гаюн-трава

Гаюн-трава

*****
Пасядзелі каля рэчкі,
Ды паскублі нас авечкі.
Паскакалі вакол грушы,
Ды палез камар у вушы.
Паляжалі мы на печы –
Засмылелі пяты, плечы.
Зазірнулі ў інтэрнет –
Тут зусім прапаў імпэт.
Дзе шукаць нам тыя сілы,
Каб зірнуць у край шчаслівы, -
Дзе мурожная трава,
Дзе гаючая вада,
Дзе да шчырасці дарога,
Што вядзе да пана Бога,
Скарб адкрыты для душы?...
Пасядзім з табой у цішы.
Кніжку на рукі вазьмём
Ды салодка адпачнём.

Хай нас тут затопчуць качкі –
Толькі ў кнізе цукру пачкі,
І цукерак поўны воз,
Што нам казачнік данёс.
Ёсць тут рыба, каўбаса
І для коніка аўса,
Мёд з гарбатай, малако,
Бохан хлеба, талакно.
Ёсць чым жыць, што апранаць –
Будзем з кніжкай сябраваць.
Кніжка для душы – радно,
Што самбісту кімано…
Незвычайныя прыгоды
Ды цудоўныя нагоды,
Як вясёлка ў час дажджу,
Нас сустрэнуць на шляху.

1
Паварот – адварот,
Дзе праз луг,
Дзе праз лог,
Скачуць зёлкі, верашчаць,
У карагодзе зіхацяць.
Баль наладзлі і гульні,
Панаехаўшы з цырульні,
Ад мадлявых куцюр’е,
Маляўнічых візажэ.
Ззяе краскамі прастор,
Зухаваты на ўсім задор,
Час стракатых траў густых,
Спелых, пахкіх, агнявых.

Вось рамонак, канюшына,
Звабна ягада шыпшына,
Дзьмухаўцы, што каралі,
Распусцілі каўняры.
А валошка Васіліна,
Зорак сіненькіх дзяўчына,
У паветры, як туман,
Вабіць пырнік на падман.
Дзівасіл у дышы герой
Жарты ладзіць з крапівой,
Кучаравая лілея,
Як загадкавая фея,
Да званочка подступае,
Сціпла вочкі апускае.
А кабета валер’яна,
Так павабна, так рахмана,
Падабрала шчаўя пук,
Той ад шчасця страціў гук.
У трыпутніка фіялка,

ле пе эль2

ЛЕ ПЕ ЭЛЬ 2
Или 5 лет спустя

- А король-то голый!
- Молчи, дитя, а то и с нас последнее снимут.
- А король-то все-таки голый!

Пролог
Мудрец сказал: нет ничего нового под солнцем. Бывает правда что-то, о чем говорят: вот новое под солнцем. Но, увы, это было уже прежде нас в веках. Так что и описывать эту чистую ясную летнюю картину маслом как бы и не с руки, но от недостатка знания гибнет народ Мой. Человек божий окинет взором сие полотно и покрепче сожмет посох правды в своей руке, продолжив земной путь сквозь тернии к отечеству. А тёрна на пути такого человека с избытком, потому что он сам ищет его, как и написано: возьмите иго Моё на себя ибо оно благо и следуйте за Мной.
Вот он - летний привольный пейзаж цветущей пасеки. Деревья, травы, небо и солнце,- и все это подарено живому для работы и наслаждения. Но что это за гул? Шершни! Крылатыми отрядами саранчи они опускаются на пасеку. Их никто не приглашал, да им и не надо. Это особый вид насекомых, для которых сласть является смыслом существования. Всласть съесть сласть и впасть во власть. Медоносные пчелы защищаются, но у шершней фанатическая одержимость сластолюбия. Религия как опиум для народа просто косячок для юродивых, а власть – это игла для серьёзных людей.
Скажем просто: прошло время. Пасека, пчелы, деревья, травы, небо, солнце… и как бы все на месте. Только глаза режут странно-уродливые многоярусные наросты бурого цвета. И наросты-коттеджи эти растут и растут, а улья дряхлеет. И если подняться хоть бы на высоту облаков, то можно узреть печальную картину: все пасеки моей страны, пасеки соседних стран, да и по всей плоскогорной Земле,

