Помогите автору!

Поддержите мой проект на Планета.ру -
издание книги "Драматизирован ванилином"
https://planeta.ru/campaigns/mawukband

Неминуемое лето

Неминуемое лето

Маме, Наклейщиковой (Колесниченко) Наталье Анатольевне

- Ну как, с бальзамчиком?
Пожилая женщина с усталыми глазами неторопливо перелистывает прейскурант на услуги, я стою перед конторкой, за которой сидит говорящая.
Время здесь движется медленно, нарушая законы Эйнштейна, искажая привычный мир мыслепространства, здесь и мои мысли, казалось, остановились.
На столе не так много предметов: увесистые папки, ваза с искусственными цветами, несколько икон и ключи от множества шкафчиков. Сложно представить, что в них находится, но эта женщина правит миром сложных химических соединений.
Я не знаю, что сказать. Глупо стою и тереблю кошелёк, в котором лежит карточка на зарплату отца, беспомощно смятая бумажка со множеством фамилий и телефонов, а также пузырёк валерианки.
Механически повторяю:
- С бальзамчиком.
И чувствую, как эта фраза выжала из меня последние силы.

1

Ну это же была не она. Не её тело лежало сейчас здесь, в этой обитой бордовым бархатом коробке с причудливо вышитыми цветами. Не это шкафоподобное сооружение опускали четверо крепких мужиков прямо в глубину за час вырытой ямы на окраине города. Никак не могло быть моей матерью это странное застывшее с заботливо скрещенными руками существо, которое ещё недавно обнимало меня, мою дочь и своего мужа, целовало на ночь и советовало ложиться спать пораньше.
Папины коллеги приехали спозаранку в день похорон, чтобы помочь с делами. Если бы не они, я не знаю, как разобралась бы в провально-памятные даты, когда заключение врача пришибло нас, как бабочек шквалом ветра, к остывающим домашним стенам.

Неминуемое лето - 2

Неминуемое лето - 2

Милой мамочке в мае 2015 года

Горький запах формалина
С губок мамочки моей.
Не забыть мне длинных-длинных
Похоронных страшных дней.

Попрощаться не успели;
Я запомню наизусть
Окончание недели,
Боль потери, мая грусть.

Выворачивает душу
Бесконечное «Прости!»;
Буду слышать, буду слушать…
Мама, светлого пути!

Попрощаться не успели,
Что, как водится. Так жаль...
Существуя еле-еле,
Смотрим, как уходишь вдаль*

Начало мая. Узкий тонкий тоннель, по которому течёт мутноватая темно-красная жидкость, неравномерен; имеющиеся утолщения и утончения, расширения на целые кратные диаметру тоннеля расстояния, неожиданно сменяются почти прорехами, могущими перерасти в полноценное отверстие – где лишь тонкая полоска тоннелеобразующего вещества слегка прикрывает жидкостный канал; кажется, совсем немного напряжения – и мощный поток пульсирующей влаги выбьется, наконец, наружу.

Немудрено; мама много курит. Она говорит, это помогает ей планировать; так, держа сигарету, она планирует дачные посадки, думает о решении вопросов с покупкой нашей квартиры, просто собирается с мыслями перед каждым мероприятием. В такие моменты лучше не мешать, ибо тогда она рассердится и будет курить ещё больше, стараясь вернуться к почти медитативному состоянию внешней отрешённости; но я-то знаю, что внутри неё всё бурлит и клокочет, всегда полно действия.

…А мы все же славяне и, наверно, поэтому
Убегаем из города по асфальту нагретому.
Пьем с ладошек как с ковшика пили брагу медовую
Воздух, липой настоянный. А над нами подковою,
По преданию, к счастью, звезды вывесил вечер.
А в бревенчатых избах зажигаются свечи,

Вертушка

Мама – человек, который, увидев 4 куска пирога на 5 едоков,
скажет, что ей никогда его и не хотелось
(Т. Йордан)

Лучшие дни, которые я всегда буду помнить из детства: летние вечера, когда мы с отцом ходили ставить машину в гараж. Это было настоящее приключение: перейти небольшую речку по двум трубам и не упасть, полюбоваться на ландыши, разыскать дикую землянику... А в гараже жили две ящерицы, с которыми любили поиграть, ещё можно было посидеть в машине и поизучать все кнопки. По дороге домой наши тени на асфальте становились длинными, строгими, и я радовалась, что, хотя я еще мелкая, моя тень уже выросла... И тогда, в шесть лет, я сказала себе, что запомню эти вечера на всю жизнь. Однажды все закончилось... Я и не подозревала тогда, как надолго моё голубое небо закроется грязно-серыми рваными облаками, словно в один миг жизнь перевернулась с ног на голову... Тени исчезли, лета я более не замечала, но навсегда остались картинки и ощущения мимолетного праздника. Каждый раз, когда наступает осень, я перелистываю эти снимки моей памяти...
(Helga Snowy, vk.com/snowyhelga)
* * *

Кирпичный дом, казавшийся дворцом,
Дощатым, недокрашенным крыльцом
Глядит во дворик сонно. И акаций
Давно уже оборваны стручки.
С отцом прилежно курят мужички,
Понурые в дыму своих простраций.

