Рекомендуем прочитать

http://www.stihi.ru/2016/04/02/460

автор: Владимир КОТИКОВ

ПРОЩАЛЬНЫЙ СОНЕТ ЦУРЭНА
(ироничное)

Как лист увядший – падает на душу,
И прахом рассыпается сонет.
Грохочут волны, пробирает стужа,
Что есть, то есть – назад возврата нет.

В коленях дрожь, глаза остекленели,
Скорбит душа, израненная вся.
И бедный, пьяный мозг по всем осям
Вращается, подобно карусели.

Спасибо, Арканар, за всё, что было!
Планида возвела и низложила,
Что делать, если взяли за кадык?

Нырять в пучину… Там акулье рыло
Улыбкою любезной одарило,
И радостно приветствовал Кирдык.

Думаем ли мы?
Семен Николаев
Только что отснятый ролик.
Ссылка на ролик в статье
http://samlib.ru/n/nikolaew_s_a/dumaemlimy-1.shtml
https://www.youtube.com/watch?v=HFzsDGj_Rts&t=73s

Думаем ли мы?

Семен А. Николаев
Россия, Санкт-Петербург
Ноябрь 08, 2012

Аннотация. Физиолог Иван Петрович Павлов (1849-1936) предупреждал, если каким-то органом или его функцией долго не пользоваться (долго не думать), то этот орган за ненадобностью отомрёт.

Иногда некоторые люди смотрят на мои книги и говорят: ”Мы верим учителям и учебникам. С какой стати мы должны верить Вам?“
На что я им отвечаю: ”Разберитесь сначала в этих понятиях. Верят только в бога и в приметы. Наука тем и отличается от веры, что в науке необходимо думать“.
А теперь разберёмся – Все ли умеют думать?
Начну издалека.
В начале 20 века самые богатые люди мира испугались открытия эфира (эфиром и бесплатной энергией их пугнул Тесла) и решили взять под контроль фундаментальную физику. Кто понимает роль фундаментальной физики в прогрессе человечества, тому будет это понятно.
Все испугались, что откроют эфир, а с ним и бесплатную энергию, и даже не обязательно, что им будет Тесла. А Рокфеллерам и Морганам это было ни к чему. Сотни миллиардов долларов были вложены в нефть и электричество. При бесплатной энергии они могли снова стать как все. А они хотели быть не как все, а самыми богатыми.
В этой ситуации все самые богатые скинулись. Но не как Нобель 100 миллионов, из которых выплачивали вознаграждение за научные открытия.

Авторская аудио-версия рассказа: https://www.youtube.com/watch?v=Cjlm-oWsGEQ

1.
В этот день Грэг брился особенно тщательно. Надушился лучшим парфюмом, облачился в костюм. Сегодня ровно тридцать лет как они познакомились c Лаурой! Тридцать лет счастья, неугасающих чувств. Как быстро бежит время. Сегодня, как все эти годы, он обязательно принесет любимой кофе в постель. Конечно же, с неизменным, еще горячим круассаном. Для Лауры это особый знак внимания. Это семейная традиция, свято соблюдаемая с первого дня, как они стали жить вместе.
Пора идти в булочную. Грэг надел шляпу, влез в начищенные еще с ночи туфли. Глянул на себя в зеркало. Слегка поморщился. Увы, он уже не молод. Уже нет в глазах того блеска и волосы поредели. Из-под краски пробивается седина. Под глазами заметные круги. И как только она его еще может любить? От этой мысли Грэг даже вздрогнул. Но тут же отлегло. Их чувства остались неизменными! Он не сомневался.

Зайдя в спальню, Грэг нашел Лауру в ее привычной позе. Любимая лежала на спине, подложив одну руку под голову, другой прикрывая свою нежную грудь. Словно ангелочек! Полюбовавшись, Грэг заботливо поправил одеяло и вышел на улицу.
Он направлялся в ближайшую булочную. Именно здесь все эти годы он покупал для Лауры круассаны. Она предпочитала круассаны с миндальным кремом, посыпанные сахарной пудрой. И чтобы побольше ломтиков миндаля. Грэг выбрал самые пышные и прикупил к ним персиковое повидло. Это повидло она тоже любила. Попрощавшись с булочником, в хорошем настроении зашагал домой.

В тот день, у нее, как раз был юбилей. Шестьдесят лет. Никто ее не поздравил, никто не сделал ей подарок. И поэтому, она, особо по этому поводу не расстраиваясь, решила сделать подарок самой себе. Какой?
Самый лучший!
А, что, согласитесь, может быть лучше, чем в собственный день рождения, своими собственными руками, убить, своего собственного сына!….
Она не могла точно вспомнить, сколько времени простояла в нерешительности перед закрытой дверью. Час, два, а может лишь какое-то мгновение. Она не помнила, как вошла вовнутрь, все, происходило, в каком-то тумане, который сразу же исчез, после того как она сделала этот шаг. Так как всего лишь, один глоток, свежего, морозного воздуха, приводит человека в чувство. Так случилось и с ней, но только с точностью, до наоборот. Стояло ей только сделать один единственный вдох, в его комнате, и она сразу же пришла в норму. Сотни всевозможных, отвратительных запахов, наполняли эту комнату, и среди них, не было ни одного, о котором, даже с большой натяжкой, можно было сказать, что он, мог бы быть, кому-то приятен. В следующее мгновение ее вырвало. Прямо у него в спальной. В этой норе, наверное, вырвало бы любого, разве что только мертвый, остался бы к этому ''аромату'' равнодушен. И то, не потому, что мертвые, как известно мало того, что не потеют, так они, еще и не рыгают. Нет, просто, обычно, в моргах их потрошат, и им, просто нечем блевать. Она включила свет. Все в комнате, было точно так же как и пять, и десять лет назад. Он запретил ей входить в его комнату, и она не смела, ослушаться, на протяжении всего этого кошмара. И вот сегодня решилась нарушить запрет.

Холодный пластик выключателя был очень приятен на ощупь. Я сделал глубокий вдох. За спиной ощущалось какое-то движение, воздух с каждой секундой все больше наполнялся удушливым запахом подвала.
Она здесь.
Я улыбнулся сведенными от напряжения губами, чувствуя, как некий невидимый врач вгоняет мне прямо в сердце пару кубиков адреналина. Нетерпеливо задрожали пальцы над выключателем. Я прикинул расстояние до двери. Полшага, не больше. Должен успеть.
Выдох. Пальцы нажали на выключатель. И в ту же секунду шагнул прямиком из актового зала. Тусклый свет, расползавшийся по коридору, принял меня в свои объятия. Я знал, что прямо за моей спиной в дверном проеме клубится тьма, однако, когда я обернулся – увидел лишь темное помещение с рядами стульев. Но нет, возвращаться туда я не испытывал ни малейшего желания. Потому что чертов зуд в запястье никуда не делся. А значит Она рядом.
Сердце бешено стучало, подмышки вспотели. Руки, в дополнение к зуду, трепало так, что вспоминался бородатый анекдот про похмельного алкоголика. Дыхание со свистом вырывалось из гортани. «Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел» - крутилась в голове глупая присказка из сказки про одушевленное хлебобулочное.
- Гребаный ты колобок, - вырвалось у меня и я глупо захихикал. От облегчения, не иначе. Ноги начали подкашиваться и мне пришлось срочно прислониться к стене. Хорошо, что никого не было в коридоре, а то быть бы мне награжденным взглядом «Странный он какой-то». С трудом перестав издавать жуткие звуки, которые назвать смехом язык бы не повернулся, я постарался собраться с силами.

Сейчас, когда прошло уже много лет с той памятной ночи, мне все еще снятся кошмары, от которых я с криком просыпаюсь, комкая влажные от пота простыни. Молчаливая служанка Мария, – на молчании я особенно настаивал, принимая ее на работу, – бесшумно приносит мне кружку глинтвейна и мокрое полотенце. Пока я вытираюсь и обжигаю горло жадными глотками горячего напитка, она меняет мокрое белье. Затем Мария, не произнося ни звука, забирает поднос и полотенце и так же бесшумно исчезает. Я очень ценю ее беззвучие и незаметность, которые дают мне почувствовать, словно во всем поместье кроме меня нет ни единой живой души. С тех пор, как моя Анжелина, мой белокурый ангел со смеющимися глазами, покинула меня, я не хочу и не могу даже помыслить о другой женщине в доме. Я знаю, что будет. Однажды я проснусь и услышу звонкий голос. Услышу легкие шаги. Я выбегу в коридор, босой, в одном лишь халате, только для того, чтобы узреть перед собой довольную жизнью краснощекую простолюдинку, напевающую всякую чушь о ярком солнце и теплом лете. Не уверен, что рассудок выдержит подобный удар. Быть может, забытье в безумии – наилучший выход, но только не для меня. Когда настанет час, я должен подняться на небеса в здравом уме, чтобы там, увидев ее глаза, в которых снова будет эта затаившаяся от всех, кроме меня, ласковая улыбка, воссоединиться с ней на века.
Анжелина! Мой ангел! Небеса, выпустившие тебя, чтобы озарить мою жизнь лучом истинного света, оказались столь жестоки, что забрали подарок назад. Лишь два года, два стремительно промелькнувших года, в моем поместье было светло. Всего лишь два года я улыбался по-настоящему. Всего лишь два года я был живым.

События, о которых я собираюсь сейчас поведать, начались холодным ноябрьским вечером, когда все жители Уэст-Энда давно грелись у своих каминов, а бездомные собаки бегали по опустевшим улицам, поджав свои тощие хвосты, и пытались найти хоть какое-нибудь убежище от промозглого ветра. Тёмное небо со стремительно несущимися тяжёлыми тучами низко висело над городом весь день, и сейчас грозилось разразиться жутким ливнем. Едва я успел наполнить бокал отличным ирландским элем, имеющим приятное свойство питься именно в такие вечера, раздался протяжный звонок в дверь. С этого момента и начались все те таинственные и трагические происшествия, воспоминания о которых не дают мне покоя, и по сей день.
Я поспешил в прихожую, гадая по пути, кто бы мог прийти ко мне в столь ужасную погоду. Гостей я не ждал, а все мои приятели, впрочем, как и я сам, были убеждёнными домоседами, больше всего на свете ценившие уют и спокойствие. Моя жена, Катрин, скончалась два года назад, и за всё время после её похорон в моём доме ни разу не появлялась другая женщина. Верность - так я чтил память столь рано покинувшей меня супруги. Поэтому какой-нибудь подружки, тайно пришедшей ко мне провести вечер, я тоже не ожидал.
Каково же было моё удивление, когда на пороге я увидел своего давно забытого товарища Гарольда Дженнингса, с которым когда то ещё совсем молодыми учились в колледже. Тогда, как будущий историк, мой знакомый подавал большие надежды.

Сколько помнил себя Яшка, он всегда был котом, вернее это уже потом он узнал, что именно так называются представители его рода. А в самом начале, когда он только родился и, будучи маленьким, слепым и беспомощным комочком он, конечно же, этого не знал, и знать, не мог. Вместе с ним в тот день на свет божий появились еще два точно таких же комочка, с которыми ему то и дело приходилось сталкиваться мордашкой в поисках того, кто шершавым языком облизывал его и подталкивал к такому нежному и вкусному соску. Будучи еще слепым, он уже тогда норовил уползти, куда подальше, но к тому времени, когда где-то там, в глубине его маленького тельца начинало что-то урчать и посасывать, несмотря на всю его страсть к познанию окружающего мира он старался быть на месте, возле матери. В те самые первые дни и часы его жизни весь мир, окружавший его, был наполнен только неизвестными запахами и звуками, и чем дольше жил Яшка, тем запахов и звуков становилось все больше и больше.
Потом он вдруг прозрел, ужасно больно резануло по глазам, и весь мир из мрака превратился в свет. Вот именно тогда он впервые и увидел свою мать огромную кошку Нюрку и своих братьев. По их внешнему виду он представил и свой облик, ну и вообщим остался доволен. Потом братья исчезли, нет, не просто так взяли и исчезли, а пришли какие-то страшные существа, долго вертели их в своих лапах, издавая непонятные звуки, и унесли их с собой. Нюрка болезненно переносила исчезновение котят, и хотя это происходило всякий раз, она целый день, прошлялась как неприкаянная в поисках.