отче наш


1

Ангел Распорядитель, в задумчивости придерживая факс двумя перстами десницы, перстами шуйцы отыскивал местность, указанную в послании. Голографическое изображение плоской Земли в деталях и мелочах четко прорисовывалось, создавая всеобъемлющую иллюзию присутствия. Жизнь существ на плоской Земле непоколебимо шла своим чередом, никак не придавая значения извечному пророчеству… впрочем, как и иным.
«И будет в последние дни, говорит Бог, излию от Духа Моего на всякую плоть, и будут пророчествовать сыны ваши и дочери ваши, и юноши ваши будут видеть видения, и старцы ваши сновидениями вразумляться будут; и на рабов Моих и на рабынь Моих в те дни излию от Духа Моего, и будут пророчествовать; и покажу чудеса на небе вверху и знамения на земле внизу, кровь и огонь и курение дыма: солнце превратится во тьму, и луна в кровь, прежде нежели наступит день Господень великий и славный; и будет: всякий, кто призовет имя Господне, спасется»..
Ангел Распорядитель определяясь с координатами, скрутил факс трубочкой, сунул его в ближайшую звезду, которых было натыкано на небесном своде, как игрушек на новогодней елке, по куриному отряхнулся и, не пользуясь телепортацией, крыльями, лифтом, в раздумье прошествовал долу. Прозрачные золотые ступени лестницы спускались вплоть до самой земли, пронизывая небеса солнечным лучом, так что обозревались все семь небесных уровней. Но ангелу сейчас не было дел до небесной жизни. А взгляд его устремился на обитателей плоской земли, которые вдруг возомнили себя живущими на шаре, что бестолково несется в неизведанную бесконечность.

русь христианская


РУСЬ ХРИСТИАНСКАЯ

Свет очей моих, родная
Матерь русская душа,
Тысчу лет как ты приняла
Веру Господа Христа.

Нареклася Христианкой,
Вознесла свою главу;
Православный крест высоко
Освящал твою войну.

Но у Бога всего много –
Много гнева и любви…
За твоё высокомерье
Захлебнулась ты в крови.

Перестал народ послушно
Лицемерию служить –
Ты хотела кротких агнцев
Да с волками подружить.

Вот народ то и напялил
Волчьи шкуры на себя –
Пил, гулял, повсюду хаял:
Нету Господа Христа.

Но у Бога всего много –
Много гнева и любви…
Засветил лампаду снова –
Изышли большевики.

*******
Серым саваном укрыта
Вся Советская страна,
З-под рогожи проступает
Её мощь и нищета.

Не отпели… так по-русски
Поспешили закопать…
Полежи пока в сторонке,
Мы ж по капель двадцать пять…

Помянуть то помянули,
Да забыли закопать…
Вот лежит она всторонке
Четверть века… мать – не мать.

Полежала бы, конечно,
Может век, а может два,
Только «сладкая свобода»
Эту кралю вмиг нашла.

Подымайся, дорогая,
И раскрой свои глаза,
Демократия покажет
Вам такого гопака.

И привставши на карачки,
Позабыв свой прежний срам,
С демократией по-братски
Побежала по дворам.

Не забыл народ святую
Всю истерзанную мать,
Как поминки, так за флаги –
Иль хоругвью в морду…хвать.

********
Вот бы общий нам молебен,
Да поститься денька три –
Ведь друг друга положили
Штабелями в пол-Земли.

Но боятся демократы
Покаяния обряд –
Легче денег дать на храмы,
Чем открыть Христу свой зад.

