Рекомендуем прочитать

ЗЛОЙ РОК.

Взрыв. Прямым попаданием снаряд разворотил двигатель и расколол фюзеляж. Звездолёт сразу потерял управление, и теперь искорёженной грудой металла стремительно нёсся к планете. Это конец. И пилот знал об этом.
Кир с горькой усмешкой опустил руки и отрешённо наблюдал как смерть мчится навстречу. Вот и конец его такой невезучей жизни. И уже ничего не изменишь. Вся электроника сгорела, а без неё корабль всё равно, что тело без души.
Перед глазами вновь предстал образ Леи, единственной девушки, полюбившей его. Но и она не выдержала. “Прости меня, - сказала она. – Я буду проклинать себя всю жизнь, но больше так не могу”. Это случилось через год после их встречи. Лея выдержала тринадцать месяцев. При воспоминании о ней слёзы не выступили из глаз. Видимо, зарубцовывается и эта рана, которых бесчисленое количество в его исстрадавшейся душе.

Кир неудачник. И это ещё мягко сказано. Как ни крути, но это его рок, его несчастная судьба.
С самого детства, с семимесячного возраста, как остался без родителей и его взяла на воспитание тётка, невезение не оставляло Кира ни на минуту. Но, скорее, оно началось с самого рождения. Ведь появился он на свет недоношенным, болезненным, едва не умер в первые секунды жизни, и, к тому же, рано осиротел. Что это? Судьба?
Невезение. Оно стало неотъемлемой частью его жизни. Конечно, всё можно отнести к банальному стечению обстоятельств, или посчитать болезненным восприятием личностью собственных просчётов. Но стало аксиомой, что возле Кира всё оборудование портилось, даже такое, что вообще невозможно сломать. И об этом знало всё его окружение.

1
В столовку я пришёл на кухонную половину снять пробу с блюд завтрака, но кашевар Хлеб встретил с известием: «Спазнилися, Старшыня. Паляводы макароны па-флоцку ужо даядаюць». Меня покормить норовил тут же на кухне, сулил чем-то «асаблива смачненьким», но я потребовал принести порцию в обеденный зал, со всеми поем. Хлеб, кивнув, пожаловался:
— На второе приготовил я, Председатель, кофе, замест кампоту. Зяма, невидаль такая, расщедрился с чалмы. Але кисяля запатрабавали, сядзяць, чакаюць.
«Хрон им, а не киселя», — возмутился я и, пропуская кашевара к проходу из кухни в помещение раздаточной, призвал:
— Вперёд.
В раздаточной кивнул на клеёнку с белым по красному фону горохом. Порезанная на узкие полосы она занавешивала арочный проём в стеновой перегородке другой половины столовки — обеденный зал, салон. Камзолы из такой клеёнки носит начальствующий состав «атомных теплиц» в ЗемМарии — дорогой материал.
— Отломилось от чалмы?
— Ага, ад Зямы адламаецца, трымай кишэню шырэй, — фыркнул Хлеб, — кок его корабельный, земеля и приятель мой, подогнал. И агрегат, увидишь в трапезной, накрыть хватило, — с умилением глядя на занавеску, похвастался кашевар.
— Открой. И говори по-русски.
Хлеб ключом вагонного проводника открыл замок входной двери в салон, прислушался и подивился:
— Уснул, кажись. А то весь завтрак пронудил дай, да дай. Забраться на крышу как-нибудь ночью и там сдохнуть грозился, алкаш конченый. Странно как-то, осмелел, оборзел вконец, или допился до белки.

- Так вот, Эдик,- продолжил свою речь пришелец,- за то, что ты сделал для нашей цивилизации, мы решили тебя отблагодарить. Говори, чего бы ты хотел больше всего?
Парнишка немного подумал и сказал:
- Я хочу жениться. Все мои друзья уже имеют семьи, а я нет. Найдите мне, пожалуйста, идеальную пару. Такую девушку, чтобы мы полюбили друг друга с первого взгляда. Ведь есть на земле где-то моя половинка… Та, единственная, ради которой даже жизнь не жалко отдать!
- Конечно, есть, - ответил инопланетянин.- И мы можем помочь тебе ее отыскать. Для нас это не составит большого труда.
- Отлично! Когда начнем поиски?
- Скажи, а ты уверен, что это тебе принесет счастье?
- Еще бы! В чем же еще может быть настоящее счастье, как не в идеальной любви?
- Хорошо. Подожди, я сейчас свяжусь со станцией слежения и дам тебе адрес.
Пришелец достал небольшой приборчик, типа портативного компьютера, что-то набрал на клавиатуре, и тут же откуда-то сбоку выползла небольшая ленточка тонкого пластика. Он подал ее парню. На ней по-русски, синими буквами на белом фоне было написано: "Владивосток, Солнечная улица, дом 5, квартира 22, Алена Смолина"
Через восемь дней Эдик уже стоял у заветной двери и нажимал на кнопку звонка. За его спиной был путь в тысячи километров и рюкзак, набитый московской снедью и кассетами с любимой музыкой.
Дверь открыла женщина лет сорока.
- Здравствуйте! - сказал ей юноша, думая просебя: "А может, это ошибка?"
- Здравствуйте! - ответила женщина. - Вам кого?
- Извините, Алена здесь живет?
- Да, а вы кем ей будете?

ТАЛИСМАН СЧАСТЬЯ.

Холод (бр-р-р-р….) здесь, на проклятом Нурде, особенный, ни с чем несравнимый. Не веришь? Хм. Как бы объяснить? Тут не обыкновенный привычный холод, как, скажем, на Земле, или ещё где, когда просто замерзаешь. Нет, нет и ещё раз нет. Здесь холод пронизывает тебя до самого мозга костей, и лишает способности мыслить. Ты коченеешь и сходишь с ума. Вот где настоящий ад.
Нечто странное есть в атмосфере планеты, не поддающееся изучению и объяснению. И потому всякие там умники, называющие себя учёными, лишь разводят руками.
В какие бы одежды не укутывался, как бы жарко ни натапливал помещение, неприятный озноб не покидает. Даже во сне ты хочешь согреться. И это всё давит, давит. Здесь не приживаются ни земные растения, ни животные, ни люди. Холод, в конце концов, изматывает самых закалённых. И тогда они тоже спешат покинуть столь негостеприимный мир.
Потому и не вышло основать здесь колонию. В первые же часы по прибытии, едва ощутив на себе влияние адского холода, человек буквально заболевает желанием убраться отсюда. Улететь, и больше не возвращаться. Нурд словно постоянно напоминает - здесь нет места чужим. Всё пришедшее из глубин космоса, лишнее на планете. Люди, убирайтесь! – кричит он.
Сегодня на мысе Южном, далеко выдающимся в Штормовой океан, холод самый настоящий. И властвует не только в душе. Ледяной ураганный ветер хлещет незащищённое лицо и валит с ног. А порывистые шквалы не позволяют одинокому путнику, имевшему несчастье попасть в бурю, двигаться к цели.

Меня будили:
— Мой адмирал, мой адмирал.

— Рассолу, — проснулся я.

— Выше голову, мой адмирал, — захлебнетесь.

— Банку давай! — отстранился я, услышав постукивание о зубы стекла фужера, и потребовал: — С огурцами!

— Это был последний рассол, мой адмирал.

— Ты кто?

— Мичман Склист, денщик ваш.

— Где я?

— У себя в каюте. Командующий вызывает… Наверное, войне конец. Я вас из нумеров Разориты вез спящего, к Новой Земле стартовала эскадра с Луны, за ней — бригада с Головного конуса Крепости. Фортщит планеты пропустил корабли со спутника, а чуть позже и наши штурмовики. Похоже, капитуляция.

"Щит сняли диверсанты и на планету высадились полуроты морской пехоты. Ну, Старик! Ну, моща! А все жаловался ему "дивизий нехватка и оперативного резерву нету", — подумал я и открыл глаза.

Темень.

— Денщик, свет включен? — спросил я с похолодевшим сердцем.

— На вас маска для сна, мой адмирал. Вы в нумерах уснули с открытыми глазами, я ее и надел.

— Сними. Ординарца отправь за рассолом.

— Ни у кого нет, я узнавал. Примите пропротен.

— Не помогает… Егеря — с-сволочи, в Администрации — паразиты, "Булатный трест" — кровопивец… У тебя… есть эликсир?

— Подчистую сдал… Вы за свой припрятанный — не помните? — поплатились. Мой предшественник, ваш прежний денщик, сослан, а вас командующий спас. Забыли? Вот два огурца… съешьте один, второй по дороге в Головной конус на лбу подержите.

— Такое забудешь,— я выдавил в рот рассол, поперхнулся, откашлялся, откусив огурца, спросил: — К какому времени явиться?

— К пяти. Двадцать минут на сборы. Катер подан.

Я вскочил с постели.

— Э-э-э… Как тебя?

НЕ ЁЖИК.

Пробуждение было приятным и каким-то чудным. Знаете, ощущение, как наутро после вечеринки. Но при этом чувствуешь себя бодрым и радостным. Здорово, правда? Ну, вы же понимаете. Хмель ещё не выветрился, в голове по-прежнему шумит, перед глазами всё плывёт. И ничего не болит. И даже не тошнит. Во, блин! Хм. И что это я вчера принял на душу? Надо бы обязательно вспомнить. Отходняк клёвый.
Артур поёрзал, удобнее пристраиваясь на… Чём? Пожалуй, так сразу и не определишь. Снизу какое-то ну очень неудобное, твёрдое и явно не предназначенное для человека кресло с необъяснимым треугольным углублением по центру. Что бы это могло быть? Вы тоже об этом подумали? Ну, уж не горшок ли?
Артур и посмотрел бы. Да что-то неладное творится с окружающим миром. Если это вообще мир, а не бред пьяного мозга. То взрываются какие-то пузыри. То всё бешено крутится и улетает в тартарары. И ничто долго не задерживается в приемлемом застывшем виде. Мир по ту сторону глаз постоянно куда-то перемещается, сдвигается, прыгает и даже танцует. Так и хочется брякнуть что-нибудь типа: эй, настройте телевизор.
"Неужели я всё-таки надрался вчера? Да так, что не могу этого вспомнить? И с кем?"
Нет, сам Артур не пил. Ещё не дошёл он в этом деле до точки, когда себе тосты читают. Но, сколько ни напрягался, так и не мог припомнить, кто же вчера наливал ему. Бывает же.
Что-то снова начало меняться. Вернее, это происходило всё время, но не сразу воспринималось адекватно. И это явно что-то новое. Или наоборот, более привычное?

- А теперь, жидовская морда, стань на колени и повторяй за мной: "Прости, Бобзик, меня, козла вонючего, что я наступил тебе на ногу".
Олег Бобзин, негодяй и подонок, вождь антисемитской своры седьмого "В", стоял в окружении своей банды, прижав Макса Ривкинда к стене. Тот затравленно озирался, готовясь отразить удар, с какой бы стороны он ни последовал.
Одинокий волк против стаи трусливых псов…
К сожалению, последних было слишком много. Жирная туша Бобзина все больше напирала на Максима, и тот потихоньку начал ее отпихивать от себя, не решаясь, впрочем, нанести удар первым. Бобзик тоже дрейфил.
До конца перемены оставалось еще десять минут…
Кто-то из ублюдков начал плеваться. Сопли и слюни оставляли на синей школьной форме противные скользкие следы, некоторые плевки попадали в лицо. Когда "избиения младенца" было уже не миновать, в коридоре появилась Лера Быстрова.
Впрочем, она уже давно наблюдала за всем происходящим из-за колонны, и когда Макс это понял, ему стало еще обиднее - девочка, в которую он был влюблен с самого ее первого появления в их классе, была свидетельницей его унижения.
До сих пор ему удавалось избежать прямой стычки с бандой Бобзика. Он уходил, прятался на черной лестнице, на других этажах, но сейчас удрать ему не удалось. Единственный еврей в классе, да к тому же еще и лучший ученик, он вызывал законную ненависть и зависть у бездарных и озлобленных детей алкоголиков и бандюг. Правда, отец Феди Ишакова пьяницей и бандитом не был, а был, наоборот, большим начальником у себя на заводе, и даже, кажется, секретарем заводской парторганизации.

Владимир Партолин

Тт

"С надеждой, что прочтет сие послание человек неравнодушный".

(Из первого послания кловуна Матея. Текстовый файл на винте моего компьютера появился не весть откуда, послужил материалом для настоящего повествования. Кловуном Матеем текст изложен был с сухой констатацией событий и фактов, на каком-то тарабарском русском; мной переработан, надеюсь, в литературно-художественное произведение. Вместе с тем, нетронуты некоторые понятия и термины — так, например, персональный компьютер Notebook оставлен называться "чемоданчиком". Я бы пригласил кловуна в соавторы, но связаться и предложить ему это у меня нет никакой возможности).

1

"Всеакианский чемпионат по гиревому состязанию" завершился. Наместник Кагора, а теперь и сенатор Соединенных Цивилизаций Акиана Отто Шмидт отправился на торжества в Президентский Дворец один: Хоку, кловун и его тренер, улизнул в гостиницу. Не любил он бестолковых, скучных раутов. Сбежал и по другой причине: в номер доставили чемоданчик с играми, развлечься с которыми можно только здесь на столичной планете Акиян, дома на Кагоре они будут недоступны, потому как место компьютеру Наместник по обыкновению определит подальше от глаз аборигенов — у себя в спальне.
Попросив портье сообщить ему о прибытии сенатора, — кловунские обязанности требовали встретить и препроводить господина до номера, — Хоку открыл крышку, включил питание и ждал загрузки. В нетерпении разминал пальцы, бегая ими по кнопкам клавиатуры.
Вдруг услышал: "Пароль принят, запомните ключ". Подумал бы, что показалось, если бы на экране дисплея не высветилась на секунду строчка:
3,035511377184е+16

НЕВЫПОЛНИМАЯ МИССИЯ

Как полный идиот, я сидел в кафе и ждал эту дуру. Как там ее звали?..
Я посмотрел в бумажку с телефоном... «Катя…» Нн-нда.
«А она не пришла…» - вспомнил я фразу из бородатого анекдота.
В общем, пора было уходить. Можно было, конечно, еще немного погулять по Старому городу. Последний раз я был в Иерусалиме лет десять тому назад...
Не люблю этот город. Город арабов и ультраортодоксов. Город террора и сумасшествия. Хотя, последнее время терактов здесь не происходит. Палестинцы стали резать друг друга и на пару лет забыли о евреях.
Я направился к выходу.
«Черт!»
Я даже не заметил, как оказался на земле.
- Ой, извините, пожалуйста! – какая-то сногсшибательная красотка шарила руками по полу, собирая обломки моего сотового телефона.
На вид ей было лет восемнадцать. Маленькая, хрупкая девчушка. И это она сбила меня с ног? Здорового стокилограммового амбала?
- Он, наверное, больших денег стоит? – сказала она, протягивая мне то, что осталось от моего «пелефона».
- Да, уж… - я был раздосадован. Вот, блин! Последняя модель «Мотороллы»…
- Хотите, я возмещу вам убытки? – девушка стала рыться в сумочке и вдруг достала пачку двухсотшекелевых купюр.
«Не слабо!» - подумал я. А вслух сказал:
- Гусары с дам денег не берут. А вас, случайно, не Катей зовут?
- Нет… Дина! – она протянула мне свою маленькую ладошку.
- Очень приятно! – я галантно наклонился и поцеловал тыльную сторону ее ладони.
- Меня зовут Алекс.

