Навеки твой

Катя остановилась напротив одноэтажного здания.
Все верно. На вывеске, выкрашенной в черный цвет, белыми буквами выведена надпись: «Салон черной магии». Да, ей именно сюда. Она сделала шаг к двери, украшенной витиеватыми узорами и непонятными знаками, и вновь остановилась в нерешительности. Где-то глубоко внутри зашевелились суеверные страхи. Правильно ли она поступает? Её подруга Кира утверждала, что ничего страшного в том, что она собиралась сделать, нет. Обычные услуги, которые можно оплатить. Как в бизнесе. Тем более, адрес этот, она получила от неё. Если уж говорить начистоту, то Кира сама воспользовалась услугами данного салона. И осталась вполне довольна результатами. Но называть всё это «обычными услугами»…
Сделав глубокий вдох, Катя уже протянула было к ручке двери руку, как вдруг услышала за спиной:
- Не стоит делать того, что задумали, девушка…
Катя резко обернулась.
Перед ней стояла маленькая сухонькая старушка. Одета во всё тёмное, даже волосы убраны под чёрный платок, из-под которого слегка выбилась белая прядь.
« Ну вот, ещё мне наставлений боговерующих не хватало»,- мелькнуло в голове Кати. Ей не хотелось вступать с пожилой женщиной в пререкания, и она уже вновь собралась дёрнуть за ручку двери, как вдруг старуха схватила её чуть повыше локтя, и быстро затараторила ставшим на удивление низким голосом.
- Не искушай судьбу, доченька… Не нужно делать того, о чём будешь потом всю жизнь жалеть. Дьявол не дремлет, одной ногой Сатана уже ступил на землю… Оттого сейчас на свете так много зла…
Катя оцепенела.
«Она сумасшедшая!» - мелькнула мысль, и девушка попыталась вырваться, но старуха цепко держала её руку своими высохшими пальцами.
- Отпустите! - крикнула Катя. - Вы делаете мне больно!
Однако старуха продолжала что-то бормотать, не разжимая хватки.
- Я сейчас полицию позову! - выкрикнула напуганная девушка, изо всех сил дёргая руку.
И тут она взглянула в глаза старухи.
Они были почти прозрачны, выцветшие, как у многих пожилых людей её возраста. От некогда пронзительно голубого цвета остался лишь намек на то, что когда-то эти очи вполне могли пленять мужчин, но зрачки… В них было что-то такое, что явно не могло быть в глазах простого человека. Этот гипнотизирующий пристальный взгляд мгновенно проник в душу и во все её тайные уголки. Он сковал Катино тело невидимыми цепями, намертво парализовал волю, лишив способности ясно мыслить. Казалось, что сквозь эти чёрные зрачки с выцветшей радужкой на Катю смотрела ледяная тьма самой тёмной северной ночи.
- Говори мне правду, - приказала старуха. – Парня приворожить хочешь?
«Господи, - взмолилась Катя, - я же и слова вымолвить не могу!».
Но язык и губы, словно и не принадлежали больше ей, покорно выдали ответ:
- Да… – еле слышно произнесла девушка, как будто находилась под действием наркотиков.
- Знаю, - согласно закивала головой старуха. – Да вот только не будет в его сердце любви для тебя. Не в этой жизни.
Её страшные глаза впились в Катино лицо.
- Идти бы тебе домой, да забыть про все эти чёрные мысли, но вижу ясно – не послушаешь ведь никого. Очень уж норов у тебя упрямый… Ну, последний раз спрашиваю – не передумаешь Павла то своего привораживать?
«Павел…», - в туманной голове Кати возник образ её любимого. Любимого, но не любящего. Он бросил её, как только Катя ему наскучила. Причём, сам не скрывал этого. Так и сказал: «Извини, но если честно, то ты мне просто надоела». Вот так. Перед этим она умоляла объяснить ей причину его внезапного ухода. Слёзы бесконечными потоками неслись по её щекам, высыхали, когда он что-то говорил, а потом вновь текли и текли…
А ведь она без ума любила его. Искренне, и всем своим сердцем. Ничего подобного она не испытывала ни к одному из своих прежних ухажёров. Иногда даже ненавидела себя за столь сильные чувства. Странно, но это было именно так. Вот его любовь к ней (а любовь ли?) была иной, не столь сильной. Жаль, что заметила она это слишком поздно.
Хотя всё начиналось точно как во всех этих слезливых романах о любви. Кате было двадцать два года, и за свою жизнь она прочла всего две подобные книги. Не то, что её подруги.
В первый раз – из любопытства. Было интересно узнать, что же такого находят в них почти все её одноклассницы. Кате не понравилось. Слишком уж всё было приторным. Как зефир вприкуску с вареньем.
Второй раз она решила прочесть что-нибудь из этой же серии в надежде, что на сей раз это будет нечто удобоваримое, не такое розовое и наивное. Но ошиблась. Всё повторялось с точностью донельзя. Те же душещипательные сцены с несчастной любовью, (или, наоборот – с пламенными признаниями в любви и верности), такие же неправдоподобно гордые героини, такие же постельные моменты с невероятными оргазмами…
В общем, с тех пор Катя запретила себе даже просто смотреть в сторону подобного чтива. Сама она уж точно не стала бы вести себя так, как все эти влюблённые до потери сознания наивные дурочки. И вот, на тебе… Влюбилась, как «наивная дурочка»! Словно какой-то невидимый покровитель подобных любовных книжек, могущественный и неумолимый, начал ей мстить, с точностью воплощая в реальность все эти «постельные моменты с невероятными оргазмами» и с «пламенными признаниями в любви и верности». А она летала и млела от счастья. Цветы, прогулки по ночному городу, невыносимые ожидания звонка любимого… Тогда Катя находила созвучные с любовными романами нотки в своей душе.
Павел, студент из параллельной группы, был живым воплощением героев тех самых любовных романов, чьи мужественные лица украшали обложки подобных книг. И, увы, для многих представительниц слабого пола он так и оставался недостижимой мечтой, являясь к ним лишь в смелых эротических фантазиях и снах. Высокий, стройный шатен с глубоким чарующим голосом и лицом греческого бога, на котором часто появлялась очаровательная мальчишеская улыбка, смог без труда завоевать сердце Кати, на тот момент абсолютно свободное. Парень оказался не таким уж заносчивым и высокомерным, как рассказывали о нём многие её сокурсницы, наоборот – такой искренней заботы и доброты она вообще не ожидала ни от одного из мужчин. Кроме того, она была уверена, что эти качества специально выдуманы теми писательницами “love story” для глупышек, предпочитающих всю жизнь смотреть на мир сквозь розовые очки. «Какой замечательный у меня будет муж!» - мечтала девушка, засыпая на его крепком плече. В том, что они скоро поженятся, Катя ни капли не сомневалась.
Тот страшный для неё день она запомнила хорошо. Была суббота, и с утра Катя была в приподнятом настроении. Ещё бы – ведь накануне Павел сообщил ей, что им надо поговорить «кое о чём». Она была почти уверена, что речь пойдёт об их совместном будущем, о свадьбе, ну, в крайнем случае, он предложит ей познакомиться с его родителями, живущими в другом городе… Уверенно приближалось лето, так действительно - почему бы и не съездить?
«… Я люблю тебя до слёз…», - запел мобильник голосом Серова, и Катя улыбнулась. «Наверное, у нас появилось нечто вроде телепатии; невидимая нить, которая связывает двух любящих людей даже на расстоянии, - подумала она. – Я много об этом слышала, но не думала, что это и в самом деле так». Сердце гулко забилось.
- Да, солнце моё, - не скрывая радости, прощебетала девушка. – Я уже выбегаю из дома!
