Дживси (Главы 1-5)

Глава 1
Проснулась под утро от чувства голода. Кот спал, распластавшись во весь рост по моей правой руке. Носом уткнулся мне в шею, одну лапу устроил в ямке её основания. Было ещё очень сумеречно, но, приглядевшись, уже можно разобрать цифры на циферблате будильника и стрелки, показывающие двадцать пять минут пятого. Ещё лето, но уже не июнь, когда в четыре утра светло и понятно - начинается новый день.
Желудок пуст катастрофически, до тошноты и тумана в голове. В холодильнике оставалось одно яйцо и пакет с овощами - три огурца и два помидора - остатки от подарка Игорька, чья мама была страстной и очень успешной огородницей, хотя, сейчас почти все - огородники, но не все, как она, добиваются выдающихся результатов.
Итак, что же дальше о моих припасах? Ага. В хлебнице два маленьких куска хлеба. Тот, что поменьше - чёрный, что побольше - белый. Энергии и желания встать и добраться хотя бы до хлеба достаточно. И кот не проблема, скину с руки - и все дела. Подумаешь, барин какой! Не собираюсь баловать его. У него и так жизнь получше моей! И с материальной точки зрения и с моральной. Какие у него заботы? Люби по весне – да хоть весь год без перерыва! - соседских кошек, ешь и спи.
Моей энергии, чтобы встать, достаточно, но я лежу и размышляю, вставать или нет? В сущности, встану я сейчас или в восемь, или в десять утра или вечера, эта гадость, мой холодильник, встретит меня одним и тем же. Единственное отличие, но для меня существенное, состоит в том, что встань я сейчас, его занудство будет продолжаться ровно настолько дольше, насколько раньше я встану, вплоть до того момента, как уберусь из квартиры.

СТРАСТИ ПО ПАДИШАХУ

СТРАСТИ ПО ПАДИШАХУ
1.
Море – хрустальная мечта жителей среднерусской равнины. Особенно, юных её обитателей. Шесть студенток – самая дружная и самая броская на факультете компания, – успешно завершив третий год своего обучения в одном уж очень заумном техническом институте, заслужили благосклонное расположение своих родителей не только за положительные оценки, но и за стойкие моральные качества! И, в связи с этим, получили прекрасную возможность месяц или даже полтора – всё зависит от того, как будут тратиться денежки! – понежиться на Чёрном море.
Отправились к морю две Иры, две Лены, Катя и Мила. Мила – ласковое от Людмилы. Пунктом назначения был выбран Сочи, город сказочной красоты и неземной жизни. Так, во всяком случае, представлялось нашим милым девушкам. Там, у моря, всё ослепительно яркое, совсем не такое, как дома, в нечернозёмной полосе, где тоже, кстати сказать, полно своих прелестей. Но эти прелести были свои: куда они денутся? Дождутся – ведь никто не собирался убегать от них, разве что на месяц-другой! Так что никаких обид ревнители местных красот не должны держать на юных красавиц, которым так захотелось морских чудес, пальм, южных звёздных ночей и ослепительно-ярких солнечных дней!
Эйфорию предстоящих радостей не снизило даже то обстоятельство, что девушки не смогли достать билеты на один поезд, а самолётом показалось слишком дорого и страшновато. Их прибытие к вожделенному морю растягивалось на три этапа и четыре поезда. Первый этап – два поезда прибывали в Сочи в четверг днём, в первой его половине, разница всего–то в три часа. Этими поездами ехали две Иры и Мила.

