ЕГО ХИМЕРА

Каждый из нас видел эти объявления. Они висят у отделений полиции, на вокзалах. Они о пропавших без вести.
Что скрывается за сухими строками? Преступление? Несчастный случай? А может что-то иное?..
Одно из таких объявлений гласило:
24 июня 1993 года ушел из дома и не вернулся Сергей Андреевич К-в, 1966 года рождения. Всем, кому что-либо известно о местонахождении К-ва Сергея Андреевича просьба позвонить по телефонам … .

Три дня назад Ольга вышла замуж.
Она сидела в солнечном кабинете на первом этаже краеведческого музея и вертела в руках бронзовую Психею, пытаясь заняться ее дати¬ровкой. Но не получалось c датировкой: мысли, обтекая обнаженную фигурку, уносились в иное - в сладостные перипетии начавшейся жизни с мужчиной. Опершись свободной рукой о стол, она задумчиво крутила завиток русого волоса; глаза, в оправе припухших век смотрели сквозь статуэтку и видели мужа.
Ее главный страх оказался пустым: Сергей, вначале пораженный - это в двадцать-то три года! - три но¬чи страстно, но терпеливо, настойчиво, но сглаживая нежностью уколы боли, рыхлил ее лоно. В прошлую ночь она, наконец, избавилась от обременительного девства и - при этой мысли у нее кружилась голова - с сегодняшней ночи она бу¬дет с ним настоящей женщиной.
Дверь приоткрылась и в ней появилось сметанное лицо с черными глазами: подружка Ната.
- Привет, Олюнчик! - сказала Ната, входя и сразу повернулась к зе¬ркалу. - Совсем замоталась! Новая прическа, а я трясусь в Толином драндулете и совсем не вижу... Конечно! - вскрикнула Ната, - На го¬лове полный кавардак!

ПРЕСТУПЛЕНИЕ СТРАСТИ

После пива на Леху накатывали приступы человеколюбия и если ему в это время не мешали следовать золотому правилу "Не делать сегодня то, что можно перенести на завтра", можно было быть уверенным - вокруг все будет спокойно. Ни на какие эксцессы в этом состоянии он не поддавался.
Но сегодня было не так. Родной батя по кличке "Дурак", проживавший с незапамятных времен сторожем в треугольнике "турбаза-бутылка-стакан", растолкал его, срубившегося после обеда в обнимку с любимым журналом "Человек и закон", и стал доставать с ремонтом бредня, который был порван по пьяной рыбалке с закадычным другом Андрюхой и который, долбаный ты козел, один фиг сегодня тебе не нужен!..
Как не лягался сонный Леха, но Дурак нынче ещё не похмелялся и, подверженный тряске, тряс и сына, и таки растолкал. Кровинушка хотел двинуть бате в рыло, но это, во-первых, противоречило гуманистическому настрою, во-вторых - дня на три придется валить из дому, пока Дурак не набегается со своим двуствольным пугачом двенадцатого калибра и не наорется "Убью, собаку!". Они ограничились неоднократным посыланием к матери, известно какой и в процессе этих препирательств Леха встал и свинтил от греха подальше к Андрюхе.
У его друга была достопримечательность - кобыла Машка - будучи жеребенком, она досталась отцу-покойнику после раздела имущества их последнего в районе колхоза имени начдива Чапаева. В довесок к жеребенку шла двуколка.
Все это, в свою очередь, перешло по наследству к сыну.
Андрюха холил и лелеял пегую с белой звездочкой на лбу шестилетку, как его бывшая жена, выгнанная пинком под зад за гульбу, свое ленивое упитанное тело.

