Ковид, беседы со Смертью

За окошком лютует весна.
Злой мороз нас готовит к расплате.
Все уснули, а мне не до сна
В нашей тихой ковидной палате.

Там за дверью – иной светлый мир.
Здесь – чистилище, красная зона:
Страшный вирус, незримый эфир,
ИВЛ, кислород из баллона…

Моя плоть вся изъедена в прах.
Мой живот в хлам продавлен подушкой.
А в душе – только горе и страх.
А в груди – боль хрипит погремушкой.

Мой мобильник, конечно, устал.
Целый день он желал мне здоровья.
Только к ночи звонить перестал,
Когда Смерть подошла к изголовью.

Подошла и сказала: «Привет!
Жизнь твоя, милый мой, на исходе.
Расскажи, дай мне честный ответ,
Как ты жил? Был ли счастлив, свободен?»

Я задумался. Плотская боль
Вдруг сменилась расстройством душевным.
Захотелось понять свою роль
В этом мире – безумном, волшебном.

А действительно, так ли я жил?
Близким радость принёс или муку?
В чей костёр суть свою положил?
Чью лобзал незнакомую руку?

Кто поймёт, в чём ошибка моя?
Жил – не жил? Пусть другие рассудят.
Кану я в глубину бытия,
И меня уже больше не будет.

Без меня поседеет жена,
Станут взрослыми малые дети.
И гитарная лопнет струна,
Треснет тонкий мундштук на кларнете…

Нам даётся болезнь за грехи,
Смерть приходит к нам – во искупленье.
Наша суть – это наши стихи:
В них падение и возрожденье!

В них трепещут любовь и гроза,
В них живут наши грешные души.
Там и радость, и боль, и слеза.
Ну, а в жизни мы – проще и суше…

Я взроптал. У болезни в плену,
Понял вдруг: не дописано много.
Мне одну бы шальную весну!
Мне бы смерть обмануть у порога!

Но она отвечала: «Пойми,
Ты не Бог и, конечно, не вечен.

Садисты, лихие девяностые, часть 2

Окончание, часть1 см. на моей страничке.
6.
Так прошёл первый сезон. На следующий год весной выяснилось, что рубль за зиму сильно обесценился, и большая часть денег, собранных на бурение водяной скважины, пропала по недосмотру председателя. Возмущению садоводов не было предела. Ведь первый закон инфляции в те годы знал любой и каждый: денег у тебя не должно быть в принципе! Получил копеечку – тут же вложи её в любой ходовой товар. Например, в «жидкую валюту» – в водку, которой тогда напрямую расплачивались за что угодно. В крайнем случае – хоть контейнер с зубными щётками купи! Потом продашь, и не пропадут твои денежки.
Кстати, многие дельцы, которых презрительно называли «купи-продай», так и делали. Товар лежал на складе, постепенно увеличиваясь в цене, и использовался в качестве своеобразной валюты, время от времени переходя от одного хозяина к другому. Бартер поначалу правил бал в России – натуральный обмен! Потом появились баксы-доллары, и жизнь торгашей потихоньку наладилась. Найти выход из любого затруднительного положения – это про нас. Голь на выдумку хитра!

Председатель на голубом глазу доказывал, что «он не знал», и слабо отбивался от наседавших на него женщин. К нему трудно было придраться, но все понимали, что этот деляга неплохо нажился на трудовых копейках, которые садоводы со скрипом выкраивали из своих мизерных зарплат. Из тех самых, которые работодатель задерживал на полгода и более. Судиться с негодяем было бесполезно.

Садисты, лихие девяностые, часть 1

1.
Наша родная Коммунистическая Партия и Советское Правительство всегда заботились о простых людях. Кто-кто, а высокое столичное начальство уж точно знало, что нам можно творить, выдумывать, пробовать, а чего нельзя ни в коем случае. Вот и запрещалось весьма изобретательным гражданам страны Советов… не всё, конечно, но очень многое. И делалось это не из вредности, а исключительно для нашего же блага, о коем неустанно пеклись кремлёвские старцы. Им почему-то казалось, что своим умом мы прожить не сможем. Да они и нас постепенно приучили к этой порочной мысли, которая с точки зрения сегодняшней плюралистической креативности выглядит, по крайней мере, странно и нелепо. Но так было, а из песни слова не выкинешь!

Не разрешалось, к примеру, строить частные дома выше одноэтажных. Дело в том, что жили мы примерно вровень, и если у кого-то появлялись большие деньги, то это вызывало много ненужных вопросов. Причём основополагающий негласный принцип того времени гласил: «Не высовывайся, не показывай свой достаток!» Иначе познакомишься ты с отделом по борьбе с хищениями социалистической собственности (ОБХСС), и выпишут тебе путёвку в места не столь отдалённые. Туда, где подравнивают чересчур креативных сидельцев под стандартное прокрустово ложе, дабы не наглели они сверх меры, а знали отведённое им место.
Собственно, народ и не противился решениям Партии и Правительства, а делал то, что не было запрещено законом: с энтузиазмом вгрызался в садовую землю, возводя этажи не ввысь, а вглубь – вопреки элементарной логике и здравому смыслу. (На рытьё подвалов и полуподвалов запрета не было.)

Александр Невский

От боли стонет русская земля.
Черны дома, а кости русов белы.
Пылают храмы, избы и поля,
И смерть несут монголов злые стрелы.

Не повернуть большие реки вспять,
И гор седых не оголить вершины.
В земле сырой, недвижны, тихо спят,
Врагом разбиты, русские дружины.

Князь Александр погнал германцев рать.
Кромсал вражин в побоище ледовом.
Но вот с Ордой не смог он совладать
В бою кровавом, гибельном, суровом.

Герои спят. Лишь сироты кругом,
А Русь обложена татарской данью.
Как выжить ей под ханским сапогом,
Не уступить бесславью, вымиранью?

И Князь покорно следует в Орду,
Чтоб получить ярлык от супостата.
Там мытаря позорную узду
Он принял, улыбаясь виновато.

Батый доволен, что Великий Князь
Без принужденья стал его вассалом.
Теперь он сам и в зной, и в снег, и в грязь
Доставит дань, не будучи вандалом.

Не надо посылать безбожных слуг,
Чтоб превращали в ад судьбу монашью.
Не надо отбирать последний плуг
У тех, кто пОтом поливает пашню.

А Александр? Он тоже очень рад,
Но чтит друзей, что в славных битвах пали.
Ведь для него важнее всех наград –
Растить детей, чтоб воинами стали.

Чтоб отомстили за своих отцов,
Чтоб помнили великих славных дедов.
Чтоб не плевал татарин им в лицо,
И чтоб была в душе у них – победа!

Князь Александр не обижал сирот.
Но те, кто мог, последнее отдали:
Всех лошадей, всю упряжь, птицу, скот.
Для Хана дань с трудом, но собирали.

Учили отпрысков держать мечи.
И вскачь лететь вперёд – на супостата,
И нападать толпою, как грачи,
И защищать соседа, друга, брата!

Один за всех, и все за одного!
И Вера, что была у них – едина.
И нет важнее в жизни ничего,

Паутина 1953

1.
– Встать! Суд идёт! – громогласно провозгласила секретарь.
Несмотря на то, что актовый зал был переполнен, присутствующие привычно выполнили эту короткую, но ёмкую команду, подчёркивая своё уважение к законной власти. Встал и Василий: скамья подсудимых – не то место, где стоит долго засиживаться. Судья окинул испытующим взором забитое до отказа просторное помещение – казённое, а потому мрачновато-тёмное и неуютное. Выдержав паузу, он позволил всем садиться, после чего обратился к материалам следствия:
– Слушается дело о растрате государственных средств, о преступном сговоре и мошенничестве, о халатности ответственных лиц...

Служитель фемиды продолжал зачитывать многочисленные бумаги из объёмистой канцелярской папки, а Василий задумался о своём: «Как же так вышло, что он – умный образованный человек – не смог понять, прочувствовать до конца недвусмысленное веяние времени? Сделал что-то не так, оступился. А теперь – приговор, срок, зона… в общем, крушение всех надежд.»
И главное, случилось это в тот самый момент, когда ушёл из жизни он – вершитель судеб, хозяин страны, безжалостный палач для одних и… непререкаемый авторитет, обожаемый кумир для подавляющего большинства советских людей, бог и дьявол в одном лице – великий Сталин!

Шёл тысяча девятьсот пятьдесят третий год, и смерть Великого Вождя всех времён и народов (именно так его тогда называли) позволяла надеяться на лучшее.

Смерть генерала

1.
Лето 1943-го года выдалось жарким. Раскалённое солнце буквально плавило мозги и не давало покоя. Генерала Курдюмова немного укачало, и теперь он расслабленно плыл куда-то, сидя на заднем сиденье своей потрёпанной «Эмки», плавно переваливаясь с боку на бок на неизбежных ухабах прифронтовой дороги и кивая головой в такт не оформившимся вялотекущим мыслям. Двое его ординарцев сидели рядом, стараясь не тревожить начальника, а оперативник НКВД – впереди, изредка перебрасываясь с шофёром короткими фразами.

Сзади в некотором отдалении следовал ленд-лизовский «Виллис» с охраной. Бойцы, весьма искушённые в своём деле, имели новенькие автоматы ППШ, гранаты и иное не столь заметное с первого взгляда вооружение. К примеру, пулемёт Дегтярёва в чехле ждал своего часа, грозно поблескивая холодным смертоносным железом. В считанные минуты его можно было установить на специальную треногу, тем самым превратив американский джип в лихую тачанку времён теперь уже далёкой гражданской войны.

Курдюмов был относительно молод, но тем не менее прекрасно знал и любил военное дело. Он пополнил старший офицерский состав после предвоенных сталинских чисток, когда неумолимая карательная машина репрессировала большую часть верхушки РККА. Генеральское же звание талантливый военспец получил совсем недавно за успешно проведённую т. н. «локальную наступательную операцию» силами своего полка и приданных для этого дела частей.
Удар по врагу в тот день был нанесён хоть и небольшой, но весьма значимый. И от его успеха или неуспеха зависело слишком многое.

Философские беседы 1942

А на левой груди – профиль Сталина,
А на правой...
...Застучали мне мысли по темечку.
Оказалось – я зря им клеймён.
И хлещу я берёзовым веничком
По наследию мрачных времён...
Владимир Высоцкий.

1.
Немецкие бомбардировщики со свистом и грохотом пронеслись над головами, а затем, неспешно растворяясь в жарком июльском воздухе, скрылись за бруствером глинистого свежевырытого окопа. Лето 1942-го года было не самым удачным для наших войск. Впрочем, так же, как и для германских.
– Мост бомбить полетели, – ни к кому не обращаясь, вполголоса сказал Саблин.
– Дадут им там жару. Зенитчики ещё с вечера техники к переправе нагнали, – отозвался Кравцов, поудобнее усаживаясь рядом.
– Может быть, дадут, а может – подождут! – с ехидной ухмылочкой выдал новую остроту друг и постоянный собеседник бывшего замполита.
– Ты опять за своё?! Не уймёшься никак! Язык твой поганый… не он ли довёл тебя до штрафбата? Смотри, здесь церемониться с нами не станут: пустят в расход, и вся недолга!
– Ой, чья бы корова мычала... комиссар ты наш недорезанный! – почти беззлобно проворчал Саблин. – Тебя-то какими ветрами сюда занесло?

Если говорить по справедливости, то Кравцов слегка лукавил. Бывший майор Павел Саблин попал в штрафбат вовсе не потому, что много болтал, а скорее наоборот – из-за того, что промолчал, не вмешался вовремя, не изменил ход событий. Сержанта, который не к месту рассказал тот злополучный анекдот про Сталина, трибунал приговорил к высшей мере. Вот у кого язык был длинный! Надо же, прямо в лицо особисту обложил матом Великого вождя всех времён и народов!

Школьная реформа, начало девяностых

1.
Володя стоял перед письменным столом директрисы, широко расставив ноги и крепко держа за руку шестилетнего сына. За окном бесшабашно играл яркими солнечными лучами май 1989-го перестроечного года. Едва вырвавшись из мёрзлого грунта, первая ярко-зелёная травка жадно тянулась своими нежными тонкими стеблями вверх – к могучему небесному светилу, которое, проснувшись после зимней спячки, обрушило вдруг долгожданные потоки тепла и света на исстрадавшуюся от лютых морозов щедрую на урожай землю Среднего Поволжья.

Директор гимназии, внимательно изучив документы посетителей, наконец, ответила на их молчаливый вопрос неожиданно мягким успокаивающим голосом многоопытного педагога:
– Молодой человек, вы прекрасно знаете, что ваш сын должен учиться в другой школе, рядом с домом. ГорОНО распределяет первоклассников согласно прописке. Таков порядок, это удобно для горожан, и для вас в первую очередь.
– Я всё понимаю, но дело в том, что школа эта – она для детей с умственными отклонениями, – с едва заметным возмущением возразил Володя.

– Нет-нет, всё изменилось, – бросила на него быстрый взгляд директриса. – Теперь туда набирают первоклассников как обычно, а контингент нынешнего учебного заведения… впрочем, это вас не касается, разберёмся сами.
– Не хочу в «дебильную» школу! Надо мной ребята смеяться будут – вмешался в разговор парнишка, но отец цыкнул на него и продолжил:
– Дело в том, что в вашу гимназию начинают принимать шестилеток, а Павлу как раз шесть исполнилось. Кроме того… у вас учится моя старшая дочь, и мы с супругой хотим… было бы очень удобно, если бы Павлик учился в одной школе с сестрой.

Целина

1.
Когда мы наконец добрались до места, солнце стояло ещё высоко. Студенческий строительный отряд (аббревиатура ССО) образца 1973-го года выгрузился из автобусов и, провожаемые квартирьерами, ребята бодро направились к большому бревенчатому дому – занимать места в спальном корпусе. Затем несколько человек, переодевшись, стали в круг на зелёной лужайке, и новенький волейбольный мяч взлетел в синее безоблачное небо.
Молодость, свобода от надоевшей за зиму зубрёжки, чудная погода – всё это пьянило и кружило нам головы. Я посмотрел на часы и ахнул. Было одиннадцать вечера или чуть более того, а солнце и не думало прятаться за горизонт. Вспомнились рассказы о романтике ленинградских белых ночей, и только теперь я осознал, окончательно понял, что мы за какие-то сутки переместились с берегов тёплого Азовского моря сюда – поближе к полярному кругу в страну чистейших голубых озёр – в легендарную Карелию. Это походило на сказку, тем более для меня – бедного студента, едва сводившего концы с концами.

Посёлок, где наш отряд должен был строить детский дом, назывался очень поэтично – Ладва. Небольшая речка, пара шатких деревянных мостов через неё, невиданные двухэтажные бревенчатые дома, пахнущий хвоей сосновый лес… всё это было для нас – южных жителей – почти экзотикой. А потому мы бродяжили до глубокой ночи, наблюдая величественный закат воспетого в песнях и стихах могучего светила, пока от него не осталась лишь узенькая полоска у самого горизонта. На юге такой красоты никогда не увидишь...

Муха и пчела, басня

Однажды солнечной весною
Трудолюбивая Пчела,
Весьма довольная собою,
Пыльцу и мёд домой несла.

Но, ножки прижимая к брюху,
К несчастью, а быть может, нет,
Она вдруг повстречала Муху,
Снискавшую авторитет.

О, цокотуху все ценили –
За прозорливость и за ум.
Навозные жуки любили
Её зеленобрюхий глум:

Как много им она брюзжала,
Что жизнь, мол, сводится к дерьму.
И «аромат» его вплетала
В своих суждений бахрому.

Червяк, взращённый на помёте,
Красавицу боготворил:
Узрел негодницу в полёте
И тут же нежно полюбил.

Он никому бы не позволил
Над ней смеяться, ей вредить.
Лелеял он её и холил,
И был готов превозносить…

Так вот, с жужжаньем пролетая
Навстречу золотой Пчеле,
Спросила муха разбитная:
«Вы где живёте? Не в дупле?»

И дружбу тут же предложила.
Пчела присела отдохнуть.
Ей цокотуха изложила
Своих воззрений соль и суть.

Расписывала горделиво
Навозной кучи «аромат»,
Где из опарыша счастливо
Родилась много дней назад.

Но не понять пчеле-трудяге
Лентяйки пламенных идей,
Как не понять простой дворняге
Идей бродячих медведей.

И медоносица сказала,
Что ей претит бездумный трёп.
Мол, трутней видела немало,
Болтавших ерунду взахлёб.

«Лентяям мы не потакаем.
Пусть участь их и тяжела,
К зиме из улья «провожаем»», –
В сердцах добавила Пчела.

«Как можно?» – Зажужжала Муха, –
«Отцов семейства? На мороз?!
Сама-то ты, смотрю, толстуха», –
Пошла негодница вразнос.

Пчела же скромно промолчала.
Не стала тратить лишних слов.
Зачем всё начинать сначала?
Дразнить не стоит болтунов!

Тот, кто бездельником родился,
Пока тепло – гуляет всласть.
А тот, кто сызмальства трудился –

Мысли о главном

Наше время – сплошной кошмар.
Ложь и истина – всё смешалось.
Суррогатов хмельной угар –
Вот что детям от нас досталось!

Память где-то ещё хранит
Подвиг тех, кто сейчас неблизко,
И блистает огнём гранит
На могилах и обелисках!

Но умрёт без воды река,
А без солнца не будет сада.
И летит душа мотылька
На огонь, что чадит из ада.

Целомудрие и любовь –
Это то, что мы потеряли.
Нет, не надо, не пустословь!
Я и так сегодня в печали.

Я сегодня в хмельной тоске.
Мне детей нерождённых жалко.
Загуляла, ушла в пике –
Учинила аборт… хабалка!

Ну, а если бы родила?
Воспитать не хватило б воли.
В садик, в школу бы отдала.
Ну, а что в этой самой школе?

Там учить добру не хотят.
Натаскать на ЕГЭ – их дело.
Оглупляют наших ребят,
Мол, умом земля оскудела!

Нам бы сделать, как было встарь,
Без ненужных фантасмагорий:
Чтоб на всех был один букварь
И один учебник истории!

Чтоб учитель учил всегда
Вечным истинам, пусть банальным.
Чтобы сгинула ерунда
С обучением сексуальным!

Выпускают в подлунный мир
Сонм адептов безбожной веры.
Похоть, дьявол у них кумир
И нажива сверх всякой меры!

Что добро есть, а что есть зло?
Где хорошее? Где плохое?
Всё смешалось толпе назло –
Гениальное и пустое!

Только мы ещё живы пока,
И должны это всё исправить –
Из огня спасти мотылька
И на истинный путь… наставить!

Память

Вереница людей у гранитной плиты
Продвигается вдоль обелисков.
На душе пустота, на граните – цветы
И фамилии скорбнейших списков.

Двое юных ребят в карауле стоят
Там, где вечный огонь полыхает.
Юнармейский наряд светлой грустью объят,
Что в глазах так победно блистает.

Тихо музыка льётся, рыдает оргАн,
Мы идём сквозь гробниц анфилады.
Мне же вспомнилось детство. Как я, хулиган,
У отца взял без спросу награды.

Мать ругала, когда я кому-то вручил
(У ребёнка душа ведь безгрешна)
Ту медаль, что отец на войне получил
За ранение под Будапештом.

Помню этих регалий малиновый звон.
Он знаком мне ещё с колыбели...
И отцовский натужный предутренний стон,
И глаза... те, что в бездну глядели!

Снились славным героям и кровь, и война,
Клич: "За Родину!", смерть исполинов...
И Победы великой святая весна,
И поверженный статус Берлина!

Нам бы в души детей нашу гордость вложить!
Нам бы не допустить амнезии!
Чтобы помнили тех, кто отдал свою жизнь
За свободу великой России!

Не забудем победной весны благодать,
Что в сердцах до сих пор не убита.
Победителей павших суровая стать
Отражается в блеске гранита!

Вереница людей – тех, что память хранят,
Продвигается вдоль обелисков.
Здесь их славные предки под плитами спят,
Здесь фамилии... скорбнейших... списков.

Новый Год для победителя

1.
К концу декабря мороз в Москве слегка ослаб. Временами срывался мелкий снежок, и новогодняя ночь обещала быть весьма благоприятной для встречи послевоенного 1954-го года. Однако рассчитывать на шумное застолье Виктору Светлову, студенту горного института не приходилось – его денежный лимит был исчерпан накануне. Не раздеваясь и не включая свет, молодой человек лёг на свою койку в студенческом общежитии и с грустью принялся наблюдать, как в свете фонаря за окном, обгоняя друг друга, неспешно планировали редкие, но довольно-таки крупные снежинки.

Семнадцать лет было Виктору, когда, будто снег на голову, свалилась на огромную нашу страну страшная беда – война, перемоловшая судьбы всех без исключения граждан СССР. Двадцать второе июня – этот день стал для людей незримым рубежом, каким-то водоразделом. Осталась в прошлом счастливая мирная жизнь, и был запущен отсчёт неимоверно трудных смертоносных дней и ночей великой битвы. На нас напали, и очень многое из того, что до этого казалось важным и обязательным, вдруг потеряло всякий смысл. При этом все понимали, чувствовали, буквально осязали тот безжалостный дикий ужас, который надвигался на страну с запада. Медленно, но неотвратимо невиданная военная машина нацистов поглощала человеческие жизни, леса и поля, города и сёла огромной страны, отчего проснулось в душах людских неистребимое желание выстоять, победить, уничтожить орды ненавистных завоевателей. Причём, было совсем неважно, какую цену придётся за это заплатить.

День смеха

Случилось это давно, в дни моей незабвенной молодости, когда солнце светило ярче, свет луны навевал романтические фантазии, а первого апреля хотелось разыграть весь мир, чтобы люди смеялись и были счастливы. Работал я тогда администратором цирка шапито. Администратор, как вы правильно догадались, - это тот самый человек, который выходит на арену перед каждым номером и громогласно объявляет: "А сейчас, уважаемая публика, перед вами выступит единственный и неповторимый маг и чародей! Вам ужасно повезло! Проездом из Пекина в Париж..." Ну, и так далее.

А надо сказать, - звездой нашего цирка в те времена был некто Бенгальский Артём Леопольдович. Мало того, что отчество у него было львиное, но, в дополнение к этому звериному отчеству, был он ещё и дрессировщиком тигров. И не каких-нибудь, а самых свирепых - бенгальских. Характер у Артёма был под стать его подопечным, и злые языки утверждали, что в прошлой жизни он был саблезубым тигром, о чём неопровержимо свидетельствовал его громкий раскатистый голос, рыжеватая шевелюра и покровительственная манера поведения по отношению ко всем без исключения. Даже директору цирка доставалось от его высокомерия. И конечно, среди своих тигров он всегда был неоспоримым лидером и вожаком стаи.

В тот день, тридцать первого марта, мы немного поцапались с Бенгальским, а так как был выходной, представлений не было, то зашли в соседнюю кафешку и решили сгладить шероховатости в отношениях с помощью небольшой дозы спиртного. Сначала всё было очень даже хорошо и весело, но спустя какое-то время тигриный характер Артёма снова вылез наружу, и на извечный вопрос: "Ты меня уважаешь?

Отрезвление

1.
– Дядя Вася! Дядя Вася! Стойте, подождите! – через весь двор кричала Юлька пожилому мужчине из соседнего подъезда многоэтажки.
Пенсионер остановился, и стройная молоденькая женщина, махом преодолев разделявшее их расстояние, подлетела к нему и без обиняков приступила к делу:
– Дядя Вася, у вас двадцать рублей не найдётся? Очень надо!
– Ну, ты даёшь! – проворчал мужчина, но достал-таки кошелёк и медленно по-стариковски начал отсчитывать мелочь.

– Ой, а может, полтинник дадите? – заглядывая украдкой в святая святых обладателя кожаного вместилища денег, спросила Юлька.
– Работать надо, а не пить да дурака валять! – строго ответил ей Василий Иванович.
Но монетки уже перекочевали в карман просительницы, и она, вполне довольная собой, оставила старика в покое. Выпить ей, конечно, страсть как хотелось, но Юлька прекрасно понимала, что из этого упрямого скряги за один подход много не выманишь. Ну, ничего, курочка по зёрнышку клюёт! Тем более, день только начался, и найдётся ещё добрый человек. Рано или поздно, но найдётся – даст на опохмел души! А может просто угостит на халяву, ведь пить одному скучно и западло.