- Катя, погоди - ответной радости в его голосе она не услышала. – Сегодня мы не сможем встретиться. То, что я хотел сказать тебе ещё вчера… В общем… Знаешь, Кать, я думаю…. - Он замялся, затем повисла небольшая пауза, во время которой Катя слышала его тяжёлое дыхание и во время которой с опозданием отметила, что Павел не назвал её как обычно – котёнок. Но сразу значению этому не придала. Её мысли были по-прежнему окутаны благоухающим розовым облаком.
- У тебя проблемы с конспектами?- осенило её. – Так давай я помогу тебе! Господи, почему вы, мужчины, такие нерешительные в мелочах!
Кате уже не раз приходилось выручать Павла в «делах учебных». У того регулярно скапливались горы конспектов, которые требовалось переписать в срочном порядке, и, что гораздо сложнее – выучить. Катя всегда помогала ему с этим нудным делом, хотя самой это доставляло удовольствие.
«Она была счастлива с ним каждую секунду»…
«Кажется, так пишется в женских книгах о любви», - ловила себя девушка на таких совпадениях, не переставая удивляться банальности фраз. Но ведь именно так оно и было!
Кроме того, её немного беспокоила совесть. «Ведь это из-за меня он отстаёт в учёбе, - корила она себя. - Почти всё своё свободное время со мной, когда уж тут конспектами заниматься»! У самой Кати таких проблем не возникало. Она всегда была способной к обучению и обладала превосходной памятью. Ей было достаточно прослушать лекцию, чтобы понять суть излагаемого материала и потом не мучиться, тратя долгие часы на зубрёжку.
Сейчас, похоже, Павлу вновь требовалась помощь в написании конспектов.
- Нет, ты не поняла… Да забудь ты об учёбе! Речь совсем не об этом.
Только теперь Катя заметила, что он говорит как-то странно, не так как обычно - тихо и спокойно, а нервно, с паузами. Девушка обескуражено замолчала. «А вдруг, он серьёзно заболел? Или что-то случилось с его родными?» - мелькнула тревожная мысль. Сердце снова учащённо забилось, а тело словно окатило горячей волной. Павел будто почувствовал её изменившееся состояние, так как заговорил чётко и ясно, без пауз.
- Думаю, мы не совсем подходим друг другу. Так что не вижу смысла в дальнейших встречах. Не нужно мне больше звонить, я тоже тебя не побеспокою. Обещаю. Жаль, что так вышло, но лучше всё прекратить сейчас, чем потом, спустя впустую потраченное для обоих время, правда? Зачем друг друга мучить? Скоро ты сама поймёшь, что так будет лучше для нас. Ну ладно, не стану затягивать прощание. Не люблю я такие вещи… Давай, пока, что ли…
Затем в трубке раздались гудки.
В зеркале на двери прихожей она видела разом ссутулившуюся светловолосую девушку, правда, чуть полноватую, но, полнота эта была, как говорится, «приятной».
«Даже слова расставаний как в этих книгах…» - успела машинально отметить Катя, прежде чем вакуум окутал её со всех сторон. Так она и стояла долгое время, не двигаясь, словно окаменев.
Далее последовал период, когда Катя вела себя совсем не так, как гордые героини любовных романов. Она звонила Павлу по несколько раз в день, вновь и вновь слыша только длинные гудки и каждый раз представляя, что теперь вся её дальнейшая жизнь может быть такой же унылой и монотонной, как эти мерно чередующиеся сигналы в пустоту. Она караулила его после занятий, передавала послания через общих знакомых, слала длинные или, наоборот, совсем короткие смс-сообщения… И плакала, плакала, плакала…
Спустя неделю ситуация не изменилась. Павел по-прежнему избегал встреч с Катей, а на все её попытки «поговорить», реагировал одинаковой репликой: «Нам больше не о чем разговаривать». И уходил. Позже он сменил номер мобильника, и всем, через кого Катя пыталась добиться с ним встречи, давал ясно понять, что ничего не желает о ней слышать. Когда же сам он случайно сталкивался с Катей в коридорах института, то делал вид, будто не замечает свою бывшую пассию, и тут же старался исчезнуть из её поля зрения.
Состояние Кати было трудно передать словами. Она и сама чувствовала, что находиться на грани. Пару раз девушка начинала серьезно задумываться о самоубийстве, но положение спасла её подруга Кира. Видя Катины страдания, она осторожно посоветовала ей обратиться в салон магии. Такое предложение сначала позабавило Катю, и вскоре она о нём почти забыла, но потом произошло то, что в итоге заставило её самой напомнить Кире об этом разговоре, а сейчас стоять у салона чёрной магии.
У Павла появилась другая девушка. Вернее, новая. Катя узнала об этом сама, увидев их однажды вместе выходящими из здания института.
В обнимку.
Расскажи ей об этом кто-нибудь другой, пусть даже Кира, - она бы не поверила. Но она всё увидела своими глазами. Совсем недавно её одногруппница в институте преподнесла ей ещё одно неприятное известие о бывшем возлюбленном. Следом это подтвердили и другие… бывшие его девушки.
Он оказался типичным повесой, использующий свой природный шарм и обаяние для одной единственной цели – затащить в постель как можно больше женщин. Лучше, если это будут скромняжки – «неопытные», но гордые и неприступные для других. Так интересней. Обычные «давалки» его мало интересовали. Благодаря своей мужественной внешности он рано познал вкус секса, так что, с такими, которые готовы были ко всему уже на первом свидании, он «закончил» ещё лет в семнадцать. Сейчас ему нравилось долго добиваться желаемого, что он и делал уже с мастерством опытного ловеласа. С очаровательной улыбкой на лице греческого бога.
До сих пор не понимая, почему она поступила именно так, Катя подошла к ним, и, глядя на Павла сквозь застилающие глаза слёзы, спросила:
- Зачем ты так со мной, Паш?
Его новая «жертва», симпатичная шатенка с длинными распущенными волосами, деликатно отошла в сторону. «Ну да, - выплыла, откуда-то из глубины мысль в голове Кати. – Ему же «скромняжки» нравятся. Другая повела б себя понаглее». Он раздражённо взял её за руку и отвёл ещё на пару метров назад.
- Ну что тебе ещё от меня надо? Я же всё объяснил!
Их глаза встретились, и он вдруг замолчал.
«Боже, - подумала Катя. – Я не видела его глаза целую вечность… Я умру без него!». А вслух начала что-то говорить. Говорила долго, еле сдерживаясь, чтобы не разрыдаться во весь голос. Кажется, она его умоляла вернуться… Спрашивала, почему он её бросил. Предлагала всё забыть и начать всё сначала. Но чем больше она говорила, тем больше видела, как Павел отдаляется от неё. С каждым сказанным ею словом, всё дальше и дальше.
-Ну тогда хоть скажи мне, - в отчаянии крикнула девушка. – Ты меня хоть немного любил?!
На секунду Павел вновь взглянул ей в глаза. Этого оказалось достаточно, чтобы Катя поняла – перед ней уже не тот прежний Павел, которого она знала. Совсем чужой, малознакомый человек.
Вот тогда он и сказал ей просто и без всяких экивоков:
- Какая там любовь, Катя, очнись! Хочешь знать, почему я тебя бросил? Извини, но если честно, то ты мне просто надоела…


***


Катя не помнила, как вернулась домой. В голове всё ещё плыл туман, как после сильного наркоза, а тело словно отяжелело. Добравшись до постели, она рухнула на неё, не найдя в себе сил даже раздеться. И почти сразу в голове зазвучал голос той старухи:
- Не передумаешь Павла-то привораживать?