- Просыпайся, просыпайся, просыпайся! - теребил меня за плечо доктор. Он открывал мне веки и заглядывал в мои зрачки. Ярким фонариком прямо в зрачок.
- Не реагирует.
- Доктор, там у него что-то пульсирует.
- Где? Там?! Массаж! Срочно!
- Но?
- Без возражений. Вы спасаете жизнь!
- Доктор, я дрочу его что есть силы.
- А он?
- Кажется того, немножко...
- Так языком, ртом! Срочно!
- Доктор, я отсасываю. Кажется что-то получается... Получилось!..Но.. Он умер...
- Ну, и царствие небесное. Давайте следующего

Русь не там, не в телевизоре. Не в любимом лице Путина.

Выйди на улицу. Твой двор это и есть Русь. Твоя улица это и есть Русь.
Русь не в портрете Путина воплотилась.

Русь это не Путин. Русь это люди. Про которых забыли.

Глава 1.

Первое что существовало – это середина осени и шум. Самый обычный шум транспорта, сигнальные гудки, рев моторов и визг тормозов. Возникает зеленый свет, и вот все эти бешеные звери, автомобили, автобусы и троллейбусы перестают куда-то гнаться, и покорно останавливаются.
На втором месте существовала девушка Кристина. Кто она? С первого взгляда – просто человек, стоящий на остановке, и ждущий автобуса. Белокурая, голубоглазая, с квадратноватым, не очень женственным лицом, одета исключительно в белое. Взгляд ее полон усталости и грусти от однообразия и легкой никчемности. Таких, как она, казалось бы, миллионы, да Кристина и сама была с этим согласна. Жизнь ее какая-то полупрозрачная и незаметная – учеба, отдых от учебы и снова учеба. Повторяющийся некрасивый узор. Дальше наверняка будет подобный орнамент с работой.
Третьего места удостоилась больница. Кристина собиралась ехать на работу к сестре, в одну из больниц города, для того, чтобы… Важно ли это, для чего? Ни сколько не важно, и потому я пропущу этот отрывок и без того просторной серости бытия.
Прибыл автобус, и Кристина в него вошла. Тут же ее рука, мыслящая как-то самостоятельно, полезла в карман, за мелочью. Кристина же тем временем вдруг вспомнила свою детскую мечту. Она очень хотела стать врачом, подобно своей сестре, но когда выросла, мечта ссохлась и умерла. По крайней мере, так казалось самой Кристине. Контролерша с лицом, напоминающим шляпку высохшего гриба, молча ссыпала мелочь и оторвала билет. Автобус трясся и пыхтел. Пассажиры тупо глазели в непонятном направлении, выходили на остановках и заходили с остановок.

- Хотите услышать историю о том, как появился Хэллоуин? – спросил хозяин и по совместительству бармен небольшой таверны под названием «На тыквенном поле». Далеко не молодой мужчина, можно даже сказать старик, с длинными седыми волосами, которые жирными патлами свисали на барную стойку, пристально осматривал людей, собравшихся в заведении в этот поздний час. Его разного цвета глаза - один карий, другой голубой - быстро бегали из стороны в сторону, останавливаясь то на одном, то на другом посетителе таверны. Старику словно хотелось запечатлеть в памяти всех, кто пришел к нему в этот особенный день, день всех святых. Вот молодой человек с черными, как ночь, волосами, покрытыми перхотью. Вот толстуха жует бутерброд, смачно чавкая и пережевывая каждый откушенный кусок. Рядом с ней - бородач, который если бы не дорогой костюм очень походил на бомжа, все благодаря его неприятному запаху, да грязному лицу. За соседним столиком сидит бывалый пьяница в длинном кожаном плаще и печально смотрит в свой пустой бокал. Чуть дальше всех стоит проститутка в мини-юбке и топике. Она украдкой смотрит на парня с перхотью в волосах.
Все эти люди пришли сюда по отдельности, каждый сам по себе, но с одной целью – пережить эту ночь. Никому не хотелось проводить Хэллоуин в одиночестве перед телевизором на старом диване. Уж лучше в компании незнакомых людей в богом забытой таверне, чьи деревянные стены уже начинали покрываться плесенью. Место, где летают рои мух, копошатся тараканы и пахнет мочой все равно лучше, чем безлюдная квартира, находясь в которой так хочется покончить с собой.

Наверное те, что возле пульта наблюдения сидели, только что получили подзатыльники. И начальственный окрик:
- Уснули!?
- Нет! Честное слово! Нет, мы не спали. А что?
- Что?! А поглядите!
- Ё!
- Ё? Это ещё не Ё. Это ещё не Ё. Вот сюда теперь взгляните: Ну? Что?! А вот сюда и сюда повнимательней - что?
- Ох, Ё!
- Ох, Ё? Ох, Ё? Дошло теперь? А вон уже Путин, вон уже Трамп. Ведь понимать надо, что хрен бы с ними, придурками, но у них уже миллионы поклонников и почитателей. Ещё чуть-чуть - и пол-планеты психопатов. И что?!!
- Нет, ну, тысяча извинений... нет, сейчас посмотрим... нет, ну может быть не так плохо?.. обычно ж всё нормально идёт... отчего бы тут?... нет, вот трилобиты хорошо же шли... и дальше всё нормально... нет, чиста для вида придуриваются небось, а так нормальные... нет, не так плохо... нет, не могли же они так быстро...
- Могли! Вот могли! Вот я же идеальную эволюцию просчитал. И всё так просто - 800 миллионов лет - и результат гарантирован почти. Нет, стоило мне на секундочку отойти, пока двести миллионов лет за трилобитами наблюдали, - а нате! Вот поручай дуракам-лаборантам - вы спали или в очко играли - где моя кандидатская диссертация теперь? Всё в мусор!! Уроды!
- Ну, не так плохо, наверное... ну, можно ж и поправить чуток...
- Поправить?! Это?! Уроды! А когда трилобиты были - всё так хорошо шло! Уроды!!! Нет, я не выдержу. Пойду всё госпоже Директору доложу! Моё терпение лопнуло!
- Не, ну можно поправить...
- Поправить?! Это?! Дебилы!! - нет уж! всё! моё терпение лопнуло. Иду к Директору.
- А с этим нам чего теперь?

В росточек кто дал столько сил?
Кто?

И откуда они? эти силы? желания?
Разглядеть бы.
Узнать.
Почувствовать.


Смотрю. И всегда не знаю.

Вампира жизнь не сладкая
Не греет нас луна
Кровишка нынче гадкая
И химии полна.

Неосторожно сунешься -
Крестом получишь в лоб!
Ведь даже в Академии
Стоит на страже поп.

Стал скрепами духовными
Народ вооружён
Я за своими кровными
Не лезу на рожон.

Однажды стать героем
Один из нас решил
И Патриаршей крови
Напёрстка два испил.

В награду боли жуткие
И рвота и понос
Насилу кости старые
До склепа он донёс.

Страданья несусветные
Убить себя просил
Духовность беспросветная
Настала на Руси.

Уже которую неделю лил мелкий противный дождь. Казалось, лето плюнуло на свои права и уступило место осени. Всё кругом промозгло, прокисло, отсырело. Михаил Сергеевич печально смотрел в окно, рядом с ним на полу сидел старый рыжий кот и зевал.
- Что, рыжий, жрать хочешь?
Кот внимательно посмотрел на хозяина и хрипло мяукнул. Михаил Сергеевич бросил ему кусок минтая. Кот брезгливо потрогал рыбину лапой, обнюхал, после чего нехотя принялся за трапезу. Сам же, Михаил Сергеевич зажарил себе глазунью из пары яиц, благо печка была затоплена. В общем, то жизнью Михаил Сергеевич был доволен. Наконец- то выбрался из города в старый отцовский дом, где сам себе был хозяин, где не кому не мешал, и его никто не тревожил. Дети выросли, у них свои заботы, зачем под ногами путаться?
Жена же осталась при детях, нянчиться с внуками. Иногда они толпой наезжали в гости, и тогда было шумно и весело. В остальное же время Михаил Сергеевич ходил по грибы, за ягодами, рыбачил. Охотиться он не любил, хотя старая двустволка у него имелась. Иногда он её чистил, смазывал и, полюбовавшись, ставил обратно в шкаф.
Соседи, поперёд, были то же в годах, доживали свой век на природе. Иногда заходили в гости, пропускали чекушку, вспоминали младые годы, да кто уже помер, а кто ещё скрипит помаленьку. А ещё у обоих был пруд, где водились караси, и иногда они угощали друг друга жареной рыбой. В общем, жили нормально, компанейски. А следующий дом по улице имел дурную славу. Мужик с бабой постоянно скандалили, кончилось тем, что, однажды напившись, муж зарубил жену топором, а сам повесился в сарае. Понаехавшие родственники продали дом за бесценок каким-то цыганам.

СТРАННИК

Глава1
Начало смеркаться, когда он, наплутавшись, вышел к небольшой лесной речке. Это порадовало - река выведет к людям.
Он спустился по песчаной косе к самой воде, сняв с плеча ружье, тяжело присел на обглоданный водой ствол дерева. Устало достал из кармана плаща портсигар, закурил, огляделся. Вокруг было серо и безмолвно. Противно моросил мелкий дождь, мокрой пеленой застилая угрюмо молчавший лес, обвисшее небо, сплошь затянутое набухшими облаками, тёмная гладь реки, тихо, только негромко журчала вода, в поваленных ветках деревьев.
-Надо идти - вяло подумал он. Вниз по течению. Больше шансов наткнуться на жилье. Вздохнув, он бросил на мокрый песок окурок, придавил его носком сапога, встал, и, забросив на плечо лямку ружья, зашагал по запеску.
Приближаясь к повороту, он оглянулся. Все так же пустынно, лишь одинокая цепочка следов, оставленная им на песке. За поворотом он разглядел несколько строений. Радуясь удаче, он убыстрил шаг, но, постепенно шёл все медленнее, пока совсем не остановился. Что- то встревожило его, пытаясь понять, что, он пытливо вглядывался в видневшиеся впереди строения. Берег реки в том месте шёл уступами, сначала полого, потом круто уходил вверх. На самом взгорке стоял ветхий дом. Лес вплотную подступал к нему, окружая деревьями. Дом как дом. Фасадом к речке, дверь посередине, два окна по бокам, со скособоченными ставнями, пристройка сзади. Заросшая мхом крыша, полуразваленная кирпичная труба. Здесь явно давно никто не жил, и хорошо, люди в глуши не всегда к добру.

Народ, который не знает истории, обречён бродить по кругу. Плутать в трёх соснах. Потому так и быть, поучу истории.
История первая.
Про Императора Максимилиана.
Государь Император Максимилиан прославился тем, что очень любил рыцарские турниры. А ещё больше тем, что имел четыре пиписки. Не параллельно, конечно. последовательно. По времени. А случилось это так:
Надумал император устроить грандиозный турнир. Всех пригласил. И съехалась на тот турнир королей и герцогов тьма-тьмущая.
Государь император им говорит:
- Рад вас видеть, гости дорогие. Вот вам арена. Начинайте драться.
Ну, все рыцари и герцоги, и графы, и короли как выскочат на арену, как зачали драться - только пыль столбом. Удался турнир! Император смотрит - любо-дорого. И дамы любуются. Ладошками плещут.
Тут император думает: А я-то что? Невежливо перед гостями и мне своей персоной не подраться. Сказано-сделано. Шепнул пару слов герольдам. Те похватали трубы - как затрубят! И все притихли. Герольды объявили:
- Господа! Все быстро выметайтеся с арены. Сам император драться будет.
Ну, все быстренько с арены разбежались. На лавочках расселись. Смотрят.
Император такой выходит. Весь в железках.
Герольды кричат:
- Выходи кто хочет!
А все молчат. Боятся.
Герольды опять кричат:
- Выходи кто хочет! Вам будет честь самому нашему любимому императору навешать.
Тут такой маркграф Баварский выходит. Весь в железках. Храбрый был. Был всем известный псих.
Ну, император изготовился своей дубинкой моргенштерн его по каске треснуть. Не тут-то было! Маркграф его вдруг за пиписку как ухватит!

