Рекомендуем прочитать

— Вы, Акмела, просили рассказать кто такие кловуны, — старый камердинер сел в кресло у журнального столика и жестом пригласил прислугу Дома (все с виду юноши) занять диван. — Рассаживайтесь, коллеги.
— Да, мастер Аментола. Мой выпуск профучилища в корпорации готовили как официантов на лыжных базах, а там кловунов нет. Сюда на Кагор распределили, на вокзале видел. Здесь в Доме поймал одного, прижал в углу, но так ничего и не добился. Твердил одно: «Карлики мы. Я офицером был, в штабе Флота служил».
— Они фронтовики. За воинские преступления списаны в кловуны. Страдают амнезией. Не помнят когда, где, под чьим командованием воевали и за какие провинности наказаны. Снится им что-то неопределённое, смутное… Коллегам твоим я о них рассказывал, но послушают ещё. Да и забыли уже, поди: память-то короткая.
Итак, представьте себе, что вы на Акияне. Ни кто из вас на этой планете не бывал, но должны знать: Акиян — столица Соединенных Цивилизаций Акиана с населением преимущественно из толлюдов.
Поздним вечером горожане спешат в баню. Идут семьями и дружескими компаниями. Отовсюду звучат приветствия и пожелания здоровья, слышны вокальные декламации поэтических произведений и тягучие с придыханием обрядные речитативы на три голоса в исполнении подростков. И чёткое: «Ать, два, ать, два» — малые детишки в солдат играют. Взрослые несут в двух пакетиках по щепоти птичьего корма и речного песка купленных у евцев, уличных торговцев с лотков.
В бане горожан ждут кловуны. Кто, когда прозвал так карликов, уже позабыто, слово «кловун» — искусственное и явно производное от слова «клоун». Клоун — артист цирка.

Новый год на четвёртом курсе.

I.
За стеной в соседней комнате крутили одну и ту же плёнку. Чуть хриплый мужской голос пел и пел, внося приятную отрешённость. Слушатели млели, приняв расслабленные позы. Очень необходимое состояние в отдельные моменты зачётной недели. Столько тревог и забот, а впереди Новый год, каких-то ещё пять дней и... не успеешь глазом моргнуть, как наступят ещё более сильные треволнения - экзаменационная сессия! Сказочный праздник в окружении зубрёжки и трясучки. Провести его надо на должном уровне. "На очень должном!" - не уставал подчёркивать Гусев, главный инициатор данного предновогоднего сборища.
За стеной - приятно щемящие душу мелодии, за окном - поздний зимний вечер с кружением снежинок в свете фонаря, в комнате - розовый полумрак. Горит лишь настольная лампа под розовым в цветочек абажуром. Такое ощущение, что канули в небытие эти предстоящие пять дней, что Новый год - вот он! Ещё полчаса, час - и слетит с них всё обыденное, скучное. В какой-то момент в комнате стало тихо, совсем тихо, той тишиной, что наступает в стенах общежития лишь где-то к середине ночи.
За стеной сменилась мелодия; Гусев выбрался на середину комнаты, томно изогнулся, картинно сладострастно прикрыл глаза и закачался, плавно изгибаясь, задрав мотающиеся руки кверху.
- Ну, что, шпиндрики! - не открывая глаз, воскликнул он, - Так и будем переваривать прошедший зачёт? Дождётесь, налетят девицы, и уж тогда точно, ни до чего не договоримся! А ведь послезавтра опять зачёт!
- Заладил, зачёт-зачёт!

Ясень

Я спросил у ясеня:
«Где моя любимая?»
(Из песни
Владимира Кюршона)

Сознательная жизнь человека, наверное, начинается с соседей. Педагоги говорят, с семьи. И все правы: бывает так, что соседи становятся частью этой семьи, не замечая, этого, как свершившегося факта.

Меня называют писательницей. Так и называют, потому что по-другому не получается. Мне уже тридцать лет, а я, большей частью сижу в коляске и той же большей частью – у окна. У окна веранды, просторной, светлой, как мир на Земле. И не надо мне телевизора, потому что жизнь через стекло, а жарко, распахну окна, и без стекла, гораздо интереснее и поучительнее.

Лет семь назад мне купили ноутбук и дядя Степа, умелец на все руки, приладил рядом с сиденьем специальную подставку, которую можно вместе с планшетом откидывать набок, когда мне захочется встать и сделать то, что очень необходимо – я могу пройти один-два шага и все – назад, в коляску! Это я всё про окно. Открыть или закрыть. Открыть, когда душно, а закрыть при порыве ветра с дождём. И потом сцепить зубы, ожидая, когда резкая боль затихнет.

Место нашего посёлка рядом с шахтами, с «горами» от пород, окружившими нас некоем подобием громадных пограничных столбов. Я рассказываю о городе Дзержинском, и его самого тоже окружают посёлки, как наш, и то же - терриконы.

Не знаю, что вырастает первыми, посёлки или сами шахты? Но знаю, что надолго.

Пётр Муратов

ВСТРЕТИМСЯ НА «СКОВОРОДКЕ»
(воспоминания о Казанском университете)

ВСТУПЛЕНИЕ

ВОСПОМИНАНИЕ ПЕРВОЕ
«Человечный человек» и идейная наковальня университета

ВОСПОМИНАНИЕ ВТОРОЕ
«И всё кругом колхозное, и всё кругом – моё!»

ВОСПОМИНАНИЕ ТРЕТЬЕ
Как я нарушал государственную границу, или «наши люди» всюду

ВОСПОМИНАНИЕ ЧЕТВЁРТОЕ
Месть неудачливого ухажёра…………

ВОСПОМИНАНИЕ ПЯТОЕ
Памяти Ирины Мисюровой…………..

ВОСПОМИНАНИЕ ШЕСТОЕ
Как я работал лесником

ВОСПОМИНАНИЕ СЕДЬМОЕ
Как я защищался

ЭПИЛОГ


Моим одногруппникам Андрею Ширшову, Елене
Ильиной, Ирине Скипиной, Валерии Бойко и
Татьяне Клоковой посвящаю

Вступление

Я – довольно типичный представитель поколения, чья юность и молодость пришлась на 70-е и 80-е годы минувшего века. Уроженец Казани, выпускник Казанского университета, ныне живущий в Сибири и ностальгирующий по родному Татарстану. Однажды я почувствовал неодолимую тягу рассказать о своей студенческой молодости. И вот пишу, что к этому подтолкнуло?
Известно: «времена не выбирают, в них живут и умирают…» Поэтому описать своё студенчество – значит описать своё время. Тем более, пять моих студенческих лет выпали на самую последнюю пятилетку «развитого социализма». Менее чем через год после окончания мною университета начнется горбачёвская перестройка, которая похоронит под собой и страну, и строй, затем последуют годы «ельцинских реформ». События тех времён широко растиражированы и общеизвестны.

Капиталист

Часть первая
Начало

1.
Ну, вот и все, он это сделал, он защитил диссертацию, и теперь он кандидат наук. Пять лет напряженного труда завершились триумфом, это редкий случай, когда слушатели провожают претендента аплодисментами. Да он и сам знает, что заслужил, у него действительно во многом новаторская работа. Точнее, идеи в целом не новы, но их интерпретация уже вызвала немалый интерес в научных кругах. Из Америки, Японии, Германии, даже из Австралии приходили отклики. Отец бы им гордился, как жаль, что он не дожил до этого события. Слава богу, жива мать. Надо будет ей позвонить, обрадовать. Она сильно волнуется. Даже побоялась присутствовать на защите. Сказала, что ей так спокойней. Ну, ничего, сейчас все ее волнения завершатся.
Туров двинулся на кафедру, к телефону, но удалось сделать всего несколько шагов, как он оказался в крепких объятиях Саватюгина.
- Поздравляю, Олег, ты молодчина. Я был уверен в тебе. Ты тут самый лучший.
Туров знал, что эти произнесенные им последние слова были любимой присказкой Саватюгина, которую он произносил в редких, но самых торжественных или ответственных случаях.
- Ерунда, ты не хуже. Ты тоже хорошо защитился.
Саватюгин посмотрел на друга, но ничего не сказал. Внезапно он приблизил свои губы к его уху.
- Ты готов продолжить наш недавний разговор? – почти шепотом спросил он.
- Всегда готов! – засмеялся Туров.
- Я серьезно.
- И я серьезно.
- Значит, поговорим.
- Да.
Принимая поздравления, Туров двинулся дальше. Он вошел на кафедру, закрыл дверь и вздохнул. Наконец-то он хотя бы несколько минут может побыть один.

Свадьбы никто не готовил. Стол стоял под виноградником, над головами свешивались спелые грозди янтарно-зеленых ягод, люди поднимали руки, отщипывая их закусывали вино.
За столом находилось человек десять, а может, и больше: соседи, знакомые, просто ротозеи с улицы и выпивали по стаканчику за вызывающих удивление молодоженов и уходили. Постоянно глазело несколько мальчишек.
Я, сестра жениха, думала, что же будет дальше? Не будь меня, брату Вите и его невесте Зое пришлось не сладко. Они постоянно были объектом шуток для всего города, а здесь и подавно.
Но у Вити лицо счастливого человека. Впрочем, оно всегда такое. Он ходил по городу с блаженной полуулыбкой и всем предлагал свои услуги. Бабули не отказывались, когда он помогал нести им тяжелые сумки, девушки шарахались от его комплиментов по поводу груди или ягодиц. Убивала его искренняя готовность погладить рукой то, что понравилось, с невозможным для дурочка выражением: «Отменно, сударыня, отменно!»
У его невесты, известной Зои-Давалки, было действительно все отменно. А лифчик и трусы ей сшила одна из сердобольных портних, когда девушке исполнилось восемнадцать лет, и она берегла это достояние уже много лет очень простым способом - ходила без них.
Витя, ее ровесник был, как сейчас говорят, сексуально озабоченным. Это и использовали некоторые шаловливые вдовушки, которые хвастали в очередях, что юный дурачок просто неутомим в постели.
Как в голову Вите пробилась мысль о том, что надо жениться – непостижимо. Но однажды он привел Зою в дом и сказал, чтобы готовились к свадьбе.
Родители мои отказались принять в этом участие, лишь мама коротко сказала:
- Ленка, блох с нее сними.

1. Мужчина
Я вышел из здания суда со странным чувством. Точнее, я не мог понять, что же я на самом деле испытывал: облегчение или наоборот, ощущение самого большого поражения в своей жизни. Да, с одной стороны свершилось то, чего я желал на протяжение уже, как минимум, последнего года, а на самом деле, гораздо дольше. С другой – не мог отделаться от мысли, что все, чем я жил до сих пор, рухнуло, как плохо построенный мост.
Никогда не предполагал, что мой брак с Мариной завершится столь печально, таким ожесточенным противостоянием, которое возникло между нами. До сих пор мне не понятно до конца, откуда все это возникло, как сформировалось. Ведь вначале была и большая любовь, и сильная телесная страсть, мы не могли оторваться друг от друга ни днем, ни ночью. Мне, в самом деле, кроме нее никто не был нужен, она заменяла мне, если не весь мир, то уж точно значительную, а главное лучшую его часть. Я уходил на работу с мыслью о том, как бы скорее вернуться домой, к ней. Это и было настоящим, ни с чем не сравнимым счастьем – находится рядом с женой. Казалось, мы думали в унисон, желали в унисон и даже дышали в унисон. Это было то самое неразрывное единство противоположностей, о котором нас учили еще в школе.
Я пребывал в уверенности, что так будет продолжаться вечно, то есть, до конца моих славных дней. И ничто не может изменить подобное течение событий - для этого нет никаких оснований. Но с какого-то момента все стало меняться.

Мы повздорили с Мариной, она о чём-то долго просила, и я почти сдался и обещал сделать всё, что захочет, но, больше ни слова не говоря, схватил свой айфон и пошёл спать на веранду. Сбросил полог из марлевой ткани. Пыль улеглась, но душно не стало, даже чувствовалось движение свежего воздуха.
Ночью, да-да, в 3.20, сообщал мне телефон, проснулся от того, что ощутил чьё-то присутствие за пологом. Открыл глаза. В полутьме увидел за марлей фигуру женщины. Подумал, что пришла Марина мириться и хочет прилечь рядом. Так бывало не раз и это воспринималось спокойно, если не держаться за обиду.
Я приподнял полог и сказал примирительно:
- Ложись, Марина!
И закрыл глаза. Но услышал в своей голове:
- Я не Марина, я не та твоя девушка, разве трудно меня узнать?
Вот это задача перед июльским рассветом? Что за нелепая шарада! И кого необходимо узнать?
Я привстал и сел на край кровати. Было ещё темно и я вглядывался в неизвестную мне женщину.
Подруга? Но у моей девушки их нет, если не считать Милки-разведёнки, которая, да, действительно, могла прийти в любое время дня и ночи. Но не в постель же друга Марины! Может она имеет наш ключ от входа?
Я пригласил пришедшую в ночи поближе.
-Кто вы?
Она подчинилась и попала в полосу ночника, что висел на стене дома и давал слабый свет. Незнакомка была обнажена и меня сразила её необыкновенной красоты фигура. Таких гёрл вблизи я не видел!
- Вы кто, и как проникли ко мне, когда всё закрыто и от улицы дачного посёлка нас отделяет высокий забор?

СТРАСТИ ПО ПАДИШАХУ
1.
Море – хрустальная мечта жителей среднерусской равнины. Особенно, юных её обитателей. Шесть студенток – самая дружная и самая броская на факультете компания, – успешно завершив третий год своего обучения в одном уж очень заумном техническом институте, заслужили благосклонное расположение своих родителей не только за положительные оценки, но и за стойкие моральные качества! И, в связи с этим, получили прекрасную возможность месяц или даже полтора – всё зависит от того, как будут тратиться денежки! – понежиться на Чёрном море.
Отправились к морю две Иры, две Лены, Катя и Мила. Мила – ласковое от Людмилы. Пунктом назначения был выбран Сочи, город сказочной красоты и неземной жизни. Так, во всяком случае, представлялось нашим милым девушкам. Там, у моря, всё ослепительно яркое, совсем не такое, как дома, в нечернозёмной полосе, где тоже, кстати сказать, полно своих прелестей. Но эти прелести были свои: куда они денутся? Дождутся – ведь никто не собирался убегать от них, разве что на месяц-другой! Так что никаких обид ревнители местных красот не должны держать на юных красавиц, которым так захотелось морских чудес, пальм, южных звёздных ночей и ослепительно-ярких солнечных дней!
Эйфорию предстоящих радостей не снизило даже то обстоятельство, что девушки не смогли достать билеты на один поезд, а самолётом показалось слишком дорого и страшновато. Их прибытие к вожделенному морю растягивалось на три этапа и четыре поезда. Первый этап – два поезда прибывали в Сочи в четверг днём, в первой его половине, разница всего–то в три часа. Этими поездами ехали две Иры и Мила.

