Точка Лангранжа




К очередному своему дню рождения Сёма Кочкин оказался в точке Лангранжа. В астрономии это точка, где на объект действуют равные силы притяжения и он там как бы зависает. Вот и Сёма в 30 лет завис по жизни в точке Лангранжа. Половина женщин ушла от него, половину бросил он. И повис Сёма в пространстве никому не нужный. В том числе и самому себе. Во всяком случае, так ему казалось. Праздники и длинные выходные он ждал со страхом. К кому пойти, к кому прислониться, кому излить свою душу? А ведь без покаяния ближнему, человек не может жить, как организм без выделительной системы, загибается от своих токсинов. Друзей у Кочкина тоже не было.
Приближался Новый год и от этого сводило нижнюю челюсть. Впрочем, верхнюю тоже. Одни знакомые уже укатили на Мальдивы, другие окопались на дачах, предварительно забив закрома деликатесами, водкой и шампанским. Его, конечно, некоторые приглашали в гости, но сквозь губу, явно в надежде на то, что он откажется. И он отказывался. Сёма не любил компании и компании не любили его. Он решительно не знал, что нужно говорить за столом, хотя и был далеко не глуп и даже где-то остер на слово. Но ему было скучно, страшно скучно сидеть и слушать пустые разговоры, особенно «про политику». Для себя он давно расставил все точки над «и»: наша проблема в крайностях, нет золотой середины. Поэтому внимать чужим, нелепым потугам ответить на извечный вопрос «Что делать?», было невыносимо. Эту скуку не развеивало даже любимое красное португальское вино. Кочкин сидел за гостевым столом тихо и только поддакивал всяким дурацким умозаключениям.

Белая бестия (Белая метель)


В закатный час, когда на тихой воде реки Ея появились отраженные от облаков багровые узоры, на высокий берег выехали два всадника. Один в кавалерийской серой шинели с винтовкой на плече, другой в оливковой казачьей бекеше, с деревянной кобурой для Маузера на поясе. За его широким ремнем- две гранаты Рдултовского. Утомленные кони, в предчувствии водопоя, широко раздули ноздри, выкатили налитые кровью глаза, забили копытами. Верховой в бекеше с черной окантовкой, похлопал своего донского жеребца по гривастой шее:
-Тихо, Смелый, не егози, не люблю.
Конь сразу понял хозяина, присмирел. Всадник сорвал с головы высокую папаху, встряхнул головой.
На плечи упали роскошные светло-желтые, почти белые волосы. Это была молодая женщина лет двадцати, не больше. Синие глаза в оправе густых бровей, небольшой нос с несколько широкими, чувственными ноздрями, яркие, будто нарисованные красной акварелью тонкие губы маленького рта. Такие губы обычно созданы для нежных поцелуев. Родинка-мушка на правой щеке. Но миловидная внешность была обманчива. Если приглядеться, становилось понятно, что эта юная дама знает себе цену и не готова размениваться по мелочам. А уж поцелуи дарит далеко не каждому. В ней было что-то очень холодное, неприступное. Дотронешься и тут же ощутишь ледяное дыхание Снежной королевы. Улавливалась огромная, тяжелая энергия. Только тот кто сильнее, достоин её внимания.
-Гляди, Анна,- обратился второй наездник к юной даме, указывая кнутом за реку,- хуторок заброшенный у холма. В пол версте от него станица.

Духота



Состав дернулся и наконец-то потянулся, скрепя всеми своими суставами, с узловой станции. В вагоне было душно и смрадно. Кричали дети, ругались между собой мешочники и солдаты. В Конотопе их набилось особенно много. Без погон, злые, кто-то с ружьями. То ли дезертиры, то ли перемещаются по какому-то делу. А какое теперь у них дело, кто ими командует? Новый большевистский главкомверх Крыленко, этот государственный изменник? На его совести смерть генерала Духонина- честного, порядочного офицера. Николай Николаевич твердо сказал большевикам «нет,» когда те по телефону потребовали немедленно начать мирные переговоры с австро-германским командованием. Собирался перенести Ставку Верховного главнокомандующего из Могилева в Киев да не успел. Вот такая же солдатня сначала застрелила, а потом разорвала в клочья его уже бездыханное тело.
На верхней полке купе 2-го класса, а теперь и не поймешь какого, тихо вздыхал и томился этими мыслями довольно полный, небритый человек. Небольшие пепельные усики и такой же еле пробивающийся пушок на голове, слиплись от пота. Одет он был в серый, обрезанный до колен армяк, какие носят спившиеся ямщики, короткие с бахромой, перештопанные штаны грубого сукна. На ногах- раскисшие, со сбитыми гвоздями на подошве, еле державшимися каблуками, сапоги. Человек как человек, каких теперь много носит лихим ветром по России. Да только опытный глаз сразу бы смог различить несоответствие между его простой, потрепанной одеждой и лицом. Нет, в нём не было ничего особенного- нос обычной славянской картошкой, выпирающий, большой лоб, вроде бы нерешительный, мягкий подбородок, словно извиняющиеся за все сразу взгляд.

По следу Гончего пса. Часть 9


Сговор

Малюта задумчиво расхаживал по избе-землянке, оглаживая рыжую бороду. Он уже не однажды собирался начать говорить, но махал рукой и снова что-то перебирал в уме. За большим столом сидели те, кого он «пригласил»: князь Владимир Старицкий, кравчий Федор Басманов, стряпчий Василий Губов, Борис Годунов. К удивлению всех, в последний момент опричники втолкнули в избу повара Маляву. Вероятно, его Скуратов и ожидал.
- Ну что ж, теперь, кажись, все в сборе,- сказал он, окидывая гостей колючим, пронизывающим взглядом.- Токмо вот верного дружка своего и тиуна Бакуню не вижу. Куда подевали?
Григорий Лукьянович остановился напротив Губова с Борисом, погрозил им пальцем.
-Тебе, Малюта, лучше об том не ведать,- ответил с ухмылкой Василий.- Узнаешь, рад не будешь.
-Не рад тот, у кого в голове смрад,- засмеялся тот.- А у меня всегда там день ясный. Всё вижу, всё знаю. Ладно. Так вот, собрал я вас здесь для того...хм. Чтоб понять что за кашу мы с вами наварили и какими ложками ее теперь кушать.
-Ты и наварил, Григорий Лукьянович,- опять сказал Василий.- Ты. Нечего на чужие головы свою вину перекладывать.
-Ой ли? Может, я и кашевар, токмо вы эту кашку с удовольствие хлебали, расталкивая друг друга у чана. Кстати, у царя объявился новый любимчик- Кашка. Он государя вроде как от многих бед уберег. На коне будет. Но и я не в убытке. То ведь я Ивану Васильевичу жизнь спас! Всем понятно?
На этот раз Малюта обратился к князю Старицкому и Басманову:
-Стоит мне токмо сказать царю, что вы собирались Боярскую Думу созывать, чтоб нового правителя выбирать, тут вам и конец. Молчи, Федька!

По следу Гончего пса. Часть 8

Круговорот

Картинка перед глазами оператора Юры Головина пропала, словно оборвали кинопленку в проекторе. И снова полная темнота. Но он всё ещё осязал запах щей из серой капусты, смешанный с резким духом живности в доме старика.
«Кажись, уснули»,- произнес Юра. «Кажи-ись,- раздался рядом передразнивающий голос журналиста Ильи Плетнева,- глубоко, однако, погрузился. Кто хоть уснул-то?» «Царь с Кашкой». «Что за кашка?» «Долго объяснять». «А я только Ваську Губова с Бориской Годуновым проводил. В Лужецкую обитель помчались. Там желают Бакуню перехватить, а потом и к Андрею Курбскому нагрянуть». «За своим слогом последи». «С кем поведешься. Любопытное кино». «Кино ли?» «А где наш третий друже?» «Здесь я, здесь,- отозвался из непроглядной темени продюсер Петя Вельяминов.- Малюта не стерпел, погнал с опричником Лопухиным в Александрову слободу. Намерен с Федором Басмановым встренуться, выведать что в самом деле с государем». « Иван Васильевич с каменоломни намедни сбежал»,- сказал Юра.
Коллеги рассказали друг другу что видели. Оператор следил за государем и опричником Кашкой, журналист за стряпчим Губовым и Годуновым, а продюсер находился рядом с Малютой Скуратовым.
-Не складывается пазл,- сказал Вельяминов. - Князь Старицкий остался без нашего внимания. Думаю, именно он интригу закрутил.
-Не он, а твой Малюта,- возразил Головин.- Старицкий лишь решил воспользоваться ситуацией и покончить раз и навсегда со Скуратовым.
-Для чего? Он же знает- царь не простит ему прошлых кознодейств и рано или поздно изничтожит.