Он стоял перед калиткой нашего частного дома и смотрел такими выразительно-жалостливыми глазами, что при сравнении взгляд шрекового кота был подобен взгляду зачитывавшего обвинение троцкистам Вышинского. У него при себе не было ничего, кроме пообвисшего пивного живота и украинского паспорта с отметкой о регистрации в Константиновке. Недельная небритость покрывала некогда трехподбородочную околокадычную область шеи, засаленные почти седые волосы и сильный запах выдавали также месячную немытость – по всем признакам складывалось впечатление, что до нашей Калуги он добирался пешком.
Я уже потянулся к карману с кошельком – вручить жертве карателей сотню-другую да и отпустить с миром, но жена – простой до святости человек, к тому же формальная хозяйка дома, отозвав в сени упрекнула меня в черствости и равнодушии и пригласила гостя разделить наш обед.
За обедом он рассказывал, что в южных губерниях творится форменный беспредел, что проклятые бандеровцы в отместку за выдуманный ими же голодомор теперь действительно лишают пищи тех, чей родной язык русский, под этот аккомпанемент он умял две миски борща, а из поданной на второе картошки повыковыривал все мясо – так что вернувшемуся часом позже из школы сыну пришлось в тот день поститься.
Жена между тем заявила, что негоже отпускать человека в таком виде на улицу и велела включить водогрейку для омовения несчастного в ванной. Поскольку его гардероб был утерян в дороге, подобрали кое-что из моих вещей – до похудания бедолага в них точно бы не влез, теперь же они сидели на нем в обтяжку.

Тайна маленького Рёкана
Однажды юноша по имени Агакурэ Хорито решил отправиться на летних каникулах в своё первое самостоятельное путешествие по стране. Из Токио он добрался на поезде в префектуру Коти, откуда собирался начать пешую прогулку по острову Сикоку.
Хорито, не смотря на свою молодость, считал, что уже повидал немало за свою жизнь. В университете он вёл себя несколько отстранённо, в беседах со сверстниками предпочитал молчать и больше слушать. Родители Агакурэ не возражали против его путешествия, поскольку полагали, что молодому человеку будет полезно найти себе что-нибудь ещё кроме учёбы и книг, которые он с жадностью поглощал. Со своей девушкой Хорито расстался ещё зимой. Как-то странно всё вышло, встречались почти год, потом ей надоело, что её парень мало выходит в люди и предпочитает сидеть дома или, реже, со своими немногочисленными друзьями в полумраке одного и того же бара. Странно было не поведение девушки, а то, что Хорито отпустил её почти с облегчением, хотя толика грусти всё же давала о себе знать. Смена обстановки, жажда накопления опыта и удовлетворения любопытства звали его в путь.
Так, без спутника и налегке молодой человек отправился в недельную поездку на родину великого Кукая . Дорога утомила путешественника, но он сам выбрал дорогу по суши ради чудо–моста Акаси-Кайкё, соединявшего Хоккайдо и Сикоку. Хорито понимал, что за неделю не возможно посетить и половины достопримечательностей острова, но он и не ставил себе такой цели. Прогулка по побережью Внутреннего моря, пара-тройка храмов, главный город острова – Мацуяма, откуда обратный путь в Токио, уже по воздуху.

От автора
В детстве, я помню, соберутся у нас в доме три-четыре соседки: кто с вязанием, кто с вышивкой - лузгают семечки, вертят прялки, иголкой с цветной ниткой такие картины выши-вают, что ой-йо-ёй! Или спицами работают, а чтобы не скучно было, начнут рассказывать раз-ные истории-страшилки. А рассказы-то у них всё про ведьм, да домовых, да леших. А мы, па-цаны, заберёмся на русскую печь и слушаем. Нам интересно. Наслушаемся мы этих страшилок, а потом во сне нам разные ужасы и приснятся. А иной раз до утра уснуть не можем от страха, мерещится чёрт знает что!

ВЕДЬМА

… Теперь только разглядел он, что возле огня сидели люди,
и такие смазливые рожи, что в другое время бог знает чего бы не дал,
лишь бы ускользнуть от этого знакомства...
(Н.В. Гоголь «Пропавшая грамота»)

Меня зовут Вера Качура. Фамилию «Качура» дед Константин придумал. Вообще-то, по-настоящему, у деда была фамилия Качур, но она почему-то ему не понравилась, и он сумел до-бавить в конце фамилии букву «а». Так и стали мы не Качур, а Качура.
А мне как-то всё равно какая фамилия - что Качур, что Качура, главное - чтобы человек был хороший. А дед у меня был хороший. Жаль недавно помер. Вышел на холод в одной ру-башке гостей проводить, а на следующий день и слёг от простуды. Через три дня, не приходя в сознание, помер.

Город демонов

Велосипед плыл по асфальту, словно лодка по реке, окружённой с обеих сторон невысокими берегами. Лёгкий ветерок, такой нужный в жаркую погоду, тихо свистел. Справа и слева проносились заборы с низенькими деревянными (а кое-где и кирпичными) домиками и огородами - типичный пейзаж всякого маленького города.
А вот и знакомый поворот. Управляемый умелыми руками юного всадника, "железный конь" плавно свернул вправо - туда, где асфальт сменился грунтовой дорогой. Вместе со старой советской колонкой она придавала местности поистине сельский вид.
Проехав ещё несколько метров, светловолосый парень лет пятнадцати спешился, поднял с земли маленький камешек, который тут же бросил в окно синего дощатого домика. Через несколько секунд окно открылось, и в проёме показалась девичья головка с конским хвостиком.
- Сейчас, Тош, подожди секундочку, - торопливо проговорила юная хозяйка. - Я только ответ напишу.
Не прошло и минуты, как девушка в джинсовой юбке вышла на крыльцо. Подбежала к калитке, ловкими пальчиками раскрутила проволоку, открыла и кинулась к парню.
- Привет, Даш, - заговорил Антон, пытаясь её поцеловать.
- Ты что? - произнесла она, испуганно отстраняясь. - Нас могут увидеть. Поехали отсюда скорее.
Наскоро закрутив проволоку, она забралась на застеленный одеяльцем багажник, и велосипед понёс парочку прочь - подальше от любопытных соседских глаз.
Когда-то они были одноклассниками. Он - сын известного в Ярцеве адвоката и правозащитника Максима Шубина, и она - дочь полицейского, не пользующегося в родном городе ни любовью, ни уважением. Ещё бы!

рассказ, триллер

В этот день Грэг брился особенно тщательно. Надушился самым дорогим парфюмом, облачился в лучший костюм. Тридцать лет! Тридцать лет любви, неугасающих чувств. Сегодня, как все эти годы, он обязательно принесет кофе в постель для своей любимой! Они соединены судьбой навеки и никогда не расстанутся!
Зайдя в их спальню, Грэг нашел Лауру в ее привычной позе. Она лежала на спине, подложив одну руку под голову, другой прикрывая свою нежную грудь. Полюбовавшись этой картиной, Грэг заботливо поправил одеяло, и вышел на улицу.
Он направлялся в булочную «Анри и сын». Именно здесь все эти годы он покупал для Лауры круассаны. Она предпочитала масляные круассаны с фисташками. Зайдя в булочную, Грэг выбрал самые пышные круассаны и прикупил к ним персиковое повидло. Это повидло она тоже любила. Попрощавшись с булочником, с которым они знались целую вечность, в хорошем настроении он зашагал домой.

Тридцать лет назад, на Лазурном побережье Грэг впервые увидел Лауру. Это случилось 15 августа, на Успение Богородицы. Стоял чудный бархатный сезон с мягким солнцем и романтическими закатами. Он приехал скорее не отдохнуть, а забыться, излечиться от болезненной любовной связи, продолжавшейся несколько лет и зашедшей в тупик. В те дни лишь разочарование и боль наполняли его. В какой-то момент, он вдруг обнаружил, что женщины, особенно яркие и вызывающе одетые, стали раздражать его.
До встречи с Лаурой, Грэг несколько дней бревном валялся на пляже, не проявляя интереса к окружающему. По вечерам, чтобы не остаться один на один со своей болью, он заходил в Золотую пальму и сидел до закрытия.

Все имена и места вымышленные, но события, описанные в данной истории, могут произойти с каждым.

Он, я знаю, не спит, слишком сильная боль.
Все горит, все кипит, пылает огонь.
Я даже знаю, как болит у зверя в груди,
Он ревет, он хрипит, мне знаком этот крик.
Группа «Наутилус Помпилиус»

Сильный пронизывающий до костей ветер сбивал бегущего человека с ног. Мужчина бежал по склону горы, периодически проваливаясь по колено в сугробы и падая в снег. Он хрипел от усталости, но всякий раз усилием воли заставлял себя подниматься и продолжать свой бег. В ночных сумерках среди снежной вьюги ему всюду мерещились тени. Беглец шарахался от этих теней, испугано оглядываясь по сторонам. Из-за чего его тело водило из стороны в сторону. Со стороны могло показаться, что он пьян и еле держится на ногах. Снежная пелена и ночной мрак мешали мужчине сориентироваться на местности. Липкий холодный снег густыми хлопьями попадал в лицо; залипал ему глаза и назойливо залазил под воротник куртки. Человек хрипел от усталости, сплевывая попадающий в рот снег и периодически вытирая замерзшие капли мокроты под носом. Он тяжело дышал, шумно выдыхая из-за рта пар усталости и отдышки.
Попадающиеся по пути на склоне горы сосны помогали ему и в то же время мешали. Он хватался за ствол первого попавшегося по пути дерева, опирался об него и затем, что есть силы, отталкивался. Это позволяло человеку держаться на ногах и продолжать двигаться дальше по склону. Беда же состояла в том, что кроме больших деревьев ему попадались и небольшие сосенки, укрытые от глаз по самую игольчатую макушку снегом. Они коварно цепляли путника за ноги, стараясь сделать ему подножку.

ПРЕДМЕТЫ ПЕРВОЙ НЕОБХОДИМОСТИ

Автор: Мари Уинтерз Хэйсен
Перевод с английского Н.Г.Глушенкова

Бомж шагал по городской улице, поднимая окурки сигарет, и рылся в мусорных контейнерах в поисках остатков пищи. Чья-то оброненная монета шла ему в карман. Он копил деньги на бутылку дешёвого виски. Мужчина, закусив несколькими чёрствыми огрызками пиццы и допив полбанки выдохшегося пива «Доктор Пеппер», докурил три окурка, а затем побрёл вдоль темной аллеи, где у мусорного бочка свернулся калачиком и постарался заснуть. Если бы имелась бутылочка спиртного, чтобы согреться в эту холодную осеннюю ночь, то ему не пришлось бы накрываться картонными коробками.
В трёх квартала отсюда из дорогого ресторана вышла парочка молодых людей. Некоторые посетители заведения ждали у выхода, когда швейцар подаст им такси, но Зоя и Марк Ковачи предпочли отправиться пешком по тёмным улицам города.
— Возможно, ночью станет холодно, - сказала Зоя. — Метеорологи говорят, что, вероятно, выпадет снег.
Марк обнял её, и они побрели медленным шагом. Проходя по аллее, Зоя услышала шуршание.
— Я думаю, там кто-то есть, — сказала она.
— Должно быть, кошка, собака или даже крыса, роющаяся в мусоре.
— Но это может быть и человек, — бодро сказала Зоя и направилась к мусорному баку.
Бомж из-под картонных коробок посмотрел на хорошо одетую пару.
— Это ваша собственность? — спросил он. — Я не сделал ничего плохого, лишь слегка прикорнул.
— Нет, — ответил Марк. — Мы живём в центре.
— Тебе негде спать? — спросила Зоя.
Старик покачал головой.
— Здесь хорошо, как и везде.
— Может, пойдешь с нами?