Первое печатное издание этой фирмы изначально не имела никакого отношения к высокой кухне. В ней были перечислены лишь отели и станции технического обслуживания. Таким вот нехитрым образом основатели концерна давали советы своим клиентам, указывая на местности, где можно неплохо отдохнуть, а заодно и перекусить.

***

Постепенно функция указателя-путеводителя по ресторанам, с картой автодорог отошла на задний план, а сами точки общепита, и качество их кухни стали основным содержанием ежегодной книги. Звёзды фирмы перешли в рейтинг высочайшей награды любого ресторатора, где бы он ни находился!

1920 год.

Книга, издаваемая концерном, уже не просто указывает, но и рекомендует рестораны и отели.

Десять лет спустя.

Точки общепита, во всём мире стали оценивать по шкале от одной до трёх звёзд, называемых "макаронами" (macaron - фирменное французское пирожное)

***
Сегодня лишь факт упоминания имени ресторана, в этом издании, даже без присуждения звезды, уже знак высокого качества его кухни:

одна звезда фирмы - это очень серьёзная награда
две звезды-блюда ресторана уже могут рассматриваться как произведения искусства
три звезды имеют рестораны с индивидуальной, величайшей, авторской кухней, зачастую потомственных шеф-поваров.

И ещё одна особенность!

Шеф-повар, уходя из ресторана, может унести звезду с собой — то есть перенести туда, где он теперь будет работать.

michelin zvezda

***
Заведения, попавшие в издание, не имеют права указывать или как-то упоминать о количестве присуждённых им звёзд.

Муратов П.Ю.

СКАЗЫ ПРО БИЗНЕС
(рассказы сибирского предпринимателя)

Компаньону Евгению,
супруге Светлане посвящаю

Вступление

Таких «сказов» в нашей стране можно услышать миллионы. Кому-то они могут показаться самыми обыкновенными, ничем не примечательными – нашел-де чем удивить. Не спорю, это не мемуары олигархов, которые могут поведать нечто такое... Зато мои Сказы автобиографичны и правдивы, их герои живут среди нас, все персонажи абсолютно реальные. Кому-то я изменил имя, кому-то – нет, а кого-то не назвал по имени вообще.
Не раз сюжеты будущих Сказов излагались мною устно в различных компаниях, и всегда воспринимались слушателями очень живо. Но слово прозвучит и исчезнет. И, со временем, всё забывается. Как говорил Проспер Меримэ, одну книгу в жизни может написать каждый. Может. Но далеко не каждый это делает. Однажды я попробовал, и первая моя книга «Встретимся на «Сковородке» (воспоминания о Казанском университете), вроде бы, получилась. Как сказал один мой читатель, чувствуется, что написано непрофессионалом, зато точно не на заказ. И, говорит, присутствует самое главное: «схвачен» и воспроизведен колорит места и времени. Но если удалось передать ощущение времени относительно стабильного периода нашей истории – последней пятилетки «развитого социализма», то события более поздних «веселых» времён тем более должны получиться колоритно и объемно.

Александр Ралот и Алёна Коссаковская, стихи Николай Дик

kot slider

Путь далёкий, даже очень.
Нелегко в песках идти.
Нам поведать Шила хочет
о друзьях своих в пути.

Их не много и не мало
в полувысохшей среде…
Тут и сказочке начало
о загадочном коте.

***

− Дети! Ну и ты, великан с труднопроизносимым именем Егомашдед, следуйте за мной. Сегодня я хочу познакомить вас с одним жителем этих мест, − сказав это, Шила махнула лапкой, призывая следовать за ней.

− А он не страшный? Не кусачий? – загалдели, ещё толком не проснувшиеся, дети.

− Уверяю. Его внешность вам понравится. Даже очень. А поскольку путь предстоит неблизкий, я поведаю историю нашего знакомства, ибо, как утверждают жители пустыни, «любая дорога, с беседой становится короче!»

Поспешим, пока солнце не накалило песок так, что ваши вторые ноги, то есть сандалии, не смогут уберечь от ужасных ожогов.

***

− Я была готова обойти всю нашу огромную пустыню и даже топать за её пределы, лишь бы узнать страшную тайну своего хвоста. Почему же он перестал расти?

shila bez hvosta

***

Вот иду я себе, на солнце поглядываю и умоляю его не спешить и помедленнее на небо взбираться. Мы, ящерицы, местные, хоть к жаре привыкшие, но всё же… И вдруг падает на меня… тень. Да ещё такая огромная!

Поднимаю голову и… хочу закричать, но не могу, ибо беркут схватил вашу Шилу цепкими когтями и стал махать крыльями, набирая высоту.

berkut

«Змеюка не съела, так хищная птица мною сейчас позавтракает!

Последний бастион

Посвящается Дине Кирнарской

Глава первая

1

Как всегда после репетиции Княгинин чувствовал себя усталым и опустошенным. А сегодня это ощущение было особенно сильным. Хотя нагрузки были самые обычные, даже немного меньшие, чем всегда. Он закончил минут на пятнадцать раньше, чем удивил своих музыкантов. Его оркестранты привыкли к тому, что он все делает строго по расписанию. Если занятие должно длиться два часа, оно будет длиться ровно два часа. Ни минуты больше, ни минуты меньше. Такой порядок Княгинин завел вскоре после того, как возглавил коллектив. Он считал, что если существует во всем строгая дисциплина, то так легче управлять людьми. Музыканты же народ не самый дисциплинированный в мире, если произведение им нравится, репетировать они могут часами, но только тогда, когда им вздумается, когда есть настроение. Он хорошо это понимает, потому что по природе сам такой. Но они не могут себе позволить подобную расхлябанность, график выступлений и гастролей очень жесткий. Как и конкуренция. Слава богу, они в последнее время, как говорит Струмилин, на коне, приглашения выступить так и сыплются. И не только в своей стране, но почти со всего мира. Иногда у него даже возникает желание отказаться от некоторой их части. Во-первых, это не идет на пользу их игре, не всегда удается до конца отработать произведения, так как хотелось бы ему. А во-вторых, такой напряженный распорядок жизни все же несколько выматывает.

- Как твое имя? – мужчина в белом вынырнул из-за плотной мглистой завесы.

Катя напряглась, всматриваясь в его расплывчатое лицо. Какой простой вопрос! Почему он так близко? Врач. И ответ такой простой – Катя… – собралась она ответить, но что-то остановило. Боль остро ударила в груди. – Не помню, - с трудом ворочая языкам после наркоза, проговорила Катя и закрыла глаза, отгоражываясь от этого мира.

… Катя уже второй год находилась в психиатрической лечебнице, частной, хорошей, с тропической оранжереей для зимних прогулок и с теплым полом в ванной каждой комнаты для элитных пациентов. Медсестры были крайне обходительны и вежливы до оскомины, санитары, как стражи порядка, настороженны и бдительны, на отдалении, но в поле видимости, чтобы напоминать все-таки, что не дома и не в санатории. Современный дизайн комнат приятно радовал глаз, а прекрасные, с фантазийным узором портьеры скрывали крепкие решетки. Все было в полутонах, неярко, ненадоедливо, но дорого.

Главврач, он же хозяин клиники – Дмитрий Дмитриевич, ДимДимыч, как его за глаза называл персонал и пациенты, старался изо всех сил, пытаясь вернуть этой своей ну очень сложной пациентке память, используя всевозможные методы такой скользкой области знаний как психиатрия. Он имел разные высокие научно-медицинские титулы, печатные труды, успешных учеников. К делу своему подходил со всем рвением, энтузиазмом. Сначала он был уверен, что случай – тривиальный, и он управится за неделю-две. Травма-то у пациентки до того, как попала в операционную, была пустячная – перелом двух ребер и несколько ушибов. Сотрясения мозга ни малейшего не было. Значит, чистый психологический шок.

Unity Songs
Они слышат и они видят нас!

Прохор Семенович вышел утром на крыльцо дома. Ступеньки не спускались напрямую к калитке, а шли параллельно дому, примыкая к нему. Зять поставил новый из лёгкой жести, покрашенной в ярко синий цвет. Никто и ничто не могло нарушить уединения деда. Так тот и ставил условие. А что сельским?
Посудачили про странного нового соседа, да занялись своими привычными делами. А они известны, кто на ферме трудится, кто в мастерских из трёх тракторов один делает, кто беспробудно пьёт, не признаваясь в этом. Что тут такого? Жена за порог, к коровам, а Михалыч к тайничку. Возвращается Меланья, а он сидит и хмуро разглядывает сломанный утюг. А что там смотреть, подошва спалилась, выбрасывать надо всю эту заморскую красоту и бегти в магазин за новым утюгом. Жена подозрительно смотрит, а он вытаскивает из-под лавки старый утюг, где спиралька греет. «На, хозяйка, пока им поширкай бельёшко, а энтот на свалку! Дерьмо делают, детям на забаву!

Прохор Семёнович не боялся пересудов. Эк невидаль, бабьи языки да пьяная философия Михалыча! Он боялся Веру Борисовну, учительшу в здешней школе. Историю она преподаёт. А он не хочет быть у неё «ярким примером» мужества и доблести! Стой перед классом эдаким чучелом в новом костюме от зятя, с букетиком здешних цветов и потей, вспоминая «нужные» эпизоды жизни!

Да ему под сто лет. Но выглядит Прохор Иконников на все шестьдесят! Как же он ухитрился скосить почти полвека лет?! Вот об этом он рассказывал правнукам, что жили в городе.

Второе пришествие

1.
Введенский решил отправиться к отцу на электричке. Так было и спокойней и проще. На шоссе сплошные заторы, придется долго стоять в них. А ему сейчас не хочется это делать. Лучше спокойней добраться до цели по железной дороге. А заодно без помех еще раз обдумать предстоящий разговор. Никаких сомнений, что он будет не легким. Вернее, он не правильно подобрал слово, он будет самым тяжелым в его жизни. Это он предчувствует. Даже если последует разрыв, не стоит об этом сожалеть. Есть вещи посерьезней и поважней. Он слишком долго шел к этому, столько раз все обдумывал. Иногда хотелось отказаться и от своих мыслей и от написания книги. Но все то время, что он работал над ней, непрерывно ощущал, как двигает им вперед неведомая сила. Сначала он сомневался в ее присутствии, полагал, что это внешнее воздействие ему только кажется. Но чем дольше продолжалась работа над рукописью, тем все больше уверялся, что это не выдумка, не иллюзия. Она есть, руководит им, направляет и определяет его мышление и поступки. И тогда он брался за труд с новой силой, с еще большим усердием. Он должен был его завершить, несмотря на сомнения и даже страх. Точнее, это не совсем правильный оборот речи, он должен был его завершить именно благодаря сомнениям и страхам, прочно поселившимся с некоторого времени в его душе. Но с какого-то момента он вдруг понял: их преодоление и является его главным делом, для этого он и пишет страницу за страницей. Не останавливаться – вот главная задача, потому что если это случится, это станет не только его поражением.

Давно это было. Ох, как давно. Ещё власть советская была. Был первый в нашей стране в 1986 году телемост - передача такая. С нашей стороны её вёл Владимир Познер, со стороны США Фил Донахью. Разрядка, хотели отношения наладить. И вот так уж получилось, одна советская женщина, во время передачи, отвечая на вопрос Донахью: Если в СССР секс? На два континента заявила: - «У нас секса нет, и мы категорически против этого». Вы не поверите, поверят только те, кто, то время застал. Ржала вся страна, до коликов ржали. Секса нет. Ха-ха-ха. Секс у нас был всегда, не хуже чем у кого-то. Не будем говорить за коммунистическую номенклатуру, эти животные ни чем не брезговали. Мы люди простые и у нас всё было по простому. Пошутить и по стебаться на сексуальную тему были мастаки. Сейчас скажи, все удивятся, но мы и праздники, советские все справляли. Не всегда любили, но признавали, принимали, как должное, были приучены, третье поколение. Пропаганда советской власти своё дело сделала.
Был Первомай, назывался тогда: « Международный день солидарности трудящихся». Мы советские, все комсомольцы сидели на скамейки, на Площади Мира, сейчас Сенная, около генеральской парадной. Генеральской называли, потому что на втором этаже жил генерал, а на третьем был широкий подоконник, который служил столом. Это сейчас куда не плюнь кафе, или пивбар, а в те советские времена на весь город несколько пивных забегаловок и кафе – мороженное. Молодёжи негде было отдохнуть и приходилось тасоваться на парадных, особенно зимой, когда было холодно.

Лубянка осенняя – это больше серого. Детский универмаг покрыт маскировочной тканью – идет ремонт. Мало что в этом торговом центре осталось для детей – все идет вперемежку с нечто блестящим, нейлоновым и цифровым. Мне представилось, как у того места, где я стою, прямо у спуска в метро, в июне 1957 года, останавливается правительственная машина, выходит Никита Хрущев:
- Вот это отгрохали! Американцы и посмотрят, как мы заботимся о советских детях! Кто строил?
- Метростроевцы, Никита Сергеевич. Вы же сами настаивали…
- Молодцы! Ну, пусть первыми и приведут сюда своих ребятишек! Завезите товаров получше, чтобы и негры домой подарки отвезли с нашего всемирного фестиваля!
Свита смеется, свита улыбается.
- А что здесь раньше было?
- Да так, Никита Сергеевич, всякая шара-бара. Все от старого времени.
Видение пропадает – я же не в магазин пришел. За моей спиной под стеклом витрины приглашение посетить дом-Музей Маяковского.
Поворачиваюсь. Прохожу внутрь небольшого двора и ищу вход в дом, что аккурат сегодня посредине внутренней площади. Время передвинуло дом от улицы. И она была со стороны старой массивной двери. Кнопка.
Подумал, наверное, сегодня музей не работает. Но давлю.
Замок щелкает, и я с трудом открываю дверь. При первом соприкосновении с ней – в голове туман. Я чувствую себя Давидом Бурлюком. У меня в кармане 50 копеек, чтобы Владимир взял себе еды.
Два лестничных маршрута, ведущих на второй этаж, зашарпанный запах подъезда и дверь в квартиру.
Удивительное строение. Полукруглый коридор уводит к гостиной. Но здесь поэта нет, зато слышатся голоса из спальни.