НИМФА ИЗ ЗОЛОТЫХ ВОРОТ

Элитный посёлок «Золотые ворота» был похож на парк и музей.
Катя сидела в одном из тихих уголков музея-парка на берегу озера - она называла его Лебединым - и с истомленной иронией наблюдала за лебедем, наскакивавшем на свою белоснежную подругу. Наблюдала без прежнего романтического пиетета, потому что с сегодняшнего дня не было за этим никакого сентиментального флера, и таинственной дымки никакой не было, но было другое - нечто земное, пахучее, потное и до того сладостное, что Катя - одна из самых заметных красавиц "Золотых ворот" - до сих пор не могла сладить с легкой судорогой, сводившей запястья загоревших рук и щиколотки стройных ног.
Сегодня ее девственность почила в бозе и без сожалений похоронена под плакучей ивой на берегу Лебединого озера,
Она механически оглаживала слегка примятый подол платья и ей казалось, что та твердая горячая вещь, которая полчаса назад была в ней, превратилась в тысячи маленьких члеников. Потоки крови разнесли их вдоль вен и артерий по всему телу - от пяток до маковки - и они щекотали ее горевшую кожу.
Она улыбнулась и ткнулась в колени. Жалеть не о чем. И даже наоборот - случившееся не было ни любовью, ни симпатией. Просто любопытство, помноженное на нетерпение созревшей плоти, достигло такого градуса, что две недели назад Катя решила: еще до каникулярной поездки во Флориду, она отдастся первому приемлемому обладателю болтающейся между ног штуковины, родовое имя коему "мужчина". Тому, кто не будет вызывать у нее отвращения, и не будет иметь никакого отношения к "Золотым воротам".

Ты - моё чудовище!

Слабый ветерок колышет штору на балконной двери. Двое в постели. Он – по пояс голый, она - в рубахе и трусиках - предаются долгому поцелую. Он, отрываясь от её губ. – И что это значит?
- Тебе не нравится? - Девушка расстёгивает на рубахе верхние пуговицы, открывая ложбинку между тяжёлых грудей.
- Нравится. Но мы не виделись пять лет. И этот неожиданный звонок и встреча?..
- Ты, наверное, забыл, кто я?
- Нет, не забыл. Ты – авантюристка. Я боюсь даже предположить, сколько мужиков плясало под твою дудку за эти годы.
- О-о, можешь не ограничивать себя в фантазиях, все равно ошибешься.
- Ладно, я лучше не буду ничего предполагать. - Он касается губами ложбины между её грудей.
- Ты помнишь нашу последнюю встречу?
- Тогда я по балконам залез к тебе на пятый этаж.
- Да. И получил награду.
- Награду-то получил. Но ты слукавила.
- Разве?
- Ты обещала, что будешь моей. А на самом деле?
- Ты провел со мной ночь. И я была твоей.
- Я хотел быть с тобой не одну ночь, а всю жизнь.
- Ну, дружок мой наивный. Залезть на пятый этаж и получить меня на всю жизнь? Этого мало. И ты был так испуган, так трясся. Я тебя просто пожалела. Не могла же я тебя оставить без награды. -
Он обижается почти по-детски. - Ты залезь на пятый этаж, тоже затрясешься.
- Давай не будем препираться. - Она одаривает его долгим поцелуем, отстраняется, стирает помаду с мужских губ.
- Я слышал ты замужем?
- Да, штампик в паспорте есть.
- Только штампик? А сам субъект?
- А вот субъект под большим вопросом!
- Плохо себя ведет, что ли?
- Просто отвратительно.
Он глядит в сторону балконной двери. – Что за шум? Как буд-то крики за окном?
- Наверное, муж.

СФИНКС

ДЕТЕКТИВ



ИНТ. ЛЕСТНИЧНАЯ ПЛОЩАДКА У КВАРТИРЫ КРУЧЁНОГО – ДЕНЬ

У железной двери стоят начальник уголовного розыска БАРКОВ - крепкий мужик (40) и НАЧАЛЬНИК ОМОНа. За ними оперативник Никита РОМАНОВ – (27), со шрамом на щеке, и бойцы ОМОНа в полной боевой амуниции.

БАРКОВ
(Начальнику ОМОНа, шёпотом)
...Что, МЧС-ников будем вызывать? Пусть дверь срезают? Постановление на задержание есть.