Постапокалипсис

Сашка был встревожен. И даже напуган. Когда из него выпало в унитаз совсем не то, что вываливается в унитазы из молодых парней, он испугался не на шутку. Всякому стало бы не по себе. Это было круглое. И кажется живое. Под плёнкой можно было разглядеть глаза. И чего-то ещё. Он сунул это в аквариум и ничего не сказал родителям.
Он вообще не знал кому об этом рассказать и что делать. Дружкам точно не стоило рассказывать. Помочь ничем не помогут. Скорее всего и посоветовать ничего умного не посоветуют. Зато везде разболтают. Это точно. Потом в школе проходу не дадут. И во дворе. Нет, это исключено.
Наверное надо сообщить в Академию Наук. Но как звонить в Академию Наук Сашка не знал. Да и станут они его слушать? Может не поверят. Скорее всего не поверят.
Как быть? Сашка думал долго. Всю ночь. Не спал. И всё утро думал. Это лежало в аквариуме. Потом вдруг плёнка лопнула и это оказалось головастиком.
Саша знал только одно место куда можно позвонить. Там серьёзные взрослые дяди тебя выслушают наверняка. И примут меры. Уж они всегда знают что нужно делать. Кому ещё и знать как не им?! И Саша позвонил куда надо.
Они приехали. Они спросили только адрес и приехали сразу. Саша думал, что придётся убеждать. Ну, что не сумасшедший. Что всё на самом деле и не розыгрыш. Нет. Выслушали не перебивая. Спросили адрес. И вот уже здесь. Это даже обескуражило. Словно не наяву. В квартиру вошли трое мужчин. Двое среднего возраста и один постарше. Уверенных. Сильных.
Старший прошёл прямо к аквариуму. Вынул головастика из воды и некоторое время разглядывал пристально.

http://www.hohmodrom.ru/project.php?prid=140568

Владимир Котиков

Эмоций шумных выше крыши,
Когда гуляет детский сад.
Снуют, играя, ребятишки
И подымают дикий гвалт.

Галдят, проказничают детки.
А чуть поодаль – шум иной,
Здесь пилят тополь, режут ветки,
Шуруют здесь бензопилой.

И что-то жуткое есть в этом,
Подумать можно: Ну, дела –
Кричат истошным криком дети,
Визжит вовсю бензопила…

Катя остановилась напротив одноэтажного здания.
Все верно. На вывеске, выкрашенной в черный цвет, белыми буквами выведена надпись: «Салон черной магии». Да, ей именно сюда. Она сделала шаг к двери, украшенной витиеватыми узорами и непонятными знаками, и вновь остановилась в нерешительности. Где-то глубоко внутри зашевелились суеверные страхи. Правильно ли она поступает? Её подруга Кира утверждала, что ничего страшного в том, что она собиралась сделать, нет. Обычные услуги, которые можно оплатить. Как в бизнесе. Тем более, адрес этот, она получила от неё. Если уж говорить начистоту, то Кира сама воспользовалась услугами данного салона. И осталась вполне довольна результатами. Но называть всё это «обычными услугами»…
Сделав глубокий вдох, Катя уже протянула было к ручке двери руку, как вдруг услышала за спиной:
- Не стоит делать того, что задумали, девушка…
Катя резко обернулась.
Перед ней стояла маленькая сухонькая старушка. Одета во всё тёмное, даже волосы убраны под чёрный платок, из-под которого слегка выбилась белая прядь.
« Ну вот, ещё мне наставлений боговерующих не хватало»,- мелькнуло в голове Кати. Ей не хотелось вступать с пожилой женщиной в пререкания, и она уже вновь собралась дёрнуть за ручку двери, как вдруг старуха схватила её чуть повыше локтя, и быстро затараторила ставшим на удивление низким голосом.

1.
Суп варился на кухонной плите, а Володя сидел в своей комнате и ждал, когда же она в четвёртый раз пройдёт по коридору на кухню. Три раза он ходил вслед за ней, наблюдая её замешательство и растерянность. Не найдя чем заняться, мачеха каждый раз тут же возвращалась к себе. От их некогда большой семьи остались только двое – он и она. А шумная многолюдная квартира превратилась в полупустую коммуналку, которых в те годы было много. Суп стоял на плите, а Володя с ужасом начинал понимать, что все его подозрения обретают под собой твёрдую, вполне материальную почву.

Молодой человек не знал возможностей и намерений мачехи, но ужасающие картины того, что она сотворила с другими, стояли перед его глазами и не давали покоя. Опять зловеще скрипнула дверь её комнаты. Он метнулся следом, выключил электроплиту и, охватив тряпкой, понёс кастрюлю к себе.
«Это хорошо, что она не может мне вредить на расстоянии с помощью проклятий или заклинаний, - думал Володя, нарезая хлеб. – Видимо, чтобы убить человека, ей необходимо заколдовать его пищу либо отравить её…»

Жена его, Лиза, почуяв неладное, полгода назад забрала маленькую дочь и уехала к матери. Но жить там было негде, и он остался один, безуспешно пытаясь обменять свои две комнаты, которые теперь запирал на ключ. Комнаты, которые сейчас напоминали склад, заваленный мешками и коробками с домашним скарбом, с разобранной мебелью, покрывшейся тонким пока ещё слоем пыли. Всё было готово к транспортировке. Но обмен коммуналки тогда, в начале 80-х, был делом долгим и хлопотным…

2.

Та тут чудасiя, мосьпане!
(Из малороссийской комедии)

Лёнчик лежал, укрывшись с головой одеялом, сдерживал дыхание и боялся по-шевелиться. Его разбудил скрип. Он прислушался. В комнате продолжал кто-то ходить и, то ли половицы под ногами, то ли ещё что-то, но продолжало скрипеть: скрип-скрип-тру-шшш-скрип.
От неудобной позы что ли, но правая нога вдруг зачесалась, потом зачесалась шея, потом засвербело в носу, да так сильно, что Лёнчик, как не пытался сдержаться и не чихнуть (он даже рот осторожно зажал ладошкой), всё же чихнул и тут же испугался, а вдруг тот, кто ходит поскрипывая по комнате, услышал? Он чуть-чуть стянул одеяло с уха и опять, ещё внимательнее прислушался: нет, скрип продолжался всё в том же ритме: скрип-скрип-тру-шшш-скрип.
Кажется, не заметил и не услышал, как я шевелюсь, с облегчением подумал Лёнчик и, поднабравшись храбрости, как учил его папа, открыл один глаз и тут же испу-ганно быстренько зажмурил. В комнате было темно, но даже в темноте, того, который скрипел, он успел увидеть. Он зажмурил не только глаз, который он открыл, но и тот, который не открывал: зажмурил оба глаза сразу. И так сильно зажмурил, что где-то внутри глаз засверкали огонёчки, разноцветные, как на их новогодней ёлке, которую они всей семьёй только вчера украсили. Красиво-то как, успел подумать он и хотел получше рассмотреть их и сравнить, но не успел - огонёчки потухли! Жалко, вздохнул он про себя, и вновь прислушался.
Скрипучие шаги стихли. Лёнчик насторожился: неужели тот, кто ходит, всё же услышал, как он чихнул или открыл глаз и поэтому сейчас стоит рядом с ним и смотрит на него?!

ГРОБОВЩИК
Автор М.Хэйсен
Перевод с английского Н.Г.Глушенков
Все в средней школе городка Пуритан Фоллс знали Бутча Глисона. Он был лучшим защитником футбольной команды и отличным спортсменом. Кроме того, Бутч обладал хорошим чувством юмора и никогда не попадал впросак. Ребята косились на него, а девушки просто обожали. Учителя всегда с удовольствием помогали ему в учёбе. Они давали дополнительное время закончить задания и редко наказывали за невыполнение домашней работы или плохое поведение на уроке.
Исключением была мисс Агнес Хичкок, старшая наставница. Она твердо верила, что школа предназначена для обучения молодежи, и не считала спортивные успехи Бутча правом пренебрегать школьным распорядком. Например, она жёстко критиковала учителя физкультуры, который позволил Бутчу продолжать заниматься спортивной подготовкой, в то время как все остальные учащиеся занимались разучиванием танцев. Она также предостерегла учителя по риторике, который разрешил Бутчу сдавать экзамен с «открытой книжкой»*) и дал возможность выбрать тест, в то время как другим студентам это делать запрещалось.
— Он не лучше остальных, — часто говорила она. — Я не понимаю, почему каждый в школе считает, что парень заслуживает особого внимания лишь потому, что является лучшим игроком в футбольной команде.
Когда Бутча поймали за курением в мужском туалете, мисс Хичкок предложила временно исключить его из школы, как того требовали правила, но вмешался председатель педагогического совета и заступился за парня.
— Этого делать нельзя, — заявил он. — Осталось всего три недели до окончания занятий. Если мы победим в соревнованиях, то выйдем в финал Штатов.

- Послушай, подожди, что ты делаешь? - Нельзя же так сразу. Вы же совсем не знакомы, ты можешь обидеть её. Подожди Марта, подожди. Я ведь еще твою маму знал. Хорошая женщина была. Но она извини, конечно, была другая, совсем другая. Тётя Азабия никогда бы так не стала поступать как ты, никогда. Слышишь Марта? Не делай вид, что ты меня не слышишь, я знаю, что у тебя прекрасный слух. Я конечно много лишнего иной раз говорю, но ты все же послушай меня. Сделай, как старик тебе говорит. Познакомься сначала, поговори с ней: обсуди погоду, немного о соседях можно поговорить.
- О политике не надо. Не смейся Марта, не смейся. - Вот о музыке можно - это ты молодец, о музыке хорошей не современной не дай бог, поговори. Как с соседями, добрыми старыми друзьями. И увидишь, она ответит тебе тем же. - Как чем? Начинай загибать свои пальчики Марта. Во первых она будет к тебе добра, она будет ласкова с тобой, в то же время не утомит тебя нытьем о своих проблемах, нет, конечно, не утомит. Вы подружитесь, и вам будет легче принять друг друга, не смотря на то, что вы такие разные. - Попробуй милая, попробуй. Послушай старика. Многие, наверное, судачат – мол, Левон совсем свихнулся на старости лет? Ну конечно даже при нынешних успехах медицины дожить до моих лет, сохранив при этом ясность мысли непросто. Хотя Марта не так-то уж я и стар - всего-то восемьдесят два года. Удивлена дорогая, вижу удивлена. Да всего-то восемьдесят два, не сто лет как, наверное, думают большинство живущих в нашем благословенном квартале. Нет не сто лет. - Постой Марта нет, не делай этого, зачем ты дотронулась до нее?

Январь 1979 года, Московская область.

Городок полка ПВО «Дегазация» под Шараповой Охотой то нещадно засыпает мелким как мука снегом, то освещают полная Луна и...Рядом висит такой же по размерам ярко горящий, кроваво-красный объект. Уже две недели. Что это, никто не знает. Радары полка ничего не видят. Офицеры готовятся к войне, самые начитанные из них утверждают, что это НЛО из Тау Кита.

В тот вечер «вторая Луна» начала переливаться всеми цветами радуги. Трое солдат взвода связи Артек, Вобла и Боб, собиравшиеся на смену расчета в ракетном дивизионе, подошли к воротам части. Разинув рты глядели на объект. Из будки КПП к ним спустился ефрейтор Кобец.
-Автобуса сегодня не будет,-кивнул он на стоявший неподалеку ПАЗ с мятыми боками, -придется вам ехать на своих двоих.
-Колеса отвалились?-проворчал вечно всем недовольный Вобла.
-Ладно, воздухом подышим, одеколоном не так пахнет будет,-весело вытер острый нос Боб, принявший на грудь после ужина самую большую дозу Тройного.
-Наша посудомойка баба Настя из соседней деревни внезапно померла, -ответил спокойно Кобец,-тело сейчас в городской морг повезут.
-От чего это Никитична вдруг преставилась?-поежился Артек.-Она мне утром конфету дала.
Артек достал из кармана «Мишку на Севере». Из под обертки потек шоколад, запахло какао и, как показалось всем, кладбищем.
-Кто ее знает, от старости наверное. Или,-кивнул головой на объект ефрейтор,- НЛО повлияло. Черт его знает, что это такое, может, скоро все передохнем. Давайте, топайте, я позвоню на дивизион, скажу, что задерживаетесь.