СКАЗ ПРО ТУРИСТОВ

Памяти друзей Ирины Мисюровой, Сергея Пантюшина
и Александра Брызгалова

Давно хотел написать что-нибудь про нас, туристов. Нет, не про тех, кто пялится в окно автобуса или крутит баранку авто, не тех, кому зычный экскурсовод бойко приказывает: «Посмотрите направо, посмотрите налево!» И даже не про тех, кого сплавляют по рекам или таскают по горам нанятые профессиональные инструктора, хотя счастливый владелец путевки, одевший рюкзак, взявший в руки весло или оседлавший коня, уже вызывает уважение. Нет, не про них. А про самодеятельных туристов, это беспокойное племя горников, водников, «пешеходов», лыжников, спелеологов… Про тех, кому не надо растолковывать смысл словосочетания «категорированный спортивный поход», кто всегда улыбнется человеку, сходившему, например, в горную «пятерку». Это как пароль: «свой» – «чужой». «Свой» примет и оценит, а «чужой» и не поймет в чем дело: «Что-что? Куда сходил? В какую-такую «пятерку»? А зачем?» И сразу же чувствуешь внутреннее расположение к «своему» или, напротив, усталую скуку к «чужому». Действительно, «зачем»? «Зачем ходить» – не объяснишь, да и пытаться объяснить «зачем ходить» – лень или пустая трата времени.
Долго думал, как выстроить фабулу повествования, чтоб читалось с интересом и «своими», и «чужими». Просто рассказать про походы, красоты гор и рек, трудности преодоления маршрутов, туристский фольклор? Банально – подумалось мне, ведь информации на эту тему – море. Хотя, стоит заметить, к теме туризма я уже пару раз примерялся и в книге «Встретимся на «Сковородке», и в «Сказе про кольцовское чудо». Что же можно поведать нового?

Рай

Познание горько: кто глубже всех познал,
Тот плачет над роковой истиной –
Древо познания не есть древо жизни.
Лорд Байрон

Из-за того, что истина нам кажется такой
невероятной, мы избегаем ее познание
Гераклит


Настоящий путь открытий не в поиске
новых пейзажей, а в приобретение новых
глаз
Марсель Пруст

Часть первая
Глава 1
Это был самый печальный год моей жизни, год крушения всех моих надежд. Все началось с развода. Наш брак с Мариной давно шел к своему краху, хотя я все же до самого последнего момента надеялся на то, что каким-то чудом удастся сохранить этот союз. Но то, что должно случится, непременно случится, и она подала на развод. Ни уговоры, ни мольбы, ни обещания ничего не действовали, она была непреклонна, как уверенный в своей правоте инквизитор, и довела это дело до логического финала.
Для меня это был не просто крах моей семейной жизни, это был крах самих ее основ. Моя любовь к жене однажды вспыхнула, как факел, и с тех пор накал пламени ничуть не ослабел. Но если в начале жар огня воспламенял и ее, то со временем она загоралась от него все меньше и меньше. Было много причин, почему это происходило, но я не стану их тут препарировать, подобно патологоанатому заниматься их вскрытием.

Глава первая о Борисе, его дочке и оргазме

Я поднимаю руку.
Хотя этого можно было и не делать.
Владелец «вольво» остановился не сразу, а чуть проехал.
Я его понимаю. Если не сотни глаз, то десятки видят эту картину – девушка лёгкого поведения, стоящая на обочине одной из оживлённых трасс города, ловит клиента. Особенно любопытны пассажиры общественного транспорта и маршрутных такси.
Но я не девушка лёгкого поведения! Ошибаетесь! Самого что ни на есть тяжёлого!
Владелец иномарки мужчина средних лет. Ему, судя по инею на висках, чуть за сорок. Он не перегибается через переднее сиденье, чтобы открыть мне дверь. Я знаю таких: они уверены в себе только с теми, кто зависим от них. И слегка трусливы. Остановиться чуть дальше – это подстраховка.
Я открываю дверь:
- Не передумал, - спросила я уже на сиденье, и сразу лезу в сумочку за сигаретами с ментоловым запахом. Он перебивает запах мужчины, лезущего ко мне с поцелуями. В тот самый момент. Подобные клиенты зомбированы своими жёнами, которые знают, что делают: «Ты меня поцелуй сначала, подогрей, а после…» Или в тот самый момент: «Ну, целуй меня, целуй!»
Пряча пачку сигарет в сумочку, показываю клиенту упаковку презервативов. Они у меня обычные. Навороченные пусть покупают сами клиенты!
Затем подсаживаюсь ближе к водителю. Моя рука делает рекогносцировку. Это поглаживание ног мужчины, нежный обжим. Ответная реакция говорит о том, что особых извращений можно не ожидать. Хотя ничего полностью нельзя предугадать.
- Ладно, - мужчина достаёт свои сигареты и прикуривает от зажигалки в приборной доске, и в этот момент я подумала, что мы знакомы, - брось ты это!

Ожидая к подъезду машину, Василий Иванович Паранин курил у окна и перекладывал на подоконнике лист писчей бумаги. Вчера утром, заселяясь в квартиру, в кабинетке — отремонтированной, пустой без мебели — обнаружил за занавеской. Сойдя на своей станции, добравшись до дому, он, переодевшись в пижаму из чемодана, готов был завалиться в раскладушку и проспаться, наконец, за день после четырёх беспокойных суток в вагоне. После вечером планировал съездить за родителями, сошедшими с поезда остановкой раньше и встреченными маминой сестрой. Но прежде захотелось подымить в форточку. Открывал, в глаза бросились написанные красным плакаром прямо поперёк текста слова: «Помнишь Сойку?». Теперь вот дымил в трепетном волнении и раз за разом перечитывал текст.

В четвёртый день рождения тебе подарили юлу, но запомнились те именины, должно быть, и по другому событию. Шёл 1950-тый год. В хате бабушка Вера, ты четырёхлетний карапуз, да твой дядька Сашок, двенадцатилетний мальчишка. Тем поздним вечером бушевала гроза, потому бабушка не давала тебе, внуку, и мне, сыну, заснуть — боялась, крыша соломой крытая загорится, пока не намокнет. Пятистенок за лето возвели, перегородку поставили, пол настелили в светлице, да в передней у печки от входной двери с подпольем начали. Окна не все остеклили, а уже перенесли пожитки из старой наполовину сгоревшей избы.
Тебе страшно. Казалось, вот отворится дверь, и покажутся вдруг из сеней три головы Змея Горыныча. Дядька Сашок всё подначивал, уплетая за столом кулеш. А появилась Мушка — корова. Она с конца зимы болела, потому бабушка привела на ночь из ветхого сарая в сени, переждать непогоду.

Водоворот

Сцена первая
Любашин вышел из департамента культуры и пошел по улице. Несмотря на начала сентября, было прохладно, дул промозглый сильный ветер, на небесах собирался дождь. Но Любашин ничего этого не видел, он слишком углубился в собственные мысли. А они заслоняли от него все, что происходило вокруг. Даже если бы началась метель, то, возможно, он бы этого сразу и не заметил.
Только что произошло то, о чем говорилось давно, чего очень боялись, но надеялись, что не случится. Руководитель департамента культуры с сочувственным выражением лица, с извиняющей улыбкой на губах объявил, что театр снимается с государственного иждивения и отправляется в свободное плавание. «А там, уж как получится, выживет, значит, выживет, а если не выживет, то так тому и быть – придется навсегда закрыть его двери».
Чиновник, грустно глядя на Любашина, пояснил, что город больше не может финансировать такое количество учреждений культуры; в стране – экономический кризис, доходы бюджета падают. И городские власти приняли решение о резком уменьшении субсидирования всей этой сферы. Не только их театр попадает под это сокращение, есть целый длинный список. А потому ни о какой дискриминации речь не идет, наоборот, в департаменте очень надеются, что коллективу удастся выжить в новых нелегких условиях. Более того, они готовы оказать ему поддержку, правда, только моральную. А вот в чем она может заключаться, собеседник Любашина не уточнил.

Однажды, приоткрыв глаза солнечным утром, я тотчас же их зажмурил: не хотелось просыпаться. И снова оказался в том мире, что приснился. Тогда мы жили в Чарджоу, в городе с городским парком культуры и отдыха, где мама была кассиром на качелях и комнате смеха с кривыми зеркалами, с детским садом в районе страшного кладбища на Уралке, с фабрикой, на которой работала моя двоюродная сестра и приводила меня купаться в большие чаны, в котором ткачихи красили гирлянды пряжи для ковровых дорожек, в городе, который был на берегу широкой и мутной реки Амударья. В этом городе было интересно жить. Минуту назад, прижав лицо к подушке, я видел совершенно другой город, чем-то похожий на туркменский, если поехать на автобусе в старую часть, где все дома стояли из глины, а внутри было прохладно в любую жару.
Во сне я сначала летал, раскинув руки, как крылья, над неизвестной мне страной, над горами, где паслись овцы, пронёсся над речушкой, потом опустился на землю и оказался на узкой улочке то ли городка, то ли посёлка. И вдруг увидел, как на меня несётся повозка и я в страхе прижался к стене дома. Только дыхнуло ветром, а коляска неслась уже в конце улицы, вверх по склону холма. Рядом дрожал от испуга мальчик моего возраста.
- Нестор-каменщик куда-то всегда спешит, не думает о людях…- сказал мальчик.
Я посмотрел на него. Он улыбнулся:
- Испугался? Я – тоже. Меня зовут Ишо. А ты кто?
- Я?
Он засмеялся:
- Ну а кто же, рядом никого нет, и ты один?
Я подумал, что назваться русским будет ему непонятно и назвал только последние буквы имени. Буквам меня научила старшая сестра, которая уже училась в школе.
- Ва.

«Первая заповедь врача: Не навреди!». Гиппократ.

«Когда врач не может принести пользы, пусть он не вредит». Гиппократ.

«Жизнь коротка, искусство обширно, случай шаток, опыт обманчив, суждения затруднительны». Гиппократ.

«Сгорая сам, свети другим всегда (врачам)». Гиппократ.

Никита работу потерял, нельзя сказать, что неожиданно. Всё медленно, но верно шло к этому. Поначалу его уволили с фирмы, где он проработал восемь лет, через некоторое время позвонили и взяли на работу в транспортную компанию диспетчером, которая полностью была зависима от его бывшей уже фирмы. Никита это расценил, как хороший знак, проявленное уважение и желание загладить сделанную ошибку, но всё оказалось на много запутанней. К сожалению не все были с этим согласны, особенно это не нравилось бывшему начальнику склада, где он прежде работал, обижен тот был, что Никита. К нему уважение публично не проявляли. Мальчик он был смазливый, и это мешало ему быть объективным. Не понимал, что уважение, это, прежде всего поступки, которыми он похвастаться не мог.
Выполнять задание «партии» было поручено бывшему прямому начальнику Никиты – Кружанскому. Сделать всё возможное, чтобы Никита потерял свою новую работу, но постараться сделать так, чтобы Никита ничего не заподозрил. Кружанский не сразу это понял и сходу попытался обвинить Никиту в экстремизме, что выглядело в высшей мере тупо. Но что взять с бывшего алкоголика и дешёвого мента выполняющего роль шестёрки. Для этого у Никиты, так считать были все основания. Ещё когда Никита работал в фирме, ему пришлось выслушать пожелания Кружанского.

В некотором мире, очень далёком, но очень сходном с нашим, было лето, был солнечный день и было тёплое море. В парке, находящемся довольно высоко над слепящим глаза морем, в тени деревьев расположилась шумная группа молодых людей, юношей и девушек. Для простоты пусть имена у них будут похожи на наши. Так вот, к этой компании подошёл высокий стройный, спортивного вида парень. Его встретили более громким всплеском радостного шума. Он приветственно поднял вверх обе руки.
- Привет, привет! Рад вас видеть. О-о-о, Ларик! Сколько лет, сколько зим! - воскликнул он, обращаясь к одному из группы, составляющему центр шумного сборища.
- Ну, не так уж и много: всего две зимы и одно лето. - Ларик, слегка улыбаясь, протянул ему руку. - А ты, Жорж, всё тот же.
- Само собой. Нам ли меняться, - Жорж пожал протянутую руку, - у нас жизнь как текла, так и течёт, всё в том же русле.
Жорж засмеялся, засмеялись и все остальные, сквозь смех каждый на свой лад, подтверждая это высказывание. И опять центром внимания стал Ларик. Вновь на него посыпались вопросы, чтобы Жорж вместе с ними мог оценить перемены, происшедшие с их другом. Хотя самому Ларику рта не давали раскрыть - на задаваемые вопросы отвечали сами, подчас в один голос. Они уже успели наговориться и теперь с удовольствием пересказывали всё Жоржу, слушающему их со снисходительной улыбкой - если не находиться в той эйфории, что охватила ребят, можно было заметить, что его коробит такая восторженность и такая яркая заинтересованность Лариком, легкомыслие и эгоизм которого до сих пор витали в его облике.