И к радости сопливых пацанов –
Соседка одинокая блинов
Выносит щедро масляную гору.
Удобства во дворе. И рыжий кот
Хозяином на лавочке живёт –

Мечта стать алкоголиком


Орел страусу: "Эй ты, птичка - полетели со мной! Там
столько вкусного!". Страус, хлопая воображаемыми ушами:
"Сколько, столько?" (широко разводит руки). Орел,
цинично: "Нет, столько" (едва-едва разводит ладошки).
Мультфильм "Крылья, ноги и хвосты"


- Поезжайте обязательно! - Провокационно сказал мой издатель, имея ввиду знаменитый Дом писателей в Комарово. Собственно, для разговора с издателем я туда и собиралась, поскольку в городе ну никак не удавалось пересечься. Он даже предложил подбросить меня на машине. Но я тоже не могла выбраться всю неделю, а вот в пятницу неожиданно позвонил мой друг и предложил составить мне компанию.
Мы поехали вместе.

"На недельку до второго я уеду в Комарово", эта песенка звучала в ушах всю дорогу, при этом туда мы ехали, имея денег в аккурат на билет в одну сторону. Ехали в душном автобусе, стоя всю дорогу у самого выхода. Тучные пассажиры толкали нас, продвигаясь к выходу, удовольствия от дороги не было никакого, зато, когда мы вышли...

Когда мы вышли, нас ждал маленький бар, в котором жарилась отдыхающая в Курортном районе разношерстная публика: дяди и тети, их дети, любовники и любовницы, местные татуированные музыканты и крутые байкеры, редкие иностранцы и просто заезжие бездельники.

Мы пошагали на пляж. Мелкий просеянный песок, синие половинки раковин мидий, круглые камушки и кирпичного цвета галька навевали ощущение неуходящего лета.

Некоторые мухи не летают, или проект fiasco

Все пути авиации заканчиваются в бурьяне
(Изречение друга моей мамы, студента МАИ*)

Мысли вслух

Меня удивляет парадокс, согласно которому, чем больше ты к чему-то стремишься, тем меньше шансов, что именно это у тебя получится. И наоборот – совершенно легко и запросто (неожиданно для тебя) выходит то, о чем не смел и мечтать. И особенно убивает, когда у тебя все ужасно – а со стороны тебе говорят, как ты здорово живешь – и даже просят совета; тогда тебе кажется, что весь мир над тобой издевается!

Муха

Я муху безумно любил –
Давно это было, друзья;
Когда еще молод я был,
Когда еще молод был я…
(Николай Олейников)

Они сидели в неудобном месте пропыленного кафе на углу Невского и Литейного – прямо у самого входа. Случайные посетители прошмыгивали за их спинами к стойке с напитками, за окном шумел транспорт; неожиданно хлынул дождь и запенил большие лужи. Не хотелось выбегать и, резко распахнув зонты, нервными перебежками двигаться к метро – все равно ноги будут мокрыми из-за косых струй ливня. Это нежелание куда-то ехать маскировалось стремлением обоих – молодой женщины и художника чуть постарше – обсудить проект, носящий гордое название «МУХА» (Мы Умеем Хорошо Активизироваться!).

Церковь, партия и грудь

Sleepless nights but happy eyes!

* * *

"Религия - тормоз пятилетки!"; "Религия - яд, береги ребят!"
(антирелигиозные плакаты СССР)

Раньше было: «КПСС – ум, честь и совесть нашей эпохи».
Ум пропили, честь потеряли, совесть сгноили… Эпоха закончилась!?
(антипартийный анекдот времен Перестройки)

Вечная триада

В России принято постоянно отлучать народ от чего-то или от кого-то. Будто народ - непослушное стадо баранов (впрочем, так оно и есть, считают некоторые мудрые наблюдатели). То церкви взрывали в первой половине двадцатого века, то клеймили великую партию несостоятельностью в конце второй половины...

Впрочем, и в двадцать первом народ придумал нечто интересненькое – причем такое, дабы наверняка затронуть интересы всех социальных слоев – и верующих, и партийных, а именно: на высшем государственном уровне изобрели… отлучение от груди!

И именно автору этих строк пришлось испытать на себе прелести новой методики (воспитания населения? Евгенических извращений почище законов Милонова*) в процессе решения личной жизненной ситуации.

А именно: после рождения ребенка мне было негде жить. Да – я сумасшедшая мама, которая забеременела, уже расставшись с молодым человеком, и решила-таки рожать свое ненаглядное дитя. Папа ребенка, к слову, решил обезопасить себя на случай возможных требований (у меня и мысли такой не было) и уныло промямлил, что «он бы не хотел иметь отношение к (своему? Он посмел и в этом усомниться!) ребенку, а потому попросил отныне не беспокоить его» (такими пустяками?).

Смерть

Когда умираешь немеряно раз -
Не страшен обычный постпраздничный ужин,
Где ты заявляешь мне в лоб без прикрас,
Что наш отношений букет был не нужен.

И что мне сказать, если я на кресте
Распята беспомощно этим признаньем?
Дворнягой бездомной с кольцом на хвосте
Из банок, шатаюсь с утробным ворчаньем

Не в силах от боли тебя укусить,
Разжевывая злую ветреность чувства.
Я знаю, я помню - пора уходить...
Но в сердце так больно, так грустно, так пусто.