В свои тридцать с хвостиком Юлька много чего повидала. Замужем была, но недолго, двоих детей родила. Старшему четырнадцать исполнилось, и учился он в кадетской школе-интернате в соседнем городе, а шестилетняя Настя жила с нею здесь же, в панельной девятиэтажке. Лет пятнадцать назад родителям Юльки крупно повезло – попали они под программу сноса ветхого жилья и переехали сюда из старого полуразвалившегося барака.

Телефонный роман

Знаете ли вы, что такое весна на юге России на берегу тёплого, древнего, овеянного легендами моря? Начинается она в марте, когда тают ледяные глыбы, намёрзшие за зиму, а к концу мая распустившиеся листья деревьев радуют вас своей ярко-зелёной свежестью. Ещё нет летней жары, которая притупляет все мысли и чувства, и вы наслаждаетесь ласковым, ярким, но не палящим пока ещё солнышком, которое зовёт вас к новому пробуждению после зимнего ненастья. Особенно упоительны своей темнотой и нежностью майские вечера и ночи, когда спать совсем невозможно, но хочется бежать к тёплому неподвижному морю и до бесконечности любоваться лунной дорожкой, отражающейся от его сонной, загадочной своей таинственной глубиной поверхности.

В один из таких вечеров 197Х года я, студент ВУЗа, сдав последний экзамен летней сессии, со стайкой однокашников пришёл в городской парк, чтобы отдохнуть, потанцевать и порадоваться вновь обретённой после надоевших за зиму конспектов и учебников свободе. Было приятно распрямить плечи и подумать обо всех прелестях предстоящего лета.

Войдя на танцверанду, я обратил внимание на группу девчонок, стоявших поодаль и весело щебетавших о чём-то своём. Одна из них, пухленькая голубоглазая хохотушка, чем-то привлекла моё внимание. В других обстоятельствах я, возможно, не решился бы подойти и пригласить её на танец, но весна, ощущение свободы, а также предвкушение предстоящего летнего отдыха отодвинули на второй план мою обычную робость, и через мгновение я коснулся её мягкой податливой руки.

Не полюбите ведьму, недетская сказка

1.
В некотором царстве, в далёком государстве жил-был молодой парень по имени Иван по прозванию Вдовий Сын. Отец его погиб на войне, и вместе с матерью остались они коротать свой век там, где родни у них не было вовсе. А надо сказать, что в городе этом, куда занесла их судьба, вперемешку с простым людом жили ведьмы, колдуны и всевозможные чародеи. Причём, узнать сих нечистых созданий было весьма затруднительно, а порою почти невозможно: скрывали ведуны свою гнилую сущность. Походили они на людей и даже одежды порой носили белые, а вот под одеждами… случалось, что души их по ходу жизни становились темнее чернил, чернее самой тёмной ночи.

Сильно тосковала мать Ванюши по безвременно ушедшему супругу, по своей далёкой Родине, и едва лишь исполнилось её ненаглядному сыночку семнадцать лет, как оставила она его бедовать на чужбине и отправилась в лучший мир, надеясь встретить там того, кого позабыть была не в силах.

Проводил парнишка свою дорогую мамашу в последний путь, погоревал немного, но жизнь вокруг была так прекрасна, светла и загадочна! К тому же, весьма кстати появился в том далёком городе кукольный театр Карабаса Барабаса – тот самый, из известной сказки! И так захотелось сироте развлечься, что не смог он себе отказать – купил билет на представление, как сделал это некогда наивный жизнелюб Буратино.

Небольшой зал был полон. Куклы играли на сцене свою пьесу, а к Ивану вдруг подсела молодая симпатичная ведьмочка. Ах, если бы он знал тогда, какого она роду-племени и что ей от него надобно, то убежал бы за тридевять земель, дабы не видеть и не слышать её никогда!

Гордыня

1.
Михаил немного отстранился в сторону, и увесистый кулак новобранца пролетел мимо, лишь слегка задев кончик его уха. Уклонившись от убойного прямого в голову, он тут же нанёс ответный удар – хук сбоку в челюсть, а затем, не давая сопернику опомниться – левой в печень. Парень зашатался, теряя ориентацию, и едва не свалившись на пол, присел на свою аккуратно заправленную койку.
– Ну, кто ещё хочет попробовать? Армейский рукопашный бой – это вам не хухры-мухры! – констатировал победитель, окинув казарму уверенным спокойным взглядом. – А за несанкционированное нападение на командира – два наряда вне очереди! И считай, что легко отделался. Не слышу! Встать!

Выполняя команду, рядовой Сливкин с трудом поднялся на ноги и, слегка пошатываясь, всё же ответил согласно уставу:
– Есть, два наряда вне очереди!
– Скажи спасибо, что я сегодня добрый. Нападение на офицера – за это можно и под трибунал загреметь. Все слышали? А теперь… через десять минут общее построение на плацу! Старшина, проследите, чтобы не было опоздавших.

Старший лейтенант Михаил Гирдо повернулся и вышел из солдатской казармы. Конечно, он знал толк в военном деле и умел подчинять себе людей, но вот с этим молодым солдатом у него почему-то не заладилось с самого начала. Даже в строю рослый спортсмен Сливкин смотрел на невысокого коренастого офицера не то чтобы с превосходством, но так, будто делал ему одолжение, выполняя обычные строевые команды. Михаил это чувствовал и старался при случае хоть немного, но унизить непокорного новобранца, поставить его на место.

Кайф

1.
Шприц проткнул стенку вены, и его содержимое постепенно растворилось в потоке крови. Не спеша, медленно, но верно неописуемое блаженство разливалось по всему телу. Сердце забилось чаще, пульс стал прослушиваться там, где его никогда не было. С каждым толчком «мотора» кайф проникал всё глубже, всё дальше от своего эпицентра, охватывая каждую мышцу, каждую жилку, каждый пальчик. Едва сдерживая стон наслаждения, Лёша опустился на лавку. Голова его была лёгкой и светлой, все земные беды показались начинающему наркоману мелкими недоразумениями, а жизнь – светлой и изумительно-прекрасной…
«Вот ради таких мгновений и стоит жить!» – безотчётно подумал он, глядя в серый от пыли потолок мастерской.

Конечно, люди приходят в этот мир для радости. Ведь каждая прожитая минута не идёт ни в какое сравнение с десятилетиями прозябания и небытия. Жить и испытывать наслаждение – вот высшее счастье. Но не всё было так гладко, как это казалось сейчас, в момент кайфа. Треснула, развалилась на куски его семейная жизнь. И осознание этого не давало покоя, терзало юную неокрепшую душу.

Светку Лёша знал с детства. Бегала по двору задорная девчонка с перехваченными заколкой светлыми соломенными волосами, смотрела в мир голубыми, будто утреннее небо, глазами, играла с подругами в классики и не чувствовала, как незаметно летит время. Алексей никогда не обращал на неё внимания – у мальчишек иные игры. Но на выпускном вечере он вдруг посмотрел на свою школьную подругу совсем другими глазами. Прекрасная, будто царевна Лебедь из сказки, она, казалось, плыла где-то там, в отдалении.

За что? О лихих девяностых

1.
Уже смеркалось, когда Саша возвращался с работы. Сегодня пришлось задержаться с разработчиками новой программы для заводской вычислительной машины. Американские персоналки в девяностых только-только начали внедряться в производство, а работали, в основном, на отечественных монстрах серии ЕС. Молодому человеку нравилось составлять, внедрять, отлаживать программы, с помощью которых ЭВМ за считанные минуты делала то, на что раньше уходили месяцы упорного труда больших коллективов.

– Эй, закурить не найдётся? – послышался окрик за спиной.
– Нет, я некурящий, – ответил Александр, полуобернувшись.
– Стой, не спеши, – вышли из темноты двое ребят уголовного вида. Один из них с наколками на обнажённых до локтя руках хозяйски оглядел Сашу и, ввернув пару матерных словечек, осведомился:
– Деньги есть?
– Я с работы иду. Вот яблочки есть, к родителям заходил, – ответил, внутренне напрягшись, но не подавая виду, молодой человек.
– А если найду? – ухмыльнулся грабитель, вынимая из кармана устрашающего вида нож.
– А ну, Бомба, проверь у него карманы!
Саша, видя такой оборот дела, молча повернулся и быстро пошёл дальше. Хотел побежать, но сдержался.
– Стой! – в две лужёные глотки заорали сзади. И первый, видя, что жертва не останавливается, в два прыжка догнал несчастного и предательски сзади вонзил нож ему в шею.

– За что? – прохрипел Саша, зажимая рану, и не оглядываясь, бросился к гостеприимно распахнутым дверям заводской общаги – метрах в двадцати, совсем рядом.

Заяц - хозяин леса

1.
Жил-был в лесу Медведь, и был он там самым главным. Все его слушались. И не только потому, что боялись, а, скорее потому, что был он Медведь. Бродил Миша по своему большому лесу и везде за порядком следил. То волков прижучит, чтобы, значит, лишнего не откусывали, то бобров пожурит, чтобы меньше деревьев портили, а то и белкам замечание сделает: мол, много мусорят рыжие под своими гнёздами. И всё было прекрасно в этом диком лесу, пока не появилась там Лиса Патрикеевна. А надо сказать, что была она хитрая, завистливая и до чужого добра жадная.

С самого начала не понравился ей Михайло Потапович – солдафонским своим характером да авторитарностью медвежьей. А уж когда он ненароком на хвост лисий расфуфыренный наступил, то и вовсе вышел у рыжей бестии из доверия. Тем более – не извинился тогда Потапович, запамятовал. И чтобы отомстить за растоптанную красоту свою, задумала Лиса недоброе. Нашла она самого упитанного Зайца и начала настраивать его супротив косолапого врага своего. Беляк это был или русак – сие нам не ведомо, но самомнения у этой толстобрюхой зверушки было поболее, нежели у самого Льва.

Замечу, однако, что Царь зверей в этом славном лесу никогда не показывался. Жил себе за семью морями в далёкой аравийской пустыне и только малую дань милостиво брал у Потаповича - на представительские нужды да на ремонт короны, чтобы не забывали, кто на этой Земле хозяин.

Как Лиса Зайца обхаживала – об этом разговор особый. Но по прошествии времени воспылал косой жаждой власти и всерьёз решил править лесом, а Медведя на пенсию выпроводить – с почётом либо с опалой – это уж как получится.

Отравленный колодец

1.
Страсти накалялись. Расширенное заседание родительского комитета в одной из школ шахтёрской Горловки грозило закончиться скандалом. Речь шла о заведующей учебной частью Зинаиде Ивановне.
– Или вы уберёте отсюда эту жабу или ноги моего ребёнка в этой школе больше не будет! – резала правду-матку одна из активисток. – У меня муж в ополчении служит, а тут… и нечего свидомым (компетентным, знающим) нацистским прихвостням охмурять наших детей! Ну чему она может научить школьников, если у неё у самой мозги набекрень? Правильно, бабы? Пусть мотает отсюда подобру-поздорову, а то ведь мы можем и силу употребить!

Народ зашумел, заволновался. Ещё бы, регулярные «укроповские» бомбёжки, разрушенные дома, убитые и раненые соседи – всё это довело людей до последней черты. Ненависть к хунте, к тем, кто пришёл сюда убивать, насиловать и грабить, зашкаливала. Но директор Ирина Павловна, перекрывая своим поставленным учительским голосом общий гвалт, предложила завучу ответить на предъявленные обвинения. Собственно, они с Зиной были в некотором роде подруги и даже одноклассницы. Но сейчас это не имело абсолютно никакого значения. После киевского майдана страна буквально раскололась на два лагеря. Особенно здесь, в Донбассе. И зачастую члены одной и той же семьи находились по разные стороны баррикад, стреляли друг в друга.

– Ну что ещё нового я могу вам сказать? – встала из-за стола президиума невысокая пожилая женщина. Та самая, которую обозвали жабой. – Много лет я учила ваших детей истории великой Украины. А теперь москали, захватившие власть в Донбассе, говорят, что наши учебники написаны безумцами и маньяками.

Любовь

1.
Урок только что начался. Министерская контрольная по математике в десятом А была знаковым событием. Тем более – в преддверии выпускных экзаменов. Тогда, в начале семидесятых годов прошлого века школьники почему-то обходились без ЕГЭ. Но, как и во все времена, чтобы поступить в вуз, надо было твёрдо знать теорию и уметь решать любые виды задач. Володя сидел на своём обычном месте – средний ряд, предпоследняя парта, справа. Партами ребята по привычке называли столы и стулья в кабинетах для старшеклассников.

Сверху на проштампованном тетрадном листке парнишка написал дату, чуть ниже: «Контрольная работа». Затем глаза его привычно скользнули вперёд и вправо. Туда, где сидела она, Светлана. Та, в которую он был так давно и безнадёжно… влюблён. Правда, об этом не знал никто – ни одна живая душа на всём белом свете. Это была смертельно-страшная тайна, о которой он никогда и никому не признался бы даже под самой ужасной пыткой. Разве только ей, Светланке, своей единственной и ненаглядной. Но объясняться, произносить вслух какие-то пустые маловыразительные слова ему почему-то совсем не хотелось. Да и зачем что-то менять? Не стоит усложнять жизнь ей и себе. Ведь он и так был безмерно счастлив тем, что шесть дней в неделю имел безусловную возможность обнимать влюблённым взором, бережно ласкать своими расширенными от восторга, светлой тоски и нежности глазами этот божественно-прекрасный образ – такой близкий и такой безмерно далёкий одновременно. Большего блаженства юноша не мог себе даже представить.

Судьба

1.
Дима стоял посреди цеха, опустив руки по швам и слегка понурив голову. На вид ему было далеко за тридцать: серые глаза, светлые, начавшие редеть волосы, рабочая куртка с эмблемой предприятия на спине. Но, несмотря на возраст, он был похож на провинившегося школьника.

– Вы почему не пришли утром на планёрку? – выговаривал ему Директор. – Руководители подразделений, пятнадцать человек, собрались, чтобы выслушать ваши объяснения по поводу ночной аварии. А вы не соизволили явиться.
– Я здесь с трёх часов ночи… станки стояли… ну, как я мог всё бросить, уйти, – пытался урезонить дотошного начальника энергетик.
– А почему вы не пришли, когда я посылал за вами человека?
– Причина та же, – коротко ответил Дима и отвернулся, пытаясь скрыть гримасу недовольства и презрения.

Однако такое вопиющее нарушение субординации, возмутительное неуважение со стороны подчинённого всегда действовало на Директора, будто красная тряпка на разъярённого быка.
– Запомни, ты, – едва сдерживая свой «благородный» гнев и яростно сверкая очками, выдохнул он прямо в лицо Дмитрию, – мы все делом заняты, но если я тебя позвал, то ты тут же должен забыть обо всём на свете и бежать, лететь ко мне сломя голову! Здесь я для тебя и царь, и бог, и отец родной! Ты меня понял?!!

Конечно, главному энергетику давно было ясно, что для Директора главное – не план, не производство, а субординация и беспрекословное подчинение. Однако уволиться с фанерного завода, хлопнуть дверью, пополнить армию безработных он не мог. Ведь здесь платили втрое, вчетверо больше, чем где бы то ни было.

Принцесса Надежда и околдованный Принц

В некотором царстве, в некотором государстве жила-была девочка по имени Надя – добрая и красивая. Король той далёкой страны любил устраивать всевозможные праздники, балы и карнавалы, на которых все – от башмачника до визиря – веселились, не считаясь с рангами и чинами. Время шло, и вот Надежда во всём блеске своей семнадцатилетней юности, окружённая красавицами-подругами, впервые переступила порог царского дворца. Гостей встречал Принц – сын главы государства. Но как только девушка посмотрела в его нежные голубые глаза, то тут же забыла обо всём на свете, до конца своих дней влюбившись в прекрасного юношу. А он, едва сдерживая поток внезапно нахлынувших чувств, взял её за руку и усадил за стол рядом с собой.

Начался бал, и влюблённые закружились в хороводе смеха, масок и пышных карнавальных костюмов, наслаждаясь беседой и начиная понимать, что теперь они неразлучны – будто два цвета небесной радуги. Сердца их стучали в унисон, разбивая все условности и преграды, и казалось, что так будет продолжаться вечно.

Но вдруг зашелестели кроны деревьев, заклубились облака. Огромная чёрная туча, закрыв полнеба, с жадностью поглотила слабые искорки далёких звёзд и жёлтую беззащитную луну. Из глубокой тьмы в ярком свете внезапных молний явилась перед изумлёнными участниками карнавала страшная седая ведьма с огромным крючковатым носом и горящими злыми глазами. Ветер трепал на её плечах длинный платок цвета воронова крыла, и казалось, будто это весёлый Роджер развевается на мачте пиратского судна.

Раненый Донбасс

1.
Снаряд просвистел над головой и разорвался где-то за крышами домов, никому не причинив вреда. Тёплая осень 2015-го будоражила Анатолия и не давала сидеть дома в четырёх стенах. Горняцкая Горловка – угольный центр Донбасса – без малого два года находилась в осадном положении. Поначалу оккупанты били по мирным кварталам из пушек и «градов», окружив эту неприступную для них цитадель с трёх сторон. И лишь на юге тоненькая полоска шоссе соединяла город с таким же осаждённым, умытым кровью Донецком. Несколько раз неприятель ставил на этой дороге жизни свои блокпосты, перекрывая снабжение. Но снова и снова, неся потери, ополченцы сметали «укропов», и шла помощь к защитникам несокрушимой твердыни.

Первая военная зима была суровой. В бессильной ярости нацисты на захваченной территории грабили беззащитных пенсионеров, которым некуда было бежать от своих домов. Несчастные жили и умирали в сырых подвалах – от бомбёжек, голода и холода. А в это время широким мутным потоком текли на запад «посылки с фронта» – оргтехника, телевизоры, чайники, пылесосы. Грабители тащили всё, вплоть до детских игрушек и постельного белья.

Многотысячные потери под Иловайском и на Саур-Могиле лишь подстегнули изуверов к неимоверной жестокости, убийствам и изнасилованиям. Подобно немецко-фашистским захватчикам, изверги из Правого сектора ненавидели всё русское, называя эту древнюю, обильно политую кровью великороссов землю даунбассом, а её жителей – ублюдками и недочеловеками. Каждому бандеровцу в случае победы была здесь обещана «копанка» с углем и рабы-шахтёры в придачу. Ради этого нацисты были готовы на всё.

Дети войны

1.
Высоченная, стоявшая на облупленных чуть покосившихся сваях, железнодорожная платформа одним боком нависала над оврагом, и, казалось, она вот-вот рухнет под тяжестью заполонившей её толпы. Яблоку упасть было негде, несмотря на то, что обшарпанный дизель-поезд только что увёз за Волгу через знаменитый Романовский мост большой десант свисавших с него гроздьями садоводов. Призрачный страх голода гнал людей к земле, которая давала возможность хоть как-то пережить лихие девяностые, и можно было подумать, всё население маленького волжского городка ринулось к своим заветным соткам.

Электричка опаздывала почти на час, и я стоял, прижатый толпой к своей сумке-тележке, доверху заполненной семенным картофелем.
– Сёмка умер, – простуженным голосом проговорил совсем рядом хлипкий худенький пожилой садовод.
– Когда же это? – удивлённо пробасил здоровый мужичок средних лет, не выпускавший из рук связку лопат и граблей.
– Месяца два назад. Болел он, да и пил сильно…
И я услышал рассказ, который надолго врезался в память своей откровенной, без прикрас, голой мужицкой правдой.

2.
1945-й год. На западе самая страшная в истории человечества война почти закончилась, а в далёкой Японии, в Китае – начинала разгораться с новой силой. Железнодорожные составы с пушками, танками и солдатами, победителями в одной смертельной схватке, шли беспрерывным потоком на другую, развязанную где-то там – далеко, на краю Земли.

Воинский эшелон, в котором перебрасывался на Дальний Восток полк Фёдора Михайлова, остановился на станции Зелёный Дол, не доехав несколько километров до Романовского моста через Волгу,

Убитая совесть 17, окончание романа

Виктора Силина, десятилетнего мальчишку, приняли в пионеры 22-го апреля 1964-го года в небольшом волжском городке. Окончив институт, он женился и трудился на одном из градообразующих предприятий. Однако наступили лихие девяностые, и пришлось ему идти на фанерный завод, находившийся под контролем криминала. Работая там, Силин развёлся с женой, а его сын Павел связался с бандитами. С помощью проныры-адвоката отец освободил парня от тюрьмы, наставил на путь истинный, а затем женил на дочери мэра города, в которую тот влюбился без памяти. После женитьбы оба учились заочно и работали на «фанере» мастерами под началом старшего Силина. Но детей у них не было, и Павел, разведясь с Лидией, ушёл жить к матери.

Глава 17 (окончание) Павел покидает родной город, сват Виктора становится ему тестем, уход Силина с завода с последующим возвращением, беседа с первой женой у постели больной дочери.
1.
Армия и флот тогда, в начале нулевых находились в ужасном состоянии. Процветала дедовщина, солдаты батрачили на своих командиров, вместо учёбы занимались непонятно чем. Поэтому зажиточные обыватели покупали липовые медицинские справки, давали взятки военкому или его окружению, всеми правдами и неправдами пытаясь избавить своих великовозрастных недорослей от некогда почётной обязанности служить Отечеству. Те же, у кого не было денег, попросту скрывались от призыва, а работники военкоматов периодически устраивали настоящие облавы на этих уклонистов. Но отец Павла регулярно «отстёгивал» кому надо положенную мзду, и парня не трогали до тех пор, пока… он сам не пришёл на приём к военкому.

Убитая совесть 16

Виктора Силина, десятилетнего мальчишку, приняли в пионеры 22-го апреля 1964-го года в небольшом волжском городке. Окончив институт, он женился и трудился на одном из градообразующих предприятий. Однако наступили лихие девяностые, и пришлось ему идти на фанерный завод, находившийся под контролем криминала. Работая там, Силин развёлся с женой, а его сын Павел связался с бандитами. С помощью проныры-адвоката отец освободил парня от тюрьмы, наставил на путь истинный, а затем женил на дочери мэра города, в которую тот влюбился без памяти. После женитьбы оба учились заочно и работали на «фанере» мастерами под началом старшего Силина.

Глава 16. Бывший зек Сергей – новый друг Лёши, «герыч», суд над Алексеем, развод Павла и Лидии.
Как-то незаметно сошёлся новый механик Лёша со слесарем Сергеем – бывшим заключённым – спокойным, уверенным в себе человеком. Невысокого роста, он никогда не повышал голоса, почти не пил, работу выполнял добросовестно, не спорил с начальством и мог быть примером для увлекающегося эмоционального Лёшки. В коллективе Сергей утвердился просто – в свободное от работы время он точил на наждаке, а затем полировал до зеркального блеска экзотического вида ножи-финки со специальным желобком для отвода крови – настоящее холодное оружие. Ребята смотрели на блестящие, с цветными наборными ручками «игрушки» – орудия возможного убийства – и невольно начинали относиться с уважением к человеку, который вместе с блатным жаргоном принёс из-за колючей проволоки это поистине дьявольское своё увлечение.

Убитая совесть 15

Виктора Силина, десятилетнего мальчишку, приняли в пионеры 22-го апреля 1964-го года в небольшом волжском городке. Сын руководителя подразделения на одном из градообразующих предприятий, он окончил институт, женился и работал под покровительством отца. Но наступили лихие девяностые, и пришлось ему идти на фанерный завод, где наш герой стал директором кооператива. Многих сгубили новые реалии жизни, когда криминал стал второй властью на местах. Силин развёлся с женой, а его сына Павла задержала милиция за убийство прохожего. С помощью проныры-адвоката Виктор освободил парня от тюрьмы и отправил его на лесоповал мастером – от греха подальше.

