Нью-Йоркер цитирует книгу Николая Ващилина о Путине

Чудо в суконных ботах
Николай Ник Ващилин
А.Рахлин: "Его , В.Путина, родители были против занятий. Мама причитала: «Хватит! Дождёшься, что тебе башку свернут. Нечего заниматься драками!» И я ходил к ним домой – семья Путиных жила в обычной ленинградской коммуналке, где бегали крысы – приходил, разговаривал с его мамой и папой, переубеждал. И, как видите, переубедил. А чёрный пояс /это мастер спорта по дзюдо/ В.Путин получил не в 18 лет, а в 23 года....когда стал чемпионом Спартакиады г.Ленинграда по дзюдо в 1975 году."

Людмила Путина:
"Мы втроем — я, моя подруга и ее приятель — приехали на Невский, там есть театральная касса, возле здания Думы. Такая башня с часами. Володя стоял на ступеньках этой кассы. Он был очень скромно одет, я бы даже сказала, бедно.
Совсем невзрачный такой, на улице я бы даже не обратила внимания." Из книги В.Путина "От первого лица"



Нас всех, рождённых своими матерями, сподвигали на подвиги. Во имя семьи, Родины, школы. Путь был освещён трудом, знаниями, талантом и ... Промыслом Божиим. Кому-то хотелось быть лётчиком-космонавтом, как Николаю Нелюбину, а его "кинули" под поезд. А космонавтом стал Юрий Гагарин, простой и честный паренёк.
Я никогда не помышлял быть Президентом России. Ленин, Сталин!!! Правда Хрущёв, Брежнев и Горбачёв сделали эту должность для меня не вожделенной мечтой, а наказанием Божиим!
Учился я хорошо, даже иногда отлично. Успехи в спорте, в общественной жизни и прочее. Рядом со мной рос, учился и занимался спортом Вова Путин. Учился, как он о себе сам пишет, средне, с грехом пополам питерская шпана.

The New Yorker цитирует книгу Николая Ващилина

В журнале Нью-Йоркер 29.05.2017 опубликована статья Джошуа Яффа "Теневой кабинет Путина" в которой есть и выдержки из книги Николая Ващилина "Истории СССР" http://inosmi.ru/politic/20170524/239426231.html

Признаки капутализма или Улус Жути

Улус Жути или признаки капутализма


Я Земной шар чуть не весь обошёл. Жизнь хороша. И жить хорошо! Но в нашей буче, боевой кипучей….и того лучше.
Как живётся в хрущобах – вы все знаете. Твой дом - твоя крепость.Твоя хрущоба - твоя трущоба. Те приличные квартирки, что остались остались от «бывших» буржуев разделены фанерой и счастья в половой жизни влюблённым не доставляют.
Садоводства и огородничества со скворечниками из обломков досок хорошо только горят – жить в них не возможно.
Навориши, наша Золотая орда, которые строят себе замки, замков то никогда не видели и строят куй знает что, но огромное. Там жить тоже невыносимо и они бросают замки / ударение на первый слог/ и ползут отдыхать в норы к своим старым притёртым любовницам.
Две трети населения этой страны, вообще, живёт в аварийном жилье и ждут пожара или наводнения.
Говорят по телеку, что стали давать квартиры военным...но где? На полигонах.
Там жить нельзя. И так жить нельзя. Убивать на мосту у Кремля - нельзя. Да и в парадных подъездах - убивать нельзя. И в Кущёвках убивать нельзя.
Спросили у главного – как жить? Он успокоил, что там у них за границей нашей – ещё хуже. А у него в кремлёвке – вода из труб ржавая течёт.
Зато татаро-монгольское иго нам больше не страшно. Дорог нет, дань платить городам нечем, казна разворована. Князьки - продадут, не только родного брата, но и сестру..... Золотая орда из своих пацанов выросла. И никакой Чингис-хан не пойдёт завоёвывать этот Улус Жути.

Путин на встречке

На территории любви Никиты Михалкова

часть вторая /№2/

ОРГАЗМ

Это случилось в июле, на берегу Балтийского моря, на бывшем курорте немецких ассов люфтваффе с характерным названием Кранц. Крутой, обрывистый берег Балтийского моря. Теперь это место называлось как-то иначе. Как то по советскому – безлико. То ли Зеленоградск, то ли Солнечногорск. Не помню. Просто не обратил на это внимание. Видимо был очень рассеян. Или растерян. Я был сбитым лётчиком. Рухнуло всё. В одночасье. Всё, что я собирал по зёрнышку годами, в одночасье рухнуло. Так рушатся дома в землетрясение и тот, кто выжил, остаётся сидеть просто на земле. В поле. На руинах. Я услышал приговор – свободен. Я вышел из своего уютного, тёплого дома на пустую, безлюдную площадь. А было мне тогда ещё совсем не много лет….Сорок семь. Ося, Иосиф, Джозеф...Как же ты был прав!

«... любое пространство сзади,
взятое в цифрах, сводя к нулю
не оставляет следов глубоких
на площадях, как "прощай" широких,
в улицах узких, как звук «люблю».


Я не сразу начал хватать за руки проходящих мимо женщин и тащить их в кусты, сбивчиво расспрашивая на ходу, что они делают сегодня вечером. Была долгая пауза того мужского одиночества, когда хочется только выть волком. Но сил в живом организме ещё было много. Они бродили, набирали градус и ждали часа, чтобы с грохотом вырваться наружу. Я был свободен!
Волею случая я попал на кинофестиваль в бывшем Кёнигсберге. Вернее он проходил в пригороде, именно в этом курортном городке. Устроила его термоядерная женщина советского кинематографа Шурочка Яковлева, достойная наследница заветов Александры Коллонтай.