КЛЮШКА В ТИРЕ
Конец апреля выдался расчудесным. Кремово-солнечным, дымчато-палевым и нежно-зелёным. Вторая половина дня в разгаре. Солнечно. Сквер сияет первозданной чистотой. Весь скопившийся за зиму мусор убран, газоны словно причёсаны, асфальтовые дорожки чисто выметены, только что не вымыты, кусты боярышника подстрижены как под линейку.
Самая завораживающе праздничная часть сквера  прозрачно-светозарная аллея, окаймлённая стройными, как на подбор одного роста, лиственницами. Эта аллея пересекалась с другой, старой аллеей, обсаженной мощными тенистыми липами. По ровным, без бугров и выбоин, лужайкам живописно раскинулись молоденькие рябины, клёны, тополя, изрядно вымахавшие березы
За маленькой детской площадкой вокруг новенького здания тира толпились люди. Происходила торжественная акция его открытия. Своего рода праздник. Гуляющий народ стекался помаленьку туда, к тиру. Играла музыка. Говор, смех. В общем, весна.
Эти двое тоже обратили своё внимание на толпу и смех. Они пересекали сквер по старой липовой аллее - молодая худенькая, невысокая стройная женщина и долговязый подросток с коробкой торта в руках. Она одета изящно - приковывает взгляд, - но как-то, то ли старомодно, словно из другого времени или другой жизни, то ли ещё как! На ней чёрное летнее пальто, короткое, прямое и узкое, с воротником стойкой и прямыми плечами. Из-под пальто струится тёмно-серая с серебристым отливом юбка, фалдящая по стройным ножкам, обутым в изящные, но не первой молодости туфельки на невысоких каблучках. На голове плотно облегающая - по тугости, прямо как резиновая купальная!

Кот моей мечты

Кот моей мечты.

I.
Конечно, звучит смешно - кот моей мечты! И уж совсем ничего, кроме усмешки, не может вызвать такое честное признание, сделанное вслед за первым откровением, что, только заполучив Васеньку, я наконец-то поняла, что всю свою предыдущую жизнь только о нём и мечтала. Усмехайтесь, дорогие читатели - для меня это была бы большая удача! Может быть, усмешка подвигнет вас на ознакомление с содержанием последующих страниц.
Итак, о Васеньке. У меня в детстве всегда были кошки и собаки. Были у нас в хозяйстве и куры, ибо жили мы в частном домике, позднее уступившем место голой многоэтажке, имели сад, палисадник, дворик для кур, сарай. Куры, конечно, не входили в круг моих увлечений, это вам не очаровательницы-кошки и не преданные умницы-собаки! Хотя, даже среди этих глупых созданий была одна рыжая красавица, не чуждая прямых контактов с таким опасным существом, как человек. Ей очень нравилось, когда её гладили по спине и чесали под крылышками. Говорю это к тому, что трудно представить себе нормальное детство без тесного общения с животными. А вот мои дети, в отличие от меня, росли именно так, без тесного общения с четвероногими или двуногими, но крылатыми, собратьями. В городской квартире решиться на подобный шаг, как приобретение такого вот собрата?! Легче умереть!
А дети - их у меня двое: мальчик десяти лет и девочка пяти - канючили: "Хотим, хотим! Жить не можем! Вон у Петьки, вон у Ленки, у всех есть, а у нас?" Иногда я всё же делала попытки пойти им навстречу, собиралась с духом день, два и ... никак не могла решиться. Боже мой, как представлю! Кормёжка, туалет, прогулки, мусор! Ведь всё на меня падёт!

Новый год на четвёртом курсе.

I.
За стеной в соседней комнате крутили одну и ту же плёнку. Чуть хриплый мужской голос пел и пел, внося приятную отрешённость. Слушатели млели, приняв расслабленные позы. Очень необходимое состояние в отдельные моменты зачётной недели. Столько тревог и забот, а впереди Новый год, каких-то ещё пять дней и... не успеешь глазом моргнуть, как наступят ещё более сильные треволнения - экзаменационная сессия! Сказочный праздник в окружении зубрёжки и трясучки. Провести его надо на должном уровне. "На очень должном!" - не уставал подчёркивать Гусев, главный инициатор данного предновогоднего сборища.
За стеной - приятно щемящие душу мелодии, за окном - поздний зимний вечер с кружением снежинок в свете фонаря, в комнате - розовый полумрак. Горит лишь настольная лампа под розовым в цветочек абажуром. Такое ощущение, что канули в небытие эти предстоящие пять дней, что Новый год - вот он! Ещё полчаса, час - и слетит с них всё обыденное, скучное. В какой-то момент в комнате стало тихо, совсем тихо, той тишиной, что наступает в стенах общежития лишь где-то к середине ночи.
За стеной сменилась мелодия; Гусев выбрался на середину комнаты, томно изогнулся, картинно сладострастно прикрыл глаза и закачался, плавно изгибаясь, задрав мотающиеся руки кверху.
- Ну, что, шпиндрики! - не открывая глаз, воскликнул он, - Так и будем переваривать прошедший зачёт? Дождётесь, налетят девицы, и уж тогда точно, ни до чего не договоримся! А ведь послезавтра опять зачёт!
- Заладил, зачёт-зачёт!