Глава 15. Строительство коттеджа, возвращение Павла из «ссылки» и его распутство с последующей женитьбой, новая родня, любовь Павла и Лидии, механик Алексей.
1.
Трудно далось Виктору освобождение родного чада от грозившего тому тюремного срока. И не только потому, что денег много ушло – это ещё полбеды – бывшие друзья отшатнулись от бесчестного директора кооператива. Слишком нагло, чересчур топорно действовал адвокат, подкупая судейскую братию. Но тогда, в лихие девяностые, понятия чести и совести постепенно стали превращаться в пустой звук. «Процессы пошли», как говаривал незабвенный Михаил Сергеич. А из тени вдруг появились люди, умевшие делать деньги. Причём, нравственным поведением эти персонажи никогда не отличались.

Отправив Павла мастером на лесоповал, Силин вплотную занялся строительством нового коттеджа. На заводе был небольшой стройцех, и, взаимообразно договорившись с его начальником, Виктор выписывал себе и цемент, и кирпич, и многое другое.

Убитая совесть 14

Виктора Силина, десятилетнего мальчишку, приняли в пионеры 22-го апреля 1964-го года в небольшом волжском городке. Сын руководителя подразделения на одном из градообразующих предприятий, он окончил институт, женился и работал под покровительством отца. Но наступили лихие девяностые, и пришлось Виктору идти на фанерный завод, где он стал директором кооператива и нещадно эксплуатировал труд подчинённых. Многих сгубили новые реалии жизни, когда криминал стал второй властью на местах. Силин развёлся с женой, а его сына Павла задержала милиция за убийство прохожего.

Глава 14. Стихийный митинг, суд над убийцами, Николай – брат Саши, жизнь стала налаживаться.
1.
Горбачёвская перестройка и последовавший за ней медвежий натиск Ельцина сломали в головах обывателей все стереотипы – замесили, раскрутили формировавшиеся веками представления о добре и зле, о прекрасном и чудовищном, и нельзя было понять в образовавшейся мутной жиже, где тут грешное, а где праведное. Но, несмотря ни на что, все знали, что таких людей, как Саша, убивать нельзя – ни по совести, ни по гражданским законам, ни по воровским понятиям. И пытаясь защититься от уголовного беспредела, народ начал бунтовать.

Это сейчас можно легко и просто размножить любой документ, а в советские и даже в постсоветские времена вся множительная техника состояла на учёте у компетентных органов, и на копирование любой бумажки нужно было разрешение. Но тут вдруг небольшой волжский городок заполонили – наклеенные как попало, размноженные непонятно где – яркие горячие призывы собираться на митинг протеста, направленный против разгула преступности и бездействия властей.

Убитая совесть 13

Виктора Силина, десятилетнего мальчишку, приняли в пионеры 22-го апреля 1964-го года в небольшом волжском городке. Сын руководителя подразделения на одном из градообразующих предприятий, он окончил институт, женился и работал под покровительством отца. Но наступили лихие девяностые, и пришлось Виктору идти на фанерный завод, где он стал директором кооператива и нещадно эксплуатировал труд подчинённых – наказывал и увольнял людей за малейший проступок. А знающего, но мягкотелого энергетика Диму Силин целенаправленно изводил придирками, регулярно лишая премии. Бандиты из местной ОПГ «крышевали» эту так называемую «фанеру», внося криминальный оттенок в работу предприятия. А в личной жизни главного героя начались нелады.

Глава 13. Разрыв Силина с женой, работа сына Павла на «фанере», сумасшествие и смерть Димы, убийство прохожего Саши.
1.
После разрыва с женой Силин какое-то время жил один на съёмной квартире. Работа не давала расслабиться, но к женщинам лёгкого поведения он охладел, понимая, что до добра они не доведут. Прельстившись анонимностью, мужчина подал объявление в службу знакомств местной газеты. Однако в маленьком городке директор производственного кооператива был слишком заметной фигурой, чтобы остаться неузнанным. Слабые попытки вернуться в семью также не увенчались успехом.

После всего, что произошло, бывшая считала Виктора врагом номер один, предателем. Слишком много нелестных слов сказала она ему, чтобы после этого они могли жить рядом. Дочь её поддерживала, и противостоять этому тандему было практически невозможно.

Убитая совесть 12

Виктора Силина, десятилетнего мальчишку, приняли в пионеры 22-го апреля 1964-го года в небольшом волжском городке. Сын руководителя подразделения на одном из градообразующих предприятий, он окончил институт, женился и работал под покровительством отца. Но наступили лихие девяностые, и пришлось Виктору идти на фанерный завод, где он стал директором кооператива и нещадно эксплуатировал труд подчинённых – наказывал и увольнял людей за малейший проступок. А знающего, но мягкотелого энергетика Диму Силин целенаправленно изводил придирками, регулярно лишая премии. Бандиты из местной ОПГ «крышевали» эту так называемую «фанеру», внося криминальный оттенок в работу предприятия.

Глава 12. Слепой, болезнь энергетика Димы, семейная жизнь Силина, гарем, разрыв Силина с женой Светланой.
1.
Лущильные станки гремели, будто собирались взлететь. Пар неспешно поднимался к чёрным прокопченным сводам цехов. Рабочий день на «фанере» начинался с обхода. Директор медленно вразвалочку шёл вдоль производственных линий, останавливаясь там, где что-то не ладилось. Сквозь гул и скрежет оборудования выслушивал объяснения мастеров, расспрашивал рабочих, чтобы точно знать, кого и за что он будет наказывать спустя полчаса на планёрке.

Пытаясь скрыть недочёты и упущения, опасаясь за целостность своих премий, начальники смен заранее воровали друг у друга готовую продукцию – подделывали маркировку на пачках белоснежной свежесклеенной фанеры. Но это было рискованно и не всегда помогало. Значительно больший ущерб безупречно отлаженному производству Силина, как это ни странно, наносил начальник охраны предприятия по кличке Слепой.

Убитая совесть 11

Виктора Силина, десятилетнего мальчишку, приняли в пионеры 22-го апреля 1964-го года в небольшом волжском городке. Сын руководителя подразделения на одном из градообразующих предприятий, он окончил институт, женился и какое-то время работал на заводе под покровительством отца. Но в лихие девяностые заработки упали, и пришлось Виктору идти начальником цеха на фанерный завод, который процветал, продавая свою продукцию за рубеж. Однако бандиты из местной ОПГ обложили предприятие данью – заставили платить за «крышу», договорившись с руководством о том, что сами они будут сидеть на проходной в качестве охранников.

Глава 11. Силин – начальник производства, затем директор; главный энергетик и его жена Катя; стиль руководства директора; Штольц в роли главного инженера.
1.
Фанерный завод был на подъёме. Генеральный директор радостно потирал руки, баржами отгружая продукцию в страны дальнего зарубежья. А в обратном направлении на банковский счёт предприятия непрерывным потоком текли зелёные бумажки с портретами американских президентов. Денег хватало на всё – на новые станки и оборудование, на зарплату рабочим, на бандитскую «крышу», на взятки областным и московским воротилам, чтобы те не ставили палки в колёса, а наоборот – искали новые рынки сбыта.

Открыли вспомогательные производства – мебельное, ДСП, площадку по распиловке брёвен и многое другое. Отметив образцовое состояние цеха, которым руководил Силин, Генеральный предложил ему возглавить весь процесс выпуска фанеры, значительно увеличив зарплату.

Убитая совесть 10

Виктора Силина, десятилетнего мальчишку, приняли в пионеры 22-го апреля 1964-го года в небольшом волжском городке. Сын руководителя подразделения на одном из градообразующих предприятий, он окончил радиоинститут, женился и некоторое время работал на большом заводе под покровительством отца, незаконно наживаясь за счёт государства. Но грянула перестройка, и новые люди захватили предприятие, вытеснив старую гвардию. Пришлось Виктору идти начальником цеха на фанерный завод, где работали не только вольнонаёмные рабочие, но и заключённые. Там он навёл драконовские порядки, за что был жестоко избит. Бывший зек по кличке Штольц вмешался в драку, отбил Силина у разъярённых работяг и проводил его до медпункта.

Глава 10. Штольц, лихие девяностые, ограбление Силина, смотрящий Педаля, братки на проходной, Слепой.

Немного подлечившись и придя в себя после избиения, Виктор вернулся на родной завод к отцу, который взял его в свой цех замом. Но жить на одну зарплату и наблюдать, как вновь избранный директор со своими вассалами жируют и наживаются за счёт предприятия, было выше его сил. В долю Силина не брали из-за родителя – старого коммуниста, который привык работать за идею. Не нужны были новым хозяевам соглядатаи и свидетели их тёмных дел. Поэтому спустя какое-то время Виктор решил вернуться на «фанеру». Тем более, его место в который раз освободилось – никто не хотел работать с зеками.

Правду говорят, что за битого – двух небитых дают. После достопамятного происшествия в тёмном переулке, герой нашего повествования стал умнее и осмотрительнее.

Убитая совесть 9

Виктора Силина, десятилетнего мальчишку, приняли в пионеры 22-го апреля 1964-го года в небольшом волжском городке. Сын руководителя подразделения на одном из градообразующих предприятий, он окончил радиоинститут, женился, и отец помог ему получить распределение на завод в родной город. Однако, поддавшись вездесущему «зелёному змию», молодой человек совершил ряд проступков, за что был жестоко наказан.

Глава 9: Работа на заводе, командировки, перестройка, выборы директора, фанерный завод, зеки.
1.
Пытаясь спасти сына от пристрастия к алкоголю, отец предложил ему сменить обстановку, перейти в другой цех, и Виктор с радостью согласился. Дело в том, что там посылали сотрудников в длительные командировки, а ему хотелось скрыться, уехать из родного города, где все знали о его опрометчивой пьяной выходке. Было неприятно перед сослуживцами, перед женой и родителями, досадно, что так глупо попался. Конечно, он решил навсегда покончить с Зелёным змием, но уйти от того, что сейчас называют корпоративами, оказалось практически невозможно. Всё же молодой человек клятвенно пообещал супруге, да и себе тоже, что будет знать в этом деле меру.

Несмотря на то, что на улице было начало декабря, далёкий южный город встретил командированных зелёной листвой, ярким солнцем и щебетанием птиц. В гостинице свободных мест не было, поэтому пришлось молодому инженеру снимать угол в частном доме. Валентина, хозяйка квартиры, воспитывала пятилетнюю дочурку и была в разводе. Естественно, новый жилец сразу привлёк её внимание. Правда, она была старше Виктора года на четыре. Но всё это не стало помехой, даже наоборот.

Убитая совесть 8

Виктора Силина, десятилетнего мальчишку, приняли в пионеры 22-го апреля 1964-го года в небольшом волжском городке. Сын руководителя подразделения на одном из градообразующих предприятий, он рос, как и большинство его сверстников: пионерская, затем комсомольская организации, увлечение музыкой, радиотехникой, запуском самодельных ракет. Но было и другое – азартные игры в кампании хулиганов, драки, войны малолеток – всё это наложило неизгладимый отпечаток на его характер. По окончании школы парень поступил в радиоинститут, где учиться было совсем непросто. Но он преодолел все трудности и получил диплом инженера.

Глава 7. Распределение, молодой специалист, испытание Зелёным змием.
1.
Учиться на последних курсах было намного легче, чем вначале. Отсеялись случайные люди, остались только те, кто прошёл суровую школу и усвоил основы своей будущей профессии. Да и преподаватели по большей части старались заинтересовать студентов, а не уличить их в незнании. После защиты дипломных проектов пришло время определяться – кто и где будет работать после окончания вуза. Распределение было всесоюзное. Как говорится, от Москвы – до самых до окраин. Ребята шутили, мол, спасибо Екатерине Второй, что продала Аляску. И хотя сию оплошность совершил Александр Второй, такие исторические подробности мало кого интересовали. Ведь в технических вузах тогда изучали исключительно историю КПСС.

Тем не менее, из Владивостока пришло несколько заявок, и, хочешь – не хочешь, кому-то надо было ехать в эту страшную даль на три долгих года.

Убитая совесть 7

Виктора Силина, десятилетнего мальчишку, приняли в пионеры 22-го апреля 1964-го года в небольшом волжском городке. Сын руководителя подразделения на одном из градообразующих предприятий, он рос, как и большинство его сверстников: пионерская, затем комсомольская организации, увлечение музыкой, радиотехникой, запуском самодельных ракет. Но было и другое – азартные игры в кампании хулиганов, драки, войны малолеток – всё это наложило неизгладимый отпечаток на его характер. По окончании школы парень поступил в радиоинститут, где учиться было совсем непросто.

Глава 7. Вторая сессия, «медведи», «свистящая» подсказка, операция «Ы», стройотряд в Карелии.
1.
Летняя сессия подкралась, как всегда, незаметно. Кончилась спокойная жизнь. Студенты сдавали зачёты, переписывали пропущенные лекции, не вылезали из читального зала. Но была подготовка и иного рода. Лариса Кабарда, учившаяся в одной группе с Виктором, активно перенимала опыт сдачи экзаменов у старшекурсников. Многие потянулись за ней, пытаясь облегчить себе жизнь. Тем более что ходили страшные легенды о несчастных переучившихся студентах, повредившихся умом на почве сдачи экзаменов.

Учебный поток состоял из четырёх групп, и камнем преткновения для первокурсников была, естественно, математика, которую изучали четыре семестра. Вернее, не сама дисциплина, а преподаватель Боб Ильич Константинопольский со своей иезуитской системой приёма экзаменов. Поэтому, чтобы минимизировать потери, обычно принимались следующие меры. Самую сильную группу старосты пускали сдавать первой.

Убитая совесть 6

Виктора Силина, десятилетнего мальчишку, приняли в пионеры 22-го апреля 1964-го года в небольшом волжском городке. Сын руководителя подразделения на одном из градообразующих предприятий, он рос, как и большинство его сверстников: пионерская, затем комсомольская организации, увлечение музыкой, радиотехникой, запуск самодельных ракет. Но было и другое – азартные игры в кампании хулиганов, драки, войны малолеток – всё это также наложило неизгладимый отпечаток на его характер. По окончании школы парень поступил в радиоинститут, где учиться было совсем не просто.

Глава 6. Первая сессия. Вербовка. Частный сектор.
1.
Трудности не пугали Виктора. И хотя он немного запустил материал, но надеялся всё наверстать. Однако выяснилось, что к экзаменам допускались только те, кто вовремя сдал зачётную сессию. Большая часть студентов защитили лабораторные работы, отчитались по практическим занятиям и спокойно готовились к первому экзамену. Остальные в панике метались от одного преподавателя к другому, пытаясь наверстать упущенное. Причём, двое разгильдяев вместо того, чтобы заниматься делом, лихорадочно дописывали рефераты по истории КПСС, хотя должны были это сделать месяц назад. Виктор с друзьями только посмеивались, глядя на них.

Кандидатов на отчисление оказалось слишком много. Часть из них пытались перевестись на заочный или вечерний факультеты. Некоторым удалось взять академический отпуск. Но даже те, кто благополучно преодолел все препоны, но сдал сессию на тройки, теряли два главных бонуса – стипендию и общежитие для иногородних.

Убитая совесть 5

Глава 5. Зарница. Институт.

Виктора Силина, десятилетнего мальчишку, приняли в пионеры 22-го апреля 1964-го года в небольшом волжском городке. Сын руководителя подразделения на одном из градообразующих предприятий, он рос, как и большинство его сверстников: пионерская, затем комсомольская организация, увлечение музыкой, радиотехникой, запуск самодельных ракет. Но было и другое – азартные игры в кампании хулиганов, драки, войны малолеток – всё это также наложило неизгладимый отпечаток на его характер.

1.
Детскую военизированную игру «Зарница» пытаются возродить даже сейчас, много десятилетий спустя. А тогда, в семидесятые годы прошлого века, старшеклассники были от неё без ума. В то относительно сытое благополучное время служба в армии считалась почётной обязанностью, и ребята хотели служить, готовились к этому важному делу государственного значения. За два-три года, проведённые в военных лагерях и казармах, мальчишки становились настоящими мужчинами. К тем же, кто по какой-то причине не прошёл эту суровую школу, относились с лёгким презрением, как к неполноценным. А девушки не хотели с такими дружить.

Всю зиму в школьной мастерской под руководством учителя столярных трудов старшеклассники пилили, строгали, шкурили – делали заготовки для деревянных ружей и автоматов. И как только сошёл снег, на спортивной площадке начались занятия по строевой подготовке. Стрелять из настоящего боевого оружия ходили в специально оборудованный заводской тир. Правда, брали в игру не всех. Чтобы участвовать, надо было хорошо учиться, быть сильным и выносливым.

Убитая совесть 4

Глава 4. Комсомол. Ракетчики. Радиохулиганы. Музыканты.

Виктора Силина, десятилетнего мальчишку, приняли в пионеры 22-го апреля 1964-го года в небольшом волжском городке. Сын руководителя подразделения на одном из градообразующих предприятий, он рос, как и большинство его сверстников, принимая участие в жизни школьной пионерской организации. Кроме того, Виктор водил дружбу с компанией хулиганов. Азартные игры, драки, войны малолеток – всё это наложило неизгладимый отпечаток на его характер. А когда пришло время, то первая любовь осенила своим крылом нашего подрастающего героя.

1.
Так же, как и в пионеры, в комсомол принимали не всех. Здесь отбор был жёстче, но всё равно большая часть старшеклассников, в итоге, носила на груди маленькие комсомольские значки – профиль Ленина на фоне красного знамени. Это считалось престижным.

Горком ВЛКСМ (Всесоюзного Ленинского Коммунистического Союза Молодёжи) находился в одном здании с горкомом КПСС. И чтобы сразу было видно, кто есть кто, у входа в святая-святых правящей партии посадили голубые элитные ели, будто у Мавзолея на Красной Площади в Москве. Комсомольцы же вынуждены были довольствоваться обычными зелёными лесными ёлочками. Как говорится, молодо – зелено.

Прошло минут десять, но дверь в кабинет секретаря горкома оставалась закрытой. Ребята переживали, заглядывая в шпаргалки и повторяя вслух вопросы, которые могли им задать. Историю комсомола Виктор знал хорошо, но вот цели организации казались ему какими-то несерьёзными. И когда спустя несколько минут ребята предстали перед сидевшей за столом комиссией, то парню, как назло, достался именно этот вопрос.

Убитая совесть 3

Виктора Силина, десятилетнего мальчишку, приняли в пионеры 22-го апреля 1963-го года в небольшом волжском городке, но летом он подружился с хулиганами, и его чуть не убили из-за карточного долга. Сбор металлома и другие пионерские дела несколько исправили парня, а отдых в пионерлагере запомнился ему надолго.

1.
Всему бывает конец, закончилось и весёлое пионерское лето. Загоревшие и отдохнувшие, ребята вернулись к учебникам и тетрадям. Сколько было радости и смеха первого сентября, сколько рассказов о минувшем лете! Но страсти понемногу улеглись, и школьная жизнь вошла в свою обычную колею.
Отец Виктора, Анатолий Петрович, работал руководителем подразделения на заводе. Все домашние привыкли, что он возвращается домой за полночь, вечно занят и старались в неурочное время отца не беспокоить. Но однажды вездесущия соседка-сплетница увидела его в сопровождении посторонней молодой женщины. По городу поползли слухи, а супруга Анатолия, многодетная мать, проведя короткое расследование, со слезами на глазах обратились с жалобой в заводской партком.

Парторг поговорил с Силиным, но тот наотрез отказался расставаться с любовницей. Более того, он надумал разойтись с женой, бросить семью и жить у своей новой пассии. Ясно, что подобного морального разложения допустить было нельзя, и на очередном собрании партийного комитета в повестку дня было включено персональное дело коммуниста Силина, отца троих детей.
В большом кабинете за длинным столом расположились члены парткома. Анатолий сидел чуть в стороне, у стенки. Зачитали полное слёз и отчаяния письмо его жены и дали провинившемуся слово для объяснений.

Убитая совесть 2

Первая часть находится на моей странице. Просто нажмите "Валерий Рыбалкин" слева под фотографией.

Виктора Силина, десятилетнего мальчишку, приняли в пионеры 22-го апреля 1963-го года в небольшом волжском городке. Он гордился своей причастностью к делу великого Ленина, и старшая пионервожатая дала ему поручение подтянуть отстающую Светлану Крюкову. Но на контрольной по математике Виктор подбросил своей подопечной шпаргалку, и его, председателя совета отряда, разжаловали в рядовые.

Обидевшись, Силин свёл дружбу с сыном бывшего заключённого Петькой Орловым и разгильдяем Васькой. Всё лето они провели в овраге за городом, в сооружённом ими «штабе», где бездельничали и играли в карты. Виктор начал воровать деньги дома, но попался и решил окончательно порвать с хулиганами. Однако на нём остался огромный карточный долг - три рубля. Украсть, обмануть родителей он не мог, и парню пригрозили, что убьют, если деньги не будут возвращены в течение трёх дней.

1.
Виктор был подавлен бесцеремонностью своих дружков. Он не знал, как поступить, что делать дальше? Было ясно, что в покое его не оставят. С другой стороны, воровать у родителей тоже нельзя. Ведь пионер должен быть честным во всём. Но как сказать отцу, что он, ни копейки не заработавший за всю свою короткую жизнь, проиграл в карты целых три рубля? Беднягу даже передёрнуло от этой мысли. Слишком свежи были воспоминания о недавнем скандале. И наш герой ходил, будто в воду опущенный, не видя и не слыша ничего вокруг.

Убитая совесть 1

1.
Яркий солнечный лучик отразился в зеркале и упал на лицо спящего мальчишки. Виктор отодвинул голову немного в сторону, но солнышко, будто забавляясь с ним, переместило своего посланца следом, вынуждая не пожелавшего вступить в игру ребёнка понемногу отодвигаться к стенке. Он натянул на голову одеяло, но игривое светило прогревало его своими лучами до тех пор, пока мальчик окончательно не проснулся, улыбаясь светлому апрельскому утру и чудесному праздничному настроению.

После завтрака мать достала из шкафа отутюженные брюки и новую белую рубашку. Красный галстук, частица знамени великой страны, с вечера лежал в портфеле рядом с книжками и тетрадками. Да, сегодня, двадцать второго апреля 1964-го года, в день рождения Ленина должны были принимать в пионеры Виктора и лучших его одноклассников. Поэтому настроение у будущего юного ленинца было приподнятое.
***
Вся пионерская организация школы выстроилась у бюста Ильича в небольшом скверике под школьными окнами. Небольшой волжский городок приветствовал собравшихся яркими лучами солнца и пением птиц.
- А Вовку в пионеры не берут, - заговорщицким шёпотом сообщила Вера. - У него двойка по русскому и по математике трояк. Из нашего класса троих не приняли. Срам-то какой! Мы будем ходить с красными галстуками, а они – вместе с малышнёй октябрятские звёздочки носить.
- Ничего, быстрее подтянутся, - отозвался Виктор. – Пионер – всем ребятам пример! А на этих кто будет равняться?

Волга, размышления у воды

Верхняя Волга, широкая гладь,
Чайки летят за кормой.
Как мне близка твоя русская стать,
Берег, омытый водой!

Левый пологий, а правый – крутой.
Круче, чем судьбы людей –
Тех, что живут здесь одною судьбой,
Тех, что растят здесь детей.

Тихо несёт свои воды река,
Омутов тайны храня.
Молча взирают седые века
С древних небес на меня.

Церкви, погосты и блеск куполов.
Рядом – леса и поля.
Сколько защитников – светлых голов –
Приняла эта земля!

Стены кремлей, где круты берега,
Ров, рядом вал земляной.
Завоеватели – сонмы врага –
Здесь обрели свой покой!

Диких набегов разбой, беспредел
Помнит речная вода.
Колокол громким набатом звенел:
"Люди, пришла к вам беда!"

Так уводили в чужие края
Жён от убитых мужей.
Шли они, ненависть в душах тая,
Пряча своих малышей.

Сына ли, дочь – надо дома растить,
Чтобы любви – через край.
У супостата их могут растлить.
Сына врагу... не давай.