На территории любви Никиты Михалкова





Published in Canada by Altaspera Publishing & Literary Agency Inc.


Об авторе. Николай Ващилин рос и учился в Ленинграде, живёт в Санкт-Петербурге. Инженер по приборам космической медицины /окончил ЛИАП в 1972 году/, кандитат педагогических наук в области спорта, вице-чемпион СССР по борьбе самбо, доцент кафедры физвоспитания Ленинградского института театра ,музыки и кино , руководитель курса трюковой подготовки актёра, проректор Всесоюзного института повышения квалификации руководящих работников профтехобразования, заместитель председателя правления студии ТРИТЭ Никиты Михалкова, мастер спорта СССР по самбо и дзюдо, каскадёр и постановщик трюков, член Союза кинематографистов СССР и России, всю жизнь со студенческих лет писал рассказы о своих встречах и впечатлениях.

О книге. В сборнике собраны рассказы о встречах и работе с одним из ярких представителей советского и российского кинематографа , актёром и режиссёром награждённым за свои фильмы премией Оскар, Золотой лев Святого Марка , гран-при жюри Каннского кинофестиваля Никтой Михалковым, с котором дружил и работал многие годы до ссоры в 1996 году и который опубликовал в 2015 году свою автобиографическую книгу «Территория моей любви» . Эти рассказы бывшего друга и соратника дополнят необъятную биографию Никиты Михалкова и прольют дополнительный свет на события.






Утомленный солнцем

Помните, у Высоцкого:"Если друг оказался вдруг..." Впрочем, я никогда не считал себя другом Никиты Михалкова — скорее мы были приятелями. Он - хохотун, весельчак, я тоже большой любитель приколов. Именно юмор, легкое отношение к жизни и сблизили нас.

Холомост

Холомост

Погиб Немцов! - невольник чести -
Пал, оклеветанный молвой,
С свинцом в груди и жаждой мести,
Поникнув гордой головой!..
Не вынесла душа еврея
Позора мелочных обид,
Восстал он против мнений света
Один, как прежде... и убит!
Убит!.. к чему теперь рыданья,
Пустых похвал ненужный хор
И жалкий лепет оправданья?
Судьбы свершился приговор!
Не вы ль сперва так злобно гнали
Его свободный, смелый дар
И для потехи раздували
Чуть затаившийся пожар?
Что ж? веселитесь... он мучений
Последних вынести не мог:
Угас, как светоч, дивный гений,
Увял торжественный венок.
Его убийца хладнокровно
Навел удар... спасенья нет:
Пустое сердце бьется ровно,
В руке не дрогнул пистолет.
И что за диво?... издалека,
Подобный сотням беглецов,
На ловлю счастья и чинов
Заброшен к нам по воле рока;
Смеясь, он дерзко презирал
Земли чужой язык и нравы;
Не мог щадить он нашей славы;
Не мог понять в сей миг кровавый,
На что′ он руку поднимал!..
.....
Но есть и божий суд, наперсники разврата!
Есть грозный суд: он ждет;
Он не доступен звону злата,
И мысли, и дела он знает наперед.
Тогда напрасно вы прибегнете к злословью:
Оно вам не поможет вновь,
И вы не смоете всей вашей черной кровью
Бориса праведную кровь!


Это вам не дуэль с Дантесом. Это вам не расстрел. Это вам не Праведный гуманный суд с пожизненным заключением. Это мерзопакостное трусливое убийство в спину сворой из ОПГ одного на мосту у Кремля, где гражданам России и гостям должно быть обеспечена абсолютная безопасность, где не нужно идти и оглядываться, сжимая в кармане свой пистолет......

Подворотня имени Довлатова

В Нью-Йорке решено назвать проезд именем Довлатова....Сергея Донатовича.....Советского писателя и журналиста, как сказал 11.07.2014 ведущий телеканала Вести 24. Что,ура? Ну,ура!!!
Но имею несколько вопросов. Первый - почему именем Довлатова назван проезд, а не именем Бродского Иосифа Александровича, несоветского поэта, но лауреата Нобелевской премии за литературу? И жил, кстати, тоже в Нью-Йорке, даже совсем не далеко...Да и не он один. Много достойных людей убежали из СССР в Нью-Йорк. Где тут собачка зарыта? Пахнуло из могилы.... Кстати именно благодаря протекции Бродского И.А., друга и земляка советского и питерского, был напечатан в журнале Ньюйоркер очень посредственный рассказ Довлатова С.А., что и принесло ему известность, открыло путь к Славе...Раньше то в СССР Довлатова С.Д. не только не печатали,но в сам-издатовских листках папиросной бумаги никто не читал. А могли бы,если бы он тогда писал...А вот сегодня толпы беснующихся книгоманов с придыханием произносят имя Довлатов, а тогда ему руки не подавали...и трёхи на опохмел.
Кстати, помню наши восхищения в советские времена тем, что улицы в Нью-Йорке именуются простыми номерами, а не политизированными названиями типа "Улица Ленина" или "Проспект Маркса" / смотри воспоминания http://www.proza.ru/2010/09/22/1474 и http://www.proza.ru/2010/10/17/123 /.
Если родственники и почитатели Довлатова С.Д. инициировали сей акт и собрали десятки тысяч подписей!!! в мэрию Нью-Йорка, то поклонники Бродского И.А. не могли ли сделать того же?