«Кажется, так она и спросила… Но ведь я не называла имени своего «бывшего». Или, всё-таки, назвала? Да, скорее всего, старуха обладала способностью к гипнозу. Таких мошенниц, использующих свой дар для выуживания денег у своих жертв, сейчас полным-полно. Хорошо, что у меня нет привычки носить с собой крупные суммы»…
Но тут же вспомнила – сегодня она положила в сумочку почти все свои сбережения, собираясь расплатиться ими за услуги салона магии! Возможно, деньги уже давно перекочевали в руки опытной мошенницы. Однако встать, чтобы проверить это, у Кати не было никаких сил.
Уже засыпая, Катя вспомнила о старухе ещё раз. Вроде бы та надела ей на запястье какую-то нить… Да, точно.
- Как только нить порвётся, - быстро говорила ужасная бабка, не сводя с лица Кати своего безумного взгляда и по-прежнему не отпуская её руки, - бери фотокарточку своего неверного… или любую его личную вещь, но такую, к которой кроме него и тебя больше никто не прикасался! Придешь ко мне, там видно будет… Если, конечно, не передумаешь. А ведь ясно вижу – не передумаешь! Эх, не тебе играть в такие игры с нечистым, да упрямая ты…
Пока она говорила, её пальцы с ловкостью, не свойственной пожилым людям, шустро наматывали на левое запястье Кати чёрную нить.
- Это чтобы у нас с тобой связь была, - пояснила старуха. – Вроде, ещё не сделка, но я на примете всё ж держать тебя буду…
Дальше Катя не поняла.
Затем старуха наклонилась, и принялась что-то нашёптывать, чуть ли не тыкаясь своим костистым носом в Катину ладонь. Теперь её высохшие, но проворные пальцы завязывали на нитке узелки. Катя слышала, как она их считает, но не слышала, что произносит следом.
Наконец, Катя почувствовала, что свободна от цепких пальцев…
Отпуская девушку, старуха сказала:
- Приходи ко мне, как только порвётся нить, коли не передумаешь…
И вдруг усмехнулась.
Это было так неожиданно, так… неправильно. Старухи не должны так усмехаться! Так усмехаются молодые и взрослые люди… Точно не дети, и уж тем более, не пожилые люди! От этой усмешки Кате стало страшно.
- Помни – когда порвётся нить… Когда порвётся нить… Порвётся нить…
Образ старухи начал расплываться и постепенно исчезать.
«А ещё так усмехаются убийцы», - возникла неожиданная мысль, после чего Катя окончательно погрузилась в сон.
Весеннее утро разбудило девушку жизнерадостным щебетаньем птиц и прочими шумами просыпающегося города. На стене запрыгали первые солнечные зайчики. Открыв глаза, Катя прислушалась к неугомонному чириканью воробьёв. Затем снова сомкнула веки. Так она пролежала минуты две, ощущая внутри себя полную опустошённость. С тех пор, как они с Павлом расстались (да что она обманывает сама себя – не «расстались», а он бросил её!), это чувство просыпалось с ней каждый день. И не исчезало, пока Катя вновь не проваливалась в спасительный сон.
Вспомнив о вчерашних событиях, она резко села.
«Нужно посмотреть, на месте ли деньги!», - эта мысль острой иглой впилась в мозг, и в следующее мгновение Катя бросилась в прихожую за сумочкой.
Как ни странно, но деньги были целы. Успокоившись, она мельком глянула на себя в зеркало, и застонала. Вид её был ужасен. Мятая одежда, в которой она так и уснула, заспанное лицо со следами косметики, спутанные волосы… «Слава Богу, что Павел не видит меня такой», - подумала Катя, немедленно направляясь в ванную. Сейчас ей нужно было быстро приводить себя в порядок, и бежать в институт. По известным причинам в последнее время девушке было не до учёбы, что, разумеется, не могло не сказаться на её успеваемости. «Если ко всему прочему я ещё и сессию завалю, то сама запишу себя в неудачницы большими буквами!», - решила Катя, регулируя в смесителе воду для душа. Ведь если её вдруг отчислят, то придётся возвращаться домой, в захолустье, где уже не будет никакого «светлого» будущего, а она уже так привыкла к «огням большого города»! Придётся краснеть перед своими родителями (которым сейчас завидуют почти все предки её непоступивших одноклассников), всё им как-то объяснять… А они-то уверены, что их дочь непременно закончит учёбу с красным дипломом!
Но не это было бы самым ужасным. Самым ужасным оказалось бы то, что она больше не сможет увидеть Павла. Сейчас уже, конечно - Катя умом понимала, что вряд-ли они будут вместе как прежде. Но в её сердце ещё оставались крошечные осколки любви, которые иногда больно ранили своими острыми краями, не давая ничего забыть о былых, счастливых временах. А Кате очень хотелось их склеить.
Снимая одежду, она увидела на левом запястье чёрную нитку с множеством узелков.
«Когда порвётся нить… - вспомнила Катя старухины слова. – Интересно, насколько все эти привороты могут оказаться действенны? Неужели можно взять, и «привязать» к себе любого понравившегося человека с помощью каких-то магических сил, с помощью чужой воли?»
В то, что старуха обладала способностями к гипнозу, Катя не сомневалась. Но в то, что она была способна вернуть ей Павла… В эту мистику Катя верила не больше, чем в розового слона. Но снимать нитку не стала. На всякий случай.
В институте на неё с вопросами налетела Кира.
- Ты куда пропала?! Звоню ей, звоню, а она - «недоступна»! Ну, рассказывай, как сходила. Ты ведь уже сходила? Как всё прошло? Кстати, тебя тут наш куратор спрашивает. Ты в курсе, что тебя могут не допустить к сессии?
Опешившая Катя, молча, рассматривала подругу, прикидывая в уме, на какой вопрос ей следует ответить в первую очередь.
Кира была маленькой бойкой девушкой с тёмными волосами, стриженными под каре. Её большие карие глаза в обрамлении пушистых ресниц смотрели на мир взглядом восторженного ребёнка. «Оленёнок Бэмби», - так подумала Катя, когда впервые познакомилась с ней. Рядом с такой подругой все самые плохие вещи сурового мира начинали казаться милыми и безобидными. Даже чужие проблемы Кира умудрялась решать с какой-то детской непосредственностью, будто речь шла всего лишь о том, как вернуть ребёнку любимую игрушку. Но главным достоинством подруги, считала Катя, было совершенно искреннее желание помочь человеку в трудной ситуации. Не смотря на то, что Кира была коренной москвичкой, она не «обросла» непробиваемой бронёй равнодушия и высокомерия, чем грешили многие ее сокурсники-москвичи. Да и сам факт того, что она родилась и выросла в столице, она не считала для себя особо значимым. Катя не раз благодарила судьбу за то, что та послала ей встречу с таким чистым и светлым человеком. Словно в компенсацию за Катино невезение в любви, ей была подарена настоящая женская дружба.
- Я просто… Вчера мне было плохо… - растерялась Катя. – Может, поговорим после занятий? Я столько пропустила. Мне нужно готовить материал к зачёту… Не поможешь с конспектами?
Она улыбнулась, и тронула подругу за плечо.
- Господи, конечно! Ещё спрашиваешь! – возмутилась та. - Я, между прочим, давно тебе о конспектах твержу… Ладно, давай после занятий ко мне, там получишь весь свой материал.
Она оглянулась, затем добавила уже чуть тише:
- Хочу тебя предупредить сразу, твой… ну, этот… Теперь не скрываясь со своей в обнимку ходит. Всё утро их вместе вижу.
Один из осколков разбитой любви в Катином сердце слегка шевельнулся, царапнув незаживающую рану.
- Мне не до этого сейчас, - махнула Катя рукой. – Пусть ходит.