Невыдуманная история про жизнь, или почему
мужики в России живут намного меньше женщин

Обожаю ездить на поездах. Особое, ни с чем не сравнимое дорожное настроение, легкое смятение, волнительное ожидание чего-то нового, даже если прекрасно знаешь куда и зачем едешь. Философские размышления, навеваемые созерцанием бескрайних российских просторов. Сладостное ощущение покорности судьбе на ближайшие два-три дня — времени в пути, в которые от тебя ничего, абсолютно ничего не зависит. Ты просто едешь... Давишь своей массой полку, неспешно принимаешь пищу, гоняешь чаи, тонко чувствуя неистребимый специфический привкус «железнодорожной» воды, часами безразлично пялишься в окно, в сотый раз изучаешь расписание: когда же, наконец, будет крупная станция — глотнуть свежего воздуха, малость размяться. Кстати, самый крепкий сон у меня именно в поездах: мерный стук колес и убаюкивающее легкое покачивание вагона, видимо, воскрешает в потаенных глубинах подсознания младенческие рефлексы. А когда поезд стоит, частенько просыпаешься и, ворочаясь, никак не можешь заснуть. Но вот легкий толчок — и снова в путь... Всё нормально, едем дальше...
Отдельная тема — попутчики. С такими интересными людьми иногда доводится столкнуться! Бывает, за несколько дней совместного пути настолько сходишься с человеком, что при прощании возникает ощущение расставания с родственником. Хочется новой встречи, нового общения. Но нет, уже наперед знаешь неизменный финал: «Всего доброго! Спасибо за компанию! Счастливого пути!» Больше никогда ты с ним не встретишься. Даже если порой обменяешься контактами — всё потом куда-то теряется-девается. Прощай, человече, на веки вечные!

Посвящается
бывшему начальнику Туркменской железной дороги
Худайкулы Халлыкову

Его нашли на насыпи новой железнодорожной ветки, проходящей через пустыню в столицу страны. Он лежал на щебне. Охранники исправительного лагеря перевернули беглеца. На них смотрело гордое лицо человека, на котором засохли два грязных потека от слез.
Начальник караула, отвечавший за поселенцев Школы перевоспитания, с размаху ударил беглеца прикладом автомата по голове. Пленный скорчился, повернувшись на бок, и тотчас же получил сапогом в живот.
- Эй, Орзу! Хватит! В тебя что, шайтан вселился?
Это крикнул один из подчиненных начальника караула. Он был не молод, и служил в полиции по контракту.
- Если ты такой жалостливый, Бек, то веди его сам все семь километров в село, - ответил Орзу. Он сплюнул на землю и выругался.
- Хорошо, - ответил Бек, - поведу, а не то ты забьешь его до смерти.
Орзу и двое охранников сели в старенький «уазик», и машина, петляя по бездорожью, развернулась в сторону аула.
- Вставай, Бакыев, - сказал Бек. – Ты можешь подняться?
Пленник, было, зашевелился, встав на карачки, но тотчас же рухнул на землю. Он все еще держался за голову руками, пальцы его были в крови.
- Дай-ка посмотрю, - подошел к нему охранник.
Он заставил пленника убрать руки, достал из сапога острый нож и отсек с головы часть волос. Затем вынул из маленькой аптечки йод и пролил немного капель на рану.
- Шишка есть, но кровь изза содранной кожи. Не так все страшно… Не хочешь идти? Ладно, посиди.
Бек сел на насыпь. Пленник присел рядом.
- Спасибо за то, что вступился, - сказал он глухим голосом.

И корабль плывет

1.
- Какая красота! Ты разве видел что-нибудь подобное. Это же самый настоящий рай. Эдем. Только ради того, чтобы увидеть все это, стоило приехать сюда. Ну, скажи, Андрей разве я не прав? Поддержите меня, Ольга Анатольевна. - Суздальцев вытянул руку вперед, в сторону моря, которое сверкало всеми существующими в природе красками.
Ольга Анатольевна не без тревоги взглянула на мужа. Тот не то что ни разделял восторга Суздальцева, но был чересчур задумчивым. Правильно ли они поступили, что оказались здесь. Хотя продюсер прав, красота тут такая, что не верится собственным глазам. Но ведь это далеко не все, есть много других обстоятельств, которые могут оказаться важней.
Суздальцев сощурился и чертыхнулся про себя. Он знал Шаронова много лет, когда-то они были даже почти друзьями. По крайней мере, приятелями уж точно. Пока он не свихнулся или, как выражался сам Андрей, пошел своим путем. Вот и пришел в нищету. Но это нисколько не изменило его; теперь, когда ему предлагают такие бабки, он ведет себя так, словно ему всовывают ненужный товар. И самое чудное, что баба его ведет себя не лучше, тоже кривит губы. Будь его воля, с удовольствием бы отправил эту парочку первым же самолетом в их однокомнатную конуренку в Москву. Но приходится терпеть, такой шанс выпадает раз в жизни. И то далеко не у каждого. И как он должен себя вести с ними, тоскливо подумал Суздальцев.
- Между прочим, без денег и красоты бы не было, - продолжил Суздальцев. - Чтобы увидеть все это, надо выложить приличную сумму только на один перелет. Да и вообще, что можно сделать без них.

http://www.stihi.ru/2013/07/23/10278

автор: Владимир КОТИКОВ

Говорят, что не бывает худа без добра. И это верно, как любая прописная истина. Тем не менее, художник-авангардист Аполлинарий Глюков невольно вздрагивает, вспоминая тот погожий летний день, когда выбравшись на пленэр, писал на берегу речки Переплюевки свой очередной «шедевр». Солнце пекло, прибрежные деревья цепенели в сладкой дрёме. Жара, тишина, яркие краски и полное безлюдье чаровали изощрённую фантазию художника,создавали какой-то оттенок ирреальности, что вполне соответствовало его творческому кредо. Охваченный эмоциональным воодушевлением, он довольно быстро сотворил свою очередную «нетленку», после чего решил искупаться в речке. Аполлинарий разделся донага, прошёл чуть вниз по течению – туда, где Переплюевка разливалась нешироким плёсом, и с разбегу, распугивая водомерок и мальков, плюхнулся в воду. Купался Глюков долго и с удовольствием. Хорошенько освежившись, в самом радужном настроении выбрался на берег. Однако настроение у художника резко изменилось, когда он вдруг обнаружил, что вся его одежда исчезла. Кто-то просто-напросто украл её, оставив за собой лишь следы на песке. Бессчётное множество горестных мыслей и чувств овладели нашим героем. Полный бессильной злости и отчаянья, он во весь голос стал ругаться последними словами, но поупражнявшись в народном красноречии, наконец затих, осознав, что в данной ситуации необходим холодный расчёт.
Надо заметить, что вместе с одеждой злоумышленники прихватили и этюдник с красками, а вот саму картину не тронули.

Или или

"Я попытался выразить ту мысль, что применение категории "рода" для обозначения того, чем должен быть человек, и особенно в качестве обозначения высшего итога, есть неправильное понимание и чистое язычество, поскольку этот род, человечество, отличается от рода животных не только его общим превосходством как рода, но и той человеческой особенностью, что каждый отдельный индивид в роде (не только выдающиеся индивиды, но каждый индивид) есть нечто большее, чем род. Ведь соотнести себя с Богом - это гораздо более высокая вещь, чем принадлежать роду и через род быть соотнесенным с Богом".
Серен Кьеркегор

1.
Дубровин ехал к любовнице. Они не виделись две недели, и он успел соскучиться. И сейчас глазами он смотрел на дорогу, а в голове вставили соблазнительные картины предстоящих сексуальных утех. Молодая, красивая, страстная и уже очень умелая в науке любви. От одной мысли о ней закипала кровь сильней, чем вода в чайнике.
Дубровин усмехнулся; ему уже пятьдесят пять лет, у него было столько женщин, а он совершенно не утолил голод по ним. Все хочется и хочется, почти как в молодости, словно бы года над ним и не властны. Хотя с другой стороны кое-что все-таки меняется. В молодости он был в сексе груб и примитивен, брал напором, не признавал никаких обходных путей и маневров. Просто элементарно получал наслаждение почти так же, как это делает бык. Однажды он видел, как тот вспарывает буренку, как при этом мычит от огромного удовольствия.
Он был еще тогда подростком, но его буквально всего пронзило мощным зарядом электричества.

Девушка по имени Мария из семьи священника Халдея возвращалась от тёти Софии тропинкой посреди поля между двумя поселениями. У тёти был день рождения, и она пригласила свою любимицу.
Не смотря на первые числа мая было жарко, над головой вились мухи, жужжали жуки и стрекозы. Но она не боялась этой воздушной жизни и с удовольствием подставляла им свои плечи, пусть садятся и отдыхают от порханий. Ей казалось, что она, младшая дочь священника, живёт хорошо и без трудностей, в то время вокруг много людей и всяких птиц, и насекомых борются за каждый миг, за каждый час, за каждый день существования! Вот так думала и беспокоилось за всех.
Она шла по полю весенних трав и напевала старую еврейскую песню о старых башмачках с крылышками, которые волшебница Фатима подарила такой же девушке за усердие и красоту.
Было тихо и легко на душе. После поля начинался её маленький город с небольшим иудейским храмом, который держался на её отце Халдее.
У первого же дома с виноградником, ставшим крышей террасы, сидела цыганка. Она внимательно посмотрела на юную Марию и попросила знаком рукой подойти к ней:
- Ты дочь священника Халдея? – спросила она и, получив согласный кивок Марии, снова пристально посмотрела на неё.
- Тебе знаком плотник Иосиф Обручник?
- Конечно, он наш сосед, и жену его знаю, Амалию. У них двое детей, мальчик и девочка.
- Амалия больна, моя смиренная Мария, - вздохнула цыганка, - и вскоре умрёт.
- Ой, не говорите так! Это жестоко!
- Иосиф придёт к твоему отцу просить выдать тебя за него.
- Да ну что вы, ничего не говорите, Амалия жива и здорова… Я лучше побегу домой.

ОТТЕПЕЛЬ

Предисловие: «Мы живем, под собою не чуя страны...» русского поэта Осипа Мандельштама,

-Света, осторожней, а то все ноги промочишь пока до садика дойдём, – это Сергей дочке говорил, держа её крепко за руку и пытаясь лавировать между растаявшим снегом, засыпавшим все тротуары. Как выглядят настоящие дворники в Питере давно уже забыли, – Света, ноги поднимай.
- Папа вчера холодно было, а сегодня одна вода кругом.
- Детка, ты в Питере живёшь, так что не удивляйся. Тут сегодня мороз, а завтра слякоть. Оттепель так называемая. Привыкай родная.
Что такое на самом деле настоящая оттепель Сергей узнал только тогда, когда стал взрослым. До того он искренне считал, что оттепель – это только природное явление, когда сегодня мороз, а завтра почти что плюс, идёшь по слякоти с промокшими ногами и думаешь: «На хрена эта оттепель нужна.» Он это вспомнил, держа дочурку за руку, и собственное детство как будто наяву вспорхнуло перед глазами одним мазком.
Долго в пионеры не принимали, а так хотелось красную тряпку на горле затянуть. Мечта сбылась совсем, когда не ждал. Какой – то малозначительный праздник у шефов был в военном морском училище имени, Дзержинского, филиал которого в Пушкине находился, и решили шефы в этот день своим подшефным, то есть им школьникам, над которыми как бы шефствовали преподнести праздничный подарок: торжественно в пионеры принять.
Отчёт и учёт в совдепии на первом месте стоял.

СКАЗ ПРО НАУЧНЫЙ ЦЕНТР "ВЕКТОР", И КАК Я РЫЛ ПОГРЕБ В КАНУН 70-ЛЕТИЯ ВЕЛИКОГО ОКТЯБРЯ
(невыдуманная история от молодого специалиста, получившего госраспределение в ныне спасающий Россию от коронавирусной напасти научный центр "Вектор" в обрамлении незабываемых «перестроечных» событий)

Опубликован под названием "Погреб" в литературном журнале "Сибирские огни" №8 август 2016 г. в сокращении http://www.sibogni.ru/content/pogreb Здесь приведен полный, немного дополненный авторский вариант.

— Подскажите мне, пожалуйста, где же зимой хранить картошку?! — Я, сверля взглядом, в упор смотрел на сидевших за длинным столом членов административной комиссии нашего поселкового совета.
В ответ — тишина. И не просто тишина — удрученное, гнетущее безмолвие. Даже поднять глаза на меня никто не осмеливался, настолько я был убедителен в незамысловатой житейской правоте поставленного ребром вопроса. Нечем крыть...

Эта любопытная и знаковая история произошла в августе-сентябре 1987 года, в самый канун юбилейных торжеств. Подумать только: Великому Октябрю — 70 лет! Новейшей истории мира, самому прогрессивному строю, новому передовому бесклассовому обществу, лишенному антагонистических противоречий — уже целых семь победных десятилетий! Тем более на дворе после «застойных лет» торжество новой стратегии партии — политики «обновления социализма, Перестройки, Гласности и Ускорения». Вся советская страна, да что там страна — всё прогрессивное человечество готовилось широко отпраздновать знаменательную дату, славную веху мировой истории! Ура, товарищи!

Неудавшийся сценарий

Глава 1
Орехов смотрел в лицо сидящий напротив женщины и чувствовал, как все сильней его обхватывают шершавые руки скуки. Свидание явно не удалось, и он только теряет время и деньги. С этой особой им явно не найти общего языка даже если они тут просидят целый год. Его опыт говорит ему об этом уже целых полчаса. И лишь деликатность не позволяет встать и уйти.
Ладно, решил Орехов, пройдемся еще по последнему кругу и затем уж точно разлетимся в разные стороны.
- Так значит, вы женаты и у вас двое детей? – желчно прозвучал голос женщины.
- Мальчик и девочка, - уточнил Орехов.
- А жена, значит, стерва?
- Кто это вам сказал, я такого не говорил. Прекрасная женщина.
- Тогда не понимаю, зачем я вам нужна, если у вас все так хорошо.
- Все хорошо, - подтвердил Орехов, - а хочется, чтобы было еще лучше. По-моему, естественное желание.
- Вы издеваетесь надо мной? – возмущенно проговорила женщина.
«Я издеваюсь над ней?» - мысленно задал себе тот же вопрос Орехов.
- Даже в мыслях нет. Я говорю то, что есть.
- Но тогда это возмутительно. Вы меня принимаете за проститутку.
«Что за тупое создание, как я это сразу не почувствовал еще при переписке на сайте», - подумал он. - Наоборот, показалась умной и понимающей».
- Ни за какую проститутку я вас не принимаю. Проституток в кафе не водят. С ними ведут себя иначе.
- Что же вы хотите от меня, женатый мужчина?
- У женатых мужчин бывают любовницы. Вещь весьма распространенная в этом мире. С тех пор, как возник брак, так в тот же день появились любовники и любовницы. Вы об этом ничего не знали?
- Не думайте, что я полная дура.