Круговорот чувств

1. Теплота и нежность

Вьюжный снег летит повсюду, заметает маленький степной город и его ошалевших прохожих по самые уши. Городочек вправду ошалел: для юга эта зима - редкость, здесь вообще часто не бывает снега.

Двое стоят посреди затуманненого заснеженного парка - правда, в диковинку, летит снег и повсюду туман... Не видно редкие многоэтажки, как будто нет другого берега озера, пропал и чудо-золоченый купол местной церквушки. Парочка занята своими делами: парень в смешной кепке выискивает в тумане фотосюжет для нового "Nikon"а, девушка сочиняет стихи. Оба наслаждаются моментом, и, когда юная особа, наконец, выглядывает из-под натянутой по глаза вязаной шапки, и лукаво спрашивает:

- Так почему ты приехал?

парень, не отрываясь от фотосъемки, деловито кричит во все поле, на котором располагается парк:

- Я при-е-хал за то-бооой!

Девушка смеется. Она счастлива, парень тоже.

Вскоре они возвращаются из южного городка в Питер, и девушка переезжает к юноше домой.

2. Накурено и холодно

Вначале все идет как обычно - то есть как у всех. Романтика, поцелуи, затяжные ужины при самодельных свечах; совместные просмотры фильмов - хороших и всяких. Романтичные, ужасы, комедии, приключения, документальные, в жанре экшен. Девушка улыбается, девушка смеется, девушка визжит от ужаса! Парень невозмутим.

Она учится готовить. Постоянно пережаренное мясо, затем недосоленный гарнир, недоваренная каша постепенно сменяются почти сносным рагу, весьма дельным борщом, и даже чем-то похожим на шарлотку. Парень доволен.

Забери

Забери меня всю без остатка;
Без сомнений – вот так забери.
Пусть тепло так пронзительно-сладко
Расплескается негой внутри.

Я небес подростковую пряность
Ощущаю в твоей глубине.
Вся в тебе, ничего не осталось;
Весь во мне. Наслажденье вдвойне.

Обнимая тебя осторожно,
Не пытаюсь тебя разгадать.
Эти «можно?» - «пожалуйста, можно…»
Можешь больше не задавать.

Гвоздь

Луна прибила небо, как гвоздь.
Я скучаю по дому, я здесь просто гость.
Я сегодня призналась, что мне не нужны
Ни деревья, ни люди.
…Искривления судеб? –
Ворошить их не будем;
Задыхаюсь в делах,
Я хочу тишины…

Плацкарт

Комната общежития
Как плацкарт в старом поезде;
Подлежит все раскрытию,
А раскрываться так боязно.

Здесь все известны события
Вокзальной каждой собаке:
На верхней полке соитие,
На нижней – пьяные драки.

И в ожидании станции
Не скрыться здесь от тоски.
В соседней комнате танцы;
На кухне сушат носки.

Вот я в повязке набедренной
Иду вдоль поезда в душ;
Приемник цедит мне медленно
«Gaudeamus» как туш.

На сердце нашей заведующей
Защитный каменный панцирь.
…Ой, душ открылся! – «Кто следующий?» -
«Иду!» - как раз моя станция…

Ты ушел

Ты ушел – и как будто в крошево
Разлетелось солнце на фоне туч.
«Ну, пока; нет, всего хорошего!» -
До конца поверну свой ключ.

Что-то нежное, невозвратное
Затонуло в душе моей;
Неприкаянно-пубертатная
Незаполненность новых дней

Не зовет разложить по полочкам
Все, что значимо для меня:
Мне не переосмыслить прошлое -
Ночь горька, не хватает дня;

Экономлю на электричестве,
Вообще не включаю свет
(незначительное количество
Дарит день, если хмари нет).

Не пытаюсь я приспособиться
К неустроенности своей:
Лучше внутренне обособиться
От того, что стоит за ней.

Игра

Осень. Косые лучи
Солнца. Мы оба молчим;
Сотрется, притрется, уймется,
И кто-то в замену найдется.

Но если бы выключить память,
Которая мучает очень,
И не отпускает у сердца
Ни днем, и ни ночью;

Но если б отбросить счастье, -
Которое, верю, что было...
Как будто из волчьей пасти
Язык свесился уныло.

И если бы знать однозначно,
Кто был причиной разрыва,
То не было бы так больно,
Не было бы так тоскливо.

Я верю, что несколько позже
Нам тайны откроются двери,
И в радость, в возможность счастья
Мы искренне снова поверим.

Но пока мне чертовски плохо,
И ничто не дается в руки;
Мне не вытерпеть этой боли,
Мне не выдержать этой разлуки.

Мне не нравится эта игра;
Мы расстались позавчера…

Верлибр о разрыве

Пролитый на клавиатуру сок
Не поймет причину моей грусти,
Которая заключается вовсе не в том,
Что залитый компьютер не будет работать.

Всего тысячу рублей стоит нанять грузовое такси
И переехать от любимого человека;
Всего тысячу рублей - плюс потраченный на перевозку день,
Да кошка, все время путающаяся под ногами...
Какая-то несчастная тысяча - но суть не в деньгах,
а в том, что мне просто не хочется куда-то от него уезжать.

Алладин

Освещают ласки фонари;
Двое осушают кубок страсти.
Ну давай, ты в апогей умри,
Заслонив посмертно от ненастья.