Падение Маленького принца

Антуану де Сент-Экзюпери, посвящаю этот реквием в прозе, пилоту и сказочнику, погибшему в 1944 году, накануне высадки войск союзников в Нормандии и освобождению Франции от фашистов. В 2006 году нашли, наконец, его самолёт, сбитый над морем близ Марселя. Какой-то рыбак заметил в глубине блеск металлического предмета. Это оказался браслет на руке пилота. Пилотом был Антуан де Сент- Экзюпери, любимый мною и большинством советской интеллигенции французский писатель во времена моей молодости. Нашли и немецкого лётчика, который признался,прочитав сообщение в газете, что сбил этот самолёт в 1944, патрулируя побережье во время боевого задания.


Какая ровненькая зелёненькая травка на этой Корсике. Будто подстриженный газон. Но кто её может подстригать на аэродроме во время войны? Да никто её и не стрижёт. Да и не зелёненькая она вовсе. Просто у меня сегодня шикарное настроение. Хоть и кофе был чертовски вкусным, но не в нём дело. Даже отсутсвие круассанов не испортило мне настроения. Какая красивая у меня машина. Это всё Поль, мой техник. Он тоже красавец. Как сидит на нём эта кожаная пилотская куртка, которую я подарил ему на прошлой неделе после того, как ушёл от двух фрицев на Фокках. Моя ласточка не подвела меня. Я так резко ушёл вверх и заложил такой левый вираж, что и сам не успел понять, как очутился на своём аэродроме. Какие у неё гладкие бока! А какие плоскости?! А кабина ?! А два мощных мотора ?! А как удобно мне в этом кресле?! И парашют совершенно не мешает. Какой свежий ветерок! Облака! О, эти облака, словно парижские булки! Как за ними удобно прятаться от фашистских стервятников. Поль, пижон! От винта!

Утомлённый солнцем

Опубликовано в журнале Караван историй .Коллекция. №5, 2014.......Подробности читайте в моей книге "На терртории любви Никиты Михалкова. по ссылке......http://www.proza.ru/avtor/7djek8pot&book=6#6

Помните, у Высоцкого:"Если друг оказался вдруг..." Впрочем, я никогда не считал себя другом Никиты Михалкова — скорее мы были приятелями. Он - хохотун, весельчак, я тоже большой любитель приколов. Именно юмор, легкое отношение к жизни и сблизили нас. Настолько, что мы приятельствовали более двадцати лет. Я горел вместо него в тракторе на съемках «Сибириады», позже он стал крестным отцом моих сына и дочери. В какой-то момент я даже поверил, что наши отношения тянут на крепкую мужскую дружбу, но это оказалось не так. Пройдя огни и воды, они сломались под звуки медных труб.
…Конец 70-х, идем по Невскому, кадримся к девчонкам. Михалков тогда приезжал в мой родной Лениград особенно часто - в архивы библиотек дома Пушкина, Салтыкова-Щедрина и Академии наук. Он работал над сценарием к фильму о Грибоедове, который очень хотел снять. Мог бы, конечно, делать это и в Москве, в «Ленинке», но, видно, предпочитал погружаться в эпоху: над Невой, Фонтанкой и Грибоедовским каналом и в те годы витал дух позапрошлого столетия. Впрочем, не исключаю, что Михалкову просто хотелось время от времени вырваться из московской суеты: дома маленькие дети - Аня и Артем, одна без устали бегает, второй - плачет. Так или иначе, при малейшей возможности он приезжал сюда. Останавливался в гостинице, днем работал, вечером заходил ко мне, и мы отправлялись вдыхать атмосферу улиц.

Истории СССР

Отцу, маме и всем сродникам по плоти
посвящаю это воспоминание.




 
 

Вместо предисловия.

В журнале Нью-Йоркер 29.05.2017 опубликована статья Джошуа Яффа "Теневой кабинет Путина" в которой есть и выдержки из книги Николая Ващилина "Истории СССР" http://inosmi.ru/politic/20170524/239426231.html


Книга Николая Ващилина «Истории СССР» хороша уже сво-им названием. Каждый развитый человек интересуется историей своего отечества. И не выдумать лучшего и более убедительного ис-точника, чем автобиография на фоне исторических событий. Правда это субъективный взгляд, но именно из таких «взглядов» и склады-вается объективная картина. Конкретные, увлекательно описанные лёгким литературным языком, происшествия оказываются, будто в фокусе читательского внимания, обращённого в прошлое. И встают перед глазами достоверные, яркие картинки, будто из собственных воспоминаний. Такие описания ценны от любого человека, как цен-ны берестяные грамоты или наскальные рисунки.
Но Николай Ващилин не простой свидетель. Ему удалось на-блюдать действительность с порядочной высоты, и как спортсмену (участнику сборной СССР по дзюдо) и как учёному, и педагогу.
Целая творческая жизнь прожита им в кино, где Николаю по-счастливилось работать на лучших картинах и дружить с такими ху-дожниками как Андрон Кончаловский, Никита Михалков, Сергей Бондарчук, Владимир Мотыль и многие другие. «Д’Артаньян и три мушкетёра», без его участия, как постановщика боёв и трюков труд-но представить.
Такие воспоминания в виде сочинений позволяют восприни-мать отечественную историю, как опору для дальнейшей созида-тельной жизни, в том числе творческой.