У креста

Воины, сторожившие у распятых, стали спускаться с холма по той тропе, которая вела к городу. Дождь уже прошёл, но это ничего не изменило: глина под ногами была скользкой, и люди в форме римских легионеров шли осторожно, поддерживая друг друга и опираясь на копья. Самый последний из этой группы Ромео из Рима оглянулся и увидел, фигурки женщин и бесноватого то ли монаха, то ли такого же разбойника, что уже был повис на кресте, поспешили наверх. Он что-то сказал старшему наряда, но тот махнул рукой, мол ему до этого нет никакого дела и позвал Ромео поспешить. Он был уверен в том, что без разрешения Понтия Пилата никто ничто не может сделать с телами казнённых.
Мария тяжело дыша поднялась к кресту с сыном. Её Иисус устал висеть на гвоздях, она это видела и понимала, что и Отец Его это понимал и что не имело уже никакого значения. Её сын уже на пути в новый мир, в который Иисус ушёл тихо и покорно. Как Ему было больно и за себя, и за людей она понимала всем сердцем матери и сейчас вглядываясь в измученное страданиями лицо и думала, ради чего Он пошёл на этот очень необычный для каждого человека шаг. Ведь люди перед лицом смерти готовы пойти на любой поступок ради жизни, готовы сказать то, что им скажут те, кто считает себя вершителем судьбы.
Она подняла лицо к небу и неожиданно для себя спросила Того, кто однажды к ней спустился и объявил о её судьбе, о том, что она родит человека-бога:
- Ты не говорил о страшной его судьбе. Я растила, лелеяла Его, радовалась Его смеху, Его первым шагам и Его первым словам!

Интересно? Продолжаем
наш пустынный разговор.
Чтобы всех понять в сем рае,
есть у нас один прибор.

Он способен в человечью
речь существ перевести
из любого их наречья
в разговорах по пути…

***

− Егомашдед! Мы не понимаем, − разом выпалили внучата.

− Чего? Попрошу поконкретней, − я удивлённо почесал подбородок.

− Ты у нас волшебник, и поэтому по-звериному говоришь. Но ведь и мы слышим слова ящерки и всё понимаем! Это как?

Я улыбнулся и ткнул пальцем на маленькие приборчики, появившиеся на ручках моих потомков:

− Уважаемые дети! Эти устройства способны не только показывать время и направление на Север, как обыкновенный компас, они ещё и универсальные переводчики с любого звериного на человеческий и наоборот. Но в них не встроен громоздкий динамик, поэтому они транслируют услышанную речь прямо в ваши головки. Понятно?

Дети закивали и синхронно поднесли приборчики к своим ушам.

***

Видит Шила, жук навстречу:

шарик, ножки и рожок.

К незнакомцу с хитрой речью:

- Как зовут тебя, дружок?

- Скарабей в песках особый,

он священный, не простой.

Познакомиться? Попробуй.

Может, сдружимся с тобой.

***

zhuk

− А сейчас я поведаю удивительную историю о том, как познакомилась с обитателем этой пустыни − жуком-скарабеем. Надеюсь, она вам понравится, − услышали внучата уже знакомый голос ящерки Шилы:

− Итак. Иду я однажды по сыпучему песку, а навстречу мне что-то непонятное, шестиконечное, катит шарик, извините, из навоза. Причём ноша эта по размеру больше самого насекомого!

Как я нарушал государственную границу, или «наши люди» всюду

Опубликован в февральском номере (№2) литературного журнала "Сибирские огни" за 2017 год http://xn--90aefkbacm4aisie.xn--p1ai/content/kak-eto-bylo

1

Эта забавная история произошла со мной, студентом Казанского университета, на каникулах в августе 1981 года. Захотелось новых впечатлений и я ещё зимой взял в профкоме университета путёвку в Туркмению на двадцать дней: по десять дней на Фирюзу и столицу Ашхабад.
Сначала мы остановились на турбазе в посёлке Фирюза – ухоженном курортном местечке в живописном ущелье Копетдага, которое находилось километрах в пятидесяти от Ашхабада. Название «Фирюза» произошло от туркменского слова «певризе», что в переводе означает «бирюза». Драгоценный камень. Турбаза действительно казалась драгоценным вкраплением в мрачноватых, серых нагромождениях скал, почти лишённых растительности. Копетдаг, как считают геологи, молодое горное образование, порода скал сильно крошилась.
В нашей группе собрались представители разных городов. Нас, казанцев, оказалось шестеро: я, Ринат Ахунзянов, перешедший на 5 курс физфака КГУ, две молодые сотрудницы физфака, подруги Лариса и Лузия да супружеская пара Неля и Салих. Мы сдружились, проводя время в вылазках на природу, в играх в настольный теннис и прочих развлечениях, как обычно бывает на отдыхе. Чуть позже к нашей компании прибился азербайджанец Алик (на самом деле его звали Шахид) – воздыхатель Лузии.
Ринат добирался до Ашхабада самостоятельно, через Баку: захотелось, говорит, посмотреть попутно столицу советского Азербайджана, которая ему очень понравилась. Запомним это обстоятельство.

Евгений Добрушин

Йозеф

(сценарий короткометражного фильма-драмы)

Провинциальный американский городок. Одноэтажные дома, похожие друг на друга. Весна. Цветут сады. Яркий солнечный день. По пустынной дороге через городок едет старенький «форд». Номера машины забрызганы грязью. Автомобиль останавливается возле одного из коттеджей. Водитель машины – мужчина лет 40, одетый в рваные джинсы и куртку. На голове его - ковбойская шляпа. Типичный американец. На левой щеке у него большое родимое пятно, которое сильно его портит. Он сидит в машине и слушает американскую популярную музыку 80-ых годов. Играет радиоприемник. «Форд» выпуска начала шестидесятых. События происходят, явно, в 80-ые годы. Сверяется с картой, лежащей на соседнем сиденье.

- Здесь! – говорит он сам себе.

Достает из «бардачка» автомобиля кольт, вставляет в барабан патроны и идет к дому. Стучит в дверь. На двери написано по-английски: «Семья Коэн». Ему открывает пожилая женщина.

Мужчина выхватывает пистолет, хватает женщину за ворот ее кофточки, приставляет «кольт» к ее голове и тихо ей говорит:

- Слушай сюда, старая жидовка! Сейчас ты пойдешь и достанешь из своего гребанного сейфа свои брюлики и сраные баксы. И отдашь их мне! Или я тебе прострелю твою тупую жидовскую башку! И тихо, сволочь! Не вздумай кричать!

Старая женщина меняется в лице. Сначала ее лицо изображает дикий страх, но потом ее глаза озаряются радостью, из них текут слезы. Она проводит рукой по левой щеке мужчины и гладит его родимое пятно.

- Йозеф! – шепчет она. – Ты нашелся! Я знала, что ты жив! Какое счастье! Сынок! Мы с папой ждали этого сорок лет!

Рассказ опубликован в февральском номере (№2) литературного журнала "Сибирские огни" за 2017 год http://xn--90aefkbacm4aisie.xn--p1ai/content/kak-eto-bylo

Минула уже почти четверть века с того дня, когда мы вдвоем с товарищем Женей Коноваловым нырнули в мутные волны рынка. Оба на тот момент еще числились научными сотрудниками НПО «Вектор», но, скорее, номинальными, у обоих по двое детей. А на дворе расцвет эпохи незабываемых «лихих девяностых» – галопирующая инфляция, обесценивание вкладов, всероссийский «лохотрон» под названием ваучеризация, безверие, локальные войны, разгул преступности и прочие «прелести» времени бессовестного разграбления, «прихватизации» некогда общенародного достояния, поры первоначального накопления капиталов при практически полном самоустранении государства из всех сфер экономики под сладкую болтовню о свободном рынке и демократических ценностях.
Большинство наших коллег по «Вектору» уже слиняли за рубеж или собирались это сделать. А мы с Женей перебивались тогда книжной торговлей: мерзли на Чкаловской ярмарке, развозили книжки по области, открыли несколько небольших розничных точек, учредив товарищество с ограниченной ответственностью (ТОО) «Буян».
Мысли о поиске новых рынков сбыта сидели у нас в головах вечной занозой. Однажды услышал по радио рекламу: «Купеческий караван» отправляется в плавание!..» и контактные телефоны. Приехал, позвонил. Один новосибирский предприниматель Владимир Мегрэ (псевдоним), зафрахтовал круизный теплоход «Патрис Лумумба». Желающие могли сдать ему товар на реализацию – «караван» спускался вниз по Оби с торговой миссией.

Николай Фёдорович Николай Фёдорович поднялся поутру, облачился в привычный спортивный костюм, накинул ещё крепкую армейскую куртку, спустился на первый этаж, вышел из подъезда своего малоэтажного уютного дома, постоял в некотором раздумье, взглянул на небо и повернулся вправо. Так и пошёл решительно, что-то бурча себе под нос.
Так он делал и раньше, его находили и возвращали, но сегодня он решил обязательно найти путь к своей мечте.
Он шёл удивительно упрямо, не сворачивая, спускаясь в канавы, не обходя горки или холмики, насыпанные людьми для своих нужд или, наоборот, ещё не убравшие после каких-тол дел.
К электрическим столбам он подходил вплотную и притираясь к ним, обходил, не теряя ни миллиметр пути. Так и шёл по лужам, по выброшенному мусору, экономя путь до предела.
На него лаяли собаки, некоторые пытались ухватить за ноги, но он так резко отбивал их взятой по пути палкой, что те отступали. Как и люди. Но двуногие были поумнее, издали взбрасывали руку козырьком, бросали её и отворачивались. Дома хватились его сразу, но не думали, что зловредный старик мог уйти сразу быстро и далеко.
Николай Фёдорович подошёл к реке. Её не перейти вброд, уже стоял октябрь. Он подумал найти сначала лодку, затем – мост. Он присел на сваленное дерево у берега. Противоположный ему не понравился, чем? Сам не мог понять. Наверное, своей обрывистым видом и обилием камыша.
Николай Фёдорович прошептал:
- Полина, где ты, ну что прячешься? Покажись!
Но его умершая жена, которую он увидел во сне, как и в прошлые разы, когда уходил искать её, сейчас не появлялась перед его глазами.

Неродная родня

Лето 1988 год. Южно-Российск. Городская прокуратура следственный отдел

− Зайди, − буркнула трубка голосом начальника Хафтина Никиты Сергеевича.
− Какое дело? У меня отпуск через три дня, билеты куплены, только что и осталось, что все бумаги оформить, да купальник новый у этих новоявленных кооперативщиков[1] приобрести, будь они трижды неладны, спекулянты легализованные, − подумала − Марго, она же старший советник юстиции Маргарита Сергеевна Крулевская.
Десять минут спустя. Кабинет Хавтина.
− Знаю, КЗОТ[2] у нас в стране ещё, слава Богу, никто не отменял, и заявление твоё самолично подписывал. Но дело превыше всего, тем более, что оно, в общем-то, пустяковое. Поехать, арестовать, доставить. И главное, оформить по всем правилам. Как ты умеешь.
− Никита Сергеевич расхаживал по кабинету, теребя выбритый до синевы, подбородок, − сама понимаешь, другому поручить не могу. Обязательно напортачат. У этих новоявленных коммерсов адвокаты - просто звери. За деньги порвут любого нашего, что твой Шарик тряпку. Да и власти почти всегда на их стороне. Новое мышление, понимаешь.
− Не понимаю, − перебила начальника Крулевская, что с меня требуется? Кого арестовать, кого доставить?
− Ах да. Занесло, понимашь, меня не в те дебри, − Хавтин протянул Маргарите тоненькую папочку, − здесь донесение одного нашего негласного помощника, − сегодня вечером, в кооперативном ресторане «Плакучая ива» состоится передача большой суммы для дальнейшей нелегальной конвертации в СКВ[3] и вывоза за рубеж. Налицо, как говорится, целый букет статей Уголовного кодекса РСФСР.

Рассказ опубликован в февральском номере (№2) литературного журнала "Сибирские огни" за 2017 год http://xn--90aefkbacm4aisie.xn--p1ai/content/kak-eto-bylo

ПЕРВАЯ ЧАСТЬ

Первая часть «рапсодии» прозвучала в 1984 году – времена, не предвещавшие ничего трагического. То был предпоследний год безмятежной эпохи «развитого социализма», когда советская Латвия еще служила одним из маяков для многочисленных республик СССР.
Я тогда учился на биофаке Казанского университета и в начале четвёртого курса приступил к выполнению дипломной работы, сутью которой являлось получение и изучение антивирусных свойств одного химического соединения. Синтезировать его и химически охарактеризовать предстояло на кафедре микробиологии нашего универа, а испытать противовирусное действие – в Риге, в одной из лабораторий Института микробиологии имени Августа Кирхенштейна академии наук Латвийской ССР. Помимо чисто научного интереса, мне очень хотелось побывать почти за границей – в Латвии, в неведомой Риге.
Прибалтика в Советском Союзе пользовалась большим уважением – какой-никакой, а всё-таки Запад. Такой далёкий, неведомый и манящий… Скрывать не стану: прибалты – эстонцы, латыши и литовцы – смотрели на нас высокомерно. Мы подсознательно мирились с этим, был такой момент, и отрицать это бессмысленно. Даже акцент придавал прибалтам некоторый шарм. Но и основания для этого у них, в то время, имелись. Годы большого террора коснулись их по минимуму, коллективизация была не такой свирепой, как у нас, да и с «величественной» сталинианой познакомились они лишь в её конце. Добавить к этому самый высокий уровень жизни в СССР, наличие мощной промышленности.