Новостройки, вишь, с крестами
Подпирают небеса,
Заходи, мол, Русь Святая,
Своего жди жениха.

P.S.



ГРИГОРОВИЧ И.Н.
P.S.
(post scriptum)

Действующие лица;

Художник, он же дворник;
Пенсионер – коммунист;
Вор – аристократ;
Студент, он же трансвестит;
Кулак, он же хозяин жизни;
Психолог – экстрасенс;
Еврей – вечный жид.

Пролог

Тончайшая прозрачная радужная кисея колышется то ли от детского смеха, то ли от ветерка.

Мне привиделось однажды,
Может утром, может днем,
Как волшебник желто-красный
Прыгал в небе голубом.

А за ним по самой кромке,
В зелени речной волны,
Бегал мальчик босоногий
И пускал вдаль корабли.

Паруса белее снега
Проплывали по реке,
А волшебник желто-красный
Брал кораблики себе.

И летели над землёю
Паруса, как облака,
В желто-красно-бирюзовом –
Мальчик, детство и река.

Место действия небольшой железнодорожный вокзал. Время от времени слышен шум-грохот проходящих поездов. По центру расположились скамьи-лежанки, слева – подобие жертвенника с прозрачной колбой, наполненной тонкозернистым песком. Ночь.

Картина 1

Грохот поезда, свет и потемки, какофония голосов прощающихся с жизнью… Тишина… И вдруг много, много света! Действующие лица одеты в серые балахоны. Только балахон у Еврея весь в лохмотьях. Свет постепенно приходит в норму. Люди осматриваются и двигаются неуверенно.

Еврей. И кто вам сказал, что тут не так как там?
Художник. Так вы утверждаете: что тут – это там?
Еврей. Не надо мыслить как парадокс, молодой человек, а принимайте факт за очевидное.

БОГАДЕЛЬНЯ

БОГАДЕЛЬНЯ
(фарс от нашего времени)

Действующие лица:
Сановник исполкома – никогда не смотрит в глаза;
Завдома – заведующий детским приютом – прикрывает рот рукой;
Чиновница – ратай на госниве;
Бизнесмен – христианин;
Батюшка – сидит с закрытыми глазами;
Ксёндз – постоянно кому-то перезванивает;
Пастор – погружен в веб-планшет;
Муж – работник ТВ, а потом писатель;
Жена – просто женщина.

Массивный стол-столище, вокруг деревянные стулья с узорными спинками; через небольшой проход перпендикулярно письменный стол, заваленный бумагами; в глубине диван с высокой спинкой. И воздушные шарики на подставке..

Явление 1

Звучит детская песенка:
Какой чудесный день,
Какой чудесный пень,
Какой чудесный я
И песенка моя.

Не скучно мне ничуть,
Пою, когда хочу,
Какой весёлый я
И песенка моя.

Какой чудесный день,
Работать мне не лень,
Со мной мои друзья
И песенка моя.

В ритме песни подпевая и дирижируя телом, появляется заведующий детдомом и приглашенные.

Завдома. За мной мои друзья… милости просим, милости просим… работать мне не лень… рассаживайтесь, рассаживайтесь… вот сюда, батюшка… вот сюда, пан-отче… и вас прошу, добрый пастор… кхе-э… со мной мои друзья. Эх!

ПЛАЧЬ, ИЕРЕМИЯ!


ПЛАЧЬ, ИЕРЕМИЯ!
(евангелизационный роман)


Ибо это хорошо и угодно Спасителю нашему Богу, Который хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины. (I Тимофею 2:3-4)
Истина - то, что существует в действительности и отражает действительность; правда - утверждение, суждение проверенное практикой, опытом. (Толковый словарь С.И. Ожегова)
Иисус сказал ему: Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня. (Иоанна 14:6)