Этот год переломный грозит быть. Все беды человечества идут от религий. (Лариса сказала по телефону). И правда. От разницы менталитета, у кого слаще конфета, глобальных основополагающих представлений мировоззрений. Кто правее тот победит. Кто упертый и упрямый. У кого больше силы. Выживает сильнейший, естественный отбор в природе вещей. Все войны происходят, проистекают от невозможности договориться между разными кланами концессиями. Одни считают себя правее других. Несовместимость и непреложность собственных воззрений. Предосудительное отношение к другой вере, ложное вероисповедание чужих. Заблуждения варваров. Значит ли, что лучше быть атеистом? Это тоже своеобразное учение. Вера в деньги в золотого тельца. Поклонение Мамоне. Прелюбодеяние прилюдно. Принципиально в принципе.
Куда катится мир. От неграмотности поголовной. Информации много, но пустой выдуманной обманной ложной противоречивой вывернутой наизнанку. С одним условием: скрыть суть запутать повести по ложному следу. Дать пищу воспалённого ума в виде потравы суррогата как растворимый кофе пойло лохов, полный лохотрон. Как чай в пакетиках. Как пиво в пластике. Как вода газированная дозированная бутилированая. Как спирт ректифицированный. Как пресная вода, очищенная через фильтры.
**
Всеобщее обнищание грозит, люди мешочники станут бродить по улицам городов. Покупать ничего не будут. Супермаркеты закроются и гипер тоже с дорогими ценами. Товар лицом. Останутся оптовики и в розницу комки палатки и ларьки, процветать мелкий опт. Опыт мелким оптом. Будут брать только самое необходимое. Роскошь канет в лету. На море прошлым летом.

С пеной у рта: - В Швейцарии едят собак и кошек! - Выкопали журналисты – самая горячая новость к столу, когда идёт обвал рубля (отвлечь полновесной убойной равнозначной (со знаком минус) инфой от насущных проблем). - Это в самой процветающей благополучной стране Европы такое творится непотребство!
Вот вам хвалёный пресловутый Запад! Куда вы с вожделением смотрите. Какое зверство! – бездушные животные, один приговор. Сбежите туда – тоже начнёте кушать домашних животных? Тонкий намёк на толстые обстоятельства. Послевкусие новостей для местных поселян, которые нигде не были.
А в Америке чернокожих стреляют на улице сами полицейские! Вот вам Демократия!

КАФЕ «ЙЕТИ»

Автор: Брайан Найт

Перевод с английского Н.Г.Глушенкова

Не всегда я был вегетарианцем.
* * *
Было время, когда мясо являлось не только источником дохода, но и моим пристрастием. Я вырос в семье скотоводов за пределами городка Тексаркейн в штате Техас. Ферма была большой, но не самой крупной в Техасе, что-то среднее. Я не стану подробно описывать, сколько земли у нас было и голов скота, но скажу, что много, и это давало прибыль, поэтому мне никогда не приходилось пачкать руки. Мы с братом усвоили уроки бизнеса, наблюдая, как его ведут другие, и матери хотелось, чтобы мы стали «белыми воротничками». С раннего возраста нас учили со всеми делами справляться самим и готовили вести семейный бизнес, если отец вдруг решит уйти на пенсию.
Я и не собирался занять его место; отец был в годах, но здоровый и крепкий, как гвоздь. Именно случайный выстрел из ружья брата ускорил наше вступление в законные права. Несчастный случай на охоте? Я все еще полностью не уверен в том, что брат убил отца, но не могу убеждать и в обратном.
Не прошло и года с момента гибели отца, и подозрение усилилось, когда дорогой старший брат предложил продать ему часть моего бизнеса. Образ отца, лежащего в мелком кустарнике на снегу в горах Айдахо и со снесенной наполовину головой, все еще жив в моей памяти; я принял великодушное предложение брата. С тех пор я не возвращался на ферму «Окейдей» и прошло уже пятнадцать лет.
* * *
Мне было не жалко оставить бизнес; денег, полученных за свою долю, было вполне достаточно, чтобы провести спокойно оставшуюся часть жизни,

День выдался ужасно жарким. Раскаленный асфальт дышал ядовитыми парами, а все живое постаралось убраться подальше от палящего солнца. По шоссе поскрипывая, ехал старенький пикап. В приемнике играло кантри. Водитель мурлыкал себе что-то под нос, постукивая пальцами по рулю, а девушка на пассажирском сиденье со скучающим взглядом смотрела на скудный пейзаж за окном. Двигатель урчал, напевая что-то колесам, а те отзывались мерным шипением.
Вдруг девушка оживилась. В попутном направлении с огромными сумками шли двое. Парень и девушка. Парень вытянул руку с поднятым вверх большим пальцем.
- Джеймс, попутчики, давай возьмем, - обратилась она к водителю.
- А давай, Вики, - с улыбкой отозвался Джеймс.
Пикап поравнялся с молодыми людьми и со скрипом затормозил, подняв огромное облако пыли. Вики открыла окно и добродушно произнесла: - Ребята, вас подвезти?
Двое радостно переглянулись.
- Нам на юг, - сказал парень.
- Отлично, нам как раз по пути, - Джеймс перегнулся через Вики, чтобы быть поближе к окну. – Запрыгивайте в кузов и располагайтесь.
Парень закинул сумки в кузов пикапа, помог забраться девушке и с легкостью запрыгнул сам.
- Погнали, - крикнул в окно Джеймс, перекинув сигарету из одного угла рта в другой, и пикап, рыча и скрипя медленно, и неспешно тронулся с места.

Солнце ползло к горизонту, жара спала, и подул прохладный ветер. Джини и Майк тряслись в кузове старенького пикапа уже несколько часов по федеральной трассе и были чертовски этому рады, потому что до этого им пришлось пройти с десяток миль пешком. Идея путешествовать автостопом первой пришла Джини.

Почти в каждую историю я вложила часть своей души, а в саму книгу – всю свою душу не жалея ни капли. Это одна из дверей моего сознания, одна из тех реальностей, в которых я завязла навеки.
Вся книга – это моя исповедь вам и самой себе. Это мои откровения. Не во всех желаниях легко признаться, но легко изложить это на бумаге, словно эти тайные порывы принадлежат не мне, а вымышленным людям, которые живут в вымышленных домах в вымышленном городе. Может это отголоски трусости или безумия, не столь важно. Важно то, что здесь вы можете увидеть своё отражение. И если вы все-таки среди этих строк узнаете себя, то я просто хочу извиниться.

Маленьких город в горах стоял,
Густой еловый лес его окружал.
Озеро, река и море его оточили,
Жители свой город не любили.
На площади кровавый туман витал,
Кто-то по реке трупы сплавлял.
Каждый знал о грехах другого,
Но все боялись лишнего слова.
Надеюсь, что вы там не живёте.
Что себя в этом городе вы не найдёте.

Часть первая



Глава 1.

Если зайти в местную библиотеку, которая стояла на главной площади, то можно заметить несколько интересных вещей. Первая: библиотекарь - пожилая женщина, которая всегда носит круглые очки в металлической оправе со ржавой цепочкой, хотя её зрению могут позавидовать многие пилоты. Вторая: сама библиотекарь никогда не бывает приветливой, да и одежда в латках, нитки торчат в разные стороны и цвета одеяний поблекли, но её седые волосы всегда выглядят опрятно, словно на них она тратит всё утро.

КАК У НАС В САДОЧКЕ, КАК У НАС В САДОЧКЕ…

Автор: Уинтерз Хэйсен Мари
Перевод с английского Н.Г.Глушенкова

Ни у кого на Тинкерс Кроссинг не было такого красивого сада, как у мисс Агаты Куимби, о котором она заботилась с любовью и нежностью. Приятная, седоволосая женщина считалась уважаемым жителем маленького массачусетского городка. Так и не выйдя замуж, Агата осталась старой девой. Но в восемьдесят два года для нее это все было уже позади. Многие считали ее своей бабушкой, и никто не помнил, чтобы в молодые годы ей удалось поймать в свои сети достойного холостяка.
Для многих оставалось тайной, почему Агата так и не вышла замуж. Те, кто помнил ее еще молодой, говорили о ней, как об образованном, красивом и компанейском человеке. В тридцать лет она много путешествовала. Наконец, она вернулась домой и поселилась в коттедже на Тинкерс Кроссинг.
Когда Агата не заботилась о красивом саде вокруг дома, она занималась благотворительными делами. Женщина добровольно помогала в больнице, библиотеке и приюте для бездомных в окрестности Фэр Бэнк. Агата была одной из тех, на кого возлагали надежду во время благотворительной акции раздачи продуктов и одежды, а также распродажи выпечки и торговли на блошином рынке. Она охотно предоставляла любому человеку приют, работу на кухне или сама помогала в уборке.
Никто так не любил Агату Куимби как дети Тинкерс Кроссинг. У женщины, которой нравилось печь, всегда находились свежие плюшки и печенье для соседских детей, пробегавших мимо ее коттеджа из школы. В холодные, снежные дни она приглашала погреться лыжников и катающихся на санках чашкой горячего шоколада.

Как-то прочитал на сайте «Комсомолки» описание одной из читательниц своей истории избавления от зубов мудрости. Ей их вырвали сразу три, под общим наркозом, так что она ничего и не почувствовала. А все ее переживания сводились к ощущениям «отходняка» после наркоза. Господи, да это ж детский сад!
Давайте-ка вот я расскажу, как надо мной издевался этот, будь он проклят, зуб мудрости. Как известно, они у человека вырастают самыми последними, когда зубов уже полон рот, и на самом деле являются и самыми бесполезными, и их удаляют из-за причиняемых хозяину неудобств, преимущественно болезненных.
Они начинают прорастать, когда десна у человека уже стала прочной, и потому прорезываются с причинением большой боли. Самое удивительное, два верхних зуба мудрости у меня проявились практически незаметно, но их все равно пришлось очень скоро удалять – они проросли как-то криво и царапали щеку изнутри.
А вот третий зуб, он был у меня слева, сразу заявил о себе сильной болью в десне, когда стал выкарабкиваться наружу. Мне бы нет, сразу пойти к стоматологу, тем более что я к тому времени уже жил и работал в райцентре, но я все тянул. То надо было срочно в командировку уехать на пару-тройку дней, то стоматолога не было, то он появился, но очередь к нему образовалась большая.
Опухоль же с левой стороны лица между тем все увеличивалась, жевать было все труднее, и в один прекрасный день челюсти мои сомкнулись совсем. Есть я уже мог только все жидкое: кашку, суповую юшку, чай, водку (последнюю в целях обезболивания и как снотворное).

Рассказ опубликован в сборнике "Тёмная сторона" http://vl-titov.livejournal.com/273445.html

* * *

—… ещё диггеры и кладоискатели рассказывают про «синий фон», — разглагольствовал Артур. — Жуткое дело, как говорят…

— А что это? — спросила Катя.

— Что это — толком не знает никто, — сказал Артур. — Говорят, в заброшенных домах, на чердаках и в подвалах, в разных укромных уголках вдруг возникает синее свечение. С виду совсем не страшное, но самые смелые кладоискатели бегут от него без оглядки. Оно превращает человека в «ведьмин студень». Это, Катюша, человеческое тело, из которого разом выдернули все кости. Некоторые после этого ещё долго остаются живыми.

— Бр-р-р, мерзость какая, — фыркнула Катя. — Вот на фиг ты такое рассказываешь, я теперь бутерброд есть не смогу!

— Давай помогу! — потянулся Артур.

— Нет уж, обойдусь без помошников, — решительно ответила Катя, и в три укуса управилась с бутербродом. — Блин, какая скука весь день!

— Воскресенье… — кивнул Артур, как будто Катя этого не знала.

В воскресенье, в хозяйственном магазине, где они работали, покупателей было не много, а под вечер так и вовсе наступало затишье: их отдел, располагавшийся в полуподвале посещало не больше трёх покупателей за час. Магазин работал до десяти вечера, поэтому последние три часа воскресения ребята вынужденно валяли дурака.