А в голове зазвучали слова старухи: «Пока не порвётся нить…». Машинально взглянув на запястье левой руки, Катя вдруг ощутила лёгкое беспокойство. «А вдруг, всё это окажется правдой?». Слабый огонёк надежды вспыхнул на мгновение, и тут же погас. «Посмотрим, - вынесла она решение. – Когда нить порвётся - так и быть, схожу к той старушке. И если она на самом деле окажется обычной мошенницей, то я больше никогда не буду верить во всю эту чепуху про привороты».
Оставшиеся до сессии дни Катя провела, зарывшись с головой в учебники и конспекты. В институте ей приходилось ловить преподавателей для сдачи своих «хвостов», после чего сил оставалось только на то, чтобы придти домой и рухнуть в постель, а на следующий день всё повторялось. Не смотря на такой бешеный ритм и невероятную усталость Катя, была рада тому, что теперь со всей этой суетой у неё почти не оставалось времени на мысли о Павле. Когда же она сталкивалась с ним в стенах института, то всегда старалась подавить в себе вспыхивающие чувства, снова и снова повторяя выученные для зачётов ответы. Она даже придумала для таких случаев зарисовку, мысленно пользуясь ею каждый раз, когда она встречала Павла. В такие моменты Катя видела высокую стену, ограждавшую её от внешнего мира, сложенную из кирпичиков её знаний. Каждый новый выученный урок означал новый кирпичик. Появляющийся время от времени образ Павла проделывал в этом ограждении значительную брешь, и тогда на него, откуда-то сверху, падала огромная книга и припечатывала к земле. Да, это было немного жестоко, но зато в стене появлялись новые кирпичики, и образ Павла какое-то время не беспокоил её.
Вскоре сессия была успешно сдана, и мысли о бывшем возлюбленном вновь заняли место в голове девушки. Этому способствовало и свободное от занятий время. Раньше такой проблемы не возникало по известным причинам, но это было совсем в другой жизни.
Кира пыталась вытащить подругу «в свет», но Катя упорно не желала покидать свою квартиру, предпочитая целыми днями валяться на диване и упиваться своим горем. В конце концов, Кира отстала от неё, предупредив, что «если понадоблюсь – немедленно звони».
Очень часто, уже почти засыпая в своей постели, Катя мысленно вновь уносилась в ту прежнюю жизнь, где всегда светило солнце, где им с Павлом улыбались даже незнакомые прохожие, и всё вокруг вертелось в каком безумном темпе. Сверкали огни, играла музыка, а рядом всегда был любимый. Убаюканная светлыми воспоминаниями, Катя засыпала, но и здесь ей не было от Павла покоя. Он смело врывался в её сны, каждый раз принося с собой волшебные мгновения прошлого с хрупкими частичками счастья, чего в реальной жизни у Кати больше не было.
В этот раз ей приснилось, что они занимаются любовью. Не так быстро и торопливо, как это Павел делал чаще всего, а медленно, с наслаждением. Она чувствовала в себе его размеренные толчки, обжигающее дыхание на своей шее, его короткую жёсткую щетину, небольно царапающую её кожу, его нежные поцелуи… Во сне девушка застонала. Сейчас руки Павла скользили по её бёдрам, а смелые пальцы находили всё новые и новые точки её плоти, которые с готовностью отвечали на ласку и дарили Кате неземное блаженство. Темп их любовного танца нарастал, и она чувствовала, как всё сильнее и глубже Павел стремится проникнуть в недра её тела. Обжигающие поцелуи не давали дышать, сильные руки Павла полностью подчинили себе Катино тело, и всё это было так волшебно! Она попыталась дотронуться до его лица, но неожиданно почувствовала, что не может пошевелить рукой. Обе конечности оказались прижаты к постели. Тут же почему-то стало холодно. Что-то по-прежнему вдавливало её тело в постель, но отчего-то Катя точно знала, что это уже не Павел. Она заметалась, пытаясь высвободиться, и затем открыла глаза…
Крик ужаса застрял где-то в горле, а дыхание перехватило, словно в лёгких больше не было воздуха.
Верхом на ней сидела та ужасная старуха, прижав её кисти к кровати и пристально всматриваясь в Катино лицо. При этом она наклонилась так низко, что Катя чувствовала, как несколько седых прядей касаются её щёк. Лиловые старческие губы разомкнулись, и затем в комнате раздался низкий свистящий шёпот:
… - Одной ногой Сатана уже ступил на землю… Когда он ступит второй, на земле воцариться вечная ночь… Не передумаешь, Павла-то привораживать? Вижу, ты девка с норовом, - не передумаешь… Не тебе с лукавым в такие игры играть, да ладно, тебе-то я помогу… Приходи, как только порвётся нить... Ей-то мы твоего Павлушу и привяжем к тебе. Твой будет, навеки...
Внезапно старуха отпустила Катю и воздела свои высохшие руки высоко над головой. Из её горла вырвался дребезжащий крик, и… Катя проснулась. Секунду она лежала, ничего не соображая, затем вскочила с кровати и включила свет.
До утра она больше не заснула. Страх увидеть «продолжение» кошмара начисто отрезало желание ложиться обратно в постель. Катя до сих пор ощущала на коже холодные прикосновения старушечьих пальцев, отчего её всю передёргивало. «Господи, до чего же реальный сон!» - с ужасом вспоминала она.
К утру в её голове окончательно созрело желание сходить к Кире. Оставаться в квартире целый день одной было выше её сил.
У Киры оказались гости – малознакомые Кате однокурсники по институту. Похоже, подруга решила устроить небольшую посиделку с друзьями, как потом выяснилось, по случаю уезда её родителей на дачу. Можно было быстренько откланяться и улизнуть (ну почему Катя сначала не позвонила!), однако перспектива провести день в пустой квартире наедине с призраками сна исключала подобный вариант. Кате пришлось всеми силами стараться влиться в компанию, (ради чего ею было выпито несколько бокалов вина), прежде чем она, наконец, смогла немного расслабиться. Сейчас ночной кошмар казался не таким уж страшным, и остаток времени Катя смогла провести вполне непринуждённо.
Вернувшись домой на такси, она быстро разделась и легла в постель. Сон мгновенно сморил девушку, стоило той закрыть глаза.
Среди ночи Катя проснулась. В комнате стоял жуткий холод. Сев на кровати от внезапно нахлынувшего испуга, она начала всматриваться в окружающую темноту. Сердце часто и гулко стучало, и она ясно ощутила, что значит «сковывающий изнутри страх». Казалось невозможным даже просто шевельнуть пальцем, и… кто-то был в комнате, рядом с ней. Она напрягла зрение… А затем почувствовала, как волосы на затылке зашевелились.
У двери неподвижно стоял чёрный силуэт старухи с вытянутой рукой и пальцем, указывающим на Катю.
- Нить… – прошамкала тень. – Когда порвётся нить…
Катя закричала. Сон тут же растворился, уступив место реальности, и в следующее мгновение девушка испуганно озиралась в освещённой утренними лучами спальне, прижимая к груди подушку. В комнате было тепло, но её зубы продолжали стучать от холода.
Позже, приняв горячую ванну, Катя почувствовала себя лучше. Чтобы окончательно придти в себя, она прошла на кухню приготовить кофе.
Там и увидела, что нитки на запястье больше нет.

***

В квартире старухи сильно пахло сушеными травами. Света не было, лишь в комнате, где сейчас сидела Катя с хозяйкой, на столе ярко горели чёрные свечи, выстроенные в круг.
Катя не знала, как пришла сюда. С момента, как порвалась нить, прошло три дня, но к старухе девушку заставило придти не только собственное желание.
