Убитая совесть 12

Виктора Силина, десятилетнего мальчишку, приняли в пионеры 22-го апреля 1964-го года в небольшом волжском городке. Сын руководителя подразделения на одном из градообразующих предприятий, он окончил институт, женился и работал под покровительством отца. Но наступили лихие девяностые, и пришлось Виктору идти на фанерный завод, где он стал директором кооператива и нещадно эксплуатировал труд подчинённых – наказывал и увольнял людей за малейший проступок. А знающего, но мягкотелого энергетика Диму Силин целенаправленно изводил придирками, регулярно лишая премии. Бандиты из местной ОПГ «крышевали» эту так называемую «фанеру», внося криминальный оттенок в работу предприятия.

Глава 12. Слепой, болезнь энергетика Димы, семейная жизнь Силина, гарем, разрыв Силина с женой Светланой.
1.
Лущильные станки гремели, будто собирались взлететь. Пар неспешно поднимался к чёрным прокопченным сводам цехов. Рабочий день на «фанере» начинался с обхода. Директор медленно вразвалочку шёл вдоль производственных линий, останавливаясь там, где что-то не ладилось. Сквозь гул и скрежет оборудования выслушивал объяснения мастеров, расспрашивал рабочих, чтобы точно знать, кого и за что он будет наказывать спустя полчаса на планёрке.

Пытаясь скрыть недочёты и упущения, опасаясь за целостность своих премий, начальники смен заранее воровали друг у друга готовую продукцию – подделывали маркировку на пачках белоснежной свежесклеенной фанеры. Но это было рискованно и не всегда помогало. Значительно больший ущерб безупречно отлаженному производству Силина, как это ни странно, наносил начальник охраны предприятия по кличке Слепой. Этого отъявленного вора и бандита боялись все. А он частенько, не стесняясь, отгружал пачку-другую экспортной фанеры с тем, чтобы вывезти её с завода на грузовой машине либо на катере по Волге. Украденное продавал за бесценок, а деньги пропивал в кабаке со своими братками-охранниками.

Силин, конечно, пытался бороться с этим злом. Вместе с Штольцем они дважды разворачивали у проходной грузовики Слепого. Был большой скандал, после которого начальник охраны стал вершить свои тёмные дела, как это и положено, под покровом ночи. В ответ директор приказал закрывать и опечатывать ворота цехов. Но какие запоры могут удержать вора от того, чем он привык заниматься? Разве что тюремные!
Однажды ранним утром Силин выследил и поймал водителя кары с пачкой сортовой фанеры, которую тот вёз в сторону затона. После допроса с пристрастием карщик показал на Слепого – он, мол, заставил, обещал хорошо заплатить. Виктор был вне себя от ярости, и чтобы окончательно покончить с бесцеремонным вором, тут же вознамерился звонить в прокуратуру, но не успел – вовремя вмешался Генеральный, который, узнав о случившемся, срочно вызвал Силина к себе «на ковёр».

– Ты что, совсем ума лишился? – начал он на повышенных тонах. – Не знаешь, с кем связался? Забыл, как тебя в подворотне отмутузили? В общем, бодаться со Слепым я тебе не советую – отпетый он головорез, беспредельщик. Но и к законной власти обращаться мы не будем. Есть у нас одна «крыша», и хватит. Ментам платить – себе дороже получится, знаю я этих козлов! К Педале, к смотрящему обращайся, если что. Он для тебя сейчас и горсовет, и милиция, и прокуратура!

Однако идти к главе местных бандитов Силин наотрез отказался – скажет, что у Слепого работа такая – воровать – всего-то и делов! Да и не хотел он снова совать голову в пасть к тигру. Вернувшись от Генерального в расстроенных чувствах, Виктор велел отпустить пойманного водителя, пошёл по цехам, в очередной раз сцепился с подвернувшимся под руку энергетиком, но всё равно никак не мог успокоиться – так весь день и метался, будто зверь в клетке, предчувствуя недоброе. И оно случилось – то, чего он неосознанно ждал, чего боялся.

Рабочие после смены собрались домой, но, зайдя в раздевалку, с ужасом увидели висевшее на верёвке мерно раскачиваемое сквозняком бездыханное тело отпущенного на волю карщика. Сам он повесился или кто-то помог? Сие осталось тайной за семью печатями. Но все прекрасно понимали, что это Слепой убрал важного свидетеля, который вольно или невольно, но «сдал» его Силину. Как говорится, нет человека – нет и проблемы.