Гарик опрокинул содержимое пробирки себе в рот.
"Как алкаши могут пить эту гадость?.." - подумал он, ощутив горечь спирта. Почти сразу он почувствовал какую-то легкость во всем теле.
- Наверное, внушение, - сказал он себе.
Но ощущение легкости не проходило. Даже усилилось.
- Начнем с убийства! - торжественно сказал Гарик.
Он достал из клетки подопытного мышонка и взял его в руки. Положив его на раскрытую ладонь, он сосредоточился на чувстве ненависти по отношению к этому милому и симпатичному зверьку. Да, ненавидеть было трудно. Но надо было.
Мышонок затих. Через минуту он был уже мертв.
- Теперь попробуем лечить...
Второй мышонок был заражен раком. Последняя стадия. На него было жалко смотреть. Все его тело представляло из себя сплошную рану.
Гарик подержал его в ладонях. Ему было очень жаль малыша, но таково было правило эксперимента. Впрочем, если получится... Мышонок перестал пищать и... заснул. Это уже был хороший признак, ибо при тех болях, которые испытывало животное, ни о каком сне речи быть не могло. Гарик положил его обратно в клетку.
Очень хотелось есть. Чувство голода нахлынуло так внезапно, что он даже удивился. Впрочем, он не ел со вчерашнего дня. Спустившись в столовую, он взял сразу две порции. Обычно он не думал о еде, даже за обедом. Его голова все время была занята работой. Но теперь, когда эликсир был получен, можно было отдохнуть. Какой, все-таки, это кайф - иметь возможность наслаждаться каждой секундой жизни, смаковать все эти маленькие удовольствия - простую, но вкусную еду, чистый воздух, солнце, бьющее из распахнутого окна столовой,

Проникнись верой в чудеса,
Добро неси и мир вселенной.
Отплатят тем же небеса,
И обретёшь покой душевный.
Н. Ничипорук.

ОХОТА!?

Два человека смотрели сквозь тюремную решётку.
Один видел грязь, другой видел звёзды.
Дэйл Карнеги. «Как перестать беспокоиться и начать жить».

-Внимание! Пристегнуть ремни. Входим в атмосферу. Через двадцать минут посадка, - усиленный бортовой аппаратурой посадочной шлюпки, резанул по нервам визгливый голос Арно - старшего группы космических охотников. И тотчас пронзительно взвыл тревожный сигнал.
Охотники, сидевшие в креслах напротив друг друга, сразу зашевелились. Пора. Настал тот самый момент, ради которого они пролетели пол Галактики.
-Ты, парень, слушай, что тебе говорят, - раздался голос справа. Это Гербер.
-Ага.
-Сказали – пристегнись, слушайся, - меж тем продолжал Гербер, поучая сына. - Думаешь, эти слова просто так сказаны? Нет, парень. Ты оглянись. Все здесь опытные профессионалы, хорошо знающие, что команды никогда просто так не дают. Потому все и пристёгиваются. И ты делай так же. Знаешь, сынок, меры предосторожности, изобретённые людьми, как правило, неоднократно подкреплялись густо пролитой кровью, пока не стали законом. Так что, хочешь выжить – подчиняйся. Это не место для лихой бравады и откровенного разгильдяйства.
-Да ладно тебе, па. Я пристегнулся раньше тебя.
-Вот и молодец.
Алекс глубоко вздохнул. Гербер со своими наставлениями, пожалуй, доймёт и мёртвого. Вот бы самого так подоставать.
Алекс откинулся на спинку кресла и привычным жестом вставил держатель ремня в карабин.

Евгений Добрушин

Непорочное зачатие

Не смотря на свои тридцать лет, Хаим Гопник был жутко озабоченным парнем. Казалось бы, что к такому возрасту уже давно надо перебеситься. Но Хаим так любил женский пол, что кидался на любую «юбку». Каждую неделю он менял подружек. Знакомился везде, где только можно: на улице, в магазине, в баре, на дискотеке. Его анкета была почти на всех сайтах знакомств. Он был высок, красив и нагл. Перед его обаянием не могла устоять ни одна девушка. Свои победы он записывал в специальную книжечку, где каждый «сбитый мессершмидт» помечал отдельной звездочкой. И еще туда он записывал время, которое уходило на «атаку» - от момента знакомства до «постели». Его рекорд был 21 минута. Но он считал, что это не предел.
В тот день он зашел к своему приятелю Алексу Гутману.
Алекс был «человек не от мира сего». Занимался теоретической физикой, верил в Иисуса Христа и был девственником. Жил он недалеко от улицы Герцля, в маленькой квартирке с балконом. Квартирка ему досталась от родителей, которые год тому назад купили себе большой дом в Рамат-Авиве. Они недавно разбогатели, выиграв в Лотто двадцать миллионов шекелей.
- Слушай, Алекс, - начал разговор Хаим. – Почему ты все никак не женишься? И подруги у тебя нет.
- Я об этом думаю, - ответил ему Алекс, сделав очень серьезное лицо.
- Правда? И что, уже есть кандидатура?
- Я, как раз, собираюсь за ней отправиться, - многозначительно произнес он.
- Поздравляю! – искренне обрадовался Хаим. Наконец-то его друг станет настоящим мужиком! А то, все физика, физика…
- И где живет твоя невеста? – спросил он.
- В Нацерете, - ответил Алекс.

Глава 48
Империя. Большой мешок. Звезда Ошу-ха. Планета Тригон. Тюремный комплекс

«Справочник космонавта»

Освоение Тригона началось около пятисот лет назад, когда люди впервые открыли эту планету, а учёные выяснили, что она может стать пригодной для жизни. Тогда и была запущена программа ускоренной эволюции. Сейчас местная экосистема находится на стадии формирования, когда в океанах только зарождается жизнь. В их глубинах плодятся ггигантские монстры, но на поверхность они не выходят. Прошло ещё мало времени с начала терраформирования планеты, да и слишком незначительна здесь суша, чтобы на ней могла зародиться флора.
Ценность Тригона для Империи, во-первых, в наличии кислородной атмосферы и приемлемых условий жизни (гравитация, радиация, климат и т.д.) Таких миров не так уж и много даже в масштабах Галактики. А, во-вторых, на планете имеются месторождения руды, называемой карталиса — хотя и радиоактивной, но востребованной в мире высоких технологий. А так как порода залегает тонкими пластами, здесь нерентабельно вести крупные промышленные разработки.
В старые времена, отстоящие лет на двести от нынешних, правительство Империи приняло решение использовать на планете труд заключённых. На Венсале — самом большом острове Тригона, был заложен тюремный городок, и этот мир стал паноптикумом.
С точки зрения специалистов пенитенциарной системы — это идеальная тюрьма, из которой невозможно сбежать. Во-первых, некуда, так как почти всю поверхность планеты, удалённой от центра Империи, покрывают океаны, за исключением сравнительно небольших участков суши — возвышающихся над водой вершин гор.

Евгений Добрушин

Крыло золотой птицы

Я успел как раз вовремя. Магазин закрывался через пять минут. Купив упаковку из трех фильтров для воды, я вышел на улицу.
Дневная жара уступила город вечерней прохладе. Солнце, цвета расплавленного золота, алой каплей медленно стекало за горизонт, на востоке уже взошла полная луна, бледным диском проглядывая на уставшем от зноя небосводе. В наушниках плеера играла любимая музыка – «Кислород» Жан Мишель Жара, серебряными переливами прогоняя остатки хамсина из моего сознания.
Поэтому я не сразу расслышал звонок мобильного телефона.
Звонил мой друг, Володька Шипов.
- Джо, ты почему не отвечаешь? – рассержено спросил он. – Я тебе уже третий раз звоню.
- Я не слышал твоего звонка, - ответил я. – Музыку слушаю.
- Как всегда – «Кислород»?
- Он самый…
- Ты сейчас дома?
- Нет. Я около рынка. За фильтрами ходил.
- Отлично! Значит так. Запоминай адрес: улица Бенкендорф, дом пять, квартира один. Это недалеко от рынка.
- И что?
- Дуй скорее по этому адресу! Ты должен это видеть! Потрясающее зрелище!
- Не понимаю…
- Долго рассказывать. У тебя есть не больше пяти минут. Беги, что есть духу! Дверь там открыта. Все!
И он отключился.
«Что за ерунда?» - подумал я. – «Зачем я должен сломя голову туда бежать?»
Шипов был очень талантливым художником. Он привез из Ташкента в Израиль несколько десятков своих полотен, но продал всего две или три картины. Работал он на уборках и по уходу за стариками. Одно время страшно пил. Познакомились мы в литературном клубе, так как Володя писал еще и неплохие стихи. С тех пор мы дружим. Володя старше меня на пять лет.

Запись-ком кло́вуна Матея
О событиях двух дней — судьбоносных для автора и его друзей
Запись-ком дня первого
Этим вечером нам свезло.
Свезло, так свезло. Мля… (Дальше нецензурно, зачёркнуто).
А проехали бы мимо к другому пабу, дальше по улице, или свернули бы к закусочной, что рядом с рюмочной, оно, возможно, и к лучшему бы сталось. Нет, на финише ночного переезда в Т-портал из соседнего города «пивка с дороги» хлебнуть захотелось. Мля… (Дальше нецензурно, зачёркнуто).
Конкретно, в питейное заведение под вывеской:
Пиво Питера. Ресторация
мы устремились потому, что нам в нём была назначена встреча с Инкогнито. Мля… (Дальше нецензурно, зачёркнуто).
Так начиналась запись-ком с описанием событий, очевидцем и участником которых был ваш покорный слуга, кловун Матей. Текст мной восстановлен и переписан заново — без мата.
* * *
Этим вечером нам свезло. Свезло, так свезло. А проехали бы мимо к другому пабу дальше, по улице, или свернули бы к закусочной, что рядом с рюмочной, оно, возможно, и к лучшему бы сталось. Нет, на финише ночного переезда в Т-портал из соседнего города «пивка с дороги» хлебнуть захотелось. В питейное заведение под вывеской:
Пиво Питера. Ресторация
мы устремились потому, что нам в нём была назначена встреча с Инкогнито.
* * *
Свободных в пабе мест, как и ожидалось, не было.
К входной двери под балконом — нависал полукруглым козырьком над крыльцом — образовалась очередь из дюжины мужчин. Крыльцо — оно необычайно высокое, притом, что необыкновенно узкое; на ступеньках еле-еле разминуться бы, не вывалиться за периллы.

"Бери от жизни все, но - плати!"
Клеопатра

Джон Хэлдон с трудом посадил свой старенький модуль на выщербленный бетон космопорта. Гамма была довольно мерзкой планетой с постоянными магнитными бурями, запыленной атмосферой и вечной нехваткой воды. Но так уж случилось, что ближайшая заправочная находилась только тут. До следующей ему было не дотянуть.
Пока работяги грузили на борт аннигиляционное топливо, Джон пошел перекусить в ближайшую таверну. Над дверями полуразрушенного здания горела неоновая вывеска: "Харчевня Макса. Хорошая хавка, плюс кое-что еще за безналичный расчет".
Прочитав вывеску, Джон задумался. Честно говоря, это "кое-что" его заинтересовало даже больше, чем сама еда. На борту его корабля была большая партия необработанных дрилонов с Бетты-Центавра, очень ценившихся в этих краях. Может обменять парочку из них на что-нибудь подходящее? Он уверенно распахнул дверь в харчевню.
За небольшим прилавком стоял коротышка, лет двадцати пяти, и что-то подсчитывал на карманном калькуляторе.
- Привет, Макс! - с порога крикнул Хэлдон.
- Извините, сэр, но меня зовут Стив.
- А! Привет, Стив! - тот час же исправился Джон. - А где Макс?
- Хозяин сейчас в отпуске. А я его сын. Чем могу быть вам полезен?
- Слушай, парень, а что означает в вашей вывеске это слово "кое-что"? Да еще и за безналичный расчет. Кстати, я что-то не совсем понимаю, это что - бартер?
- Совершенно верно. Именно бартер. Дело в том, сэр, что мы торгуем абсолютно всем.
- То есть, как это?

ОЧИЩАЮЩИЙ ОГОНЬ

ЧАСТЬ 2

ПЛАМЯ РАСШИРЯЕТСЯ

Глава 28
Империя. Малый мешок. Звезда Диба. Планета Рона. Резиденция императрицы дворец Алимли. Зал собраний

— Ваше Величество, я принёс скверные вести, — хриплым голосом доложил трелендер кантол Гарп Ипри, опустив глаза. — Четвёртого флота больше нет.
Амадея стиснула зубы. С самого утра у неё было скверное настроение. Она словно предчувствовала, что сегодня будут плохие новости.
— Подробности, — только и смогла вымолвить императрица из-за придавивших её эмоций.
Кантол Ипри — высокий мужчина со спортивной фигурой. Короткая военная стрижка шла ему. Он был в повседневной форме офицера-космонавта — серебристый комбинезон с зелёными включениями и нагрудными знаками различия. Годы наложили на Гарпа свой неизгладимый отпечаток — ему уже под пятьдесят, но частые морщины старили ещё больше. Сегодня это был не человек, а воплощённая скорбь. Осунувшееся худощавое лицо мужчины имело цвет формы — серо-зелёное, а все черты выражали страдания.
— Ваше Величество, я не снимаю с себя вины. Мы допустили несколько стратегических ошибок, и это привело нас к краху.
Ипри тяжело давались предложения. Собираясь с мыслями, он обвёл взглядом Зал собраний. Это помещение задумывалось как место, где будет собираться правительство для решения неотложных вопросов, поэтому тут не было помпезности. Но Алимли — новая резиденция императрицы. Здесь поработали дизайнеры и создали особую атмосферу: консервативную, но наполненную элементами хай-тека. Стены были облицованы деревянным шпоном, прикрытым информационными панелями.