Буквально на следующее утро после приснившегося кошмара, в голове Кати зазвучал голос старухи: «Приходи на то место, где мы с тобой встретились, да не забудь взять вещь своего ненаглядного. Три дня не ешь и не пей молочного, также забудь про хлеб, масло и яйца…». «Ерунда какая, - подумала девушка, тем не менее, в глубине души ощущая страх. – С этой учёбой свихнуться можно!».
«Нет, милая, не ерунда, – тут же возразил голос в голове, - делай, как велю, коли не передумала. И, вздумаешь придти, не забудь крестик с шеи снять…».
Катя была уверена, что это не её воображение. Голос казался чужим, но каким-то образом он свободно проникал в неё извне. Затем последовало нечто ещё более пугающее.
Приготовив себе на завтрак два яйца всмятку и тосты, девушка села за стол и рассеяно налила кофе. На секунду подумала о Павле, и тут же заныло сердце. «Если бы он был сейчас рядом… Как же он так может – быть не со мной?» - возникли мысли, от которых на глазах выступили слёзы. Чтобы окончательно не раскиснуть, Катя начала пить обжигающий кофе большими глотками, пытаясь унять в горле судорожные волны рыданий. Как ни странно, но это помогло, и, к собственному удивлению, она смогла управиться со всем завтраком.
А потом её вырвало. Так больно её ещё никогда не рвало. Казалось, что содержимое желудка буквально прорывает себе путь сквозь судорожно сокращающиеся внутренности.
Ещё сильнее тошнило от звучащего в голове голоса: «А я что тебе говорила? Не ешь молочного и яйца… Хлеба не ешь… Не послушала? Мне спасибо скажи – я ведь запрет на пищу земную тебе поставила. Не то они тебя быстро учуют…».
Это продолжалось три дня, а на четвёртый Катя пришла на то же место, где впервые встретилась со странной старухой. Та ждала девушку, словно и не уходила никуда. Даже одежда на женщине была прежней, включая тот же чёрный платок на голове.
- Где нить? – вместо приветствия спросила она.
Катя молча протянула зажатый в кулаке, и оттого влажный, комочек из нитки. Гадалка проворно выхватила его, и что-то прошамкала, не сводя с девушки глаз.
Потом повела её в свою маленькую тёмную квартиру.
- Крест-то сняла? – обеспокоенно спросила старуха, едва они переступили порог.
- Сняла, - кивнула девушка.
Старуха удовлетворённо крякнула, и жестом поманила Катю за собой.
Они прошли небольшой коридор и остановились перед старой обшарпанной дверью комнаты. Перед тем как войти и зажечь все свечи на круглом столике, старуха встала на пороге, и опять что-то пробубнила себе под нос. После проворно свернула лежащий ковёр, а в центре комнаты мелом начертила круг. Пол был покрыт чёрной краской, и Катя отчётливо видела каждый странный знак, который рисовала старуха в определённых местах фигуры, не забывая при этом что-то шептать.
- Глаза будешь завязывать? – вдруг спросила хозяйка, беря Катю за руку и усаживая на стул.
У самой же они горели, словно в каком-то нетерпении.
- Глаза завязывать? – не поняла девушка. – Зачем?
Вся комната перед ней поплыла, как только старуха подожгла несколько пучков странно пахнувшей травы. Запах был одуряюще прекрасен и казался очень знакомым, но Катя знала, что чувствует его впервые.
- Нервы-то у тебя как, крепкие? – безумный взгляд старухи забегал по Катиному лицу. – Не испугаешься, коль смотреть собралась?
- А чего пугаться? – голос у Кати дрогнул. – Ничего, так посижу…
- Тогда слушай внимательно, и делай точно так, как я скажу.
«Боже, во что я ввязалась?» - мелькнуло в Катиной голове.
- После приворота иди прямо домой и ни с единой душой не разговаривай, точно немая. Запомни – ни с кем не говори до самого утра! Так же не ешь после три денька, а то опять мутить будет… Поняла меня, Екатерина?
Катя ошеломлённо кивнула.
Словно приветствуя её согласие, вспыхнул ещё один пучок ароматно пахнувшей травы.
«Неужели… неужели всё это может быть правдой?» – с внезапно нахлынувшей апатией подумала Катя, одновременно ощущая, как свинцом налились веки, и затем всё вокруг начало куда-то плыть.
- А теперь главное, - как сквозь туман продолжал звучать голос старухи. - Что бы ни случилось - не выходи из круга, который я на полу вокруг стола начертила! Пока не выйду я, ты и думать об этом не смей! Что бы ты ни видела и ни слышала! Поняла?
- Да, - еле произнесла девушка.
Старуха закачала головой.
- Увидишь что страшное – просто закрой глаза. Отвечай кивком, да только когда я спрошу, иначе… они услышат тебя. Главное – не покидай очерченный мною круг, а не то быть беде… Да и от Батюшки, Отца Святого во время приворота откреститься придётся. Готова?
«Господи, прости рабу свою грешную! - откуда-то всплыли слова в Катиной голове. – Отрекаюсь от тебя в бессилии своём, ради любви и счастья, что ты не смог мне дать! Но не упрекаю я тебя, Господи… Хочу лишь сама счастье своё устроить, коль ты не хочешь… Клянусь – более мне от тебя ничего не будет нужно, только позволь вернуть моего Павлика! Обещаю - буду самой примерной женой и никогда не посмею об этом сожалеть или мечтать о чём-то большем! Ведь сам видишь… Только с ним моё сердце может быть счастливо!».
Эта сымпровизированная молитва звучала в её голове до тех пор, пока не вспыхнул последний, самый большой пучок сухой травы.
То, что происходило после, Катя старалась никогда больше не вспоминать. Слишком уж велика была вероятность сойти с ума в ту ужасную ночь.
Минут десять, старуха, не мигая, смотрела на ярко пылающие свечи, в то время как руки её, нащупали принесённую Катей нить и связали в маленький узелок. Затем бросили его поверх принесённой фотографии Павла. Сверху старуха накапала воском одной из чёрных свечей, прошептав при этом слова на непонятном языке. После замолчала и посмотрела на девушку.
- Нужна твоя кровь, - ровным голосом произнесла гадалка. – Не бойся, всего капля…
Не дожидаясь согласия, она схватила Катю за кисть, и не успела девушка опомниться, как острая игла впилась на мгновение в её средний палец. На лежащий снимок упали красные капли.
- Теперь всё, - удовлетворённо сказала старуха, и в комнате воцарилась тишина.
Затем снова невнятный шёпот, и снова тишина…
Это продолжалось вечность – так, по крайней мере, показалось Кате.
Неожиданно язычки пламени на всех свечах разом заколыхались. Следом, с лиловых губ хозяйки квартиры, скороговоркой полились слова на прежнем непонятном языке. И, словно, услышав их, пляшущие огоньки усмирели, вновь запылав ровным пламенем. Запах трав всё усиливался и кружил голову, а монотонное бормотание старухи усыпляло. Постепенно голос гадалки вновь сошёл на шёпот, и вскоре опять затих. Сгустившаяся тишина и абсолютно неподвижный воздух подействовали на девушку угнетающе, и она рассеяно провела рукой по волосам, надеясь стряхнуть с себя возникшее оцепенение. «Сколько я уже здесь сижу?» – подумала она, и впервые решила оглядеться. Зловещая, чего-то выжидающая темнота в комнате невидимым зверем обступила небольшой островок света со всех сторон. Неясными силуэтами на стенах виднелись засушенные пучки каких-то трав, а тени казались неровно вырезанными огромными ножницами чёрными кусками ночи.