Труп молодого мужчины

I.
Был поздний зимний вечер. Геннадий Львович, по-домашнему Геночка, безнадёжно опоздал к ужину. Трỳся и злясь, спешил он домой, в свою уютную двухкомнатную квартиру, в которой вот уже без малого девять лет проживал со своей красавицей женой, Лерой – Валерией. Да, она у него красавица, но … холодная и неприступная! Неприступная не для него, конечно. Однако больше всего на свете Геннадий Львович боялся её молчаливого презрительного осуждения. А именно это осуждение ему и предстояло испытать.
Вечер выдался вьюжным, метельным. Две противоборствующие силы не на шутку сцепились в поединке. Глухая давящая темнота и белый снег, падающий из мутного бездонного неба, пытались поглотить, усыпить округу. А люди, призрачный свет от фонарей и фар машин, медленно ползущих из-за бездорожья, порывистый ветер – все они разрывали засыпающее пространство, будоражили его беспокойным своим движением.
Геннадий Львович бежал, насколько это было возможно при беспрестанном преодолении снеговых заносов. Летящий снег порывами стегал его в лицо, словно некто очень сильный и нахально-игривый вдруг швырял его в глаза секущими горстями. Ветер вздувал полы тяжёлого зимнего пальто; ледяным дыханием, таким, что замирала трезвеющая душа, пробирался за ворот, в рукава и снизу под полы пальто, вдруг ставшего каким-то просторно тонюсеньким; норовил сорвать шапку, а иногда едва не валил с ног.
Несомненно, всё это зимнее роскошество в какой-то степени протрезвляло, но никак не способствовало ни повышению настроения, ни улучшению самочувствия, и, главное, не снимало основных болезненных симптомов, сопутствующих повышенному потреблению спиртных напитков.

ПАРИ (новелла о человечьей стае)

В некотором мире, очень далёком, но очень сходном с нашим, было лето, был солнечный день и было тёплое море. В парке, находящемся довольно высоко над слепящим глаза морем, в тени деревьев расположилась шумная группа молодых людей, юношей и девушек. Для простоты пусть имена у них будут похожи на наши. Так вот, к этой компании подошёл высокий стройный, спортивного вида парень. Его встретили более громким всплеском радостного шума. Он приветственно поднял вверх обе руки.
- Привет, привет! Рад вас видеть. О-о-о, Ларик! Сколько лет, сколько зим! - воскликнул он, обращаясь к одному из группы, составляющему центр шумного сборища.
- Ну, не так уж и много: всего две зимы и одно лето. - Ларик, слегка улыбаясь, протянул ему руку. - А ты, Жорж, всё тот же.
- Само собой. Нам ли меняться, - Жорж пожал протянутую руку, - у нас жизнь как текла, так и течёт, всё в том же русле.
Жорж засмеялся, засмеялись и все остальные, сквозь смех каждый на свой лад, подтверждая это высказывание. И опять центром внимания стал Ларик. Вновь на него посыпались вопросы, чтобы Жорж вместе с ними мог оценить перемены, происшедшие с их другом. Хотя самому Ларику рта не давали раскрыть - на задаваемые вопросы отвечали сами, подчас в один голос. Они уже успели наговориться и теперь с удовольствием пересказывали всё Жоржу, слушающему их со снисходительной улыбкой - если не находиться в той эйфории, что охватила ребят, можно было заметить, что его коробит такая восторженность и такая яркая заинтересованность Лариком, легкомыслие и эгоизм которого до сих пор витали в его облике.