- Джо, ты меня слушаешь, или нет?
Семнадцатилетний стажер Джо встрепенулся и, наконец, оторвался от разглядывания аквариумных рыбок.
- Да, сэр!
Он вытянулся в струнку, всем своим видом показывая полное подчинение начальству.
- Я повторяю еще раз: никакой лишней информации аборигенам не давать! Не известно, как они к нам отнесутся. Единственное, что мы от них пока получили - это тяжелейший грипп, от которого слегла вся команда. Как ты знаешь, дееспособны остались только пять человек. Трое из них необходимы на борту как воздух. Остается двое - ты и твоя подружка Стелла. В отличие от тебя, она не так болтлива, хотя интеллектом тоже не блещет. В общем, она пойдет с тобой и проследит, чтобы ты поменьше там трепался. Понял, что я тебе сказал?
- Так точно, сэр!
- И оставь свои курсантские замашки! "Так точно, сэр", "Да, сэр", "Нет, сэр". За время, проведенное на борту нашего корабля, можно было уже привыкнуть к нормальному общению. Мы же не в казарме, черт возьми!..
Капитан достал салфетку и громко в нее высморкался.
- Совсем насморк замучил... - Он посмотрел на стажера. - Все, можешь идти.
- Слушаюсь, сэр!
- Тьфу, дубина!..
Когда дверь за парнем закрылась, капитан устало опустился в кресло и вытер пот со лба. Его лихорадило.
Через час он включил камеру слежения.
Контакт шел полным ходом. Джо сидел на матрасике рядом с Вождем в главном зале Дворца и заливал ему что-то о Стратегической Оборонной Инициативе.

Глава 1
Туманность Орион. Орёл

— Элла! Ах ты дрянь! А ну, иди сюда, мелкая гадость!
Страх парализовал девчушку, и она забилась под кровать. Но кроха знала — это не спасёт. Неотвратимая угроза надвигалась тёмным облаком, а из детского горла рвался крик отчаяния:
— Мама, пожалуйста, не бей! За что?!

Элла проснулась в липком поту. Рука вытерла слёзы. Только сейчас девушка осознала, как сильно её трясло. Ладошка хлопнула по кнопке вентилятора, и цитрусовый аромат овеял лицо. Этот запах всегда поднимал ей настроение.
— Я хочу успокоиться, — произнесла Элла.
Дрожь постепенно унялась. А потом наступило приятное расслабление. Девушка несколько раз глубоко вдохнула. Упражнения с дыханием хорошо помогали ей.
Ужасный сон иногда повторялся. Это был отголосок детства, которое Элла не помнила. А приходил он как предвестник неприятностей, словно предупреждая: готовься.
В один весенний день двадцать лет назад Элла проснулась в чистой больничной палате. Тело шестилетнего ребёнка было настолько избито, что не нашлось бы ни единого здорового места. Тогда она страдала последний раз в жизни. И потому Элла считала эту дату своим днём рождения. А всё, что было раньше, словно и не существовало. Лишь изредка ужасное прошлое возвращалось кошмаром.
Тревожный сигнал взорвал тишину. Элла рывком отстегнула сонник — ремень, которым фиксировала тело во время сна, чтобы не парило в невесомости, и устремилась к модулю управления.
— Ангел, где ты? — проскрежетал в динамике голос полный боли.
— Слушаю.
— Я жду тебя… — прошептал незнакомец.
— Скоро мы встретимся, — привычно ответила Элла.
Тишина. Это было плохо.

Студент-практикант архива, вышел срок хранения, не дал ходу утилизации

Часть первая
Ожидая к подъезду машину, Василий Иванович Паранин курит у окна. Мужчина он статный, с виду пожилой — лет эдак под семьдесят. С густо пробившейся сединой в без того светлых, белых даже, волосах и бороде. На лицо — кожа светлая, если не сказать бледная, в морщинах мелких частых — примечателен двумя щёточками бровей, занимавших только ровно половину надбровной дуги у переносицы, полностью белёсые. Человеком-альбиносом он не был, выработка организмом меламина в норме, но в школьные годы за свою яркую белобрысость получил прозвище Альби, так прозывали, и в армии, и в вузе, звали родственники, коллеги на работе. На этой почве, в отрочестве уже, развилась фобия: не загорал, не снимал чёрных очков, носил однотонные свободного кроя блузы навыпуск — с «полными» рукавами даже в летнюю жару. Не снимал (волосы, густые, прямые, зачёсаны за уши, ниспадают до плеч) кепок и шляп, а последние десяток лет не расставался с беретом, явно из былого синего «вэдэвэшного» перекрашенного в цвет чёрный. Уже этот только нетривиальный облик — берет, да блуза с синего цвета бантом на груди, который поцеплял нечасто, но непременно за работой у мольберта — выдавали в нём человека, связанного с художественным творчеством. И на самом деле Паранин слыл известным и востребованным реставратором церковных стеновых росписей, мозаик. С признанием в профессии больше не жаловал прозвище Альби, всем запрещал, кроме коллег-сверстников.

1.

– Ты нас уже достал своими бабами! – отец еле сдерживал себя. – Сколько можно?! Одно и то же, одно и то же! Что, нет других тем для разговоров?
– Я вас достал? – обиделся Миша. – Я к вам прихожу не так часто. Ну, потерпите двадцать минут! Покушаю и уйду…
Он понимал, что отец прав, и, вообще, надо бы обедать дома, а не мучить родителей бесконечными жалобами на неудавшуюся личную жизнь, обсуждением своих бывших подружек и мечтами о юной, красивой и умной девушке, которая полюбит его таким, какой он есть.
Отец уже надел кроссовки.
– Ты скоро? Смотри, опоздаешь, будут неприятности!
– «Ждут котенка Гава неприятности… А зачем они его ждут?» - процитировал Миша песенку из мультфильма. Он уже поел, и к нему вернулось обычное, приподнятое настроение.
Он встал из-за стола.
– Спасибо, мам, все было очень вкусно.
– Ну, я рада.
Миша взял рюкзачок с дисками и едой, чемоданчик с портативным компьютером и направился к выходу. Отец следовал за ним.
«Сузуки» легко завелась, и сразу запахло бензином.
– Ты меня до самых ворот подбросишь? – спросил он отца.
– Да, конечно…
Через двадцать минут они уже были у ворот «Ай-Би-Эм».
Смена, и в самом деле, прошла спокойно. Миша написал два новых стиха, наслушался всласть электронных симфоний Жан Мишель Жара, поиграл в нарды с Валерой – вторым сторожем, выиграл у него со счетом 10:6. В шесть утра он вернулся домой. В автобусе почти никого не было – в столь ранний час все еще спали.

Продолжение романа "Фальшивые боги".

ПЛАМЯ РАЗГОРАЕТСЯ

Глава 1
Звезда То-хааша. Планета Этрана. Дворец встреч народов Галактики

— Уважаемые дамы и господа, напоминаю, мы ведём прямую радиотрансляцию из Дворца встреч народов Галактики. Сегодня каждому из нас посчастливилось быть свидетелем грандиозного события в истории цивилизации — подписания Великого договора между Империей и Каэртаном, или, как ещё называют этот важнейший документ — Декларации независимости.
— Да, Сержиг, этот исторический прецедент действительно уникален. Он, так или иначе, затронет каждое существо в Галактике и послужит своеобразной вехой в развитии мировой цивилизации. О грандиозности происходящих событий свидетельствует хотя бы тот факт, что огромный зал Дворца встреч, вмещающий до ста тысяч зрителей, переполнен. Этот день, без сомнения, займёт достойное место в хрониках государств, поскольку сегодня начинается новая эра. Противостоянию народов положен конец и, мы надеемся, Декларация независимости послужит делу установления мира в Галактике.
— Фарум, этой надеждой, думаю, живут все народы, поскольку для успешного развития цивилизации необходимы стабильность и безопасность. Но вернёмся в Зал встреч. Уже прозвучал сигнал, оповещающий о завершении мероприятия. Сейчас, по традиции, лидеры великих рас должны пройти перед собравшейся публикой.
— Дамы и господа, мы слышим аккорды прощального марша, и шествие правительственных делегаций начинается. Первыми сегодня покинут Зал встреч махаты Дорсии — руководители государства пикелов. Это великолепный Шу-шух с приближёнными. Их платформа уже на пути к Торжественной арке.

Наконец, все было готово. Главный Архитектор планеты, Генрих Юргенсон подключил датчики к своему лысому, как бильярдный шар, черепу, закрыл глаза и погрузился в сон. Ученые, техники, врачи – все участники эксперимента приникли к экранам компьютеров, приготовившись записывать, что сейчас выдаст гениальный мозг градостроителя. Все ждали чего-то совершенно необыкновенного, фантастического, никогда и никем доселе невиданного.

На экране возник корпус здания. Сразу было видно, что это какой-то завод. Правда, недостроенный. Всюду были разбросаны кирпичи, бетонные блоки, балки, груды песка и мешки с порошковым бетоном. Все думали, что вот-вот это придет в движение и превратится в ослепительный шедевр современного зодчества. Хотя специалисты уже начали сомневаться в гениальности проекта – по всему была видна весьма заурядная концепция урбанистической архитектуры конца двадцатого века. Внимание всех привлек трактор. Он двигался вдоль недостроенной стены, грозно подняв ковш. Подъехав к большой куче песка, он стал сгребать его, все ближе подбираясь к вершине кучи.

И тут, откуда ни возьмись, появился мальчик лет шести. В нем многие узнали Генриха Юргенсона в детстве (его детские фотографии видели близкие друзья). В руках он держал портативный дезинтегратор. Легкое нажатие пальца на крючок, и трактор исчез. Издав боевой победный клич, ребенок быстро вскарабкался на песчаную кучу.

И тут все увидели, что на вершине ее был построен детский замок. Это был самый обычный песочный городок с туннелями, стенами и башнями, мостиками и рвами, правда, еще недостроенный. Видимо, трактор собирался его срыть.

Шмулик, как всегда, стоял за прилавком. Магазин принадлежал его отцу, но тот, фактически, уже давно передал его в полное владение сына. Так как парень был с детства туповат, такой бизнес был для него не худшим занятием. Четыре правила арифметики давали больший доход, чем для некоторых дифференциальное и интегральное исчисление.
Вот и сегодня, подсчитав барыши, Шмулик пребывал в великолепном настроении.
Тысяча шекелей за один день чистоганом! Чего еще надо для счастья?
Последний посетитель, какой-то задрипанный ешиботник, внимательно рассматривал баночку с творогом. Найдя, наконец, овальный штамп "Бадаца" на пластмассовом корпусе, он положил на прилавок пять шекелей и направился к выходу.
- Еще пятьдесят агорот, господин! - Шмулик явно завышал цену, но покупатель не стал спорить, вернулся и положил еще монетку. Получив сдачу, он высыпал ее в коробочку для пожертвований. Потом хитро посмотрел на продавца, достал стошекелевую купюру и демонстративно опустил ее туда же.
У Шмулика, аж, дух захватило! Отдать сто шекелей! "Дос" явно был сумасшедший.
Как только тот вышел из магазина, он закрыл дверь на ключ и подскочил к прилавку. Достав из тайника отмычку, он вскрыл емкость с пожертвованиями. Честно говоря, это он проделывал уже не в первый раз, забирая все крупные монеты, и оставляя мелочь. Но стольник ему попался только сегодня.
Проверки он не боялся. Те, кто приходил забирать "трумот" (пожертвования) - официальные представители благотворительных организаций - выяснить ничего не могли: "Дареному коню в зубы не смотрят". Так что, наказание за воровство Шмулику не грозило.

Глава 61
Мировая Федерация. Звезда Шанга. Планета Тр-Ди-Ай. Государство Бро-Ден-Тай. Резиденция Верховного владыки Верит

Знойная пустыня дарит покой.
Оранжевое небо над головой
С благодатной Шангой в зените слились.
Они дают радость и жизнь.

Закрыв глаза, Атам слушал древние писания в исполнении чтеца. Он представлял картину, нарисованную словами давно почившим кнером. Ещё обучаясь на Эритмусе, Атам узнал: от чтения можно получать удовольствие, а также пользу. На основании фантазии автора он мог вообразить любой пейзаж, добавить в него нечто своё, упущенное или специально не выделенное создателем текста, и отправиться путешествовать в новый сказочный мир.
На Эритмусе учили — это упражнение развивает мыслительные способности и вырабатывает созерцательность, которая хорошо помогает в жизни. Усвоив эти приёмы, владыка и сейчас прибегал к ним. Он любил, слушая доклады послов, представлять развитие событий. Атам воображал, что стоит в центре действа, и мир оживал в его голове. Если возникали непонятные моменты, владыка подробно расспрашивал о них, и это помогало ему принять решение.

Из горы истекает водный поток
Из земли прорастает зелёный росток
В небе великой Шанги кольцо
В тёплом песке зреет яйцо.

«Какие мудрые слова», — восхитился Атам и поиграл хвостами в песке. Он ещё не слышал этот текст, и в его душу запали высказанные древним мыслителем истины.
Стук в дверь вывел Атама из состояния полудрёмы. Владыка недовольно зашипел. Он не любил, когда ему мешали отдыхать.

Сидоров сидел в кресле и читал газету. Его привлекло одно рекламное объявление: «Фирма «Рог изобилия». Исполнение любого желания за небольшие деньги».
Он взял телефон, и набрал номер.
- «Рог изобилия». Здравствуйте! Чем могу вам помочь?
Голос в трубке показался ему знакомым.
- Васек, ты?
- Ну, я. Сидоров?
- Он самый. А ты че, в самом деле?..
- Да. Что хочешь, то и сделаю. За бабки.
- Тогда дуй ко мне и принеси банку черной икры.
- Десять долларов. Идет?
- Гадидзэ!
Через полчаса позвонили в дверь. Сидоров открыл.
Васильев был одет, как типичный бомж – старая, грязная куртка, шапка-ушанка, в которой он ходил еще в школе, рваные ботинки, давно нестиранные джинсы, тоже рваные. И только сотовый телефон, болтающийся на ремешке куртки, выдавал в нем «бизнесмена».
- Привет, Васек! – сказал Сидоров. – Икру принес?
- Вот! – Васильев протянул банку.
- ЗдОрово! Ну, проходи. Разговор есть. Да не бойся, в этот раз бить не буду. Гы-гы!
В классе Васильев был самым тихим мальчиком. Над ним издевались все, а Сидоров больше всех. С тех пор прошло уже почти десять лет. И вот – встреча двух бывших одноклассников.
Они прошли в гостиную.
- Ну, садись, рассказывай, как ты дошел до такой жизни, - в присутствии неудачников, Сидоров всегда чувствовал себя «значимым» человеком.
- Десять долларов, - сказал Васильев.
- Что «десять долларов»? – не понял хозяин.
- Заказ стоит десять долларов.
- А, да! Извини…
Сидоров полез в карман и достал мятую бумажку.
- Еще чего желать будешь?
- Хочу тебя трахнуть!
Васильев изменился в лице.
- Шучу, шучу! – засмеялся Сидоров. – Кстати, познакомься: моя жена Лариса.