НАЧАЛЬНИК ОМОНА
(шёпотом)
Тогда злодеи нас услышат.

БАРКОВ
И что. Загасите их.

НАЧАЛЬНИК ОМОНА
А если у них стволы? Шума будет - мама не горюй.

БАРКОВ
(озадаченно)
М-да.

РОМАНОВ
(Баркову, шёпотом)
Товарищ майор, можно хитростью их выманить.

БАРКОВ
Есть идеи?

РОМАНОВ
Есть.

БАРКОВ
Излагай.

Романов снимает свои ботинки, суёт их Баркову и остаётся в носках.
БАРКОВ
Что это?

РОМАНОВ
Мои ботинки, товарищ майор. Кручёного как зовут?

БАРКОВ
Кручёного? Тьфу, как его! Кручинин Алексей Владимирович.

РОМАНОВ
Лёха, значит. Пусть ОМОН приготовится. От дверей отойдите.

Барков и Начальник ОМОНа расступаются, Романов жмёт на звонок. Все замирают.
За дверью слышна возня, в дверном глазке мелькает тень.

КРУЧЁНЫЙ
(голос из-за двери)
Ты кто? Чего надо?

РОМАНОВ
Лёха, открой.

КРУЧЁНЫЙ
Иди отсюда, я тебя не знаю.

РОМАНОВ
Ты чё, припух Лёха! Я у тебя вчера ботинки оставил. Вишь, я в носках. А на дворе - осень. Открой!

КРУЧЁНЫЙ
Иди отсюда, пока я тебе носки на жопу не натянул!

РОМАНОВ
(колотя в дверь)
Лёха, хорош борзеть!

Романов поднимает ногу почти до дверного глазка.

РОМАНОВ
Смотри.

Он демонстрирует ногу в носке.

РОМАНОВ
Ботинки отдай. А то я околею.

КРУЧЁНЫЙ

КАРЛСОН БЕЗ КРЫШИ

КРИМИНАЛЬНАЯ ДРАМА



НАТ. ПОДЗЕМНЫЙ ПЕРЕХОД - ДЕНЬ

ЛЮБА (35-38 лет) - в монашеском одеянии поёт псалом.

ЛЮБА
...Господи, Боже наш! Как
величественно имя Твое по всей
земле! Слава Твоя простирается
превыше небес! Из уст младенцев и
грудных детей Ты устроил хвалу...

Мимо торопливо проходит подросток КАРЛСОН (14 лет). Люба
косит на него глазом, продолжая петь.

ЛЮБА
...ради врагов Твоих, дабы
сделать безмолвным врага и
мстителя...

КАРЛСОН
(Любе, не глядя в её
сторону)
Уходи! Полицейский идёт!..

Люба обрывает пение, кидает в сумку, стоящую в ногах, банку
для пожертвований, картонную бирку с текстом "Подайте на
строительство храма" и убегает.

ПОЛИЦЕЙСКИЙ
(голос з/к, вежливо)
Эй, гражданка в чёрном. Пожалуйста,
остановитесь!..

НАТ. ГОРОДСКИЕ ТРУЩОБЫ - ДЕНЬ

Бежит Люба в развевающемся платке-апостольнике по битому
кирпичу вдоль заброшенного жилого здания, за ней - ПОЛИЦЕЙСКИЙ.

ПОЛИЦЕЙСКИЙ
(орёт)
Стой, сучка! Догоню - урою!

Люба забегает за угол, за ней - Полицейский.

НАТ. ГОРОДСКИЕ ТРУЩОБЫ 2 - ДЕНЬ

Запыхавшаяся Люба и Карлсон стоят и смотрят на лежащего
Полицейского. Из его раны на лбу сочиттся кровь.

ЛЮБА
(Карлсону)

КНЯЗЬ ЯРОШ

(фантазия на тему древних славян)


Где-то в славянских землях в дохристианские времена некий князь, измученный набегами кочевников и междуусобицами, решил увести подданных с южных границ на северо-восток и, там, в непроходимых лесах и топях, отгородившись и от степняков, и от соплеменников, основать новое недоступное княжество.