Дубль-папа


Сколько я ни сталкивался с излюбленным очень многими авторами и просто рассказчиками словечком "вдруг", но никогда не вкладывал в его понимание столь, ну скажем, чистого значения. По моему мнению, всегда это самое "вдруг" как-то обусловливалось. То есть, причины, пусть подспудные, не осознанные, но обязательно были. В самый критический момент выплывало "вдруг"... и так далее. Понятно? Так я считал до четырнадцати лет. А в один прекрасный вечер, пребывая в вышеозначенном прекрасном возрасте, для окружающих почему-то малоприятном, я и познакомился с понятием "вдруг" чистейшей воды.
Я вдруг узнал, что у меня два папы! И об этом никто не знает! Кроме самих пап, конечно. Скажете, это не редкость, что два папы - один родной, другой неродной, и что об этом никто не знает. Но в моём случае об этом не знает даже мама! И не потому, что я взял и придумал этого второго папу в противовес наличному, или мне, допустим, по душе кто-то другой, конкретный, кого бы я хотел назвать своим папой. Нет, совсем нет - я люблю своего папу.
Они, мои папы, оба здесь, дома (т.е. в семье), всегда вместе, оба из-за этого недовольны своей жизнью, хотя это слишком мягко сказано - они страстно ненавидят свою жизнь и не менее страстно ненавидят друг друга. Сами понимаете, хочешь, не хочешь, а приходится всегда быть вместе; и висит над душой одного вечно подглядывающий кто-то, а для другого жизнь ограничена хуже, чем тюремной камерой. Оба они упорно трудятся, стараясь разорвать порочный круг своего существования, и оба панически боятся, как бы мама не узнала об их дуалистическом существовании.

Заброшенность


Хаос поднялся,
И вдруг дом опустел.
Всё вразброс,
А вокруг – ни души…
Только старый пёс,
Хвост опустив,
Бродит
В вязкой тиши.

Ощути и пей воздух

***
Ощути и пей воздух,
Он так дивно хорош!
Он с цветущих лугов за рекой.

Пока реки текут,
И бегут облака,
Пока буйствует зелень весной,

Отрешён от всего,
Что так душу чернит,
И радость в тебе и с тобой!

Моему Ангелу

Ангел света! Ангел чудный!
За руку меня возьми,
Чтобы знать мне и всем телом,
Что со мною ты в пути.

Ты незрим – мне это жалко,
Но я чувствую – ты здесь.
Благодарность в сердце Богу,
Светлый мой, за то, что есть!

Есть охрана и поддержка,
Утешитель мой и друг,
Мы с тобой рука об руку –
Ты направишь, если вдруг…

Если вдруг меня закрутит
Суета бегущих дней,
Обольстит и затуманит
Блеск обманчивых идей.

Укрепи ты мою душу
Покачнувшуюся в мрак,
Придержи, чтоб не упала.
Ты же знаешь, что да как!

Сколь нас много, подопечных!
Ангел каждого ведёт!
Он-то, Ангел, безупречный,
Мы ж – увёртливый народ.

Посоветуйся с другими!
Там, в небесной синеве
В недоступном мирозданье,
Ангел, помни обо мне!

Странница

Ах, душа моя,
Бедная странница!
Что ты нища,
Что так голодна!

Я б хотела –
Была б ты избранница,
Лёгкой поступью
К Богу б пошла!

Но изгнанница ты,
Окаянница!
Мысль об этом
Сердце томит.

Сердце глупое,
Заплутавшее,
О тебе кто
С любовью скорбит?

Всё хожу я
Дорогою торною,
Где-то брезжит
Истины свет,

Ищет, ищет
Душа, не насытится
Сколько в поиске
Кануло лет!

К ДРЕВУ ЖИЗНИ

Всё, что жило – оживёт.
Я люблю сиянье дня
И мерцанье звёздной ночи,
Яркий вещный мир земной
Со зверьём и всею той
Цифровою маетой,
Разум захватившей.

Боже, во сто крат
Ты воздашь мечтаньям нашим!
Так сердца нам говорят!
Этому не верить – страшно!
Не навеки смерть дана –
И совсем не то она,
Что пугает нас и давит!