За исключением стола и стульев в помещении больше ничего не было. Окно оказалось наглухо забито чёрной материей, в центре которой белел один из кабальных знаков. «Интересно, сколько мне придётся заплатить за все эти магические услуги?» – забеспокоилась Катя. Подобный спектакль с декорациями в духе голливудских ужастиков мог влететь ей в копеечку.
Но взглянув в лицо сидевшей напротив женщины, забыла обо всём.
Прежнего старческого лица больше не было. Вместо него на девушку смотрело нечто похожее на обезьянью морду, корчившееся в невероятных гримасах и злобно скалящее пасть, усеянную острыми зубами. Глаза существа не имели зрачков и были покрыты гнойной матовой плёнкой, а кожа приобрела тёмно-фиолетовый цвет.
И эти глаза видели.
Девушка чувствовала это так же ясно, как любой человек чувствует присутствие постороннего в темной комнате. Руки старухи мелко затряслись, и Катя увидела, как желтоватые, с бороздками ногти вдруг шевельнулись и начали медленно отслаиваться от плоти. С кончиков пальцев на поверхность стола закапала тёмная кровь. «Что - бы не увидела – из круга ни ногой!» – это предупреждение замигало в голове девушки красной лампочкой, прежде, чем она успела в панике вскочить и покинуть это страшное место. Тем временем, дрожать начало всё тело старухи, и из её вздымавшегося горла вырвался дикий, мучительный стон. Окаменев от ужаса, Катя смотрела на происходящее широко открытыми глазами. Обезьянья морда с нависшими седыми прядями волос, вдруг вытянулась вперёд, и натянувшаяся на ней до блеска тёмная кожа начала лопаться. Теперь на стол закапали более крупные, почти чёрные, капли крови вместе с маленькими ошмётками оторванной плоти. Пасть ощерилась, а острые зубы защёлкали мелкой дробью. Скрюченные худые руки с появившимися блестящими от крови длинными когтями потянулись к девушке, но вдруг кошмарное существо застыло. Мышцы на морде обмякли и будто втянулись, а через мгновение сквозь кровавую маску проступили знакомые старухины черты. Безумные глаза уставились на Катю, затем из разорванного рта исторгся ещё один стон.
- Ох, старая я совсем… - донёсся до Катиных ушей хриплый голос гадалки. – Ох, бесы окаянные… всё лицо изорвали… Погоди маленько, передохну…
Говорила она с трудом, невнятно, а паузы между словами заполнялись отвратительным причмокиванием и хлюпаньем. Мерзкие звуки издавал превращённый в окровавленные лохмотья рот, исторгая на каждом вздохе старухи блестящие струйки крови, а свисающие со щёк лоскуты кожи приходили в движение, стоило женщине произнести слово. При последнем шумном всхлипывании, из-под одного такого лоскута появился тёмно-красный пузырь, который достигнув размера грецкого ореха, замер, изредка подрагивая, грозя вот-вот лопнуть. Руки гадалки беспорядочно елозили по столу, оставляя на его поверхности кровавые разводы, и застывшая от ужаса девушка была не в силах отвести взгляд от этих хаотично нарисованных полос. «Господи, господи, господи...» - пульсировала единственная мысль в Катиной голове, в такт бешено стучащему сердцу.
Старуха закрыла своё страшное лицо руками, не переставая охать и стонать. Плечи её вздрагивали, однако прекращать сеанс, она, по всей видимости, пока не собиралась, и в следующую минуту над столом вновь раздался шёпот на непонятном языке. Теперь он сопровождался звуками, похожими на чавканье, при этом, сквозь прикрывавшие лицо ободранные пальцы, сочилась густая кровь.
Неожиданно в комнате что-то изменилось.
Сначала обеих женщин медленно окутал дикий холод. Тот, который Катя ощущала в своих кошмарных снах. Сейчас он беззвучно вползал в своё новое логово невидимым огромным змеем, явно собираясь остаться здесь, как можно дольше.
Воздух стал разряженным, в то время как стены комнаты, вдруг, словно раздвинулись. Но самое невероятное произошло со свечами. На короткий миг язычки пламени выросли до размеров руки взрослого человека, а потом, вновь уменьшившись, застыли, как на картинке. Будто огонь оказался бессильным против потустороннего холода, превратившись в недвижимые оранжевые ломтики света. Они по-прежнему освещали комнату, но само пламя уже не трепетало и не источало былого тепла. Старуха часто задышала, а потом вдруг убрала руки от лица, и резко вскинула голову. На секунду Катя зажмурила глаза. Из её горла помимо воли раздалось тонкое поскуливание напуганной собачонки. Когда она всё же разомкнула веки, то первое, что увидела – висящие над столом свечи. Они плыли по воздуху в дружном хороводе, останавливаясь лишь на короткое мгновение для того, чтобы затем снова начать кружить в неведомом девушке танце, но теперь в обратную сторону. Полёт этот, сначала по часовой стрелке, а потом - против, был плавным, почти умиротворяющим, и вместе с тем - чётким, поражающий своей синхронностью. В возникающих между свечами промежутках, Катя видела мелькавшее лицо старухи, корчившееся в чудовищных гримасах. Неожиданно старуха вновь издала ужасный вопль, после чего завалилась всем телом на стол. Свечи разом застыли; прежде ничтожный вес их вдруг обрёл силу, и все они со стуком посыпались на стол. В сгустившейся тишине помещения звучали только старушечьи вздохи, судорожные, словно это были последние звуки в жизни умирающего в удушьях человека. Дрожащий огонёк единственной уцелевшей свечи робко замерцал, но не потух, и в этом тусклом свете, краем глаза, Катя уловила осторожное движение вне круга. «Это могла быть тень, всё уже закончилось!», - про себя запричитала напуганная насмерть девушка, тем не менее, всё более явственно ощущая – сейчас, рядом с ней и старухой в помещении находился кто-то третий.
Этот кто-то обошёл стол, затем замер.
А через секунду из темноты в еле освещаемую часть комнаты шагнул маленький уродец.
Сначала Кате показалось, что это просто ребёнок, однако приглядевшись, девушка поняла – таким мог быть разве что только родившейся младенец, причём, недоношенный. Однако, в любом случае, самостоятельно двигаться на своих ножках он бы не смог. Этот же не только сам передвигал нижними конечностями, но и делал это вполне осмысленно и целенаправленно, не издавая при этом ни единого звука. Большие и выпуклые глаза недоразвитого плода прикрывали ещё прозрачные веки, а ручки вовсе оказались крохотными, как у детёныша кенгуру, так же прижатые к груди. Всё худое тельце покрывала мутная кровавая слизь, местами обнажавшая синюшного оттенка кожу, а из пупка в темноту тянулась похожая на толстую кишку пуповина. Она свисала тяжёлым для такого маленького существа канатом, не касаясь пола, будто материнское тело, исторгнувшее это недоношенное дитя, до сих пор находилось где-то в глубине комнаты. Существо сделало пару шажков и остановилось. Подняв большую голову, зашевелило тоненькими ноздрями, по животному принюхиваясь. «Оно меня не видит! – принялась твердить себе Катя, невольно зажмурив глаза. – Пока я в кругу, оно меня не сможет найти»!
Ребёнок повернул голову в сторону девушки, и веки на его страшном личике дрогнули…
Когда Катя всё же открыла глаза, первое, что она увидела, были два неподвижных чёрных зрачка, неестественно больших, смотрящих прямо в её душу.
Старухины глаза.
- Согласна, Екатерина, пару-тройку годиков взамен отдать? – раздался рядом глухой голос хозяйки квартиры.
Существо, стоящее у самого края очерченного мелом круга моргнуло, затем отвернулось.
Катя с трудом оторвала взгляд от кошмарного создания, и посмотрела на неподвижно лежавшую гадалку.
Из-под лица старухи медленно выплыла блестящая тёмно-малиновая лужица.