Казачок Ходюшин или как пропадают каскадёры

Казачок или как пропадают каскадёры

Вроде бы люди,снимающиеся в кино, как спортивная массовка или спортивные эпизодники, должны быть скромнее и в оценках своих подвигов и по отношению к работе таких людей , как я , которые привели их в кино и кое чему научили. Ходюшина я,вообще,спас от смерти, когда он, безграмотно повешенный Александром Массарским на съёмке повешения декабристов в "Звезде пленительного счастья", чуть не задохнулся насмерть. И только моя смелость и решительность, висевшего с ним рядом и поднявшего крик во время монолога Олега Янковского, оставили его в живых. В противном случае не было бы этих параноидальных размышлений и оскорблений в мой адрес.В 1972 году я этого Ходюшина, человека без единого спортивного разряда принял в свою первую студию каскадёров наравне с мастерами спорта СССР, потом отстоял его кандидатуру на съёмки "Стрелы Робин Гуда", хотя Массарский хотел выгнать их вместе с Василюком за их длинный и любопытный нос, потом я протежировал его Георгию Юнгвальд-Хилькевичу кучером на конную упряж, а потом и позволил ему там же сниматься под моим руководством каскадёром. Потом в 1986 безработного и брошенного всеми Ходюшина я взял с собой кучером на съёмки фильма Никиты Михалкова "Очи чёрные" управлять телегой с Марчелло Мастроянни. На очередном венчании Ходюшина с третьей женой я был свидетелем и держал над ним венец. И этот навозный жук , съедаемый своей бесовской завистью, разразился рассказом про мою карьеру каскадёра из одной пошлой лжи. Плетёт что то о психологической оценке,данной мне на подстроенных им испытаниях каскадёров,забыв .

Законный бряк

На дворе шумел флагами юбилейный 1967 год, пятидесятая годовщина, как тогда говорили Великого Октября, Великой Октябрьской Социалистической Революции. Это надо же было дойти до такого цинизма, лизоблюдства и лицемерия, чтобы эту банду башлевистских головорезов, именем Революции перерезавшую, перестрелявшую, перевешавшую большую часть лучших российских людей, восхвалять и возвеличивать до ранга героев, спасителей человечества. Сразу после октябрьского переворота, как его теперь называют ельцинско-путинские соратники по борьбе за светлое коммунистическое будущее, гопники, пьянь и шалопаи бросились во все тяжкие, плевали через губу, грабили буржуев и даже отнимали у них женщин, желая сделать их всенародным общедоступным достоянием. Общество свободной любви, организованное людьми Троцкого и поддержанное большевистской верхушкой насаждало в стране пьянство и разврат. Вольница - одним словом. За это они и боролись. Барские порядки и ограничения были им не по нутру. Когда постреляли последних тружеников, в числе которых был и мой прадед, собрали последние зёрнышки продразвёрстки и продналога, разрушили и разграбили церкви, а жрать стало нечего, началась ежовщина, берьевщина и сталинщина. Кое-как усмирили пролетарских буянов и провозгласили культ семьи. За опоздание на работу расстреливали на месте. На рабочем месте. Эхо этих выстрелов гремело в ушах до пятидесятилетия Октября. Поэтому я решил жениться.
Были к тому ещё и другие предпосылки. Девчонок в стране было больше чем парней. Намного. Отдавались они легко и самозабвенно. Как перед расстрелом.

Солнечный удар

Ослепительно белый трехпалубный теплоход «Валентин Катаев» отчаливал от стенки Одесского порта и брал курс на Измаил. Гремела и звала музыка Георгия Свиридова «Время, вперед!». Когда, стремительно пересчитав ступени Потёмкинской лестницы, я подбежал к причалу, трап уже собирались поднимать. Я был последним. «Но кто был последним – станет первым» - сказано в Евангелие. Правда, безбожники принимают эту мудрость на свой счёт. Страна готовилась достойно встретить пятидесятилетие советской власти.
Народу на палубах было много. Я пробрался на верхнюю и стал любоваться величавостью походки судна, которое своим носом уже чуяло широкое синее море. Чайки, не шевеля крыльями, висели надо мной. Аромат морского бриза кружил голову и распирал грудь. Я еще никогда не был так счастлив. И буду ли?
Позади оставалась Земля на которой спокойно жили мои родственники. Это умиротворяло мою душу и влекло ее к подвигам. Отец с мамой поехали навестить бабушку в Барсаново. Тётя Люся с Васей, чья дочка гостила у бабушки, тоже собирались в деревню. Вася вернулся из похода на атомной подлодке и, слава Богу, остался жив. Все они гордились моими успехами, наслаждались жизнью и искали радость во всем.
- Эй, ты, «гений дзю-до», иди к нам! На третьей палубе размахивала руками Машка со второго факультета. Мы , лучшие спортсмены, ехали в южный спортивный лагерь нашего института. Вся смена уехала из Питера на поезде два дня тому назад, и я догонял их на самолете. Выиграв медаль на первенстве СССР в Риге, я заехал навестить бабушку, отоспаться на сеновале и напиться вдоволь парного молочка.