Почти девять лет княжьи холопы рубили девственные леса, превращая их в непроходимые засеки. Внутри засек они возвели укрепленное городище для князя и гридней, и большой посад для селян. Засека, глубиной почти в сотню километров, большой дугой опоясала новое поселение, с других сторон защищенное непроходимыми топями и дремучими лесами.

Покончив с засеками, князь увел холопов в старые посады, а две сотни самых сильных и опытных работников оставил строить на засечных путях ловушки и ямы. Сам же князь с дружиной, то сторожил старые посады, то наведывался к строителям.

Главой строителей был Пивень: седой мужик лет пятидесяти с вислыми усами - сын волхва; рудознатец, травник, строитель. Неотступно при нем был единственный сын - Ярош - подросток 12 лет.



В ЗАСЕКАХ

Вверху светит солнце, но здесь - давящее нагромождение поваленных крест накрест стволов огромных деревьев. Полусумрачно и душно. Слышны голоса и шум лесной работы.

Пивень в длинной до колен рубахе, с кругами пота подмышками, стоит у ручья посредине узкого загибающегося прохода и держит в руке растение. Рядом мальчик в такой же рубахе, босой, подстриженный под горшок.

-Это, Ярко, собачий корень. Примечай, какой он и где растет. Обычно он, где посуше и рядом хоть одна береза стоит.

- А для чего он, тятя?

ГОЛОС

Он лежал на животе. Навалился на него кто-то тяжёлый тёплый, скрипнув кроватью, и, задохнувшись, он заснул, а утром так и не смог понять, был это сон или явь?
Следующей ночью появился голос.
Сначала он пугался. Но потом привык. Приходя с работы, наскоро ел, раздевался, залезал в кровать, вытягивал своё длинное нескладное тело, замирал и ждал.
Голос был нежен и медоточив. Шепчущее эхо отдавалось в костях, и они сладко ныли. Потом мельчайшими пузырьками из пор выходила тяжесть и тело становилось невесомым. Там, где был позвоночник, появлялась длинная тонкая нить сладкой истомы, постепенно раскручивавшейся в непомерную спираль, приближавшей к невиданному счастью. И когда было рукой подать до этого невиданного и неслыханного, он непременно засыпал. Утром он просыпался с ясной головой, но тело болело так, словно его колотили палками и он с ненавистью разглядывал свои руки, ноги, живот, грудь.
Весной он расконопатил балконную дверь, и голос стал громче.
Вскоре потеплело, и однажды ночью пошёл дождь.
В открытую балконную дверь слышно было, как капли стучат по перилам. Он лежал, натянув до подбородка одеяло, и когда, окутанное шёпотом тело почти растворилось, невероятным усилием заставил себя встать и вышел на балкон.
Прямо над головой висела размытая звезда.
Он сбросил с плеч одеяло, вскарабкался на перила, секунду побалансировал, махая руками, и шагнул в пустоту.
…Он открыл глаза и увидел перевёрнутую перспективу балконов, а также бриллиантовые капли дождя, замедленно летевшие к лицу. Одна из них упала в глаз, но он не моргнул.