Тот воспитает в нём волка оскал,
Ненависть к ликам святых.
Чтоб убивал он и чтоб предавал
Братьев, и мать, и родных.

Знаю, вернувшись к своим берегам,
Те, кто росли в кабале,
Смерть приносили на радость врагам
Нашей священной земле...

Поздно иль рано – под грешной луной
Все обретём мы покой...
Тихо накроет осенней листвой
Холм над моей головой...

Кто же останется? Что расцветать
Будет на этой земле?
Ангелы? Ведьмы ли станут летать
Здесь на поганой метле?

Дети – вот ради чего мы живём.
Детям – за нами идти.
Надо вести их надёжным путём.
Чтобы, когда мы навеки уйдём,
Им бы с пути... не сойти!

Тайна русских девиц

Свет далёких зарниц, отгоревших пожарищ
Беспокоит нам души священным огнём.
Вспомним, близкий мой друг, мой погибший товарищ
То, что память хранит. То, что в сердце моём.

Поглотила тогда нашу землю родную
Диких орд смертоносная чёрная мгла.
Но за светлую Русь, за Россию святую,
В бой за Родину-мать звали колокола.

Ты ушёл воевать, распрощался с невестой.
Чтоб от свастик паучьих избавить народ.
И рыдала сестра в спальне за занавеской,
Будто знала тогда, что убьют через год.

Наречённых вам дев – тех, что зябче осины,
Увезли за границу – в чужие края,
Чтоб на фермах рабами далёкой чужбины
Отцвели, не узнав, что такое семья.

Пересылочный лагерь, охрана на вышках,
Их клеймили, как скот. Номер – каждому свой.
Предрекали девчонкам в коротеньких стрижках,
Что не будет отсюда дороги домой.

Их осматривал врач – рыжий немец-очкарик –
Будто тёлок. У Фрицев – порядок во всём!
Гинекологом был – инструменты, фонарик,
В женском лагере звали его бугаём.

Изувер по натуре и вероотступник,
Назывался учёным, но мучил детей.
Гиппократа он предал – палач и преступник,
Душегуб, извращенец, ужасный злодей!

Сколько женщин подверглись его деспотии,
Но впервые он встретил такой феномен:
Были девственны те, что родились в России –
Перед Богом чисты, сторонились измен.

И при всех его званьях, амбициях бычьих
Лишь одно поразило нациста сего –
Бедных загнанных девушек честь и величье.
Ведь для русских духовность – превыше всего!

Изумился сперва, а затем содрогнулся,
Видя в нежных созданьях божественный дух.
В его чёрной душе дикий ужас проснулся,
А насильника пыл вдруг навеки утух!

Бал у кадетов

Свечи в резных канделябрах,
Воск оплывает с кандел.
Бал для прекрасных и храбрых
Музыкой страсти звенел.

Грудь с аксельбантом, фуражка,
Галстук, кадетский мундир,
Кортик, а может быть шашка,
Здание в стиле ампир.

Бал в восемнадцатом веке!
Бал в полутьме, при свечах.
Туз на червонном валете,
Тень на девичьих плечах.

Строгие «па» полонеза,
Быстрый взволнованный взгляд,
Чувств не заметишь – аскеза.
В душах лишь страсти горят.

Честь защитить на дуэли –
Это превыше всего.
Шпаги булатом звенели
Жребий решал – кто кого.

Век восемнадцатый – строгий!
Славы, достоинства век.
Наш двадцать первый – убогий –
Светоч духовных калек!

Но возродится кадетство.
Дети мы, не юнкера.
Пусть не закончилось детство,
Это уже не игра!

Бал в наше время, весною.
Пары по залу летят.
Счастье – девчонка с тобою,
Ловит твой преданный взгляд.

Вальс – тот, что был неприличен,
Что запрещался тогда,
Нынче стал академичен,
Будто так было всегда.

Быстрая поступь кадрили,
Полька, галоп, краковяк.
Всё это мы не забыли,
Старый запал не иссяк.

Будущие офицеры –
Славной России сыны!
Выправка, жесты, манеры
С вами остаться должны.

Совесть, достоинство, вера –
Это от вас не уйдёт.
Выдержка, долг офицера
В бой за собой поведёт!

Верю в кадетское братство.
И попрошу вас учесть:
Главное в жизни богатство –
Родина, слава и честь!

На смерть Арсения Павлова, Моторолы


Погиб солдат - полковник ДНР.
Кто знал его - снимите шляпу.
Широк в кости, не сноб, не лицемер.
Из тех, кто не подвержен драпу.

Надёжный друг, отличный семьянин,
Душой высок, хоть и не вышел ростом.
Не из богатеньких, не дворянин,
Но не чета пронырливым прохвостам.

Он не искал ни выгод, ни чинов,
К большим деньгам испытывал гадливость.
Он ненавидел подлых и лгунов,
По жизни был всегда за справедливость.

Не смог смотреть на радость палачей,
Когда в Одессе, в Доме Профсоюза
Горели души и сердца людей -
Наследников почившего Союза.

Он бросил дом затем, чтоб оградить
Россию от взбесившегося брата.
Пришёл детей и женщин защитить
От диких нелюдей, от супостата.

И вот убит - ужасно, подло, в спину!
Ликует враг, сокрыв свою личину.

Но мстители придут, в намереньях тверды.
Лазутчиков найдут, сомкнув свои ряды.

А в памяти людской, пусть в виде ореола,
Останется святой и чистый... Моторола.

Девка крепостная плачет у воды


Девка крепостная плачет у воды:
"Не видать мне рая, жду большой беды!"

Русская мадонна, локон завитой,
Шепчет монотонно: "Добрый, молодой!

Говорил мой милый ласковы слова.
Взял же меня силой – ради баловства.

Обрюхатил барин девичью красу.
Дворянин Гагарин, от него несу.

От него несу я сына в подоле.
Жаждал поцелуя, был навеселе!.."

С болью вспоминая грех несчастный свой,
Девка крепостная – в омут головой.

Разошлись над нею тёмных вод круги.
Осуждать злодея – думать не моги!
************************************

Благородный барин – унтер-офицер –
Русский, не хазарин, показал пример:
Запорол до смерти рекрута кнутом.
А затем, поверьте, обругал скотом.

Но его простили – он ведь светлый князь.
Малость пожурили, бога не боясь.
ШомполА, шпицрутен, розги, мордобой!
Сильный – неподсуден, слабых – на убой!

Пушечное мясо – рядовой солдат –
От штыка, фугаса умереть он рад.
Только забивали многих просто так –
Чтоб другие знали: жизнь твоя – пятак.

Пристрелил солдата белый офицер:
Морда хамовата, глуп и лицемер.
Нет в крестьянских жилах крови голубой,
Быдлотупорылый, значит – на убой!

А потом топили баржами господ.
Били, материли – осерчал народ.
Гнали из России голубых князей,
Чтобы не гнобили те простых людей.

Только возвратиться вздумали опять.
Нам бы разозлиться, снова их... прогнать!

Ведьма Яга и Кощей Бессмертный

1.
В некотором царстве, в славном государстве жил-был царь Святозар – великий Государь своей страны. Правил он мудро и великодушно, а потому народ искренне любил славного монарха. Люди в земле той были трудолюбивы, дружелюбны, щедры и добродетельны. Никогда не кичились своим богатством, а напротив – чем могли, помогали сиротам и тем, кто случайно попал в беду. Сам Святозар был главой большого семейства, и подданные, подражая Государю, со временем тоже стали многочадны и детолюбивы, что всячески поощрялось их мудрым правителем.

Так и жили они до тех пор, пока не появилась в дремучем лесу в вековой дубраве ведьма-колдунья по прозвищу Яга. Нет, не старая карга из сказок, что детей на лопате в разожжённую печь толкала, а другая – молодящаяся женщина, приветливая и говорливая. Странно только, что объявилась она в одночасье – вместе с избушкой и ступой своей огромной, в которой сушила травы лесные, из коих настои да зелья чернокнижные делала, дабы больных и страждущих ими потчевать.
Потянулись к Яге окрестные жители. Сперва страшились они иноземной ведуньи, а более того – её жилища ветхого, скрипучего, невесть откуда занесённого в этот густой вековечный бор. Но со временем привыкли люди к новому соседству, а когда слава о знахарке пошла гулять по свету, то и из дальних мест стали приходить к ней сирые да недужные.

– Ведьма я, ведьма, – говорила она им с улыбкой. – И потому меня так зовут, что знаю я много – ведаю. Жила в дальних странах заморских, там всему научилась. Порчу снять, отворот-приворот – это для меня проще пареной репы. Мёртвого, конечно, не воскрешу, но хворь из больного тела выгоняю легко.

Монстр, сказка

1.
Стояла мёртвая кладбищенская тишина. Бледно-розовый мигающий свет луны едва пробивался сквозь рваные облака. Где-то вдалеке с надрывом выла собака, а совсем рядом из-под покосившегося памятника ближайшей к Павлу могилы раздавались приглушённые душераздирающие стоны и подозрительное поскрипывание – будто гвозди выходили из досок наспех сколоченного дубового гроба. Но вот тяжёлая мраморная плита с непонятной надписью слегка шевельнулась, неспешно отошла в сторону, обнажая потемневшую от времени крышку гроба, и мертвец с обезображенным от разложившейся плоти лицом, не разгибая своих закоченевших членов, нечеловечески плоский, будто доска, восстал из Преисподней.

Павлуша задрожал всем телом, побледнел от ужаса, но только крепче сжал в руке гвоздодёр – своё надёжное, много раз проверенное оружие. А тем временем в глубине кладбища из-под покосившихся крестов и памятников, будто чёрные цыплята из прогнивших деревянных яиц, вылуплялись всё новые и новые вурдалаки. Ближний мертвец, будто робот, сверкнув глазницами, повернулся к мальчишке, протягивая к нему свои длинные костлявые руки с огромными загнутыми вовнутрь ногтями на пальцах, и сделал шаг вперёд. Но наш герой был готов к отражению атаки. Он взмахнул гвоздодёром и всадил его конец в мёртвую плоть чудовища. Удар, ещё удар, и вот Вурдалак с предсмертными стонами, переходящими в дикий вой, брызгая слюной и изрыгая проклятия, упал на вздыбленную кладбищенскую землю, а затем медленно растаял, будто провалился в Преисподнюю.

Алекс и Алиса, история любви

1.
Зелёненький волнистый попугайчик шустро скакал среди стаи обычных серых воробьёв, то и дело склёвывая спелые зёрна какого-то дикого злака. Было ему комфортно и весело, несмотря на то, что резвился он не на австралийском зелёном лугу, а на газоне обычного городского сквера у нас в России, где температура иногда опускается ниже тридцати градусов. Но сейчас, тёплым августовским вечером, мороза не было, и молодые мамаши со своими чадами вышли из душных квартир, чтобы в тени деревьев насладиться тишиной, прохладой и красотами вечернего города. Расположившись на аккуратных голубеньких скамейках, женщины активно обращали внимание своих отпрысков на увлечённо щебечущее цветастое заморское чудо.

Попугайчика звали Алекс. Был он молод и неопытен в делах житейских. Всего полтора месяца назад желторотым птенцом вылупился он из яйца в самодельном инкубаторе доброго мальчика Вени, заядлого юного натуралиста, решившего подзаработать на продаже экзотических птиц. Первым, кого увидел наш желторотик, появившись на свет, был этот самый мальчишка. И, как зачастую бывает у птиц, именно его новорожденный признал своим отцом и кормильцем.

Прошло совсем немного времени, и вместо сваренных вкрутую куриных яиц хозяин начал подкармливать питомцев мелким набухшим зерном. Попугайчики быстро оперились и стали разноцветно-нарядными – от зелёного до жёлто-голубого окраса. С утра до позднего вечера они галдели, пытаясь подражать друг другу и без разбора повторяя любые подслушанные где-то звуки. Причём, Алекс при виде Венички вполне разборчиво выкрикивал с восторгом и упоением: «Птенцы мои, птенцы!

Крестьянская доля

1.
Диким необъезженным мустангом пронеслись по России лихие девяностые. Много натворили бед, не одного обывателя сорвали они с места, раскрутили, затянули в водоворот событий, вознесли до самого неба и безжалостно швырнули оземь, не заботясь о том, что с ним будет дальше. Свобода пришла в наши города и сёла. Свобода от семейных устоев, от зарплаты, от накопленных стариками гробовых денег, от христианской либо прокоммунистической морали, от ума, от чести, от совести – от всего.

В то время жил я в небольшом городке на Средней Волге. Градообразующие заводы дышали на ладан, пытаясь хоть как-то обеспечить своих обнищавших рабочих. Как и в годы войны, опасаясь голода, власти дали людям землю – кто сколько возьмёт. Городские жители – выходцы из окрестных деревень – брали по два, по три шестисоточных участка. Ведь своя земля – это то, о чём столетиями мечтали их предки. Советская власть всегда ограничивала человека в его естественном стремлении к самостоятельности: сады давали только передовикам производства, и не более двух–трёх соток; домики – только одноэтажные, правда, можно было с мансардой; в садовых обществах существовали глупейшие запреты на разведение огородов. Так было.

Но сорная трава - она даже сквозь асфальт прорастает. И мы, новоявленные садоводы, штурмовали электрички, ломали о неподатливую землю лопаты, из досточек собирали миниатюрные дома-скворечники, тащили на наше доселе невиданное «поле чудес» всё, что плохо лежало, что было нужно и не нужно. Деньги обесценились, а потому в ходу была «жидкая валюта».

Спецшкола для короедов 2


Начало смотрите на моей страничке. Просто нажмите "Валерий Рыбалкин".

Разными путями попали подростки в спецшколу закрытого типа (в просторечии – «короедка»). Почти все они были сиротами при живых родителях и совершили правонарушения различной степени тяжести. Бесшабашный Васька, не думающий о последствиях своих выходок, уравновешенный разумный Александр, другие воспитанники – каждый мечтал вернуться в семью. Но строгий распорядок спецшколы кардинально отличался от некогда привычного семейного быта. Лучшим другом и советчиком для многих воспитанников стал дядя Миша – дежурный по режиму, бывший охранник-вертухай из взрослой зоны.

5.
Михаил родился в далёком 1954-м году в многодетной семье сельских тружеников. Мать его трагически погибла, когда ему было двенадцать лет. Через четыре года умер отец. Вот тогда и начались хождения по мукам шестерых братьев и двух сестёр осиротевшего семейства. Первое время жили они в своём доме. Поддерживали огород, но неудачно – опыта не было. Старшие собирали у магазина бутылки, сдавали их, пытались просить милостыню. Кое-что из еды приносили соседи, но разве прокормишь такую ораву?

Определили сирот в дом-интернат в надежде на то, что там хоть какой-то уход за ними будет. Мишка со старшими ребятами держались вместе, защищая младших. Но часто случались ссоры и даже драки, из-за чего разбросали братьев по разным детдомам – кого куда. И было это для них настоящей трагедией.

Десять интернатов сменил Михаил за два года своей сиротской жизни. Десять!!!

Спецшкола для короедов

1.
Наконец-то всё закончилось – бесконечная бумажная волокита, суд, разбитая дорога из города, кабинет директора. Саша стоял перед строем воспитанников специализированной общеобразовательной школы закрытого типа (в просторечии – «короедка»), и десятки пар любопытных мальчишеских глаз смотрели на него внимательно, изучающе.
– Александр Фёдоров, наш новый воспитанник, – представил парня директор, – прошу любить и жаловать.

После общешкольной линейки кладовщица повела новенького в одно из спальных помещений, чтобы выдать ему постельное бельё и показать свободную койку. Любопытные пацаны потянулись следом за ними в палату, представлявшую собой просторное помещение, в котором стояли с десяток кроватей в два ряда, столько же тумбочек и пара больших столов с письменными принадлежностями. Центральная часть комнаты оставалась свободной и использовалась для утренних и вечерних построений «короедов», как упорно называл школьников дежурный по режиму дядя Миша, работавший некогда в настоящей взрослой зоне охранником.

Для сна и отдыха ребят разбили на команды (наименование, специально введённое вместо тюремно-лагерного отряда) – старшую, среднюю и младшую, а по знаниям – на классы. Поэтому за одной партой иногда сидели недоучившийся детина-переросток и «шпингалет» из малышовской команды. Классы же получились разные – от пяти до пятнадцати человек.
Но учёба была, в основном, до обеда. А после построения во второй половине дня воспитанники обычно занимались в кружках по интересам, в школьной мастерской или в спортивных секциях. За посещаемостью уроков строго следили учителя.

Колдунья осень

А может стоит подождать ещё немного,
И осень нас одарит щедростью своей:
Напоит разнотравьем собранного стога
И унесёт за стаей белых журавлей?..

Всем надоели слепни, осы, пчёлы, мухи,
Укусы комаров... как много в мире зла!
От этого бываем мы слепы и глухи...
И хочется вкусить... прозрачного тепла!

Конечно, лето радостью утех богато,
Весёлой зеленью и пеньем милых птиц.
Но вновь колдунья-осень нас зовёт куда-то,
Пленяя души мастью рыжих кобылиц.

Люблю цвет осени – торжественный и строгий.
Чтоб тишина... и проблеск неба голубой,
И бледный солнца луч – пусть яркий, но убогий,
И сказочный наряд – багряно-золотой!

В преддверии дождей, ветров и злых метелей
Свой праздничный убор наденет дивный лес.
Он заблестит огнём среди косматых елей –
И в зеркале озёр, и в глубине небес...

Придёт к нам наша осень – скоро, очень скоро!
В душе опять проснётся жгучая тоска,
Взлетит аккордами минора и мажора...
И бабьим летом нас одарит… свысока.

Школьный кружок истории 2

Начало смотрите на моей странице. Просто нажмите "Валерий Рыбалкин".

За несколько лет до известных украинских событий Варвара Петровна, молодая учительница истории из небольшого города на криворожье встретилась с волхвом Огнеславом. Произошло это на лесной поляне во время праздника Купалы – одного из главных родноверческих праздников. Однако отношения не сложились, и женщина, разведясь с мужем, уехала к тётке в белгородскую область, где продолжила карьеру учителя и организовала школьный кружок альтернативной истории – той самой, которой учила детей на Украине.

9.
Всего сто с лишним лет назад Лев Толстой писал, как, изменив мужу, не выдержав угрызений совести и людской молвы, Анна Каренина бросилась под поезд. Наши предки считали, что браки совершаются на небесах, и у каждой женщины должен быть только один супруг. Если бы они знали, как быстро канут в Лету их нравственные принципы, а люди вернутся в первобытное животное состояние!
Варвара забеременела после сказочно-волшебной ночи любви на празднике Купалы. Но сказка закончилась, и продолжения не было. Огнеслав уехал куда-то далеко и не захотел её больше видеть. А муж, узнав о том, что она в положении, заподозрил неладное. В маленьком городке скрыть что-либо было почти невозможно, и когда «доброжелатели» сообщили обманутому супругу, что он рогат, разразилась буря, после которой Варя ушла на время к матери.

У неё родилась девочка, но ни один из её мужчин не хотел признавать ребёнка своим. Несчастная подала на развод, на алименты, хотела сойтись с Огнеславом, но в миру у волхва, как оказалось, были дети, жена, которая устроила сопернице такую головомойку,

Школьный кружок истории

1.
После большой перемены шестой А угомонился не сразу. Понадобилось несколько минут, чтобы все успокоились. Варвару Петровну, учительницу истории, любили. Она дождалась полной тишины и сказала то, что от неё, собственно, и ожидали:
– Ну что, дорогие мои, сегодня я спрашивать никого не буду. Надеюсь, вы прочли параграф и во всём разобрались самостоятельно. А сейчас запишем задание к следующему уроку.
Маленький кусочек мела радостно заплясал, поскрипывая по чёрной с белыми полосами доске, и школьники склонились над своими дневниками. Спустя минуту учительница повернулась к классу. Двадцать с лишним пар внимательных глаз замерли в ожидании.

– А теперь мы поговорим о том, чего нет в ваших учебниках – о настоящей, очень интересной и познавательной альтернативной истории. Есть у нас в России учёные, которые сквозь дымку веков пытаются заглянуть в далёкое прошлое, чтобы узнать, как жили наши предки, что думали, о чём мечтали. Эти умные люди написали книги, в которых камня на камне не оставили от того, что изложено в ваших учебниках. Они доказали – официальная история писалась в угоду правителям – ушедшим и нынешним.

– Интересно, А зачем же мы зубрим то, чего никогда не было? – удивился эрудированный, в меру хулиганистый Мишка.
– Зачем? – переспросила Варвара Петровна. – Это надо спросить у чиновников, которые сидят в Москве и запрещают учёным говорить то, что они думают, печатать написанные ими книги.
Класс загудел, будто потревоженный осиный рой:

Случай на Сабантуе

Начало июня. Сочная молодая травка на пологих склонах большого оврага ещё не набрала силу. Кругом зелёная листва и слепящие лучи солнца, выглядывающего из-за тёмной тучки, которая, погромыхивая, грозит пролиться тёплым благодатным дождём. А народ, ещё не привыкший к наступившему лету, весёлой говорливой толпой идёт по широкой дороге за город - на свой любимый праздник Сабантуй. Музыка гремит, на дне оврага разминаются борцы татарской национальной борьбы кулеш, подпирает небо высокий вертикальный шест для лазания. Красавец баран, привязанный к тонкому концу горизонтальной жерди, щиплет травку и резвится, готовясь сбросить на землю любого, кто попытается пройти по жердине, отвязать верёвку и забрать в качестве приза строптивое животное.

Вот на деревянной трибуне для почётных гостей появился, наконец, глава Татарстана в сопровождении городского начальства и пышной свиты. Открывая праздник, он поздравил землепашцев с окончанием сева и завершил свою речь словами:
- А теперь давайте всем миром попросим у Всевышнего дождя, чтобы он щедро полил наш будущий урожай.

И тут же лёгкий ветерок вдруг резко усилился, над оврагом пронёсся серый столб пыли, а весьма благожелательно наблюдавшая за праздником тёмная тучка вдруг стала расти, пухнуть, будто на дрожжах, и заволокла полнеба. Под вспышки молний, под раскаты грома на головы собравшихся обрушились потоки так не вовремя вымоленной у небесных сил воды. Кто-то успел спрятаться под навес, кого-то вымочило до нитки, но не было уныния на лицах. Напротив, все с восторгом наблюдали за соединившей склоны оврага яркой, цветастой, омытой дождём радугой.

Этот День Победы 3

Старший лейтенант танкист Виктор Коренев закончил войну в Берлине. Именно там 9-го мая 1945-го года он познакомился с немкой-красавицей по имени Магда. Они полюбили друг друга и решили пожениться, но обстоятельства помешали этому. И только через восемь лет Виктор забрал её и своего семилетнего сына к себе в разорённый войной Донбасс.

1.
Большой шахтёрский город встретил героев нашего повествования широкими чистыми улицами и терриконами шахт, возвышавшихся тут и там – наподобие величественных египетских пирамид. Магда и её семилетний сын Роман несколько оробели перед встречей с родными Коренева. Особенно женщина беспокоилась о том, сумеет ли она найти подход к его детям – двухлетнему Петру и совсем ещё маленькому Павлу. Их мать скончалась от ран, полученных много лет назад – война тогда ещё продолжала собирать свою скорбную дань, отбирая жизни у фронтовиков-победителей.

Дом Николая и Антонины Кореневых, родителей бравого танкиста, представлял собой саманно-глинобитную мазанку под черепичной крышей. Три комнаты, кухня, флигель, огород – здесь должна была жить большая семья. Но двое старших детей погибли, дочь перебралась к родителям мужа, и только Виктор чудом остался жив, вернувшись с этой ужасной войны.

- Ну вот, отец, это моя новая жена, - представил сын родителям вновь прибывших. – А это внук ваш Роман.
Мать посмотрела на Магду, растерянно стоявшую у входа, потом на смущённо-зажатого Ромашку, подошла к парнишке, взяла его за руку и отвела в сторону, вполголоса рассказывая о чём-то спокойным добродушным голосом.