За черту ведёт она,
Истребив лишь тело наше.
Но до времени!
Потом – оно станет явно краше.
И душа в него войдёт,
В мир непознанный шагнёт…
К жизни вечной, к Божьей чаше!

ЧЕЛОВЕЧЕСТВО


Мы вышли из одной купели,
Наверное, была жара,
Возможно, птицы песни пели
В прохладе леса у ручья.
Возможно, ровный берег моря
Чуть дальше дыбился горой,
Песок, не тронутый следами,
Шептался ласково с волной.
А дерзкий глаз, моргнув пугливо,
Уж жадно пил простор земной
И в небо пялился пытливо…
Земля родила Тартар свой!

Осенний ноктюрн


Почерневшее яблоко в жухлой траве
Средь кристаллов замёрзшей воды,
Нависает над садом серая муть,
И выходят тени из мглы.

Лунный сон.



Небо. Ночь. Луна и мгла.
По мёрзлой тропинке шуршит пурга,
Синие тени скользят вдоль неё,
Не слышно шагов, но голос поёт
Песню невнятную, из странных всю слов,
То ли про вечность, а, может, любовь.
Веки слипаются, так тяжелы!
Иду, бреду по центру тропы.
Луна не даёт мне упасть, лишь уснуть,
И сонной идти – проторён мне здесь путь.

Одиночество

***
Одиночество кругами ада
Мир сужает до пределов головы.
За стеклянными вратами
Толпы безразличных «мы».
Может быть, таких же сирых
От тоскующей души,
Может быть, таких же дружных
Лишь с оковами тюрьмы.
Устремлённые походки,
Отрешённые глаза,
Пробегают друг сквозь друга,
Не столкнутся никогда.
Ах, какое ночью небо!
Звёздный бархат высоты!
Зов бездонного пространства,
Ты – прибежище души!
Ум манит и давит вечность,
Ворожит его без слов,
Греет душу звёздный ветер
Убегающих миров.
Не постигнуть зова Неба,
На Земле не как в Раю,
Помолись и не кощунствуй,
Жизнь у смерти на краю.
Тишина. Тут слов не надо –
Чёрный на сердце квадрат,
По периметру прорваться
Не удастся в этот Ад.
Белый Ангел легкокрылый
Опустился за спиной,
Нежно плеч моих коснулся…
Ангел знает, что со мной.

Прошлое


Когда и где?
Но всё было забыто.
Когда и как?
Стремлюсь скорей забыть.
Из слов ветвится
Тайный путь возврата,
Запрятанное вспомнить -
Пилюлю проглотить.

Это просто кратно трём

Это просто кратно трём.
Три стаканчика возьмём,
Три засушенные воблы,
Шлёпнем, хлопнем,
В общем – пьём.
На душе, ну, просто праздник!
С умиленьем слёзы льём…
За погоду и за дружбу –
В общем, правильно живём.
До соплей проняли душу –
Мы о вечном, о большом!
Друг, меня ты уважаешь?
Магазинчик – за углом!

Слава лечащим снам!


Ночь придёт,
Проведёт стороной
Разум уставший мой.
И на утро проснусь
С чистой душой…
Слава лечащим снам!

Белой ночью, черным днем

***
Белой ночью, чёрным днем
Мчимся мы своим путём.
Но напрасно рвутся кони,
Они счастья не нагонят!
По бокам вихрятся дали,
Мы коней почти загнали!
Не сверкать огням и звёздам,
Все в тумане многовёрстном.

Убиéн, упал, захочешь, восстанешь!
Мы идём сквозь войну. Может, кто-то не знал?

Жизнь – арена борьбы, на ней пали и встали!
Идёт битва за души, и здесь смерть – идеал.

Наша смерть не предел, ей вверена мера,
Она – милость Всевышнего, в ней особенный страх!

А мы топчемся слепо: от чего отбиваться?
И неведомо будто, кто таинственный враг!

В глубине мы всё знаем, «Я» несётся лавиной,
Мир собой подминая, этим гордо кичась!

Но приходит минута, и невидная бездна
Всяко «Я» забирает, будь плебей ты иль князь!

