Обманутые души Украины 10, окончание

Все части смотрите на моеё страничке. Просто нажмите "Валерий Рыбалкин".

Мыкола Бондаренко и Пётр Силин выросли в Славянске, в Донбассе. Одноклассники, они поступили и вместе учились в одном из вузов Киева. Майдан перевернул судьбы многих людей. Мыкола пошёл служить в Национальную гвардию, а затем стал членом «Правого сектора». Принимал активное участие в событиях второго мая в одесском Доме профсоюзов.
Пётр, напротив, выступал против национализма и русофобии, за что был жестоко избит правосеками. Вернувшись домой, вместе со своей невестой Светланой он вступил в ряды ополчения, затем женился, а однажды, выполняя задание, случайно встретил своего старого друга, ставшего теперь для него непримиримым врагом.

Глава 10. Сирота, послесловие.

1.
Довольно странная в тот вечер собралась компания: десантник аэромобильной бригады, офицер нацгвардии и ополченец. Причём, двое из них были когда-то одноклассниками, затем однокашниками и хорошими друзьями. Теперь им казалось, что всё это происходило очень-очень давно. Война разделила их, и лишь только здесь, в этом старом доме на краю села нашим героям вдруг почудилось, что вернулось их счастливое беззаботное детство.

Они беседовали долго и увлечённо, обсуждая и вспоминая многое. Потом договаривались о продаже оружия. Но, не выдержав всей искусственности, натянутости и даже глупости сложившейся ситуации, ополченец, наконец, сказал нацгвардейцу главное:
- Слушай, бросай ты своих бандеровцев к чертям собачьим. Вот выпьем по последней и пойдём со мной. Ты офицер, ты многое можешь сделать для Новороссии. А то у нас одни работяги воюют - от станка да из забоя. Будешь их учить, согласен?

Как хотелось Мыколе последовать совету бывшего друга, как ярко мелькнула перед его глазами призрачная надежда на то, что не всё потеряно, что можно забыть прошлое и начать жизнь заново. Но нет, не дано ему было предать свои призрачные идеалы, свою многострадальную Украину, ставшую кровавым идолом, фетишем, равнодушно пожирающим своих адептов. Не выветрился пока ещё хитрый обман, горькая отрава, которую с малых лет «впаривали» в мозги миллионов молодых ребят, чтобы превратить их в глупых одноклеточных «укров», а затем натравить друг на друга. Трудно, а порой и вовсе невозможно выбить из наших голов ту несусветную дурь, которую намеренно или случайно закладывают в детские податливые мозги хитрые злые негодяи. Те, что навечно повязали Мыколу кровью убитых им людей, кровью одесского подвала.

Слышал много раз, что украинцы умнее, хитрее, изворотливее русских. Но, к сожалению, получилось так, что они перехитрили сами себя. Нельзя безнаказанно десятилетиями думать одно, говорить другое, а делать третье. Украина сейчас – это территория бессовестного беззастенчивого обмана, на которой одичавшие аборигены, давно не видевшие правды, вынуждены выбирать среди различных степеней лжи, чтобы хоть как-то прикрыть остатки своей вдребезги разбитой, отравленной алкоголем и наркотиками совести.

Вот и наш герой, называя себя патриотом, как ни в чём не бывало продавал оружие своему бывшему другу, которого – странное дело - считал террористом, сепаратистом и врагом Украины. Оружие, из которого, возможно, будут убивать его нынешних сослуживцев. Воистину, умом Россию не понять, а Украину – тем более. На то она и есть – территория наглой бессовестной лжи.

2.
В ночь на 5 июля 2014 года группа ополченцев числом около двух тысяч человек, сопровождаемая колонной бронетехники, с боем прорвалась из окружённого Славянска в соседний Краматорск, откуда позднее направилась в Горловку и Донецк. Украинские войска вошли в город, который два с половиной месяца оказывал им героическое сопротивление.

Сбылась, наконец, мечта Мыколы. Прошёл он во главе своих орлов-сослуживцев по главной улице родного Славянска. Только почему-то не было ликования в его душе. Слишком хорошо ему, офицеру нацгвардии, было известно, по каким именно объектам стреляла украинская артиллерия, и понимал он, конечно, сколько мирных жителей погибло за это время. Причём, не каких-то абстрактных чужих людей, а его земляков, которых он, возможно, знал в лицо, которые видели, как он рос, превращаясь на их глазах из сопливого пацана в прекрасно сложённого стройного юношу, защитника родной земли. Но случилось так, что пришёл он сюда не защищать, а… убивать.