Этот День Победы 2

Старший лейтенант танкист Виктор Коренев закончил войну в Берлине. Именно там 9-го мая 1945-го года он познакомился с немкой-красавицей по имени Магда. Они полюбили друг друга и решили пожениться, но особист воинской части обвинил Виктора в связи с вдовой врага. Полковник, боевой командир танкистов, посадил старшего лейтенанта под домашний арест, чтобы тот не наделал глупостей. А через несколько дней, согласно приказу, воинская часть покинула Берлин. Виктор писал своей любимой, однако письма не доходили до адресата - их не пропускала цензура.

1.
Три послевоенных года отдал Коренев армии, а, демобилизовавшись в звании капитана, вернулся домой, в разорённый войной Донбасс. Светлана – одноклассница, первая, неосознанная, почти детская его любовь - будто ждала возвращения нашего героя. Много выпало на её долю испытаний в суровые годы войны. Летом 1941-го по зову сердца пошла она на фронт вместе с санитарным батальоном. Выносила с поля боя раненых, но удача на войне не бывает бесконечной. Однажды осколок вражеской мины настиг бесстрашную санитарку. Истекая кровью, превозмогая боль, едва дотащила она умирающего бойца до своих окопов и тут же потеряла сознание. Рана у девушки оказалась серьёзной, заживала долго и мучительно. Поправившись, осталась она служить при госпитале, где и дождалась светлого дня Великой Победы.

Встретившись после войны, молодые люди не могли наговориться. Вспоминали детство, годы учёбы, погибших школьных товарищей. Но Виктор никогда и никому не рассказывал о красавице-немке - своей первой настоящей любви, которая теперь почему-то казалась далёкой и нереальной.

Этот День Победы 1

1.
Яркое майское солнце слепило глаза. Танк Т-34 мчался по улицам Берлина, разрывая бронёй остатки утреннего тумана и грохоча своими гусеницами по развороченным тротуарам и мостовым. Разбитые артиллерией и бомбовыми ударами дома стояли по краям широкой улицы, как бы расступаясь и давая дорогу мощной, с ревущим на полных оборотах двигателем, машине. Но, перекрывая шум мотора, с десяток бойцов на броне танка кричали и стреляли в воздух из автоматов.

- Победа! Ура! - разносилось по безлюдным вымершим улицам поверженного великого города. И никто не мог помешать выражению эмоций этих людей, действительно, победивших ценой невероятных жертв и усилий чёрную силу - фашизм, Гитлера, столько лет терроризировавшего и пугавшего своими коротенькими чёрными усиками всю Европу, да что там - весь мир!

Наконец, сделав заслуженный круг почёта и славы по берлинским улицам, танк остановился у штаба полка, и восторженные его пассажиры вместе с экипажем отправились в комнату, где сегодня прямо с утра они отмечали событие, к которому шли долгих четыре военных года, теряя друзей, командиров, родных и близких - Победу, подписание Германией полной и безоговорочной капитуляции.
Допив всё, что оставалось от канистры с наркомовским фронтовым спиртом, старший лейтенант Виктор Коренев и его товарищи снова погрузились на броню танка и без форсажа, обычным походным порядком, двинулись за город, где ещё остались не потревоженные войной хутора и придорожные пивные. В одной из таких пивных сидела компания артиллеристов. Вновь прибывшие сдвинули несколько столиков и потребовали шнапса, напрочь отвергая предложенное хозяином немецкое пиво.

Американские миллиарды в действии

1.
Конгресс США в 2014-м году решил выделить на демократизацию России 30 000 000 000 (тридцать миллиардов) долларов. И даже несмотря на то, что документ этот назывался «Акт о предотвращении агрессии со стороны России», не всем и не совсем понятно, почему же так расщедрился прижимистый Дядя Сэм?

Этим летом я решил немного отдохнуть по турпутёвке - увидеть старинные города, храмы, Кремли, неописуемой красоты закаты…
Культурная программа на теплоходе была на высоте, и, ни о чём не подозревая, я пошёл на встречу с интересными людьми. «Дети войны», - так было написано в вывешенной на всеобщее обозрение программе круиза. Каково же было моё удивление, когда пожилая худощавая женщина стала распространять среди собравшихся мутновато напечатанную карту СССР, испещрённую жирными точками сталинских лагерей.

- Здесь собрались члены организации «Жертвы политических репрессий», - объявила она из-за стола Президиума, где уже сидела её подруга, такая же пожилая дама. – Мы дети тех, кто был репрессирован в годы сталинского террора. А потому свято храним память о наших родных, подвергшихся гонениям в это страшное время.

Да, время было, действительно, страшным. Дед мой отсидел всего год, но ему и этого хватило на всю оставшуюся жизнь. Отец, будучи коммунистом, больше отмалчивался – партийная дисциплина не позволяла вести беседы на скользкие темы. И даже в конце семидесятых, когда я стал самостоятельным, далеко не обо всём можно было говорить вслух.
- Ты что, не одобряешь политику Партии? - полушутя спрашивали иногда у зарвавшегося болтуна. И тот испуганно замолкал, переходя на дозволенные темы.

Киевский конфуз

1.
Киевские каштаны, закованные в камень и асфальт, даже зимой поражали приезжих своим изяществом, непередаваемым шармом и рельефностью очертаний. Выпавший накануне снежок растаял, и яркие лучи пробивавшегося сквозь тяжёлые облака солнца придавали улицам вид умытый и вполне ухоженный. Но вот, нервно застёгивая на ходу куртку и приглаживая взъерошенные волосы, из дверей школы выскочил до крайности возбуждённый молодой человек. Не видя ничего перед собой, не разбирая дороги, не замечая красот ставшего ему родным города, сосредоточенно обдумывая то, что случилось с ним совсем недавно, он быстрой нервной походкой двинулся вдоль по улице.

Несколько минут назад Павел пережил страшное унижение, насмешки и язвительные замечания своих бывших друзей. Да, именно бывших, потому что после подобного надругательства над личностью, издевательств и саркастических замечаний одноклассников он никогда ничего не простит им, просто не сможет почувствовать себя свободно в обществе этих, как оказалось, извергов, с которыми он дружил, ходил в школу столько лет.

- Чемодан, вокзал, Россия! Можешь убираться отсюда! - громкий, чуть надтреснутый, с истерическими нотками голос Маринки до сих пор звенел в ушах несправедливо обиженного, растоптанного, смешанного с грязью молодого человека. А ведь совсем недавно они с ней вдвоём бродили по киевским улицам, говорили о каких-то пустяках, и она отвечала ему взаимностью, загадочно посматривая в его сторону из-под густых чёрных бровей своими выразительными зелёными, будто у кошки, глазами.

В глубоком тылу, как это было

1.
Небольшой уютный Зеленодольск, окружённый с трёх сторон лесом, раскинулся вдоль живописного левого берега Волги. Громада правобережья, чёрной кручей нависая над тёмными водами, ограничивала свободное движение великой русской реки, заметно сближая её берега. Ещё со времён Петра Первого люди государевы запретили в этих местах вырубать высокие корабельные сосны и мощные дубы в три обхвата, объявив богатства эти собственностью Российской Империи. А в начале двадцатого века здесь, в самом узком месте течения Волги, был построен знаменитый Романовский мост – по тем временам чудо инженерной мысли, хотя строили его местные крестьяне-лапотники с помощью своих экипажей, мощность каждого из которых составляла всего одну лошадиную силу. В годы Гражданской войны Красная Армия во главе с самим наркомвоенмором Троцким отбивала здесь атаки бригады полковника Каппеля, взявшего тогда Казань. А в 1932-м разросшийся посёлок был переименован в город.

К концу 1941-го Зеленодольск принял более двадцати тысяч беженцев из Киева, Минска, Ленинграда… Мужчины отправились воевать, оставив свои дома и близких. Но заводы работали, выполняя и перевыполняя оборонный заказ. У станков стояли жёны и дети тех, кому сейчас крайне необходимо было оружие, производившееся здесь, в глубоком тылу.

Муж Александры ушёл добровольцем на фронт в июле, когда всё только начиналось. Ещё гремели из репродукторов довоенные песни и марши, ещё свежи были в памяти кадры кинохроники с бравыми кавалеристами, с армадами советских танков и самолётов, легко уничтожавшими на киноэкранах условного противника, ещё верили люди, что война будет где-то там, на чужой территории.

Счастье - это когда не бомбят, сказка

1.
Она появилась внезапно. Выпорхнула откуда-то из-за куста тёмно-зелёной, давно сбросившей цвет сирени и неспешно полетела к детской площадке, расположенной в глубине двора. Размером с большого попугая, Дюймовочка была такая же цветастая, одетая в пёстрое воздушное платье. Яркие полупрозрачные крылья за спиной издавали какое-то странное и необычное, но довольно приятное звучание. А само это существо чем-то напоминало куклу Барби. Причём, сходство было потрясающим: худенькие изящные ручки и ножки, тонкий стан и огромные голубые глаза, как у стрекозы.

Пятилетняя Марина, игравшая в песочнице, остановила свой взгляд на чудесном создании, зависшем над дверью будки - как раз вровень с табличкой, на которой красовался страшный череп с пустыми глазницами, пробитый электрической стрелкой-молнией. Девочка, завороженная красотой невиданного создания, встала и хотела бежать к нему, чтобы поближе рассмотреть это чудо. Но тут негромкий, но высокий мелодичный звук, издаваемый сказочно прекрасными крыльями, вдруг усилился, смешался с низким гулом трансформатора, доносившимся из будки, и, наконец, увенчался надрывным пронзительным свистом.

- Ложись!!! – во всё горло закричал кто-то из взрослых.
Мариша и двое детей, игравших рядом, привычно, не раздумывая, упали на дно песочной коробки, походя ломая то, над чем только что трудились – несколько домиков, дорогу между ними и куличи, которые они делали с помощью специального игрового набора.
Мина угодила прямо в трансформатор, и огонь разрыва смешался со вспышкой дуги от замкнувших электрических проводов. Громыхнуло так, что стало больно в ушах.

Медвежья любовь и 8-е Марта

Вообще-то медведи зимой спят, но иные шатуны до весны бродяжат. Потапу, хозяину тайги, некогда было во сне лапу сосать - за порядком в лесу следить надобно. Супруга же его с сыном Мишуткой отдыхали себе всю зиму в уютной берлоге. И чтобы не беспокоить их понапрасну, становился генерал Топтыгин на постой к кому-то из лесных жителей. С Волком он хорошо спелся – на луну, бывало, ночи напролёт выли дуэтом. Белка его приглашала, но не смог косолапый даже голову в дупло её просунуть. Посидел рядышком, угостился лесными орешками – и на том спасибо. К Бобру в гости захаживал, но только крышу в речном домике проломил да плотину чуть не сковырнул ненароком.

Маялся, бедолага, маялся, все силы отдавая службе государственной, пока не сошёлся он с Лисой Патрикеевной. Полюбилась ему рыжая, на сердце легла. А потому расстарался Потап для неё даже более, нежели для семьи своей родной. Берлогу отделал под стать медвежьей - украсил лапником, соломки подстелил и даже сани самоходные-быстролётные подогнал к порогу. Лиса рада-радёшенька - пушистым хвостом перед Потапом вертит, накрасилась, намазалась, улыбается постояльцу улыбкой льстивой, неискренней. А тому и невдомёк ничего - не привык ещё к лисьим хитростям. Желает он угодить Патрикеевне, спрашивает:

- Что тебе, Лисонька, к Восьмому Марта подарить? Ума не приложу.
- А медведице своей чего припас? – насторожилась плутовка.
- Да ну, - вздохнул Топтыгин, - сумочку модную ещё с осени запросила, кенгурёшка моя сумчатая. Мало у неё в чулане этого добра пылится?!

Ведьма

1.
Суп варился на кухонной плите, а Володя сидел в своей комнате и ждал, когда же она в четвёртый раз пройдёт по коридору на кухню. Три раза он ходил вслед за ней, наблюдая её замешательство и растерянность. Не найдя чем заняться, мачеха каждый раз тут же возвращалась к себе. От их некогда большой семьи остались только двое – он и она. А шумная многолюдная квартира превратилась в полупустую коммуналку, которых в те годы было много. Суп стоял на плите, а Володя с ужасом начинал понимать, что все его подозрения обретают под собой твёрдую, вполне материальную почву.

Молодой человек не знал возможностей и намерений мачехи, но ужасающие картины того, что она сотворила с другими, стояли перед его глазами и не давали покоя. Опять зловеще скрипнула дверь её комнаты. Он метнулся следом, выключил электроплиту и, охватив тряпкой, понёс кастрюлю к себе.
«Это хорошо, что она не может мне вредить на расстоянии с помощью проклятий или заклинаний, - думал Володя, нарезая хлеб. – Видимо, чтобы убить человека, ей необходимо заколдовать его пищу либо отравить её…»

Жена его, Лиза, почуяв неладное, полгода назад забрала маленькую дочь и уехала к матери. Но жить там было негде, и он остался один, безуспешно пытаясь обменять свои две комнаты, которые теперь запирал на ключ. Комнаты, которые сейчас напоминали склад, заваленный мешками и коробками с домашним скарбом, с разобранной мебелью, покрывшейся тонким пока ещё слоем пыли. Всё было готово к транспортировке. Но обмен коммуналки тогда, в начале 80-х, был делом долгим и хлопотным…

2.

Путь к Богу

1.
Большой зал старого, ещё сталинской постройки, дома культуры был забит до отказа. Такого аншлага здесь не видели давно. Кинотеатр не работал по причине поголовной неплатёжеспособности населения, потому что два градообразующих завода прочно сели на мель ещё в начале девяностых и выживали каждый как мог. На одном выплачивали лишь жалкие две трети от голого тарифа, на другом - сократили рабочую неделю до трёх дней, а количество работников до самого последнего минимума. Толпы несчастных, отчаявшихся найти работу людей, осаждали биржу труда. Ведь вожделенное пособие по безработице, зачастую, превышало доходы тех, кого ещё не выставили за ворота замороженных нищих предприятий небольшого волжского городка.

На сцене за длинным столом, покрытым бархатной красной скатертью, сидело несколько человек, одетых в строгие европейские костюмы. Володе на мгновение показалось, что вернулись давно ушедшие советские времена, и вот сейчас какой-нибудь ответственный секретарь выйдет на трибуну, традиционно стоявшую слева, и коротенько, часа на полтора, зашарашит доклад о политике Партии и текущем международном положении.
***

Вспомнились далёкие семидесятые, когда в таком же вот переполненном актовом зале, чуть пошатываясь от излишне принятого на грудь, на трибуну взобрался секретарь партийной организации предприятия. Все понимали, что Первый был, мягко говоря, не в форме, но сделать замечание представителю власти не решился никто. Страх, засевший в душах с печально памятных сталинских времён, превратил людей в безмолвных свидетелей происходящего.

Медвежьи фантазии

В тайге, в густом заповедном бору, в самой чащобе, жил-был медвежонок Мишка. Отец его, Потап, был медведь занятой – бродяжничал по лесу да за порядком следил. Если вдруг повстречается ему на дороге чужак или увидит упущение какое – становился хозяин тайги на задние лапы да рычал на всю округу дурным медвежьим рыком, от которого листья на осинах дрожали мелкой дрожью, а звери прятались в норы – от греха подальше. Получив вразумление, а порой и пинка хорошего, местная живность старалась делать свои дела по уму, а чужаки - бежали без оглядки, поджав хвосты и разнося по всей округе славу о грозном хозяине заповедного леса.

Мишутка в отцовские дела не мешался, а жил себе в берлоге с мамкой Медведицей - лапу по ночам сосал да дурачился понемногу. И всё было бы распрекрасно, если бы в звериной школе лесные педагоги не придумали писать сочинение на извечную тему о том, кем зверята станут, когда вырастут. Задумался медвежонок, начали в его лохматой головушке всякие-разные заумные мысли гоняться друг за дружкой, бередить детскую душу. Да так, что даже зачесалось у косолапого за ухом и ужасно захотелось примерить на себя судьбу лесных жителей – побывать в шкуре волка, ежа, енота.

Сказано – сделано. Перво-наперво пошёл он к заячьей норе. Внутрь, конечно, пролезть не смог, а потому вызвал зайчонка к себе:
- Скажи, Косой, как тебе живётся в лесу, и стоит ли мне тоже становиться зайцем?
- Что ты, что ты, Миша, - удивился тот, - и не вздумай! Вот ежели, положим, за тобой волк погонится или лиса, то душа твоя от страха в пятки уйдёт, а глаза перекосятся на сторону, чтобы, значится, за погоней следить.

Лесник и Новогодняя ёлка

1.
Случилось это в теперь уже далёкие девяностые годы. Совершенно неожиданно жизнь дала трещину, в которую с грохотом посыпалось всё, что раньше казалось твёрдым и незыблемым. Заводы в нашем маленьком городке дышали на ладан, зарплату почти не платили, а улицы стояли обшарпанные, заваленные горами мусора, который не вывозился неделями. Зато в многочисленных видеосалонах стали крутить жёсткую порнуху, зашибая неплохие барыши на контрастах с целомудренным советским прошлым.

Тотальное безденежье не давало вздохнуть, а свалившаяся на наши головы так называемая свобода спровоцировала окончательный распад моей и без того непрочной семьи. Поэтому, расплевавшись с женой и спасаясь от её безумной ярости, нашёл я одинокую женщину, жившую с сыном-подростком, и перебрался к ней. Тёмными зимними ночами, пытаясь преодолеть синдром одиночества, мы инстинктивно жались друг к другу – два тёплых живых комочка, окружённые океаном холода и безразличия.

Перед Новым Годом я пригласил к нам в гости своего двенадцатилетнего сына. Светлана, моя новая жена, отнеслась к этому с пониманием и одобрением. Новогодний стол мы, конечно, собрали, но вот на ёлку денег не хватило – слишком много просили торговцы за зелёную красавицу. Может быть потому, что кроме прочих накладных расходов им приходилось платить дань ещё и милиции. Да, сержанты и старшины, наряду с бандитами, без стеснения ходили по рядам на бывшем колхозном рынке и, согласно установленной таксе, собирали с продавцов мзду. В городе было три власти – две бандитские и… милиция.

Новогодний сон

1.
Дед Мороз как ни в чём не бывало лежал в старой пожелтевшей от времени картонной коробке. Это была не нынешняя говорящая игрушка, напоминающая Санта Клауса. Нет, в нём чувствовался дух сурового лесного жителя. Большая белая окладистая борода, шуба и шапка с потускневшими от времени блёстками и лицо, сделанное не из пластика или целлулоида, как у старинных кукол, а, скорее, из керамики – твёрдое на ощупь и совсем не тронутое временем. Шестилетняя Машенька с мамой и бабушкой специально ходили в свой разбитый войной домишко, чтобы достать из заваленного подпола ёлочные игрушки.

- Чуяла душа моя, не хотела здесь дом строить, - причитала пожилая женщина, загружая в тележку свои пожитки. – От этого аэропорта и раньше ни днём, ни ночью покоя не было. А самолётов не стало – пушки подкатили. Хрен редьки не слаще. Разбили дом, теперь живём на птичьих правах незнамо где. Лучше бы и меня вместе с домом…
- Ой, не надо, мама! – останавливала её дочь. – Главное, что живы все. А Донецк мы отстроим после победы. Не зря мой Дима пошёл в ополчение. У них теперь настоящая армия…

Год был военный, и ёлку в квартире не ставили. Зато в подвале, где жильцы девятиэтажки прятались во время артналётов, один уголок убрали лапником и ёлочными игрушками, а Дед Мороз занял здесь подобающее ему почётное место. Труба от печки-буржуйки была выведена прямо на улицу, и если разжигали огонь, то в помещении становилось тепло и уютно - даже после сильных бомбёжек, когда отключались свет и отопление.

Донецкий аэропорт

Куски крошёного бетона
Лежат на выжженной земле.
Развалинами бастиона
Плутает пёс в кромешной мгле.

Шакалит, сирый и голодный.
Здесь, в искорёженной глуши,
Он человечиной холодной
Хотел поужинать в тиши.

Вот снова взрывы, снова пламя.
Споткнулся серый на бегу.
"Вперёд, друзья! Донецк за нами,
Не отдадим его врагу!"

Стреляют – значит, будет дело.
С лица замли пока не стёрт,
Не раздербанен до предела
Разбитый вхлам аэропорт.

Нацисты бьют большим калибром -
Им русский дух не по нутру.
Неимоверным эквилибром
Пёс пролетает по двору.

Стоят сожжённые машины,
Лежит разбитый самолёт,
Деревьев сбитые вершины,
Бетон, железо, пулемёт.

И люди прячутся в бетоне -
Среди разрывов и теней.
Там раненый чуть слышно стонет.
Здесь ночь становится длинней.

Когда ж рассвет? Никто не знает.
Смерть, ужас, страх небытия.
И тихо в душу заползает
Унынья чёрная змея.

Вдруг, в небо фейерверком брызнув,
Сверкнули звёзды в чёрной мгле.
И месяц, спирта дербалызнув,
Свой бледный свет несёт земле.

Сам Бог с небес взирает строго,
И смерть с косой в углу стоит:
"Опять вы позабыли Бога,
Вот к вам Архангел прилетит!"

Летит. Шарахнул. Снова мимо:
Привет от укров-упырей.
Мы в бой идём неустрашимо
За слёзы наших матерей.

За жизнь, за радость, за свободу
Строчит станковый пулемёт.
За счастье нашего народа
В последний бой Донбасс идёт!

День Победы

Сорок первый - тире - сорок пятый -
Годы скорби, большая беда.
Наш Союз - усечённый, распятый -
Будут помнить потомки всегда.

Разбомбили враги наше счастье,
Всю страну расстреляли в упор.
Смерть с собой принесло чужевластье
И великий вселенский позор.

Да, позор! До Москвы откатились
Под напором фашистских солдат,
Только к осени остановились
Те, кто в братских могилах лежат.

Под широкой гранитной плитою,
Где написаны их имена,
Спят бессмертные наши герои.
Светлый подвиг их помнит страна.

Нет фашистскому злу на планете!
Нет нацизму и концлагерям!
Пусть свободно растут наши дети,
И не плакать бы их матерям!

Кровью, пОтом досталась Победа.
Не забыть нам её никогда.
На могилах отцов наших, дедов
Светит нам... золотая звезда!

Добро и зло

Летело зло над грешною Землёю.
Спускалось в норы, поднималось до небес.
Свистело над пустыней, над тайгою.
И выл пред ним от страха вековечный лес.

Ужасный Дьявол в образе дракона
Украл, пожрал не им рождённое дитя.
В тот день проклятый, в час и время оно
Стал на пути его Архангел, не шутя:

"Отдай, темнейший, порожденье света.
Верни младенца мне! Ты - порожденье тьмы!
В глубинах жутких Ветхого Завета
Тебя узрели наши светлые умы.

Твой чёрен лик, твой конь темнее ночи.
Ты тьма, ты мрак, ты бес, ты дьявол во плотИ!"
Тут тёмный Князь направил свои очи
На Ангела. Да так, что глаз не отвести.

Змеиный взгляд, гипноз, покой. И что же?
В обман Архангел верит, хочет подойти
Шажок, другой. Ни страха нет, ни дрожи:
"Не обижайся, друг. Прости меня, прости".

Но видит он: Драконья пасть открыта.
Врата разверзлись, пали в бездну небеса.
А правда ложью, колдовством размыта.
Тут Чёрт прикрыл свои уставшие глаза.

И разум к Ангелу тотчас вернулся.
Пахнуло смрадом из змеиного нутра
От пропасти ужасной отшатнулся -
Не приняла его зовущая дыра.

В утробу руку он свою толкает
Хватает Змея за нечистое нутро
И с криком, с вывертом его кидает.
И в землю нутряное сало потекло.

Дракон упал, кишки свои марая.
Вернул украденное светлое дитя.
Затем, зубами нору прогрызая,
Ушёл темнейший в ад, костями тарахтя.

Исчезла тьма. Вдруг солнце ярким светом
Заполонило, осветило белый свет.
И в мире, солнечным теплом согретом,
Родился новый яркий, радостный завет:

Жить, с совестью свои дела сверяя,
Не плыть, как раньше, по течению реки.
Любить весь мир, людей не обижая.
И зло вокруг себя уничтожая,

Обманутые души Украины 10, окончание

Все части смотрите на моеё страничке. Просто нажмите "Валерий Рыбалкин".