Голос шёл оттуда же.
- Годиков? – переспросила девушка.
- Да не твоих! - Ужасный смешок, а за ним хлюпающее причмокивание. – Павла твоего! За свою услугу прошу немного – ничего у тебя, лишь несколько лет жизни парня твоего в награду. Имеешь сейчас такую силу - годики своего идола привязанного, можешь мне платой вернуть!
Это говорила не пожилая женщина. Что-то было в ней ещё, и оно каким-то непостижимым образом имело связь с появившимся из тьмы ужасным ребёнком.
«У Павла заберут годы жизни?» - тревожной чайкой пролетела мысль у Кати, но вслух спросила другое:
- А сколько лет возьмёте?
Клокочущий смех, прозвучавший следом, показался девушке самым отвратительным звуком, который она когда-либо слышала, но особенно пугала его «нечеловечность».
- А сколько будешь с ним, столько и возьму!
«Всю жизнь хочу быть с ним! – эхом донеслись, откуда-то знакомые слова. – До самой своей смерти!».
- Навеки твой будет! – словно подслушав эти мысли, прошамкала старуха. Её острые ногти впились в запястья девушки так глубоко, что через секунду на стол потекли тонкие красные ниточки Катиной крови. Едва первые капельки достигли крови гадалки, казавшейся в грязно-жёлтом мерцании затухающей свечи небольшой чёрной лужей, старуха дёрнула иссохшими плечами…
… И подняла голову.
- Так тому и быть, Екатерина!
Вместо лица старухи на Катю смотрело сморщенное личико зародыша, с глазами, которые раньше принадлежали гадалке. «А может, это лицо старухи всегда принадлежало этим глазам? – с ужасом подумала девушка, чувствуя, что вот-вот потеряет сознание. – Или даже… всё тело… Как оболочка… Оно использует тело этой женщины, чтобы смотреть её глазами в наш мир. Не всегда, только во время таких сеансов»… И всё это Катя сейчас видела собственными глазами! Разве могла она раньше представить, что такое существует на самом деле! В эти мгновения девушка почувствовала, насколько хрупка и беззащитна её душа перед этим реальным, потусторонним злом. Защита, которую давал Всевышний до сих пор, исчезла, и Катя физически ощущала это. На что она уповала, так это на очерченную старухой линию круга, на то, что слова гадалки оказались правдивыми, и что силы зла не посмеют переступить черту. Что-то невидимое отбросило старуху назад, затем всё тело женщины обмякло, и она безвольно рухнула на стол, сильно ударившись о его деревянную крышку иссохшими плечами.
Сеанс был окончен.
Минут пять, Катя сидела, не шелохнувшись, ощущая, как постепенно мир вокруг неё возвращается в прежнее, знакомое состояние. Уже не было дикого холода, не было страха, и всё происходившее только что на глазах девушки, на мгновение показалось ей игрой своего пошатнувшегося от безумной любви рассудка. Однако едва взглянув на лежащую без признаков жизни гадалку, Катя дёрнулась. «А если старуха умерла? Ведь тогда мне придётся рассказывать отчего… Разве меня станут слушать? Как я смогу доказать, что всё, чему была свидетельницей – правда?». Но в следующую секунду пожилая женщина издала звук, похожий на глубокий выдох. «Нет! Только не показывай своего лица… Ну, пожалуйста! Я не выдержу этого ужасного зрелища!» – взмолилась про себя девушка. До её ушей опять донеслось всхлипывание вкупе с причмокиванием, и густая лужа крови на столе принялась увеличиваться.
- Иди… Ступай себе уже… – глухим голосом проворчала гадалка, не в силах поднять голову. Слова давались ей с трудом, поначалу Катя даже не сразу поняла, что именно хочет сказать старуха.
Трясущимися руками девушка вытащила из лежащей на коленях сумочки приготовленные купюры и, не пересчитывая, положила на чистый край стола. Там было ровно пятнадцать тысяч – все сбережения, которые весь год Катя старательно копила на лето, будь то присланные родителями деньги, или же сэкономленные из своей стипендии. «А из круга можно выйти»? – собралась задать девушка вопрос, но старуха опередила:
- Ступай, ступай, Екатерина из круга… Из круга, да домой… И не запамятовай – ни с единой душой словом не обмолвись… Спустя три ночи явится твой ненаглядный… А за меня не переживай, оклемаюсь…
Тёмно-бордовая лужа достигла края стола, и струйки крови закапали на пол.
Спросить, насколько удачно прошёл сеанс ворожбы, Катя побоялась. Почему то она была уверена, что нечто побывавшее этой ночью в теле старухи имело особую силу над такими, как Катя, людьми. Над теми, кто хотел приворожить и над теми, кого хотели привязать. Это ведь «благодаря» Кате Павел теперь не сможет быть счастлив ни с кем, кроме как с ней. Хотя где-то глубоко внутри девушка понимала, что всё сделанное сегодня так неправильно… «Словно вмешиваешься в чужую судьбу, меняешь её вопреки воле Господа. Делаешь так, как не должно быть… А вдруг, у Павла и есть такая судьба – быть приворожённым мной»? – принялась заговаривать девушка свою совесть. Это секундное раскаивание без боя сдало позиции совсем другим мыслям, тем, которые пришли в голову Кате, едва она закрыла за собой обшарпанную дверь ужасной квартиры.
Домой девушка пришла под утро. Денег не осталось даже на такси, а если бы они и остались, то помня уговор о том, что нельзя заговаривать ни с одной живой душой, объясниться с водителем, куда её довезти представлялось весьма проблематичным. В голове плыл туман, всё вокруг рассеивалось в серой дымке, но Катя, словно загипнотизированный лунатик, безошибочно угадывала правильный путь в пересечениях улиц и дорог. У самого дома к ней пристал какой-то парень, чьё лицо она разглядела с трудом из-за стоящего в её глазах серого тумана. Он что-то спрашивал, видимо, пытался завязать знакомство, но Катя была нема. Парень не замолкал ни на минуту, и лишь когда Катя подошла к своему подъезду он, видя тщетность своих попыток разговорить незнакомую девушку, сдался.
Едва добравшись до постели, Катя, не раздеваясь, рухнула на неё. Сон давно поджидал свою добычу и накинулся на девушку как голодный зверь, не дав той даже секунды о чём-либо подумать. Только вот в голове по-прежнему звучал зловещий и хриплый голос старухи:
- Навеки твой будет…

***

Как и обещала старуха, Павел появился на третий день после той гадальной ночи. Вернее, сначала от него пришло сообщение на телефон. В нём он рассыпался в извинениях и просил о встрече. «Нам нужно срочно поговорить»… Странно, но раньше Катя могла часами лежать рядом со спящим Павлом, и долго рассматривать его кожу, ресницы, удивляясь, насколько иногда совершенными могут быть создания Господа. Тайком она надеялась, что Павел видит её такой же. Однако сейчас, глядя на мигающий конвертик в углу дисплея, девушка даже не почувствовала, присущего в недавнем прошлом, волнения. Она верила, что сеанс ворожбы прошёл удачно. Такая уверенность стала бы очевидной для любого, кто мог бы видеть то, что видела Катя в ту ночь.