Это 2-ая часть трёхтомника.
Мировая Федерация контролирует почти всю галактику. На могущественном даре правящей семьи держалась независимость СНМ от Мировой Федерации, и теперь будущее конгломерата из шести планет под угрозой. Смена руководства на Бтрк ставит под сомнение дальнейшее существование СНМ. Судьба разлучила двух изгоев, обречённых на смерть, и приготовила им новые испытания. Смерть буквально гонится за Тго. А поработившие галактику фальшивые боги ведут свою игру, стремясь устранить надвигающуюся угрозу.

Глава 27
Содружество независимых миров. Звезда Ошши. Планета Бтрк. Материк Ру. Мегаполис Уртэ. Дворец правительства. Три универсальных месяца назад

— Обр Ойо, вы можете увидеть центр столицы, — указал глава Совета управляющих Бтрк на простиравшийся под гравилётом огромный город. И затем, словно гид, продолжил: — Мегаполис Уртэ — это также метрополия Содружества Независимых Миров. Здесь находятся государственные учреждения, и отсюда ведётся управление хозяйственной и политической деятельностью всего конгломерата из шести планет.
Столица Уртэ занимает территорию в четверть площади матери ка Ру. Здесь проживает три миллиарда эониев, а по неофициаль ным данным — до семи. Если же считать с пригородами и особыми зонами, Уртэ простирается на половину континента с численно стью населения до двадцати миллиардов.
— Уэ, а здесь есть парки и дендрарии? — поинтересовался Ойо, даже не взглянув в иллюминатор.
— Конечно, — ответил глава Совета. Уэ сопровождал будущего правителя на предстоящую церемонию вхождения трейма во власть, и был сама любезность. — Если вы пожелаете, я органи зую для вас экскурсии.

Они непосредственные участники этой истории, многое им рассказал сам Франц Аскольдович Курт, кое-что ротный повар ефрейтор Хлебонасущенский, который по собственной инициативе, втайне от полковника, взял на себя заботы ординарца. Не раз выручал Батю (так прозывали командира, за глаза, конечно). Случалось, встанет тот ночью и идёт один на Дальнее поле — любит он это место. Ефрейтор за ним с накидкой. Обгонит сторонкой, постелет у грядок на краю поля, камнями, чтобы ветром не унесло, прижмёт. Батя придёт и садится, ломая голову, как это он прошлой ночью мог забыть подстилку. А вроде и не брал с собой. Да и сейчас, выходил из барака, накидка осталась висеть на выходе. Проверял по приметам, его ли. Его. Сплетена из усов корневища островной ягоды-оскомины — растёт только здесь на Дальнем поле — особой вязкой. Хлебонасущенский и вязал. С изнанки подбивал офицерской плащ-накидкой.
Чертыхался Батя. Рассеян, забывчив стал. А без подстилки заднице зябко — ночью земля после частых на острове дождей с ветрами мокрая и холодная.
____________________

1
Батя (председателя колхоза только я, кладовщик, да завхоз, так называли прямо не за глаза), подсобив грузчику вскинуть на спину последний мешок, окликнул земмарийского каргоофицера:
— Молодой человек!
Тот встрепенулся, чуть на ногах удержался: спал стоя. Прислонился плечом к борту гондолы ветролёта и клевал себе носом. А ступал грузчик с мешком на сходни, вздрагивал, поправлял фуражку, повёрнутую козырьком на затылок, ему великоватую, и закладывал очередной палец в кулак — профессиональный метод учёта груза.

"Но ясновидцев, впрочем, как и очевидцев..."

- Грядет! Грядет Эпоха Страшного Суда! - Киолковский навис над психиатром грохочущей глыбой, готовой раздавить своею массой этого "ничтожного циника".
- Хорошо, хорошо, грядет эпоха... И что с того? - старый профессор, повидавший на своем веку и не таких "кадров", спокойно перебирал китайские деревянные четки.
- Планета содрогнется от катаклизмов! Человечество закончит свое жалкое существование! - не унимался пациент.
- Вот как?
- Да, да! Это великое пророчество, которое я призван до вас донести!
- Кем призван? - насторожился врач.
- Богом! Великим Элохимом! Творцом всея сущего! Того, кто созидает и разрушает! Одаривает и карает! Благословляет и проклинает!
Глаза Эдуарда Киолковского, казалось, излучали свет! Они горели тем жарким пламенем шизофрении, которое так хорошо было знакомо профессору Гарбузовичу. Он его, это пламя, мог наблюдать, практически, каждый день, принимая очередного "мессию", "пророка" или, в крайнем случае, "Президента Всея Земли".
- Значит, вы - посланник Творца? - участливо спросил пожилой врач.
- Да! - скромно, но с достоинством ответил пациент.
- Знаете, Эдуард, я, вообще-то, атеист. Может, вам стоило бы обратиться к теологам? Вы давно были в Храме?
- Я только что оттуда. Они меня направили к вам.
- Зачем?
- Сказали, что будут со мной разговаривать только тогда, когда я им принесу справку от психиатра.
- Какую справку?
- Что я не сумасшедший.
- Так вы за справкой ко мне пришли?
- Да.
Профессор задумался.
- Знаете, дорой мой, я, пожалуй, дам вам эту справку...

ЧАСТЬ I

ЖЕРТВЫ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ
Глава 1.
Содружество Независимых Миров. Звезда Ошши. Планета Бтрк. Материк Ру. Дворец треймов Эгель. Тремя универсальными месяцами ранее

Откинувшись на спинку кресла, Уюя с восторгом созерцал плоды своих трудов. Юношу переполняли эмоции, ведь сегодня он отлично поработал. Впервые ему удалось достичь такого совершенства. Всё получилось настоящим, живым. Он создал шедевр.
Уюя сотворил иллюзорный город, паривший в ночном небе Бтрк — его родной планеты. За основу он взял приснившийся образ, но в стремлении добиться гармонии полностью изменил цветовую палитру. Юноша населил свой мир крылатыми существами, юрко сновавшими между постройками и наполнявшими его мелодичными голосами. Получилось восхитительно.
Уюя создавал вымышленные миры лишь силой воображения и наследственного дара, и мог сутки напролёт заниматься своим хобби. Дяди ругали его за пустое времяпрепровождение. Но они ни разу не удосужились поприсутствовать, когда племянник из энергии пространства создавал целые миры. Он формировал композицию, где всё гармонично сочеталось, начиная от ландшафта и заканчивая жителями. Кропотливая и трудоёмкая работа, ведь так много нужно было предусмотреть, учесть, продумать. Но это стоило затраченных усилий.
Уюя порой удавалось создать нечто восхитительное, сказочное. Но всегда чего-то недоставало. В поисках идеала юноша порой начинал вносить изменения, из-за чего часто полностью распадалась гармония. Казалось, подкорректируй светло-голубой тон — и будет лучше. Но зелёный или красный стали выглядеть неестественно, а звуковая полифония выбилась из общей картины. Это влекло за собой новые изменения.

"Приплыла к нему рыбка, спросила:
- Чего тебе надобно, старче?"
А.С.Пушкин, "Сказка о Золотой Рыбке"


Вот, черт! Весь зал до отказа был забит посетителями. Если бы не волчий аппетит, я бы сразу повернулся и ушел, но очень уж хотелось поесть шашлыков. Здесь их готовят просто отменно. В углу я с трудом разглядел свободный столик.
- С чего это у вас сегодня столько народу? - спросил я подошедшего официанта.
- Сам не знаю! - пожал плечами тот. - Сколько здесь работаю, а такого не припомню. Обычно люди подходят к семи-восьми вечера. А сейчас еще и двух нет.
- Может свадьба у кого?
- Нет. Такие мероприятия заказывают заранее.
- Ну, ладненько... - сказал я, беря в руки меню. - Шашлыки у вас есть сегодня?
- Есть.
- Значит, так: два шашлыка из баранины, кувшин томатного сока, лепешка и салат оливье.
- Вы кого-нибудь ждете?
- Нет. Сегодня я один.
- Если еще кто придет, вы не против, я его к вам посажу? А то все столики заняты...
- Ну что ж? Я не возражаю.
Минут через пять, принесли оливье и солености к шашлыкам. Потом - томатный сок и лепешку. Я отпил из стакана сок и стал ждать главное блюдо.
Тут я увидел, что официант ведет через зал какого-то "доса". И прямо к моему столику. Этого еще не хватало!
- Разрешите?
- Пожалуйста!
Да, обед будет не в кайф. Жаль...
- Мне только стакан апельсинового сока, - сказал религиозник.
Слава богу! Значит, скоро уйдет. Хотя, довольно странно - сок можно купить в любой лавке на улице. И стоить будет дешевле.

— Аврал. Командующего подменили.
— Доложите внятно, контр-адмирал Девятов, — потребовал вице-адмирал Склист.
— Сижу я в «персоналке», «Марсом» перекусываю и в монитор гляжу. Вдруг, как током: что-то не то с командующим. Лицо, руки — трубку табаком набивал — вытянулись, в плечах раздался. И фуражка бОльшего размера. Тулья высокая, как в новенькой, у Старика нашего заломлена, смята. Составил задание, комлог смоделировал его фигуру в рост и сравнил с фигурой Шмидта. Метр сорок восемь сантиметров против двух метров девяноста шести сантиметров.
— Не допускаете ошибку? — по цепочке в шеренге из офицеров шёпотом передали вопрос адмирала Флота Моля.
— Перепроверил три раза, Шмидту до середины бёдер.

Шёпотом говорили, чтобы не слышал дремавший поодаль от подчинённых командующий флаг-адмирал Малышев — Старик, как звали за глаза. Виделись с ним только раз в году и только в каюте-ком, где проводились командные учения. Малышев слыл карликом — комплексовал. Потому всё время занятий находился в глубине высокого подиума размером с доброю сцену оперы и балета. Сидел за столом, не покидая инвалидного кресла. При сцене имелась оркестровая яма, в которой — находился, не скажешь — прятался адмиралитет, все сорок офицеров. Выстаивали шеренгой на чём-то схожим с барным табуретом на одной ножке, называли их «пюпитрами» — телескопически выдвигались и регулировались по высоте. Назначение устройств — выровнять в струнку околышки фуражек, Малышеву от стола только и видимых: будто те не на адмиралах надеты, а уложены рядком на присценном бордюре.

- Я удваиваю ставку!
Лицо парня выражало абсолютное спокойствие. Между тем, на кону было уже два миллиарда долларов. Ему дико везло. Начав игру с одной десятидолларовой фишки, он довел сумму до совершенно невероятных размеров. Впервые в истории игорного бизнеса, играющий, прийдя в казино с десятью долларами в кармане, мог уйти владельцем всего игорного бизнеса России.
- У меня девятнадцать, - сказал крупье.
- А у меня двадцать!
Публика была в шоке. Сумма была настолько большой, что ее просто записывали на бумаге.
- Я удваиваю ставку! – сказал паренек.
- Ставка принята…
Все крупье казино сменили один другого по очереди. Ну, не мог же он ВСЕХ подкупить! Последние полчаса на месте крупье был сам владелец казино. Это был позор. Один из самых богатых людей планеты играл в «очко» с каким-то шалопаем с улицы.
Он сдавал карты.
- Перебор, - спокойно сказал парень. Небрежно бросил карты на стол, поднялся и пошел к выходу. В конце концов, он проиграл всего десять долларов.
- Молодой человек! Подождите! – Виктор Радов, владелец сетей гостиниц, ресторанов и казино, сказочно богатый человек, притом, как говорят, наживший свое состояние относительно честным путем, с репутацией культурного, интеллигентного человека, знающего восемь языков, доктора физико-математических наук, и прочая, и прочая, как пацан погнался за проигравшим, догнал его и судорожно схватил его за руку.
- Что случилось? – спросил паренек.
- Разрешите вас пригласить на обед?
- Уже ужинать пора.
- Тогда - на ужин. Вы сегодня фантастически играли!
- Вы так думаете?

В центральном секторе цифровой матрицы лунной базы замерли все потоки, и мощный процессор, обрабатывавший бесчисленное количество операций, завис. Но это не сбой в программной среде, а завершающий код текущего проекта. Настало время подведения итога, на основании которого будет принято решение: либо продолжить работу, либо приступить к новому эксперименту. Если потребуется смена текущего проекта, то должны быть проанализированы ошибки и положительные стороны забракованного. Такие контрольные остановки были уже не раз. Они необходимы для определения качества продукта, а также совершенствования его компонентов.
«Проект «Земля номер пятнадцать» перешёл в стадию контрольной проверки, - стали проявляться символы в строке выполнения процесса. - За 300 локальных планетарных лет с момента запуска текущего эксперимента отделу социогенетики удалось вырастить расу универсальных убийц. Данный проект можно признать успешным. Но следует оценить возможность его постановки на массовый поток.
Теперь переходим к анализу проекта «Земля номер пятнадцать». Использование расы круглоголовых гоминидов со звезды Сириус в качестве основной, показало, что этот вид биологических существ достаточно агрессивен и легко поддаётся программированию. Нужно отметить, что после заселения планеты небольшим количеством особей (как и в предыдущие разы, использовалось 12000 особей поровну мужских и женских) люди довольно быстро уничтожили остатки рас предыдущих проектов и возобладали на Земле. Так же были истреблены хищные животные, угрожавшие их виду. А оставшиеся либо подчинены, либо оставлены в таком количестве, чтобы не представляли опасность.

Бежали из ЗемМарии мы на паруснике, на судне нас прятали в вагоне-ресторане. На гарнизонной гауптвахте в Твердыне мест хватило только двум из трёх взводов роты, комиссару, офицерам и старшине. Запросили места на гауптвахтах Форта и Рабата, но тамошние начальники отказали. Поэтому комроты, каптенармуса, сержантов и рядовых 3-тьего взвода, разведотделение и отделение оруженосцев поместили в эту старинную, доставленную когда-то на материк, где железными дорогами и не пахло, «коробку». Сохранился вагон почти в первозданном виде фешенебельного ресторана на колёсах, разве что панели красного дерева по стенам со всей декоративной мишурой заменили листами из гофрированного пластика, да окна без стёкол заделали досками и парусиной. Вагон не запирали и не охраняли. Сбежишь, в Твердыне не спрятаться, и за пределы купола-ПпТ, из-под «миски», не выбраться, да и куда в Антарктиде по снегу в мороз и пургу податься.
По нужде ходили в тамбуры, где оба туалета работали справно, была холодная и горячая вода, полотенца раз от разу менялись.
Кормили приносным в бачках, хотя вагон-ресторан до нашего заселения был столовой для рабочих «атомной теплицы», здесь оставалась кухонная утварь и посуда, да и у нас в арест армейский полевой набор для приёма пищи не изъяли. В раздаточной на полках преобладали глиняные жбаны и жбанки, из которых полеводы пили пиво, но бригада накануне нашего сюда определения проиграла в трудовом соцсоревновании — не выполнила план — потому лишилась напитка и столовой комфортабельной. Нам жбаны и жбанки ни к чему — ели из солдатских котелков, пили из кружек.