По следу Гончего пса. Часть 7

Сказка

Утром пошел сильный дождь. Казалось, небо свалилось на Сьяны. Черные сторожевые псы, которых обычно привязывали ближе к рассвету, на этот раз сбились в кучу под навесом крыльца каторжного барака. Не то что выйти, но и дверь-то открыть было нельзя. Филька Шустрый ворочался всю ночь, подошел к Кашке, толкнул. Но тот тоже не спал.
-Сегодня не можно,- сказал Филька.
-Ну и ладно.
-Не согласный что ль?
-Согласный.
-Так то. Ждем.
Лежавший на соседнем топчане Иван Васильевич потянулся, сполз с лежанки. Не обращая внимания на Фильку и Дмитрия, вынул из-за пазухи иконку, приладил к доске, опустился на колени. Начал истово молиться, шепча себе под нос что-то непонятное и отбивая поклоны.
Филька вновь толкнул Кашку, показал на царя:
-Кажись, совсем того.
-Уймись.
-Не выдал бы. Ох, горе.
На работы погнали позже обычного, когда немного просветлело. «Псоватых» направили именно в ту штольню, о которой говорил Шустрый. Ивана Васильевича и Кашку- на открытый карьер, который после дождя представлял собой огромную лужу. Напоследок, Филька состроил Кашке кислую гримасу, пожал плечами, мол такова воля господня. Дмитрий понял, что мужики сейчас же и воспользуются заброшенной выработкой, чтобы бежать.
А когда днем ударили по железу и крикнули на обед, Кашка заметил, что стражники чересчур суетятся, бегают вытаращив глаза.
Трапезничали за длинным кривым столом там же, на карьере. Дождь не унимался, но лил не шибко, разбавляя в мисках каторжан и без того жидкую овсяную кашу. Ивана Васильевич съел все до последней крупинки, вылизал дно и ложку, тут же опустился на колени, принялся молиться.

По следу Гончего пса. Часть 6

Изгой

-В Лужецкую обитель поспешим?-спросил Борис, когда вернулись на постоялый двор.
-Зачем?- округлил глаза Губов.- Не понял ещё? Лоб-то почеши, может, сообразишь.
Годунов подошел к окну, некоторое время смотрел на двор. У кабака появились новые нищие. Потом резко обернулся на товарища:
-Письма от Старицкого у Бакуни нет. На бумаге, в лучшем случае, кукиш нарисован. Нам.
-Ну вот и молодец. Нет, Бориска, опасный ты человек. Надобно бы тебя к ворожее сводить, узнать что тебе впереди открывается. С твоим умом, хоть на трон. Ха-ха. Правильно сообразил. Ежели бы всё чисто было, не прислал бы Малюта сюда своих соглядатаев. Тут ещё, поди, пара глазастых вертится, нас блюдёт. Видели, не иначе, как к Бакуне подходили, разговор вели. Ну и ладно. Скуратов не баламошка на аркане, все просчитал. Раз такую затею придумал, значит, письмо он князя Старицкого всё же спроворил написать. И теперь у него на руках главная фишка против Владимира Андреевича. Но и тот не лыком шит. Не даст себя за полушку провести. Вот ить круговерть! Надобно с ним немедля встренуться.
- С князем?- вдруг зарделся Борис, опустил глаза. Но быстро собрался.- А опосля в обитель. Продолжим игру с Ильей. Как будто ничего и не скумекали.
-И не только в обитель. К Андрюше Курбскому в гости заявимся. Подорожной грамоты с печатью князя Старицкого нам вполне хватит для Литвы. И Бакуню с собой прихватим.
-Об чем же с Курбским говорить станем?
- А пусть ответное послание напишет. Что проникся призывом и ужо собирает войско крылатых гусар. Токмо ответ будет не князю, а... Малюте.
-Хм. Здраво. Пойдет ли на то Андрей?

По следу Гончего пса. Часть 5

Пробуждение второе. Неизвестность.

Оператор Юра Головин проснулся от громких голосов. На своих рабочих местах сидели его коллеги и сосредоточенно что-то обсуждали, перебивая друг друга. На их бледных лицах было сильное напряжение.
- Может, что с центральной блокировкой дверей?-говорил Петя Вельяминов.
-Ну при чем тут двери, -горячился журналист Илья Плетнев,- когда и Софокл ни на что не реагирует! Вот!
Он хлопнул несколько раз в ладоши, пощелкал пальцами, дважды повторил свой личный пароль. Но компьютер не реагировал. Сбоку на виртуальном экране пылала двойная звезда Сердце Карла. Рядом -планета Энона. Причем, довольно внушительных размеров. На ней уже можно было разглядеть материки и океаны.
-Ничего не понимаю,- вглядывался в изображение Илья.- Так приблизиться к Эноне мы должны были лишь в конце третьего сна. Но ведь мы же не проспали лишнего, сегодня только 25 октября.
-Вот именно!
-Что за шум?- спросил, потягиваясь Юра.- Ну, братцы, доложу я вам, и бабахнуло в Разбойном приказе. До сих пор в ушах звенит. Вы тоже там были или с Иваном Васильевичем от упырей в кабаке отбивались?
-Да погоди ты,- оборвал оператора продюсер, даже не поздоровавшись.- Тут дело поважнее, чем галлюцинации обсуждать.
-Что стряслось-то, можете объяснить?
Головин отключил дистанционные датчики аппарата искусственного сна, опустил ноги на пол, обулся. Подошел к приятелям.
-Ну?
-Нет связи с командой корабля, отсек не открывается. Софокл молчит, как воды в рот набрал.
-Введите код экстренного выключения блокировки. Нажмите SOS наконец.
-Во, какой умный, -ухмыльнулся журналист.- Сразу видно из 16-го века.

Пятачок. Из дневника порядочного человека Василия Трубкина




Дима Пятаков был редкостным идиотом. Не раз за его художества ему собирались начистить пятак. Но каждый раз руки у разгневанных граждан опускались. При всей своей паскудности, он имел лик святого праведника из Оптиной пустыни. В глазах его было столько печали и смирения, будто он ежесекундно страдал за грехи всего мира. Но, как говорится, суди по делам их. Тихий и неприметный Дима иногда выкидывал такие фортели, что у людей волосы вставали дыбом. То вызовет санинспекцию в фирму для выведения якобы расплодившихся тараканов, то угостит сотрудников тортиком с лошадиной дозой слабительного. Или, например, позвонит жене коллеги и скажет, что её благоверной загулял с блондинкой из соседнего отдела. При этом он всегда потом сознавался, что это его рук дело. Объяснял же свои поступки искренним беспокойством за экологическую обстановку, здоровье коллег и желанием сохранить их семьи.
Но вот однажды он превзошел самого себя и отчебучил такое, что до сих пор его никто не может забыть. В том числе и я.
В конце осени Пятаков взял больничный и разослал через Интернет своим знакомым и коллегам, в том числе начальнику Петру Захаровичу Редькину, приглашение на банкет по случаю своего юбилея. Да не где-нибудь, а в шикарном, новомодном ресторане на Патриарших. «Приходите с родственниками и друзьями, детьми и супругами, и обязательно в хорошем настроении...Фейерверк будет грандиозным!»
Знакомые, коллеги и начальник, конечно, удивились-откуда у Пятачка деньги, чтобы шиковать в подобных заведениях?

По следу Гончего пса. Часть 4

Неожиданные повороты

-Кажись, пожаловали людишки скуратовские,- потер руки Василий Губов, наблюдая за происходящем на дворе в край окошка.-Ну, да, вон Бакуня, а с ним еще с пяток лбов, что у Малюты на побегушках.
По дороге в Москву Василий с Борисом наметили приблизительный план действий. Несмотря на немалую разницу в возрасте, они сошлись на равных, запросто, и Губов часто ловил себя на мысли, что впервые встретил такого хорошего, умного приятеля. Мало того, он замечал что во многом юный Годунов брал над ним верх, но как ни странно не противился этому. Видимо потому, что Борис не навязывал своего мнения, не выпячивался, а просто говорил по делу более складно и взвешенно. Правда, сам Борис осознавал свое превосходство и не всегда гасил огонь в глазах, когда видел, что новый товарищ дивится его уму. А еще Василия поразила неожиданность в действиях Годунова. О чём-то говорит, а потом внезапно выхватывает из колчана стрелу и пускает её в белку на сосне. И прямо в глаз! Вот ведь чудо, а не стрелок. И когда, у кого научился к четырнадцати-то годам? Ну, если по виду, то ему, конечно, больше. Уже окрепший, сформировавшийся юноша. Или вдруг повернет коня и помчится сломя голову куда-то прочь, а потом вернется с флягой чистой воды из ручья. Предложит в первую очередь Губову. Ловок на коне, как татарин. А еще может неожиданно встряхнуть черные волосы и запеть песню, да так проникновенно и красиво, что даже кромешники у телеги с гробом оборачиваются и начинают одобрительно кивать.
Всего в отряде было десять человек. Все опричники- в шитых серебром кафтанах с траурными повязками на рукавах, с пиками и пищалями за спинами.