Снова, мне доверившись, войди
В храм любви, загадочный и строгий.
Мой далекий, славный Алладин,
Лампу чувств, пожалуйста, не трогай.

Предавая душу, корчась, тело
В позе сладострастия шепнет:
- Ты сама ведь этого хотела?
Но ответ душевный ускользнет.

Я хочу оставить для тебя
Чувственность в загадочном кувшине.
Отдаваясь новому мужчине,
Лишь тебя по-прежнему любя.

Я плакала, а ты смеялся!

В основном, все в моей жизни происходит неожиданно. Как, например, однажды появился ты, дерзкий и прямой.

- Девушка, огоньку не найдется? - подвалил ты ко мне на репетиции нашей джаз-группы, где я подпевала бэк-вокалисткой, а ты был джазменом группы-конкурента.

"Не курю" - "Ну и зря", огорошив меня запредельной наглостью, ты стянул сигарету у нашего барабанщика и начал дымить неподалеку, оценивающе взглядывая на мои джинсы. Я стушевалась в туалет и там, негодуя, расспрашивала девчонок о тебе.
Выяснилось: ты неглуп, окончил МГУ по философии, но из аспирантуры тебя выперли по причине пропуска больше половины занятий из-за концертов (на тот момент ты был расхватан сразу несколькими группами, но впоследствии отдал предпочтение джазу). Тебя приглашали на конкурсные выступления в разные страны, но о постоянном отъезде ты не очень думал, потому что в Питере у тебя растет маленький сынишка. А жена? Она-то слиняла зарубеж, как "жена выдающегося музыканта", хотя официально вы уже подали на развод.
И первые грустные стихи от тебя я услышала именно о вашем разрыве:

Все опошлено. Только секс.
Изменив, ты взяла с собою
Всю любовь; и вернулась без
Сожаления. Что с тобою?

Все разгадано. Интерес
Своевременно испарился,
Как и ты, он недолго бился
За свободу жить просто БЕЗ.

Все оболгано. Ерунда,
Что ты больше не будешь сниться.
Знаешь, можно переродиться,
Но без прошлого - никогда.

Я и сын - мы с тобой мосты,
Но не я тебе нынче нужен.
Мне не важно, что есть на ужин;
Мне важней - с кем на ужин ты.

Война. Буденновские каникулы

Лето. Свобода!
В ярко-желтом купальнике утром бегу с подружками на пляж, наслаждаясь долгожданным отдыхом, покупаем лимонад с кусочками льда в бутылке.
После обеда едем с мамой на дачу. Своей машины тогда не было, приходилось ждать на пыльной остановке городской автобус. Выходим из подъезда, навьюченные увесистыми сумками с едой и шлангами.
Грузная соседка кричит с пятого этажа:

- Куда вы, девочки? Война!

Война? Переглядываемся с мамой, та недовольно жмет плечами – в своем ли уме пожилая женщина. Опаздывая на транспорт, все же поднимаемся к ней, выслушиваем сбивчивый рассказ. Вернувшись домой, включаем телевизор.
Полуденные новости: боевые действия в Ичкерии; захвачено несколько административных зданий; наши положили столько-то боевиков.

Все началось несколько лет назад, а оказалось – много раньше. Завязка относила нас к восьмидесятым, когда первые повстанцы заговорили неумолимым языком оружия о независимости.
Названная в честь русского царя столица мистически оправдывала название – потоки беженцев из Грозного наводняли юг страны, семьи бросали недвижимость и бизнес, на последние деньги покупая билеты в безопасную жизнь.

Неважно, что карта неумолимо демонстрировала: Хасавюрт – в 40 км от нас, Шатой – в 70. Новости привычно сообщали о потерях с обеих сторон, хроника смертей буднично вошла в представление о неспокойном Кавказе. В городе появлялись прошедшие службу в зоне военных действий парни с искалеченной психикой; они стояли на учете в ПНД, метались и орали по ночам, избивали своих девушек и матерей, резали вены и бросались с крыш, кололись или спивались.

Его кокетство и ее упрямство

Будем вместе или нет?
Вдруг судьба смеется:
Мне б на елочку залезть - …
Да не уколоться. (Народное)

Итак, они встретились в поезде. Неважно, откуда и куда ехали оба: загадочный человек Николай и пышногрудая девушка Диана. Разница у них была в пятнадцать лет - на Ее тридцать Его сорок пять. И эту дистанцию Он преодолел одним:

- Хотите пирога с апельсинами? Пек сам.

"Конечно, хочу!", обрадовалась Диана и довольно умяла свой кусок.

В дороге нашли много общего - и страсть к путешествиям, и неудачный личный опыт в прошлом. И неверие в свой возраст - оба в действительности ощущали себя... ну лет еще на десятку младше! Да и глаза у обоих светились знакомым каждому внимательному пассажиру блеском - искрами странствий, новых знакомств и надежды на счастливое будущее.