Мыкола Бондаренко и Пётр Силин выросли в Славянске, в Донбассе. Одноклассники, они поступили и вместе учились в одном из вузов Киева. Майдан перевернул судьбы многих людей. Мыкола пошёл служить в Национальную гвардию, а затем стал членом «Правого сектора». Принимал активное участие в событиях второго мая в одесском Доме профсоюзов.
Пётр, напротив, выступал против национализма и русофобии, за что был жестоко избит правосеками. Вернувшись домой, вместе со своей невестой Светланой он вступил в ряды ополчения, затем женился, а однажды, выполняя задание, случайно встретил своего старого друга, ставшего теперь для него непримиримым врагом.

Глава 10. Сирота, послесловие.

1.
Довольно странная в тот вечер собралась компания: десантник аэромобильной бригады, офицер нацгвардии и ополченец. Причём, двое из них были когда-то одноклассниками, затем однокашниками и хорошими друзьями. Теперь им казалось, что всё это происходило очень-очень давно. Война разделила их, и лишь только здесь, в этом старом доме на краю села нашим героям вдруг почудилось, что вернулось их счастливое беззаботное детство.

Они беседовали долго и увлечённо, обсуждая и вспоминая многое. Потом договаривались о продаже оружия. Но, не выдержав всей искусственности, натянутости и даже глупости сложившейся ситуации, ополченец, наконец, сказал нацгвардейцу главное:
- Слушай, бросай ты своих бандеровцев к чертям собачьим. Вот выпьем по последней и пойдём со мной. Ты офицер, ты многое можешь сделать для Новороссии. А то у нас одни работяги воюют - от станка да из забоя.

Обманутые души Украины 9

Все части смотрите на моеё страничке. Просто нажмите "Валерий Рыбалкин".

Мыкола Бондаренко и Пётр Силин выросли в Славянске, в Донбассе. Одноклассники, они поступили и вместе учились в одном из вузов Киева. Майдан перевернул судьбы многих людей. Мыкола пошёл служить в Национальную гвардию, а затем стал членом «Правого сектора». Принимал активное участие в событиях второго мая в одесском Доме Профсоюзов.
Пётр, напротив, выступал против национализма и русофобии, участвовал в митингах протеста в Луганске, где училась его любимая девушка Светлана. Был жестоко избит киевскими боевиками. Вернувшись в родной Славянск, влюблённые решили записаться в ополчение.

1.
Светлана была счастлива. Её милый занял достойное место среди повстанцев, любил её без памяти, и они не мыслили жизни друг без друга. Шила в мешке не утаишь, и отец Петра сказал как-то сыну, что хватит ему женихаться, пора бы честным пирком – да за свадебку. А то обрюхатишь, мол, девку – как потом людям в глаза смотреть? Парень и сам понимал, что если с ним что-то случится, то пусть лучше Светлана останется его законной супругой. Так вот и решили они пожениться.

Когда друзья узнали о первой свадьбе ополченцев в Новороссии, их радости не было предела. Стол ломился от угощений, невеста была прекрасна в белом свадебном платье с фатой, а крики «Горько!» не смолкали за широким праздничным столом, установленным в тени щедрого на урожай украинского сада. Как и положено, в славянском отделе ЗАГС новобрачным торжественно вручили свидетельство о браке вновь образованного государства Новороссия - за номером ноль ноль один.

Обманутые души Украины 8

Все части смотрите на моеё страничке. Просто нажмите "Валерий Рыбалкин".

Мыкола Бондаренко и Пётр Силин выросли в Славянске, в Донбассе. Одноклассники, они поступили и вместе учились в одном из вузов Киева. Майдан перевернул судьбы многих людей. Мыкола пошёл служить в Национальную гвардию, а затем стал членом «Правого сектора». Принимал активное участие в событиях второго мая в одесском Доме Профсоюзов.
Пётр, напротив, выступал против национализма и русофобии, участвовал в митингах протеста в Луганске, где училась его любимая девушка Светлана. Был жестоко избит киевскими боевиками. А когда поправился и приехал в родной Славянск к родителям, там уже начиналась война.

1.
Блокпост представлял собой металлическую будку от старого ЗИЛа да несколько десятков использованных покрышек, сложенных баррикадой и частично перекрывавших дорогу. Обещали привезти из Славянска бетонные блоки, но, видно, не до того было новым властям Донецкой Народной Республики. Спасибо хоть горячим питанием обеспечивали. Вот и сейчас, минут двадцать назад голубоглазая улыбчивая девушка Светлана уехала на стареньких жигулях, оставив два объёмистых термоса с наваристым украинским борщом и гречневой кашей.

Шестеро молодых ребят-ополченцев с утра заступили на дежурство. Проверяли проходившие мимо машины, следили за дорогой, но больше скучали, прячась от палящего солнца в тени будки или внутри её. «Укропы» (украинская армия) сильно не досаждали, и бояться, вроде бы, было некого. От нечего делать стучали костяшками домино, а чаще просто болтали обо всём на свете.

Обманутые души Украины 7

Все части смотрите на моей страничке. Просто нажмите "Валерий Рыбалкин".

Николай (Мыкола) Бондаренко в 2010-м году окончил среднюю школу города Славянска в Донбассе и поступил вместе со своим другом Петром Силиным в Украинский Национальный Технический Университет в Киеве. Зимой 2014-го года знаменитый Майдан окончательно расколол общество. Мыкола стал офицером Национальной гвардии. Его друг Сергей, один из руководителей Правого сектора, вызвал молодого человека в Днепропетровск, где затевалось нечто серьёзное и важное. Там наш герой случайно узнал, что боевик Тихоня изнасиловал и убил его невесту. Парень поклялся отомстить обидчику, но только после выполнения важного задания 2-го мая в Одессе.
Пётр, школьный друг нашего героя, напротив, не сочувствовал Майдану, а заинтересовался фальсифицированной историей Украины. Выступал против национализма и русофобии, принимал активное участие в митингах протеста в Луганске, где училась его любимая девушка Светлана. Там он был жестоко избит киевскими боевиками.

1.
Как чесались руки у Мыколы, как хотелось задушить Тихоню где-нибудь в тёмном углу безлюдной аллеи! Но он дал себе слово: даже пальцем не трогать своего врага до начала акции второго мая, к которой они, пятнадцать человек, вот уже несколько дней готовились в тиши уединённого дома в Днепропетровске. С трудом сдерживая ненависть и боль, наш герой осторожно выяснил у боевика, кто был с ним в ту страшную ночь, кто причастен к издевательствам над его ненаглядной Маричкой? Он хорошо запомнил имена этих нелюдей, чтобы потом, при случае, расквитаться с ними.

Обманутые души Украины 6

Все части смотрите на моеё страничке. Просто нажмите "Валерий Рыбалкин".

Николай (Мыкола) Бондаренко в 2010-м году окончил среднюю школу города Славянска в Донбассе и поступил вместе со своим другом Петром Силиным в Украинский Национальный Технический Университет в Киеве. Зимой 2014-го года киевский Майдан окончательно расколол общество. Мыкола стал офицером Национальной гвардии, и его друг Сергей, один из руководителей Правого сектора, вызвал молодого человека в Днепропетровск, где затевалось нечто серьёзное и важное. Там наш герой случайно узнал, что боевик Тихоня после победы Майдана изнасиловал и убил его невесту.
Силин, напротив, не сочувствовал Майдану, а заинтересовался фальсифицированной историей Украины. Выступал против национализма и русофобии, принимал активное участие в митингах протеста в Луганске, где училась его любимая девушка Светлана. Там он был жестоко избит киевскими боевиками.

1.
Комиссия заседала в светлой просторной комнате за плотно закрытыми дверями. Какие вопросы решали руководители Правого сектора, не знал даже дюжий охранник, на широкие плечи которого была возложена обязанность вызывать пред ясные очи начальства тех, кто был занесён в секретный список, хранившийся во внутреннем кармане его полувоенной гимнастёрки.

Большой стол был покрыт тёмно-красным сукном, оставшимся, возможно, ещё с советских, теперь уже легендарных, многократно преданных анафеме времён. Сергей, давний дружок Мыколы по РУН, сидел за этим столом в составе комиссии из трёх человек. За их спинами, у стены, пестрели жёлто-голубые флаги и националистическая символика.

Обманутые души Украины 5

Все части смотрите на моеё страничке. Просто нажмите "Валерий Рыбалкин".

Николай Бондаренко в 2010-м году окончил среднюю школу города Славянска в Донбассе и поступил вместе со своим другом Петром Силиным в Украинский Национальный Технический Университет в Киеве. Он вступил в ряды РУН, организации русскоязычных украинских националистов. Силин же, напротив, заинтересовался новой историей Украины, которая была в значительной степени фальсифицирована.
Киевский Майдан окончательно расколол общество. Бывшие друзья оказались по разную сторону баррикад. Оба в этот период нашли свою любовь. Пётр полюбил одноклассницу Светлану, студентку Луганского вуза, а Мыкола (Николай) – Маричку, которую после победы Майдана убили неизвестные в Киеве. Пытаясь избавиться от депрессии, парень вступил в Национальную гвардию, но старый друг Сергей, один из руководителей Правого сектора, пригласил его в Днепропетровск, где спешно формировался центр сопротивления «сепаратизму».
1.
Украина бурлила. Вырвавшиеся на свободу, долгое время сдерживаемые националисты выскочили, будто чёрт из табакерки. Факельные шествия, проводимые ими в центре Киева, в других городах страны, напоминали времена становления фашизма в Германии. Молодые люди шли стройными колоннами, выкрикивая лозунги, которые наводили ужас на пожилых:
- Бандера прыйдэ – порядок навэдэ!
- Комуняку – на гиляку! (на ветку дерева). Москалей – на ножи!

Старики хорошо помнили, как нелегко далось искоренение бандеровского движения в тяжёлые послевоенные годы, сколько народу погибло от рук последователей Степана Бандеры - кровожадного нацистского упыря, которого обманутая молодёжь,

Обманутые души Украины 4

Все части смотрите на моеё страничке. Просто нажмите "Валерий Рыбалкин".

Николай Бондаренко в 2010-м году окончил среднюю школу города Славянска в Донбассе и поступил вместе со своим другом Петром Силиным в Украинский Национальный Технический Университет в Киеве. Чтобы стать настоящим патриотом своей Родины, парень вступил в ряды РУН, организации русскоязычных украинских националистов. Силин же, напротив, заинтересовался новой историей Украины, которая была в значительной степени фальсифицирована.
Киевский Майдан своим духом свободы и неповиновения привлекал к себе молодёжь со всей Украины. Там полюбили друг друга наш герой и красавица Маричка. Но девушку убили неизвестные, а безутешный парень поклялся отомстить, полагая, что сделали это клятые москали.

1.
Рана, полученная на Майдане, ещё не зажила, а Мыкола, пытаясь забыть любимую, с удвоенной энергией занялся делами. Свержение Януковича придавало сил, победа окрыляла, но ребята стали озорничать в Киеве, расслабились после длительного противостояния. Назрела необходимость эту стихийную вольницу направить в организованное русло, пресечь на корню грабежи и самоуправство. Не все, правда, нашли в себе силы подчиниться новой власти. Но после ликвидации одиозного главаря Музычко, который всегда и во всём руководствовался лишь только своей революционной совестью, остальные притихли и задумались.

Многие решили вступать в ряды Национальной гвардии, возрождением которой занимался Сергей. Найдя где-то «золотую жилу», не считаясь с расходами, он закупал вооружение и обмундирование.

Обманутые души Украины 3

Начало смотрите на моей страничке. Просто нажмите "Валерий Рыбалкин".

Николай Бондаренко в 2010-м году окончил среднюю школу города Славянска в Донбассе и поступил вместе со своим другом Петром Силиным в Украинский Национальный Технический Университет в Киеве. Чтобы стать настоящим патриотом своей Родины, парень вступил в ряды РУН, организации русскоязычных украинских националистов.
Силин от своего друга доцента Свидригайло узнал о том, что история Украины, которую они изучали в школе, в значительной степени фальсифицирована. Это потрясло молодого человека.

1.
Годы учёбы – самое счастливое, самое прекрасное время. И пролетают они быстро, оставляя в памяти одни только добрые светлые воспоминания, потому что ты молод и здоров, но ещё не обременён семейными заботами. И нет у тебя пока что насущной необходимости зарабатывать на жизнь и содержать свою семью.

Летом после сессии Николай где-нибудь подрабатывал или просто отдыхал у родителей в Славянске. Дома было душно, и спали во дворе, под яблоней. Вечером допоздна сидели на веранде, пили чай из самовара, зачастую принимали чего покрепче. Болтали обо всём на свете, спорили иногда.

- Дед твой, сынок, погиб на войне, - говорил отец сиплым, чуть надтреснутым голосом. – Страшное было время. Много народу тогда полегло. Трое нас было у мамки, твоей бабушки. Старшую сестру Нюрку угнали на работы в Германию, там она и сгинула, а младший мой брат попался, когда воровал картошку с немецкого поля. Семь лет было пацану. Ударил его прикладом фашист проклятый, и не стало у тебя дядьки.

Обманутые души Украины 2

Все части смотрите на моей страничке. Просто нажмите "Валерий Рыбалкин".

Николай Бондаренко в 2010-м году окончил среднюю школу города Славянска в Донбассе и поступил вместе со своим другом Петром в Украинский Национальный Технический Университет в городе Киеве. Чтобы стать настоящим патриотом своей Родины, парень вступил в ряды РУН, организации русскоязычных украинских националистов…

1.
Мыкола был рад, что наконец-то нашёл своё место в жизни. Вместе с Сергеем они обошли чуть ли не все учебные заведения Киева, агитируя и принимая молодых ребят в свою организацию, которая росла, будто на дрожжах. Ведь большая часть старожилов столицы были - если не этническими русскими, то хотя бы русскоговорящими. Конечно, за последние двадцать с лишним лет многое изменилось. Все, кто только мог, давно причислили себя к титульной нации, чтобы не было никаких проблем с работой, учёбой и прочими благами цивилизации.

Сергей, руководитель киевского РУН, был постарше и вспоминал, что ещё в советские годы его родственники, киевляне, получая паспорта, записывались украинцами, даже несмотря на русские фамилии, которые старались перекроить, перестроить на хохлацкий лад. Украинский национализм витал в воздухе древнего Киева, а на западе, в Галиции, к русским относились не то что враждебно, но с некоторой неприязнью и настороженностью, будто к чужим.

- Да, - говорил Серёга, - истинные патриоты и националисты были даже в руководстве компартии Украины. И они, представь себе, исподволь, ненавязчиво готовили почву для того, чтобы в нужный момент поднять на пьедестал истории, озвучить особую миссию нашей Родины и нашего великого народа.

Обманутые души Украины 1

Все части смотрите на моей страничке. Просто нажмите "Валерий Рыбалкин".

1.
Коля проснулся в своей уютной комнатке в родном родительском гнезде.
- Сегодня выпускной бал, - первое, что пришло ему в голову, - сданы, наконец, все экзамены, долой рутину школьных занятий. Свобода! Настоящая взрослая жизнь! Ура!

Парень с наслаждением вскочил с кровати, предвкушая все прелести наступающего дня. Ещё вчера ему выдали аттестат о среднем образовании, в котором чёрным по белому на чистом украинском языке было написано, что он, Мыкола Бондаренко, в 2010-м году с отличием окончил среднюю школу города Славянска Донецкой области. Яркое майское солнце сквозь открытые окна слепило глаза юноши. Мать на большой светлой веранде суетилась с завтраком. И Коля, по-быстрому перехватив мамкиной стряпни, отправился к своему закадычному школьному другу Петьке.

С первого класса они были, как говорится, не разлей вода и теперь, по окончании школы, собирались вместе ехать в Киев поступать в политехнический.
- Знаешь, Коля, - восторженно говорил Пётр, - я хочу выучиться на инженера, хочу заниматься космосом, хочу своими руками делать такие аппараты, с помощью которых можно будет садиться не только на Землю, но и на Марс, на Луну, на любые планеты.

- Да знаю я тебя, знаю, - улыбался в ответ Николай, – технарь, он и в Африке технарь. Будешь ты космическим конструктором, будешь строить межпланетные корабли. А я буду прокладывать для них маршруты от звезды до звезды. Есть там такая специальность – прикладная физика. Ты представь только, Петька, что нам может дать теория относительности Эйнштейна!

Тринадцатый Царевич, сказка

1.
В некотором царстве, в некотором государстве жил-был Царь Святослав. Был он мудр, красив и силён. Славен Государь был удалью молодецкой, которая заключалась не столько в силе его богатырской, не столько в дружине удалой, но в чести, доблести и справедливости, о чём в народе слагались сказки и легенды. Слово его царское было крепко, будто камень. Всю жизнь он сражался с врагами рода человеческого, и суд его праведный всегда был открытым, честным и справедливым.

Жена подарила Государю своему четырнадцать сыновей - четырнадцать прекрасных молодцев, которые росли добрыми и честными богатырями, защитниками обиженных и угнетённых, надеждой своего Отечества. И лишь один из них - тринадцатый был украден в младенчестве у растерявшихся нянек, когда гуляли они за стенами дворца на зелёной лесной лужайке. В тот день небо вдруг нахмурилось, засверкали из густых тёмных туч яркие молнии, загремели громы, налетел, откуда ни возьмись, огромный чёрный смерч, засосал в свою страшную воронку несчастного Царевича, и только ужасный, уносящийся вдаль хохот услышали насмерть перепуганные женщины, которых раскидала во все стороны разбушевавшаяся стихия.

Долго плакала безутешная Царица, узнав о таком несчастье. Гнев обуял Царя Святослава - громы и молнии метал он вначале, но успокоившись, простил тех, кто ни в чём не был повинен. Чувствовал и понимал осиротевший отец, что это враги таким ужасным способом отомстили ему за дела его праведные. Однако не знал он, не ведал, где искать пропавшего отпрыска. А посему - утешил, как умел, супругу и обратил орлиный свой взор на дела государственные, на воспитание оставшихся сыновей.

2.

Сказка в стихах. О славном короле Артуре, прекрасной Светлане и злой колдунье Рагнеде.

1.
Давным-давно в краю далёком
На стыке неба и Земли,
Где ветер гонит одиноко
По водной глади корабли,

Где быль и небыль заплетают
Судьбы печальную юдоль,
Где в синем небе звёзды тают,
Жил славный праведный король.

Пришла пора ему жениться,
А у соседа-короля
Две дочки были, две девицы.
Так уж сложилось. Вуаля!

Одна - прекрасная Светлана:
И белокура, и мила,
Без лести, зависти, обмана,
Как пух, как первый снег бела!

Вторая - старшая Рагнеда:
Душой черна, лицом светла.
Одно она имела кредо -
Гнобить и не дарить тепла!

К тому ж, она была колдуньей
И чернокнижницей была.
Судьба свела её с ведуньей
И даже с дьяволом свела!

Но, понимая суть Рагнеды
И чуя холод ледяной,
По праву друга и соседа
Артур женился на другой.

О, да! Прекрасная Светлана
Не зря свела его с ума.
Она чуралася обмана.
Была чиста, светла, мила.

Артура пламенные речи
Её пленили, наконец.
И загорелись в храме свечи,
И встали оба под венец.

А что же старшая Рагнеда?
Она ведь тоже влюблена.
Но Бог любви Артуру нЕ дал.
Была отвержена она.

И зависть черная снедала
И бередИла душу ей,
Что не она невестой стала,
Что счастье не досталось ей.

И мать ей говорит с укором:
"Не плачь, смирись, дитя моё.
И не считай своим позором..."
Но дочь не слушала её:

"Навеки им моё проклятье.
Я не устану проклинать.
Я наложу на них заклятье!
Придётся им меня узнать..."

Но мать смогла унять Рагнеду.
Мудра была, хоть и стара,
И так закончила беседу:
"Светлана ведь твоя сестра!

И чтобы больше не слыхала
Таких речей. Люби её!"
Рагнеда тут же замолчала.
Но не забыла про своё.

Паутина-1953

1.
- Встать! Суд идёт! - громогласно провозгласила секретарь.
Присутствующие послушно встали. Встал и Василий. Скамья подсудимых - не то место, где стоит долго засиживаться. Судья разрешил всем садиться и привычно приступил к своим обязанностям:
- Слушается дело о растрате государственных средств, о преступном сговоре и мошенничестве, о халатности ответственных лиц...
Судья продолжал, а Василий задумался о своём... Как же он, умный, образованный человек, не смог понять, прочувствовать обстановку, не сумел увидеть наперёд, чем всё это может кончиться? Теперь тюрьма, лагерь, крушение всех надежд… И когда? В тот самый момент, когда, наконец, ушёл из жизни Он, Хозяин страны, палач для одних и непревзойдённый кумир для других, Бог и Дьявол в одном лице - Великий Сталин!
Шёл тысяча девятьсот пятьдесят третий год, и смерть Великого Вождя всех времён и народов (именно так его тогда называли), вселяла в душу Василия надежду на то, что, наконец, что-то изменится. Надежду, что пропадёт этот всеобъемлющий страх, исчезнет ощущение, будто ежедневно, ежечасно ты ходишь по острию ножа и рискуешь свалиться в пропасть.

Умер паук, опутавший своей паутиной нашу необъятную Россию. Ушёл из жизни человек, державший в руках все нити управления, а также бессчётные паутинки, ведущие напрямую к сердцу каждого советского гражданина - за редким исключением. А исключения были. Василий, например, видел, почти осязал липкие узлы этой дьявольской сети, опутавшей всё и вся. Видел, но не уберёгся; попался, влип и запутался. Обидно...

Оккупация

1.
Пасмурный декабрьский день 1941-го года клонился к закату. Канонада, беспокоившая оставшихся после эвакуации немногочисленных жителей небольшого городка в Донбассе, наконец, затихла, и людям оставалось только ждать неотвратимого прихода фашистов. Антонина, следуя примеру соседей, перестала открывать ставни на окнах: пусть все думают, что дома никого нет, так спокойнее. Да и заклеенные крест-накрест стёкла будут целее, не разобьются в случае чего. Конечно, от прямого попадания никто не застрахован, но когда начиналась бомбёжка, стрельба или артобстрел, она с детьми пряталась в погреб - от греха подальше. Там темно и холодно, но зато не убьёт случайной пулей или осколком.

Город несколько раз переходил из рук в руки, и все натерпелись страха. Младшенький Валентин почти не боялся, а вот шестнадцатилетняя Татьяна вздрагивала от каждого разрыва, от любой автоматной очереди и винтовочного хлопка, будто стреляли именно в неё. Девочка видела однажды, как после очередной бомбёжки мучилась раненная осколком лошадь с развороченным брюхом. Несчастное животное лежало на перекрёстке, не в силах подняться, а белые, вывалившиеся наружу кишки его, перемешались с дорожной пылью и тёмной нутряной кровью. Это зрелище долго стояло перед глазами, не давая спать по ночам и наполняя ужасом нежную детскую душу.

Двадцать второго июня
Ровно в четыре часа
Киев бомбили, нам объявили,
Что началася война...

Слова этой песни на мелодию знаменитого синенького платочка как нельзя лучше передают настроение первых дней и месяцев войны, когда люди ещё не до конца поняли, какая беда свалилась на их головы, не осознали всего,

Украина моя


Украина моя, мои ясные зори!
Моя радость и боль, что осталась вдали.
Как мне страшно смотреть на людей, что позорят
Твои светлые очи, седины твои!

Украина моя, моя ридная нэнька!
Ты ласкала меня, ты дарила мне свет!
Ты мой светоч в ночи, моя мамо риднэнька,
Ты мой ангел земной, мой тревожный рассвет.

Помню горечь разлук, помню боль расставаний
И широкую степь, а в степи - ковыли...
Твои нежные руки и ласки признаний,
Что дарили мне жизнь и по жизни вели.