- Станция 15! Прием!
- Пятнадцатая слушает!
- Транспорт с Дридда в вашей области. Переключите стрелку на Голубую системы Желтой! Они должны снять с нее двух наших сторожей.
- Сторожей? На Голубой планете? Там же нет разумной цивилизации!
- Вот именно поэтому Империя послала туда наблюдателей. На всякий случай, застолбить место...
- А, черт!..
- Что там у вас?
- Транспорт с Дридда проскочил!
- И вы не успели переключить?
- Ну да!
- Вот, растяпы! Теперь этим двум бедолагам куковать там еще девяносто пять сезонов!
- И что теперь будет?
- Что? Шмяк холодный! Ничего страшного... Продежурят там лишнюю смену. Этим биороботам все равно делать нечего.
- Ну и ладно. Кстати, слышал последний анекдот от Рашлы?
- Валяй...
- Выходит, значит, биоробот с конвейера...





- Послушай, Адам!..
- Да, Ева.
- Если транспорт не пришел сейчас, то он не придет и потом...
- Кто тебе это сказал?
- Я так чувствую.
- С каких это пор чувства стали главным источником информации?
- А посредством чего, по-твоему, мы получаем ее из внешнего мира? Посредством органов чувств.
- Ладно, не будем спорить... Что ты предлагаешь?
- Я думаю, настало время съесть аварийную матрицу.
- Ты сама до этого додумалась, или кто подсказал?
- Ты угадал. Эту идею мне подал один из местных...
- Кто?
- Гад. Ты его знаешь...
- А, этот, ползучий. Хитрая бестия! Кстати, говорят, что он тоже из внеземелья.
- Лично мне кажется, что в его словах есть доля смысла.
- Вопрос в том - какая?

Я эту запись-ком сделал после, как покинули остров, на котором пришлось взводу оставаться шесть лет в опале.
Вторую уже зиму не пережили бы, если бы не топинамбур и не местная ягода. Тянули на одном пюре с киселём, а под Рождество прапорщик Лебедько упросил построить и отвести взвод на дальнее от лагеря поле. Срубил сапёркой не убранный с прошлого года подсолнечник, сгрёб снег и выкопал клубень. На вид — банан. Только с одного конца — юбочка в сеточку, с другого — пузырь с цветочками внутри. Пояснил:
— Цветы называли «анютиными глазками», ягоду — «оскоминой», сеть корневую — «оскоминицей», корешки — «усами». Мы с Батей, Францем Аскольдовичем — земля ему пухом — в голод ели, ягода только и спасала.
Сижу, пишу о том, что оскомина — ягода удивительная, сыграла немалую роль в моих и взвода злоключениях. Мне одному в четырёх стенах гауптвахты делать всё равно нечего. Рапорт, поданный сразу после ареста, у командования вызвал скептические усмешки. Но это до поры до времени — всё прояснится, поверить придётся.
___________________

Лагерь я приказал разбить на ратушной площади. Казарму, тир, госпиталь, пищеблок и гальюн обмазали глиной — эти блок-модули ротного ветролёта (боевая машина марских пехотинцев, БММП) нам, забрав машину с вооружением и спецназовским снаряжением, на острове оставили, но одни «стены» без оборудования и брони. Полевой пищеблок я распорядился использовать под казарму, а столоваться в поселковой столовой. В целости из строений, кроме жилых юрт с чумами, осталась только эта столовая, под неё использовался железнодорожный вагон-ресторан.

(Начало истории в романе «Тройственный союз»)
https://www.youtube.com/watch?v=G9pmZgHtuyQ&feature=youtu.be

Мир изменялся. Неуловимо, но ощутимо и постоянно. Устои, раннее казавшиеся незыблемыми и естественными, теперь распадались и не имели былых – значимости и величия. Привкус обречённости и бесповоротности ощущался во всём. Террор и войны процветали, собирая обильную жатву смертей, а привычный миропорядок готовился кануть в Лету.
Казалось, Вселенная скатывалась в преисподнюю. Лучшие умы бились над спасением основ существования, но безрезультатно. А колдуны и оракулы предвещали наступление царства хаоса…
Такое положение не устраивало никого, в том числе и бессмертного Такориногжонда. А тьма распространялась всё шире и, похоже, намеревалась поглотить Вселенную.
Не на шутку встревожившись, Такориногжонда направился в центр галактики к древнейшей расе дрианов. Они стояли у истоков зарождения самого мира и предсказали ещё в те немыслимо далёкие времена, что ожидало эту Вселенную.
А потом Такориногжонда вернулся. Полученная информация оказалась неоднозначной. Будущее зависело от многих составляющих и, в какой–то мере, от него. Так уготовано судьбой. А чтобы жизнь не исчезла из этого уголка мира, надо хорошо потрудиться и принять трудные решения.

«Как всё начиналось»
Хроники ордена «Последователи Дэна»

Часть 1. Земля

Глава 1

Тропу окружали причудливые скалы. Камни нависали прямо над головой, одним своим видом порождая в душе волнительные предчувствия. Корявые деревья выстроились в ряд и, будто солдаты, зорко следили за каждым шагом.

Интересно, чёрт возьми, какой умник придумал, что в часе должно быть шестьдесят минут, а в минуте столько же секунд? Вздёрнуть бы его за эти фантазии. Полагаете, один я так считаю? Ошибаетесь, господа. Вспомните несчастных влюблённых, часами изнывающих от мук ожидания, и напряжённо следящих за застывшими стрелками. А? Вот и я о том.
Притаившись в укрытии (короче, из кустов), словно голодный монстр Дэвид осматривал свои охотничьи угодья, то бишь улицу. Вечерело. Луна унылым оком недопившего алкаша подмигивала из небесного бара. Зажглись фонари, предвещая наступление царства тьмы. А её всё нет. Я имею в виду ночи.
Ждать, вроде, и не долго. Через три минуты пройдут стражи порядка, и тогда начнётся… «Но это же целых три минуты! или сто восемьдесят секунд! Хорошо ещё, хоть они не делятся, а то и их посчитал бы. Вот, блин, даже трясёт от нетерпения».
И снова, в который раз, Дэвид взглянул на наручный хронокомп. Как ужасно медленно ползёт время, когда наблюдаешь за ним. Будто ленивая гусеница оно растягивается и растягивается, чтобы продвинутся лишь на секунду. А потом через целую вечность на следующую.
Дэвид обречённо вздохнул и посмотрел по сторонам. Ничего особенного здесь нет. Обычная широкая улица, трёх – четырёх этажные дома, цветочки везде, газоны. Всё прилично до безобразия.
А привлекло его сюда одно существенное обстоятельство. Дело в том, что на другой стороне проезжей части стояло весьма солидное здание. Это БАНК, в котором лежат денежки и терпеливо ожидают, когда за ними придут.

- Надежды, практически, нет, - седой врач устало посмотрел на Ларису Абрамовну и, не выдержав ее взгляда, с мольбой устремленного к нему, отвел глаза в сторону. - Если бы не сломанный позвоночник, можно было бы попробовать курс химиотерапии, пересадки спинного мозга...
- Я все поняла. Сколько ему еще осталось? - врач был поражен мужеству этой женщины. Израильтянка бы на ее месте устроила скандал, потребовала созвать консилиум, стала угрожать судом. Терпеливость и кротость репатриантов всегда раздражали и удивляли его. Но на этот раз он был благодарен ей за то, что она пожалела и без того истрепленные нервы врачей, каждый день сталкивающихся с болью, страданиями и смертями.
- Еще месяц, - ответил он. - Максимум, два.
- Я могу забрать его домой?
- Да, конечно. Сегодня после обеда.
Вечером, уже дома, Лариса Абрамовна зашла в комнату сына пожелать ему, как обычно, спокойной ночи.
Юноша лежал на кровати, неподвижно уставившись в одну точку.
- Как ты себя чувствуешь, сынок? - спросила она.
- Ты плакала? - он увидел ее опухшее от слез лицо.
Мать отвернулась.
- У меня к тебе маленькая просьба...- сказал он спокойно.
- Какая?
- Помнишь моего малнького плюшевого медвежонка?
- Принести тебе его?
- Да.
Она разыскала где-то на верхней полке шкафа требуемую игрушку.
- Вот.
- А теперь вспори ее по шву, - попросил больной.
- Зачем?
- Так надо. Ну, пожалуйста.
- Хорошо.
Она сделала, как просил сын.
- Теперь, - сказал он, - найди у него в животе маленькую металлическую коробочку.

Звездолёт встал на дыбы. Сильный удар встряхнул корпус и уронил на пол всё, что не было закреплено.
– Внимание! Корабль атакован неизвестным агрессором! – раздался в громкоговорителях напряжённый голос капитана. – Всем пассажирам срочно вернуться в свои каюты, занять спальные места и пристегнуться сонниками.
Потеряв управление, звездолёт стремительно нёсся к планете. Люди метались в панике. А я, как обычно, сидел в грузовом трюме и, подключившись к внутренним камерам, наблюдал за легальными пассажирами.
В отличие от них я спокоен. Те пять лет, в течение которых после гибели родителей зайцем скитался по космосу, ничего хорошего не принесли. Конечно, умирать не хотелось, ведь едва исполнилось шестнадцать, но я увидел столько человеческой низости и подлости, что предпочёл бы смерть. А ещё до чёртиков надоела такая жизнь, в которой у меня нет будущего.
Всё что я умел – воровать, проникать зайцем на космолёты и выживать. Не раз я замерзал до полусмерти, иногда задыхался от нехватки воздуха. А судьба, как мачеха, жестоко наказывала, но и хранила меня. И вот, наверное, пришёл конец этой жизни.
Всё моё имущество – тёмно–фиолетовый скафандр, который я украл на одном из космолётов. Он имел системы обогрева и восстановления воздуха. А ещё примитивный интеллект, позволявший тайно входить в сеть корабля. Этим сокровищем я обзавёлся, едва не задохнувшись в одном из затяжных полётов и очень им дорожил. Он стал моей второй кожей.
За годы полётов я освоился с жизнью на корабле, и знал, что и когда происходит. Это помогало вовремя прятаться, чтобы меня не обнаружили. Заяц в космосе – это вор.

Подполковник Хизатуллин ответил:
— На проводе, слушаю.
— Закончила правку, будет время, прочти. Файл под именем «pdl». Франц рассказывает о случае в скульптурной мастерской, о наших потутошних приключениях. Помнишь? Текст не меняла, орфографию и пунктуацию оставила. Так, в сюжет немного «красок» добавила.
— Не высыпаешься, куда спешишь?
— От Франца есть что?
— Я бы сразу позвонил.
— Ты предлагал участие, соавторство и информацию.
— Вычитаю, потру что секретное, может, поправлю местами и утром после дежурства сброшу тексты. Записи-ком Франца и его подчинённых.
— Пока.
— Целую.
Хизатуллин подключил служебный компьютер к домашнему, нашёл поисковиком и скачал себе в комлог файл с именем «pdl» — на дневном оперативном совещании у командующего прочесть.
____________________

Покрышкин
(в соавторстве с женой, сестрой и другом)
Повесть дохронных лет

За завтраком отец объявил о покупке мне вертолёта.
Мама и сестра Катька восторга не проявили: не впервой слышали, давно в том разуверились. Я же возликовал, наконец-то, будет у меня «парубок». Вертолёт называли так по-украински ещё с той поры на Малой Земле, когда парни в этих двухместных, двухвинтовых вертушках слетались с подругами в центр на танцы. Оттого пошла традиция: старшеклассник, заполучив парубка, в первый полёт непременно брал подружку, если не имелась — одноклассницу. Обещал отец подарить мне не «стрекозку школьника», одноместную с одним винтом вертушку, с потолком полёта не намного выше крыш, да к тому же с бортовым автопилотом не дававшим сойти с маршрута «дом-школа и обратно», а подержанный «Ми-Жи48», настоящую машину.

В 1990 году Виктор Римкинд репатриировался в Израиль. Весь его багаж составляли небольшой рюкзачок с нательным бельем и шестнадцать холстов, свернутых в трубочку. Это были его лучшие картины, написанные в классической манере. Живопись маслом была не только его основной профессией, но и смыслом всей жизни. Он в совершенстве владел самыми разными стилями, но отдавал предпочтение гладкому письму лиссеровками. Это была тяжелая, кропотливая работа, когда краска наносится тонкими слоями, причем каждый последующий делается после того, как высохнет предыдущий. Вся сложность заключалась в том, что окончательный рисунок проявлялся в самом конце, когда наносился последний слой краски. На одну картину уходило до трех месяцев. Все это время Римкинд находился в состоянии, близком к сомнабулизму. О еде и сне он вспоминал только тогда, когда начинал терять сознание от голода или усталости. Его жена с благоговением относилась к его работе, хотя в душе и считала его неудачником - картины Виктора не пользовались спросом. Миллионеры и сильные мира сего отдавали предпочтение либо известным художникам, либо мазне, называемой "абстракционизмом", "кубизмом" и прочими "измами". Наступило время снобов и безграмотных нуворишей, воспитанных на американских боевиках, женских романах и из всех культур отдающих предпочтение "альтернативной". Римкинд таких называл «альтернативно-культурными» людьми.
В Израиле ситуация оказалась еще хуже. С одной стороны - засилье художников (особенно в Цфате), а с другой - полное отсутствие вкуса у израильтян.

ТРОЙСТВЕННЫЙ СОЮЗ

https://www.youtube.com/watch?v=G9pmZgHtuyQ&feature=youtu.be

Виталий застонал от боли, а мысли устремились по привычному кругу. «Проклятие! Надо ж было так влипнуть. Как обычно, виновата спешка. Из-за неё с самого начала всё пошло наперекосяк: опоздали на посадку, недоукомплектовались, оставив на базе часть контейнеров с необходимым оборудованием и оружием. В результате попали под обстрел, лишились корабля, и что самое грустное, я в плену. Теперь я могу только сожалеть об упущенных возможностях и надеяться на судьбу».
В поле зрения возникло тёмное пятно. Но в полутьме контуры расплывались, лишая возможности сфокусироваться. А вот уши различили лёгкие шаги. Кто-то приближался. Нос Виталия уловил запах горелой резины. Значит, суйтц. А в следующий миг энергетический удар: толчок воздуха; тело подхватил и понёс какой-то поток; столкновение с твёрдой поверхностью; резкая боль; тьма.