Это был редкий случай, когда двое договорились встретиться по приезду. Точнее, через полторы недели, когда утряслись обычные пост-отпускные дела. Он был занят на фирме, Она - аспирантурой и работой на курсах. На встречу оба нарядились в удобную одежду, отнюдь не стараясь выпендриваться. Диана в яркой облегающей куртке, Николай в свободном джинсовом жакете. Решили поехать за город. Да не суть! Важно, что Дианка совсем воспряла духом - там, в загородной тиши и благодати. Николай травил такие байки, что девушка хохотала все два с половиной часа, пока ребята покоряли колокольню с чудесным видом на залив, покуда карабкались на холм Славы, кормили белок и чаек. Диана не позволяла Ему нести Ее сумку с фотоаппаратом - любимой ценностью с детства.

Любовь - непонятно!

Amore tussisque non selature - любовь и кашель
не скрыть.

Любовь дает крылья и подгибает колени.

- Что такое любовь?
- Чувство, адресованное тому,
кто смотрит на другую.

Лиза позвонила мне из Москвы. Невеста друга моего бывшего обескуражила вопросом:

- Знаешь, почему вы с Борей расстались?

Я промычала в трубку: «Полагала, знаю». Продуманный обратной стороной монолог не принимал в расчет мою реплику.

- Дима не хотел жениться на мне и завидовал вашему счастью. Подговорил твоего милого разорвать ваши отношения.

Глянцевые страницы гламурного «Космо» передо мной предательски зашелестели. Я нервно задышала: начинался приступ астмы.
Лизка нам тоже завидовала. Призналась, что однажды шла за нами, смотрела как целуемся на Невском. Борька встречал после работы, шли в кинотеатр «Художественный» на места для поцелуев. Весенний аромат влюбленности в разлетающихся женских плащах, дрязнящей ряби Фонтанки, блеске оттаявших крыш, квохтанье пикирующих голубей…

Настала осень, принеся терпкий запах разлук. Назначили дату свадьбы. Новый год деловито расставил по местам: Борис признался, что не уверен в чувствах ко мне. Поревев белугой, решила - у него другая. «Лучше поздно, чем еще позже». Перевезла вещи к брату, занялась собой, борясь с подавленностью.
Отвыкнув засыпать подмышкой любимого, еще боролась с искушением позвонить «Как прошел день?», «Может, был плохой сон?», «Начнем сначала?». Переборола самое себя.

Ватрушки с корицей

Алексею А., с благодарностью

Катерина была из особ, считавших себя отставшими от жизни. Локомотив подруг с первым семейным эшелоном радостно укатил, оставив Катю на откосе. В гравии диссертационных изысков, среди травинок стихов и зарослей рассказов двадцати-восьмилетняя девица смотрелась нелепо. Одинокая фигурка привлекала дальнобойщиков от торговли со стыдливо спрятанными в карманы кольцами и похабными шуточками или «пристроенных» в семейный очаг персонажей, привычно обходящих жизненные пути в поиске тем для сплетен.
Катя, по выражению родственников, коллег и приятелей, маялась дурью. Красила в огненно-красный волосы, бренчала на гитаре, любила походы и считалась непрактичной. Училась неизвестно зачем в аспирантуре, работала дизайнером на предприятии, в свободное время исследовала уголки широкой и необъятной. Тюне приписывали внешнее сходство с известной актрисой, не особо примечательной внешне, но с каким-то шармом.

Друзья знали, что в ее мире было сказочно. Немногие читали Тюнины повести, видели пахнущие маслом рисунки и читали в глазах истории из мест, где бывала тихоня. «Ты талант», говорили они, добавляя «Спасибо за приобщение к чуду».

Отец, беря под руку, намекал, пора нянчить внуков; мать, поджимая губы, говорила «не в браке счастье». Живя как считала нужным, Катюша привыкла, что ей постоянно советуют, намекают, желают лучшего…
Катин образ в Интернете был не сильно приукрашен. На виртуальной площадке знакомств встречались интересные люди. Так, походник Виктор или спортсмен Стас. С первым и его девушкой Катя ходила несколько раз в изумительные походы, в Абхазию и Хибины, ездили на Байкал.

Рефлексия

В минуты грусти Булат Шалвович вбегал на ходу в синий троллейбус, Виктория Токарева, вероятно, курила на кухне с подругами, Бунин с Довлатовым напивались, а «честный Хэм»* обкуривался до дури где-нибудь в Штатах.

Я же бродила по городу и разговаривала с собой по мобильнику. Нынешняя я жаловалась себе вчерашней. Со стороны это выглядело так:

- Моя жизнь топчется на месте.

- Чего ты переживаешь? Все образуется.

- Тебе легко говорить – ты местная. Квартирка, родичи под боком…

- А я бы хотела твою свободу – живешь в общаге, принадлежишь себе, никаких обязательств, ни мужа голодного, ни ребенка в испачканных подгузниках.

- Именно хочу мужа и ребенка в подгузниках.

- Дура. Поживи для себя, потом оценишь!

- Для себя скучно. Не ценю эгоизм самодостаточности.

На этом взаимные аргументы обычно заканчивались вместе с приступом хандры, топая домой, я несколько веселее смотрела на вещи.

Подруга советовала звонить ей в минуты депрессии. Старалась спровоцировать меня так, чтобы мы поругались. Считается, гнев – лучший способ избавления от депрессии. Обычно это заканчивалось тем, что мы вдвоем хохотали, держась за телефонные трубки.