— Я, пожалуй, до нового года доработаю и — до свидания! — рассуждала Катя. — За прошлый месяц такую недостачу насчитали, что я думала — в минус уйдём. Бухгалтерия химичит, кладовщики воруют, а отдуваются продавцы. С меня хватит, пойду секретарём на ресепшн, есть у меня пара завязочек.

Прощай, тестостерон!

Видимо, я забыл на ночь включить кондиционер на минимум, чтобы спасть при свежем воздухе, и температура в номере постепенно и неизбежно сравнялась с температурой окружающей среды.
Мой номер оборудован огромной двуспальной кроватью. Я машинально зарылся внутрь, и оттого жара стала еще больше. Проснуться сразу не мог, сон срубил моментально.
Где же я? Гм, на той же кровати, но под палантином, откуда же он взялся? Отодвинул полу в сторону, и вижу – вместо ставших родными стен – открытое пространство, ограниченное разве что античными колоннами.
А на горизонте, не столь уж и далеком, пирамиды…. Ничего, сам себе думаю, как это они ухитрились за ночь переделать интерьер? Или теперь принято не оповещать о ремонте постояльцев? Приподнимаюсь, я же один, даже не потрудившись закутаться в простыню, а вы же знаете, что…. Утром. У нормального мужчины.
Но меня обдает жарким воздухом. Бог с ними, с приличиями, сейчас включу condition, схожу, куда надо, выпью кофе и выкурю сигарету. И эрекции – как ни бывало. Но меня ожидает еще одна неприятная неожиданность – комнаты, как таковой, со всеми причитающимися аксессуарами, нет. И одежда куда-то пропала.
Как же так? Это неправильно! Я внезапно слышу гул приближающихся голосов, непонятных… Я нырнул под полог и притворился спящим – мол, толпа пронесется, а уж я потом как-нибудь выберусь. А сам потихоньку наблюдал за ситуацией. Если, полагал я, мое появление было неожиданным, они просто испугаются. Ведь пирамиды – значит, это Египет. Мало ли туристов, отбившихся от экскурсий, пройдут, и я примажусь к ней. Скажу, что обворовали, что тоже не редкость, как-нибудь да помогут.

«Это далеко не первый в России пожар в доме престарелых с большим количеством жертв…
Ликвидация огня продолжается силами пожарных расчётов. Пока нет точных данных о количестве спасённых и пострадавших…»
(Из криминальной хроники города Энска)


Над тайгой стоял протяжный гул. Одна от другой вспыхивали, словно свечки, сосны, устремляли воздетые в мольбе ветви к чёрному небу и с треском рушились на землю. Огонь пожирал деревья, облизывал жадными языками скамейки и гипсовые скульптуры, бушевал в помещениях. В оконных проёмах метались неясные тени, но крепкие решётки и запертые двери не выпустили никого из обитателей странного дома.
Осмотр места происшествия начался сразу, как был потушен пожар. Здания и постройки сгорели подчистую. Пахло гарью. Перед руинами застыли закопченные пионеры с пустыми глазницами да зевал посыпанный пеплом каменный крокодил у фонтана. Ржавые трубы косо торчали над забитой сажей и грязью чашей.
Обугленные кости сложили в несколько мешков и отправили на экспертизу. Останки принадлежали людям довольно преклонного возраста. Определить, кому именно, - не представлялось возможным, так как ни списков обитателей, ни медицинских карточек не сохранилось.
А самое странное – почему журналисты решили, что сгорел дом престарелых? Ни одного дома престарелых ни в каких документах города Энска и прилежащих к нему окрестностях вообще не значилось. Здания бывшего пионерского лагеря «Уголёк» во время перестройки были переданы на баланс здравоохранению под лесную школу. А вскоре после её расформирования – ввиду нецелесообразности – их и вовсе списали.

Мне бывало бабушка кричала, когда я есть хотел, и помимо нашего с ней борща иногда утаскивал из холодильника кусочек колбасы, колбаса была дорогая и её на праздник берегла она:
- Чтоб ты, сука, сам себя сожрал, чтоб ты кровью захлебнулся!

И после этого обычно хватала ремень солдатский и кидалась за мною, а я поспешно убегал – иногда всё же не успевал увернуться, пряжка больно меня била по плечу или заднице, или по ногам. Я тогда забивался под стол в комнате, ругался на бабушку матом и кидался в неё всем, что под руку попало: тапочками, пистолетом игрушечным железным или просто плевал в неё, попадая на ноги. Она от этого злилась ещё больше – я забивался в угол у ножки стола. Стол был тяжелым, поэтому, к моему счастью, бабушка не могла меня там поймать, сдвинув его.

Наконец, утомившись, бабушка, астматически дыша и кряхтя, наклонялась, заглядывая под стол и хрипела:
- Такой же выродок уродился как и мама твоя была, паскудина! Её убили как суку подзаборную – и ты сдохнешь, выблядок!
Тут я начинал реветь по-настоящему, а бабушка, удовлетворённая своей маленькой местью, проходила в другую комнату, включала телевизор и казалось забывала про меня. Она, переключая каналы, громко комментировала то, что видит; и ещё у неё было увлечение – записывать понравившиеся ей фразы на чём попало – на обложках моих книжек со сказками, на журналах.
А я всё ревел под столом.

* * *

Маму убили около года назад, и своего папу правда я не знаю. Но маму любил всё равно: она часто дома не бывала, когда была живая, и я по ней сильно скучал.

Андрей приехал к родителям, из шумного города впервые за несколько лет вырвался – и сразу, как говорится, «с корабля – на бал»!
Сидит сейчас за столом в родном доме( «некогда, некогда родном» - кто-то смеётся-хихикает внутри), отец с красной рожей («нельзя так про отца» - это голос так называемого рассудка пытается вмешаться) астматически отдуваясь, хватается за бутылку. Мама пытается его остановить – «Витя, нельзя тебе много, давление!» - «Клавка, тихо, кто в доме хозяин, я или кошка!» - и гулко хохочет над избитой шуткой.

Из остальных присутствующих лучший папин друг – Михаил, дядя Миша значит, толстяк почти лысый. И квартирантка родителей, Светлана Павловна («можно просто Света», как она представилась при знакомстве, стрельнув карими глазами – и тут же опустив) – эффектная брюнетка в облегающем красном платье - хлебосольные родители Андрея также пригласили жиличку на семейные посиделки.

- Ну, за сына! – отец опрокидывает в нутро очередную стопку и заедает холодцом, а мама заботливо подкладывает сыну салатика.
- Орла, ишь какого орла вырастили! – поддакивает другу Михаил, смотрит на Андрея заплывшими глазками – и тому на душе как-то… будто свинья ожила и заговорила… как-то странно – может, оттого что Света, сидя напротив, уставилась на дядю Мишу брезгливо так…

- Что ж невесту-то не привёз показать? – мама раскраснелась от выпитого, повеселела, с истинно материнской любовью на сына смотрит – тому аж неудобно, не рассказывать же ей, что хоть с Каринкой второй год живут, но и со свадьбой-то пока повременить решили, а уж с рождением ребёнка – тем более.

Печалью прорастает вечер – закатное солнце собирает вокруг себя сумерки и бросает окрест, они расползаются и увеличиваются всё больше, шире… Ты мне всегда говорила, что любишь темноту, и скоро мы без фонаря или свечи действительно ничего тут не увидим.

Домик принадлежит тебе, кто-то из твоих деревенских родственников умер, бабка, что ли, и ты теперь наследница. Эту новость ты вчера мне сообщила так радостно – и я подумал: всё равно безработный, почему бы не махнуть в полупустую деревню на пару недель, собраться с мыслями, стряхнуть пыль города с души – а ты так обрадовалась, что я решил помочь тебе обжить неожиданно свалившееся на тебя… сокровище.

Полупустой автобус домчал нас до точки назначения, когда уже закат разукрашивал тёмно-синее небо красными отчаянными мазками. Приехали на ночь глядя – ну да у нас почти всё не как у людей, думаю я, пока, вполголоса ругаясь, пытаюсь справиться с замком. Откуда-то взявшаяся бродячая собака виляет хвостом, негромко скуля, будто радуясь тому, что мы появились.

Мы входим в дом, холодный, пахнущий сыростью, неживой какой-то. Электричества пока тут нет, объясняешь ты – давно уже отключили.
Щёлкаю своей «зиппо» – на столе только подсвечник из копыта козы со свечой в нём – и ты берёшь у меня зажигалку... Женщины издревле возжигали огонь в домах – но в домах, заполненных миром и уютом, а не в одиноких лачугах, подобной той, где сегодня прячутся двое одиноких людей – беглецы от мира и друг от друга.

Ценная вещь этот подсвечник, старинная, видимо – думаю я, торопливо помогая тебе раздеться – мы с тобой с момента нашего знакомства лишь блудом спасаемся от холода и от страха,

- Они никогда не спят! Они не пьют, не едят и даже не дышат! А знаешь почему?! У них нет лица! Представь себе, мать твою, нет ни глаз, ни носа, ни рта, ни ушей! Лысые, безликие! – Орал в телефонную трубку А.
- Ты о чем? Ты знаешь сколько времени? Мне через два часа на работу! – Грубо ответил я.
- Ты не понимаешь что ли?! Я уже неделю не сплю! Они и к тебе заглянут! – Продолжал еще агрессивней А.
- Оно и видно, что ты не спал. Через 3 дня наступают сильные галлюцинации, через неделю нервные расстройства… - Монотонно пробормотал я, без особого интереса. – Я позвоню тебе после работы, мне нужно собираться.
Я повесил трубку. Это был последний раз, когда я слышал своего друга. На следующий день его нашли мертвым. Мы были знакомы 15 лет. Лучшие друзья… почему я не слушал его? Почему я повел себя так неразумно… хотя, наверное, каждый из вас бы так отреагировал. В 7 утра телефонный звонок и начинается эта речь. Вы бы поверили в его слова? Это походило на розыгрыш, которых за все время нашей дружбы было предостаточно.
А. повесился в ванной комнате, ни оставив даже записки. На него это было не похоже. Жизнерадостный, уверенный в себе и открытый человек с великими планами на будущее… Я говорил с его родителями, но они с ним не общались несколько дней, так как он им сказал, что уехал в командировку и позвонить не будет возможности. Я был у него на работе, и никто не отправлял его в командировку. Еще в четверг, он позвонил начальству и сказал, что ему не здоровится. Взял отпуск до выздоровления и тут такое…

/маргинальная лирика/

WARNING: В тексте встречаются плохие слова, зато искренни и светлы чувства...

Дело было на задворках кожвендиспансера. Меня отправили с товаркой выносить бачок с помоями.
За чугунным мусорным контейнером нежились под вялым поросящим дождиком два козла из мужского отделения. Младший козлик Вася споро снюхался с Тамаркой, и они понеслись за гаражи, а мне достался старый козел.
Мы уселись на его линялой пижамной куртке цвета недетского поноса.

- Ну че, уколемся?

Он достал ампулу пенициллина, я – бициллина. Одноразовый нашли в помойке. Дружно приспустили трусы. Он меня в левую, я его в правую. Укололись, сидим. Все равно ломает.

- А как насчет колес?

Он заглотнул три левомицитина, я – пять эритромицина. Запили из вчерашней лужи. Занюхали рукавом моего халата.

- А, может, нюхнем?

Он снял носок. Помойка померкла и сморщилась. Я достала прокладку и взмахнула крылышками. Ромашки спрятались, поникли лютики.

- Ты животных любишь?

Он снял трусы, чем насмерть перебил аромат носков и помойки, вместе взятых. Впечатлил его мощный пах – грыжа с колтунами. Длинными черными ногтями достал лобкового жучка и подарил мне. Из благодарности я нежно погладила его чесоточной рукой. Он подкинул мне пару свежих трихомонад, я наградила его самкой гонококка. Мы оба любим животных, это сближает.

- А что у тебя за рыжие усы торчат?

Я охотно раздвинула ноги. Он вытащил хомячка.

- Так он же издох!
- Да, уж неделя, как похоронить негде.
Он ногтями вырыл могилку. Отпели. Похоронили. Он вырезал из осиновой палки истинно православный крест. Воткнули в дерн с крестным знамением. Я прослезилась. Он добрый.