Вечеринка с Бродским

Я стоял на перекрёстке Бродвея и 49-ой улицы, пытался остановить прохожих и узнать адрес, повторяя на ломанном английском языке свой вопрос
- Сори! Где тут...э-э...Самовар , плыз? Но прохожие пролетали с такой скоростью ,что окончания вопроса тонуло в шорохе шин.
-Я покажу тебе дорогу, Коля! - послышался знакомый голос за спиной.
-Твою мать, Оська! Что ты тут делаешь?
-Это ты что здесь делаешь, старичок? Я то здесь живу.
-А как ты меня узнал?
-Да по пальто! Помнишь как в том анекдоте про большевиков, которые встретились у мавзолея Ленина через пятьдесят лет после революции и один другого спрашивает, как же он его узнал? Да?
-А сколько же мы не виделись?
-Постой, постой, Коля…Последний раз это было у тебя на вечеринке. Перед моим отъездом. Я, Илья, Семён, Паша, Вова Светозаров. Ну и напугался я тогда. Второй то раз сидеть не очень хотелось. Да? Вот и послушали музычку! Де Битлз!
-Боже мой, сколько воды утекло, Ося?!
-А я тогда на Ленфильме тебя сразу узнал и не хотел к тебе тащится. Как то ты мне сразу не понравился, когда я тебе «Доктора Живаго» продал. Да? Что то ментовское у тебя в лице было. Если бы не Илья и Семён, которые начали тебя расхваливать, я бы не поехал.
-А Илья то уже давно умер. И Семён тоже.
-Да грустная история. Очень грустная. Ну пойдём, Коля, покажу тебе дорогу к «Самовару». А помнишь мы тогда поехали на 31-ом трамвае к тебе на бульвар Профсоюзов и хотели где-нибудь сойти водки купить и так далее, и так далее, и так далее… На Зверинской выходим - водки нет. На Добролюбова выходим – водки нет. А надо до семи успеть, а то пришлось бы «Сержанта» на сухую слушать.

Три мушкетёра одесского разлива

Ранней весной 1978 года в кафе Ленфильма Ксения Маринина , режиссёр «Кинопанорамы» и Василий Ливанов, с которым мы отработали в 1976 году на "Ярославне,королеве Франции" познакомили меня с Георгием Юнгвальд-Хилькевичем. Василий Ливанов должен был играть роль Атоса, моего любимого героя из мушкетёров, поражённого изменой и жёсткого бойца. За чашечкой кофе он для проверки задал мне задачку про то, как один д*Артаньян может одолеть десять гвардейцев в Менге. Но чтобы это было правдиво и смешно. Почесав за ухом, я рассказал ему историю, в которой д*Артаньян убегает от гвардейцев по строительным пристройкам из досок, забираясь всё выше и выше и с последнего третьего этажа спустится по верёвке, выбьет у пристроек опору. Доски грохнутся, а гвардейцы, ухватившись за подоконники, останутся висеть на стене.
Георгий Эмильевич пригласил меня придумать и поставить трюки в телевизионном музыкальном фильме «Д*Артаньян и три мушкетёра». Сценарий Марка Розовского был опереточный, а Хилл хотел украсить фильм скачками, драками и разными вывертами, чтобы всё было, как в заправдашном кино. Но всё это под музыку. И всё весело, без крови. Я пообещал ему собрать группу каскадёров, способных прекрасно фехтовать, падать на скаку с лошадей и управлять каретой, запряжённой шестёркой лошадей. Для пущей убедительности я показал ему рабочие материалы трюковых съёмок из фильмов «Стрелы Робин Гуда» и «Труффальдино» , на которых мы с этими ребятами уже отработали. Георгий Эмильевич пришёл в восторг.

Оргазм

Это случилось в июле, на берегу Балтийского моря, на бывшем курорте немецких ассов люфтваффе с характерным названием Кранц. Крутой, обрывистый берег Балтийского моря. Теперь это место называлось как-то иначе. Как то по советскому – безлико. То ли Зеленоградск, то ли Солнечногорск. Не помню. Просто не обратил на это внимание. Видимо был очень рассеян. Или растерян. Я был сбитым лётчиком. Рухнуло всё. В одночасье. Всё, что я собирал по зёрнышку годами, в одночасье рухнуло. Так рушатся дома в землетрясение и тот, кто выжил, остаётся сидеть просто на земле. В поле. На руинах. Я услышал приговор – свободен. Я вышел из своего уютного, тёплого дома на пустую, безлюдную площадь. А было мне тогда ещё совсем не много лет….Сорок семь. Ося, Иосиф, Джозеф...Как же ты был прав!

«... любое пространство сзади,
взятое в цифрах, сводя к нулю
не оставляет следов глубоких
на площадях, как "прощай" широких,
в улицах узких, как звук «люблю».


Я не сразу начал хватать за руки проходящих мимо женщин и тащить их в кусты, сбивчиво расспрашивая на ходу, что они делают сегодня вечером. Была долгая пауза того мужского одиночества, когда хочется только выть волком. Но сил в живом организме ещё было много. Они бродили, набирали градус и ждали часа, чтобы с грохотом вырваться наружу. Я был свободен!
Волею случая я попал на кинофестиваль в бывшем Кёнигсберге. Вернее он проходил в пригороде, именно в этом курортном городке. Устроила его термоядерная женщина советского кинематографа Шурочка Яковлева, достойная наследница заветов Александры Коллонтай.