Эдуард Верченый умирал.
В реанимационной палате ему не нашлось места - его кровать стояла в коридоре. Точнее, в каком-то закутке, в который и врачи, и медсестры обычно забывают заглянуть. И от этого было очень одиноко. Жена ушла четыре часа назад, потому что дежурный врач похлопал ее по плечу и очень доверительно сказал, что кризис миновал, больной заснул и теперь до утра можно не беспокоиться. А он знал, что пришло время умирать. Знал тем знанием, которым когда-то определил, что будет жить. Знал знанием умирающего живого существа.
… Боевики атаковали группу журналистов совершенно внезапно. Те тряслись в УАЗике, когда головной БТР подорвался на мине. А ведь майор, отвечавший за выезд, клятвенно уверял, что дорога чиста, по ней недавно маршем прошел батальон.
Света Караева из НТВ и ее оператор Максим Желтков, сидевшие рядом с Эдуардом, сразу же после выстрелов, замолкли. Водитель нажал на газ, машину бросило, и человек мертвым упал на баранку. Капитан Капустин, сидевший рядом с водителем, что-то крикнул Эдуарду, или всем, кто сидел сзади, считая, что они живы, выпрыгнул на ходу.
УАЗик несильно врезался в столб электропередачи, мотор заглох.
Все произошло так быстро, что Верченый успел пригнуть голову и выставить плечи вперед, на которые пришелся удар. Но сознание на несколько минут потерял. Очнулся уже на дороге, когда кто-то сильно пнул тяжелым ботинком под ребро.
- Этот оклемался, - услышал он русскую речь.
Он увидел ухмыляющегося боевика с русыми волосам, затянутыми банданой защитного материала.
Чуть поодаль другой боевик, араб свирепого вида, что-то кричал по-своему на капитана. У того все лицо было залито кровью.

СКАЗ ПРО РАЗВИТОЙ СОЦИАЛИЗМ
(воспоминания о незабываемом периоде истории нашей страны)

Опубликован в мартовском номере литературного журнала "Нева" (№3) за 2017 год http://www.nevajournal.ru/Neva201703_20170207.pdf

Светлой памяти дорогого Леонида Ильича посвящаю...

Самое интересное, что дается человеку — это жизнь. Единственная и неповторимая. Не бывает неинтересных жизней, нужно лишь уметь интересно про них рассказать. «Времена не выбирают, в них живут и умирают…» Поэтому описать свою жизнь – значит описать своё время.
Пишу как представитель поколения, чья юность и молодость пришлась на 70-80-е годы минувшего века. Этот «Сказ» – своего рода попурри из ранее написанного мною, связанное общей фабулой повествования о временах «развито́го социализма» – кульминации существования уникальной страны под названием Советский Союз, эпохи грандиозной фантастической исторической абстракции – «строительства коммунизма под руководством КПСС». Неповторимые времена, отпечатавшиеся в моей памяти стойким ощущением целостности и противоречивости одновременно. Чувствую горячее желание не просто изложить факты, но и немного порассуждать.
Реалии той поры я попытался отразить на фоне колоритных декораций своей малой Родины — славных города Казани и Татарстана. Горбачевскую Перестройку встречал уже в Сибири. Я не старался ни очернить, ни приукрасить — вот так всё и было.

* * *

Казань-Казань… Казань семидесятых-восьмидесятых. Разлитая в воздухе патриархальная провинциальность, приправленная лёгким восточным колоритом.

- Ой!
Мы развернулись на это "Ой!". Ася уже рассматривала свою ногу. В правой руке у нее был чайник с кипятком. Левой она держалась за открытую дверь летней кухни.
Мы сидели в метрах четырех от нее у стены дома за большим летним столом. Вера Краснова, самая глазастая в нашем классе (с последней парты она узревала, какую оценку учитель выводил в журнале), закричала:
- Да ей же ногу проткнуло твоим гвоздем, Мишка!
Я подскочил к Асе в два прыжка и нагнулся. Гвоздь солидно продырявил носок тапочка, но крови на ржавом остряке не было.
Потом уж, когда Ася освободила ногу от неожиданного капкана в виде перевернутой доски, выяснилось, что гвоздь прошел между большим и вторым пальцами. Но одноклассница напустилась на меня:
- Чего ты разбросал деревяшки с гвоздями по двору? А если бы проткнуло? До ближайшей больницы не доберешься из твоих степей!
- Ладно тебе, не кричи - не жена, - сказал я. - Вон Ленка сидит и молчит.
Ленка смотрела на закат.
- Вот и повезло, что не жена, - не остыла еще Ася, - ни пылинки не было бы на дворе. Эх, как был безалаберным, так и остался.
Все засмеялись, так говорила наша классная.
40 лет прошло после выпускного. И вот, под старость, решили у меня собраться. Да приехало мало, восемь человек. Все пенсионеры.
- Что удивительно, - сказала Вера, - ведь если бы ногу проткнуло, вряд ли мы услышали от Аси ее "Ой!". Она бы молча выдернула ногу, залила водкой, да где-нибудь в уголочке платочком перевязала. Правда, Ась?
- Не заплакала бы, - отозвалась Ася. Она сбросила тапочки и пошла к нам босиком, статная и красивая, словно кинозвезда, которую не тронуло время.

П Ы Л Ь Н А З Е Р К А Л Е

"Земную жизнь, пройдя до половины, я очутился в сумрачном
лесу."
Данте

I
Лето выдалось необычно дождливым, каждый день начинался и кончался ливнем, солнце лишь изредка выглядывало из-за туч и тут же снова скрывалось за мрачными облаками.
Когда Дмитрий достал из почтового ящика красивый конверт и извлек из него необычайно учтивое письмо, в котором Церковь Всеобщего Единения приглашало его отправиться на религиозный семинар в Крым, то первое желание, что у него возникло, - это выбросить приглашение в мусоропровод. Ехать туда он не собирался, хотя бы по одной причине - ему просто нечего там делать. И все же откуда им известен его адрес? И тут же вспомнил, что собственной рукой вписал его в блокнот Питеру.
" А все-таки они умело работают - эти ловцы человеческих душ, - подумал он. - Ведь у него с ними не было никаких серьезных контактов, случайно оказался на их мероприятии и тиснул об этом малюсенькую заметку. И вот они его уже записали в свой актив, приглашают на семинар. Ну, черт с ними".
Однако вечером с дачи неожиданно приехали жена с дочерью, и он переменил решение. К удивлению Дмитрия, Валентина не только одобрила его намерение принять приглашение, но даже вполне искренне обрадовалась тому, что в такие нелегкие времена ему выдалась возможность "бесплатно прокатиться к морю".
Через несколько дней они отправились на вокзал. Они стояли на платформе, жена давала ему последние указания, он же, наблюдая за вокзальной толчеей, почти не слушал ее. Мимо него шли люди, которые словно бурлаки тащили за собой гигантские баулы и чемоданы.

А в заплатанном салопе сходит наземь небосвод...

Школьная история. Размещен в проекте "Народная книга" (раздел "Я вырос на уроках литературы ...) http://nk.ast.ru/lessons/story/2667/

Эта забавная история случилась с моей дочерью Люсей, когда она училась в 10 классе. Проходили советскую классику — поэзию Бориса Пастернака.
Литературу вела дама неопределенного возраста и пресно-серой наружности. В ее облике выделялась одна выразительная деталь — огромные роговые очки, напоминавшие корабельные иллюминаторы, за которые получила кличку «Водолаз». Она обожала русскую классику XIX и начала ХХ века, мысленно представляя себя в образах тургеневской Лизы и Незнакомки Блока одновременно. Но и соцреализм оказал своё влияние: преобладал авторитарный стиль преподавания, жесткое навязывание собственного мнения. Она могла с легкостью взорваться по пустяку, зайтись в истерическом визге, за что класс ее дружно не любил и побаивался.
Но самым опасным было потревожить Водолаза во время «медитации», когда она, медленно проплывая вдоль рядов парт, декламировала наизусть стихи. Манерой чтения Водолаз напоминала Ахмадуллину — как и та растягивала слова и чуточку подвывала. Стихов она знала много, поэтому «медитации» случались частенько. Класс любил их: можно было малость расслабиться, а поскольку Водолаз подолгу находилась к ученикам спиной, состроить кому-то рожицу, послать записочку или попросту положить голову на руки, прикрыв глаза. Главное — не спугнуть музу поэтического просветления Водолаза. И если подобное изредка случалось, ее реакция была молниеносной и истерической. Недаром говорят: «не буди лиха, пока оно тихо».

Опубликован в небольшом сокращении в августовском номере (№8) литературного журнала «Сибирские огни» http://xn--90aefkbacm4aisie.xn--p1ai/content/kniga-kak-put- Это сокращенный вариант второй части моих «Сказов про бизнес» (рассказы сибирского предпринимателя).

Предисловие

Может быть, кто-то скажет, что в 54 года садиться за мемуары — рановато. Но окиньте взглядом прошедшие три десятилетия — сколько за них сменилось исторических эпох? Четверть века назад бизнес, как социальное явление, был внове, свободных ниш хватало, лидеры еще не обозначились, а небольшие обороты позволяли довольно легко перескакивать из «темы» в «тему». Характерный типаж предпринимателя девяностых сейчас уже в диковинку. Тогда в стране стартовал процесс массовой «селекции» в предпринимательской среде, ведь подались в бизнес миллионы.
Большую часть жизни я был уверен, что «занимаются бизнесом» только в «нехороших» капиталистических странах. Как и все советские люди, я не сомневался: жизнь, распланированная на многие годы вперед – это великое социальное благо, главное достижение социализма. Школа – ВУЗ – НИИ – научная карьера – тема – диссертация – степень… Однако их величествам Истории и Судьбе было угодно столкнуть меня в мутное море рыночной стихии, да еще на изломе эпох, в начале знаменитых «лихих девяностых». Признаюсь, даже начав предпринимать, сам долго не мог честно ответить себе: бизнес это «плохо» или «хорошо»?
На момент прихода в нашу страну эпохи Рынка, я еще полноценно трудился в науке, связывая с ней, родимой, свое будущее. Рынком грезили, его идеализировали, считая панацеей от всех бед в экономике.

СОЛНЦЕ ВОСХОДИТ НАД РЕЧКОЙ ХУАНХЭ...
(к столетию Октябрьской революции)

Начало «экваторного» третьего курса, пришедшееся на осень 1981 года, запомнилось появлением на биофаке Казанского университета первых иностранных студентов. Трое из ГДР – Нильс Дебус и две девчонки Аннет и Бетина, двое из КНДР – Чонг Киль Ун и Ли Кым Хэк.
Факультетский комитет комсомола поручил мне проинтервьюировать их для стенгазеты «Бигль». Сперва я направился к немкам, однако их в комнате общежития не оказалось. Зашел к Нильсу. Он, угостив чаем, заверил, что я могу не беспокоиться, и завтра ровно в 12-00 нужный материал будет в комитете комсомола. Мы немножко поболтали о том, о сём, и я, уходя, спросил его:
– Ну, как тебе вообще здесь?
Нильс немного сморщил лоб и, кашлянув, дипломатично ответил:
– Думаю, я ещё привыкну, освоюсь.
Забегая вперед, скажу: он, со временем, не только полностью освоился, но и почти натурализовался, увлекшись самодеятельной авторской песней, спортивным туризмом и побывав, благодаря этому, во многих местах нашей страны. Нильс научился не зацикливаться на внешней окружающей картинке, философски отсекая негатив, нередко выплывающий в различных ситуациях. Научился ставить духовное выше материального, читать между строк, видеть «за кадром» и отрешаться от официальной трескотни. Сумел прочувствовать и оценить глубину души и искренность наших людей. Добавить к этому радость юношеских взаимоотношений, дух студенческого братства, особенно зримо проявляемого в общежитиях. Всегда нравилось, когда Дебус при встрече широко улыбался, приветствовал «ловлей краба» и своим фирменным «Питег, здогово!

Редактор городской газеты Наум Израилевич Розенберг оставил меня после утреннего совещания, он попросил меня присесть к длинному столу заседаний. Это ничего доброго не предвещало, после первых же слов о моей прекрасной работе, стало ясно, что меня ждёт нечто необычное. Так оно и есть:
- Любезная Маргарита Львовна, как вы себя чувствуете?
- Не жалуюсь…
- Это прекрасно, ведь вам предстоит взять материал из лечебного учреждения.
- Уже были такие поручения…
- Нет-нет, это особое заведение… психбольница на Московской.
В ординаторской меня встретил главврач Илья Трофимович, фамилию я не расслышала. Словно в тему он спросил меня:
- Голубушка, а как вашего главного фамилия?
- Наум Израилевич Розенберг.
- Нет, не наш пациент. Странно, к чему такая тема? Скучаете… Хорошо, не буду знакомить вас с буйными и агрессивными и по духу, и по поведению. Пойдемте в корпус мыслителей…
- И такой бывает?
- Милочка, это жизнь. Вы замужем?
- Нет, но какой-то странный вопрос.
- Второй член в супружеской паре, как правило, источник беспокойства, достойный лечения у нас…
Я промолчала, приняв эту истину, как руководство к выбору мужа в будущем.
Мы прошли соединительный между зданиями крытый проход и вошли в светлые палаты, выходящие окнами на восточную сторону здания. Было утро, которое я отдала своей работе.
- А и вторая палата. Здесь у нас Арсений Давыдович Круглов. Интересный тип. Посидеть с ним со склянкой медицинского спирта – одно удовольствие(!), – и к больному в сером халате, - здравствуйте, Арсеньюшка! Не скучаете?
Больной, изучавший щели между плитами в полу, вскинул голову:

А у ящерицы Шилы
был тушканчик – друг Амари.
По соседству дружно жили
два дружка в песках Сахари.

Но мешала дружбе этой
ядовитая Табала.
Ей бы Шилу по диете…
Вот и сказочки начало.

***

Сегодня ящерица-круглоголовка по имени Шила покинула свою норку в непривычное время! И виной тому был надоедливый шум. Порадовало то, что источник находился не рядом с её жилищем, но всё равно далёкие голоса спать мешали!

− Необычные какие-то, большущие, двуногие. Ни на кого не охотятся, ни за кем не гонятся. Слоняются по пустыне без дела. Сверкают чем-то непонятным, щёлкающим, − пронеслось в её голове, − подойти поближе, познакомиться? Однако боязно. Вдруг они такими как я, питаются?

