Аврал

— Аврал. Командующего подменили.
— Доложите внятно, контр-адмирал Девятов, — потребовал адмирал Шварпцкофф.
— Сижу я в «персоналке», оправляюсь, значит, в монитор гляжу, вдруг — как током: что-то не то с командующим. Лицо вытянулось, в плечах раздался. Дал задание, мой комлог смоделировал его фигуру в рост и сравнил с фигурой Шмидта. Метр семьдесят четыре сантиметра против трёх метров одиннадцати сантиметров.
— Вы не допускаете ошибку? — спросил адмирал Моль.
— Перепроверил два раза. Шмидту по пояс.
Говорили шёпотом, чтобы не услышал дремавший поодаль от подчинённых командующий базой флаг-адмирал Малышев. Виделись с ним только раз в году и только в каюте-ком, где проводились командные учения. Малышев слыл карликом, мужчине со средним в два метра и десять сантиметров ростом макушкой доставал по пояс, а иной женщине — до промежности. У толлюдов женщины ростом выше мужчин. Общался только с адмиралами, и только сидя в глубине высокого подиума размером с доброю сцену оперы и балета, за столом, не покидая кресла. При «сцене» имелась «оркестровая яма», в которой и находился всё время учений адмиралитет базы — все сорок офицеров в одной шеренге. Выстаивали на «пюпитре» — индивидуальной под ногами, телескопически выдвигаемой и регулируемой по высоте площадке. Назначение той — выровнять в струнку околышки фуражек адмиралов, по плечи только видимых в яме. Механизм регулировки для самого низкого и самого высокого в шеренге не рассчитали, как водится. Самый малый ростом вице-адмирал Склист смекнул сшить удлинённые клеши брюк, под которыми прятал ботинки на высоченной «танкетке», самый высокий контр-адмирал Шмидт попросту опускался на колени. Другим назначением, пюпитров было доставить — то бишь, поднять — «оркестранта» к «персоналке», к гальюну, то бишь. Пронумерованные резанными на дверях красного дерева цифрами те занимали всю стену напротив сцены за спинами адмиралов, помещения «театра» без зрительного зала. Сорок один гальюн — по числу адмиральского корпуса включая и самого командующего. Приспичит кому, кнопку под ногой на пюпитре нажмёт и пошёл подъём. За спиной в двери ниже ручки другая кнопка. Нажмёт, провернётся кругом — дверь при этом остаётся закрытой, — шипя и пострёкивая, цилиндр с проёмом для входа вовнутрь — кабинка с унитазом. Садился и кабинка проворачивалась обратно. Внутри адмирал оказывался лицом перед экраном монитора на ложной двери, мог наблюдать за лунной поверхностью, земным шаром на звёздном фоне и отслеживать ход учений в каюте-ком. А направлялся сам флаг-адмирал к персоналке за номером 41, все, пока шёл, мигом занимали свои кабинки — ни кто не рисковал оказаться вблизи от Малышева. Но так было в прошлом, ныне Старик — так за глаза звали командующего — в гальюн не ходил, все трое суток учений дрых за столом. Поспит сорок пять минут, проснётся — выкурит трубку и снова опустит подбородок на грудь. В персоналке адмиралы спасались от смертной скуки, отсыпались, съедали батончик «марса», играли по комлогу в игры.
— Отто, друг, пойдём, замерим, — жестами на языке глухонемых звал Девятов Шмидта, стоявшего самым крайним, сороковым в шеренге. Но тот отказал жестом определённо выразительным.
— Урод, — выругал друга Девятов.

— А я вырос. — Негромкое заявление из глубины сцены рассекло тишину. Флаг-адмирал набивал трубку. Разбудили-таки.

Офицеры подравняли околышки, щёлкнули каблуками.

— Врёт. Он не командующий, — уже в голос, смело убеждал Девятов.

По шеренге прокатилось: «Врёт?», «Рехнулся», «А пусть докажет».
Послышалось даже отчаянно-смелое вице-адмирала Склиста: «Кто ты такой?»

— Молчать! — скомандовал Моль. — Адмирал Шварпцкофф против, а я предлагаю, пусть этот… субъект смастерит трубку. Получится, — наш командующий. А вырасти он мог. Какие с этим проблемы? Есть же «УвР», трофейный — от людей нам доставшийся — препарат для увеличения роста диверсантам.
— Вы голова, Феоктист Кириллович, — отпустил комплимент Молю Склист.