Баба Тоня преставилась. Тихо, во сне. Ни дочка, ни балбес-зять, ни такой же внук ничего не слышали. Лишь утром потрогали ее – а баба Тоня уже не дышит. Хорошая была. Никому не вредила, зятю всегда на водку, а внуку на пиво с пенсии занимала, а обратно денег не требовала. Под ногами ни у кого особо не путалась, то на лавочке у подъезда часами сидит, то по телевизору сериал за сериалом глотает, переживает.
Ну, как полагается, отпели ее, в гроб уложили. Ждут катафалка. А баба Тоня лежит себе тихохонько посреди зала, свечку в узловатых пальцах держит. Ее любимый телевизор, все зеркала занавешены темными платками. Вокруг гроба подружки ее чинно сидят. Шамкают чего-то, слезки с дряблых щек мятыми платочками собирают.
Потомки бабы Тони на кухне колдуют, к поминкам готовятся. А внук Сергунька заскучал, ушел в детскую и врубил свой телевизор. Поскольку дверь он прикрыл неплотно, бабки, что нахохленными воронами сидели вокруг своей усопшей товарки, услышали, как дикторша сказала: «А после рекламы смотрите заключительную серию фильма «Страсти-мордасти».
Одна из подружек, Баба Дуся вдруг сморщилась и сказала:
- Ой, бабоньки, чегой-то живот у меня разболелся, сил нет. Пойду я. Ты уж прости меня, Тонюшка…
Тут и баба Параша засобиралась:
- Охти мне, как же я так забыла, дырявая моя голова, что сейчас внучек из школы должен придти, а у него ключа нет.
И только баба Вера открыла рот, чтобы выдать свою причину отлучки от печального одра подружки, как тут же захлопнула его, а глаза ее полезли из орбит. Потому как покойница ухватилась руками за край гроба и села в нем.

Ветер постепенно утихал. Лиза поплотнее закуталась в одеяло, и еще крепче прижалась к мирно спящему Андрею. «Да, вот уж кому все бури нипочем» - завистливо подумала она, слушая как дождь, словно тысячи миниатюрных молоточков, барабанил в окно. Лиза с детства боялась грозы. Когда раскаты грома становились особенно сильны, ей казалось, что небо вот - вот разорвется пополам и рухнет на землю, накрыв своей звездной тяжестью все живое. Наконец ее сморил сон.

Яичница аппетитно скворчала на сковороде. Лиза весело напевая, нарезала ломтиками хлеб. Настроение омрачало только то, что в доме с утра не было электричества, видимо виновата вчерашняя буря. Жаль, а она так хотела посмотреть свой любимый утренний сериал. Она всегда смотрела его, когда муж уходил на работу, а за тем, включив музыку погромче, принималась за домашние дела. Лизе нравилась ее тихая размеренная жизнь. К тому же, они с Андреем уже давно мечтают о малыше. Осталось подождать совсем чуть – чуть, ведь в конце года, ее муж должен пойти на повышение. В общем, жаловаться ей было решительно нечему.
- Доброе утро зайка! – Андрей, уже полностью одетый спустился на кухню. – Давно света нет?
Лиза чмокнула мужа в щеку и вздохнув ответила:
- Я встала около полутора часа назад, его уже не было.
- Видимо буря. – Покачал головой Андрей. Лиза согласно кивнула. Небо за окном хмурилось тяжелыми темно – серыми тучами. Накрапывал дождь. В такую погоду, хотелось залечь под одеяло с коробкой шоколадных конфет и хорошей книгой. Делать решительно ничего не хотелось.

- Папочка – а – а! – шестилетний малыш ворвался в родительскую спальню и размазывая слезы принялся трясти отца за рукав.
- Что случилось Стасик? – сонная мама обняла зареванного мальчика и успокаивающе погладила его по вихрастой голове – Опять приснился нехороший сон?
Олег устало вздохнул. Последнее время это происходит слишком часто. Может показать ребенка врачу? Каждую ночь одно и тоже. Он давно уже забыл, что такое нормальный сон.
- Стас! Ты уже взрослый мальчик и должен отличать правду от страшного сна. Ступай обратно в комнату! – как можно строже сказал отец.
Глаза ребенка расширились от ужаса, он отрицательно замотал головой и плотнее прижался к матери:
- Не пойду! Там…опять…он…
Оксана укоризненно посмотрела на мужа:
- Олег! Ты видишь – ребенок испуган, а ты на него ворчишь! Пойми, ему всего шесть лет!
- Ладно сынок, скажи мне кого ты боишься?
- Клоун! Он прячется у меня под кроватью! Папочка, он такой страшный!
- Чепуха! Клоуны добрые! – Олег попытался улыбнуться. – И живут они не под кроватью а в цирке!
- А этот клоун злой! – испуганно пискнул ребенок. – Он хочет меня съесть!
Олег вздохнул. Почему именно клоун? Он всегда думал что дети любят этих чудиков с красными носами, в ярких костюмах и смешных башмаках. Нет же, сын уже больше месяца упорно твердит про злого клоуна живущего у него под кроватью. Мало того, это превращается уже в навязчивую идею. Недавно Стас увидел по телевизору передачу про цирк на «Цветном», так они с Оксаной больше часа не могли его успокоить – он увидел клоуна и разревелся.

Ігор Любашенко
ПРО НЕБЕЗПЕЧНО
Оповідання
2012
Мета книги – залишити дітей живими

Діти зазвичай гинуть в випадках, які можна уникнути. Тому:
- Засудження розповідей дітям про наслідки небезпечних ситуацій під приводом боротьби за мораль - небезпечне лицемірство.
- Діти мають знати, пам’ятати, про смерть, не боятись говорити про неї, щоб її уникати.

Головні життєві правила:
- Якщо ситуація незрозуміла – тікати.
- Якщо небезпека наслідує – тікати з усіх сил та голосно волати.

Рекомендації по читанню книги:
- Дітям читати не більше однієї історії на добу.
- Перечитувати книгу, поки історії не будуть сприймались спокійно, без зайвих емоцій.

Ігор Любашенко
Про небезпечно
Оповідання

Текст © Ігор Любашенко, 2012.
Ілюстрації © Максим Любашенко, 2012.

ISBN 978-617-7021-01-7


ПЕРЕДМОВА АВТОРА

Книга «Про небезпечно» використовує новий підхід у психології та вихованні людини

Даний підхід зачіпає два напрямки:

1. Розвиток психіки, психологічна підготовка.
Людина, яка вихована на казках зі щасливим кінцем, найчастіше виявляється психологічно не готовою до реалій життя, схильна до підвищеного ризику отримати серйозний посттравматичний стресовий розлад після екстремального впливу цих реалій.
Книгу «Про небезпечно» можна порівняти зі своєрідним щепленням для нервової системи від серйозних психічних захворювань у майбутньому, як дітей, так і батьків.

2. Ідентифікація небезпеки і попередження небезпечних наслідків.

Людина схильна недооцінювати небезпеку, наслідки якої не були зафіксовані в його свідомості.

Жила-была девочка-сиротка. Она любила свой дом, игрушки, сад за окном и свою бабушку. Отец погиб на охоте, защищая ее, совсем еще маленькую. Зверь задрал его насмерть , но девочку не тронул. Три дня просидела она в лесу одна-одинешенька рядом с погибшим отцом и раненым зверем, пока не нашли ее местные крестьяне.

Мать жалела сиротку и душу ей отдавала. А больше у матери ничего и не было. Так и жили они вдвоем: в бедности и в заботах. Как-то мать смастерила ей чепчик из красного войлока, и девочке он так понравился, что носила она его много лет не снимая. За что местные пацаны прозвали ее Красной шапочкой.

И все бы ничего, да раненый зверь тогда, в лесу, прокусил ей ручку: не больно, не глубоко. Ранка со временем зажила, но что-то в девочке изменилось. Это что-то было внутри. С той поры стала она людей избегать, из дома по ночам пропадать и протяжно выть на луну, пугая волков по всей округе.

— Ладно бы на людей бросалась! Так нет же, волков дерет! Сущее наказание! Когда такое было?! Вурдалак-перевертыш, мутант в юбке! — сокрушалась стая. Но деваться некуда, и волки, посовещавшись, решили покинуть лес навсегда: от греха подальше. Поди, догадайся, что там на ум взбредет этой кровопийце, этой зверюге ночной в Красной шапке. Жизнь-то, она дороже.

А где-то за лесом, на опушке, жила ее бабушка. Она хоть и старенькая была, но отличалась веселым нравом и трудолюбием. Бабушка дружила с соседками и с козой Милкой.

Милка была бодлива, с норовом, но бабушку слушалась и молока ей давала сколько нужно.

Уважаемые господа! Почему не использовать простой способ для экономии горючего при взлете и посадке: Взлетная полоса должна быть НАКЛОННОЙ. При взлете самолет скатывается вниз, используя гравитацию. При посадке сбрасывает скорость, поднимаясь по полосе. При этом упрощается процесс посадки самолета, поскольку она осуществляется в горизонтальном полете. Не требуется сложная глиссада, требуется лишь поддерживать нужную высоту и посадочную скорость, что позволяет поручить посадочный процесс автопилоту.

Во Вселенной, согласно предположению, одновременно сосуществуют несколько параллельных миров. С некоторыми из них мы можем общаться. Самым простым проявлением этого общения является сон. Может, поэтому все происходящее во сне кажется нам реальным. Скорость происходящих во сне событий намного превышает скорость происходящего в реальном мире: за какие-то 7-8 часов сна мы «переживаем» недели, а то и месяцы своей жизни.

Большая бесконечная Вселенная состоит из малых бесконечных атомов. И если мы их не видим, то это не является фактом, что они не существуют. Они совершают бесконечные колебательные движения, которые имеют разные скорость, частоту и направление перемещения. Мы можем их видеть, когда они объединяются в молекулы и образуют материю, то есть материальный мир.

Но что бы произошло, если бы мы приобрели способность «колебаться» со скоростью, с которой проносятся в нашем подсознании сны. В таком случае сторонний наблюдающий не увидел бы нас, потому что человеческие органы чувств и зрение не в состоянии фиксировать такое движение. А теперь вообразите, что одновременно с нами существует другой мир, который способен «двигаться» намного быстрее, чем мы можем себе представить. Почувствовали бы вы его присутствие? А вот нашему подсознанию это доступно. Поэтому у нас часто возникают состояния, когда нам кажется, что мы какого-то человека уже где-то видели, где-то чувствовали этот запах, это место что-то нам напоминает. Но сколько бы мы не вспоминали – бесполезно, ведь это происходило в точке соприкосновения параллельных миров.

Реальные жизненные истории соприкосновения с иными мирами.

НА РАЗНЫХ ЯЗЫКАХ. БОЛЬШОЕ НЕДОРОЗУМЕНИЕ.
Вынести из избы ведерко необычной формы, плотно закрытое крышкой. Без штанов. Не удалось украсть, так отняли, отобрали, спрятали. Это не глупая шутка и не наказание. И не бесстыдство. И жара не причем. Прохладно. Это подлая иезуитская хитрость. Хитрая иезуитская подлость. Что б из дома не мог далеко, надолго отбегать. И выносить сор из избы. Видимо, что-то непотребное, неприглядное глазами увидел, ушами услышал, языком добавит того, что и не было.
На дороге лежит кривошипно-шатунный механизм. Отвалился от сельскохозяйственной машины. Кочергой из зарослей крапивы дотянутся подцепить, подтащить. Из этого получится хорошая, добротная набедренная повязка. А пока доделать прежнюю работу.
Сделать глубокий вдох. Задержать дыхание. Вынуть крышку. Вылить содержимое. Закрыть крышкой снова. Пробежать несколько шагов обратно. И только тогда сделать глубокий выдох. Услышать родной голос бабушки:
— Куды вылӯ свінёнак?! Я ж сказала за дрот, да суседзяӯ у агарод!
И показывает в сторону колючей проволоки. Во время оккупации рядом располагался концентрационный лагерь. Несколько раз фашистский. Несколько раз советский. Несколько раз переходил из рук в руки и переименовывался. Из «Улыбки рейха» в «Большевицкое (красное) солнышко» и обратно.
И молодой крапивой по неприкрытым одеждой местам «вжик-вжик» карга-кочерга старая. Почувствовать, как глаза полезли на лоб. Но, тут тот случай, когда не столько больно, сколько обидно. Неправильно, не в том смысле понять. Подумать, что обзывается (свіненак не в щет). Обидится не по детски. Со словами: «Школа закрыта, ключ у меня.