Сексотрясение

Сирень распускала свои почки и издавала нежный аромат. Наступали Первомайские каникулы, оставшиеся в подарок от родителей, от тех, кто штыками завоевал советскую власть, с "катюшами" испепелили фашистов и полегли с миром в землю своей многострадальной Родины, так и не дождавшись земного благоденствия. Теперь их дочки не знали куда себя подевать целых десять дней с 1-го по 9- ое мая и кому показать обновки с вещевых рынков. Приоткрывшиеся двери в безбрежный, полный приключений и наслаждений капиталистический мир, сильно расширяли праздничное меню пост-совковой интеллигенции. Салат «мимоза» под виски польского разлива, копание грядок на садовом участке и концерт в БКЗ «Октябрьский» теперь могли быть украшены путёвкой в многозвёздочный отель где-нибудь на морских побережьях Турции, Египта или Греции с опцией «всё включено».
Именно в тот момент, когда я мучительно искал достойного применения этим завоеваниям своих отца и матери, прямо на Невском проспекте меня обхватил за бока какой-то здоровенный плюшевый мишка и буквально затащил в туристическое агентство. Миловидная внучка в трикотажной красной шапочке по сходной цене предлагала горящие путёвки на остров Крит с посещением «вулкана любви» - Санторини. Я был настолько готов заглотить эту наживку, что уговаривать меня было не нужно.
Ещё в самолёте я приметил одну туристку, сильно побывавшую в употреблении, но ещё очень смазливенькую. Поэтому, когда на третий день греческого вояжа я спустился к бассейну в своём длинном халате и, окунувшись, сел за столик выпить утренний кофе, сразу заметил её в компании трёх соотечественниц.

Школа Массарского

У Александра Массарского я занимался борьбой самбо и уже летом 1963 года в свои 16 лет был допущен к тренировкам взрослых мастеров спорта в качестве манекена для отработки приёмов. Я не понимал тогда , что тренер просто рискует моим здоровьем ради своих зачётных очков,голов и секунд. По этой причине погиб на соревнованиях,выполняя сложный бросок «подхват» мальчишка из нашей секции – Юра Жиров. Меня, сырого и слабенького юношу, здоровенные ,крепкие мужики скручивали в бараний рог и выколачивали моим жирным тельцем пыль из борцовского ковра. Но на тренировках было интересно. Открылось много нового. После тренировок мы часто ходили по Невскому проспекту с красными повязками народных дружинников на рукавах ловить стиляг и фарцовщиков, ездили на соревнования в Ригу и Таллин, но самым интересным было участие в киносъёмках.
Киностудия Ленфильм была наглухо закрыта для простого советского человека. А когда происходили киносъёмки, нам выписывали по паспорту пропуска и переодевшись в игровые костюмы мы болтались по киностудии, ожидая своей очереди подраться на съёмочной площадке. Ребята постарше, уже ставшие мастерами спорта СССР / а по приказу Госкино СССР после гибели артиста Евгения Урбанского только мастеров спорта допускали к съёмкам / относились к переодеванию и к съёмкам , как к вынужденному и скучному ожиданию выплаты обещанной зарплаты. Спортсменам за съёмочный день, длившийся восемь часов, платили тогда семь рублей пятьдесят копеек, а это были приличные деньги. В массовке надо было толкаться за три рубля, а начинающий артист Володя Высоцкий имел дневную ставку тринадцать рублей пятьдесят копеек.

Моё не дворянское гнездо

Отцу, маме и всем сродникам по плоти
посвящаю это воспоминание.


Первые проблески сознания в моей детской памяти связаны с Локней – деревней в Псковской области, где я, собственно, и родился. Помню теплые, уютные руки своей бабушки Ани, скрипучие половицы пола, пушистого полосатого серого кота, который давал мне таскать себя за хвост и за голову, но потом в знак протеста гадил посреди комнаты. Помню, как я не любил мыться в жестяном корыте, потому что вода была мокрая, а пена лезла в глаза и очень больно щипала. Я звал маму, кричал, что эти тетки меня закупают. Помню, как приятно было спрятаться от дождя в шалаше, сооруженном моей теткой Люсей у крыльца нашего дома из огромных лопухов. Помню ужас, пронзивший всё моё существо, когда, раскачиваясь на качелях, моя тетка упала, разбила свои колени и еле успела увернуться от летящей на неё качельной скамьи. Свою мать, сморщенную и сутулую старушку, бабушка называла кормилицей. Локня в войну была под немцами и они её сильно разорили. Бабушка сказывала, что покрестили меня в Спасо-Преображенском соборе на краю села, в пределе Николая-Чудотворца, где посреди разрухи теплился Божий дух. Когда кормилица умерла и голод подобрался к самому горлу, бабушка продала дом, и мы приехали к маме с папой в Ленинград. Они ютились в подвале на Третьей линии Васильевского острова в доме 42. После бабушкиного деревенского дома с пузатой огнедышащей печкой, отмытыми добела досками пола, деревянными лавками под окнами и просторными сенями, трудно было себе представить, ради чего люди могут жить в таких нечеловеческих условиях.

Первый опыт предпринимательства

Досуг послевоенных ребятишек больше всего был связан с игрой в войну. Мы делились на наших и немцев и гоняли друг друга по дровяным сараям палками, которые изображали автоматы или шашки как в фильмах «Звезда» или «Чапаев». Двор наполнялся криками «бах, бах» и «падай, ты убит». Те, кто изображали отряды наших бойцов, густо обвешивали свои обноски родительскими орденами. Немцам было приодеться труднее, да и вообще их набиралось мало. Большинство из нас отказывались изображать немцев, и их отряды были малочисленны. За это они получали в игре более выгодные позиции, и победа доставалась не сразу и не легкой ценой.Раненный боец должен был смирно лежать на сырой земле,уставившись в прямоугольник синего неба нашего узкого колодца двора и ждать,когда медсестра его перевяжет.
Когда в войну играть надоедало, мы шли через банный проходной двор на Неву, к Тучкову мосту. Там на берегу высились огромные горы песка, который привозили баржи. Мы лазали по горам, кувыркались, рыли пещеры. Часто пробирались на баржи и играли в капитанов.Матросы нас гоняли,но без злобы.Наглядевшись смертей они ценили наши крики,как арии Карузо. Мимо проплывали черные буксиры, дымили черным дымом и натужно тащили за собой баржи с разными грузами. Город отстраивался после войны.
Если на песках места хватало всем, то на отвалах завода Козы случались массовые потасовки за место под солнцем. Туда из цехов завода им.Козицкого выбрасывали множество бракованных деталей, и мы собирали там свои коллекции блестящего, вертящегося и пружинящего, из которого дома делали свои игрушки. Мастерили машины, поезда, самолеты.