ИГРА В БУТЫЛОЧКУ

День рождения Шуры достиг своего апогея.
Колян хорохорился перед Танькой, показывая себя мужчиной. Наливал ей – она отказывалась, наливал себе – и не отказывался. И невзначай упился. Когда сей факт был осознан, было поздно.
Под звон рюмок он спикировал носом в диван и приткнулся к шеренге тёплых задов. Ряды сомкнулись, недолго горевав о потере.
Разбудил его взрыв хохота.
Вынырнув из чёрной хмари, он обнаружил себя там, где оставил: на диван-кровати в положении замёрзшего кота.
Он заторможено поднялся. Стол напоминал разгромленный небоскрёбный Нью-Йорк. Манхэттэн был заставлен пустыми бутылками, а Бронксы и Бруклины вокруг – тарелками с остатками пищи, опрокинутыми рюмками и переполненными пепельницами. От трущоб веяло меланхолией.
Топография вокруг воображаемого мегаполиса была такова: справа, сразу за диваном, - шифоньер; у стены напротив – кровать; слева к ней приткнулся доисторический инвалид – сервант; рядом с сервантом широкий проём двери, в котором светился прямоугольник ванного окошка. Других источников света не было, и потому получался интим.
На полу сидели друзья и подруги и додавливали остатки смеха.
Колян на всякий случай обиделся.
- Проснулось ясно солнышко! – протянул болшеголовый Шура, модулируя насмешливыми интонациями. От выпитого накануне глаза у него были стеклянные.
Лохматый засмеялся-заблеял, тряся тяжёлой челюстью и тыкая в Коляна пальцем.
- Отрубился, бедненький! – просюсюкала Светка с длинными русалочьими волосами, похожая на боттичеллиеву Венеру. Таня дунула на чёлку, искоса взглянула на него и промолчала. Коляново сердце затрепетало и сказало: «Старина, она – твоя!

ЛЮБОВЬ, ПРИДИ!

Утром 1-го января 1976 года на улице одного приморского города, как ни странно, была капель, вполне гармонировавшая со сраной жизнью, в которой уже уложенная в постель девушка говорит твёрдое «Нет!». Тогда зачем же позволять себя раздевать и щупать с головы до ног? Или это обязательное упражнение в программе университетской Евы, а он - просто удачно подвернувшийся тренажёр?
Одни после таких обломов брюзжат, другие бьют рыло всем подряд, а Серёжа впал в транс…
….За огромным вахтёрским столом, таким же монументальным, а и их сдвоенная девятиэтажная общага, сидит Шура Конкин, или Конь, - похожий на нахохлившегося гуся, пьяный и с початой бутылкой шампанского под рукой. Бутылка, нагло попирающая полированную поверхность КПП, тоже из абсурдного ряда, где с крыш капает в январе. В броне Серёжиного транса образуется трещина, в которую и вламывается Конь. Он раскинул руки и пытается перегнуться через стол с твёрдым намерением обнять кореша. Это Серёжа ему позволил.
Конь принял прежнее положение, а Серёжа остался безучастно стоять с шапкой в руке, пальто нараспашку и со взглядом, устремлённым вдаль, - туда, наверное, где раздевание девушки означает твёрдое «да» и где весна начинается точно в марте.
- Се-ерый! – почти поёт Конь. Его верхняя губа нависла над нижней, как крыша китайской пагоды. – Шампунь будешь?
Серёжа молча прошёл за стол и сел на уступленное ему место. Конь наполнил извлечённый из стола стакан. Серёжа молча выпил. Конь приобнял его за плечи.
- Се-ерый!

ТЯПКА

I

Алеша встал, отряхнул землю, прилипшую к штанам и рубахе. Комочки, падая, сверкали серебряной пылью.
Неужто он вчера так нажрался? Алеша обнаружил себя на собственном огороде, посреди аккуратно окученных картофельных рядков. Это было странно:
до беспамятства он прежде никогда не пил. Потоптавшись, Алеша шагнул к дороге, между грядок и чуть не упал, споткнувшись о тяпку, лежавшую поперек рядка. Мать вашу так и этак! Он схватил инструмент и метнул наподобие копья в дальний конец огорода. Тяпка взмыла вверх и, прочертив фосфорической дугой бледное от лунного света небо, исчезла за стеной кладбищенских тополей. Когда столбняк прошел, Алеша задумался: или он допился до чертиков, или спит и видит редкий по достоверности похмельный сон.
Он подошел к дощатому сарайчику, стоявшему посреди огорода, сел на лавочку под стенкой и стал вспоминать вчерашнее. Значит, они окучивали с женой картошку... Так. Когда закончили и убрали тяпки, он сказал, что неплохо бы выпить с корефанами. Слегка. По случаю картошки и субботы. Жена, заартачилась. Слово за слово поссорились. Он кинул тяпку, выкатил мотоцикл и поехал... Ну, поехал, а дальше-то что?..
Дальше, как он ни вспоминал, была пустота. Видать, точно: он так ужрался, что у него полный провал в памяти. По идее - он отвел мотоцикл домой, взял бутылку, припрятанную в гараже, и пошел к Кольке.
Тут он вспомнил о тяпке. Она никак не укладывалась в эту благостную схему. Так что же? Он погрузился в безнадежную задумчивость. Да пошло оно все в «задницу!» - наконец решил он. - Приду домой - разберусь.