По следу Гончего пса. Часть 3

Хитрый план

Иван Васильевич лежал на широкой кровати в царских покоях. Темные занавесы на ней были плотно задернуты. Возле стоял митрополит Филипп, опираясь на тонкий, с костяными ручками посох. Он шептал молитву.
-Видать, отхожу, пресветлый,- произнес еле слышно государь.
-По грехом нашим и беды,-вздохнул Филипп.-За всё плата наступает. Облегчи душу, не томись. Туда,- указал он посохом на потолок,- кроме неё ничего не возьмешь. А она должна быть чиста, аки слеза младенца. Распусти опричнину, помилуй обреченных, покайся за невинноубиенных.
-Всё сделаю, Филлипушка, токма оставь меня покуда, сил нет.
-Оставлю, государь Иван Васильевич. Крепись.
Митрополит собрался уже уходить, на пороге задержался:
-Меня зело судьба великой духовной ценности беспокоит, что с ней будет, ежели...О либерии бабки твоей Софьи размышляю. Кому она без тебя надобна окажется? Растащат, немцам проклятым продадут, а то и вовсе спалят.
-На тебя уповаю, святейший. На твою волю. Поступай как знаешь. Вывези её из Кремля хотя бы в Коломенское, да спрячь покуда в одной из деревенек.
-Так и сделаю, государь.
Слегка поклонившись, митрополит наконец вышел.
Из двери, что вела в столовую палату, тут же появился Василий Губов. На его лице играла широкая улыбка.
-Ишь, поверил, «распусти опричнину», «покайся за невинноубиенных». То же мне, советчик.
-Ну, зубоскал!-резко отдернул занавеску царь.-Не тебе, холопу, над Его высокопреосвященством насмехаться!
-А что,- пожал плечами стряпчий,- я ничего. Просто славно получилось с твоей хворобой. Москва, сказывают, как улей гудит. Филипп-то недаром о твоей либерии печется, не иначе Риму вернуть вознамерился.

По следу Гончего пса. Часть 2



Пробуждение первое

-Забавная история,- сладко, до хруста в суставах потянулся продюсер Петя Вельяминов. Нажал на кнопку шкафа с напитками, выбрал кофе «руссиано». Когда-то напиток назывался «американо», но один из отечественных премьер-министров когда-то в шутку предложил его переименовать в «руссиано», название так и осталось.- Чем она закончилась, нашли убийцу думного дьяка Никитина?
Его коллега журналист Илья Плетнев рассматривал объемное изображение двойной звезды Сердце Карла в скоплении Гончих псов. Перед первым коротким сном, когда выходили из Солнечной системы, он рассказал приятелям историю, услышанную от профессора Давыдова. Историю о том, как Малюта Скуратов вроде бы готовил заговор против государя всея Руси Ивана Васильевича. Профессор собирался написать роман на эту тему, но не успел, умер, оставив после себя лишь начальные наброски. И те сохранились лишь в памяти Ильи. Почему рассказал? Оператор Юра Головин всегда приставал к нему в минуты безделья- «наплети что нибудь, Плетнев, у тебя язык без костей». Почему именно о Скуратове? Что первое пришло на ум, то и рассказал. Возможно, потому что Скуратова-Бельского в свое время тоже называли Гончим псом, как и созвездие, к которому летели. Вернее, к звезде Чара в этом созвездии. А если точнее- к планете Энона. Древнегреческая нимфа Энона была прорицательницей, по её вине погиб муж Парис, который в ней души не чаял. Она то ли отказалась его вылечить, то ли отравила. Потом, кажется, и сама повесилась. Словом, темная история, как и с покушением на Грозного.

По следу Гончего пса


«...Да будет только единая Россия. Ибо всякое разделенное царство запустеет».
Митрополит Московский и всея Руси Филипп.1566 год.


Где-то на Волге

Лодка мягко коснулась песчаного берега, однако человек в потертой замше, сидевший на корме, выразил недовольство:
-Молю тя каждый раз, Бакуня, не шустри на реке, боюсь.
-Удивляюсь тебе, Григорий Лукьянович, вроде ничего не стремаешся, а от воды всегда дрожишь, как кот. Вот мне забавно, а еще чего пужаешься?
-Баб толстых, ночью придавить могут.
Вёсельник расхохотался, спрыгнул на землю, подтянул лодку.
-Ну малость потряс, боярин, так тьма кругом -глаз выколи, извини.
-У кого тьма в башке, у того не просветлеет,-проворчал Григорий Лукьянович.
Тоже поднялся, старясь удерживать равновесие на раскачивающемся струге, шагнул не землю. Ощупал толстыми пальцами в перстнях несколько неровно обстриженную бороду-нет ли вошек. Какой день по обозам стрелецким да избам крестьянским, наберешься зверья. Вроде нет. Удовлетворенно почесал пухлую бородавку на переносице.
К лодке уже бежали люди с факелами. Впереди- высокий сотник в зеленом кафтане из атласа с мушкетом и кривой крымской саблей за широким кушаком с кистями. Мыски его розовых сапог загибались кверху, как у татарина. Намасленные пшеничные волосы свисали до плеч из- под высокой красной шапки, отороченной соболем. Лицо ровное, гладкое, как у девицы. Красив черт, отметил Григорий Лукьянович, явно из полка Васьки Бухвостова, там все такие душевные.
-С приездом, боярин,- поклонился сотник и представился, - кромешник Федор Лопухин.
-Всё ли готово?- устало спросил Григорий Лукьянович.

Из дневника Василия Трубкина. Окурок



Э-э нет, господа, ни слова о политике. Речь, скорее, о нравственности. В том числе и моей. Признаюсь, как порядочный человек, в этой истории я оказался не на высоте. Но что поделаешь, иногда приходится поступаться моральными принципами, чтобы они восторжествовали. Впрочем, судите сами.
Возвращаюсь я как-то вечером домой в хорошем настроении, никого не трогаю. Стемнело, фонари зажглись. Иду, значит, между домами и вдруг под ногами у меня, словно петарда взрывается, только бесшумно. Столп искр в разные стороны.
Я аж подпрыгнул от неожиданности, даже мышцу на ноге свело и в сердце закололо.
Гляжу, а это обычный окурок. Поднимаю голову и замечаю, как на балконе третьего этажа лысый мужик в майке за дверью прячется.
Возмутило меня это неимоверно- а если бы в глаз попал, скотина?!
-Что же это вы делаете, гражданин,- кричу я в праведном гневе,- страна от санкций загибается, а вы бычками в людей бросаетесь!
Более подходящей фразы я, конечно, тогда не нашел.
Прохожие смотрели на меня с опаской и подозрением, обходили стороной. Правда, один дед подошел, тоже задрал голову:
-Что там, горит?
-Ага, Челябинский метеорит,- отвечаю в рифму и сплевываю.
Настроение, разумеется, испорчено. Вздохнул, пошел дальше. Но не успел я сделать и пары шагов, как под ногами опять всплеск. Тоже красный, но не огненный. Гляжу, а все мои светлые штаны в ошметках помидора, на пиджаке тоже бурые пятна. И к носу моему что-то прилипло. И опять на балконе синяя майка промелькнула.
-Да что же это делается, господа, до дома дойти спокойно не дают, какие-то кретины помидорками бросаются!

Портреты на фоне бессмертия. Часть 8 Круглый стол

Глава 8 Круглый стол

Поляк держал в руках пачку метамфетамина и рыдал навзрыд. Слезы падали на семена Гавайской розы под его босыми ногами. Напротив сидел Уилсон и саркастически смотрел на него.
-Не моё,- пускал пузыри Марек.-Никогда не связывался с наркотиками.
-Конечно,-кивнул инспектор.-Отраву сюда птичка мохо принесла. В общем так, господин Домбровский, или рассказываете откуда у вас дурь или едем в участок.
-Клянусь жизнью, не моё, а-а.
-Она теперь не дорого стоит. 25 лет тюрьмы Кенджи я вам гарантирую, а там уж как судья решит. С каких счетов поступали деньги русского профессора Касаткина?-вдруг переменив тему, в лоб спросил инспектор.
Марек захлопал воспаленными глазами, вытер плечом на подбородке слезы.
- Точно не знаю...банковская транзакция проводилась через Westpac. Средства, насколько мне известно, шли из Сингапура. А какие фирмы их переводили...
-Средства поступали на имя...
-Майкла Фейна,-с готовностью подсказал поляк.- А он уже оформил дарственную на профессора. 18 миллионов, плюс 5 налоги,-стал загибать пальцы Марек,- плюс комиссионные, словом, всего около 30 миллионов долларов.
-Сколько получили вы?
-Я?!- как бы удивился Домбровский.-Ах, я...ну да, миллион.
-Если точнее.
-Миллион 250 тысяч. И за оформление лаборатории в Томари...,-вдруг прикусил язык делец.
Уилсон громко рассмеялся. Наверное, его смех даже услышал сержант Смоль, которому велено было оставаться внизу у входа. Ну, конечно, кто же еще мог организовать поставку профессору черных кораллов.
-Сколько взяли за морских обитателей Национального Парка?

Портреты на фоне бессмертия. Часть 7 На крючке




«Синий» ресторан отеля, где произошла трагедия, был пуст от посетителей. Утром в нём продолжила работу следственная бригада Штата во главе с инспектором Томом Уилсоном. Капитан был высок и нескладен, руки имел длинные, тонкие, когда не задействовал их по назначению, не знал куда деть. На объемном носу- всегда назревающий прыщ, заклеенный кусочком телесного пластыря. Ходил в одной и той же голубой в клетку кепи с помпоном, под цвет его недоверчивых глаз. Человек, казавшийся со стороны не уверенным в себе. Но такая оценка была ошибочной. Уилсон в любую минуту мог собраться и запрятать глубоко свои комплексы, стать жестким и непреклонным.
Инспектор медленно ходил между столиками, поднимал стулья, всматривался в том месте в пол. За ним от стеклянных дверей наблюдал метрдотель в белом костюме и еще более белых перчатках. Подойдя к нему, Уилсон снял кепи, пригладил взмокшие от духоты волосы.
-Значит, вы утверждаете, что в тот...драматический момент в зале, кроме коллег Симса, находились еще пять человек. Так?
-Совершенно верно,-степенно кивнул распорядитель.- Две парочки за угловыми столиками,- он указал на столы возле выхода на веранду,- и молодой человек.
-Вы его хорошо разглядели?
Метрдотель пожал плечами:
-А к чему было его разглядывать? Обыкновенный длинноволосый парень с рыжими усиками, в темных солнцезащитных очках. Мажор или рантье. Я сам выбрал ему место.
-Он ведь не из вашего отеля.
-У нас подают особенные блюда из осьминогов, многие захаживают. Парень тоже заказал тушеных морских гадов. В соусе якитори, с беконом и картофелем.