Н А Ч А Л О

- Отец мой, отдай причитающуюся мне часть имения: я ухожу от тебя.
- Сын мой! Помни обо мне и возвращайся. Я буду ждать!
Сын ушёл в далёкую страну и поселился там, и жил там. И очи его смотрели на живущих в той стране, на дела рук их, на законы их, - и увиденное было приятно душе его. И жил юноша, поступая, как все; и не желал вспоминать наставлений отца своего, и отрёкся делами своими от заповедей его. Только по ночам сердце его просыпалось в нём и тихо и нежно шептало об истинной любви. Совесть разжигала в сердце человека огонь истины, пытаясь очистить дух его, но сын научился заливать огонь совести огненной водой и научился ночами совершать ещё большие непотребства, а днём отсыпаться. Он заменил любовь на страсть и назвал страсть любовью, и оправдал себя.

ОТРАДА



************
Мне привиделось однажды,
Может утром, может днем,
Как волшебник желто-красный
Прыгал в небе голубом.

А за ним по самой кромке,
В зелени речной волны,
Бегал мальчик босоногий
И пускал вдаль корабли.

Паруса белее снега
Проплывали по реке,
А волшебник желто-красный
Брал кораблики себе.

И летели над землёю
Паруса, как облака,
В желто-красно-бирюзовом –
Мальчик, детство и река.


*************
Удивленные ресницы,
Чуть раскосые глаза,
Пышно-русые косицы
Да гранатовы уста.

Кроткий шаг, как наважденье
Вальса девичьего стан,
И чарует за покровом
В персях сладостный дурман.

Как в тумане мирозданья –
Шея, плечи, выгиб рук,
И призывное молчанье,
И ланит немой испуг.

Чуть опущены ресницы,
С поволокою глаза…
Так поэта в час денницы
За собой ведет краса.


************
Весна так похожа на радость,
Весна так похожа на боль,
И в теле рождается младость,
Проснулась веселая кровь.

Ручьи, полыньи и капели –
Снегов убегающих рать, –
Разбудят веселые трели
Дремотную благодать.

Овраги, поля и проселки
Полынным влекут забытьем…
И куры совсем ошалели,
Гоняясь за первым жучком.

А ветер просушит ухабы,
Проталин кудрявой травы,
И льются в лазорь ароматы
На лоно кисейной весны.

И барышня в платьице робком
В цветы превращает снега,
Летя над родным околотком,
Как радость, как боль, как мечта.


*************
Отрада

Скрып колес по усталой дороге,
Кони медленно шаг волокут,
Вот уж вечер ложится под ноги –
Васильковая сочная грусть.

Нива манит овсяным покоем,
Расплескав до зари зеленя,
И цикады над зреющим полем

ГЛАГОЛ

Глагол
просто стихи

*******
У каждого своя мера.
У каждого своя стать.
Чтобы в людей поверить,
Надо ребенком стать.


*******
В платьице опрятно скромно-белом
Отпустив на улицу гулять,
Мне отец давал совет толковый:
Ближнего не смей, брат, обижать.

Вот меня волнует сладкий клевер,
Голову мне лижет верный пес,
Одуванчик, что пророс свирелью,
Друг сует в мой желто-липкий нос.

Вот меня ласкают нежно руки,
И хотят напиться с рук моих,
Ну а солнце в зыбкой колыбели
Радугой взмывает вверх и вниз.

И пора мне к дому возвращаться –
Где покой и звезды в молоке…
Что ж стою, и в страхе озираюсь…
Ближнего я бил по голове.


**********
В марте может зацвести сирень,
И в апреле, и конечно в мае.
Это выбирать лишь ей –
Чтоб на радость цвесть, а не в угаре.



************
Алексею
Семушину
Священнику

Утомительные ночи,
Утомительные дни.
Во мне ангел напророчил:
Что я соль людской земли.

Ох! горька, кисла, противна,
Больше ложки и не съесть.
Мне бы чуточку малины,
Или мёду на щепоть.

Но удел отмерил ангел,
Хоть кричи, хоть в бубен бей.
За мою таку отраду
Только проку – нет червей.