Первое причастие

В нашей семье православные праздники чтили и праздновали всегда. Больше всего я ждал куличей на пасху и крашенных яиц, которыми мы играли. На Крещение Господне ходили в церковь за святой водой, а на масленицу объедались блинами. Пост, вообще-то, длился круглый год. Великий пост после великих грехов. Народ голодал после войны. Я не помню своего крещения, видимо оно совершалось в бессознательном моем возрасте, но помню, что к маме приходила подруга тетя Соня, и мама говорила, что эта моя крестная мать, и я должен ее слушаться. В Локне, куда бабушку занесла война из родной Опочки, старинная Спасо-Преображенская церковь ожила сразу после освобождения от немцев в 1944 году. Бабушка Анна, сорокапятилетняя, измождённая войной женщина с шестилетней младшей Люсей и раненной на фронте, двадцатилетней старшей Сашей, выживали на картошке, ягодах и грибах. Отец, двигаясь на Запад с наступающими частями Советской армии, разглядел в деревенской толпе мою будущую мать и пообещал вернуться к ней после Победы. Демобилизовался он только в 1946, но слово своё сдержал. Работать устроился на маслозавод, благодаря чему и выжил наш, поражённый в правах, Опочецкий род Антоновых и Григорьевых. Настоятель храма протоиерей Владимир Пятницкий вёл службы проникновенно, но с особенной радостью крестил новорождённых послевоенных детишек. Уж больно много народу погубили изверги в наших местах. Скота порезали-пожрали видимо-невидимо и, как подсчитали в сельсовете, извели полторы тысячи семей пчёл. И где же теперь медку липового к чаю взять?

Папа

В память о моём отце - Николае Игнатьевиче Ващилине


Папа всегда меня обнимал, подбрасывал и целовал помногу раз в глаза, лоб и уши. Я с раннего детства эти нежности не любил и стеснялся. Чем старше я становился, тем больше наши отношения выглядели по деловому скупыми. Когда пилили и кололи дрова во дворе, когда носили и складывали их в поленницы, когда копали картошку в деревне у бабушки и грузили мешки в телегу. Такие нежности мне были по душе.
Мой отец родился 2 февраля 1917 года на севере Украины в деревне Семеновке Сумской области. Полесье. Унылое местечко. В семье Игната было пятеро детей: Григорий, Евграф, Ольга, Николай и Лидия. Общинный промысел в деревне - пасека, пчелы, мед и воск – вощение. В Петрограде совершилась буржуазная революция, а потом и большевистская, возвестившая зарю новой эры. Отец с детства воспользовался ее благами. Когда в Украине начался голодомор, отец подался в среднюю Азию и осел в Сталинобаде. Обучался в ФЗО (училище фабрично-заводского обучения) по специальности радиомеханик, а потом от военкомата в 1934 году окончил курсы шоферов. В то время шофера были такой же почетной профессией как 1960-е – космонавты. Шоферам выдавали кожаные краги, кепи и куртку. Поглазеть на машину собирались толпы зевак. В 1936 году со своим другом Колей Клычевым по кличке Хан, отец пошел в армию. Они вместе так и воевали две войны.
Отец отвоевал Финскую войну и пошел на Вторую мировую. Прошел на танке в 150 танковой бригаде до Берлина. Вернулся с войны в орденах и без единой царапины. Маму мою встретил на фронте в январе 1944. На её груди ярко сиял новенький орден Красного Знамени. Но не он привлёк папу.

Мама

После смерти Сталина в мозгах людей что-то сместилось. С ним легче переживались послевоенные тяготы и оставалась вера в то, что еще чуть-чуть и станет совсем хорошо. Раз уж мы с ним Гитлера одолели, то разруху...
Никита Хрущев конкуренции со Сталиным в сердцах народа не выдерживал. Народ роптал. Не остывшее после войны, достоинство человека раскрывало многие рты для резких слов в адрес, пришедшего в 1954 году,правительства.Возмущение народа вырвалось наружу после речи Хруща о культе личности Сталина и его зверствах.Те,кто сидел в лагерях,были рады,но те ,у пивных ларьков,встававших в атаки из окопов с криками "За Родину!За Сталина" принять это не могли и сильно роптали.Правда не все.Нашлось много и молчунов,а ещё больше - доносчиков. Мой отец сдержанностью не отличался и проехав на танке до Берлина считал, что заслуживает лучшей доли. Об этом и ляпнул где-то, то ли на работе, то ли у пивной. Скрутили его быстро. Пришили дельце о воровстве досок, да еще групповое. Начальника и сослуживцев, которые встали на его защиту вписали в одну преступную группу, а по групповому давали больше. Как-то утром в наш подвал пришли с обыском, искали деньги, но кроме мышей да клопов ничего не нашли, но отца забрали. Так он оказался в Крестах, а я услышал презрительное прозвище – тюремщик и бойкот дворовых товарищей.
Однажды, в школе за оскорбление я вступил в драку, толкнул обидчика и он разбил своей крепкой головой горшок с цветами. Маму вызвали в школу и заставили купить новый цветок. Мама купила, но меня ругать не стала.