Потом пришёл ещё один конвертик. И ещё. И ещё… Последнее сообщение просто разрывалось от лавины нежных слов, самым частым из которых было «люблю», во всевозможных склонениях. Следом понеслись звонки. Первым порывом было ответить, а после лететь на встречу с любимым вновь расправив за спиной окрепшие крылья любви. Однако Катя точно знала, что Павел и без этого от неё никуда не денется. Стоило девушке усомниться в действующей силе приворота, как перед глазами неизменно возникала тёмная комната ужасной старухи, и тогда холодный озноб пробирал Катю до костей. Становилось жутко, и вместе с этим приходила уверенность, что приворот имеет куда большую силу, чем она могла когда-либо представить себе. «Пусть теперь помучается! – злорадствовала Катя, читая очередное сообщение от Павла на телефоне. – Чуть позже я даже номер сменю, а если он сюда придёт, скажу, что нам не стоит больше видеться. В конце концов, мне из-за него пришлось такое пережить, думаю, не лишним будет отплатить ему той же монетой. Кроме того, я достаточно долго унижалась, это видели все, и ради чего? Ради того, чтобы в итоге понять, что оказалась очередной дурой из его списка труднодоступных «тёлок»? Слишком жестокий урок»… Может, другие брошенные Павлом девушки и находили в себе силы смириться с таким раскладом, но только не Катя. Ведь если бы эти глупышки имели возможность «привязать» к себе парня, как это сделала она, - все бы так и поступили. В этом Катя была уверена. Хотя, возможно, эти дуры не любили Павла так сильно, как она. А ей он достался слишком уж высокой ценой, чтобы теперь, пройдя через такой невообразимый кошмар, бежать на встречу по первому его зову.
Когда мелодия звонка на мобильном телефоне прозвучала в двадцатый раз, Катя не выдержала. Игра в молчанку наскучила и более не приносила удовлетворения. Хотелось немедленного развития событий, не терпелось увидеть раскаяние в глазах неверного парня, услышать его оправдания, которые, вполне возможно, он будет произносить стоя на коленях. От такой картины у Кати защемило сердце. Если всё произойдёт именно так, то тогда она сбросит с себя всю наигранную надменность, кинется в объятья любимого мужчины, и… простит ему всё! Конечно, так всё и будет! Разве не ради этого она пошла к гадалке? Но пока ещё рано... Павел должен понять, как это больно, когда тебя бросают, предают. Он испытает то, что испытывала сама Катя, то, что до сих пор оставалось для него вещами далёкими и непонятными, а, скорее всего – вещами обыденными, на которые многие мужчины смотрят как на удел наивных дурёх. И этому она, Катя, его научит.
Отпив чаю из чашки, она осторожно поставила её на стол. Испытывая сильное волнение внутри, внешне старалась быть спокойной. Твёрдой рукой взяла телефон и нажала клавишу ответа.
- Катенька, солнышко моё! – полился из динамика голос Павла. Такой родной и самый желанный из всех голосов во Вселенной. – Прошу тебя – выйди всего на пять минут! Я не уйду отсюда, пока ты не спустишься и не поговоришь со мной!
- Ты внизу? – изумилась Катя, но постаралась ничем этого не выдать.
- Да… Я уже давно здесь. Пожалуйста, спустись на пару минут… Мне нужно с тобой срочно поговорить.
- И о чём же? - Как можно более равнодушно поинтересовалась девушка.
- О нас…
Молчание затянулось на несколько секунд, после чего Катя с деланной неохотой в голосе произнесла:
- Хорошо, сейчас выйду.
И отключилась.
Разъединившись, девушка бросила телефон на стол. Лицо горело, а ладони оказались до невозможности влажными. Внутри всё также полыхало пламенем. Быстро ополоснув лицо холодной водой из-под крана, Катя сделала несколько глубоких вдохов. «Ну, вот! Мой час настал! Я добилась того, чего хотела»! Ликование вперемешку с волнением не давало ровно дышать, и девушка подумала, что для смелости не помешало бы выпить немного спиртного. В холодильнике стояла почти полная бутылка водки, оставшаяся с Бог весть какого праздника, и Катя щедро налила в стакан порцию «беленькой». Алкоголь обжёг горло, на глазах выступили слёзы, но зато волнение улеглось почти мгновенно. Девушка прошла к большому зеркалу в прихожей; там подкрасила ресницы и губы, распустила волосы и немного взбила их рукой. Критически оценила своё отражение со всех сторон, но в итоге, осталась вполне довольна увиденным. Никакого намёка на пережитый стресс от разлуки Павел не увидит, никакого волнения или даже просто нервных движений. Сейчас она сыграет свою лучшую роль в жизни. Роль независимой женщины, абсолютно безразличной к влюблённому мужчине, ждущего внизу её появления больше всего на свете. Она вспомнила героев книги Голсуорси «Сага о Форсайтах». Кажется, у них тоже случилась безответная любовь. Что ж, теперь Катя примерит на себе образ гордой Ирен, жестокой в своём равнодушии к поклоннику. Взглянув напоследок в зеркало, девушка улыбнулась, и открыла дверь на лестничную площадку. Из её рта невольно вырвался возглас удивления – весь пролёт оказался усыпан белыми розами. Катя склонилась над перилами. Ароматная тропа из цветов уходила вниз, и нежные бутоны лежали почти на каждой ступеньке. «Боже! – задохнулась девушка от восторга. – Это же стоит целого состояния! Он любит меня ещё сильнее, чем прежде»! На мгновение ей показалось, что сделанный ею приворот здесь не при чём. Что Павел сам одумался и всё понял. Понял, как он любит её. Но следом в голове зазвучал старухин голос: «Навеки твой будет»… И словно услышав его, все цветы на лестнице вдруг сморщились и почернели. Вместо аромата роз по подъезду поплыл гнилостный запах разлагающихся растений. Катя вскрикнула. Один из стеблей шевельнулся, скользнул по щиколотке и, больно въедаясь в кожу острыми шипами, обвился вокруг ступни. Едва удерживая равновесие, девушка попыталась выдернуть ногу, но взглянув вниз, чуть не закричала от ужаса - её лодыжку цепко держала костлявая рука старухи. Схватившись за перила, Катя изо всех дёрнула ногу. Полусгнившая чёрная кисть хрустнула и оторвалась, но в воздух взметнулась лишь охапка цветов. Никаких засохших или скрюченных пальцев на лестнице не осталось. Не помня себя от страха, Катя влетела в лифт и хлопнула по кнопке. «Может, это какие-то остаточные эффекты после того зелья, что давала мне гадалка»? – лихорадочно принялась строить девушка объяснения. Но это не помогло. Страх оказался даже сильнее всепоглощающего восторга от предстоящей встречи с Павлом. «А ведь всё это из-за него»… - мелькнула обвиняющая мысль, и мстительное чувство холодной змеёй обвило сердце девушки.
Павел поразил Катю своим видом. Вместо слегка надменного и гордого от сознания собственной неотразимости молодого человека, которого она привыкла всегда видеть, перед девушкой стоял измождённый и осунувшийся парень, больше похожий на наркомана. В его глазах не было той живой искорки, видя которую раньше Кате становилось хорошо и весело. Сейчас потухший взор больше свидетельствовал об апатии к окружающему миру. Только на мгновение, увидев Катю, в глубине невозможно притягательных глаз вспыхнуло нечто похожее на прежнее мальчишечье озорство.
- Катюша… – кинулся с улыбкой Павел к брошенной возлюбленной. Словно ждал её на этом месте всю свою жизнь.
Приблизившись, парень неловко попытался обнять Катю, но она отвернулась.
- Чего хотел? – остудила девушка его пыл грубым тоном.
- Катя, - тихим и еле дрожащим от волнения голосом произнёс Павел. – Я так виноват перед тобой… Прости меня, пожалуйста… Я не могу без тебя…
Такие слова до боли тронули душу Кати, да так, что на глазах навернулись слёзы. Но через мгновение где-то глубоко шевельнулась холодная змея мести.
- Вот как, значит… - протянула девушка.

(продолжение следует...) 20.06.2014

Все права на эту публикацую принадлежат автору и охраняются законом.