Интроверт и меланхолик – я чувствовала: какой творческий человек без хандры и самоедства? В школе такие сидят на последней парте и всласть предаются унынию, позже меняют внутреннее «я» на социально-благожелательную маску.
Впрочем, нет; лучезарно улыбающийся Иван удивил меня размахом живописного таланта. Его картины выставлялись даже в Манеже, неоднократно приглашался в Москву на экспозиции, но оставался в городе моросящей надежды.

Успевайте вовремя!

Откуда берутся дети, папа, краснея и бледнея, рассказал мне в ответ на мой запрос еще в третьем классе; я, правда, долго потом не могла понять, как люди проделывают все это сквозь одежду... И уж. конечно, я не связывала этот процесс с собственным появлением на свет.

Однако, данному аспекту предшествовала процедура собственно знакомства моих родителей. Обрисуем ситуацию.

На момент встречи они проживали в Подмосковье, в общежитии для молодых специалистов НИИ радиосвязи, куда оба попали по распределению. Отцу было двадцать три года, маме стукнул тридцатник (кажется, я побью ее возрастной рекорд на момент собственного замужества). Мама была (и есть) хороша собой, папа усердно наигрывал под гитару запрещенные тогда бардовские песни, которые эхом разносились по коридору общаги... Словом, мама впервые услышала недурственное пение и ее сердце дрогнуло.
Но дрогнуло ее четырехкамерное не только в этот момент, а немного раньше, когда ее суженый на тот момент... впрочем, давайте по порядку.

Папа мой вообще был влюбчив, чего не сказать о маме. И - поскольку он был музыкант - вокруг него всегда увивались видные девицы; жаль только, что сердце его оставалось хоть и трепетно бьющимся, но все же отец мой не был настолько влюбленным, чтобы предложить окружавшим его дамам руку и нервно стучащее сердце.

К тому же был приезжим с севера студентом, и снимал в Ленинграде комнату в коммунальной квартире - около девяти комнат, кажется; какие уж тут рука и сердце? Однако, влюбленных в папу девиц это не смущало, да и отец не отказывал себе в удовольствии потискать в коридорчиках института очередную хорошенькую мамзель.

Жестокая эстафета

Оно пришло, ошарашив меня, как раскат грома. Сообщение в социальной интернет-сети: ПОЗОР!!! ОНА ПРОДАЕТ СЕБЯ ЗА ДЕНЬГИ!

Внизу был прикреплен десятиминутный видеоролик, на котором...

Я ушла на кухню и отхлебнула коньяк. Обычно я держу его для гостей, но после увиденного мне была необходима встряска. Выглянула в окно: толстопузые малыши все так же гуляли с мамами во дворе и заливисто хохотали, весело скатываясь с горки.

А меня, как нашкодившего щенка, ткнули носом в совершенно другую реальность. В мир борьбы за выживание, интриг и недетских страстей. И все это потому, что какой-то сволочи захотелось поглумиться над сверстницей, стать "выше" нее, за ее же счет. Это напоминает акробатическую "лесенку", когда один гимнаст, чтобы подняться, опирается руками о плечи нижестоящего партнера. Здесь, похоже, опирался весь техникум.

Мне прислали сюжет о том, как моя студентка среди белого дня, стоя на коленях, отсасывала у троих розовощеких ребят из программы "Что за чудеса - три икса". Суть программы была в поиске девушек, согласных за N-ную сумму тихонько в близлежащем парке сделать горе-журналистам минет. Для этого гарные хлопцы брали простенькую камеру и шлялись целыми днями по улицам Питера в поиске девушек, ищущих приключения или просто нуждающихся в деньгах. К слову сказать, им действительно платили, скажем, месячную зарплату среднего служащего - за ОДНУ интимную услугу. Скрытая цель передачи, конечно, декламация порочности девичьего общества, пропаганда распущенности нравов в современной молодежной среде - я даже не буду вдаваться в подробности, кто финансировал съемку.

Ассоциации

Тоненькая девушка в бежевом плаще ожидала меня на выходе из станции метро. Нереально белыми волосами она походила на инопланетянку, случайно высадившуюся на "Владимирской". На деле все выдавало в ней иностранку - робкие взгляды на хищно атакующих уличных торгашей, предполагающих наличие круглой суммы у ожидающей, несвойственная нашей нации особая стать и достоинство на лице, даже то, как перешла проспект мне навстречу - выжидая зеленого света, хотя дорога была пуста. Поистине нордическая выдержка!

Лумикукка, так звали скандинавскую гостью, вчера прилетела из Финляндии. Мы познакомились летом в магазинчике Тампере, где я, отчаянно выпендриваясь деградирующим английским, пыталась объяснить, что хочу купить "вот этот кулон (показываю в каталоге) с вон той витрины (указываю пальцем)". Молоденькая продавщица оценивающе посмотрела на мои жестикуляции и чинно произнесла, растягивая гласные:

- Я понимаю русский. Вам эту вещь?

Так мы подружились. Обменялись адресами и телефонами, договорились об обмене визитами. И вот в сентябре, когда еще не было холодно, гостья с родины Муми-троллей прибыла в северную столицу.

В руке Луми сжимала карту города и путеводитель, который она изучала в гостинице. Не решилась принять девушку у себя в коммуналке, чтобы не смущать пьяными соседями, парнем-наркоманом за стеной - Петербург разночинный, центр, дворы-колодцы, квартиры на пятнадцать человек, пять звонков к Михалычам, семь к Ивановым...