Портреты на фоне бессмертия. Часть 6 Ликвидация

Отель Moana Surfrider, A Westin Resort напоминал старинный дворец. Он и был построен более ста лет назад и выделялся своей фундаментальной красотой среди множества почти однотипных коробок. Закатный свет добавлял ему изящества, а американский флаг на длинном шпиле-державности.
В двухместном номере с видом на океан и поселился Андреас Симс. Несмотря на приверженность к здоровому образу жизни, он всегда носил с собой коробочку с кубинскими сигарами. Но не курил их, только вдыхал с наслаждением аромат крепкого, с тонами кофе и бананового листа, табака. Когда-то Симс был страстным курильщиком, вытягивал по две пачки сигарет в день, несколько раз пытался завязать, но безрезультатно. И только когда прихватило не на шутку поджелудочную железу, решительно отказался от никотина. Прошло уже два года, но тяга, несмотря на заверения врачей-наркологов, не проходила, ее снимало лишь вдыхание крепких сигарет или сигар. Бросить рано или поздно все равно бы пришлось- с тех пор как он начал пропагандировать здоровый образ жизни, курить «даже под подушкой» было равносильно измене самому себе. А себя Андреас очень любил. Отказавшись от табака, отравленный организм уже не восстановишь, никотин плотно встроился в биохимические процессы организма, оставив свой след в геноме, но снять частоту обострений хронических болезней, можно. И все! Никаким спортом, конечно, жизнь уже не продлишь.
Как ни старался убедить себя Андреас, что его методика борьбы со старением и болезнями верна, сам он в нее не верил. Зато лопоухие обыватели были в восторге и за лекции «Как всегда оставаться молодым», платили немалые деньги.

Перебор



Помощник режиссера Феликс Бабочкин возвращался поздно вечером от друзей. Денег на такси не было, почти всё прогуляли, поэтому решил прибегнуть к услугам общественного транспорта.
Тускло горели раскачивающиеся фонари, начавшаяся крупяная метелица норовила залезть под воротник, больно била по носу. Под ногами жутко скользило, видно, дворники давно не сыпали здесь соли с песком, а, возможно, и вообще никогда. Узкая дорожка между гаражами проходила в довольно глухом месте, в стороне от улицы.
Когда Феликс выбрался на ровный асфальт, с облегчением вздохнул. Тоже скользко, но если что можно хотя бы ухватиться за деревья. Ну и райончик, пока доберешься до автобуса, все ноги переломаешь.
До остановки было еще метров пятьсот. Вокруг - ни души. И не удивительно, в такую погоду и собаку хозяин на улицу не выгонит. По левую руку- пустырь, по правую, метрах в ста- микрорайон, но в этот поздний час окна в домах почти не горели.
Где-то завыла собака, её подхватила другая, на секунду блеснула Луна и снова скрылась в непроглядном ночном небе.
-Эй, гражданин,- раздалось неожиданно рядом и сбоку,- у вас на минуту не будет мобильного телефона? Батарейка села, а нужно срочно хозяину позвонить. Заплачу.
Бабочкин резко обернулся. У бетонного спуска в какой-то подвал или парковку, под желтым фонарем, стояли два ужасных типа. Оба плечистые, в мятых джинсовых куртках и тренировочных штанах с лампасами, рожи квадратные, наглые, глаза маленькие, узкие. Тот что к нему обратился, имел большой шрам на щеке, как у Отто Скорцени. Словом, бандиты с большой дороги.

Портреты на фоне бессмертия. Часть 5 По следу




Следователь ГУ МВД Замайский рисовал на листе бумаги кораблики. Их была уже целая флотилия, но Иван Романович не унимался, выводил их жирно, с надрывом. Когда наконец лист порвался, скомкал его, бросил в угол, где стоял стол старшего лейтенанта Волынцева. Старлей на днях уволился по собственному желанию, так как вроде бы был замечен в связях с криминальным авторитетом Сеней Кувалдой. Уволился и черт с ним, но дело которое он вел по исчезновению декана института биофизики Михаила Борисовича Лобова и студентки того же вуза Татьяны Николаевны Яковлевой, передали ему. Своих дел невпроворот, почти все висяки, а тут еще профессор с любовницей. Ну сбежали и сбежали, эка невидаль, такое сплошь и рядом встречается. Заявлений никто не подавал. Жена Лобова просто плюнула на мужа- «пусть гуляет, старый кобель», а родственников у Яковлевой нет- родители погибли в аварии четыре года назад. И чего полковнику неймется?
Капитан помял маленькие, шелковые усики, со вздохом взял папку со стола Волынцева за номером 15-678, на которой красным карандашом было мелко написано- «В архив?» Но в архив дело не пошло, на днях вызвал полковник Карасёв, постучал прокуренным пальцем по столу:
- Не верю я, что ученый с мировым именем мог променять свой высокий социальный статус на какую-то вертихвостку. Конечно, всякое бывает и каждый сходит с ума по-своему, но это что-то за гранью. Волынцев отнесся к делу спустя рукава. Ну что это такое? Пару свидетельских показаний, что Лобов встречался с Яковлевой. Опрос гражданки Лобовой, соседей, знакомых и друзей профессора...И всё. Мало.

Портреты на фоне бессмертия. Часть 4 Конкурент



-Вот он, мой хороший,- припал к толстому стеклу океанариума «Си Лайф Парк Гавайи» профессор Касаткин, с умилением разглядывая алый коралл Leiopathes annosa среди множества других полипов, подводных цветов и раковин.- Он, никаких сомнений.
Рядом стоял Толя Каблуков. Вид у Бура был сосредоточенный и удивленный.
-Профессор, я чувствую тепло и покалывания на подушечках пальцев, как будто иголками пронзает.
-Он, самый прекрасный коралл на свете,- не реагировал на слова студента Арнольд Маркович.
Сзади раздалось покашливание. Марек Домбровский вежливо попытался обратить на себя внимание. Правая сторона его плоского подбородка была заклеена телесного цвета пластырем. Хорошо только царапиной отделался. Если бы не отменная реакция Касаткина, Ян точно бы свернул своему земляку шею. Вовремя подставил ножку и когда тот бросился на Марека, загремел на стол. Разбитым бокалом с коктейлем поцарапал Домбровскому скулу. Марек закричал, заскочил ногами на кресло.
-Что, что ему надо?!-завопил он.
-Ничего особенно, - придавил профессор Куцку к полу,- обычный эпилептический припадок. Жара. Сейчас пройдет. Прошло, ну?-зло спросил он поляка.
-Прошло, - прохрипел Ян.- Извините.
Ссадина на подбородке оказалась небольшой, но глубокой, к тому же в ней застряли стекла. Пришлось вызывать доктора.
После медицинского вмешательства, беседа на яхте «Калькутта» продолжалась как ни в чем не бывало. Вероятно, Домбровскому не раз доставалось от клиентов в той или иной степени, привык. Ян Куцка сидел молча и больше не проронил ни слова. Лишь изредка поскрипывал зубами.

Портреты на фоне бессмертия. Часть 3 В раю

Международный аэропорт Гавайев, который когда-то носил имя военно-морского офицера времен Первой Мировой войны Джона Роджерса, встретил ослепительным солнцем и довольно тяжелой влажностью. Горячий ветер раскачивал тонкие высокие пальмы, над которыми кружили диковинные птицы.
Профессор сразу же начал обливаться липким потом. Все его носовые платки почти моментально оказались мокрыми. Куцка же блаженствовал:
-Да-а! Вот это рай!-раскинул он широко руки и втянул в легкие воздух, наполненный тропическими ароматами.
Толе, казалось, было вообще все равно где он- посреди Тихого океана или на Северном полюсе. Он еще над Россией напился в самолете виски и почти весь путь проспал.
-Френд Касаткин!- раздалось с боку.
Из-за колонны вышли четверо мужчин в шортах и ковбойских шляпах. С табличкой, на которой был нарисован вулкан и написано: «Conference”.
Генри Стил, державший в руках маленький букетик, полез обниматься. Остальные загорелые англосаксы искусственно улыбались. Один из них дымил электронной трубкой.
Проблем с общением не предвиделось. Генри хорошо знал русский, Арнольд Маркович говорить по-английски не умел, но понимал многие слова. Куцка изъяснялся на языке Шекспира довольно сносно.
-Чегой-то они с цветами приперлись?- спросил Бур Яна.-Совсем уже оголубели?
-Ха, видно, Генри имеет на нашего профессора не только научные планы.
Приятели Стила оказались тоже учеными. Двое из местных университетов, один из Массачусетского технологического института.
Коллег из московского института биофизики пригласили на научную конференцию по крупнейшему ныне действующему вулкану в мире Мауна-Лоа на Большом острове.