И самым страшным из всех возможных ужасов было то, что несколько дней назад шальной осколок снаряда задел его родную мать, которая тут же, на месте, в очереди за продуктами умерла от потери крови. По крайней мере так сказала ему соседка, пришедшая на митинг по случаю «освобождения» города.
Эта ужасная новость, будто обухом по голове, оглушила бравого нацгвардейца. Первой мыслью было - бросить всё и бежать домой. Но ведь мёртвую не воскресишь. И потом, как отреагирует отец? Что скажет? Не прогонит ли взашей? А потому, потеряв от горя всякую возможность соображать, наш герой остался на месте. Стоял в строю до последней минуты, с трудом сдерживая нахлынувший поток воспоминаний, вытирая украдкой скупые мужские слёзы и пытаясь как можно дальше отодвинуть крайне неприятную встречу с осиротевшим своим родителем.

Но вот, наконец, стихли бравурные марши, отзвучали поздравительные речи приехавшего по такому случаю высокого начальства, разошлись согнанные из окрестных домов местные жители, и настало время идти домой, в родное гнездо. Туда, откуда он совсем недавно выпорхнул в этот изменчивый и непостоянный большой человеческий мир.

3.
Калитка скрипнула, и Мыкола вошёл во двор - в сказочную страну своего детства, знакомую до боли, до мельчайших подробностей. В тени под яблоней, как и прежде, стоял небольшой столик, покрытый цветастой клеёнкой. За ним, положив седеющую с залысинами голову на скрещенные перед собой руки, сидел человек. Тот, кого он узнал бы из тысячи. Тот, кто произвёл его на свет и вырастил, ближе которого не было у него теперь никого.

- Что, явился? – спросил отец, поднимая голову.
Он был, на удивление, трезв. Но это не обрадовало сына, это было ещё хуже - с пьяным легче договориться. Мыкола достал бутылку водки и поставил на стол. Старый шахтёр долго смотрел на неё, затем перевёл свой пустой невидящий взгляд куда-то в сторону. И вдруг заорал, что было силы:
- Подмазаться решил, иуда?! Водкой надумал откупиться. Не выйдет!
Широкий в плечах, крепкий ещё пожилой мужчина с силой отбросил скамейку, на которой сидел, схватил парня за шиворот и потащил в глубину сада.

- Вот она где! Вот куда ты упрятал нашу мать! Смотри-и! Смотри, гад! Она тебя родила! Она тебя выкормила! Любила, обнимала, в попку целовала! А ты! Ты… убил её!!!
Бесслёзно-сухие отцовские глаза готовы были выскочить из орбит. Подойдя вплотную, он, как котёнка, за шиворот швырнул негодного сына на могилу погибшей от разорвавшегося снаряда матери. Тот вздохнул с натугой, хотел закричать, но сухая, будто порох, глинистая донецкая земля попала ему в глаза, залепила рот и нос.

- Что, не нравится?! Жри! Жри, подлец, нашу родную землю! Из-за неё ты пришёл убивать, из-за неё гибнут люди. Жри! Чтоб она тебе поперёк глотки стала! – бесновался разгневанный отец, будто щенка тыча Мыколу в свежий могильный холмик. Будь ты трижды проклят! Ты испоганил память всех наших предков! Меня одного оставил на старости лет! Гнида, падла, предатель! Она так любила тебя, а ты…

Немного оправившись от потрясения, выплюнув изо рта глину, продрав запорошённые пылью веки, наш герой с изумлением смотрел в расширенные донельзя, белые от гнева глаза отца. Конечно, мать погибла. И где-то в глубине души он понимал, что часть вины лежит и на нём, на его пушках и миномётах, которые два месяца подряд исправно «долбили» частный сектор. Но только сейчас по-настоящему дошло до его разгорячённых мозгов – до ума, до сердца, до печёнки, что это он… Он убил свою мать!!!

Пустота, какая-то странная апатия, полное безразличие ко всему вдруг овладело душой нашего героя. Медленно пройдя мимо зашедшегося в гневе родителя, он подошёл к столу, открыл оставленную там бутылку водки и осушил её до дна, не догадавшись налить в стоявший рядом стакан. Странно, но облегчения не последовало, будто выпил он не настоящую огненную воду, а простую водопроводную.

Отец замолчал, ушёл куда-то, но снова появился в дверях дома с большим колуном в правой руке. Медленно, не спеша, подошёл к сыну и молча посмотрел ему в глаза. Мыкола стоял, не двигаясь. В голове было пусто, будто в бутылке, только что брошенной на землю. Почему-то вспомнился гоголевский «Тарас Бульба», которого они изучали на уроках иностранной литературы. И находясь в полном отрешении от всего земного, наш герой вдруг услышал громко и отчётливо: «Ну что, сынку, помогли тебе твои ляхи?..»

