ПРОШЕДШИЙ СКВОЗЬ АД. Рассказ о войне

ПРОШЕДШИЙ СКВОЗЬ АД


Реальные истории, рассказанные моим дедушкой.

Светлой памяти моего любимого дедушки Лесихина Евгения Константиновича, посвящается.


Кенигсберг сорок пятого. Предчувствие весны и радостное ожидание скорого окончания войны. Здесь уже нет снега. Тепло. Хотя деревья еще стоят голые, не торопясь выпускать листву. Февраль, все-таки.

Лесихин Евгений Константинович прошел всю войну от и до, от рядового до старшего сержанта. Это после Ленинграда его повысили, вручили Медаль за Оборону Ленинграда, и доверили возить педантичного генерал майора. Машину дали еще ту - немецкую. Прежний погибший водитель механик даже мотор переставил. И все равно барахлит, жестянка - бензин наш не любит, контра немецкая.

Сегодня с утра наши войска отбили у фашистов грузовую железнодорожную станцию, и все товарные развязки. Да лихо так, что фрицы ничего с собой не увезти, ни взорвать не успели. Вот повезло то! Правда, все составы с продовольствием сразу оцепили – стратегический запас теперь.

Евгений тяжело вздохнул и снова полез под капот капризной машины. Эх, он тут в грязи копается, в солидоле по самые уши, а там ребята! В общем, на отбитой станции, кроме всего прочего, в стороне стояла цистерна – чистенькая такая. Ну, солдатики сунулись в нее – мать честная! Да это ж чистейший спирт! Пока командиры не хватились, начерпали фляжек, да в касках водой развели, чтобы желудки с непривычки не пожечь. А там – хоть на гауптвахту – зато душеньку отведешь, да расслабишься в конце то концов. Но, скорее всего офицеры посмотрят на неожиданное пьянство сквозь пальцы – солдатики за четыре года сквозь такой ад прошли!

ИСКУПЛЕНИЕ СУДЕБНОГО ПРИСТАВА

ИСКУПЛЕНИЕ СУДЕБНОГО ПРИСТАВА



Голова раскалывалась просто нестерпимо!

«О, черт, больно то как!» - он поднес руку к виску и наткнулся на вздувшуюся мякоть плоти, бурно пульсирующую в такт сердечной мышце. Так, причину боли он установил. Теперь надо выяснить – что случилось. – «Как зовут меня, я же помню? Николай Афанасьевич Лиходейко. Уже хорошо. Мне сорок четыре. Где я живу и работаю? О, черт!»

Память вернулась мгновенно. Коренастый, высокий мужчина в дорогих темных брюках и черном вязаном джемпере сидел на полу ледяного тамбура, отчаянно мотающегося вагона поезда. Буквально сегодня… или уже вчера? Он был всесильным начальником судебных приставов одного перспективного муниципального образования, на юге России. Судьба к Николаю Лиходейко была благосклонна как ни к кому другому. Не очень хорошую успеваемость в школе, а затем и институте, можно пропустить – времена были далекие, советские, почти мифические. С тех пор, как в девяностые мир перевернулся, Николай почувствовал на себе, что значит попасть в свою колею. После Свердловского университета, он рьяно бросился в пучину взрослой жизни и брался за любую работу, обрабатывая частные фирмы. Юрист из него был никудышный, в силу недополученных знаний во времена бурной юности. Зато деловая хватка и наглый напор делали свое дело. У Лиходейко хватало ума не лезть в солидные фирмы, видя, как плохо и весьма быстро заканчивают в них свой жизненный путь неразумные юристы. Мытарства по бандитским фирмам закончились к середине девяностых, когда он «сдал» очередную фирму. Случай помог ему попасть на таможню. И дальше его карьера полетела вверх по накатанной.

МЕСТЬ БУХГАЛТЕРА

МЕСТЬ БУХГАЛТЕРА


«Дерьмо, дерьмо, дерьмо…». Нет, ни в коем случае не вслух, а где-то глубоко про себя вопил Грядкин, низко склонив голову и уставившись в разорванный баланс. Понурова, развернув свое грузное тело, плотно запакованное в дорогущий деловой костюм, двинулась в свой кабинет, плывя по бухгалтерии, словно гигантский айсберг среди льдин – белых столов с уткнувшимися в свои бумаги сотрудниками, которые как двоечники с невыученными уроками боялись поднять глаза на начальницу. Грядкин метнул растерянно злой взгляд в мощную спину Понуровой. Вот гадина! Мало того, что заставляет баланс вручную составлять, минуя все доступные изобретения человечества, так еще второй раз его разрывает.

Грядкин давно ненавидел свою начальницу до глубины души, до мозга костей, до гомерических колик, до… Сколько раз он представлял себе, как эта стерва умирала в чудовищных мучениях. Он ее душил, резал, сбивал на машине, топил в бетоне, взрывал в самолете… Ах, если бы все это по настоящему! Хоть какая-нибудь из уготованных ей казней. Так ведь нет же, ничего с ней не случалось. И эта дрянь, как ни в чем не бывало, каждое утро закатывалась в бухгалтерию и травила несчастных, безропотных сотрудников, в полной мере изощренно и садистски наслаждаясь своей властью.

После работы, в подавленном состоянии, Грядкин поплелся к своей машине, которую в незапамятные времена прошлого века собрали трудолюбивые японцы. Плюхнувшись на ободранное сидение, Грядкин с тоской проводил глазами шикарный ярко малиновый Джип Понуровой, едко усмехнувшись:

- Конечно, эту тушу в полтора центнера только Джип и выдержит…