Портреты на фоне бессмертия. Часть 2 Гениальная афера



Всё пошло, как по маслу. Сначала выбрали самый простой путь. Ян отрастил усы, бородку, отпустил бакенбарды, надел кругленькие очечки с простыми стеклами и стал похож на ботаника или географа. Его было не узнать. Полиция, в силу его европейской внешности, документов у него на улице не спрашивала, о пластической операции забыли.
Как-то, в народной пивной поляк свел знакомство с тремя молодыми людьми: Эдиком, Петей и Ромой. Руки в цветных тату, манеры приблатненные, шмыгают носами, креветочные руки вытирают о скатерть, но разговоры ведут исключительно на нормальном русском языке, не на фене, что удивило Куцку. Возможно, отсидели небольшие сроки за что-то незначительное, подумал Ян.
Куцка подсел, заказал всем темного пива, сказал, что есть хорошо оплачиваемая, но рискованная работа. Троица уставилась на него мутными, недоверчивыми глазами, но ничего не ответила, что означало- мы внимательно слушаем, продолжай.
Поляк не стал растекаться по древу, лаконично изложил что нужно: ночью, в отдаленном спальном районе, подцепить к одиноко стоящему банкомату трос, с помощью автомобиля выдрать из земли, погрузить и доставить в указанное место.
-Вскрыть банкомат, все равно что сейф,- хмыкнул Рома.
-Внизу банкомата и находится настоящий сейф,- поддержал приятеля Эдик.-Сейчас начали ставить устройство, которое при в скрытии ящика выжигает внутри деньги.
Петя добавил:
-Кроме того, при вскрытии банкомат начинает подавать радиосигналы, на которые сразу слетаются менты.
Троица явно уже интересовалась этой темой. Янек хмыкнул, заказал всем ещё пива и вяленой корюшки.

Портреты на фоне бессмертия. Часть 1



Недавно газеты написали:" Впервые в истории человечества, американские ученые решили повернуть биологические часы вспять. Они ввели в вену исследовательнице Элизабет Пэрриш генетический материал, который должен проникнуть внутрь ядра каждой клетки и выключить механизм старения..." О том, что подобный эксперимент начал русский биофизик Касаткин, СМИ не сообщали....

************
Часть I Контрабанда с Гавайев

Профессор биофизики Касаткин бросил на стол газету, откинулся на спинку широкого кресла, покрытого медвежьей ергачиной. Шкуру когда-то подарили Арнольду Марковичу студенты-двоечники за зачеты по физике. Уверяли, что настоящая, хотя профессор до сих пор сомневался. Впрочем, для него это не имело особого значения. Главное-тепла вещица и уютна. Ну и что, что взятка-помочь людям не грех, закопать грех. Может, потом из этих двоечников гении вырастут. Пушкин в математике был полным тупицей, Эдисона вообще выгнали из школы за "безнадежность к знаниям", а уж про "бездаря" Эйнштейна и говорить нечего. Кстати, об Эйнштейне.
Арнольд Маркович вновь взял в руки газету, но очков надевать не стал, хмыкнул, рассматривая подслеповатыми глазами цветное изображение неведомой экзопланеты, окруженной космическими станциями и прочими непонятными объектами.
-Даже центральной прессе теперь верить нельзя, пишут всякую чепуху. Якобы по тени, которую отбрасывает далекая планета на звезду, можно определить обитаема ли она. Ну это уж совсем!
Не на шутку разволновавшись, Арнольд Иванович подошел к кривоногому серванту прусской работы, налил себе полрюмки дорогого виски.

Страница из дневника порядочного человека Васи Трубкина. Соучастник



Месть, господа, дело святое, но с ней нужно обращаться осторожно, как с гремучим газом. Может и самому голову оторвать.
Сомневался, писать об этой истории в дневнике или нет. А потом решил- нельзя пропускать никакие яркие страницы своей биографии. Будет чего вспомнить на старом продавленном диване.
Итак, где-то за неделю до 31-го декабря я решил посетить гипермаркет за Кольцевой дорогой. Ну прикупить заранее спиртного, закусок, мишуры для елочки. Люблю я большие магазины, ходишь как по выставке достижений народного хозяйства, смотришь на изобилие и невольно настроение поднимется. Если, конечно, не зацикливаться на ценах. А куда еще в нашей стране, скажите мне, пойти? Театры, музеи, спортивные клубы? Так не находишься теперь, накладно. И, главное, что получаешь взамен? Одни эмоции, от которых через пару часов и следа не остается. Здоровьем же, господа, заранее не запасешься.
Короче, приехал я в магазин пораньше, чтобы с народом не толкаться. Набрал в тележку все, что было нужно из продуктов, решил пылесосы посмотреть, мой в последнее время током драться начал. Кто был в том гипермаркете, знает, техника там находится на высоких, массивных стеллажах сбоку от входа и проходы между ними довольно темные, глухие и не просматриваются из зала. Свернул к холодильникам, прошел мимо электрических плит.
У стеллажа со сковородками стоит высокий мужик в темных очках и широком бежевом пальто. Оно сшито словно из паруса. Увидев меня, оглядывается по сторонам, хватается за сердце. Как порядочный человек, я разумеется, не мог пройти мимо.
-Вам плохо, гражданин, может, персонал позвать?

Спасти Рюрика. Продолжение "Пояса Златовласки" и "Временного континуума"




-Эй, Гридя, предстань, как лист перед травой!-пнул дверь синим сафьяновым сапогом хёвдинг Гудбранд, да так неловко, что тяжелые ножны варяжского меча ударили по коленке. Неприлично выругался, потер ушибленное место.-Сейчас закуски принесут, Юрий Константинович, поговорим. Никак не могу привыкнуть к этому железу.

В низкий дверной проем ввалился нечёсаный детина в лосином кожухе и бельмом вместо правого зрачка. В единственном видящем, заточенном как хазарская стрела глазу: и почтение, и испуг, и некая насмешка. Что прикажет хозяин, то во взгляде и застынет. Под кожанкой- зеленая безворотая рубаха с короткими рукавами, утянутая толстой веревочной скрепой. Синие штаны из крупнотканного сукна заправлены в высокие шерстяные носки. На ногах лапти. За поясом кривой тесак в полруки, разорванное пополам левое ухо с золотой серьгой. Словно волки грызли. То ли воин, то ли разбойник с большой дороги. Раздул широкие ноздри, почесал бороду в хлебных крошках:
-Чего тебе, хёвдинг?
-Вели собрать повечерить, не видишь гость у меня?
-То-то что вижу, а как он сюда попал не пойму. Стража ни у ворот, ни у терема не видала. На князя новгородского Вадима Храброго похож.
-Похож, значит, он и есть.
-Князь грозился ваших русинов с Ильменя прогнать. Зачем же принимаешь, когда у тебя старейшины племен сидят, чтобы Рюрику челобитную писать?
-Не твоего ума дело, ключник. Дотошный. Сказано, товарищ мой и хватит.
-Гость что кость,-проворчал Гридя. - Наше место в щели. Эй, столовые!

В светлицу, увешанную щитами, луками, волчьими головами, бесшумно, лебедушками вплыли девки в белых холщовых рубахах до пят, с завязанными на узел недлинными косами.

До утренней звезды. Мигрень и Сверло в поисках детективных приключений.

Телефон зазвонил, когда Сверлу снились загорелые девушки на каком-то кокосовом острове. Одна из них обернулась и оказалась с лицом Коли Мигренева. Ну, конечно, это был Мигрень. Он как всегда тяжело дышал в трубку и говорил бессвязно.
-У тебе телескоп есть?-дошло не сразу до серого вещества Славы Сверлицина.-Рефлектор или рефрактор? Вот и у меня нет, а звездочки посмотреть иногда очень хочется. Человек для того и рожден, чтобы познавать великое. Ты знаешь, что самая маленькая звезда в 10 раз меньше солнца, а самая огромная в 150 раз больше? Что температура звезды не может быть ниже 6 млн. градусов, иначе в ней не начнется термоядерная реакция? Впрочем, откуда тебе.
Слава нащупал на тумбочке стакан с чаем, сделал глоток, поморщился. Который час, совсем Коля с ума сошел?
-При чем здесь телескоп?-прохрипел спросонья Сверло.
-А при том, что если бы у меня был телескоп, я бы не поехал с Зиной в астрономический институт МГУ смотреть на звезды через менисковые кассегрены. Это же куда пришлось тащиться, на Воробьёвы горы! Правда, ни копейки не взяли.
-Какая Зина, Мигрень?
-По-твоему у меня не может быть подруги? Ты, значит, Марчелло Мастрояни, а я урод кособокий, аллозавр, как обзывает меня следователь Курский. Он кретин и ты такой же. На меня еще как девушки западают.
Застонав и откинувшись на подушку, Слава приложил холодный стакан ко лбу. Вставать ни свет ни заря, а Коля спать не дает, чушь несет несусветную.
-Не в ресторан же Зинку было вести, я не буржуй в отличие от вас, газетчиков, у меня миллионов нет. А тут двойную звезду Сириус обещали показать. Кстати, Сириус В-первый обнаруженный в небе белый карлик.

Страница из дневника порядочного человека Васи Трубкина. Маргарита.