— Ладно, — согласился флаг-адмирал.
Достал из ящика стола сундучок, откинул крышку с инструментом за резинками на обороте — ножи, стамески, долота, буравчики. В одном отделении — бруски дерева разных пород, в двух других заготовки, почти завершённые и готовые курительные трубки. Выбирал, Моль подсказал:
— Сэр, возьмите ту тёмного дерева, у которой чашечка — голова Мефистофеля. Она почти завершена и, по-моему, эта последняя, какой вы занимались.
— Четыреста лет тому назад, — уточнил Шварпцкофф.
— Эта?
— Она, сэр.
Оставалось сделать несколько срезов стамеской по черенку, прошкурить и отполировать. Упрятав в кулаке Мефистофеля, Малышев перебрал все ножи и стамески.
В шеренге зароптали: Старик всегда брал инструмент из сундучка, не раздумывая.
Обратно за резинку засунув буравчик, Малышев запустил руку под столешницу и извлёк... кортик. Вытащил из ножен, провёл клинком по языку, сплюнул в сторону. Аккуратно, с лёгким нажимом сделал первый рез, потом второй... третьим трубка была загублена.
— Ты кто такой?! — Склист кричал.
— Разучился, стало быть, — сгрёб сундучок назад в ящик Малышев. — Рука не та: длиннее стала — сноровки прежней нет... Вице-адмирал Склист, собрать кортики!
Ропот стих.
— Зачем? — прошептал Моль.
— Будет метать, — простонал Шварпцкофф.
— Вице-адмирал, приказ слышали! Кортики мне на стол! — повысил голос флаг-адмирал.

Околышек Склиста, толстого и лысого толлюда, опустился и пропал в яме. По дну вице-адмирал протрусил вдоль строя пюпитров со снятой фуражкой перед собой, все в шеренге расторопно укладывали вынутые их ножен клинки, предусмотрительно рукоятями на дно. Склист вернулся на место и с докладом «Приказ исполнен, сэр!» выставил фуражку с кортиками за присценный бордюр, подальше от себя.

— Всем. Кру-гом!
Команду выполнили. Малышев в инвалидном кресле подкатил к фуражке, выгреб кортики и вернулся на место за столом.

— Я догадался: он андроид, он андроид! — Не шептал, не кричал — пел, крутился на месте, расталкивал локтями соседей Девятов. — А значит, кортики в нас метать не станет. Закон Азимова!
— Какой андроид?
— Откуда?
— Ну, точно, рехнулся Девятов.
— Вы спятили, контр-адмирал. Смирно! — По правую руку контр-адмирал Девятов соседствовал с вице-адмиралом Склистом.
— Посмотрите, что он делает, — не гудел обычным басом, а натужно фальцетом выдавил из себя гигант Шмидт.

Кортики, казалось, не летали из рук, а выстроились колонной под потолок каюты-ком. Жонглёр стоял на столе весь в дыму, валившем из трубки, изо рта, ноздрей, ушей, из-под клешей брюк и из всех карманов мундира.
— Без сомнений, андроид. Толлюду такого в жизнь не проделать, — перекрестился мокрый от пота Склист. — Эй! Алекс, Алексей, Андрей, Андрон, Артём — как тебя? Кукла целлулоидная, выкладывай все как есть! Где Старик?!
— Хана нам. Майна всем, — обречено заключил Шварпцкофф.
Струнка околышков пропала было в яме, но тут же фуражки появились снова, а затем и адмиралы — «вира помалу» — возникли в полный рост. Это пол с пюпитрами и адмиралами был поднят из ямы на уровень сцены, к персоналкам. Ни кем, ни иным как флаг-адмиралом, принудительно с панели управления на столе командующего. Руки заняты, обувку и носки сбросил... и пальцем ноки кнопку надавил.
— Ложись!! — успел скомандовать Моль.

Флаг-адмирал метал кортики пару за парой, выдёргивая их из основания «колонны».
— ...восемь, ...десять, одиннадцать, двенадцать, ...девятнадцать, — глухо в пол, сдавленно... и с облегчением на счёте «двадцать», — номер его персоналки, — выдыхал Склист.

…Отпели песню вонзённые в дерево клинки, в каюте-ком восстановилась тишина.

Шеренга вся лежала ниц. Командующий же кортиком состругивал ноготь с большого пальца ноги. Сидел он на столе без ботинок и носков.

И вдруг!

— Развлекаетесь.
Голос прозвучал... из угла каюты-ком, того угла, где персоналка за номером 41.

Шмидт — сосед с номером 40 — поднял голову, глянул ошалело и снова уронил, прикрыв с затылка своими огроменными лапищами. Остальным же паниковать было недосуг, не мешкали, повскакивали и, как по команде сделав шаг назад, поторопились завести руки за ягодицы, нащупать и наложить палец на кнопку под дверной ручкой — открыть персоналку, дождаться окончания стрёкота и провалиться спиной в образовавшийся проём кабинки.
— Отставить!

Малышев в углу каюты-ком — сидел на унитазе, Малышев на сцене — стоял навытяжку.

— Здравия желаю, Савелий Иванович! — по имени и отчеству, по-флотски обращаясь, приветствовал флаг-адмирал на сцене флаг-адмирала на унитазе.
— Со стола спрыгни, Алик. Посмотри, ты носки на ботинки надел. Здравствуйте господа офицеры.