Глава 1. Встреча Виталия с кохлотом Ашаш

– Что это за мир? Здесь всё не так. Зачем создавать низкочастотное энергетическое поле? Мне дискомфортно.
– Кто ты? – спросил или подумал Виталий, уловив странный монолог.
– ???
Виталий скривился – тело пронзила боль. Но лучше не стонать, чтобы снова не наказали ударом. «То ли меня хотят убить, то ли специально держат в бессознательном состоянии. Если так, то почему не усыпили? Мне плохо. Откуда столько негатива? А может, ощущаю не свою боль?»
– Где ты? – То ли вопрос, то ли понятие.
«Хм… Я здесь лежу, – подумал Виталий. – Я с кем-то общаюсь? Или улавливаю чужие мысли? Но ведь я не телепат и никогда им не был».
– Ты кто?

Разведывательный зонд передал сообщение о предпосылках разумной жизни на одной из планет созвездия, и звездолёт «Колесо» — с двигателем спиндизи, первой, несовершенной пока, модели, — свернув с пути к «Малой медведице», помчался к «Лебедю».
Каждые два года для половины экипажа сон в анабиозе сменялся вахтой — долгой и нудной. Семьсот двадцать суток одно и тоже: космос… космос… космос… И ни разу, какого-нибудь «вжжжик» — встречного лихача, или «пик» — иномирного сигнала.
Скукота.
Особенно страдали в батареях. Орудийные стволы почистил, лафет смазал, снаряды перебрал и… всё по новой, иначе свихнёшься.
Пушкари носового орудия, те вообще без дел остались: башню с пушкой и всем боезапасом утеряли, с Луны стартуя. Спали бы в анабиозе, да воля неволей половина расчётного состава бодрствовала. Задолго до пересменки сидели по лавкам в «предбаннике» анабиозария и отбивали чечётку; учащали дробь, надеясь этим ускорить ход времени, приблизить счастливую минуту. Ободряюще пожимали руки пробуждённым сменщикам, искренне желали им доброй вахты, скорой смены и расторопно укладывались в заветную капсулу. Неприкаянных пушкарей жалели: в батареях подпускали к орудиям лафеты смазать и ставили в цепочку снаряды передать; старпом приглашал на мостик «медь» надраить; штурман — в рубку «кораблём порулить».
Однажды суперкарго попросил прислать бойца прибрать каргоотсек, комбат выделил наводчика. О той «батарее» ящиков с бутылками, что видел на стеллажах, тот — восторженно, с горящими глазами, вожделенно сглатывая, — доложил командиру.

Хаим был профессиональным безработным. Он жил на пособие от Народного Страхования, подрабатывая уборкой лестниц и продажей картин. Последнее, ему совсем не приносило дохода, но, тем не менее, каждый вечер он садился в машину своего напарника, такого же горемыки, как и он, и они ехали в какой-нибудь город обивать пороги чужих домов и предлагать творения бездарных, но очень плодовитых художников. Когда-то это занятие приносило весьма приличный доход, но с прибытием большой алии, в Израиль понаехало такое количество по-настоящему талантливых рисовальщиков, предлагающих свои картины за сущие гроши, что обыватель избаловался и перестал потреблять ту "жвачку", которую ему предлагали Хаим и Ко. Но они, тем не менее, упрямо пытались втюхать эти полотна всем, кто встречался им на пути, соревнуясь в красноречии и актерском мастерстве. Они выдавали себя за начинающих гениев изобразительного искусства, хотя ни один из них даже не знал с какой стороны подойти к мольберту.
Что же касается красноречия, то тут Хаиму не было равных. Он любил говорить красиво, а главное - много. И если он начинал "вещать", то остановить его было, практически, невозможно. Впрочем, через несколько часов непрерывного монолога, Хаим выдыхался, начинал повторяться и, в конце концов, умолкал. Правда, этого финала никто никогда не видел, так как его выпроваживали за дверь до того, как он успевал закончить свою мысль.
Но Хаим не унывал. Даже оставшись один, он продолжал "лекцию", уже просебя - выговаривая воображаемому собеседнику за его тупость и поверхностное мышление.

«Покупаете две банки зеленого горошка – третью получаете бесплатно!»
Шломо остановился около большого стеллажа с консервами. Вообще-то, ему нужна была всего одна банка горошка. На базаре она стоила 4.50. Тут - 3.79, а если купить три, со скидкой…
Он достал калькулятор:
Итак, умножаем 3.79 на два, получаем – 7.58. Это за две. Третья – бесплатно. Итого, 7.58. Делим на три, получаем… Ага! 2.53! Почти в два раза дешевле, чем на базаре. Хотя, ему нужна всего одна банка зеленого горошка… Ничего, запас карман не ломит!
Он положил в корзину три банки, провел кредиткой по автоматическому считывателю и пошел дальше вдоль стеллажей. Мгновенная плата – нововведение этого магазина. Полное самообслуживание. Техника!
Шломо был доволен своей покупкой. Хотя, он потратил на нее больше, чем ожидал, но, ведь, и купил больше! «Интересно, - подумал он, - где же тут подвох?»
В принципе, можно было уже возвращаться. Все, что ему было нужно, он уже купил. Банку зеленого горошка для супа. Три банки…
Он уже развернул, было, тележку к выходу, как наткнулся на симпатичную продавщицу. В руках у нее был новенький миксер.
- Не хотите ли купить хороший миксер? Со скидкой.
Миксер Шломо был не нужен.
- Нет, спасибо! – он хотел двинуться дальше, по направлению к выходу.
- Два миксера по цене одного! Прекрасный японский миксер!
- Японский?
- Да, японский, не китайский! Вот, видите, тут написано: “Made in Japan”!
- И почем?
- Восемьдесят три шекеля!
- Не, это дорого…
В магазинчике напротив своего дома Шломо видел точно такой же за 60.

ИНТЕРЛЮДИЯ

Уныло ровно, донельзя расслабляюще и невыносимо занудно гудели аппараты поддержания жизни. Они работали на пределе слышимости. Но когда других звуков нет, а мозги занять нечем, монотонное жужжание превращалось в адское испытание.
Анри лениво потянулся, будто сонный кот, и (Ой) едва не выпал из кресла. К счастью, спасла уменьшенная сила тяжести. Не то всё могло закончиться весьма печально.
Анри громко зевнул. И тут же промелькнула мысль: «А может, вздремнуть? Спать, не спать…. Надоело. Ничего не хочется, и невыносимо скучно. Просто напасть какая–то».
Третий месяц полёта доконал бы кого угодно. Молодой человек тоскливо глянул в круглое окошко иллюминатора. За ним царила непроглядная космическая тьма. «Как же она осточертела, – с тоской подумал Анри. – Всегда одно и то же». Редко там появлялось что–то иное: какая–нибудь звёздочка, или галактика. Тогда ещё можно хоть пофантазировать. А так не жизнь, а абстракция.
Когда долго заключён в тесном отсеке звездолёта, всё равно, что в консервной банке, начинает казаться, что больше ничего не существует. Ты сам центр вселенной. Но одному здесь так тоскливо. А сбежать некуда.
«Вот бы дед проснулся, – уныло подумал Анри. – Вместе всё же веселее».
Он любил деда. Особенно сильно это чувство проявлялось, когда вот так страдал, отделённый от родного мира бесчисленными миллиардами километров. Знали б вы, как это невыносимо. Открыл глаза, целый период бодрствования, называемый сутками, провёл в одиночестве, уснул. И так изо дня в день. Заверяю, после месяца подобного режима будешь рад любому собеседнику, даже самому негативному. Разумному существу необходимо общение.

Мы дружили с детства. Я и Вадик. Лучшего друга у меня никогда не было, и вряд ли будет. Он был мне не только другом, но и защитником, покровителем и, пожалуй, даже, учителем. Будучи на два года меня старше, он, несомненно, имел преимущество передо мной. К тому же он был силен, как бык, и умен, как змей. У нас, в Ленинграде он входил в какую-то тайную сионистскую ячейку. Чем они занимались, я, толком, не знал. Единственное, что Вадим еще в восемьдесят седьмом начал подпольно учить иврит, и еще через год уехал в Израиль. А в девяностом уехали мы.
В школе Вадик постоянно дрался. Его боялись все, и старшие, и младшие, и даже учителя. Поэтому и меня не трогали. А в десятом классе он ввязался в какую-то крутую разборку с местной шпаной. Наших было всего трое. Тех – с десяток. В больницу попали всей компашей.
Не могу сказать, что мой друг пострадал больше остальных. Просто ему не повезло. С тех пор, у него «поехала крыша».
Я был свидетелем его болезни, и надо сказать, это было по-настоящему страшно. Он себя возомнил «контактером», что, мол, инопланетяне с ним «на короткой ноге», в общем, еще немного, и заберут его куда-нибудь на Альфа Центавра. Потом его вылечили, но раз в пять-шесть лет он, все же, залетал в психушку. В Израиле Вадим благополучно сел на пособие от Народного Страхования, получил государственную квартирку и жил себе припеваючи, хавая таблетки и пописывая стишки в местные русскоязычные газеты. Иногда он подрабатывал. В начале – на уборке, потом – по уходу за стариками, после – охранником. Родители у него умерли, когда ему еще и семнадцати не исполнилось, так что был он один как перст.

В маленьком дворике на окраине Восточного Иерусалима толпился народ.
Как всегда по средам, сюда стекались любители тараканьих бегов – в основном, арабы, из местных.
В середине площадки было сооружено нехитрое «беговое поле», по которому хозяева этих жуков гоняли от старта к финишу своих питомцев. Тут же был тотализатор – ради него все и делалось! Ставки были разные, но, как правило, выше ста шекелей не поднимались. «Банк» держал старый уголовник Махмуд. Каждый раз, в конце бегов, он уносил с собой толстую пачку денег. Хотя, поговаривали, что это был у него не основной доход – бандюга, втихаря, приторговывал наркотой.
Состязания шли уже около часа, и постепенно начали вырисовываться фавориты – «Джек Николсон» Ибрагима и «Шумахер» Исы. Иса уже набил карманы деньгами, но, как известно, аппетит приходит во время еды.
И тут к группе игроков и зрителей подошли двое израильтян. Два крепких молодых парня, лет тридцати, с провокационными в этом месте вязанными кипами на головах.
Палестинцы (а жители Восточного Иерусалима, как известно, принадлежат к этой группе населения), завидев религиозных евреев, недовольно загудели.
- Мир вам, люди! – сказали подошедшие на чистом арабском, и это сразу разрядило обстановку.
- Чего пришли? – зло спросил «главарь» Махмуд. Своим чутьем он заподозрил неладное.
- Мы хотим поучаствовать в бегах. У меня есть классный таракан! – сказал один из евреев.
- Как тебя зовут?
- Моше.
- А твоего таракана?
- Мухаммед.
- Что-о? Ты посмел назвать какого-то жука именем Великого Пророка?!

Да, Джорж был разгильдяем. Так что? Зато - гений! Впрочем, в Принстоне все гении. За редким исключением. Именно таким исключением и был ректор Кельтс. Говорят, он был идеальным администатором. Но в физике - по-олный ноль. Впрочем, и связей у него было во всех "эшелонах власти" (почему так говорят? "эшелонах", а не "эскадронах власти", например?), да, так вот связей этих у него... В смысле, блатной был чувак.
А вот Джорж - талант! Ни черта не занимался, но все схватывал на лету. Весь в отца пошел - в Грега Шпрингфельда. Тот работал у самого Токинга, был его "правой рукой". Только Токинг теоретик, а Шпрингфельд экспериментатор. Говорят, они даже пытались сделать искусственную "черную дыру" на орбите Земли. Но Джорж мне сказал, что это полная чушь. Не знаю. Я в этом ничего не понимаю.
Мы с Джоржем работаем в крематории. Да, да - сжигаем трупы. А чего? Работа как работа, не хуже других. Тихая, не пыльная. Погрузил в печь, кнопку нажал, потом, через пару часов, когда все прогорит, загоняешь контейнер в поддон, пепел пересыпается автоматически. Из контейнера - в урну. Родственникам покойного ее вручает специальный человек.
Платят нормально. Да и жмурики ведут себя спокойно. Как правило...
Тут свои легенды ходят... И про летаргический сон с последующим воскрешением в печи, и про некрофилов...
А вообще, у нас с этим строго! Ни у меня, ни у Джоржа - никаких отклонений. Раз в месяц нас проверяет психолог. Меня уже достали эти тесты! "Как вы думаете, почему многие трупы улыбаются?" Да хрен их знает! Хорошо им в раю, наверное...

ЭРА ВОДОЛЕЯ

Пролог.

Как хорошо, что стены не могут говорить. Иначе рассказали бы о таких ужасах, и с такими подробностями, что от осознания дух захватывает. Но, к счастью, окружающие перегородки молчат, и лишь наблюдают — внимательно и беспристрастно.
Улыбка тронула губы, ибо Творец смерти знает истину — безмолвные свидетели не проболтаются. Даже не смотря на то, что увиденное ими сегодня, ни много ни мало — изменит мир. Что неизбежно, как и шаги, раздающиеся на лестнице — едва слышные, неспешные. А чуткое ухо различает лёгкое дыхание. Потрясающая акустика.
Шаги приближаются. А ведь если задуматься — так неторопливо подкрадывается закат старой эпохи. Иногда одна смерть может перевернуть мир. И тому немало примеров. Взять хотя бы убийство Николая II, уход из жизни Клеопатры, либо отравление Александра Македонского.
Подумать только — я причастен к истории. Мне доверили столь великую честь. От осознания значимости ощущаешь волнение. Сейчас именно я вершитель судеб, и в моих руках будущее целого мира.
Творец смерти позволил себе расслабиться. Уже скоро. Да и убивать не впервой. Устранять неугодных — моя работа. И вот снова востребован. Говорят, ремесло проституток самое древнее. Но люди ошибаются. Каждый знает библейскую притчу, как Авель погиб от руки Каина. Вот самое первое задокументированное преступление. И где там путаны?
Жертва неторопливо поднялась по ступеням и остановилась на площадке у входа. Что случилось? Палач задержал дыхание.
Секунды тянутся бесконечно медленно. Но Творец смерти — профессионал, к тому же лучший. Потому и доверили столь ответственное задание. Следует набраться терпения, чтобы ничего не испортить.