Украина моя, как мне вырвать из сердца
Память, грусть и печаль, что в душе я храню?
Мои раны саднят, чуть присыпаны перцем
Той рукой, что тебя привела в западню.

Той рукой, что тебя от меня отделяет...
Мой сиамский близнец, без тебя я умру!
В наше общее сердце так метко стреляет
Изощрённейший враг, что зовёт к топору.

Как же больно, когда... душу рвут по живому.
Це - хохол, це - москаль. Но ведь я-то один.
Я в двух лицах один. Бьют меня по излому
По тому, что любил, что растёт из глубин...

Нас нельзя разделить в моём сердце усталом...
Не разбить, не убить счастье, радость и боль!
Я в России живу. Но и в главном, и в малом,
Украина моя, ты... души моей... соль!

Принцесса Роза.

В далёкой северной стране,
Где снег идёт над синью леса,
В прекрасном замке, в тишине
Жила - была одна Принцесса.

Умна, красива, весела,
Приветлива и не ленива.
Лицом - как зимний снег бела,
Но своенравна и пуглива.

Спокойно жизнь её текла.
И, наконец, по Божьей воле,
Она, как роза, расцвела:
Прекрасна и нежна - до боли!

Тут появились женихи.
Но выбирать ей не пристало.
Так вышло: за отцов грехи
Её природа наказала.

Ей скажешь ты или шепнёшь,
Что не по нраву деве оной -
И ощетинится, как ёж,
Шипами розы оскорблённой.

Посмотрит бешено в глаза
Тому, кто, вдруг, обидит словом.
Так смотрит чёрная гюрза,
Стремясь ужалить змеелова.

И не решились женихи
Сорвать покров с принцессы нежной:
К увещеваниям глухи,
Шипы торчали под одеждой...

Но ей сказал отец - Король:
"Принцесса ты была и есть ты.
И не к лицу Принцессе роль
Больной отверженной невесты!

А если кто поможет снять
Твою болезнь, клянусь у трона:
Тебя он в жёны может взять.
Ему - полцарства и корона!"

Из дальних тридесятых стран
Напрасно лекари старались.
Затронув лишь Принцессы стан,
Они шипами обжигались!

Больных рискуя погубить,
Бывает часто: эскулапы
Людей пытаются лечить,
Хоть не умны и криволапы...

***

Вдали, за тридевять земель
Жил юный Принц. Ему жениться
Пришла пора. Как нежный Лель
Он пел любовь, хотел влюбиться.

Она пришла к нему во сне,
Как свет Луны, подобно Богу.
Как песня в лунной тишине,
Позвала за собой в дорогу.

Влюблённый Принц не пил, не ел,
Лишь образ милой девы видел.
В глаза ей с трепетом глядел,
Любил её и ненавидел...

Вера, Надежда, Любовь и падение Рима

Вера, Надежда, Любовь и мать их София. Эти имена знает каждый. Общеизвестно, что в первые века Нашей Эры девушки-герои с такими именами приняли мученическую смерть за Христианство, за свою Веру. Римский Император Адриан подверг их жестоким пыткам, принуждая поклониться римским Богам, Богине целомудрия и охоты Артемиде. Но отважные девушки двенадцати, десяти и девяти лет от роду, поддерживаемые своей матерью и в её присутствии, отказались и приняли мученическую смерть за Веру, за некогда распятого, подобно им, Христа.
Все четверо были канонизированы церковью и объявлены святыми. И теперь, в память об этом подвиге, их имена носят миллионы женщин во всём мире.

А Древний Рим пал. Одной из причин этого был упадок Веры в грозных древнеримских Богов. От некогда Великой Империи остались только руины да рукописи на мёртвом латинском языке.
Изучая историю, мы видим, что Империи рушатся не одномоментно. Сначала умирает Вера и нравственность народа, а уж потом - государство. Хорошо бы это помнить нашим правителям и всем нам.


Великий Рим. Начало Новой Эры.
Ещё горят решимостью глаза солдат.
Ещё храбры его легионеры,
А вражеские города ещё дрожат.

Но поколеблены слегка устои,
И власть Христа над древним Римом всё сильней.
А христианства мир, его герои
Овладевают душами простых людей.

Сам Адриан, великий император,
Разгневан был на почитателей Христа.
Юпитера потомок и оратор,
Ему претила новой Веры простота.

Он понимал, что вместе с христианством
Над вечным городом сгустилась злая тьма.
Что канут в Лету наравне с шаманством
Все жители Капитолийского холма.

Ведь трон Юпитера совсем не прочен.

Моя тёща

1.
С Верой Ивановной я познакомился во время первого визита к будущей моей жене Татьяне. Дверь открыла невысокая сухощавая пожилая женщина и, увидев незнакомца, начала выяснять: кто, откуда и к кому пришёл. Но тут из-за её спины появилась Таня и впустила меня в дом. Я успел только представиться:
- Володя.
- Что ещё за Володя? - проворчала Вера Ивановна.
На этом, собственно, знакомство и закончилось. Однако во время моих последующих многочисленных визитов её отношение ко мне существенно изменилось. Всегда приветливая, доброжелательная, она не знала, куда посадить и чем угостить дорогого гостя. Иногда доходило до смешного. Однажды Таня позвала меня за стол, но будущей тёще чем-то не понравилась скамейка, на которую я собирался сесть. Она, не долго думая, выхватила её из-под меня, а другую, лучшую, поставить не успела. Не знаю, как я удержался на ногах, но хохот был всеобщий. Вера Ивановна, скрывая смущение, тоже улыбалась своей открытой доброй улыбкой. И вообще, за те без малого десять лет, которые мне пришлось прожить рядом с ней в нашей маленькой тесноватой квартирке, я ни разу не слышал, чтобы она ругалась с кем бы то ни было или хотя бы повысила голос. Доброжелательность и всепрощение - вот главные её добродетели.

Всю свою жизнь моя дорогая тёща проработала на швейной фабрике в нашем маленьком городке, раскинувшемся на берегу великой русской реки Волги. С трёх сторон город окружён лесом, и в тяжёлые военные годы она, как и многие её сверстницы, совсем зелёные девчонки-подростки, принимала участие в лесозаготовках, работала на фабрике, выполняя совсем не детскую норму.

По понятиям

1.
Настойчивый звонок в дверь оторвал Светланку от любимого рисования.
- Кто там? - спросила она.
- Вам телеграмма! - ответил ровный спокойный голос.
Конечно, мама говорила, что нельзя открывать посторонним, но ей было десять лет, она совершенно самостоятельно ходила в магазин за покупками, одна сидела дома с маленьким братишкой и сама могла решить, что можно, а что нельзя делать. Девочка повернула ручку замка и...

Грабители вошли в прихожую. Один из них, ни слова не говоря, оторвал от пола Светланку, втолкнул её в ванную комнату, сказал, что убьёт, если та только пикнет, закрыл дверь, а через минуту рядом оказался не понимающий ничего маленький Лёша. Мальчонка начал было голосить по-детски: "Аааа...", но в дверях снова появился бандит. В руках его блеснул нож. Красивый, с желобком для пуска крови... И глаза, немигающие глаза хищника! Этого оказалось достаточно. Насмерть перепуганная девчонка дрожащей рукой зажимала рот орущему брату, а её расширенные от ужаса голубые глаза упёрлись в дикий взгляд грабителя. Лёша замолчал внезапно, будто его выключили, и только хлопал большими ресницами, прижимаясь к сестре. Бандит чуть улыбнулся, самодовольно и с наглецой, закрыл дверь, и дети остались одни. Ни за какие коврижки Светланка не согласилась бы переступить порог ванной. Так их и нашла соседка, заметившая приоткрытую входную дверь. Дети сидели на полу, прижавшись друг к другу, и молчали. Молчали несколько часов подряд, испуганно глядя на едва заметный в темноте дверной проём.

Вера

1.
Человеку свойственно верить. Вы только подумайте, сколько на нашей древней планете было и осталось по сей день всевозможных культов и религий, скольким богам поклонялись люди, чтобы оправдать высшим промыслом свои, не всегда благовидные, дела и поступки. Везде, даже на каких-нибудь Богом забытых тропических островах разрисованные аборигены молятся под звуки тамтама обожествлённому страшному обгорелому пню. Поверяют ему самые сокровенные тайны, черпая из своих молитв надежду на будущее и уверенность в завтрашнем дне.

Люди верят. Даже самые закоренелые атеисты свято верят в то, что Бога нет. Но, несмотря на это, они устраивают демонстрации, до боли напоминающие крестный ход, помещают своих усопших вождей в мавзолеи, поют песни и гимны вместо молитв. И верят в светлое будущее, прилагая минимум усилий для его достижения.

Мои бабка с дедом родились в дореволюционной России. Они хорошо помнили те времена, когда в церковь ходили открыто, не опасаясь, что об этом узнают соседи и партийное руководство. Но, несмотря ни на что, бабушка всегда отмечала православные праздники - примерно так же, как Штирлиц праздновал день Советской Армии: чтобы никто не узнал и не догадался. И крашеное яичко на Христов день нам, пацанам, перепадало.

Я не помню, откуда в моей голове появились тексты молитв, но когда в девяностые годы взрослым сформировавшимся человеком я впервые открыто переступил ворота храма, то «Отче наш» я знал и был несказанно этому удивлён. Видимо, тайком ото всех моя дорогая бабушка крестила меня, а затем вместо песен напевала над колыбелью священные тексты, которые невольно запали в детскую душу - как некая тайна,

Полонез Огинского

1.
Неаполь. Конец одна тысяча семьсот девяносто четвёртого года. Михаил положил на стол металлический поднос, открыл средних размеров дорожный сундучок, достал из него исписанный лист бумаги и поднёс его к пламени свечи. Бумага загорелась, чуть потрескивая, и упала на поднос, обугливаясь и догорая. Второй лист последовал вслед за первым, потом третий, четвёртый... Михаил смотрел на огонь, видел, как тот пожирает вместе с текстом графский герб, все его регалии и витую надпись на каждом листе: "Граф Михаил Клеофас Огинский". Методично, не пропуская ни одного листа, он продолжал жечь свой архив. А вместе с бумагой здесь же, рядом, адским огнём горела его душа, горело всё его прошлое, горели все мечты и надежды...

Свою жену, Изабеллу Лясоцкую, он только что усадил в экипаж и отправил к родителям, в родовое имение, находившееся под оккупацией Пруссии. Изабелла, как истинная аристократка, не сказала ему ни слова, но он видел, чувствовал, понимал, как она была недовольна, огорчена, взбешена тем, что он сделал, - продал её фамильные драгоценности, которые достались Белле от матери, бабки, прабабки... Эти украшения берегли многие поколения женщин её рода, а теперь они исчезли навсегда в сундучке перекупщика...

Да, Изабелла не разделяла его патриотизма, а он, граф Михаил Клеофас Огинский, который был избран в сейм великого государства, Речи Посполитой, ещё в 1786-м году в возрасте двадцати одного года, всем сердцем желал, чтобы его Родина была свободна.

Талант

1.
Артур включил диктофон и заговорил тихим спокойным голосом. Он был один, и никто не помешал ему выплеснуть наружу то, что тяготило душу – тревожно-ностальгические мысли, которые не давали покоя ни днём, ни ночью. Красивые звучные возвышенные слова одно за другим слетали с его губ и посредством микрофона ложились ровными размеренными строками на экран мини монитора. Это были стихи – прекрасные в своей обнажённости и простоте рифмованные яркие образы, заключённые в чудесную стихотворную форму…

Прошло немного времени - накал страстей уменьшился, восторженный блеск вдохновения в глазах поэта угас, а электронная память старинного телефона, который он держал в руках, зафиксировала чудесную поэму, одну из многих, написанных им за последние годы. Немного успокоившись, Артур скачал своё творение в почти бесконечную по объёму электронную память чипа, изобретённого полсотни лет назад и вживлённого за эти годы в голову каждого цивилизованного человека. Теперь его стихи стали достоянием миллионов людей - всех, кто интересовался современной поэзией. Дело в том, что эти чипы, расширявшие возможности человеческого мозга, кроме всего прочего позволяли людям общаться и обмениваться информацией на любом расстоянии.

Наш герой прибыл на Землю недавно. Последняя экспедиция на Марс спасла его, умирающего, чудом выжившего среди руин разрушенного астероидом поселения первопроходцев, которое было основано ещё на заре эры космических путешествий. Тогда десять человек, десять отважных героев были посланы на красную планету, чтобы подготовить плацдарм для строительства небольшого подземного городка.

Новогодние каникулы

1.
Наконец-то он закончился, рабочий день тридцать первого декабря. И кто придумал работать в канун Нового года? Кому не хватило триста шестьдесят с лишним полновесных дней и ночей? Видно такова уж натура человеческая, что самые важные дела всегда остаются у нас на потом – на последний месяц, на последнюю декаду, на последний день в году, на конец жизни.

Свой автобус Сергей Быстров называл сараем. Старый ПАЗик совсем не держал тепло, и даже печка, которая больше чадила, чем грела, не спасала от крепких новогодних морозов. Открыв ворота гаража жилищной конторы, водитель въехал в тёплое помещение и заглушил мотор. Слив часть бензина из бака в канистру, он привычно подключил к спидометру хитрый прибор-самоделку, и через несколько минут счётчик пройденных автобусом километров увеличился на несколько десятков единиц. Осталось продать слитое горючее и денежки положить в карман.

Понятно, что на одну зарплату не проживёшь. А потому - это даже воровством назвать трудно. Так, подчумарил шофёр немного - жилконтора не обеднеет. Все так делают. Правда, от этой чумары не разбогатеешь, но лишняя копейка в кармане тоже не помешает. Тем более, семейному человеку его возраста. Шестой десяток разменял водитель Быстров, но выглядел он намного моложе. Да и чувствовал себя неплохо - худощавый, с фигурой подростка, с добрыми серыми глазами, он и врагов-то за свою жизнь не нажил.
В сумке Сергея лежала бутылка водки, купленная на «левые» деньги, а в раздевалке гаража давно собралась тёплая компания. Известно, что на работе мужики болтают больше о выпивке, но стоит им выпить – и разговор переходит исключительно на рабочие темы.

Новогоднее счастье

Светлана была возмущена до глубины души. Два раза подряд Сергей опоздал на свидание, а сегодня, тридцатого декабря, он опять задержался на работе. У него, видите ли, горит там что-то. А у неё душа, значит, не горит возмущением из-за такого наплевательского отношения?! А она, значит, не барыня, подождёт?! Нет, фигушки! Чувство собственного достоинства и у неё имеется. Она ему так и сказала: пусть сам встречает этот Новый Год. Всё, хватит, надоело!

Девушка присела на край дивана и заплакала. Было жалко себя, жалко, что пропадает Новогодний праздник, который теперь придётся встречать без любимого. Его тоже было немного жалко. Но ничего, пусть думает, перевоспитывается!
Сергея мучила совесть. Несколько раз звонил он своей Светланке, но её сотовый был отключён, а работа не отпускала парня ни на минуту. И угораздило же его поругаться с любимой именно под Новый Год! Серёжа занимался своим делом, но мысль о том, что она будет встречать праздник одна или - того хуже - с кем-то другим, не давала покоя. И тут он понял, почувствовал своим любящим сердцем, что надо делать и как поступить...

Поздним утром тридцать первого декабря звонок в дверь отвлёк Светланку от грустных мыслей.
- Деда Мороза вызывали? - послышалось за дверью.
- Нет, не вызывали. У нас нет детей. – щёлкнула замком девушка. За дверью стоял Дед Мороз в полном боевом облачении - с посохом и мешком, как в сказке.
- Ой, а где же ваша Снегурочка? - невольно улыбнулась Светлана.
- Зайчикам и белочкам подарки раздаёт, - громким басовитым голосом пророкотал Дед Мороз. - Много нынче зверей в лесу развелось. Не поспеет, видать, к Новому Году.

Новогодняя сказка

1.
Сергей сидел за компьютером и мучительно пытался сосредоточиться. Время приближалось к полуночи, а сюжет сказки никак не срастался. Назавтра, кровь из носа, всё должно быть написано и сдано редактору, чтобы в дни новогодних каникул детей, да и взрослых тоже, порадовали приключения сказочных персонажей.
- Ничего, днём отосплюсь, а завтра вечером - новогодний корпоратив, - думал с надеждой молодой писатель.

Главный Герой, из последних сил отбиваясь от настырного Серого Волка и ужасно хитрой нестандартно мыслящей Лисы, с трудом продирался сквозь дремучий лес к домику-резиденции Деда Мороза. Где-то впереди Баба Яга, энергично размахивая помелом, усердно заметала дорогу, чтобы заставить повернуть назад упрямого чужака. Однако Сергей, а он почти всегда отождествлял себя с одним из персонажей, упорно шёл к цели.

Но вот, наконец, за разлапистой елью показался небольшой сказочный дворец, живописно украшенный разнообразными ледяными фигурами и лепными снежными украшениями. Свисающие с крыши сосульки переливались всеми оттенками синего и голубого. На площадке перед входом стоял красавец-снеговик, гордо откинув в сторону руку, в которой поблескивала на солнце белая от инея метла. Едва переведя дыхание, наш герой спросил у привратника, дома ли хозяин. Но оказалось, что Дед Мороз был в разъездах - мало ли у него дел перед Новым Годом!

И тут случилось чудо. Вернее, не случилось - оно стояло на пороге утопающего в снегу лесного домика. Это была девушка - красавица из сказки.

Душа поэта

Когда человеку больно,
Когда достали грехи,
Он скажет себе: "Довольно!"
И сядет писать стихи.

Змея своим тонким жалом
Щекочет его перо,
С которого, как с кинжала,
Стекают слёзы Пьеро.

Он режет себя на части,
Его раздирает боль.
В глазах его - сто несчастий,
На ранах - крутая соль.

Как больно ему, как сладко,
Как хочется обнажить
Всё то, отчего так гадко
На свете бывает жить.

Он вывернет наизнанку,
Всю душу сожжёт дотла,
Которая, партизанка,
Пока ещё не умерла.

И эта душа нагая,
Что было уже не раз,
В руках его заиграет,
Как чистой воды алмаз.

Но походя кто-то плюнет
В неё, а затем разотрёт.
Потом ущипнёт и клюнет:
Мол, выживет, не умрёт.

Да, выживет. Только больно.
Появится новый рубец.
Заплачет она: "Довольно!"
Но мимо пройдёт подлец.

Бессмертные наши души
Мы людям на суд отдаём,
Надеясь, что не задушат,
Что выживем, не умрём.

Славка Британец

Славка пил. Это был факт, аксиома, спорить с которой могли только самые недоверчивые граждане нашей страны да ещё сам Славка, который, как и все сильно пьющие люди считал, что он может завязать с зелёным змием в любой момент, стоит только захотеть. Но желание покончить с вредной привычкой появлялось у него очень редко, чаще - в состоянии сильного подпития, когда мозги немного прояснялись и приходило осознание всей глубины пропасти, в которую он падает. Однако уже на следующее утро головная боль и непреодолимое желание выпить делали эти мысли ненужными и далёкими от насущных проблем грядущей опохмелки, к которой он стремился всеми фибрами своей мутной неопохмелённой души.

В годы горбачёвской перестройки, будто грибы после дождя, начали появляться общества трезвости. Игрались унылые, непопулярные в народе безалкогольные свадьбы, а магазины со спиртным брались штурмом. Именно на волне этих событий молодая тогда ещё жена уговорила Славку принять сухой закон и полностью отказаться от алкоголя. Друзья делали настойки из конфет, пытаясь обмануть дефицит сахара, изобретали всевозможные конструкции самогонных аппаратов, пили спиртосодержащие жидкости, а Славка тем временем прогуливался под ручку с женой, высокомерно поплёвывая на все эти ухищрения.

Вода камень точит, и непреходящее желание принять на грудь заставило нашего героя прибегнуть к неординарным ухищрениям. Однажды молодые зашли в парфюмерный отдел универмага, и в глаза начинающему трезвеннику бросилась полка, сплошь уставленная огуречным лосьоном.

Сказка о жадном Степане

1.
В некотором царстве, в некотором государстве жил-был простой сапожник. И было у него два сына - Иван да Степан. Родились братья в один день, а потому были похожи друг на друга, как две капли воды. Но надо сказать, что сходство между мальчишками было чисто внешним, а характеры у них были совсем разные.

Иван с малолетства во всём помогал отцу с матушкой, был умным и ласковым. Все его любили, а родители - просто души в нём не чаяли. Степан же, напротив, отличался грубостью, своенравием и ленью. Никогда доброго слова не скажет, а если что и сделает по дому, то обязательно перед этим - либо конфетку у матери выпросит, либо деньги у отца на сладости. В гости он ходить не любил, потому что без подарка идти нельзя, а дарить, отдавать что-нибудь своё - это было для него, будто нож острый.

- Степаша, сынок, - говорила мать, - посмотри вокруг: все люди добрые, друг другу помочь хотят. Твой брат Ванечка последнее отдаст, ничего не пожалеет, только бы мы с отцом, наша родня, все-все были счастливы. А ты? На днях соседскую кошку ногой пнул. А она ведь голодная была. Нельзя, нехорошо так. Ты бы лучше молочка ей налил.
- Нечего всяких кошек-дармоедов приваживать, - отвечал, надувшись, Степашка. - А молоко я и сам люблю.

Мать только головой качала, молча снося выходки жадного Степана. У тихого Ванюши он силой отбирал игрушки и тащил к себе под кровать. А если отец пытался восстановить справедливость, то поднимался такой страшный рёв, что волей-неволей приходилось всё возвращать Степашке, чтобы унять не в меру расходившегося собственника: чем бы дитя ни тешилось - лишь бы не плакало.

Серая осень.


Снова нас накрыло покрывалом
Чёрных туч, дождей и серой мглы.
В старом парке, хмуром и усталом,
Мокнут потемневшие стволы...

Плачут белоствольные берёзы
В ожиданье снега и зимы.
Льются с веток наземь листья-слёзы,
Как роняем их, порою, мы.

Грустно смотрит липа, облетая,
Обнажаясь тихо, не спеша.
Вновь подкралась осень золотая,
Многоцветьем, золотом шурша.

Ветер гонит вдаль седые тучи,
Дождь струится с плачущих небес.
Нам бы солнышка - хотя бы лучик,
Нам бы счастья каплю - позарез!

Но не внемлет просьбам злая осень.
Льётся с неба тёмная вода.
Плачет, и за всё прощенья просит,
Только не дождётся - никогда.

Разучились мы прощать обиды,
Разучились верить - вот беда.
Очерствели души-инвалиды,
Не размочит их небес вода.

Очерствели, корчась, коченея
В этом мире холода и зла.
Трепетали, возражать не смея
Серой мгле, что осень принесла.

Только выйдет солнце из-за тучи
И растопит в душах серый лёд.
А надежда - птицею живучей,
До весны, надеюсь, доживёт.

Проводы зимы

Мы не любим осень на излёте.
Мрачны дни к исходу ноября.
Ждём декабрь, ведь он у нас в почёте.
Снега ждёт замёрзшая земля.

Нам весны так хочется побольше -
Пенья птиц и трелей соловья.
Задержать хотим её подольше -
Насладиться счастьем бытия.

Лето также удлинить готовы:
Зноя нет, и вырос урожай.
Как красив зелёный лист кленовый...
Лета всем, конечно, тоже жаль.

Но не жаль нам прОклятую зИму,
Что дороги напрочь замела,
Что играет злую пантомиму
Сквозь узор замёрзшего стекла.

Надоели вьюги и метели,
Надоела стылая земля.
Выпроводить мы её хотели
В день двадцать восьмого февраля!

Нет, не зря февраль укоротили!
Нам мила проказница весна.
Но зима... весной осталась в силе,
Лишь календарём ущемлена.

Выгнать её, злую, за ворота,
Чтоб не смела людям возражать!
Но, во избежание бойкота,
Мы её решили... провожать.

На весёлой масленой неделе
Пили чай, варили кисели.
Деток угощали, сами ели,
Ублажали злюку, как могли!

Напекли блинов - круглее солнца.
Нарядили зиму в сарафан.
И сожгли её - как есть, до донца
В праздник православных христиан.