Желая доставить удовольствие, согласилась поездить по городу куда захочется гостье, я лишь рекомендовала отдельные места.

Следы в чьей-то душе

Вас когда-нибудь на свидании знакомили с деревом? А мой любимый поступил именно так: в разгар прогулки по парку взял меня за руку и повел к гаражам, где из заросшего болотца росло небольшое деревце.

Вот! - с гордостью сказал он и пояснил, что когда-то спас это дерево. Оно выросло из косточки перед его гаражом, и было очевидно, что рано или поздно местное ЖКХ снесет растение, дабы не мешало автолюбителям. Тогда милый взял лопату, аккуратно выкопал саженец и перенес его туда, где было достаточно солнечно и влажно, но не жарко и не затоплено. Благодарное деревце прижилось и вскоре зазеленело уже на новом месте клейкими листочками.

Еще в первые месяцы нашего знакомства он посоветовал посмотреть один фильм и сбросил мне ссылку на него вКонтакте. Попросил показать его моей соседке, с кем вместе жили тогда. "Но зачем ей?", удивилась я; он серьезно ответил: "Чтобы оставить след в душе другого человека".

Уже переехав в Питер двенадцать лет назад, на расстоянии, я оценила, что такое была наша семья - мои родители и я. Бесспорно, что-то мне не нравилось в нашей жизни, в быту и моем воспитании, в отношениях родителей друг с другом и ко мне. Однако, по прошествии времени и при наличии сравнения (которого мне было предоставлено достаточно), я поняла, что лучшей семьи мне не было, нет и не будет надо. Именно потому, что семья была... настоящая. Со всеми ее кризисами развития, взлетами и падениями ее членов, с руганью и скандалами и взаимоподдержкой и вечной уверенностью в тыле и берлоге.

Как мы сходили в ресторан

Идея волшебной посиделки принадлежала Симке - нашей очаровательной подруге со зрением минус пять.

Пятеро сотрудниц турофиса согласились отметить досрочный Новый год в незнакомом ресторанчике на окраине Питера. Серафима обещала все уладить. К назначенной дате заказали столики, принесли обещанную финскую уху, а девушки сходили в парикмахерскую и приукрасились к празнеству.

Выйдя на нужной станции метро, мы сиротливо огляделись. Симка обещала встретить, но опаздывала. Местность не знали. Вокруг возвышались сугробы в человеческий рост, город завалил аномальный снег. С балконов свисали двух- и трехметровые сосули.

Решили вызвать такси. Услышав название ресторана "Моченый палтус", шофер радостно заржал:

- Ну, удачи вам с этим.. кхм, палтусом!

Мы переглянулись - что бы это значило.

В "волшебном молодежном местечке" Симки также не было. Зато солидные мужчины за столиками уже выжидали, разглядывая входящих дам.

- О-о, б*** пошли! - приветствовали нас двое за соседним столом.

Я поежилась. Ничего себе, молодежная атмосфера!

Наша Сима появилась через час. В проеме резной двери нарисовалась худющая блондинка, чарующе оглядела зал (она вправду не видела дальше, чем на метр), и, когда узрела лес наших рук, поспешила-поплыла к розовеющим от принесенного вина подружкам.

- Ой, Дашуль, тут та-а-акие кавалеры! Ко мне уже трое цеплялись, пока шла! - слегка пьяненько собщила мне на ухо организатор нашего веселья.

- А чего ты так долго? - Я обняла Дашину шею и попыталась чмокнуть в щечку, но та радостно запищала так, что я поморщилась:

Вдохновение

Эта девочка долго выслеживала меня. Подсаживалась сзади на литературных вечерах, выспрашивала у моих друзей номер мобильного. Наконец, написала по почте: "Можно с вами встретиться по серьезному вопросу?". Я согласилась.

Оказалось, юное создание уже два месяца - представляете! - втайне от близких пишет стихи. Соответственно, ей нужна наперсница и одновременно редактор. Очаровательно хлопая глазками, юная муза вручила книжку рожденных опусов. Честно обещав покритиковать, я также искренне забегалась на двух работах, пытаясь успеть еще и в аспирантуре. В конце недели моя новая знакомая напомнила о себе звонком: готово? Досадливо крякнув, я подсунула другу выпущенный на деньги начинающей поэтессы нехилый глянцевый томик:

- Глянь, пока разгребу завалы по работе.

Ванька удалился в клозет и не выходил пятьдесят минут. Вышедший малинового цвета молодой мужчина подозрительно икал и молча вернул книжицу исписанную карандашными пометками.

- Я честно пытался рецензировать, но на пятнадцатой странице сдался.

И мое толерантное начало отступило, опешив перед:

"Утро осеннее, туманное, встречающее
Застывшим молчаньем в раздумье тебя
И серое небо плывёт облаками
По глади реки, что Лужей зовётся
И сердце при встрече волнительно бьётся..."