«…Сторож ли я брату своему?..» (Библия)

Ну, как этому говнюку везло сегодня в покер!..
И, вот ведь хитрец! – Сначала уговорил меня играть на спички, а потом все это переросло в круглую сумму в тысячу шекелей!
Да это треть моей пенсии!
Скотина!
Сам живет на шикарной вилле в Кейсарии, а с меня, своего несчастного старшего брата, содрал такие деньги! Нет у человека никакой совести!
Элиэзер, наш младшенький, обласканный мамочками и папочками, всю жизнь купался в славе и любви. Еще бы! – Гений! Вундеркинд! В год начал разговаривать, в три – читать, в пять уже владел 6-тью языками, а когда пошел учиться в школу, ему было скучно на уроках, так как он знал весь курс математики и английского с ивритом, вплоть, до пятого класса.
В пятнадцать лет он уже закончил Тель-Авивский университет и стал делать постдокторат на кафедре физической биологии. Профессор в 15 лет! Вы себе такое представляете?!
Я же был обыкновенным лузером – еле-еле окончил школу, потом – армия (джобником), потом работа в охране. И так – до самой пенсии. Бабы смотрели всегда сквозь меня, как будто я – пустое место, а Элиэзер менял подружек каждую неделю. Он и детей наделал с десяток – три раза был женат, и от каждой жены у него по нескольку детей. И денег он зарабатывал – уйму! А как же! Ведущий биофизик Израиля, автор «эликсира молодости», лауреат Нобелевской Премии по биологии… Тьфу!
Да, это благодаря нему, я сейчас выглядел на двадцать лет, в свои семьдесят пять… Хорошо еще, что не отменили пенсионный возраст (из-за всеобщего омоложения населения), иначе бы я до сих пор торчал бы на какой-нибудь стройке!

- Долой роботов! Даешь свободу! К чертям искусственный интеллект! – с этими словами Шломо грохнул тарелку об пол, и она разлетелась на мелкие кусочки.
Тут же к нему подскочила «сестричка». Рахель мягко взяла его за руки и заглянула в глаза.
- На баррррррикадыыыыы! – орал Шломо.
Но тут лекарство, незаметно введенное с помощью игольчатого пластыря в руку старика, начало действовать, и он замолчал.
- На баррикады…- тихо сказал он.
- И не стыдно, не? – ласково спросила его Рахель.
- Ненавижу вас, роботов! – попытался буянить старик, но уже без особого энтузиазма.
- Да? – спросила «сестра».
- Да!
- А за что?
- За все!
- А конкретнее?
- За то, что вам все можно…
- И что нам можно?
- Нами командовать!
- И как я тобой командую?
Шломо задумался. Разум начал возвращаться в его больной мозг.
- Извини, Рахель…
- Я не обиделась! – «медсестра» нежно поцеловала дедушку в щеку и погладила по голове. У старика на глазах появились слезы.
- Кока-колы хочешь? – спросила она.
- Хочу. И мороженного.
- Как всегда – «советский пломбир»?
- Ага…
Пока они разговаривали, вторая «медсестра» быстро подмела осколки тарелки и выбросила их в мусоросборник.
Рахель сходила на кухню и принесла стакан с напитком и вазочку с мороженным. Мороженное было полито рижским бальзамом.
Шломо принялся за лакомство…
- Рахель, ты на меня точно не обижаешься? – вдруг спросил он.
- Нисколечко! Я же тебя люблю.
- Я тебя тоже. Ты хорошая.
- Спасибо, сладкий!
- Расскажи мне сказку!
- Про Алису?
- Про нее…
- На чем мы тогда остановились, помнишь?
- Помню. Как Маленький Принц с Алисой попали в параллельный мир.
- Правильно! И что там было?

Васе Куролесову крупно не повезло. Причем, ему не повезло еще до того, как он родился. Его будущие родители делали его так, как делается все в России: по пьяной лавочке и от нечего делать. В итоге, женились они «по-залету» и жили как кошка с собакой: с постоянными пьяными дебошами, мордобоем и женскими слезами. Вася родился хилый и слабый, недоношенный, с нехорошим синюшным оттенком кожи. Молока у его матери не было, и кормили его дешевыми китайскими молочными смесями. Жили они бедно: отец Васи, Николай Андреевич Куролесов, всю свою зарплату пропивал, и денег, которые зарабатывала его жена, мать Василия, Светлана Федоровна Куролесова, еле-еле хватало семье на еду. Городок, в котором проживала их семья, назывался Поганькино, и расположен он был где-то в районе Западной Сибири. Совсем недавно это было еще село, но потом около него нашли месторождение фосфатов, построили добывающее и перерабатывающее предприятие «Рабинович-Фосфат», и село быстро превратилось в город. Понастроили новых пятиэтажных домов, школу, больницу, детсады и даже рынок, который быстро захватили кавказцы.
Когда Васе исполнилось десять лет, отец их бросил.
Надо сказать, что это известие только обрадовало мальчика: отца он жутко боялся, презирал и ненавидел. Теперь же, когда красная рожа его родителя перестала маячить перед глазами, Вася вздохнул свободно.
Мать Васи работала на фабрике «Рабинович-Фосфат» по двенадцать часов в день, и те гроши, что она там получала за тяжелый труд уборщицы, с трудом обеспечивал полунищенское существование их маленькой семьи.

УДАЧА УЛЫБАЕТСЯ

«…Есть удача, на которую надеются и желают друг другу слабые да ленивые, и ещё есть успех, которого добиваются умные, сильные, талантливые»
Юрий Никитин

https://www.youtube.com/watch?v=HrloKNVU9_Q&feature=youtu.be

Удача — пожалуй, самая капризная и непредсказуемая госпожа. И это ещё мягко сказано. Подумай, сколько людей из поколения в поколение стремятся разгадать ЕЁ великую тайну. Но ОНА своенравна и жестока, и лишь сама, по каким-то собственным причинам, некоторым улыбается, на кого-то бросает мимолётный взгляд, и только немногим (буквально единицам) счастливым избранникам отдаёт свою дружбу, а то, случается, и поселяется рядом.
Люди бьются над секретом ЕЁ предпочтений. Но, увы, зачастую понапрасну. Никто ведь не знает, что именно привлекает внимание ЕЁ Величества и вызывает благосклонность. Впрочем, есть верный способ словить Удачу за хвост — надо оказаться в нужном месте в нужное время. И тогда если хватит ума, можно притянуть ЕЁ и попытаться удержать.
Случается, возникает у человека уверенность, что открыл сокровенную тайну великой госпожи. И с кружащейся от радости головой, сей везунчик мнит, что уже на коне и Удача навсегда останется рядом. Но не забывай: если не будешь «соответствовать», то хитрая и капризная Фортуна запросто извернётся, и ты, увы, вновь у стартовой черты.
Многие не выдерживают подобных выходок госпожи Удачи, разбивая души и сердца о подводные рифы жизни. И тогда личность теряет сам смысл бытия. Посмотри в зеркало. Ты случайно не один из них?

"Бесплатный сыр только в мышеловке"
народная мудрость

- Слыхал о беспроигрышной лотерее? - Джон высыпал всю мелочь из кошелька на стол и теперь пересчитывал наличность.
- Это та, что устраивает этот пятнистый с Альфа Волопаса?
- Ну.
- Хочешь попытать счастья? - Гарри с усмешкой посмотрел на друга.
- А почему бы и нет? Каждый что-то выигрывает. В любом случае цена полученной вещи выше платы за матрицу.
- Ну да. Вильям выиграл русско-японский словарь, хотя ни русского, ни японского он не знает. На кой он ему?
- Если вещь стоящая, ее можно продать.
- А если ее никто не захочет покупать?
- Запас карман не ломит.
- Одного я не понимаю - какая от всего этого выгода пятнистому?
- А черт его знает! - Джон задумчиво почесал затылок. - Может, эксперимент какой ставит?
- Вот какой? Не было бы тут подвоха...
- Лотерея продолжается уже две недели, и пока все было нормально. Народ уже неплохо прибарахлился. К автоматам пятнистого выстраиваются огромные очереди.
- Это мне как раз и не нравится... Во всяком случае, я на эту приманку поддаваться не собираюсь.
- Да какая это приманка? Смит, вон, выиграл новый "мерседес", Джек получил бриллиант на триста карат. Пока я не видел ни одного недовольного.
- Раз на раз не приходится...
- Ладно. Я пошел. Составишь мне компанию?
- Нет. Я же тебе сказал - я в такие игры не играю.
- Ну, как знаешь.

Десятый маршрут закрыли семь лет назад - муниципалитету он обходился слишком дорого. Теперь, чтобы добраться из Рыбацкого до Ржевки надо было ехать с тремя пересадками. Впрочем, метро работало без перебоев, так что Петр Львович просто поменял один вид электрического транспорта на другой.
Сегодня выходной, и спешить было некуда. Поэтому, когда он увидел свою любимую "десятку", решил просто сесть, и прокатиться на ней до самого конца. "Видимо, дела у городских властей пошли лучше, раз они восстановили маршрут", - подумал Петр.
На всякий случай он перечитал табличку на трамвае.
Нет, все в порядке. Первая остановка - "Поселок Рыбацкое", конечная - станция "Ржевка". И все остановки - "Речной Вокзал", "Проспект Обуховской обороны", "Площадь Александра Невского", "Малая Охта", "Пороховые" и так далее.
Единственное, что насторожило Сидоровича, было то, что трамвай был совсем старый, еще семидесятых годов - маленький, округлый, с большими пружинными подушками на сидениях и дверьми гармошкой. Казалось, он приехал сюда прямо из прошлого.
Народу в это раннее воскресное утро было немного - пару старушек, несколько работяг с опухшими после вчерашнего бодуна рожами, молодая женщина с милым и, почему-то, знакомым лицом, интеллигент со скрипкой подмышкой, еще пара-тройка пассажиров. Трамвайчик катил по весеннему городу, весело громыхая на стыках, Петр Львович сидел у окна и чувствовал, как постепенно возвращается в детство. Когда-то давно, лет тридцать тому назад, он также катался на "десятке", сначала в садик, потом в школу, после на работу.

«Пусть обиталищем моим
Была бы скорлупа ореха,
Я, все ж, владыкой мира
Себя бы мнил».

Вильям Шекспир, «Гамлет».

Александра Петровна сидела в шезлонге и загорала. Народу на пляже было немного. Солнце медленно клонилось к закату, легкий бриз гнал мелкую волну на песчаный берег, и, казалось, вся природа дышит спокойствием и умиротворением.
Работа на кафедре прикладной математики Одесского университета, помимо всего прочего, давала два месяца летнего отпуска. После напряженной работы, эти дни спокойствия и «ничегонеделания» казались истинным раем. К концу, правда, отпуск начинал надоедать, и неведомая сила гнала в библиотеку, к полкам с книгами и научными журналами. Но за окном был разгар июля, так что времени до начала учебного года хоть отбавляй.
Александра Петровна достала из сумочки томик стихов Бродского и, открыв его наобум, посередине, углубилась в любимое чтение.
Так пролетело полтора часа. Когда женщина собралась уходить, она вдруг заметила, что песок на пляже приобрел какой-то странный зеленоватый оттенок. Да и люди стали какие-то не такие. Они двигались в голубоватом тумане, как тени, тихо, почти шепотом переговариваясь между собой и с испугом глядя себе под ноги.
И тут она увидела маленький фиолетовый гриб, и недалеко от него еще один, а за ним еще, и еще… Грибы росли прямо на песке, на глазах увеличиваясь в размерах, раздуваясь, выпячиваясь, с каждым мгновением становясь все более зловещими.
Александра Петровна от страха стала кричать, но вместо крика из ее горла вырывалось только тихое шипение.

Рассказ вошёл в сборник, ставший лауреатом международного конкурса "Золотой Гомер" 2018г в номинации "Увлекательная фантастика". Вместе с ним в сборнике так же представлены рассказы "В конце пути" и "Непобедимое оружие"

А в нашей жизни все не просто так!
Моменты, люди, взгляды не случайны...
И каждый, кто войдет в нее хоть раз,
Оставит отпечаток изначальный.
Янина Бурмистр

Тьма. Искорки звёзд. Размытые пятна галактик. И тишина. Всегда одно и то же. Надоело. Виды космоса давно приелись и стали обыденными. А этот уголок вселенной навевает уныние и тоску. И виной тому мрачные воспоминания.
В салоне корабля тоже царит тьма. Под стать настроению. А сейчас на душе весьма скверно. Тарла отвлеклась на мгновение от грустных мыслей, чтобы скорректировать курс звездолёта. И опять удалилась в страну печали.
Когда становилось невмоготу, она забрасывала дела, и прилетала в этот отдаленный сектор Галактики, на планету, называемую местными жителями Земля. Тут могила сына.
Зачем ей эти полёты? И сама не знала. Но по возвращении Тарла чувствовала себя лучше. Да и дела начинали спориться. Конечно, можно перенести могилу ближе к дому. Но тогда не было б длительных рейсов, когда одолевала скука, а в голову приходили бредовые идеи, кстати, при реализации дававшие потрясающие результаты. И позволявшие ей сохранять престиж, а родне на Исирионе увеличивать политическое влияние. Не летать же по огромному космосу лишь бы куда.
Грым, старший и единственный сын Тарлы, работал наблюдателем на планете Земля. Но, к сожалению, оказался не в том месте и не в то время. Шла война, и кровожадные варвары убили попавшегося под руку человека.

Превратности судьбы.

Яркие солнечные лучи, щедро дарующие благодатный свет и тепло, радостно приветствуют мир. Голубое бездонное небо притягивает взор, чарующий свежий воздух наполняет лёгкие, приятный тёплый ветерок овевает кожу. В такие дни, что называется, охота жить. И создаётся впечатление, что сама природа радуется вместе с тобой.
Крэй с удовольствием подставил лицо солнцу, наслаждаясь живительной энергией светила и ощущая, как лучи нежно ласкают кожу. И чудится, сама душа поёт от восторга. В такие моменты думаешь - жить просто замечательно. Да и не может быть как-то иначе. И как же здорово в такой день возвращаться домой.
Крэй окинул своё поместье взглядом хозяина. На фоне окружающей чахлой растительности усадьба выглядит настоящим оазисом. Ты словно попал в дивное райское местечко, где всё радует глаз. И так приятно вернуться сюда после долгого путешествия.
Весь облик Крэя говорит, что перед вами серьёзный человек, привыкший твёрдо стоять на ногах, и отвечающий за свои поступки. А незримая, но подсознательно ощутимая аура души внушает уважение. Кремовые лёгкие брюки и светлая рубашка с коротким рукавом как нельзя, кстати, для лета. Нечто спортивное просматривается в фигуре мужчины. Возможно, худощавость придаёт облику стройность, или лёгкая походка, свойственная энергичным натурам. Крэй чуть выше среднего роста, коренастый, неопределённого возраста, но молодость явно осталась позади. Ему можно дать где-то между тридцатью пятью и сорока. Или больше, если судить по мудрости, что просматривается в карих глазах. Чёрные слегка курчавые волосы коротко острижены.