Духота навалилась на город с самого утра, а часов в 10 вообще нечем стало дышать. Сначала я покосился на кондиционер, от которого уже ломило шею и правую руку, потом на ноутбук, где висел текст незаконченного рассказа. Нет, работать в таких условиях решительно невозможно. Что-то подтолкнуло в спину, будто невидимыми кулаками, быстро собрался еще точно не зная куда, сунул ноутбук в сумку и почти выбежал из пропаренного тропическим летом дома. Лишь на перекрестке четко осознал куда меня так внезапно понесло. Спустился в метро и через сорок минут вышел в Сокольниках.
Парк «Сокольники» встретил меня освежающей прохладой и изумрудной зеленью старых сосен, вязов и бог знает еще каких деревьев. Брызги поливочных фонтанчиков остро пахли скошенными травами, откуда-то из зарослей ветер приносил ароматы роз и сирени. Благодать.
Свернул с центральной аллеи, побрел по узкой дорожке, уходящей неизвестно куда. Приглядел раскидистую березу, опустился на чистую лавочку с привинченной железной табличкой- «Не курить!».
А я и не курю!- гордо подумал я, блаженно втянув в легкие прозрачный парковый воздух,- уже две недели. Сколько продержусь неизвестно, мучить себя до изнеможения не буду, если уж подожмет до жабр, закурю, но это все равно победа после долгого торжества надо мной никотина.
Достал ноутбук, еще раз втянул ноздрями райский воздух, стал вспоминать на чем остановил свой рассказ.

Страница из дневника порядочного человека Васи Трубкина. Имбецил.




После того как закончился проливной дождь и остро запахло распустившимся тополем, я пошел в универсальный магазин через дорогу. Возле входа, у припаркованных под запрещающим знаком машин, суетился странный молодой тип в цветастой рубашке, зеленых штанах и улыбкой счастливого, но недалекого, мягко выражаясь, человека. За его плечами висел школьный рюкзак. В руках он держал блокнот и ежесекундно наклоняясь, словно близорукий, к капотам автомобилей, переписывал их номера. При этом что-то бурчал себе под нос и довольно почесывал дешевой авторучкой нос. Между его ног металась длинномордая собачка, похожая на таксу.
Из крутого синего внедорожника с гигантскими колесами вылез толстяк с короткой стрижкой на квадратном черепе, якорной золотой цепью под кадыком, выплюнул жвачку.
-Тебе чего надо, ты кто такой, имбецил?- с презрительным вызовом окликнул явный браток суетящегося переписчика.
Тот ничего не ответил, лишь мельком взглянул на амбала и еще шире заулыбавшись, продолжил свое дело.
-Нет, ну вы поглядите на него!-возмутился браток и сделал шаг вперед.-Ничего понимать не желает!
Точно сейчас чудаку достанется, подумал я, а ведь сразу видно, что юродивый. Братку то что, двинет кулаком и уедет, а бедняга наверняка опять в больнице окажется. И, скорее всего, уже не в психиатрической. Нет, жалко беднягу, надо спасать пока не поздно, не имею права пройти мимо, все же я порядочный человек.
Подошел я сзади к хозяину внедорожника, тронул за локоть:
-Это сотрудник транспортного отдела управы, вчера его там видел. Переписывают номера неправильно припаркованных автомобилей у магазинов, потом сразу в суд направляют.

Страница из дневника порядочного человека Васи Трубкина. Старуха.




Тысячу раз был прав Раскольников- все беды земные от старушек, от этих подлых, искушающих существ, не имеющих ни принципов, ни совести! Только они, старухи, толкают порядочного человека на преступление, не оставляя ему выбора между добром и злом, между совестью и животными инстинктами, потому как сами живут только последними, а светлых качеств иметь в себе и не желают. О, Достоевский с его слезой ребенка, с его формулой-не убий, мучился бы его несчастный студент муками совести, коль встретил бы на своем пути старуху ещё более мерзкую, более подлую и во всех отношениях отвратительную, нежели процентщица Алёна Ивановна, такую которую встретил я и коей был низвергнут в духовную бездну?! Пропал и сгорел, словно свечка в собственных глазах, и нет мне падшему никакого оправдания, а потому и прощения ни ныне, ни присно, ни во веки веков. А ведь могла эта подлая старушонка пройти мимо, но нет именно ко мне и подошла, именно меня и погубила. И ведь подкралась так тихо, сзади, когда не ожидал её коварного появления. Выросла, будто гриб после тропического ливня и тихонько так за мизинчик сзади ухватила. Ухватила и держит. Обернулся я и обомлел. Хотя нет, сначала не обомлел, а лишь удивился. Вполне себе приличная бабуля: маленькая, чистенькая, с благородными морщинками на смуглом, ровном личике, подвязанном ситцевым платочком, в глазах осмысленность, не свойственная большинству старух и даже некая ирония. Да. А ведь ирония во взгляде, господа, есть признак неспящего, вполне себе живого разума. Итак удивился я, а так как рядом находились церква и строительный магазин, говорю:

Ночь на Крещение. Реальное происшествие с элементами псевдомистики.



Январь 1979 года, Московская область.

Городок полка ПВО «Дегазация» под Шараповой Охотой то нещадно засыпает мелким как мука снегом, то освещают полная Луна и...Рядом висит такой же по размерам ярко горящий, кроваво-красный объект. Уже две недели. Что это, никто не знает. Радары полка ничего не видят. Офицеры готовятся к войне, самые начитанные из них утверждают, что это НЛО из Тау Кита.

В тот вечер «вторая Луна» начала переливаться всеми цветами радуги. Трое солдат взвода связи Артек, Вобла и Боб, собиравшиеся на смену расчета в ракетном дивизионе, подошли к воротам части. Разинув рты глядели на объект. Из будки КПП к ним спустился ефрейтор Кобец.
-Автобуса сегодня не будет,-кивнул он на стоявший неподалеку ПАЗ с мятыми боками, -придется вам ехать на своих двоих.
-Колеса отвалились?-проворчал вечно всем недовольный Вобла.
-Ладно, воздухом подышим, одеколоном не так пахнет будет,-весело вытер острый нос Боб, принявший на грудь после ужина самую большую дозу Тройного.
-Наша посудомойка баба Настя из соседней деревни внезапно померла, -ответил спокойно Кобец,-тело сейчас в городской морг повезут.
-От чего это Никитична вдруг преставилась?-поежился Артек.-Она мне утром конфету дала.
Артек достал из кармана «Мишку на Севере». Из под обертки потек шоколад, запахло какао и, как показалось всем, кладбищем.
-Кто ее знает, от старости наверное. Или,-кивнул головой на объект ефрейтор,- НЛО повлияло. Черт его знает, что это такое, может, скоро все передохнем. Давайте, топайте, я позвоню на дивизион, скажу, что задерживаетесь.

Электрический разряд. Мигрень и Сверло в поисках детективных приключений.



По столу бегала муха с оторванными крыльями, а Мигрень гонял ее обкусанной зубочисткой. Так, от тоски. По телевизору смотреть было нечего да и надоел этот ящик Коле до резей в затылке. Во всех газетах одно и тоже. Чай пить невмоготу, от пасьянса тошнит. Да и вообще спазмы в горле от такой жизни-сиди целый день в будке и сторожи чужие автомобили. Оставалась, конечно, слабая надежда, что следователь Курский все же сдержит слово и замолвит за него слово перед генералом. Уж очень хотелось вернуться на оперативную работу.
Но Курский, обманщик, не звонил, а надежда с каждым днем таяла, как шагреневая кожа.
И Сверло пропал. С ним все же веселее. Как ни как пару дел вместе раскрыли. Курскому, недоумку, помогли, а ему трудно пальцем пошевелить. Вот ведь неблагодарность человеческая. Ничего, вернутся ему чужие слезы. Хотя легче от этого не станет.
Несчастная муха свалилась со стола в мусорную корзину, отчаянно зажужжала.
Вот и я, как эта тварь бескрылая, вздохнул Коля Мигренев, гоняет меня судьба палками по столу и одна лишь дорога открыта- на помойку.
Неожиданно дверь распахнулась и на пороге сторожки появился Слава Сверлицин. Его глаза были наполнены тяжелыми мыслями, а руки заняты полиэтиленовыми пакетами.
-Что это у тебя за кулечки?-не поздоровавшись, дернул носом Мигрень.
-Дачный урожай: кабачки, огурцы, помидоры, девать некуда. Вот решил с вами, Николай Карлович, поделиться.
-Я тебе что, боров бродячий?-состроил брезгливую гримасу Мигрень, но вздернувшиеся уголки губ сдержать не смог: был очень рад и появлению Сверла, и его подношению.

Ноосферные явления. АВСУ Земли.