В соли нет соблазна жизни,-
да зато чиста она.
Я один на этой куче:
Ни жены и ни гроша.

Распродай ты эту кучу,
И купи машину, дом,
Да не лезь ты с ложкой в гости:
Мол, без соли – загнием.

Но орудую я ложкой,
И взашей гоню чертей.
Ешьте, детки, хоть по крошке,
Избавляйтесь от червей.


*******
Я не угоден к столу?
С голою правдой дружу?
Лучше уж с чертом кутить.
Чем с вами по-свински прожить.


Глагол

назорейская ересь

НАЗОРЕЙСКАЯ ЕРЕСЬ
(драма)

Действующие лица:
Муж – хозяин
Жена – хозяйка
Батюшка – православный священник
Матушка – его жена
Ксёндз – католический священник
Пастор – священник протестантской церкви
Жена пастора - пасторша
Смерть – ангел
Милость – ангел

Деревенский дом, хозяева начали когда-то внутреннюю отделку стен, да так и продолжают,– спартанское убранство. Слева отгорожена ширмой небольшая спальня: кровать, ночной столик, шкаф. Справа – детская: ученический стол, книжная полка, топчан. В центре, чуть правее, – плита с лежанкой. Между лежанкой и детской втиснулся диван и тумбочка с телевизором. Над диваном – большое зеркало в раме, в нем отражается весь дом, и хорошо наблюдать, что делается в других уголках дома. Плита повернута к заднику сцены – там кухня и место для хозяйки, отгороженное занавеской. В глубине сцены, за кухней, дверь, там лежит больной мальчик, и хозяйка и хозяин часто туда заходят. В центре большой самодельный стол и табуреты. Много больших зашторенных окон.
Зимний сумрачный вечер. Слышно, что разгулялась метель, постепенно перешедшая в буран. На коленях, возле детской, прикрывшись от глаз жены углом дивана, молится хозяин. Хозяйка справляется на кухне, сердито и раздраженно гремя утварью, иногда громко хлопая входной дверью, так что занавеска трепещет.

Картина 1

вершы



************
Старонка мая родная, спрадвечны мой куток,
Крынічка паўнаводная, сад квецені, хмызок.

Мяжа па полю ўецца, сцяжынка праз ільны,
Валошкі-васілёчкі бягуць наўсустрачкі.

Вось збочу я з прасёлка і прама наўпрасткі,
Па цьмяна сіней сцежцы ў чысты бок зары.

А ноч дыван паслала, расою заткала,
На дыяментных травах, як пацеркі лягла.

Ды золак адхінае свой вэлюм пакрысе,
Пяшчотна сон здымае, а знічкі скрыў у траве,

Румянец - чырвань неба кладзе на далягляд,
І ветразі паставіць даў ветру ён загад.

На досвітку - світанні заранак яснавы
Распасцірае крылы па ўлонню ўсёй зямлі,

Уcxoд асвечан ззяннем, пылае, зіхаціць,
Світальны золак - ранне пад ветразем ляціць.

Над роднаю старонкаю, над садом, над хмызом ,
Сонцаварот адвечны бурштын праліў дажджом...

Зноў аднавіўся ранак - крынiц сцюдзеных гай,
1 неба па-бацькоуску багаслауляе край.


Накцюрн

Рукі лубянеюць, вёдры бы званы,
Грузкі шлях угору, снег рыпіць сівы.

Сонейка пунсовае сінявой дрыжыць,
А па-над крыніцай шкляны пыл імжыць.

Са туманнай студні чэрпаю ваду –
Водар серабрысты ў хату аднясу.

І такая ціша, згода, супакой…
Гэта ў паднябенні заіграў анёл.