Молодой человек в очень странном костюме сидел за столиком в ресторане и ел обычную манную кашу. Впрочем, на него никто не обращал внимания. Мало ли иностранцев было в Петербурге!
Все внимание немногочисленных посетителей было поглощено офицером, гулявшим со своим денщиком за столиком напротив. Разумеется, гулял офицер. Денщик был при нем как верная собака, готовая в любой момент подхватить брошенную ей кость.
Офицер прилично уже надрался, как и подобает русскому человеку, и теперь направо и налево сорил деньгами, заказывая цыганам любимые песни.
Цыгане старались вовсю. Грех было упускать такую легкую добычу!
Чуть поодаль, группа студентов праздновала помолвку лысеющего коротышки и смазливой курсистки. Коротышка сидел молча и только злобно поглядывал в сторону офицера - курсистка явно любовалась пьяным красавцем. Тот же, видя внимание девушки, просто из кожи вон лез! Когда же он пригласил ее на танец, жених уже был готов на убийство.
Кое-как провальсировав по залу, вояка усадил девушку в кресло. После этого, пьяный вернулся за свой столик. Курсистка была возбуждена, глаза ее горели. Роман стремительно развивался.
- Не подобает интеллигентному человеку отбивать у другого его невесту.
Эти слова прозвучали громко и четко. Цыгане перестали играть.
- Кто это сказал? - удивленно спросил офицер.
- Я, - спокойно ответил иностранец. - Позвольте мне также добавить, что бахвальство деньгами тоже не к лицу интеллигенту.
- Да что ты, басурманская рожа, понимаешь в широкой русской душе?! - обиделся офицер.
- То, что эта душа особенно широко раскрывается после второй бутылки, - усмехнулся иностранец.

Через тысячу лет
Вдруг звонок,
Голос до боли знакомый.
Щёки так запылали,
Как прежде.

Сергей Рац «Поющая вечность»

Глава 1. Катастрофа

Сигнал тревоги резким аллегро вспорол тишину, безжалостно разрушая привычный распорядок дня. Он мгновенно разнёсся по всем закоулкам и переходам звездолёта, спеша оповестить, что случилась беда. И с этого момента твоя жизнь больше не принадлежит лишь тебе. Хочешь выжить – торопись и действуй заодно с остальными. Или рискуешь навсегда затеряться во Вселенной.
Космолёт «Стремительный» класса «Омега» несмотря на кажущуюся (по сравнению с гигантами класса «Альфа») миниатюрность, тоже предназначен для полётов между звёздами. Корабли данной категории имеют ограниченное количество людей в экипаже, и это обстоятельство налагает дополнительную ответственность на каждого его члена. Искусственный интеллект выполняет основную работу по поддержанию корабля в надлежащем состоянии. Но без человека любая техника рано или поздно выходит из строя.
Не успели смолкнуть аккорды сирены, а капитан звездолёта Этель Тано уже влетела в отсек управления. На «Стремительном» она фактически минибог для команды на текущий рейс. Ведь от неё многое зависит, и в первую очередь – вернёшься ли ты живым.
– Что случилось? – спокойным твёрдым голосом осведомилась она.
– Мы падаем, – в отчаянии доложил Арин Брун, дежуривший у пульта. А встретившись с суровым взглядом капитана, поспешил ввести её в курс дела. – Отключилась энергетическая установка, а вслед за ней – все системы жизнеобеспечения. Чем это вызвано – не знаю. Программа оповещения о неполадках тоже вышла из строя. Так что корабль фактически парализован.

ПЛАЩ.

Всё произошло в одно мгновение. В бездонном сине-фиолетовом небе появились две маленькие сверкающие искорки, такие незаметные с виду, что мало кто обратил на них внимание. И буквально сразу шквал огня сожрал огромную долину. Горела и плавилась сама земля, и даже камень. И всё спекалось в корж. Выжить в этом аду не смог никто.
Бич вселенной - космические пираты, неизбежное порождение технологического прогресса. Они бороздят Вселенную в поисках добычи, как дикие хищники. Только ещё хуже, поскольку не знают меры своей алчности. Насилие, разбой, убийства – их обычная работа. Но в таких масштабах, что и представить невозможно. Целые планеты и даже нарождающиеся цивилизации страдают от космических головорезов. Вооружённые мощными разрушительными технологиями, позаимствованными у далеко ушедших в развитии высших рас, пираты стали настоящими могильщиками прогресса.

Перед самой атакой Удур вышла из мастерской. Сегодня чудный прекрасный летний день, и невольно тянуло наружу, на свежий воздух. И Удур просто не могла усидеть в закрытом душном помещении. А здесь, под открытым небом, так легко дышится. И так здорово пройтись по улице, когда тебя овевает нежный ветерок, и ощутить на коже ни с чем несравнимую ласку солнечных лучей.
Удур самая искусная швея в долине, если вообще не на всей планете. Из её талантливых рук выходили изумительные вещи, носить которые почитали за честь даже самые богатые и знатные дуэны, поскольку изделия Удур такого высокого качества и удивительной красоты, что никто не мог повторить их.

Рассказ, написанный за полтора года до освобождения из хамасовского плена израильского солдата Гилада Шалита.

ШЕСТНАДЦАТОЕ ЧУВСТВО

На десятые сутки я начал приходить в себя. Меня отвязали от койки и разрешили пойти искупаться.
После душа я переоделся в чистую пижаму, перестелил кровать и, уже спокойно и уверенно, пошел обедать в столовую. Поначалу, все обходилось без эксцессов. Когда я пошел за добавкой компота, ко мне вдруг подскочил какой-то хилый очкарик и изо всей силы двинул мне кулаком поддых! От неожиданности я сложился пополам, чашка с компотом отлетела далеко в сторону, опрокинув на меня содержимое, а сам я грохнулся на пол, пребольно ударившись локтем о ножку стола.
- Только не вздумайте отвечать! - крикнул мне очкарик по-русски. - Великодушно простите и забудьте! Поверьте, я не хотел вам зла!..
- Придурок, ты че, совсем охренел? - заорал я на том же великом и могучем.
- Молчите, ради бога, молчите! Или мне придется ударить вас по голове! - крикнул нападавший, и уже размахнулся для нового удара.
Ну, я долго раздумывать не стал и крепко врезал ему справа в челюсть. Чувак отлетел назад и упал на столик с закусками, аккурат попой в салат.
Дружные аплодисменты зрителей (пациентов нашего отделения) были мне наградой.
Тут же подскочили трое санитаров, схватили меня и потащили на отделение.
- Что, Шизкиель, - стал укорять меня Шломо. Он сегодня дежурил во вторую смену. - Опять дерешься? И с кем связался! С этим новеньким... Нет у тебя совести никакой!
- Да он первый меня ударил! - теперь разговор шел на иврите.
- Да, я видел. И он за это будет наказан.

ГЕНЕЗИС.

27 И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их.
Бытие, глава 1

-Странно, не могу ни с кем связаться, - озабоченно выдохнул Саваоф. - Время сеанса прошло, а в эфире по-прежнему тишина.
-По инструкции нужно дождаться следующего времени сеанса и попытаться ещё раз, - заметила Сатана.
-Да знаю я, - отмахнулся Саваоф, теребя отросшую по грудь бороду. - Но меня беспокоит молчание флота.
-Разве такого раньше не было?
-Случалось как-то. Всего раз.
-Так почему ты переживаешь?
-Хм. В тот раз флот отражал атаку.
-Ты думаешь..., - озабоченно начала Сатана.
-Пока я ничего не думаю, а лишь констатирую факты. Ладно. Дождёмся следующего времени эфира и тогда, возможно, получим ответы. А пока я хочу отдохнуть.
Саваоф встал из-за приборов и направился в свои апартаменты. Сказывалась усталость, и не столько физическая, как от переживаний. И теперь можно позволить себе расслабиться. Модуль слежения работает в автономном режиме, исследуя огромный сектор космоса между рукавами Галактики, и не требует постоянного внимания оператора. Лишь при возникновении нестандартной ситуации потребуются мозги и вмешательство.
Сатана заметила, что коллега нервничает, и сама заразилась беспокойством. Саваоф опытный специалист, и если волнуется, значит, тому есть причины. Но пока рано бить тревогу. Космос огромен, и в пределах наблюдаемого пространства может произойти что угодно. Следующий сеанс должен всё расставить по местам.
И Сатана, как и коллега, так же направилась к себе.

ПЛАНЕТА ОТШЕЛЬНИКОВ.

Всем, кто одинок.

.
-Уважаемые пассажиры, наш звездолёт совершит кратковременную посадку на планету Игбая, - мягко прозвучал бархатистый голос информатора.
-Игбая, Иг-бая-бая-бая, - кто-то рядом сидящий иронично переигрывал непривычное название. Да, оно и в самом деле какое-то странное. Одно бесспорно – на этой планете можно жить. Обычно мирам, имеющим атмосферу, дают какое-нибудь звучное, красивое имя. Это необитаемым, мёртвым присваивают лишь номер, что-нибудь типа прямо таки убийственного ПЦ Цж – 339179331….
Игбая. Что это значит? На какие-то доли секунды Лита задумалась, но вскоре её мысли, захваченные популярной мелодией, вновь поплыли куда-то в страну нереального счастья. Что для неё значит какая-то там планета, даже с таким загадочным названием? Это всего лишь миг в её жизни, который она вынуждена пережить, и затем так же благополучно забыть.
Этот полёт для неё, как ни банально звучит, всего лишь вынужденная обязанность. Так уж сложилась жизнь. Проводить три недели в году на борту какого-нибудь попутного звездолёта - запрограммированная необходимость.
Лита Тинен работает в компании “Туран”, занимающейся добычей радиоактивных изотопов по всему рукаву Галактики. В её служебные обязанности входит раз в год облетать прииски, разбросанные по разным мирам, и собрать документацию.

- Представляешь, они даже не дали мне совершить посадку!
- Нда-а... Слушай, а может Землю захватили пришельцы?
- Нет. Это наша цивилизация. Только, постаревшая на десять тысяч лет. Мы двигались с субсветовой скоростью считанные секунды, а на нашей родной планете пролетели столетия!
- Эйнштейн оказался прав. Хотя, признаюсь тебе честно, я его теорию так до конца и не понял.
- А меня она вообще мало волнует. Пускай этим занимаются наши астронавигаторы. Моя специальность - психология и социология.
- Да, ты своей Космической Этикой всем уже уши прожужжал!
- Честно говоря, я уже сам начинаю сомневаться в правильности своих теорий...
- Вот как? С чего бы это?
- Понимаешь, я пришел к выводу, что Фриман был прав. Если цивилизация достигла такого высокого уровня, что способна совершать межзвездные пилотируемые полеты, вряд ли она будет агрессивна. Иначе бы она сама себя уничтожила гораздо раньше.
- Так что же, все эти истории об опытах над людьми, которые делают всякие там зеленые человечки, - выдумка?
- Думаю, да. Как я узнал, инопланетяне посещали Землю десятки раз за то время, что нас тут не было. И никого и пальцем не тронули.
- Как же ты это узнал? Ведь ты остался на орбите!
- Я три месяца вел переговоры с Землей, и они мне кое-что рассказали.
- Например?
- У них сейчас новая религия.
- Очень интересно!
- Пока мы рыскали по всей вселенной в поисках разумной жизни, они полностью отгородились от внешнего мира, всех чужаков выставляют за пределы Солнечной системы и жутко опасаются вторжения.
- Наверное, тому есть причины?

- Завтра начинается Трансформация… - мечтательно произнесла Яллоа.
- Ты уже придумала себе облик? – спросил Малюц.
- А как же…
- Я тоже.
- Представляю, каким ты будешь красавчиком! - Яллоа нежно коснулась ложноножкой своего возлюбленного.
- Как, все-таки, это замечательно! – сказал Малюц. – Редко кому удается встретить свою половинку до Трансформации.
- Знаешь, чего мне сейчас не хватает для полного счастья?
- «Ксенона» Тертолла. Угадал?
- Точно! Кстати, мне родители подарили ко дню рождения новую стереосистему. Звук – просто полный отпад!
- Чего же ты молчала? Пошли, врубим нашу любимую! «Симфония Бездонного Космоса»…
Медленно переливаясь всеми цветами радуги, парочка поползла к многоэтажке. Их аморфные тела растекались по асфальту, иногда касаясь друг друга, и в местах их соприкосновения проскакивали легкие искорки.
Их знали все в районе. Яллоа и Малюц подружились еще в детском саду. Удивительное единение душ этих двух малышей приводило в умиление и родителей, и воспитателей, и даже строгих служителей Культа Трансформации. Они любили одну и ту же музыку, смотрели одни и те же фильмы, читали одни и те же книги. У них были общие друзья и подруги, общие враги (а как же без этого!), общие мечты, даже сны, говорят, они смотрели вместе.
И, вместе с тем, они ничем не отличались от остальных детей – до пятнадцати лет все они оставались обычными амебами, менялся только их размер. Вначале совсем крошечные, к пятнадцати годам они достигали двух релитов в поперечнике и веса двадцати гренгов.

Дима Абрамсон сидел дома и слушал музыку.
Он был в отпуске.
После напряженной работы, две недели безделья казались ему раем. Он смотрел телевизор, читал беллетристику, просто бродил по городу, словом, наслаждался "всеми степенями свободы".
Мощные аккорды фуги Баха заполняли все пространство вокруг, и, казалось, сама Вселенная говорит с ним волшебным языком Творца. Дима любил классику. Моцарт, Сен-Санс, Григ, Чайковский - вечная музыка наводит на вечные мысли...
Резкий звонок в дверь разрезал палитру чарующих переливов органа Домского Собора, как камень, брошенный в перламутровую гладь озера.
Дмитрий открыл.
Перед ним стоял марроканский гопник и вертел на пальце ключи от машины.
- Привет! Старые вещи продаешь? - с ходу спросил он.
- Нет, - ответил Дима и уже хотел захлопнуть дверь.
- Подожди, - незнакомец просунул ногу в дверь, мешая ее закрыть. - Я хорошо заплачу.
- Да? - парень немного удивился. - Например?
- Можно войти?
- Заходи.
Разговор, естественно, шел на иврите, но оба друг друга прекрасно понимали.
Гость вошел в квартиру.
- Ну и жара у тебя! - сказал он.
- На кондиционер нет денег.
- Квартира твоя?
- Моя.
- Почем ты ее купил?
- А что?
- Нет, просто так. Первый раз вижу такого молодого "русского" со своей квартирой.
- Я программист. Десять лет в израильском хай-теке...
- А, ну тогда понятно!
- Тебя как зовут?
- Реувен. А тебя?
- Дмитрий.
- Дмитрий Абрамсон?
- Да. Это написано на моей двери.