Навеки твой

Катя остановилась напротив одноэтажного здания.
Все верно. На вывеске, выкрашенной в черный цвет, белыми буквами выведена надпись: «Салон черной магии». Да, ей именно сюда. Она сделала шаг к двери, украшенной витиеватыми узорами и непонятными знаками, и вновь остановилась в нерешительности. Где-то глубоко внутри зашевелились суеверные страхи. Правильно ли она поступает? Её подруга Кира утверждала, что ничего страшного в том, что она собиралась сделать, нет. Обычные услуги, которые можно оплатить. Как в бизнесе. Тем более, адрес этот, она получила от неё. Если уж говорить начистоту, то Кира сама воспользовалась услугами данного салона. И осталась вполне довольна результатами. Но называть всё это «обычными услугами»…
Сделав глубокий вдох, Катя уже протянула было к ручке двери руку, как вдруг услышала за спиной:
- Не стоит делать того, что задумали, девушка…
Катя резко обернулась.
Перед ней стояла маленькая сухонькая старушка. Одета во всё тёмное, даже волосы убраны под чёрный платок, из-под которого слегка выбилась белая прядь.
« Ну вот, ещё мне наставлений боговерующих не хватало»,- мелькнуло в голове Кати. Ей не хотелось вступать с пожилой женщиной в пререкания, и она уже вновь собралась дёрнуть за ручку двери, как вдруг старуха схватила её чуть повыше локтя, и быстро затараторила ставшим на удивление низким голосом.

Пыль









Зло всегда найдёт дорогу из
ада обратно

-Когда Ребекка впервые показала мне пятно на своей коже, я решил, что это грибок, - усталым голосом вещал молодой мужчина, сидящий в кресле и укрытый пледом. – Мы только въехали в этот проклятый особняк, и всё время приходилось что-то мыть или чистить, зачастую голыми руками. В доме давненько никто не жил, а сам хозяин переселился за границу. Делами сдачи недвижимости внаём занимался поверенный.
Глаза говорившего всё чаще закрывались. Скорбь ломаными морщинами преждевременно исчертила ещё молодое лицо, а некогда светлые волосы приобрели пепельный оттенок. Кожа на щеках впала и имела землистый цвет. В больнице Тому недавно поставили диагноз «рак», но если и так, то в этом случае, болезнь приняла стремительно прогрессирующую форму. Волосы и кожа Тома не только поменяли свой цвет, но и начали осыпаться. Как перхоть или… пыль. Хотя, что тут говорить? Исход болезни был очевиден всем. Сам Том прекрасно понимал, что осталось-то ему совсем недолго.
И я это знал.
И тем горестнее становилось слышать его кашляющий голос.
- То, что дом находился в уединении, в итоге сыграло нам на руку. Другие не хотели снимать жильё так далеко от города.

Сказка, не рассказанная на ночь



Туман над озером плывёт.
Ни звука. Нет и ветра даже,
И каждый, кто сюда придет,
Заворожён будет пейзажем.

И в гладь манящую глядя
Не в силах с места сдвинуть ноги,
Ты забывать начнешь себя
И не найдёшь назад дороги.

Там духи сказок и легенд
Твои осуществят мечты...
Попросят душу лишь взамен
Согласен ли на это ты?
Илатан

- Ты веришь в сказки?
Малкольм с подозрением посмотрел на подошедшего к нему мальчика, заметив, что тот был немного старше его, и, подумав, ответил:
- Нет, сказки, это для малышей. А мне уже десять исполнилось.
- Ну и зря! – оживился подошедший мальчик. – А то бы я тебе рассказал кое-что.
Малкольм с интересом посмотрел на него. Очень худое лицо с россыпью веснушек и нескладные большие руки – вот, что первое бросалось в глаза. А что, было бы совсем неплохо иметь такого взрослого друга! Другие мальчишки из группы не очень - то жаловали Малкольма, и всё из-за того, что он был здесь новеньким. Более того, он не помнил, откуда он, кто его родители и где он до этого жил. Помнил только своё имя – Малкольм Крэйг. Его нашли блуждающим по аэропорту, но, как, ни странно, о пропаже ребёнка никто так и не заявил. Ни тогда, ни потом. Фотография мальчика не сходила с экранов телевизоров несколько недель, однако, и это не дало никаких результатов.
Ребёнок появился, словно из ниоткуда.
Позже возникла версия, будто родители намерено бросили мальчика в аэропорту.