Сначала он думал, что это сказал отец. Но нет, старый шахтёр гневно и настойчиво продолжал смотреть в бессмысленные пустые глаза Николая, сжимая в руке своё орудие и не проронив ни звука. Старик с болью пытался понять, как могло случиться, что его сын вдруг превратился в ужасное кровожадное чудовище. Сын, которого он сам произвёл на свет, сам вырастил, сам…

«Я тебя породил, я тебя и убью!» - рубанула по нервам новая фраза, прозвучавшая откуда-то сверху, из бездонного голубого неба, равнодушно простиравшегося над миром. И действительно, рука с топором начала медленно подниматься вверх. Но это не испугало парня. Он покорно стоял и ждал развязки, понимая всю глубину своей вины, готовый к искуплению. Казалось бы, что может быть страшнее для грешника? Что может быть ужаснее праведной карающей отцовской руки? Но оказывается - может. Всё в воле Всевышнего, и нет для Него ничего невозможного.

Мыкола, покорно ожидавший смерти, почувствовал вдруг, что что-то изменилось, что-то пошло не так. Отец по-прежнему стоял перед ним, но глаза старого шахтёра без всякой видимой причины вдруг потухли, праведный гнев и решимость в них сменились страхом и неуверенностью, ноги его подкосились, топор упал на землю, и сам он начал медленно заваливаться набок.

4.
Набежавшие соседи помогли отнести старика в дом. Врач констатировал у больного обширный инфаркт и предупредил, что ему нужен полный покой. Но как может обрести душевное равновесие человек, потерявший в одночасье жену и сына? Человек, который понял, что зря прожил жизнь? Человек, вырастивший кровожадного монстра, пожирающего своих родителей? Несчастный метался в полубреду, сбросив одеяло и горячечными губами пытаясь вымолить себе прощение:

- Коля, сынок, почему ты стал таким? Как ты мог? Не знаю, не пойму, нет, нас обманули! Нас предали! Мы потеряли самое ценное, самое дорогое. Мы потеряли своих детей. Мы потеряли наше будущее. И нет нам прощения. Любой человек всегда надеется, что сын продолжит его дело, доведёт до конца. Молодые! Вас украли, вас увели обманом! Смотри, Николай, смотри, чтобы и с тобой не случилось ничего подобного! Смотри! Думай!..
Старик вдруг рванулся из последних сил, как бы пытаясь убежать от своих мыслей. Его лицо исказила гримаса боли, и он затих, безвольно свесив руку с кровати.

Чужие люди, соседи, омыли тело, проделали все формальности, которые необходимо совершить с человеком, навсегда уходящим из нашего изменчивого бренного мира в мир иной, жуткий и неизведанный, откуда нет возврата. Мы суетимся, провожая покойного в последний путь, и благодаря этому отвлекаемся от тяжёлых мыслей, давящих душу, будто камень. Так или иначе, но обряд погребения не даёт возможности безутешным любящим сердцам сосредоточиться на смерти близкого человека. Не даёт, до краёв наполнившись отчаянием, разорваться на части от тоски и боли…

Бои в Славянске прекратились, и жители полуразрушенного города начали неспешно доставать из временных могил, переносить на кладбище останки своих родных, погибших во время боёв. Дело в том, что под артобстрелом хоронить было опасно - могли накрыть огнём сразу всю похоронную процессию, что случалось, и не раз. Родителей Мыколы положили рядом, в одной могиле. Но никто не подошёл к парню, не выразил своего сочувствия, не сказал ободряющих слов. Только короткие осуждающие взгляды достались ему от земляков. В голове почему-то крутился старый анекдот:

- Скажи, как назвать человека, убившего своих родителей?
- Сирота!..
Чёрные кошки своими острыми когтями скреблись в почерневшей от пережитого душе нашего героя, медленно, но беспощадно разрывая её в клочья. Он пошёл прочь, подальше от кладбища, от всех этих ужасов и переживаний. Не глядя, не разбирая дороги, лишь бы не стоять на месте, лишь бы двигаться, идти, бежать от своих мыслей, от самого себя. Ноги сами принесли его на берег небольшой речушки Сухой Торец, куда ходили они толпой встречать рассвет после школьного выпускного бала, к тому самому оврагу, на склоне которого, будучи школьниками, так любили они играть, дурачиться и кувыркаться в траве. Высокая, по пояс, никем не примятая мурава гостеприимно приняла блудного сына, вернувшегося, наконец, домой, на свою малую Родину. Но не было слышно звонких детских голосов. Тех, что оживляли овраг во времена ушедшего детства.