− Да не бойся ты, − пискнуло над её ухом, − они не звери, не хищники, они люди. Эти, как их, всё забываю, ту-ту-туристы. А то, чем они сейчас щёлкают, называется фо-фо-фотоаппаратами. Помнишь, мы с тобой в песке журнал нашли? Красивый, цветной. Там ещё буквы были огромные − «Вокруг света». Так вот, они в него, то есть, в ре-ре-дакцию эти самые снимки и посылают! − на одном дыхании выпалил сосед, тушканчик по имени Амари, и почесал лапками ушки, чтобы удалить из них песчинки.

− Разве тебе не страшно, они же вон какие огромные! – Шила в испуге завертела зрачками глаз.

− Не-а. Ничуть. Они почему-то назначили себя царями природы. И питаются не нами. А чем, - я не знаю. Но из их рюкзаков всегда пахнет очень ап-ап-аппетит-но. Я там неподалёку прыгал, принюхивался. Кстати, смотри, как они по сторонам зыркают. Кого-то ищут, − при этих словах Амари сделал несколько прыжков в взад-вперёд, но минуту спустя вернулся к своей соседке.

Письмо пришло, когда Светлана была на работе, вроде как ни сном ни духом, а сердце кольнуло, да и паука увидела, точно к известию, подумала она, предчувствие и на этот раз не обмануло её. Войдя в парадную, сразу бросилась к почтовому ящику, а там одни газеты, выдохнула с облегчением и тут же заметила уголок конверта, сжала зубы и взяла конверт в руки. Письмо было от Галины - соседки отца, которая по просьбе Светланы да и по доброте душевной присматривала за ним, помогала по хозяйству. После смерти матери, оставшись в одиночестве, отец не пожелал продать дом, чтобы уехать жить к кому-нибудь из детей. Никакие уговоры не могли переубедить его. Он упрямо, ничего не объясняя, стоял на своём неизвестно когда и почему принятом решении.
У него было четверо детей: три дочери и сын. Все уже в таком возрасте, когда начинают подводить итоги прожитого. Но Галина постоянно писала только ей, потому что Светлана была самая старшая среди них и уже как пять лет находилась на пенсии, продолжая работать, при нашей власти не будешь работать - подохнешь, если ты вовремя не сумел прогнуться, а когда тебе под шестьдесят, мало кто без таблеток обходится, работа становится жизненной необходимостью и все, кто может шевелиться, понимают: "отдыхать" придётся, скорей всего, на том свете. Да и дети-внуки, куда от них денешься, так устроена жизнь простых людей: пока в ящик не заколотят - надо кувыркаться. Светлана осознавала это достаточно чётко, внучат своих, которых у неё было трое, она любила, стараясь никого из них не выделять, вкладывая в своё отношение к ним весь опыт прожитых лет,

«Эй, вратарь, готовься к бою!»

Эта история случилась в далёкие 70-е годы, в пору моего насыщенного разноцветного казанского детства.
Четвертый учебный год начался для меня с неприятной неожиданности: лучший друг одноклассник Валерка Денисов перешел в другой класс — из «А» в «В». Дело в том, что классным руководителем 4«В» назначили Зою Ивановну, у которой когда-то училась мать Валерки. Без него своей жизни в «А»-классе я уже не представлял, а потому тоже попросился в новый класс. Бывшие одноклассники, встречаясь со мной в коридорах школы, года два укоряли: «Предатель, предатель...»
Однако в новом классе мне была уготована непростая жизнь. Валерке было попроще, ибо его мать работала учителем в нашей школе. Большинство учеников 4«В» были знакомы между собой с самого раннего детства: их переселили из каких-то бараков с Суконной Слободы. Многие байки о прошлом так и начинались: «Когда мы жили в Старых бараках...» «Мазу» в классе держали двое: Шамиль Хайбуллин, по кличке «Шампунь», и Толя Коровин, по кличке «Куцый». Между собой «авторитеты» класса были не очень, у каждого имелись свои «приближенные». Куцый, вдобавок, был на год старше остальных учеников.
Решающее значение для веса в коллективе имело наличие старших братьев или просто «наставников». Так и говорили: «Он ходит с таким-то». «Такой-то», разумеется, должен был принадлежать к числу «блатных», как они себя называли. Хулиганьё обитало повсюду, их дух, своеобразная субкультура, казалось, были разлиты в воздухе той, прежней Казани. «Нормальный» пацан стремился выглядеть приблатненным, культивировал в себе бойцовские качества — бесстрашие, агрессивность и умение драться.

«Из комнаты выходит Васенька. Он в телогрейке, за его плечами рюкзак.
ВАСЕНЬКА. Большое оживление в семейной жизни… Ну что ж, продолжайте, я желаю вам всего хорошего.
САРАФАНОВ. Сынок-сынок, неподходящий момент для выяснения наших семейных...
ВАСЕНЬКА. Нет, папа! На этот раз ты меня не остановишь.
БУСЫГИН. Послушай, старина, бросай мешок, не надо так спешить.
ВАСЕНЬКА(Сарафанову) Зачем ты ходил к ней ночью? Кто тебя просил?
САРАФАНОВ. Сынок, я хотел тебе добра, я делал это всё для тебя.
ВАСЕНЬКА. Лучше бы ты обо мне не заботился! Прощайте!
САРАФАНОВ. Я прошу прощения, я на колени встану перед тобой, но я запрещаю тебе уходить.
БУСЫГИН (Васеньке). Послушай, старина, а как же наш уговор?
ВАСЕНЬКА. Пусти! Вы все мне осточертели! (Сарафанову) Видеть тебя не могу! (Бусыгину) И тебя тоже!
САРАФАНОВ. Что ты сказал? Так о родном брате?(Указывает на дверь) Убирайся! Сию минуту! Силой тебя оставлять не будем! Убирайся!..»
Александр Вампилов. «Старший сын»

Мы были добрыми соседями много лет еще с общежитских времен. Занимали по комнатке в угловом «аппендиксе» у туалета. Трудились также на одном предприятии: мы с супругой — на производстве, мать-одиночка Валя — в техническом бюро. Наши дочери были ровесницами.
И как же мы обрадовались новому соседству, получив квартиры в одном углу лестничной клетки панельной девятиэтажки, дверь в дверь. Всегда учтиво раскланивались, христосовались на пасху, менялись куличами, поздравляли друг друга с новым годом. Присматривали в их отсутствие за кошкой, а Валя, помнится, печатала мне реферат.

ПРОСТИТУТКА

ПРЕДИСЛОВИЕ: «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам».

Виктор с женой давно уже развёлся ещё в прошлом веке. Сам не помнил, как это произошло. Жили, не тужили – бац! Кошка чёрная между ними пробежала в погонах капитана третьего ранга. Кто мог знать в какое время бассейн водою заполнять, чтоб в голый кафель головою не нырять.
Хорошо, что время подошло как - то незаметно пенсия подвалила – средняя. Большие пенсии у нас только депутаты получают. Но так как он был военным – подводником. Это вам не хухры – мухры. Кто помнит Курск и остальные «приключения», в подводном мире, тот понимает, там деньги просто так не платят – опасная работа.
То его пенсия по отношению ко многим гражданским пенсионерам была более чем приличная, ему вроде и обижаться было не с руки, на существование хватало, и даже можно было иногда расслабиться.
Забот, не каких дети взрослые жили самостоятельно, что сын, что дочка. У каждого своя семья, один кот Федька был у него на иждивении, но он его не напрягал, а даже наоборот помогал ему скрашивать одиночество.
Так всё и шло по накатанной дорожке, проснулся, позавтракал, по интернету пошарил, сам с собою поругался, поплевался смотришь и обед. Федьку покормил, сам поел и снова в интернет. Хорошую штуковину американцы изобрели, скучать не даёт.
Всё бы ничего, но моль его так расстроила своим очередным выдвижением – боится плешивый в яме, оказаться, которую сам же вырыл своей непревзойдённой глупостью. Власть сладкий пирожок страшно потерять – доказывать не надо, поменьше нужно воровать.

СОП
(или как я однажды работал лесником)

Эта история произошла в январе 1984 года. Я, дипломник Казанского университета и заядлый турист, столкнулся с проблемой: не с кем сходить в лыжный поход в свои последние студенческие зимние каникулы. Большинство знакомых туристов либо уже окончили ВУЗы, либо, как и я, стали дипломниками. Безусловно, выполнение дипломного проекта – безоговорочный приоритет, и некоторым было явно не до каникул. Но у меня, к счастью, возможность куда-нибудь вырваться появилась: я шёл с опережением графика выполнения дипломной работы. Однако один за другим «обломились» все варианты походов.
И тут в голову пришла идея, как совместить приятное с полезным – слиться с природой и поработать на общее благо в нашей университетской дружине «Служба охрана природы», сокращенно «СОП».

Казанский университет первым в Советском Союзе открыл на биолого-почвенном факультете специализированную кафедру «Охрана природы». На момент моего поступления (правда, на другую кафедру) она продолжала оставаться единственной и уникальной во всей стране – молодые энтузиасты дела защиты природы, желавшие посвятить этому свою жизнь, ехали поступать отовсюду.
Создателем и первым заведующим кафедры «Охрана природы» был профессор, доктор наук Попов Виктор Алексеевич – настоящий подвижник и пламенный защитник природы. Много пришлось потрудиться, прежде чем возникла кафедра его мечты. И мне приятно осознавать, что первые в стране выпускники со специальностью «охрана природы» вышли из стен моей Альма-матер.

1980 год. Ташкент. Министерство хлебопродуктов УзССР.
mashuk1
- Значит, домой, в отпуск, собрался. В море купаться будешь, винцо холодненькое потягивать, - начальник крутил в руках моё заявление об очередном трудовом отпуске. - А нам сирым, здесь сидеть, местное пойло хлебать и по пустыням, аки люди Моисеевы, скитаться.
Я, молча, слушал его монолог и гадал, подпишет заявление или нет. Если нет, то пойду в отпуск зимой. В море конечно не покупаешься, но с вином знаменитого завода Абрау- Дюрсо будет полегче. Сейчас в разгар лета, его даже на Кубани днём с огнём не сыщешь. Желающих испить драгоценный напиток много больше, чем мощностей его старинных производственных цехов. А уж привести с юга России такой сувенир, так это как чего-нибудь в государственную лотерею выиграть.
- Ты меня слушаешь или нет? - вернул меня на грешную землю голос начальника. - Ты ведь должен меня понять, таким «соплякам» как ты, то есть, таким молодым сотрудникам, у нас отпуск летом предоставлять не принято, не по понятиям это. Отпуск летом, его ещё заслужить надобно, долгим и тяжким трудом на благо родного нашего Узбекистана. А у тебя на сегодняшний день, какой тяжкий труд прослеживается, а?
- Так, я того, по командировкам безропотно мотаюсь, в самые дальние кишлаки забираюсь — робко пытался возразить я.
- Ещё бы ты роптал, мальчишка. Тебе государство квартиру дало, двухкомнатную, между прочим, опять же зарплату положило, не по годам приличную. Короче, заявление твоё я подпишу, но учти, только в виде исключения, потому как очень я ваше тамошнее вино уважаю. Ты меня хорошо понял?

РИСК
(философски – мистическое)



Кто не рискует, тот шампанское не пьёт. Знакомая до боли фраза. Но разве кто задумался, что самый страшный риск родиться и как минимум лет так до двух ничего не помнить. Что с тобой было, о чём ты думал, почему кричал с надрывом, от чего страдал?
Медицина с детьми поговорить не может, но по-научному пытается всё объяснить.
Пытаться опровергнуть мысль научную с моей стороны будет хуже, чем глупость совершить. Науку уважаю! Но простят меня учёные дилетанта с прибамбасом, хочу попробовать свои полкопеечки вложить.
Я, как ни странно, почему – то не сразу, а постепенно, ведь я неверующий антроп, убедился в том, что жизнь нам не раз дана и информации на этот счёт предостаточно, подтверждённой фактами и аргументами, и я не вижу чтоб кто- то эти факты опровергнул. А после того как с жизнью Эдгара Кейси ознакомился все сомнения растворились в тумане моря голубом, такая б** незадача случилось у меня.
Давно всё было, в деревне отдыхал, а вспомнилось сейчас. Ночь была, небо чернилами залило, гром гремел, молнии, словно небесные змеи, пространство рассекали, мрак освещали, пытаясь ужалить посильней. Спасибо громоотводам: не давали от страха обоссаться помогали смельчаком чувствовать себя гароями, но всё равно заснуть немог, дождь лил, как из ведра, как – будто море обрушилось с небес и мысль странная, не спросясь меня в сознание проникла.

Игра в четыре руки

1.
День катился всеми своими бесчисленными колесами к концу, а с ним и прием. Лера чувствовала, как сильно устала. Сегодня был необычайно обильный наплав посетителей. Ее всегда удивляла эта аритмия; случались дни, когда их почти не было. А бывали дни, когда они шли, как льется вода из крана, непрерывным потоком. Вот на этот раз вода лилась почти, что не переставая.
От обилия чужих историй у Леры даже немного разболелась голова. Конечно, это жутко увлекательно копаться в судьбах людей, разматывать иногда невероятно запутанные клубки проблем. Ей всегда было интересно прослеживать взаимосвязи явлений и событий и отыскать в этом лабиринте выход. Потому-то и выбрала такую профессию. И все же подчас бывает очень обременительно блуждать по этим запутанным тропинкам. Невольно в душу забредает отчаяние от воистину безграничного несовершенства человеческих существ, которые делают все возможное, чтобы нанести себе максимальный урон, превратить себя в несчастных созданий. Просто удивительно, насколько люди не понимают элементарных вещей, едва ли не каждый живет в собственной раковине и не желает, даже несмотря на уговоры, выбираться из нее. Завертываться в кокон своих заблуждений для многих несравненно легче и приятней, чем вылезать на свет божий и видеть мир таковым, каким он действительно создан. Приходится затрачивать гигантские усилия, чтобы заставить людей посмотреть на события при реальном освещении.
Иногда она называла себя борцом с иллюзиями, а это, как известно, самая отчаянная и самая безнадежная борьба. Но, как ни странно, бывали случаи, когда она одерживала над ними вверх.