Обычно ему везло по понедельникам тринадцатого, а тут как-то все не заладилось с самого начала. Не успел проснуться, заныл зуб, потом бритвой задел родинку под носом, перегорела лампочка на компьютерном столе и убежала овсяная каша, наполнив квартиру тошнотворной гарью. А тут еще эта дурацкая открытка. Когда Феликс вынул ее из почтового ящика, подумал, что просто ошибся почтальон.
На поздравительной открытке «С днем рождения!» был изображен оранжевый, как апельсин заяц с охапкой синих гладиолусов в когтистой лапе. Интересно, разве бывают зайцы оранжевыми?- подумал Бабочкин, собираясь положить чужое поздравление на столик консьержки. В последний момент все же перевернул карточку и сразу же невыносимо зачесалось под правой подмышкой. К ушам прилила кровь, их словно подпалили зажигалкой. Не веря своим глазам, поднес открытку к самому носу, который тоже вдруг зачесался. Крупным каллиграфическим почерком в ней было написано: « Уважаемый, Феликс Николаевич! От всей души….» Ну это бы еще ладно, а дальше: «… приглашаем Вас на похороны выдающегося кинорежиссера Якова Моисеевича Завадского, которые состоятся в пятницу в 10.00 мsк. на Кузьминском кладбище. Просьба не опаздывать. Приглашение иметь при себе. Наикрепчайшего вам здоровья, творческих успехов и долгих лет жизни. Позаботьтесь о вдове». Без подписи.
Что за чушь!- изумился Феликс.- «От всей души…. на похороны. Долгих лет жизни». Какая вдова, какое кладбище? Булгаковщина, ей богу. И кто такой этот Завадский, не помню я такого режиссера.

Пояс Златовласки (ненаучная фантастика с участием барона Врангеля и красных комиссаров)


Заседание клуба любителей астрономии «Желтый карлик» проходило в актовом зале бывшей ткацкой фабрики. Ежемесячное мероприятие было в полном разгаре. Ожидали приезда представителя Роскосмоса, что придавало собранию особую значимость. Доклад о влиянии НЛО на земную цивилизацию заканчивал известный уфолог Даниил Пантелеймонович Закамский. Он же отставной прапорщик войск ПВО.
-Поэтому,- тыкал он шариковой ручкой в мелкие, но обширные схемы на ватмане, прикрепленном к трибуне,- можно с уверенностью сказать, что метеороид в окрестностях Челябинска был сбит кораблем пришельцев из созвездия Тау Кита.
Любители загудели, начали бурно переговариваться. Златовласая и довольно привлекательная, несмотря на возраст, председательница клуба Вера Игнатьевна Крупицина, бывшая когда-то парторгом этого ковроткацкого предприятия, ударила карандашом по графину:
-Если у кого-то есть вопросы, просьба оформлять свои мысли конструктивно.
-Чем же сбивали?- недоверчиво вскинул руку пожилой студент института пищевой промышленности Слава Янсон. - Атомной ракетой, лазерным лучом или антигравитационной пушкой?
-Напрасно иронизируете, молодой человек,- обиделся докладчик.- При весе суперболида приблизительно в 80 тысяч тонн и скорости 30 километров в секунду, мощность взрыва в атмосфере составила 1,2 мегатонны в тротиловом эквиваленте. Используя эмпирическую формулу,- нервно постучал Закамский чернильными костяшками пальцев по схеме, -где t- период сигнала с максимальной амплитудой, мы приходим к выводу, что взрыв должен был бы быть как минимум в полтора раза слабее. Откуда же взялась дополнительная энергия?

Чудо власатое

Петя решительно бросил курить. Произошло это знаменательное событие 25 ноября. Почему именно 25-го? А какая разница, когда было бросать, если все остальные попытки заканчивались полным провалом и эта тоже была заранее обречена.

И, тем не менее, Речкин решил приурочить свой отчаянный поступок к чему-нибудь знаменательному, значимому. Открыл Википедию, но как назло энциклопедия предлагала в этот день всякую чепуху: например, отметить Международный день борьбы за ликвидацию насилия в отношении женщин или отпраздновать день независимости Суринама. А православная церковь и вовсе праздновала память блаженного Иоанна Власатого.
Нет, к церкви у Пети претензий не было, но не Власатого же брать в свидетели своей духовной героической победы? Может, он и хороший человек, но как-то уж чересчур…волосат.

Однако Речкин все же изучил его биографию: юродивый чудотворец родом из Германии, «подвизался» же в Ростове. И чего ему в Германии не сиделось? Из Жития: «пристанища ж не име нигде, кроме церковных притворов и папертей, идеж изволии. На главе же имел власы великие». Словом бомж, а исцелил множество людей. Вдруг и мне поможет?
Правда, выяснилось, что в этот же день родилась артистка Нона Мордюкова. Нет, Власатый юродивый все же лучше, оригинальнее. И вообще, может и знаменателен этот день тем, что ничем особенным не знаменателен?
Праздновать победу над пагубной привычкой Речкин явно поторопился. Целый день руки жили отдельно от головы, постоянно лазали где ни попадя, судорожно искали заветные никотиновые палочки. Однажды нашли, даже засунули сигарету в рот, но вовремя включился мозг. На место, клешни!

Василёк


-Надеюсь, охота будет удачной,- подмигнул Диме золотозубый продавец хозяйственного магазина, протягивая банку с крысиным ядом «Василёк».
-Эх, с вашим бы оптимизмом да начать жизнь заново,- вздохнул Дима и сдвинул брови.- А почему, собственно, «Василёк»? Как-то не вяжется.
Основание для сомнения имелось, Дима носил фамилию Васильков. Жена иногда звала его Васильком.
-Видимо, чтобы никто не догадался,- хмыкнул торгаш и постучал никотиновым пальцем по банке, где большими буквами было написано: « Труп крысы превращается в мумию, а потом исчезает и она». – Главное - безотходное производство. Ни запаха, ни пыли, одно воспоминание.
-То, что надо,- обреченно покачал головой Дима, купив еще деревянную мышеловку, резиновые перчатки и пластиковые очки.
В аптеке напротив он приобрел три больших шприца и настойку валерьянки. Настойку для себя.

В последнее время Васильков стал неврастеником. Потерял покой и сон. И все из-за Марика.
Как и все порядочные мужчины, Дима недолюбливал тещу, но ее абиссинского кота Марика с некоторых пор просто ненавидел. И ладно бы, если эфиопский котяра только гадил в его тапочки и драл когти о новые пиджаки.

Главная подлость кота состояла в том, что он залезал на деревья и не мог с них спуститься. И деревья приходилось спиливать. Да не в лесу, а на дачном участке, где Дима двадцать лет выращивал собственноручно посаженные критские лиственницы, итальянские сосны и крымские кипарисы.

Марик всегда застревал в таких местах экзотических ветвей, что к нему нельзя было подобраться. Орал громко, противно и долго, лишая сна даже жителей окрестных деревень.

Блеф дегенерата.


Чтобы быть охранником, нужно иметь отменное здоровье. Чтобы в течении суток не умереть от скуки и тоски в каком-нибудь универсаме, а потом два выходных дня заливать водкой мысли о собственной бездарности.
Люди нефтяными вышками ворочают, а ты только и способен на то, что крутиться собакой вокруг чужого добра. Не каждый выдержит.
Здоровье Илья Пяткин имел замечательное. Конечно, и он иногда переживал, что годы сгорают впустую, но не сильно.
Хлеб есть, зрелищ хватает. Чего еще надо? Парень он относительно молодой, может, еще и улыбнется удача.
Был Илья сутул, желт невыразительным лицом. Штаны всегда висели на худом заду мешком, и у него часто, без видимой причины, чесалась пятка. А еще он имел грустные оленьи глаза и две непричесываемые макушки, которые постоянно торчали попугайными хохолками. Но нет- нет, да и проскальзывала в его взгляде какая-то отчаянная чертовщинка. Что это, для чего он не понимал.
Так бы и тянулись безликие будни неизвестно сколько, если бы однажды Илья не нашел во время дежурства в гипермаркете лотерейный билет. Обычный билетик то ли Спортлото, то ли Гослото. Он и не разглядел его толком. Почесал пятку под стоптанным ботинком, сунул в карман, принялся мечтать, как выиграет пару миллионов. Купит себе домик где-нибудь на берегу реки и станет ловить горбатых лещей.
Вполне себе безобидные мечты прервал старший охранник-контролер Купоросов:
-О чем грустишь, Пятак, о потерянном Крыме? Ха-ха.
Ни к Крыму, ни к Киеву Пяткин не имел никакого отношения. Как и ко всему окружающему миру. Он сам по себе, мир сам по себе. Купорос всегда шутил не смешно и не в тему.

Деликатное поручение. Мигрень и Сверло в поисках детективных приключений.


Жизнь - замечательная штука, если относиться к ней снисходительно, подмигнул себе в зеркало Слава Свербицин и забросил в рот две таблетки феназепама. Нет, он не был наркоманом или тайным апером, просто слышал от приятелей, что транквилизаторы расслабляют нервную систему. А Коля был очень закомплексованным юношей. Во-первых, скованность мешала ему знакомиться с девушками. А он был уверен - предназначение мужчины, как у бога – совершенствовать и преображать мир. Но как его преобразишь без увеличения численности популяции? Тот-то. Нужен постоянный контакт с противоположным полом, а его-то как раз у Коли и не было. Никогда.
А, во-вторых, наступило 31-е декабря, день, когда сбываются самые невероятные мечты. Об интимной стороне вопроса Слава даже и не мечтал, но вдруг что-нибудь интересное, неординарное, непрозаическое да и произойдет? Нужно быть готовым к любым поворотам. Потому Коля и решился на столь дерзкий поступок - украсть из маминой аптечки две таблетки феназепама. Алкоголь же восемнадцатилетний Свербицин не переносил на дух.
С двумя «колесами», конечно переборщил. Голова куда-то сразу поплыла, ноги сделались ватными, захотелось спать. Но потом, когда обдуло тяжелым декабрьским ветром, стало вроде бы полегче, даже поднялось настроение. Появилось желание целовать ручки проходившим мимо дамам, в том числе и вышедшим в тираж. Или то был самообман. Впрочем, какая разница? Мы воспринимаем мир не таким, какой он есть на самом деле, а каким хотим его видеть.
Не успел переступить порог обувной фабрики, куда устроился посыльным, дабы как-то перекантоваться до армии, сразу вызвали к шефу.