"Нет! В тебя я камень не бросала и никогда не брошу.
Моя душа и без того страдала, а если я услышу твой вскрик от боли
То просто закрою глаза и мне одной достанутся небеса
Ты будешь здесь, а я буду там, и всё у нас будет напополам
Не лишний ты ни завтра, ни сегодня, ни вчера
Пусть лучше мои губки падают к твоим губам"

Эстафета, или эффект Даши Сускиной

Типичная история электронного века: мы все – россияне возраста от младенца до пожилой бабушки - давно живем-жуем в контакте*, периодически стирая пыль с «зомбоящика», не забывая уточнить погоду в Яндексе и «постучаться» в аське к друзьям в другой части страны.

Вот и одной школьнице славного города Рязань заскучалось в трехкомнатной квартире с интернетом при постоянном отсутствии родителей на работе допоздна. Маялось бедное дитя и тешилось электронными мирами, пока друг не посоветовал ей:

- Дашка! Ты же такая передовая… Ну в смысле титьки у тебя, и голос вроде бы есть (вон как кричишь на переменах), по физике сечешь и все такое…

Тебе деньги карманные нужны?

Даша прекратила «жевать жувачку» и, задумавшись, спросила:

- А чё?

- Давай мы тебя пропиарим. Ну то есть ты будешь песенки петь, а я, типа, твой продюсер. То есть, спать со мной в качестве оплаты не надо – мы и так спим вместе с шестого класса, но теперь меня интересует исключительно бабло. А чё? Жить надо, а я хочу сразу после школы на права сдать и купить крутую тачку.

Сережа, постельный друг и добровольный импресарио будущей звезды затянулся дешевым «Винстоном» и мечтательно растянулся на лавочке у подъезда: будущая звездная жизнь; он, дающий многочисленные интервью о том, как выдвинул свою протеже; протеже Даша благосклонно показывающая страждущим журналистам свои вокальные и иные достоинства; райская жизнь, легко скользящие по рулонам асфальтовых дорог «Хонды», легкодоступные пышногрудые девочки в сауне – блондинки или брюнетки…

Неожиданно он был прерван недовольными восклицаниями Дарьи, будущей звезды:

Веселое место

Всякий уважающий себя автор обязан написать о визите к стоматологу

Адские муки начались в воскресенье и продолжались всю неделю. Дотерпев неделю, уже в пятницу я сидела в очереди к стоматологу.

- Надо же, как щеку разнесло! Пульпит, наверное. Болезнь нынче не щадит даже молодых, - сокрушались старушки в очереди государственной клиники.

Я с опаской покосилась на очередь. Неужели все страдали так же, как и я?

Боль нахлынывала и ненадолго отпускала, позволяя забыть о себе, чтобы потом с новой силой раскачивать мой болевой порог.

По талончику моя очередь была еще не скоро. Симпатичный парень справа читал электронную книгу. По дурацкой привычке я подглядела: «Смирительная рубашка» Джека Лондона. Самое время!

Силы духа мне и не хватало. Я держалась за сиденье коридорного кресла побелевшими пальцами и следила за миганием сигнальной лампочки. Внезапно мигнули мне:

- Огурчикова, проходите!

Очередь прыснула.

Внутри, как обычно, началась эпопея с больничной карточкой. Данные полисов нового образца требовали перезаписи в свежие бланки. Я терпеливо ждала, вжавшись в кресло. Боль брала меня на абордаж и было уже нестерпимо тяжело сносить ее приступы.

Наконец, пожилая врач отвлеклась от бумажной волокиты и уделила мне внимание:

«На что жалуетесь, судя по распухшей щеке, не спрашиваю. Спите нормально?», врач убила меня этим вопросом. Вообще-то я не у сомнолога. «Отлично, - говорю, - сплю» - «Имею в виду, во сне не болит?» - «Еще как болит. Но сплю нормально – привычка!».

Невроз хождения по мужчинам

1.

Между мужчинами в ее жизни пролегала сплошная пустота. Как и захватывало ее сплошное очарование во время отношений... и накрывало глубиною в пропасть разочарование после их прекращения, которое возникало достаточно скоро. Обычно не дольше полугода, в отличие, пожалуй, лишь от первого совместного проживания с ее однокурсником, закончившегося скоропалительной же свадьбой.

Тогда друзья спрашивали двух ботаников, что побудило их так быстро - после двух месяцев сожительства - расписаться? О свадьбе, например, Катя предупредила подружек в десять вечера накануне дня росписи; девчонки, чертыхнувшись, буквально за три часа до церемонии подшивали платья для фотосессии и искали подарки молодым.

На расспросы друзей и близких о причине столь быстрой свадьбы новоиспеченные супруги смущенно выдавали ответ, заставлявших усмехаться даже закоренелых скептиков - "А что соседи скажут (а тем паче, подумают) на то, что мы не расписанные живем?". При этом о любви - ни слова. Действительно, не надо осквернять ложью свои уста, называя лебедем драную ворону.

Смущение перед соседями было, конечно же, ширмой. На самом же деле тогда вступить в брак ее уламывал он, мотивируя это тем, что "вместе удобнее вести хозяйство". Ребята оба были приезжими, хотя Катя жила в северной столице уже три года, а Шура - восемь.

Катюша выучилась на бухгалтера, Шурка на музыканта, играющего на редких народных инструментах - домре, балалайке и им подобным. Соответственно, пока Катька уныло кисла в офисе очередной загнивающей ООО, юный муж зависал после репетиторства со школьниками-лоботрясами в ненавистной музыкалке,