Первая любовь

Девочке Рите,учителю литературы Ирине Ивановне Добрыниной, Эльмире Львовне Вассерман, подарившим мне "ключ" от самого дорогого чувства на Земле.



Наступило первое сентября. Мы собрались в своем классе и расселись по партам. После лета мы не узнавали друг друга. Мальчишки заострились чертами лиц и мерялись бицепсами. Девчонки округлились и мы, переглядываясь, оценивали их разросшиеся формы. Я снова сел у окна, в которое, как и семь лет назад, заглядывался на ветки клёна. Сквозь листву виднелось окошечко моего родного подвала, где прошло мое детство. Теперь мы жили в другой, большой и красивой комнате на Второй линии, д. 31 у Большого проспекта. Я смотрел на ветви клёна и уплывал в воспоминаниях о лете, проведенном в родной деревне Барсаново, в Пушкинских горах, в Псково-Печерском монастыре.
Учебный год начался с сенсации. Наша классная оторва, второгодница Томка Рысьева пришла в школу в немыслимой кофточке, облегающей ее выпирающую грудь и бедра, и объяснила это тем, что ее мать пьёт,курит и не купила ей новую школьную форму, а в старую она не влезает. Учителя сочли довод основательным, но на всякий случай повели ее в медицинский кабинет.Многие видели Томку со взрослой шпаной. Кто-то из наших побежал подслушать и прилетел молнией обратно с выпученными глазами:
– Рысьева беременна, – разнеслось громом по классу.
Эльмира Львовна пришла в класс озабоченная и сказала встревожено:
– Тамара заболела.
Все захихикали.
– Это не эпидемия? – съязвил я в своем стиле.
– Не знаю.

С восьмой Мартой!

Весна пришла рано. На льду канала Грибоедова появились чёрные проталины. Возле них толкались и галдели воробьи и голуби за право пропустить глоток свежей водицы. От метро приятно тянуло мимозой. Я уже от Казанского собора увидел кепку Серёжки Довлатова. Он стоял на самой горбинке моста и возвышался над толпой как ростральная колонна. Серёга на минуту прервал свою речь, пока я здоровался с дружками. Собралось их больше обычного. Чуяли праздник - международный женский день. Народу на Невском было много. После посиделок на работе, залив за воротник водочки с Шампанским, они высыпали безобразничать на Невский. Стас уже был здесь и обнадёживающе похлопал меня по плечу. Он обещал познакомить меня со своим приятелем, который хотел продать «Доктора Живаго».
Это место у Дома книги было насижено нами, как птичий базар по обмену книгами, пластами и всякими интеллектуальными антисоветскими новостями. Раскрыв журнал «Новый мир», с вложенными туда листками, Серёжа читал вслух документ, обнаруженный им недавно в залах Публичной библиотеки:
ДЕКРЕТ
Саратовского Губернского Совета Народных Комиссаров об отмене частного владения женщинами

Законный бракъ, имевшiй место до последняго времени, несомненно
являлся продуктомъ того социального неравенства, которое должно быть с
корнемъ вырвано въ Советской Республике.

До сихъ поръ законные браки служили серьезнымъ оружиемъ въ рукахъ
буржуазiи въ борьбе ея с пролетарiатомъ, благодаря только имъ все
лучшiя экземпляры прекраснаго пола были собственностью буржуевь
имперiалистов и такою собственностью не могло не быть нарушено

Весь наш джаз


Стасу Домбровскому,Юрию Вихареву,Роману Кунсману,Доду Голощёкину,Саше Колпашникову,Владимиру Фейертагу,Вилису Кановеру,Дюку Элингтону,Луи,Чарли и какофонии их звуков за "железным занавесом".



Взаимная любовь с американцами, разделившими с нами тяготы войны с фашистской Германией и взасос зацелованными на Эльбе в 1945, постепенно к шестидесятым перешла в ревность и ненависть. Уже оттянул свою десятку Эдди Рознер. Джаз-оркестры Леонида Утёсова и Олега Лундстрема, перелицевались в эстрадные и всё реже мелькали на афишах. Облавы на стиляг, подпольная торговля рокешниками на костях затихали в победных звуках коммунистических маршей. Сошла с экранов "Серенада Солнечной долины", затихало эхо её джазовых композиций. После полёта в космос Юрия Гагарина начали всерьёз рассуждать, как мы накроем штатников атомной бомбой. Быть приверженцем американской культуры стало опасным делом.
Лежа на диване, утопая в неге от звуков музыки и перебирая мысли в своей, выросшей до 58 размера голове, мне казалось, что и работа, и учеба, и спорт, и музыка существуют в жизни только для того, чтобы заманить к себе красотку, и утонуть в ее теплых объятиях. Интуитивно я догадывался об этом еще в детском саду, где мы показывали друг дружке глупости. Прочитанное в затёртых книжках Куприна, Золя и Сэлинджера я осознал, только прикоснувшись к женщине своей кожей.
Как-то по осени меня с сослуживцами послали от Института Электромеханики на овощебазу. Насортировавшись капусты и моркови, мы гурьбой пошли к автобусу.