*****
Пралесак — красак пералесся
Я поўны кошык назбіраў.
Ішоў, і пахкі водар лесу
Маю сцяжынку аздабляў.
Я крочыў красавіцкім краем,
Я кветкі нёс табе адной,
А вецер вальс кружыў над гаем,
Празрысты ліўся супакой.
I праз імхі, праз пералескі,
Праз срэбны гоман ручаін,
Я адчуваў: жыццё ёсць вечнасць,
Калі ў жыцці ты не адзін.

*****
Сэрца да сэрца – дотык рукі,
Хваля да хвалі – вочы-віры.

ЛЕ ПЕ ЭЛЬ

ЛЕ ПЕ ЭЛЬ

Когда тебя придут забирать «органы» –
кричи, привлекай внимание окружающих.
И если бы так поступали многие, то! как бы
«органы» себя чувствовали…
Идея Александра Солженицына.

Пролог
И на этот раз бабочка нашла в себе силы опереться на ножки, поймать крыльями равновесие, покачиваясь из стороны в сторону, – и броситься в светлую вечно зовущую синеву неба.
Священник повернул на второй проем лестницы, но привлеченный шумом-возней бабочки, обернулся в сторону высоченного окна. Бабочка трепыхалась на широком белом подоконнике, еще пытаясь опереться, зацепиться за воздух… не получилось, сникла… За толстыми стеклами европакета лежал уставший снег февральских сумерек.
– Проснулась, сердечная… в помощи нуждаешься…– Священник осмотрелся. Но стены, лестница, фойе внизу не могли принять на жительство предвестницу весны. – Что ж с тобой делать, милая?
Бабочка, ощутив ток воздуха, завозилась на своих ножках, качнула красноватым парусом в темных пятнышках, взметнулась – и уселась на наградной крест солнечного цвета, – прикипела.

РАССКАЗЫ

ПРАВЕДНЫЙ ГНЕВ

Приходилось все чаще сплевывать горькую слюну, и чем чаще от нее освобождались дети, тем больше она наполняла рты.
- Вот бы какая-нибудь машина?
Серый ноябрьский день, как хоженая перехоженная дорога со школы домой, медленно уползал в сумерки голого приобочинного кустарника, стертых плугом полей и тоскливо близкого горизонта.
По нарастающей, из-за перекатного косогора длинной ленты шоссе выползал тяжелый гул автомашины.
- Может повезет, сойдем с дороги. – Старший брат потянул за портфель младшего,- смотри, пустая ли кабина, мне плохо видно.
Дети вытянули головы и стали всматриваться в подъем, из-за которого доносилось тяжелое дыхание грузовика.
- Не, не возьмет. Дальнобойщик, эти не берут.
- Попробуем. – И старший поднял руку.
Фура, давя осеннее пространство массой, катилась под гору бегемотной грацией. Старший передвинулся ближе к краю насыпи, оттесняя брата и держа напряженную руку высоко к небу.
- В кабине кто-нибудь есть?- кричал старший.
- Стекла темные, не вижу,- плаксиво и зло кричал младший,- прет, не останавливается.
Старший сделал еще один шаг к крутому скату дороги, обоперся плечом на верстовой столб, заслонил спиной младшего. Синим сиротливо-серым отливом дрожал дорожный знак над головами детей. Фура, набирая скорость, скатывалась с горы.
Каждодневный опыт научил детей защите при встрече с большегрузными
машинами. Резиновая волна сырого вязкого воздуха ударила в согнутые спины детей, заставив сделать спотыкающийся шаг-полшага. Волглый ветер пробрался сквозь одежду.

стихи


************
Гулять метели снежной
До самого утра,
Засыпать сад мятежный
Потоком серебра,
И раскатиться вьюгой
В морозной белизне…
И облачаться в шубы
Деревья в синеве.
А над моей избушкой
Забрезжит дым печной –
И в небо на молитву
Предутренней порой.
Решительно и бодро
Протрет глаза заря,
А звезды спать ложатся
В печные купола.
И нежно на окошке
Оттает божий день…
И вновь бегут дорожки
Из сада в голубень.