Вот опять холода наступили

***
Вот опять холода наступили.
А за ними – весна,
Потом лето.

А совсем уж потом…
Но, как знать. Нарушится ряд –
И не так всё пойдёт!

Тихой поступью Вечность
Незримо настигнет.
Но грешно убояться!

Значит, двери открылись.
Время ж – умолкло.
И Любовь всё светом зальёт.
***
Постскриптумом скажем:
Ожоги возможны!
Не забудем мазь прихватить!

***
Нá сердце горит печаль,
Плачет радость по себе.
Ах, ушла в какую даль
Спящая красавица во мне!

Принц, отбыв срок королём,
Спит давно уже в земле.
Я ж туда ещё иду,
Как сомнамбула во сне.

Всё ищу, где тот проход,
Через что надо пройти,
Как себя мне подготовить,
Что с собой приобрести?

Не с пустыми же руками
Путь туда держать,
Чтоб покрыть все недостачи
Кто меня там будет ждать!

А сама я бедновата –
"Несть вечерний" мой наряд!
Кто ж меня такую впустит
В вожделенный Райский Сад!

Господи! Но весть благая
Побуждает устоять!
И, на милость уповая,
Всю себя Тебе предать!

Будет этот дар и близким,
Всем моим и тут и там!
Мне бы только не преткнуться
На пути к иным мирам!

Невыразимое словами

Невыразимое словами
Вдруг схватит зá сердце,
И сердце запоёт!
Наверное, такое будет с нами,
Когда Всевышний к нам сойдёт!

Сойдёт в тот день,
Особенный, последний
И первый – в эоне новом бытия.
Сойдёт на Суд! О, Боже, как всё будет?!
И вдруг… как в бездну покатилась я!

«Внезапно Судия́ прии́дет…» -
Я вспомнила молитвы
Грозные слова.
Дела мои все обнажатся!
К чему готова буду я?

Что сердцу моему достанет?
Мысль страшная –
А ну, как постыжусь?
И лихорадочно картинки побежали,
На части раздирая жизнь мою.

И это – я? Боль плавится
Отчаянья слезами!
И ни исправить ничего, и не вернуть….
И невозможно будет даже
Мне в сладкой безмятежности уснуть!

Куда пойду?!
Жизнь прожита никчемная такая….
О, Боже! Пусть! А утешение – в Тебе!
И, дрогнув, сердце снова запевает
Без слов…
С любовью – на любовь ко мне!

***
Пламя играет в белёной печи
И трескают громко поленья,
За занавескою дремлет наш сад,
Увитый серебряной тенью.
Облако тихо плывет под Луной,
Под божницей бабушка спит,
Тени мерцают таинственной мглой
И кот на коленях урчит.

Цветовой закон

Зелёные штанишки,
Жёлтое пальто,
Красненькие шляпки –
Все мы заодно!
Этот ритм нас движет
В цветовой закон:
Кто из нас погибнет?
Ставим всё на кон!

Круговорот

Круговорот воды,
Круговороты Духа –
Божественная мира суть.
А на душе разруха!
Куски головоломки
Так ясны – но вместе
Всё никак не соберутся!
От лета через холод до весны
Перетасуются, перевернутся.
Взломают,
Взбудоражат жизни ритм,
Даря нам изредка умиротворенье,
Потом вдруг холодом пронзят:
Ошибки мы?
Иль Бога Сущего творенья?
Как струи той земной воды,
Что океан питают,
Так наши Души, может быть,
По смерти к Богу отлетают?
Вливаются в живой эфир,
Что мы считаем мирозданьем,
И там, бессмертные, парят,
Возвышенным горя желаньем!

Пантеизм

Сто вопросов –
Один ответ:
В этом мире
Меня уже нет.
В мгле белесой
И глухой
Растворюсь я
Живою душой
И сольюсь,
Став веществом,
Я – иное существо.
То, не помнит
Что себя
В вареве
Безличных Я.