Больше директор старался не препятствовать вору-охраннику заниматься своей профессиональной деятельностью, и всё осталось по-прежнему на небольшом провинциальном заводе. Время от времени продолжали пропадать пачки фанеры, неподъёмные дорогие двигатели. Чаще – со стоявшего на приколе оборудования, со склада. Только Слепой стал больше пить, а от гремучей смеси алкоголя и героина его белёсые пустые глаза под неизменными чёрными очками, казалось, ещё сильнее ввалились куда-то вглубь черепной коробки. Начальник охраны и раньше был немногословен, а после случая с карщиком совсем замолчал, одним только взглядом подчиняя себе окружающих. Он спал, ел, ходил на работу – всё как всегда – но весь мир в его воспалённом мозгу сузился до размеров бутылочного горла и вожделенной дозы ядовитого белого порошка.

Однажды, подъехав на своём навороченном «бумере» к проходной, этот полностью израсходовавший себя человек так и не смог выбраться из машины. Подоспевшие братки-охранники извлекли его проспиртованное, разящее перегаром тело, отвели, усадили в кресло, пытались отпаивать коньяком, но всё было тщетно. Сердце остановилось, и он умер от «передоза», как и большинство таких же неизлечимо больных наркоманов.
– Бог шельму метит, – заметил, будто бы случайно, почти совсем непьющий и некурящий Силин. – Но все мы смертны, все там будем.

2.
В тот день директор в очередной раз наказал Диму, а ночью безответному энергетику приснился сон, будто прямо на планёрке Силин долго распекал его за грехи, перешёл на крик, гневно сверкая очками, а затем набросился на бедолагу и, разорвав ворот рубахи, вцепился ему в горло. Несчастный замер в оцепенении, а вампир, почуяв запах крови, с душераздирающим хохотом рвал зубами тонкое белое тело на его шее, с наслаждением слизывая стекавшую из раны густую тёмно-красную кровь.

Отчаяние тугим комом застряло где-то в груди. Ужас сковал всё тело. Дима кричал, молил о помощи, но сидевшие за большим столом мастера, следуя примеру своего руководителя, вдруг осклабились, захохотали, обнажив острые белые клыки, готовые впиться в беззащитную плоть. У женщин они были небольшие изящные, а у мужчин – огромные волчьи. Механик, будто вурдалак, бросился к истязуемому, брызжа густой жёлтой слюной, и с видимым нетерпением ожидал своей очереди, чтобы присосаться к вожделенной кровоточащей ране. Но тут Дима вдруг вышел из оцепенения, рванулся в сторону и к величайшему своему облегчению проснулся – весь в холодном поту.

Жена толкала его в бок, пытаясь разбудить, но он громко стонал, вздрагивал всем телом и отталкивал её руками. Потом, немного успокоившись, встал, прошел на кухню, вынул из холодильника початую бутылку водки и залпом выпил полстакана. Полегчало. Стоявший перед глазами кошмар понемногу рассеялся и, наконец, пропал совсем, будто его и не было. Но на следующий день, придя на работу, Дмитрий безотчётно заглядывал в рот сослуживцам. Ему почему-то очень хотелось определить величину их клыков.

Через несколько дней сон повторился, изводя несчастного энергетика новыми жуткими подробностями и необъяснимой адской болью в области пересохшей гортани, которая не проходила даже после пробуждения, вселяя страх и неуверенность в переполненную кошмарами больную душу Дмитрия. Горемыка изо всех сил боролся с этим наваждением, но каждый вечер, ложась в постель и закрывая глаза, он видел перед собой сверкающие очки Силина и его огромные белые клыки с застывшими на них каплями тёмно-бурой крови. Сердце сжималось, и только изрядная порция спиртного возвращала бедолагу к реальной жизни, давая возможность уснуть спокойно.

Прошло полгода, и у Димы выработалась стойкая привычка ежедневно перед сном принимать дозу спиртного. Сначала это помогало, но страх перед директором, регулярно его унижавшим, по кусочкам резавшим премию, не давал покоя. Несчастный безвольно плыл по течению, изо всех сил пытаясь сохранить психическое равновесие.

3.
А у Силина в это время появились проблемы несколько иного рода. С дочерью Людмилой всё было хорошо. Она росла и расцветала под крылышком у матери. Правда, со временем эта парочка составила классический тандем, дружно отстаивавший свои интересы перед главой семейства и старшим сыном Павлом, который, пользуясь занятостью родителей, совсем отбился от рук. Он учился в техникуме, но проникся воровской романтикой и, следуя примеру отца, стал водить дружбу с крутыми ребятами. Некоторые из них успели побывать на зоне и теперь верховодили в молодёжной среде, выставляя напоказ наколки и щеголяя тюремными словечками. Мать пыталась бороться с этим злом, но безрезультатно. Отец же, вспоминая свою молодость, знал, но молчал до поры до времени.