*********
Схоронил я слезу на рассвете
В васильковой студеной пыли,
И вкусил я ржаную безбрежность
Хлеб мякинный родной стороны.

Вижу сполохи башенных всхлипов,
Черноземом залитую кровь,
Сбитый крест, благовест безъязычный-
И молитва встаёт из оков.

И молюсь, и срываются губы,
И алеет слеза на щеке,
Что ж ты плачешь, как будто разбиты
Мы в атаке на той высоте.

Поднимаются плевела стебли:
Схоронись, пережди, жизнь одна…
Но грызу я ржаные колосья:
Дот, граната, родная земля.

Воскресил я слезу на рассвете.
Обелиск. Васильки. Тишина.
Жил, чтоб жили другие на свете,
И целуют глаза имена.


******
Бродит в меркнущей дали
Под жидким огнем
Перекат очумевшей сирени,
И зовет за собой
В недосказанный свет
Низкий звон ивняковой метели.

Выйду вверх по реке –
Зеленя, зеленя,
И черемух фата белопенных…
Все скрипит под рукой
Стон уключин дрожа,
А весло, как гусиные трели.

Я один на один –
Облака и река,
Перекат бирюзового неба…
Так гони же, гони
Мою лодку, волна,
Где вишневого сада капели,

Где один на один,
Где мечты и молва
Затухают как солнце в овраге.

Последнее Евангелие

И.Н. ГРИГОРОВИЧ

ПОСЛЕДНЕЕ ЕВАНГЕЛИЕ
(АПОКРИФ).


ПРОЛОГ

-- Я принёс вам слово.
-- Лучше бы ты денег принёс.
-- Ну что за судьба у поэта лихая…
-- Иди, иди, лихоимец! не морочь людям голов.


СТИХ ПЕРВЫЙ

-- Сон отгоняю взмахами ресниц, бреду в лилово-пепельном бурьяне…
-- Стой! Кто идёт?
-- Человек.
-- Проходи… Ну что ты нервничаешь, рядовой?
Он ведь не оттуда, а туда идёт. Сними карту.
-- Который уже год не можем справиться с этими всесветными возмутителями спокойствия.
-- Это точно, капрал.
-- А всё наши демократические свободы.
-- Здесь нужна твёрдая рука. Верно, сержант?
-- Да. Вот хотя бы взять нас. Мы – миротворческий контингент, доблестные солдаты Организации объединённых наций, а занимаемся черти чем, сторожим отщепенцев, фанатиков, всесветных возмутителей спокойствия.
-- Но, кажется, они не настроены воинственно?
-- Вот. И это самое подозрительное, рядовой. Всякая плоть, если её притеснять, рано или поздно начинает борьбу. Прошло больше трёх лет с последнего декрета о поголовной паспортизации, а эти не чешутся. Заявили о сатанинском клеймении и отказываются подвергаться Гражданскому обряду.
-- А чем они мотивируют отказ, сержант?
-- Чем, чем… Своей библией. Упёрлись лбами, как бараны, в пророчество Иоанново из книги «Откровение» и стоят горой. А ведь наш узаконенный пророк Миссир явно истолковал это место писания: «Не положено на руку или на лоб, а введено под кожу, и не число 666, а микрочип ввиде трилистника размером с рисовое зерно, хранящий цифровую информацию о гражданине.
-- Ну… в библии много о чём говорится, сержант, да кто в это верит.

ТРИ КОРКИ ХЛЕБА

Игорь Григорович (wirill@yandex.ru) (+37529 598-0946)
соавтор идеи Алексей Семушин

ТРИ КОРКИ ХЛЕБА
(сказка о взрослых)
Действующие лица:
Буратино – поэт, бродяга.
Пьеро – писатель, мусорщик.
Мальвина – актриса.
Арлекин – Президент Арлекино – 1.
Папа Карло – просто папа.
Артемон – просто друг.
Дуремар – Канцлер.
Тетушка Тортила – просто тетушка.
Сверчок – учитель, оракул.
Кот – Главный Оберег.
Лиса – Первая Леди Медиум.
Джузеппе – Почетный Идеолог.
Петух – Хранитель Культуры.
Карабас – не просто памятник.