Дверь



- Было бы глупо отказываться от подобного предложения, доктор Харрис. Судите сами – я предлагаю вам баснословную сумму, которую сами вы заработаете не скоро, плюс мои расходы на покупку любого современного оборудования для этой лечебницы, и мой личный подарок вам – автомобиль, какой только пожелаете.
Сказав это, молодой человек откинулся на спинку стула, при этом вальяжно закинув ногу на колено.
Ему было двадцать семь лет, и последние два года он провёл, не иначе, как в праздности. Другого определения подобрать было трудно, так как всё, чем он занимался это время, сводилось к удовлетворению любых своих капризов, какими безумными они на первый взгляд не казались. Звали молодого человека Чарльз Крэндолл, и он считался одним из богатейших людей на всём западном побережье штата, о чём сидевшему напротив доктору Харрису было хорошо известно. «Знаю я, на чьи денежки ты собираешься делать мне подарки»! – читал Крэндолл в его глазах. Во всём штате не было человека, который не слышал бы о чудесном превращении в миллионера никому доселе неизвестного Чарльза Крэндолла. Его дядюшка, Эдмонд Крэндолл, основал могучую империю по разработке новейших компьютерных программ, которая в последние годы фигурировала на мировом рынке. Неожиданный сердечный приступ отправил успешного бизнесмена в мир иной, и, согласно воле усопшего, всё его состояние должно было перейти в руки единственного сына. О своём племяннике покойный Эдмонд Крэндолл знал только то, что тот существует.

Ночь в Ведьмином лесу






Когда мы, наконец, добрались до места назначения, вечерние сумерки сгустились настолько, что если бы не показавшийся под огромной старой елью низенький, едва заметный домик, то нам пришлось заночевать в лесу. Жёлтая луна медленно поднималась над верхушками деревьев, и, казалось, стоило только влезть на одну из высоких сосен, можно было легко дотянуться рукой до круглого края ночного светила.
Мы – это трое закадычных друзей, решивших провести несколько дней наедине с природой, перед тем как разъехаться по домам на время летних каникул. Никогда не унывающий Макс, полноватый парень, с курчавыми светлыми волосами и широкой улыбкой, редко сползающей с его лица. Немного апатичный, всегда задумчивый Игорёк - худой брюнет с проницательным взглядом, вечно с коротко стриженым «ёжиком» на голове, который, впрочем, удачно подходил его заострённым чертам лица. Ну и я – Влад, прагматик до мозга костей, с самой заурядной внешностью – среднего телосложения и такого же роста, с тёмно - каштановыми волосами, плюс чересчур полными, на мой взгляд, губами, которых всегда стеснялся. Будущие филологи и историки. Несмотря на столь различные особенности внешности и характеров, всех нас объединяло одно – жажда необыкновенных приключений, стремление убежать от обыденной реальности, хоть на короткое мгновение. Такие мгновения мы получали, запоем поглощая фэнтезийные романы, придумывая собственные миры и представляя себя их жителями.

Девять обезьян


События, о которых я собираюсь сейчас поведать, начались холодным ноябрьским вечером, когда все жители Уэст-Энда давно грелись у своих каминов, а бездомные собаки бегали по опустевшим улицам, поджав свои тощие хвосты, и пытались найти хоть какое-нибудь убежище от промозглого ветра. Тёмное небо со стремительно несущимися тяжёлыми тучами низко висело над городом весь день, и сейчас грозилось разразиться жутким ливнем. Едва я успел наполнить бокал отличным ирландским элем, имеющим приятное свойство питься именно в такие вечера, раздался протяжный звонок в дверь. С этого момента и начались все те таинственные и трагические происшествия, воспоминания о которых не дают мне покоя, и по сей день.
Я поспешил в прихожую, гадая по пути, кто бы мог прийти ко мне в столь ужасную погоду. Гостей я не ждал, а все мои приятели, впрочем, как и я сам, были убеждёнными домоседами, больше всего на свете ценившие уют и спокойствие. Моя жена, Катрин, скончалась два года назад, и за всё время после её похорон в моём доме ни разу не появлялась другая женщина. Верность - так я чтил память столь рано покинувшей меня супруги. Поэтому какой-нибудь подружки, тайно пришедшей ко мне провести вечер, я тоже не ожидал.
Каково же было моё удивление, когда на пороге я увидел своего давно забытого товарища Гарольда Дженнингса, с которым когда то ещё совсем молодыми учились в колледже. Тогда, как будущий историк, мой знакомый подавал большие надежды.