Рождеством Христовым ночью

***
Рождеством Христовым ночью
Звёзды холодно мерцают.
Их колючий дальний свет
Душу таинством пленяет.
Серебристый лунный рог
Веселит и манит в небо
От земных забот – туда,
Где избалует нас нега.
Что скрывать! Гипнозу неба
Кто из нас не поддавался?
Бесконечности Вселенной
Кто однажды не пугался?
Но дано нам лицезреть
Звёзды и земные дали,
И дано нам испытать
Плачь души в печали.
Пусть влечёт нас острый рог
И душе неймётся,
Мы продолжим путь земной,
Где страдать придётся.
Здесь другой отсчёт, понятный:
Суета, одышка, бег.
Только неба зов невнятный
Усмиряет в сердце грех.

ЖАРА


Жара. Всё будто
Вверх дном перевернулось.
Дышу, как рыба
На песчаном берегу.
Вода по телу,
Но эту воду
Категорически я не люблю.
Её бы смыть, солёную,
Как с разработок,
В речном потоке
Проныривая метра
Три иль только два.
Но здесь! Но здесь,
Где камень и асфальт
Помощники палящему светилу,
Бреду уныло,
Ноги тяжко волоча.

Вечный вопрос

Вечный вопрос

Зачем я в поиске безумном
Мечусь меж двух огней –
Постичь Вселенную и Бога,
Добиться славы средь людей?!
Какая в этом суть пружина?
И для чего заведена
так сильно,
Одного нажима
достаточно,
Чтоб взрывом
Смело и вздыбило меня!
О, Боже! Кто тебя измыслил?!
Ведь вечен ты!
Но, как и почему?
Так дай мне, Бог, слияния с тобою,
Когда по сроку я умру.
Тогда, быть может, Ты откроешь тайну
Стремлений и земных забот.
К чему они даны нам? В назиданье –
Без Бога мы
Скопленье брошенных сирот?..

Люцифер «светоносный»

Он шествует,
Он – Люцифер.
А нам что!
Адреналин в крови!

В нём власть
И все страсти.
Вскружили!
Какие свершения впереди!

И грусть поглощает
Сердце моё…

В марше победном,
Гордыней горя,
Катимся в бездну,
Не чуя огня.

Вечер с собакой

Прозаический вечер
Загнал меня в угол –
Мы с собакой
На кухне вдвоём.
Я вкушаю кофе
с бальзамом – из чашки,
А она –
С колбасой под столом.

В телевизоре – буча!
Плохие всё вести,
Псина тычется
Носом в бедро.
Я вздыхаю –
И иду к холодильнику
Добывать колбасу
И вино…

Грустные волки

Где грустные волки,
Мы поедем туда.
И там мы под ёлкой
Будем выть до утра –
На Луну и на звёзды
О тоске по любви,
А грустные волки
Теперь не одни!
Теперь они с нами,
Им радостно выть,
По снегу игриво
Хвостом колотить.
Потявкать, полаять –
Удивится Луна,
С такими волками
Не общалась она!

На сон грядущий



Куда идёшь?
Там страшный зверь
Сидит и воет под луной!
Он замолчит и прокрадётся
Вслед за тобой домой.
Займёт диван и захрапит,
Отвергнув бледную Луну!
А ты – на коврике вздремнёшь
Опасливо в углу!

КРИЧИ НЕ КРИЧИ

Тихо в ночи звякнут ключи.
Кричи не кричи, а лучше молчи!
Шаги по паркету, потом по ковру,
Я рот зажимаю – вдруг заору?
Ну-у, голос мой, может быть,
Слишком уж слаб,
Но те, что крадутся, слух навострят!
По коже мороз, я вцепился в косяк,
Пальцы от судорог больно хрустят.
Что-то упало, таинственный вздох,
Некто жестокий ищет, кто плох?!
Меня не найдёшь ты! Не дыша, я стою
За дверью дубовой и мелко дрожу.
Тут кто-то кому-то что-то сказал –
Вот это дела! И что я узнал?
Там не один! Их двое, врагов!
А я не хорош, я чуть чуточку плох…
Слёзы горючим ручьём по щеке.
Ох, не привлечь бы злодеев к себе!
Еле дыша, заглянул за косяк –
Две тени прозрачных над полом висят!
А-а-а! Вне себя захрипел, а они
Брякнулись на пол и к двери пошли.
Идут на меня. Я сквозь слёзный туман
Всё-таки вижу – кошмарный обман!
Не приведения в доме живут!
Мама и папа подарки несут!
Под ёлку положат, соврут – дед Мороз!
А по мне бы дрожать и бояться до слёз!