Виктор любил порядок во всём, и дом у него был – полная чаша. Огромный двухэтажный особняк с мансардой и приусадебным участком требовал много сил и времени, которого, конечно, не хватало. Жена Светлана заведовала учебной частью в соседней школе и тоже целыми днями пропадала на работе, пытаясь вразумить своих двоечников и лодырей – нужный, но зачастую неблагодарный труд. Поэтому дома всё держалось на приходящей уборщице-кухарке и на рабочих с «фанеры», которых Виктор время от времени привозил сюда на своём белом «мерсе» – то проводку проверить, то газовый котёл починить.

А за приусадебным участком у него следил здоровый, но слегка дебильный мужичок, числившийся рабочим на родном заводе. Он был несказанно рад оказанной ему чести, искренно любил и уважал своего доброго хозяина, стараясь во всём ему угодить, потому что не было у добросовестного трудяги желания возвращаться на заводскую «биржу», где и в дождь, и в холод катал он раньше крючком неподъёмные брёвна. Тем более что у Силина его ещё и кормили.

За воротами особняка свирепствовала инфляция, первый закон которой гласил: получил деньги – купи что угодно, хоть ящик зубных щёток. Иначе – пропадут твои кровные рубли, обесценятся. И чтобы не заморачиваться на этом, Силин в подвальном помещении особняка устроил большой продовольственный склад. Шампанское, белое и красное вино, лучшая водка «абсолют» – всё это стояло в ящиках и ждало своего часа. Целая гора консервов, фрукты овощи, мясо в промышленной морозильной камере – вот далеко не полный перечень директорского стандартного пищевого набора. А в это время простые люди давились в очередях, чтобы получить по талонам свой скудный продовольственный паёк.

4.
Главный инженер Штольц был большим любителем слабого пола. А на «фанере» работало много женщин – совсем молодые девчонки, разведёнки с детьми, которые, потеряв мужей, могли надеяться только на себя. И в этом бабьем царстве было на кого положить глаз. Со своими дружками «фанерский» пахан перебрал достаточное количество юбок, пока не нашлась отчаянная красавица, которая сумела прибрать его к рукам. Непонятно, чем она взяла сорокалетнего ловеласа, но свадьба была честь по чести: белый мерседес Силина с лентами и куклой на капоте, квартира в новом многоэтажном доме, а ещё сын, родившийся в положенный срок.

Остался без хозяина вполне сложившийся гарем, с которым Штольц не раз предлагал поразвлечься Виктору. Тот несколько раз пользовался услугами разбитных бабёнок, щедро расплачиваясь с ними хорошими премиальными, в отличие от главного, который брал исключительно личным обаянием. И когда прошёл слух, что директор за любовь ещё и доплачивает, некоторые молодые особы стали появляться перед ним в таких экстравагантных нарядах, что наш герой-любовник забеспокоился, как бы о его похождениях не узнала жена.

Особым расположением у женского пола пользовался племянник директора Леонид, которого тот взял к себе мастером. Он тоже был женат и по примеру дяди расплачивался с продажными женщинами за счёт предприятия. Но, перебрав всех доступных, Лёня стал искать близости с теми, кто брезговал такого рода связями. Принимая на работу очередную красавицу, он ставил её перед выбором – или она будет его любовницей, или он возьмёт другую. Некоторые соглашались, «расплачиваясь» с будущим начальникам прямо в его кабинете, чем подстегнули негодяя к новым поползновениям.

Безнаказанность порождает вседозволенность. Молодой донжуан, войдя во вкус, стал приглашать к себе как бы на инструктаж всё новых и новых женщин, зачастую почти насилуя тех, кто не соглашался отдаться ему добровольно. Но такое случалось редко, ведь была середина девяностых, и страну буквально захлестнул вал западных низкопробных фильмов, несущих в себе зёрна разврата, культ секса и насилия. Многие, особенно молодые ребята и девушки, заразились тогда этой ужасной болезнью, иммунитета от которой у наших людей не было. Ведь в советские годы власти требовали от граждан нравственного поведения и строго наказывали тех, кто выставлял напоказ свою распущенность. Нарушителей разбирали на профсоюзных, комсомольских или партийных собраниях, стыдили, выносили взыскания, а могли и исключить, например, из партии. Но такое случалось очень редко.