Действие первое
Кафешантан справа; офис ЦУД слева; в центре памятник; за памятником от края до края забор до неба из бетона с узенькой дверью-решеткой на замке.

Картина -1
В зеленом фраке при желтом ирокезе Хранитель Культуры у памятника Карабасу.

- Достопочтенная публика! Гордость и всеобщая зримая достопримечательность нашего города – памятник основоположнику Добродетели, памятник Великому Благодетелю, Изначальному Другу и Товарищу всех граждан страны Дураков. Вы видите в его руках символы Добродетели, без которых не мыслимы никакие преобразования и устремления в недалекое будущее.
-Левой рукой Отец Благодетель протягивает своим чадам горшочек земли с Поля Чудес. Эта земля является уникальной по своим свойствам, ибо на ней произрастают злаки Добродетели.

ТЫ - ПЁТР

И.Н.ГРИГОРОВИЧ
ТЫ – ПЁТР
( записки христианина)

Где мои песни, где мои думы,
Где мой родимый дом?
Где мои беды, где моя радость,
Где – под каким окном?
Вот мои песни, вот мои думы,
Вот мой родимый дом!
Вот мои беды, вот моя радость –
Под этим родным окном!
1
Град престольный приближался со скоростью пассажирского поезда. Духота и вялость морозной мартовской ночи разливалась по плацкартному вагону усилиями проводников натопивших вагон до беспамятства. Укаченные излишним обогревом, скоростью, отдаленным гулом постукивания колес на стыках, болтанкой, суетой прожитого , заботами о завтрашнем дне, пассажиры быстро и тихо отошли к быстротечному забытью. Умывшись в холодном дребезжащем туалете, выкурив предсонную сигарету, шатко-валко вернувшись на место, расстелив постель, сняв джинсы и пояс с крупной суммой денег, и спрятав все вещи под матрас к стене, я, не потревожив нижних спящих соседей,

приключение рыцаря лакилота

И.Н. Григорович

Приключения
рыцаря
Лакилота

Доченьке Настеньке
от папы.

1
Перед сном моя газелька,
мушка, мышка, акварелька,
котик, рыбка, ручеек,
цвета синий лепесток,
в общем детонька моя
ухватилась за меня.
Сказку, папенька, ты ей
вынь, положь, да поскорей,
а не то не спать ни мне,
ни коту и ни жене.
Я зевнул, глаза открыл,
сказку быстро сочинил.

В шлеме, латах и копье
появился на земле
весь блестящий, как звезда,
гвоздик, серая игла.
Кто, когда его ковал,
как железным рыцарь стал,
то известно одному
ковалю-богатырю.

- Папа, рядом посиди
и секрет мне расскажи,
что известно одному
ковалю-богатырю.
Я рукой дитя погладил,
дальше сказочку наладил.

Мастер руки приложил,
из железа дротик свил,
сунул в печь стальную нить,
стал из горна в пламя дуть.
Жарким пламенем дыша
закалялася душа,
облачалось тело в латы,
гвоздь готовился в солдаты:
службу ратную нести,
беспорядок извести.

- Папа, что ты, гвоздик мал,
он и каши не едал.
Надо гвоздик накормить
да штаны рубашку сшить.

Я на критику вздохнул,
посопел, рукой махнул
и отправился опять
сказку дальше сочинять.

А потом его ковали,
били, молотком клепали, -
форму, значит, придавали, -
ножки, рученьки тачали,
в пламя снова погружали,
горном угли раздували.
В синем пламени дрожа
исчезала злая ржа,
что железо может съесть,
если в оном примесь есть.
В завершении всего,
чтобы силу влить в него,
раскаленный добела,