«Война, - скорбно подумал Мыкола. - Ребят не отпускают далеко от дома. Пока обстреливали Славянск, они безвылазно сидели в тёмных сырых подвалах. Мы отобрали у них то, что не сможем вернуть никогда. Отобрали звонкое солнечное лето, зелёную траву, чуть слышный плеск родника… Мы отобрали у них детство».
И боль оттого, что он виноват в этом, что именно он принёс на родную землю смерть и разрушения, эту ужасную большую беду, которую люди называют войной, мучила его истерзанную грешную душу и не давала покоя...

Послесловие.
Трудно говорить о том, что ещё не случилось, что едва виднеется где-то впереди, в туманной дымке отдалённого будущего. Тем более, что мы не знаем, когда и каким образом завершится кровавая бойня на земле несчастной униженной Украины. Однако попробую надеть на себя призрачную мантию ясновидца и рассказать о том, как, по моему разумению, сложатся судьбы героев нашего повествования. Тем более, что никогда не поздно всё изменить, переписав последние главы романа. Только не получится, к сожалению, повернуть вспять ход истории и воскресить погибших людей, имевших несчастье жить и умереть в это смутное ужасное время.

В одном из рейдов по тылам противника Пётр был легко ранен. Вместе со Светланой он поехал лечиться в Крым, где в течение нескольких недель врачи поставили бойца на ноги. Это был медовый месяц, запомнившийся новобрачным надолго, как запоминаются лучшие минуты, дни и часы нашей быстротечной жизни. Любящий супруг не позволил беременной жене вернуться в огненное кольцо Донбасса, а сам воевал до победы, до окончательного освобождения родной земли от нашествия бандеровских банд.

И когда смолкли, наконец, орудийные залпы, то настало время бороться за души людей, в первую очередь молодёжи, длительно подвергавшиеся воздействию лживой украинской пропаганды. Это была затяжная необъявленная война, завершившаяся полным истреблением зловредных ростков нацизма, так некстати пустивших свои бандитские корни в душах доверчивых жителей Украины.

Светлана родила Петру сына, потом дочь. У них было много детей. Жили долго, счастливо и, как говорится, умерли в один день. Но ничего в этом мире не проходит бесследно. А потому оставили все эти события тяжёлый мутный осадок в душе нашего героя, освободителя родной земли. И по ночам, держа за руку ненаглядную свою супругу, он вздрагивал, порой, всем телом, будто проваливаясь в глубокую чёрную яму.

Снилась ему ушедшая война, бои. Снилось, что со страшным треском рвутся мины, снаряды, работает «град». И будто спрятались они со Светланой на дне глубокой, ещё тёплой от разрыва воронки. Вдруг, откуда ни возьмись - падает им под ноги граната. Надо бы схватить её, отбросить подальше, пока не разорвалась. Но руки одеревенели, не слушаются, а время, кажется, совсем остановилось. Хочется повалить любимую на землю, закрыть её своим телом от неминуемой гибели. Но не может он пошевелить даже пальцем. Дикий страх за супругу, за себя, за детей, которые останутся сиротами, пронзает душу. Секунды тянутся бесконечно долго. Жизнь превращается в непрерывное ожидание конца. Но вот и взрыв! Будто невидимая пружина подбрасывает спящего ветерана, и просыпается он - весь в холодном поту, с облегчением понимая, что это снова был всего лишь сон…

У каждого своя судьба. Мыкола, похоронив родителей, не захотел больше воевать на родной земле. Он покинул Донбасс, Украину, уехал далеко, подальше от дома, чтобы никто и ничто не напоминало ему о прошлом. Сначала перебивался временными заработками, а потом вдруг понял, что не может жить и радоваться жизни, как все нормальные люди. Какая-то внутренняя тугая пружина, появившаяся в тот страшный роковой год, не давала покоя и требовала от него любых действий, любого движения, только бы не стоять на месте.

Бывший нацгвардеец, наш герой нанялся во Французский Иностранный легион, со временем получил гражданство и долго ещё служил верой и правдой своей новой Родине. Женщины были, но он так и не женился. Убийц Марички больше не искал, и никто из этих нелюдей не встретился на его жизненном пути. Вполне вероятно, что все они погибли на полях сражений той достопамятной гражданской войны.

Душевные раны постепенно зажили, но время от времени старые рубцы продолжали кровоточить, принося привычную боль и понимание того, что прошлое не изменить никогда, а потому надо жить так, чтобы потом, как говорится, не было мучительно больно… А ведь бывает. И эту страшную боль нашему герою пришлось испытать на себе. 17.11.2014

Все права на эту публикацую принадлежат автору и охраняются законом.