Задолго до описываемых событий Владимир Набоков в предисловии к своей знаменитой «Лолите» писал, что этот роман никогда не будет издан на его ЦЕЛОМУДРЕННОЙ Родине. Но пришло время, и в России напечатали не только книги Набокова, но и многое такое, от чего у добропорядочных граждан волосы становились дыбом. Вольно или невольно, но растлители опустили понятия о нравственности в нашей стране ниже плинтуса, развратив до основания не одно поколение российской молодёжи.
А Леониду не повезло. У женщин, которых он «инструктировал» в своём кабинете, были отцы, братья, мужья. Его подстерегли в подворотне и накостыляли так, что, выйдя из травматологии, насильник до конца своих дней стал пациентом психиатрической клиники. Правду говорят, что если бог хочет кого-то наказать, то отбирает у человека разум. Если, конечно, он у него есть.

5.
Светлана, жена директора, забеспокоилась, узнав, за что так жестоко избили Лёню. Она стала наводить справки и легко выяснила, что муж ей изменяет – да не с одной, а со многими продажными женщинами. Сомнений быть не могло! Она с ужасом вспоминала всё новые и новые подробности их совместной жизни, на которые раньше не обращала внимания.
– Какой позор! – выговаривала возмущённая женщина Виктору. – И самое ужасное то, что я узнаЮ об этом последней. Ты хоть догадываешься, что полгорода судачит о твоих похождениях! И в школе, и в гороно наверняка всё знают. Я ведь заслуженный учитель и должна показывать пример молодым преподавателям, ученикам. А тут такое непотребство! Ты бы лучше подумал, что скажут об этом твои дети!

Силин отмалчивался. Да и что ему оставалось делать? Светлана, действительно, была идеальной женой и занимала высокое положение в школьной иерархии. А репутация для неё – это было всё! И вдруг – такой конфуз. Она прекрасно понимала, что если сейчас не запретить мужу безобразничать, если оставить всё как есть, то это обернётся крахом карьеры педагога, крахом всей её жизни. Родители не смогут, не захотят доверить ей воспитание своих детей, и заслуженной учительнице рано или поздно придётся оставить свою работу. А что скажут Павел с Людмилой? Как им объяснить скандальное поведение отца? И самое главное: неужели придётся разводиться с Виктором? Ведь столько лет прожили вместе!

Спустя несколько дней женщина решила поговорить с мужем в более спокойной обстановке. И тот, вроде бы, согласился расстаться со своим позорным гаремом, начать новую жизнь. Но когда вечером он зашёл в спальню к Светлане, чтобы окончательно по-супружески с ней примириться, она, представив мужа в объятиях грязной путаны, не смогла его принять, разрыдалась и выгнала изменщика прочь. Ему бы тогда подавить досаду, переждать, прийти к супруге вторично, но слишком часто смертный грех гордыни делает нас излишне жестокими и бескомпромиссными, толкает на поступки, о которых впоследствии приходится лишь горько сожалеть.

Любой мужчина терпеть не может две вещи – когда женщина уничтожает его алкоголь, если он вдруг решил выпить, или когда она отказывает ему в близости. В обоих случаях он, лишившись того, что некогда принадлежало ему по праву, становится подобием дикого зверя и способен растерзать любого, кто окажется на его пути. Чаще всего – ту самую некогда любимую им женщину. Поэтому даже спустя несколько лет Виктор был уверен, что в окончательном распаде семьи виноват не он, а именно Светлана, выставившая его тогда за дверь своей спальни.

Но в тот день, доведённый до белого каления, он, будто раненый зверь, долго метался по дому, пугая детей и вымаливая прощения у жены. Затем выкрикивал грязные, гадкие пошлые слова, которых от него здесь никто никогда не слышал. Выпил не один стакан водки, после чего ударом ноги открыл входную дверь и скрылся, растаял в темноте ночи с тем, чтобы вернуться через неделю, загрузить в машину самое необходимое имущество и навсегда покинуть своё разорённое обезглавленное гнездо. А спустя пару месяцев в местной газете появилось объявление: «Состоятельный мужчина средних лет ищет добрую порядочную женщину с высшим образованием – не педагога – для серьёзных отношений».

Продолжение следует.
Все части смотрите на моей страничке. 05.12.2016

Все права на эту публикацую принадлежат автору и охраняются законом.