Две Насти. Очередная загадка для Мигреня и Сверла.


Сны бывают вещими и больше никакими. Просто мы не понимаем языка, на котором с нами во сне разговаривает мозг. Несовершенство человеческой природы. Да и вообще окружающего мира.
Не понимал азбуку сна, разумеется, и Слава Свербицин. А в трамвае ему приснились похороны. Но не обычные. Вместо того чтобы горевать по усопшему, родственники и близкие гоготали, плясали и даже целовалась взасос. А попы в высоких цилиндрических камилавках прямо на ходу пили наливку, занюхивая прошитыми злотом рукавами и Священным писанием. В небе парила белая грациозная птица. Возможно, чайка. Неожиданно спикировала, села на Славино плечо. Протянул к ней руку, а она укусила его за щеку, отодрала кусок плоти, взмыла вверх. Стой!- крикнул Слава. Но куда там…
На стрелке трамвай дернулся и Слава проснулся. Сон тут же размылся, стерся, но оставил неприятный осадок на душе. В салоне он был почти один. Только у передних дверей приготовилась к выходу юная барышня. Свербицин облизал соленые губы.
Как только вошел в трамвай, сразу обратил внимание на эту изумительную девчушку в джинсовой куртке с декоративными заплатками в виде кленовых листьев. В одной руке - свежий букет ирисов, в другой - удивительно похожая на девушку кукла. Не только костюмом, но и курносым личиком, и копной золотых волос, перехваченных широкой тесьмой и спадающих пушистым хвостиком на розовые ушки. На них висели круглые синие серьги. И у обеих - пронзительно голубые глаза. От девушки пахло счастьем и немного вином.
Мимо таких великолепных созданий порядочные люди не проходят. Грех не познакомиться. Общение с бывшим следователем Колей Мигреневым не прошло для Славы впустую.

Ноосферные явления.

"Творение выше Творца и мир совершеннее Бога…"
Федор Сологуб.

Заканчивался семнадцатый лунный день месяца июля. Он ломился через лес на ощупь. Зажмурившись, чтобы ветви деревьев и кустов не выкололи глаза. Впрочем, что от них сейчас толку? Ночная темень - ядреней сажи. Вымазался, не отмыть. Нога ушла во что-то вязкое. Вероятно, ручей, тогда уже близко.
Вытащить сапог из жижи не удалось. И черт с ним. Оттолкнулся левой ногой, прыгнул. Лодыжка подвернулась. Упал не упруго, больно, головой о корявый ствол. По запаху береза. Древесная свежесть с примесью молока. Обоняние обострилось, стало собачьим. Дышал тяжело, со свистом. Мысли смотались в путаный клубок. Не может быть! Это просто невероятно! Был бы пьяный, ладно. Кажется, разодрал руку. Лизнул. Кровь. Протер о волосы, пополз на четвереньках.
Впереди чуть просветлело. Появились контуры сосновых макушек. В них путались нервные облака. Резко блеснула Луна. Лес обрисовался более четко, прямо по курсу - крыша дома. «Наконец-то». Поднялся. Ногу в мокром носке укололо. Только бы не змея. Хотя, что гадюки после такой встречи!
У калитки, выходившей в лес, провалился в обводную канаву, повис на штакетнике, который не выдержал, сломался. Раненой, дрожащей рукой, нащупал железную щеколду, не поддалась. Навалился плечом. Что-то треснуло, отлетело. Калитка распахнулась вовнутрь, хотя всегда отворялась только в сторону леса.
Сорвал с ближайшего дерева крупное яблоко, надкусил, бросил. Снял другое, еще одно и еще. На рабочем столе под толстыми соснами и березами лежали удочки. Смахнул на землю, опустился на лавку. Обхватил голову руками.

Удача


Миша любил кушать всякую гадость: денер-кебаб, проще говоря, шаурму с привкусом азербайджанской нефти, онкологические чебуреки возле метро, слипшиеся пельмени от нелегальных вьетнамских производителей и свиные рульки из дешевого торгового центра.
Сочные "копыта" он долго варил с листьями петрушки, черной смородины, морской солью, а потом так же долго смаковал каждый кусочек. И не потому, что был чревоугодником, а потому что делать по жизни было абсолютно нехрена. Нет, Аксенов, конечно, ходил на службу, но пустоту в душе она не заполняла.
Сегодня как раз выдали зарплату и Миша направился за своими любимыми рульками. Вообще-то, в магазине было много разнообразной дряни, хоть объешься, однако Аксенова магнитом потянуло именно к тому прилавку, на котором горой возвышались мясистые свиные ноги. Указал молодому продавцу на понравившуюся ножку.
-Для собачки берете?- поинтересовался паренек в серой футболке с изображением злой морды питбуля.
Для собачки?- повел бровью Миша и произнес:
- Именно так, вы тоже держите?
Ответа он не расслышал, потому что взгрустнул о себе: как же ты прав, мальчик, для собачки. Я и есть никому ненужный, одинокий пес.
Выйдя из магазина, долго шел за обнимающейся парочкой. Парень и девушка были словно одно целое. Ее бедра, обтянутые голубыми джинсами, вибрировали будто пружины, завораживали, подавали надежду на что-то хорошее.
Миша заулыбался нечаянной радости. Несколько лет назад от него сбежала жена с двумя детьми. Дело обычное, если бы супруга не была родом из глухой российской губернии, где даже старухи тайно мечтают выскочить замуж за любого потертого козла, лишь бы выбраться из страшной ямы.

С новым счастьем или все там будем!


Больница гудела, как линия электропередач в грозу. Врачи затаскивали зазевавшихся больных, пришедших на консультацию, в платный стационар, дабы срубить с них свои проценты еще до праздников. А тех, что все же удалось охмурить, заставляли сдавать мочу по пять раз на день, а кровь не только на СПИД, но и на бубонную чуму. Медсестры впаривали несчастным страдальцам просроченные лекарства, китайские презервативы (объясняя заботой о демографии) и даже открытки с видами Монмартра. Словом, больница активно готовилась к новогодним каникулам.
В кабинете консультанта - гастроэнтеролога послышалась ругань, а потом из дверей с табличкой «Н.К. Закрутка» выскочил красный, разобранный, как обглоданный рак гражданин. Он вытирал пот со лба желтой салфеткой, его изумленные глаза глядели в разные стороны.
-Если не ляжете в клинику прямо сейчас, умрете!- полетело ему в спину.- Новый год ему подавай, раньше надо было о селезенке думать!
Гражданин помчался к лестнице, но Гаврила Семенович успел расслышать оброненную им на ходу фразу: «Я не с селезенкой приходил, а с гастритом».
Каблуков сглотнул, испуганно заглянул в открытый кабинет. За столом сидела всклокоченная врачиха и грозно сверкала очками с мощными линзами.
-Ну, кто там еще?- капризно крикнула она, не отрываясь от записей в ученической тетради.
Гаврила Семенович откашлялся, робко вошел внутрь. Не смея дышать, застыл возле стула.
Наконец гастроэнтеролог отодвинула от себя бумаги, глянула поверх диоптрических стекол.
-Вы кто?
Позабыв фамилию, Гаврила Семенович протянул направление из районной поликлиники.

Временной континуум (ненаучная фантастика с участием новгородских князей и Марфы посадницы)


-Если существуют черные дыры, то из этого логически вытекает, что во вселенной должны быть и кротовые норы,- лихорадочно и восторженно рисовал что-то воронкообразное на доске профессор Черепахин. От Арнольда Ивановича исходили энергия и свет сверхновой звезды. - А кротовые норы, это нечто вроде туннелей, соединяющих удаленные области в пространстве. Да, да, машина времени, которой рано или поздно научится пользоваться человечество. Будем ездить как на автомобиле из прошлого в будущее и обратно. Вот так.
Академик нервно положил кусок мела на край доски, который упал, раскололся, обдав его стоптанные ботинки белой пылью. Отерев мысок правого башмака о штанину, Черепахин победно взглянул сначала на оператора, потом на корреспондента.
-Ну, как вам интервью, вызовет резонанс?
-Обязательно, - кивнул журналист Юра Липатов. Перед интервью он часа два читал в Интернете про черные дыры, сингулярность, теорию струн, ничего не понял, но теперь все же решил блеснуть эрудицией.- Однако, из уравнения Эйнштейна следует, что кротовая нора закроется раньше, нежели путешественник успеет через нее пройти.
-Да,- охотно согласился Арнольд Иванович,- если ее не будет удерживать материя с отрицательной плотностью энергии. А ее существование уже доказано и теоретически и экспериментально. Но об этом мы побеседуем в следующий раз. Хорошо?
Свет сверхновой погас, академик неловко подхватил кипу бумаг со стола и, теряя по дороге листы, вылетел из собственного кабинета. Обычно журналистов никогда и никто не оставляет в кабинетах одних. Астрономы - люди не от мира сего, что с них взять?- ухмыльнулся Юра.