МЕСТЬ

Хочу мести! - Алёну прямо разносило от переполнявшей её злости, когда утром он проезжал мимо неё на новеньком джипе с какой-то крашеной матрёшкой, сидевшей рядом.
И ведь было от чего.
Три года назад она сама бросила катившегося в пропасть Ромку. Но не просто же так! Этому предшествовала длительная предыстория с неудачами в бизнесе и многомесячным пьянством. Тогда она чувствовала себя со всех сторон правой – разве можно молодой привлекательной женщине терпеть такого алкаша?
И надо же – как только она выгнала его, дела бывшего мужа пошли в гору.
То ли случайно, а может и с умыслом он купил квартиру в новом доме, около их бывшей общей квартиры, которую она со скандалом отсудила.
Итак – Алёна каждое утро бесилась и сегодня вышла из подъезда с настроением, что выкинет что-нибудь экстраординарное, а она это могла – за это он её и полюбил когда-то, за это и добивался два года, расписывая тротуар под её балконом признаниями в любви.
Одним словом, когда его джип неспешно приблизился к ней, шедшей по тротуару, она, почти не соображая, что делает, шагнула под него.
Раздался визг тормозов, глухой стук.
И вот Алёна лежит на асфальте. Рома, на коленях перед ней, судорожно пытается вспомнить, на какие кнопки мобильника жать, чтобы вызвать скорую, крашеная матрёшка застыла на своих двадцатисантиметровых каблучищах, зеваки вокруг собираются, а вот и скорая, потом – полиция, ГИБДД, потом следователь, а вот суд и тюрьма… Алёше дают два пожизненных срока... Ерунда какая-то!.. Оказывается, это Марине снится - она выходит из тяжёлого лекарственного забытья...

В ПОИСКАХ КАЙФА

П Р О Л О Г


Это приключение началось в 1989 году в провинциальном городе Н.

Фамилия Коли была Адамов и кличка «Адам», прилипшая к нему с детства, заменила имя.
Живя когда-то на окраине города, и имея, вдобавок, склонность к одиночеству, он пристрастился бродить по окрестным сопкам, удаляясь с годами все дальше и дальше, и повзрослев, по сезонам, ходил, то за папоротником, то за земляникой, то за грибами, то за шиповником, а также за лимонником, калиной и прочим.
Восемь лет назад он впервые попробовал гашиш, и вектор его поисков круто изменился – главной страстью стал поиск «пятаков», а другие плоды земли служили теперь удобной ширмой.
В отличие от малолеток, он был осторожен и знал меру. Круг друзей, отдававших дань зелью, был узок и жил он, как думалось, не вызывая подозрений ни стукачей, ни любопытных бабок с околоподъездных скамеек.

В обществе всегда циркулируют какие-нибудь легенды – большие (если можно так выразиться), о которых знает каждый, и специфические – волнующие лишь посвященных. Легендами местных любителей кайфа были заброшенные деревни. Деревни эти зарастали коноплей в таких масштабах и первобытном буйстве, что все культурные «пятаки», даже самые обильные, по сравнению с ними были детским лепетом.
Адам к этим легендам относился скептически, пока не побывал в одной такой деревне. Масштабы и нетронутость увиденного ошеломили его.
На следующий год оказалось, что деревня эта уже не тайна, и по слухам, «спалили» там кого-то, и стали туда наведываться конные разъезды деревенских, а что это такое кое-кто уже знал: в лучшем случае – битье до потери памяти,