СКРЕПА – СВЯТАЯ БУКВА «Х»

(чёрный юмор)

ПРЕДИСЛОВИЕ: Гуляют черти по буфету.

Крамольная мысль во сне ко мне в голову словно птица залетела. Зачем мы ищем национальную идею? Она же у нас уже давно с уверенностью можно сказать у каждого в мозгах сидит, а мы из скромности стесняемся об этом говорить.
Не знаю как у других народов, но мы в «гегелях» не нуждаемся. Всякие там организации под видом демократии нам мозги пытаются за***ть. Мы сами как известно с усами кому надо, если потребуется мозги за***ём и глазам не моргнём – трясись планета! Захотим мочой зальём. Говорить не надо на пальцах объясним – понты нам в этом помогают. Фюрер с юности по «фени» на пятёрку ботает – это вам не хухры – мухры – это высший пилотаж блатного лексикона. Есть чем гордиться.
С раннего детства все знают Россия прёт по жизни по особому пути. Не только законы сумасшедшие рожает. Простой алфавит и тот для нас чего – то значит. Он помогает видеть нам то, что другим народам не дано...
Вот возьмём, к примеру букву «Х» - она у нас святая. Замечательная буква её не только на заборе пишут. Она же заглавная буква имени…, но об этом мы не будем говорить, верующие комсомольцы могут обидеться и смысл извратить у них это легко получается. Краснопёрым ничего не стоит заяву написать и незаслуженно человеку жизнь испортить, отправить по этапу вшей кормить.
Не пытайтесь суки – мы страну не отдадим.

Сказки дедушки Ралота 03 марта 2023

Александр Ралот и Алёна Коссаковская, стихи Николай Дик

masha egor

Краснодарский январь

Холодает за окошком.

Детям хочется тепла.

Вот бы сказка хоть немножко

Радость, солнце принесла.

***

Краснодар. Январь 2023 года. На улице минус 15! Для нашей южной Кубани это просто бр-р-р

Внуки, близняшки Машенька и Егорка, пулей влетели в коридор, плотно закрыв за собой входные двери, что для них событие чрезвычайное.

− Сегодня вы как-то быстренько! − удивился я, улыбаясь в усы, − то домой вас до вечера не заманишь, только запах бабушкиных пирожков и спасает, а тут сами…

− Деда! − перебили меня потомки, − там очень нехорошая погода! Мы иглу, то есть шалаш эскимосов начали строить, так ветер не дал, как дунет и – фух! – спустила надутые щёчки Маша, брат кивнул, соглашаясь.

Вечер того же дня

Внуки просят деда:

– Чудо сотвори нам поскорей.

– Потеплее? Так и будет.

Я волшебник-чародей.

Отправляемся в пустыню –

Это очень жаркий край

от Сахар до Палестины.

Кто живёт в них – угадай!

***

− Дед! Ты же у нас писатель, значит, волшебник, вот и сотвори чудо. Сделай, чтобы на улице было тепло. Чего тебе стоит! − детвора уже клевала носиками, но в сторону своей комнаты старалась не глядеть.

− Чего не могу, того не могу. На такое не способен даже сильнейший маг по имени Гидрометеоцентр. Этой премудрости учат в высшей школе волшебства, а я только среднюю закончил, да и то очень давно. Многое позабыл. Годы уже не …

− Ну, тогда перенеси нас в тёплые края, хоть этому вас обучали? − сонно вопрошает Маша, глядя на неубранные на место летние шортики.

ЗАГЛЯНУЛ Я В ДЫМОХОД – ЗДРАСТВУЙ Ж*** НОВЫЙ ГОД!

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ – СУД!

(документально – художественная. Быль)

А невысказанное меня душит. (из романа Мартин Иден)

Джек Лондон.

Такие крутые виражи в жизни нечасто встречаются, хотя мы знаем, что жизнь, как зебра полосатая, но всегда надеемся с нами подобное не случится. Обидно, когда близкий родственник, нож в спину тебе из подтишка втыкает. Воспринимаешь, как кошмарный сон.
Сергей считал, что такое бл****во не должно присниться. Оно и не приснилось, а на Яву осуществилось.
Судебная проблема на первый взгляд простая, как дважды два – четыре, умудрилась сложиться таким неоднозначным образом, что в глазах «закона» он выглядел похожим на идиота – тупой безмозглый гражданин. Всё потому, что честным быть хотел.
Простое гражданское дело: политикой не воняло, уголовщина с его стороны и рядом не стояла, с государством не бодался, кажется откуда могут возникнуть проблемы. Всё должно было быть по чесноку, но нет же и тут находится юридический гном, который дискредитирует судебную систему.
Всё вроде понимаешь, но продолжаешь надеяться, а вдруг наступит Новый год!

Двоюродный брат гения
Рассказы - загадки 01 марта 2023

Александр Ралот

geniy rezhiser1 slider

Городской голова (устар. Градской глава) — выборная должность в Российской империи, доверенное лицо горожан, представляющее их интересы перед государственными учреждениями, глава городского самоуправления.

Должность учреждена императрицей Екатериной Второй в 1766 году

***

Либеральные «Русские Ведомости» считали, что Дума – это приготовление к конституции, она должна искать и добиваться прав, дебатировать и устраивать вотумы недоверия, а Алексеев занимался только делом…

Издатель Алексей Сергеевич Суворин

«...я во двор «палаццо» одного московского издателя. Двор огромный; песок сверкает на солнце. Издателевы дети кружат на велосипедах и кричат мне навстречу:

— Папы дома нет!

— Вот тебе раз! Куда же он уехал? Сам назначил мне этот час.

— И ждал вас, да уехал, - просит извинить. Потому что очень любопытно: городского голову застрелили.

— Что такое!

— Убили городского голову.[1]»

За несколько дней, до этих событий.

Решительно поставив подпись на бумаге, поданной секретарём, он встал, подошёл к приставному столику, быстро просмотрел и рассортировал лежащие на нём папки.

Мелкие проблемы в одну сторону, дела вынесения на решение думы городской управой, в другую. На некоторых бумагах тут же начертал:

«Возражений нет, принято, принято»[2] - их в третью стопку.

Семь часов вечера. Заседание Гласных думы (депутатов)

За длинным столом расселись гласные, городской голова, облачённый во фрак с белым галстуком, вошёл последним. Расположился во главе стола, возложил на себя большую серебряную цепь.

РУИНА

Андрей Смирнов

В подражание и память Лимонова

Бальзаминов, дряхлеющий русский эмигрант невнятной внешности, гулял по Нью-Йорку теплым летним вечером 2020 года.
Лето в тот год выдалось по всей Америке жарким. Сотни тысяч, если не миллионы, американцев бились на улицах с полицией и друг другом не на жизнь, а на смерть. Восстание BLMов. Гуманоиды всех рас и цветов кожи, позабыв о распрях, объединились в едином порыве разрушить свою некогда любимую и боготворимую Америку до основания.
Кеглеобразные накаченные нигеры и импульсивно жестикулирующие латиносы, внешне флегматичные WASPы и раскосые азиаты, сторонники и противники республиканской и демократической партий, политики и пожиратели пособий, национальные промышленники и финансовые спекулянты, студенты и реднеки в ковбойских шляпах - все словно взбесились в едином порыве разнести старушку Америку в хлам.
За свою пятидесятилетнюю эмигрантскую жизнь Бальзаминов никогда не видел Америку такой. По его мнению, за всеми этими событиями явственно угадывалась большая круглая задница. Было страшно и тревожно за свою жизнь, за свое будущее. Все его годы борьбы и страданий, вписывания в новую реальность могли пойти прахом. «Дурак, - шептал он себе, - надо было остаться в России. Сейчас сидел бы в лесу на речке Волчихе с друзьями, с круглой суммой в кармане, слушал бы местных соловьев, попивая коньячок с теплым ощущением удавшейся жизни».
Бальзаминов часто размышлял, как надо было поступить в том или ином случае, куда направить свою бурную жизнь, и каждый раз парадоксальным образом приходил к совершенно разным выводам.

РЕИНКАРНАЦИЯ

Виктор раньше сомневался – оказалось зря – буддизм оказался прав. Кто в реинкарнацию не верил, придётся взгляд свой пересмотреть – поверить.
Убедился он весь Кремль в прошлой жизни воспитывался в семье крысиной . Крысятники власть захватили и доказательства не нужны, только крысы способны, так презирать себе подобных, собственный народ в помойку загонять.
Всё, что есть в стране хорошее, сжигают на корню. Готов и в бога он поверить, когда увидит, как цивилизованный мир государственных ворюг с подворотней во главе за яйца всех подвесит…. Справедливость должна существовать!

КОНЕЦ

СКАЗ ПРО ПРЕДПРИНИМАТЕЛЯ ДЕВЯНОСТЫХ
(или как научный сотрудник в бизнес ходил)

Пролог

Бизнес – это сама жизнь. А в жизни как без песен? Недаром поётся: «И тот, кто с песней по жизни шагает…» Виражи бытия, нестандартные ситуации, разнообразие выбора действий позволяют проявляться подлинной натуре каждого «игрока-певца». Столько колоритных образов прошло передо мной, столько «песенных» сюжетов возникло! Тут, хочешь – не хочешь, запоешь.
Я долго выбирал персонаж, который стал бы наиболее характерным и красочным и, наконец, остановил выбор на своем хорошем друге, земляке – Рудольфе Надирове. Он, пожалуй, идеально подходит под определение типичного предпринимателя девяностых, когда на обломках «развитого социализма» стартовал процесс массовой «селекции» предпринимателей, ведь в бизнес подались миллионы. В те времена многим казалось: нашел! Многое было внове, свободных ниш хватало, лидеры еще не обозначились, а небольшие обороты позволяли легко перескакивать из «темы» в «тему».
Я постарался изложить о Рудике с теплотой и приязнью, дружеской иронией и участием. События и персонажи Сказа абсолютно реальные, все они, безусловно, узна́ют себя, поэтому их имена изменены.
Главный герой Сказа по окончании Казанского университета, как и я, получил распределение во Всесоюзный НИИ Молекулярной биологии НПО «Вектор» в Кольцово. Быстро вырос до должности старшего научного сотрудника, руководил темами, хотя ученой степени не имел. Рудик умён, логичен, рукаст и рационален. Силён физически, вынослив, неприхотлив. По натуре лидер, заносчив, высокомерен. Завышенное самомнение часто приводило к неумению работать в команде. Типичный «волк-одиночка».

Из цикла «Истории нашего леса»

СКАЗ О СОВЕ

Андрей Смирнов

Большое Дуло однажды на охоте нашёл Сову.
Бродя, как обычно, с ружьём по своим любимым местам, которые обожал в любую погоду, время года и суток, он внезапно услышал вороний гвалт. Вороньё было его любимым объектом охоты, и пройти мимо, естественно, он не смог.

О, вороны! Хитрые и умные существа, охота на которых приносила не только охотничье, но и интеллектуальное удовольствие. Насколько они умны, хитры, изворотливы! Охота на них не терпит шаблонного подхода.
Дуло перерыл кучу орнитологической литературы, высмотрел в небе десятки километров вороньих трасс. Он научился отличать их друг от друга, так же как и они его от других людей. Конечно, воронам решительно не нравилось, когда на них охотились. Летят, бывало, себе домой после кормёжки на городской свалке - довольные, ужратые, перекаркиваются друг с другом. Наверное обсуждают, как проведут вечер в гнездах.
И вдруг! Бум-бум-бум! Шмяк-шмяк-шмяк... Роняя перья, несколько из них падают камнем на землю. Остальные, истошно возопив, удирают, неся в клювах ужасные вести о гибели своих сородичей.
Вороны быстро научились его узнавать, облетая за сотни метров. Большое Дуло менял одежду, прятал ружьё в чехлы или, подобно снайперу, обматывал его тряпками. Но это не помогало, его всё равно узнавали.
Вороны стали менять свои небесные маршруты, он, старательно маскируясь, выслеживал их с помощью оптики, устраивая засады. Птицы продолжали нести потери, поэтому начали мстить Дулу.

Дорогой мой читатель, хочу, на сей раз поделиться с тобой своими температурными наблюдениями. Начнём, пожалуй, с жары.

В семидесяти километрах от славного города Самарканд находится районный центр под названием Каттакурган. Не буду описывать, кем и когда он был основан и какие там наличествуют достопримечательности, всё это вы запросто и без меня отыщите на просторах всемирного разума, то бишь интернета. Я расскажу вам о том, что много лет назад мне довелось заниматься реконструкцией тамошней мельницы. Дело в том, что сам город и все прилежащие посёлки лежат ниже уровня водохранилища, поэтому высотное строительство на этом месте категорически запрещено. Вот и пришлось нам выдумывать новые технологические приёмы, изгаляться, но к помощи строителей не прибегать. Понятное дело, что при таком раскладе понадобилась «руководящая и направляющая рука Москвы» в лице бывшего киевлянина, а ныне сотрудника «ГлавМуки» Фёдора Семёновича Сорочинского.

Руководил реконструкцией сей дядечка посредством междугородней телефонной связи, но всё грозился приехать и пооткручивать нам головы, «дабы другим неповадно было». Что именно «неповадно» Фёдор Семёнович не уточнял. Наконец, в июле он решился–таки совершить вояж, в самую, что ни на есть Среднюю Азию, причём почти что на границу с известными Кызыл-Кумами. Поскольку он по возрасту был как минимум вдвое старше нас, то к любому обращался не по имени и не по фамилии, исключительно нейтрально - «сынок».

Далее я привожу почти дословный разговор, который состоялся между мной и московским начальником, температура воздуха в городе Каттакургане спасла мою голову от «отрывания».
Сорочинский:

НЕПРАВИЛЬНЫЕ МЫСЛИ

Сергей работал и получал пенсию. Ему казалось, что он всех "дурит". Но кончилась лафа, с работой вынудили расстаться. Молодые «спиногрызы» на пятки наступали.
И вот тут до него дошло: «пиз**ц подкрался незаметно».

КОНЕЦ