Ни какой реакции. Оцепенели.

Переобувался флаг-адмирал неестественно быстро, и шнурок на втором ботинке, пока руки были заняты первым, всем показалось, завязался бантиком сам собою.

Опускаясь вниз и приподнимаясь стоя на пюпитрах, выравнивая околышки фуражек в струнку, адмиралы явлению Старика, настоящего командующего, были несказанно рады. Спас. Оставаться в кубрике с андроидом… уж лучше со Стариком-карликом. Тоже не сахар, но кортики — вот так опасно — давно не метал.
Пришли в себя, стали соображать: «Андроид, точно: Аликом назвали. На унитазе, прав Девятов, — флаг-адмирал Малышев Савелий Иванович! Старик объявился».

— Господа офицеры, в каюте-ком командующий! — Запоздало выкрикнул Шварпцкофф.
Адмиралы повернулись вполоборота через левое плечо, вытянулись и щёлкнули в поклоне каблуками. Стояли в шеренге друг за другом, уставившись в затылок впереди стоящему, выглянуть из строя, посмотреть на явившегося Старика ни кто не рисковал. Андроида Алика в душе благодарили за то, что в яму опустил. Расстроили строй только Шварпцкофф, Склист, да Шмидт. Первый, занимающий персоналку за номером 1, будучи в чине полного адмиралом Флота и в должности замкомандующего, проявил рвение в контроле за рачительным исполнением всеми призыва приветствовать командующего. Второй не растерялся, воспользовавшись моментом, потянулся за своим оставленным на сцене головным убором. Гигант же повернуться лицом к кабинке за номером 1 попросту убоялся. Поклонился, каблуками щёлкнув стоя на коленях, не Старику… присценному бордюру, — хорошо не из дуба, пробкового дерева — лбом припечатав.

— Так и есть, на самом деле командующий я, — подтвердил догадку Девятова Савелий Иванович. — Алик чудит, роль играет. Меня играет, сам на деле безобидный и добрый. Вам, Алик, делаю внушение: пугать кортиками! А, если б промахнулись?
— Виноват, сэр! — отчеканили со сцены. — Устроили, понимаешь, здесь балаган, у меня что-то внутри и сломалось. Погорячился. Насчёт ваших опасений: исключено — я не промахиваюсь.
— Не промахиваешься! А всё это как понимать? Говорил тебе научиться ремеслу трубки резать. А ты: «Мне жонглировать нравится и кортиком в цель метать». Дометался!
— Научусь!
— Теперь-то на кой?.. Господа адмиралы, я зачем объявился? На Луну стартовал корабль, возможно с буровой установкой на борту. Не Белка со Стрелкой, не «луноход» к базе летят — человеки. Высадятся, начнут исследовать кратеры, бурить. Короче, пришло время исполнять нашу миссию. Космос человечеству — как людям — не заселить! Противодействовать будем пока мягко. Девятов, глазастый вы наш, что проделают астронавты первым делом, прилунившись?
— Воткнут флаг в Луну!
— Верно. Покумекайте, как сделать так, чтобы стяг колыхался, как на ветру. На Земле обратят на этот казус внимание — скандал возникнет. Посчитают — туфта, в Голливуде, в киностудии высадку инсценировали. Глядишь, лунную программу и закроют. Ненадолго, скорее всего, но всё же... Я здесь на базе торчать не желаю. Хочу трубки резать, в Амстердаме у меня мастерская и со всего света заказы. Шмидт, не съем я вас, встаньте с колен. Всем, слушай приказ! По местам! В персоналки, то бишь.

Зашипело, застрёкотало.

На унитазах адмиралы отдали распоряжения наружным постам и следили за приближением к Луне человеческого корабля. Перекусывая «марсом», дивились: «Старик четыреста лет трубки на Земле резал! Где Алика себе на подмену достал? Ведь производство андроидов ещё людьми было запрещено, мы, толлюды, ими вообще не занимались. Закон Азимова нам известен из горькой людской истории. А человеки, эти андроидов ещё не создали. И не создадут — мы не дадим».
Девятов, прорабатывая задание, один предположил: «А не человек ли этот Алик? Старик, то, что андроид, не подтвердил».

...Алик понуро брёл от персоналки к персоналке и, встав на цыпочки, выдёргивал кортики из номеров на дверях. Вытягивал из нуля цифры 40, вздрогнул от испуга.
— Шашлыков приготовь!
Прошипело-прострёкотало рядом на дверях с номером 41. Появился и скрылся Старик на унитазе. В каюту-ком он вытолкнул мангал на колёсиках — с дровами, шампурами и бараниной...
©Владимир Партолин bobkyrt@mail.ru 02.06.2013

Все права на эту публикацую принадлежат автору и охраняются законом.