- Томми, ты уверен, что правильно было переезжать в этот дом?- окликнула, идущего с коробками по ступенькам мужа, Хелен.
- Дорогая, это место превосходно. Есть камин, окна, выходящие на поля пшеницы, недалеко озеро. Ну что тебе ещё надо. Если вспомнить, где мы жили до этого, то это просто Эде́м. А об остальном забудь.
Женщина неторопливо оглядывала некогда пустующую комнату. В двухэтажном доме царил полумрак и тишина. Она чувствовала нечто зловещее, что-то, что присутствует здесь, незримо для них.
Сглотнув, она взяла упакованную в валяльщик лампу и последовала за мужем, стараясь не вспоминать, чем им пришлось пожертвовать ради нового жилища. То, что всеми уважаемый полицейский - Томми - повинен в смерти собственной матери неизвестно никому, кроме его жены. У них не было выбора, им нужен был дом, с тех пор, как старый сгорел дотла. А с матерью- Томми никогда не ладил, да и болела она. Потому он решил, что будет лучше помочь ей отправиться в лучший мир и избавиться от боли; совесть его совершенно не мучила, а должность помогла скрыть улики. Взвесив все за и против, парочка пришла к выводу, что убийство будет быстрым и лёгким решением проблемы под названием "жить негде."
- Милый, а тебе не кажется, что мы все-таки плохо поступили?
- Ты отстанешь от меня сегодня или нет?! Отвали, пожалуйста, иначе набор тарелок слетит незамедлительно со второго на первый.
Весь день пара занималась тем, что размещала свои вещи по всему дому. Жена неустанно доколупывала мужа, тот же отколупывался от неё.
- Хел, позвони в доставку. Диван так и не привезли. Что за народ!

Мыло

Из материалов Нюрнбергского процесса:
«…По рецепту 5 кг человеческого жира с 10 литрами воды и 500-1000 г каустической соды варили 2—3 часа. После остывания мыло всплывало на поверхность. К смеси добавляли соль, соду, свежую воду, и снова варили. …Производственная варка занимала от 3 до 7 дней …в результате которых получилось более 25 килограммов мыла. Для этого было использовано 70—80 килограммов человеческого жира примерно с 40 трупов».

Глава 1
Откинувшись на переднем сидении, лениво опахивая вспотевшее лицо глянцевым журналом мод, Вероника молча наблюдала за дорогой. В салоне было душно, запах обшивки перемежался с запахом пота, кондиционер сдох, вентилятор, прикреплённый к лобовому стеклу, не избавлял от жары. Шелестя колёсами "Ford Focus" нёс их по раскалённому асфальту. Поникшие от зноя деревья, сменялись заросшими сорняком, полями, изредка проплывали покинутые деревни, с порушенными домами, ржавеющими в стороне комбайнами, тракторами, и другой, неведомой ей техникой. Иногда, из дрожащего марева, разогретого асфальтом воздуха, возникали встречные машины, которые с шумом проносились мимо.
Где-то горел лес, дым от пожара, желтовато – сизой пеленой обволакивал всё вокруг. Стоило приспустить стёкла, как в салон врывался едкий запах гари. От него ело глаза, першило в горле, хотелось кашлять.
- Господи, какое пекло… - Вероника потянулась к бардачку, вытащила оттуда пластиковую бутылку с минералкой.
- Будешь? – откручивая пробку, спросила она, сидевшего за рулём мужа.
Игорь молча протянул руку, не отводя глаз от дороги, отхлебнул пару раз.
- Тёплая… - пожаловался он. – И противная.

На совершеннолетие отец подарил Илье «BMW Х-6». Черного реактивного зверя, выловленного из мечты и укрощенного во дворе перед особняком. Илья знал о готовящемся сюрпризе, ждал его, и все равно, получив ключи, чуть не визжал от радости. Отныне язвительная тема среди друзей насчет его «безлошадности» закрыта – друзья умылись завистью и прикусили языки. «Х-6» со всем возможным «фаршем»! Делайте выводы, кто едет!
Куролесили с компанией весь июль. Выводили зверя на ночную трассу и орали от экстаза, разгоняя его до 200 километров в час, шли на немыслимые обгоны, ныряя под свет встречных фар, упиваясь визгом подружек. Адреналин кипел. Когда садишься за руль такого дьявола, сам превращаешься в сверхсущество!
В начале августа родители сделали Илье еще один подарок, а именно укатили на две недели в Италию. Провожая их, Илья поклялся вести себя примерно, и вечером того же дня отправился с друзьями в клуб. Толкались на танцполе до полуночи, но с девчонками получился облом. Обидный и необъяснимый. За пару часов они примелькались своими навязчивыми подкатами и приуныли.
- Тут, походу, сегодня одни матрешки тупорылые! – крикнул Илья Кириллу и Олегу. – Поехали в другое место куда-нибудь!
Вернулись в машину, чтобы в тишине обсудить план дальнейших действий, закурили. Настроение было подмочено.
- А я почти снял телку! – вздохнул Кирилл. У него всегда все было только «почти».
- Строят из себя… Дырки чертовы, - злобно процедил Илья. Он сидел за рулем своего послушного зверя. Зверь глухо урчал мощным двигателем, готовый по первому движению хозяина сорваться с места. Это действовало успокаивающе.

1

В нашем замкнутом и крохотном мире есть вещи, которые не помещаются в человеческом сознании. Которые существуют в народных преданиях, мифах, передающихся от неизвестных нам первоисточников, но на пути своем столь искажающиеся человеческой фантазией и красноречивыми словами, что, когда они доходят до нас, они напоминают не более чем сказки или канувшие в лета истории. Подобно смятым выгоревшим обрывкам листов бумаги, когда-то представлявшим великие древние тома, хранившие тайны мироздания и вековые истины.

С одним из подобных проявлений «сверхъестественного» мне довелось столкнуться прошлым летом. Хотя я предпочел бы, чтобы это было не более чем та самая, потрепанная временем, страница из детской сказки.

Еще не будучи мужем девушки по имени Элисон Энджел, я каждое лето вместе с ней ездил к ее прабабушке в маленькую деревушку на холмах – Литтл Серхио. Обычно просто погостить. Хотя я предлагал помощь по работе, в основном, пролеживал время на старом, уже потрескавшемся по швам, диване, поэтому мне очень нравились эти поездки.

Автобусная станция в деревне находилась довольно далеко, и нам приходилось еще минут сорок тащиться к дому с набитыми сумками под палящим солнцем. Впрочем, это, помимо отсутствия водопровода, было одним из немногих местных неудобств. Домики в деревне все удивительным образом походили друг на друга: они были одинаково старые и унылые. Зато у каждого здесь был свой большой приусадебный участок - поэтому жители держали большое хозяйство: от кур до коров. А остальное засеивали кто чем, но в основном - кукурузой и кабачками.

–Что тебе нужно?
–Зачем пришла?
–Ты же мертва?
Кричала Стелла призраку своей подруге, умершей три дня назад.
–Уходи, ты сама виновата, дура!
Призрак Дианы молчал, наблюдая за метаниями Стеллы по комнате.
–Пошла вон из моего дома!
Девушка в отчаяние схватила книгу и бросила в сторону призрака, но книга, пролетев сквозь Диану не причинив ей вреда, ударилась о стену комнаты, упала.
–Я пришла за тобой, – произнёс первые свои слова призрак.
–За мной? – удивилась та.
–Да! – ответила Диана, протянув руку в её сторону.
–Я не хочу!
–А я хотела, – голос призрака стал леденящим сердце. – Идём, я жду.
–Пошла к чёрту, Диана.
Призрак подруги засмеялся, не открыв при этом рта.
–Идёёём, – позвал ещё раз призрак Стеллу.
Девушка отшатнулась в сторону, при этом запрыгнув на свою кровать.
–Идёёём.
–Нет, – зарыдала Стелла. – Уходи прочь! Я хочу жить.
–Я тоже хотела, но ты отняла у меня жизнь.
–Нет, нет, этого не может быть, Диана мертва, это всего на всего сон, дурацкий сон, – обхватив голову руками ревела она.
Стелла не хотела поверить, что перед ней призрак Дианы, и он пришёл за ней.
План убийства придуманный Стеллой был прост, нужно было заманить подругу туда, где её никто не будет искать и убить. Таким местом стала заброшенная мельница, принадлежавшая когда-то Фишерам.
Заманив Диану на мельницу, под благовидным предлогом поделиться секретами, Стелла, выждав подходящий момент, ударила подругу по голове отцовским молотком, заранее приготовленным на кануне встречи.
Посчитав Диану мёртвой, Стелла сбросила тело её тело в старый колодец находящийся недалеко от мельницы, закидав сверху ветками деревьев, вернулась,

Он заказывал ее через Интернет в подарок для своей девушки... но они разошлись, прежде чем посылка доехала до ближайшего почтового отделения. Сначала юноша не представлял, что делать с этой шарнирной куклой. Даже подумывал продать, но почему-то оставил себе.
Парень боялся ее голубых глаз, которые сам же для нее и выбирал. В ужасе он избегал взгляда куклы... пока случайно не попал в его стеклянные сети. И тогда бедняга понял причину своей гленофобии, но было уже слишком поздно! Не в силах освободиться из ее ловушки, он начал смотреть на куклу: завороженно, жадно. Теперь он даже не сомневался - она живая, никаких сомнений в том, что она живая! Просто живет в каком-то своем, особом мире!
Долгие месяцы безумия, которое нарастало с каждым днем; долгие месяцы безумия, которое открывало ему истину: она - это его мечта, его идеал, его очаровательная возлюбленная. Здравый смысл говорил ему, что куклу любить нельзя!.. но он уже знал, что это неправда: другие мужчины тоже любят пустых кукол, которые тысячами ходят по этому миру. Любить куклу возможно, для этого нужно просто уподобиться ей - убить в себе все, что другие называют живым; стать пластиковым.
Он сидел в кресле, рядом с ней, одетый в длинную черную мантию - такой удивительный контраст с ее белоснежным платьем! Этот транквилизатор идеально подходил для того, что задумал юноша: теперь он не смог бы пошевелиться, даже если бы и захотел; даже если бы боль стала невыносимой и не дала оставаться на месте.

Что вы знаете о боли? Боль манипулирует - вы больше никогда не схватите шершня, будучи единожды ужалены. Боль мотивирует - вы бьете своего соперника с невиданной яростью, лишь бы ему было как можно больнее. Боль истощает - и долгими невыносимыми вечерами вы плачете о потере любимых. Боль убивает...

Увы, смею сказать, что эти правила действуют не для всех. Нет, сейчас я не имею в виду людей, с синдромом Бельмонда, которые не способны физически чувствовать боль. Но я говорю о тех, кто сумел обуздать и покорить самое жестокое и властное свойство наших тел.

Я знаком с Эмми Харпер еще со школы - мы пели в одном хоре, и случилось так, что мы поступили на один факультет в "Беркли". Будучи в новой и чужой обстановке, мы решили держаться вместе, словно этого хотела сама судьба. В отличие от многих знакомых мне музыкантов, которые были несколько замкнуты или наоборот - чересчур заносчивы, Эмми была легка и приятна в общении. Ее настроение быстро передавалось окружающим - она была "своячкой" в любой компании. Но было в ней и нечто такое, что никак не сочеталось с характером жизнерадостного энергичного подростка. Видите ли, порой ей нравилось делать странные для большинства людей вещи, вроде того, чтобы насквозь проколоть булавкой кожу на руке или на спор держать руку над горящей свечкой, пока на ней не появятся ожоги. Причем делала она это так непринужденно, словно это были вещи из разряда "само собой разумеется". А однажды она пришла на лекцию с золотой брошью, приколотой... прямо на тело!