Улетела в небо ведьма злая,
Головёшки пацанве даря,
Напоследок вьюгой заметая
Март, что стал длиннее февраля.

Тут весна ручьями зажурчала:
Будет туча в небе грозовом,
Чтобы жизнь опять начать сначала.
Чтобы счастье, радость - в каждый дом!

Украинизация Украины

Февральские события в Киеве всколыхнули всю мировую общественность. Одни радовались такой неслыханной победе демократии над прогнившим коррумпированным правительством Януковича, другие возмущались неконституционным свержением законно избранного Президента. Кто-то докапывался до истинных причин произошедшего, а кто-то, наоборот, замалчивал эти причины, пытаясь доказать недоказуемое. Мне же вспомнилось моё далёкое детство, проведённое в русскоязычном тогда, да и теперь тоже, Донбассе.

Я вырос в шахтёрской семье и окончил десятилетку в 1971-м году. Тогда преподавание велось исключительно на русском. Возможно, были украинские школы, но это была экзотика. Украинский язык мы начинали изучать где-то в четвёртом или пятом классе, причём, уроков русского и украинского, так же, как русской и украинской литературы, было строго поровну. Причём, изучение украинского было не обязательно. Мы завидовали освобождённым, ведь у них было меньше уроков. Экзамены в ВУЗы принимались на русском, и лишь ребята из глубинки, из деревень, по желанию, могли сдавать на украинском.

Но на западе, во Львове, всё было не так. Там могли не ответить на вопрос, заданный по-русски, не обслужить русскоязычного в магазине. Однако дальше этого, обычно, не шло. И я удивился, когда мой двоюродный брат, киевлянин, русский, получая паспорт в конце семидесятых, записал себя украинцем. Не знаю подробностей, но получается, что это был первый звонок…

НАЦИОНАЛИЗМ – ЭТО СМЕРТЬ ДЛЯ МНОГОНАЦИОНАЛЬНОГО ГОСУДАРСТВА. К сожалению, эту аксиому не усвоили большевистские вожди Ленин, Троцкий и Сталин, которые в 1922-м году разделили Россию по национальному признаку.

Конец света или воздаяние.

В лесу дремучем, в зимней сказке
Звенела снежная метель.
Трещала от мороза ель,
И снег кружился в дикой пляске.

ВолкОв голодных злая стая
Бежала быстро и легко,
Сквозь снежной вьюги молоко
Деревья взглядом провожая.

Вдруг на поляне из-за ели
Чужак явился, белый волк.
И, в мясе волчьем зная толк,
На волка волки налетели:

«Ну почему такой ты белый?
Да ты, друг, волк-дегенерат».
«Я волк!» - кричал им белый брат.
«Волк должен быть, мы знаем, серый.
И нет у нас пути назад!»

Клыками горло разрывая,
Не слушая, что он кричит,
И не поняв чужих обид,
Его загрызла волчья стая.

*****************************

В пещере пусто стало что-то.
Двух женщин вижу у огня.
Богов в несчастиях виня,
Ушли мужчины на охоту.

На копьях - камень заострённый.
На палке - каменный топор.
Уже отправился в дозор
Отряд, надеждой окрылённый.

Непросто выследить лисицу,
Непросто мамонта убить.
Ведь мамонт тоже хочет жить.
За жизнь свою он будет биться.

Но, в лисьи шкуры весь одетый,
На возвышенье среди скал
Прекрасный юноша стоял
С кудрями СОЛНЕЧНОГО цвета.

В глазах его была решимость
И неба отблеск голубой.
Владея полностью собой,
Он был - сама непогрешимость.

- Он не такой, как наши дети! -
Воскликнул в исступленьи вождь.
- Скорей БЕЗ ТУЧ прольётся дождь,
Чем Боги примут кудри эти.

Тут камень с меткостью отменной
Ударил промеж синих глаз.
И ЧЕЛОВЕЧИНЫ запас
Здесь сделал каннибал презренный.

****************************

Над картой в грозной цитадели
Стоял почтенный генерал.
Он стрелки красные стирал
И намечал иные цели.

В углу другие генералы
Решали тихо меж собой,

Мои самые лучшие стихи

1.
- Алло, это приёмная мэра?
- Да, - послышался в трубке приятный женский голос.
- Я хочу с ним поговорить.
- Кто вы и по какому вопросу?
Я назвал себя и свой адрес. Сказал, что по поводу отключения в нашем доме горячей воды.

- Нет, я не могу вас соединить, - ответила секретарша. – Запишитесь лучше на приём.
- Тогда скажите мне, пожалуйста, а сам-то он мытый?
- Кто мытый? В каком смысле?.. Ну, я не знаю, - на мгновение растерялась сбитая с толку молодая женщина.
- А вот мне известно абсолютно точно. Он - мытый! - раздражаясь, перешёл я на повышенные тона. - А мы все - грязные, вонючие, коростой позарастали! Второй месяц полгорода сидит без горячей воды, а ему - хоть бы что! Сам-то он - чистый!

- При чём тут мэр, обращайтесь к жилищникам, - попыталась защитить шефа секретарша.
- Как это ни при чём? Были другие - была вода, а пришёл этот… - разошёлся я не на шутку. - Передайте ему, пожалуйста, что теперь у него новое прозвище - глава немытого города! Да, именно так - глава немытого города! Передадите?
- Передам, - чуть слышно ответила секретарша и положила трубку.

2.
В единственной на всю округу бане толпился народ. В пятницу для пенсионеров были скидки, и пожилые льготники вместе с прочими немытыми гражданами заполонили заведение. Распаренные мужики в буфете сдували с пивных кружек золотистую пену, жизнь била ключом. И когда, наконец, упругие струи чистейшей тёплой воды застучали по моему темечку, смывая и с души, и с тела коросту накопившейся там грязи, я почувствовал непередаваемое блаженство. Ещё бы, в такую жару так долго не мыться!

Гангстер не по-нашему

1.
Сколько я знаю Саньку Скоробогатова, он всегда стремился оправдать свою фамилию – набить карман, прилагая минимум усилий. Ещё зелёным пацаном этот проныра брал деньги взаймы у всех подряд, но отдавать долги не спешил в надежде на то, что со временем они забудутся и, как говорится, быльём порастут. Отец у него всю жизнь по северам мотался в погоне за длинным рублём, а мать торговала на рынке. Однако не сумели родители довести до пенсии своё великовозрастное чадо. Дело в том, что оба были подвержены русской болезни, и всё заработанное у них естественным образом утекало в узкое горлышко бездонной водочной бутылки.

Работал Санёк инкассатором – поближе к хрустящим купюрам, подальше от заводского конвейера, который он возненавидел всеми фибрами своей юной души, постояв пару недель возле него во время школьных каникул.
«Уж лучше чужие денежки охранять, чем здесь за гроши мучиться», – решил сообразительный парнишка и сделал заводу ручкой.

У инкассатора работа не пыльная, но и не прибыльная: в одном месте получил опечатанный мешок, в другом сдал. Вроде бы ничего сложного. Но отдавать кому бы то ни было пахнущие типографской краской пачки вожделенных купюр – этого не могла вынести жадная до наживы душа Александра. Да и то сказать: жизненный успех в его понимании измерялся не умом, не знаниями, не количеством верных друзей, а радужными бумажками в кармане, за которые, как он думал, покупались и продавались все блага этого мира.

Как он хотел разбогатеть! А фатальная близость того самого локтя, который не укусишь, раздражала и причиняла бедолаге неизъяснимые страдания,

Я берёзки люблю...

"Я берёзки люблю, - говорила сектантка, -
Я язычница, не христианка.
Шёпот трав и журчанье ручья -
Вот любимая вера моя.

Неужели я делаю что-то плохое?
Ой, меня вы оставьте в покое!
Мои предки, мой род и родня
Не осудят за это меня".

Ах, берёзки! Любил их когда-то Есенин.
Был он счастлив на Пасху порою весенней
К ним прижаться небритой щекой,
Их погладить усталой рукой.

А за тихой рекой, за берёзовой рощей
Люди шли помолиться на службе всенощной.
И летел над землёй, будто сон,
Милый сердцу малиновый звон...

Ах, сектанточка! Кто обманул твоё сердце?
Кто лазейку нашёл в него, тайную дверцу?
Кто, Россию твою не любя,
В родноверие ПРОДАЛ тебя?

Православие - вера святых наших предков.
За неё они в землю ложились нередко.
За Отчизну, за Веру свою
Умирали солдаты в бою.

Вот, красавица, кто твои славные предки.
Ты - петрушка, подобие марионетки.
Повторяешь чужие слова -
Из Америки псевдоволхва.

Говорил он, что свастика - символ России.
Может Геббельс для них стал подобен мессии?!
Был язычник, хотя и не рус.
Отравил всех детей своих, трус!

Сколько русских солдат - молодых, безымянных
Спят в могилах сырых, разгромив окаянных...
Вражьей свастики чёрный паук
Схлопотал от мозолистых рук!

Христианское имя ты носишь святое.
Твоим отчеством звали когда-то героя.
Как же можно всё это забыть?
Веру предков в потомках убить?!

Как же можно молиться, прости меня, х...у?
Плодородия символ? Да знайте вы меру!
Веды, ведьмы, обряды, волхвы...
Всё забыли, похерили вы!

Нет, молчит. Нет, не верит, не слышит сектантка.
Плохо в школе училась, во всём дилетантка.
Продолжает берёзки любить.

Ночи всё длиннее в октябре

Ночи всё длиннее в октябре.
Дни, наоборот, становятся короче.
Лист упавший мёрзнет на земле,
Только лето наше уходить не хочет.

Бабье лето кутается в плед
Из багряных зорь горящего заката.
Тучкой розовою гасит свет
Солнечных лучей из серебра и злата.

Магмой разгорелся горизонт.
Крокодилом туча пасть свою открыла.
Осень - мокрый, слякотный сезон.
Студит он дождём могучее светило.

Мысли погружают нас во мрак -
В жгучий белый плед седой зимы грядущей.
И, порой, не понимаешь, как
Живы мы в предзимней тишине гнетущей.

Ночь тиха, и мрачна, и черна.
Солнце где? Где сонм цветных рыжинок лисьих?
Смотрим из закрытого окна
На рябой ковёр из потемневших листьев...

Впереди морозы и снега.
Мрак ночей всю душу оплетёт - до донца.
Но растает лёд, уйдёт пурга,
Обнажатся реки и луга,
А лесной подснежник - улыбнётся солнцу.

О самом важном

Уважаемые читатели! Я хочу рассказать вам о том, что меня волнует, о самом важном и нужном, на мой взгляд, предостеречь от ошибок.

Немного о себе. Вырос я в шахтёрском Донбассе, но уехал оттуда незадолго до распада Союза. И последние события на моей малой Родине были для меня – как гром среди ясного неба. Откуда что взялось? Национализм, к примеру. Не знали мы никогда такой напасти. С высоких трибун всегда подчёркивалось, что СССР – это содружество свободных братских народов. И мы гордились этим, понимая, что наша сила в единстве. Но враги Отечества развели народы по национальным квартирам, применив принцип древних властителей: «Разделяй и властвуй!»

Из Донбасса я переехал на Среднюю Волгу, в Казань. Поволжье – это десятки национальностей и религий. Мы вместе учимся, живём и работаем. Много смешанных браков. Относимся друг к другу с уважением и пониманием. Правда, в лихие девяностые была попытка вбить клин межнациональной розни. Но народ не поддержал националистов. Ведь нельзя разделить неделимое!
Приезжайте к нам, посмотрите, как надо решать вопросы национальностей и религий. Здесь, когда мулла с минарета своей мечети призывает верующих совершить намаз, ему вполне дружелюбно отвечает звон колоколов Православного храма. А если, не дай Бог, какой-нибудь заезжий националист закричит с перепоя на улице: «Слава России!» Или: «Шаймиев придёт, порядок наведёт!», то люди просто не поймут его и сочтут сумасшедшим. Потому что Россия – это все мы: русские, татары, марийцы, чуваши, удмурты… А бывший Президент Татарстана Минтимер Шаймиев и так наводит порядок - помогает восстанавливать исторические памятники.

Укротролли

Они нападают стаей
В российской чужой сети.
Кто спринтер у них, кто стайер,
Кто ложь умеет плести.

Их русский язык отточен.
И каждый - отпетый хам.
Их разум всегда заточен
На ненависть к чужакам.

Они - сетевые тролли.
Аккаунтов их - не счесть.
Паяцы - играют роли,
Свою забывая честь.

Их так воспитали с детства -
Врагами родной земли.
Бандеровское наследство
В их мысли и чувства вплели.

Пусть русские по рожденью -
Слепая у них душа.
Подверглись перерожденью
За доллары США.

Они хохотали скопом
В Одессе и в соцсетях.
Скакали с дурным притопом
На трупах и на костях.

Парадную дверь забили.
Стал Дом Профсоюзов - склеп.
Горючую смерть разлили,
И каждый душой... ослеп.

Личинкою колорада
Ребёнок в чаду горел.
Смеялись гнилые гады,
Когда он в муках хрипел.

Им ненависть в души влили,
Им заповедь "не убий!"
Вдруг взяли - и отменили
Наместники лжемессий.

Не люди, а злые волки
Приносят нам боль и страх
Со знанием гадят, с толком.
Не верьте им в соцсетях.

Время нас не щадит

Время нас не щадит, а летит без оглядки,
Всё вокруг обращая в зыбучий песок.
Сгинет в небытие то, что было в порядке,
И из тлена взойдёт новый буйный росток.

Нам не надо жалеть то, что кануло в Лету.
Мы не будем грустить об ушедшей любви.
Пой, гитара моя. Пой, подобно кларнету.
Моей юности свет ты на миг оживи.

Расскажи, как наивны мы были когда-то,
Как пестрели в лугах полевые цветы.
Этой радости светоч ушёл без возврата,
И в дали голубой растворились мечты.

Ну о чём нам жалеть? Пусть не всё мы успели,
Не нашли панацею от горя и бед.
Даже песню свою до конца не допели,
Но оставили тех, кто сумеет допеть.

Наша жизнь на исходе, осталось немного.
Это факт. Только ты, милый друг, не грусти.
Тем, кто будет за нами, открыта дорога,
По которой вперёд им придётся идти.

Что же, новая поросль сменить нас готова.
Мы дадим им в наследство любви благодать.
Дай им, Боже, тепла, в жизни счастья большого,
Чтобы внукам смогли... символ сей... передать!

Бес в ребро 6, окончание

Продолжение. Первые части смотрите на моей страничке. Просто нажмите "Валерий Рыбалкин".

1.
Злую шутку сыграл с Володей кризис сорокалетних. Он, будучи женатым человеком, отцом двоих детей, без памяти влюбился в шальную девчонку Женьку и развёлся с супругой. Но не слюбилось, не вышло, не сложилось. Остался наш герой совсем один в чужом городе, в коммуналке, бок о бок с бывшей женой, всё время опасаясь провокаций с её стороны и жестоко страдая от неразделённой любви.

Чтобы не сойти с ума от одиночества, он задался целью найти себе простую добрую женщину, способную пожалеть и принять его двенадцатилетнего сына, оставить которого на произвол судьбы Володя был не в силах. Однако с возрастом мы начинаем видеть то, на что в молодости просто не обращаем внимания, и наш разборчивый жених отверг многих претенденток, остановив свой выбор на Кате, матери-одиночке без жилья.

Ситуация усугублялась тем, что на дворе стояли лихие девяностые - время разгула демократии и бандитизма. Заводы в маленьком городке перешли на трёхдневную рабочую неделю, зарплату задерживали на несколько месяцев, и каждый выживал, как мог.

2.
Прошло несколько дней с тех пор, как Володя решил не встречаться больше ни со Светланой, ни с Таней. Он ждал, когда же, наконец, приедет из деревни Катя, и она появилась, оставив ему на работе записку, в которой, наряду со словами искренней симпатии, содержалось приглашение в гости на следующий день вечером.
Домой наш герой возвращался в приподнятом настроении. Он сделал выбор, и ему не терпелось приступить к претворению в жизнь своих грандиозных планов.

Бес в ребро 5

Продолжение. Первые части смотрите на моей страничке. Просто нажмите "Валерий Рыбалкин".

1.
Злую шутку сыграл с Володей кризис сорокалетних. Он, будучи женатым человеком, отцом двоих детей, без памяти влюбился в шальную девчонку Женьку и развёлся с супругой. Но не слюбилось, не вышло, не сложилось. Остался наш герой совсем один в чужом городе, в коммуналке, бок о бок с бывшей женой, всё время опасаясь провокаций с её стороны и жестоко страдая от неразделённой любви. Чтобы не сойти с ума от одиночества, он задался целью найти себе простую добрую женщину, способную пожалеть и принять его двенадцатилетнего сына, оставить которого на произвол судьбы Володя был не в силах.

Ситуация усугублялась тем, что на дворе стояли лихие девяностые - время разгула демократии и бандитизма. Заводы в маленьком городке перешли на трёхдневную рабочую неделю, зарплату задерживали на несколько месяцев, и каждый выживал, как мог.

2.
Скандал с бывшей женой начал забываться, но спустя две недели к Володе на работу пришла бумага из милиции. Начальник, который прекрасно знал все его домашние коллизии, для проформы провёл беседу, ответил на милицейский запрос, и на этом инцидент, казалось, был исчерпан. Только на душе у нашего героя появился очередной шрам, и мучила бедолагу досада, что так легко поддался на провокацию. Было ясно, что в следующий раз его по всем правилам, по суду, вышвырнут из квартиры на улицу или состряпают, не дай Бог, какое-нибудь уголовное дело - не он первый, не он и последний. Надо было спешить с поиском новой подруги и переселяться к ней. Жить рядом с бывшей становилось опасно.

Бес в ребро 4

Продолжение. Первые три части смотрите на моей страничке. Просто нажмите "Валерий Рыбалкин".

1.
Злую шутку сыграл с Володей кризис сорокалетних. Он, будучи женатым человеком, отцом двоих детей, без памяти влюбился в шальную девчонку Женьку и развёлся с супругой. Но не слюбилось, не вышло, не сложилось. Остался наш герой совсем один в чужом городе, в коммуналке, бок о бок с бывшей женой, всё время опасаясь провокаций с её стороны и жестоко страдая от неразделённой любви. Чтобы не сойти с ума от одиночества, он задался целью найти себе простую добрую женщину, способную пожалеть и принять его двенадцатилетнего сына, оставить которого на произвол судьбы Володя был не в силах.

Ситуация усугублялась тем, что на дворе стояли лихие девяностые - время разгула демократии и бандитизма. Заводы в маленьком городке перешли на трёхдневную рабочую неделю, зарплату задерживали на несколько месяцев, и каждый выживал, как мог.

2.
Неудача с Любой сильно расстроила Володю, но теперь, благодаря приобретённому горькому опыту, он точно знал, что и как ему предстоит сделать. Зайдя в редакцию газеты, наш герой взял бланк объявлений и написал ровными крупными буквами:
«Одинокий мужчина такого-то роста, веса, возраста имеет желание познакомиться с красивой, доброй, ласковой женщиной для серьёзных отношений».

Сколько же их было в маленьком провинциальном городке - добрых, красивых и ласковых! Женщины буквально атаковали Володю своими письмами. В первый день на главпочтамте ему вручили пять запечатанных конвертов, потом ещё и ещё!

Бес в ребро 3

Продолжение. Первые две части смотрите на моей страничке. Просто нажмите "Валерий Рыбалкин".

1.
Злую шутку сыграл с Володей кризис сорокалетних. Он, будучи женатым человеком, отцом двоих детей, без памяти влюбился в шальную девчонку Женьку и развёлся с супругой. Но не слюбилось, не вышло, не сложилось. Остался наш герой совсем один в чужом городе, в коммуналке, бок о бок с бывшей женой, всё время опасаясь провокаций с её стороны и жестоко страдая от неразделённой любви. Чтобы не сойти с ума от одиночества, он задался целью найти себе простую добрую женщину, способную пожалеть и принять его двенадцатилетнего сына, оставить которого на произвол судьбы Володя был не в силах.

Ситуация усугублялась тем, что на дворе стояли лихие девяностые - время разгула демократии и бандитизма. Заводы в маленьком городке перешли на трёхдневную рабочую неделю, зарплату задерживали на несколько месяцев, и каждый выживал, как мог.

2.
Немного придя в себя после решительного отказа шебутной Гали, не найдя подходящей женщины на холостяцких вечерах, наш герой решил дать объявление в городскую газету. Недолго думая, он написал примерно так:
"Одинокий мужчина такого-то роста, веса, возраста желает познакомиться с женщиной для серьёзных отношений".

Около десяти дней томительного ожидания - и два заветных письма, полученных на главпочтамте до востребования, вселили надежду в подёрнувшуюся налётом пессимизма душу нашего героя. Первое было от молодой женщины-врача, всего-то лет тридцати от роду.

Бес в ребро 2

Продолжение. Начало на моей страничке. Просто два раза нажмите на имя автора.
1.
Злую шутку сыграл с Володей кризис сорокалетних. Он, будучи женатым человеком, отцом двоих детей, без памяти влюбился в шальную девчонку Евгению, весьма экзальтированную особу. Но не слюбилось, не вышло, не сложилось. Женька ушла за своим так называемым мужем, осуждённым отбывать очередной срок. Володина жена развелась с изменщиком, и остался наш герой совсем один в небольшом волжском городке, куда его забросила судьба много лет назад. Уйти было некуда, и приходилось жить бок о бок с ненавистной бывшей супругой, всё время опасаясь провокаций с её стороны. Он повесил замок на свою комнату и свёл до минимума общение с теперь уже соседями по вновь образовавшейся коммунальной квартире.
Ситуация усугублялась тем, что на дворе стояли лихие девяностые - время разгула демократии и бандитизма. Заводы перешли на трёхдневную рабочую неделю, зарплату задерживали на несколько месяцев, и каждый выживал, как мог.

2.
Окончательный разрыв с Женькой поверг Володю в жесточайшую депрессию. Перед этой трагедией всё для него отодвинулось на второй план. Он запретил себе даже думать о ней, но запрет действовал только днём, а в ночных кошмарах продолжались бесконечные разговоры и объяснения с той, которая была для него предметом величайшей нежности, поклонения и обожания. Однако приходило утро с насущными заботами и делами, а неразделённая любовь камнем лежала на сердце и, будто степной суховей, иссушала тело и душу сорокалетнего мужчины.

Бес в ребро 1.

1.
Электричка была полупустая, и Володя подсел к молодой ещё женщине, одетой с едва заметным шиком, но без излишеств. Точёный прямой нос, ярко-голубые с молодым блеском глаза, стройная фигура, подчёркнутая тёмно-красными брюками и пышной блузкой. Копна эффектных белых волос довершала облик следящей за собой особы лет тридцати пяти.

- Ничто не красит женщину так, как перекись водорода, - вспомнилась случайно обронённая кем-то фраза.
Они разговорились. Женя так же, как и Володя, жила в небольшом городке на берегу Волги, недавно развелась с мужем, детей у них не было, и теперь она была свободна, как ветер.
Выйдя на платформу, они шли рядом и болтали просто так, ни о чём существенном. Потом она свернула, собираясь зайти к подруге, и сказала Володе:
- Пошли со мной!
- Нет, мне домой, - ответил он с сожалением.

Постоял немного, провожая новую знакомую взглядом, сделал несколько шагов в сторону дома, затем повернулся и быстро, догоняя, двинулся вслед за ней. Но - тщетно, красавица исчезла, и даже с некоторым облегчением неудачливый ухажёр направился туда, где ждали его жена и двое детей.
Семейная жизнь нашего героя находилась в весьма плачевном состоянии. Восемнадцатилетняя дочь училась в одном из ВУЗов областного центра, а двенадцатилетний сын - в лучшей школе города. Но скучно сидеть на уроках и выслушивать битый час то, что можешь усвоить за пять минут. Немного выручала музыкальная школа, где он занимался с удовольствием.

С детьми всё было нормально, но вот жена... Володя не зафиксировал в памяти момент, когда между ними пробежала чёрная кошка. Да это и неважно - когда.