Мужская грустная

Огни горят над городом,
Я кутаюсь от холода,
Жую конфету вкусную…
Как грустно на душе!
Скрипят ботинки старые,
Басы у них гитарные;
Густой парок дыхания
Клубится по щеке.
Под песни гадко-сладкие
Косятся девки падкие
На радости реальные,
А у меня их нет!
В бумажнике заблудшие
Купюрочки не худшие,
Но их как раз хватило бы
На разовый обед!
Иду, кривлюсь улыбкою,
Обнять бы девку гибкую,
Да что-то мне не можется,
Хочу-то я одну!
Хочу одну противную,
Заносчивую, дивную,
С глазами взгляда резкого,
Как лезвие ножа.
За что, мной недовольная,
Порхнула птицей вольною
Ах, больно! И не верю я,
Что вмиг любовь ушла!
Что для тебя противен я,
Но без тебя ведь сгину я!
А ты? А ты-то выживешь?
Ведь жизнь у нас одна!
Мы связаны - повязаны,
О, как боялась сглаза ты!
И что-то густо-чёрное
Меж нами пролегло.
Что было любо, пó сердцу
Вдруг разлетелось пó ветру,
Как будто чары злобные
Кто напустил на нас…
Эх, я иду по городу
И кутаюсь от холода…
и с замираньем думаю,
Вдруг встречусь я с тобой?
Вдруг ты идёшь по городу?
И ломит сердце холодом,
И встретить жаждешь, милая,
Бредущего меня…

ПОЭЗИЯ, ТЫ КРИК ДУШИ (небольшая подборка)

***
Поэзия, ты крик души,
Как будто накурился анаши,
И лбом ударился в бетон,
И тут вдруг понял,
Жизнь – не сон!

*** АНГЕЛЫ
Бродят Ангелы по крыше,
Поднимаются все выше,
На трубу взбираются,
Крылья расправляются…
За антенну задевают,
В небо так и не взлетают,
Лезут в форточку ко мне,
Засыпают на столе.
Утром, чуть забрезжит свет,
Ангелов моих уж нет –
До темна ушли гулять,
Чтобы с ночи все опять:
Вновь бродить по крыше той
С зачарованной душой,
Снова крылья расправлять,
Снова в форточку влезать.

***
Клубится берегом туман,
Ступени шаткие к воде,
У шлюза замер великан –
Я поплыву с ним по реке.
Я поплыву в низовья Волги,
В морскую брошусь там волну
И буду плавать долго-долго,
Пока на дне не прикорну!

***
Я закована в латы
С головы и до ног,
И конь мой крылатый
Подо мною усох.
Подогнулись колени
И висит голова.
Я сдираю доспехи,
А сила не та.
И ни звука не слышно,
И не спрыгнуть с коня!
Мои латы- его,
Его слабость – моя.

*** ВЕСНА
Придёт весна,
И теплота нахлынет,
Спалит до косточек
Холодную меня,
От перегрева вдруг
Возьмёт и вспыхнет
Душа замёрзшая моя.
Костром взметнётся
Пламень сердца,
И мощный ливень
Нипочём ему!
Пылает пусть,
Шипя и извиваясь,
До горстки пепла на полу!


***
Господа! Открыты окна,
Кофе стынет, хлеба нет.
Я мечтаю, глядя в оба
На пустой кабриолет.
И желая съесть сосиску
Для комфорта в животе,
Размышляю я о смысле
Нашей жизни на земле.

*** Р-КОМПЛЕКС
(подкорковые сны)
Ночью, когда меня ничто не будит,
Он оживает, древний зверь.
Прильнув к земле, ушами водит
И чутким носом. Всё проверь!
Не верь обманчивой природе.