Наказание ошиблось дверью

Наказание ошиблось дверью
Рассказ
не для слабонервных, из цикла «Теткины рассказы»

Мой тятя был мастеровой, руки у него из того места росли, из которого надо. Многое умел он делать: валенки подшить, со скотиной управится, косить, дрова рубить, да мало ли чего мужик в деревне должен уметь. Сшил мне сапоги, послал в лагерь, где я находилась за кражу бязи, да не пришлось в них походить. Бригадир Анна отобрала их, да за них чуть меня не убили.
Жили мы в деревне плохо, недоедали, родители – вечные колхозники, нехватки, да недостатки. Когда мне было десять лет, перед войной, взяли меня родственники в город с племянницей водиться, смотреть за ребенком. Отпуск декретный в то время был месяц всего. В городе даже тогда люди жили лучше, что и говорить… Я первый раз там увидела яблоки, конфеты в обертках, печенье. В деревне-то ничего подобного не было.
Так вот, про мастерового нашего тятю. Училась я в третьем классе, мне ехать в Барнаул, а портфеля нет, в деревне можно ходить в школу с сумкой-побирушкой, а в городе-то как же? Тятя мне чемоданчик сделал из фанеры, покрасил в черный цвет, красота! Нам с ним так казалось. А на самом деле выглядело это печально, черный фанерный чемоданчик, да единственное платье, белое, в крупные цветы, за это и прозвали меня городские девчонки колхозницей. Особенно одна старалась, в глаза мне лезла при всяком удобном и неудобном случае, орала на каждом углу: «Колхозница! Вот идет колхозница!» Не вытерпела я, да поколотила ее этим чемоданчиком! Она, естественно, родителям нажаловалась, а у нас учителем был мужчина. Боялись его ученики, как же, мужик, голос только повысит, мы уже трясемся. Я сильно его боялась.

Теткины рассказы (Демина Зина)

Тетя Зина, прожила тяжелую жизнь, перенесла операцию, чуть не умерла, лежала в реанимации. Собственно, операция-то распространенная, удаление камней из желчного пузыря, скольким ее делают такую, и ничего, а вот ей не повезло с хирургом. Бывают плохие врачи, если это терапевт, то не так страшно, а вот если плохой хирург…, вот и ее оперировала такая. Не хотела тетя Зина идти под нож именно к ней, а куда деваться? Ее успокаивали, мол, ничего, обойдется, но не обошлось, последствия операции оказались тяжелейшими. Она истекала гноем: желчный пузырь лопнул до операции; пролежни были большие, ведь лежала несколько дней без сознания, без движения, а уход минимальный, в обязанности персонала, видно, не входит оказание услуг такого рода.
Когда же очнулась, насмешила все отделение. Едва открыв глаза, и видя только потолок, она, еле смочив пересохшее горло слюной, прохрипела: «Война в Чечне закончилась?» Врач и две медсестры работали у постели своего сотрудника, который выстрелил себе в глаз, сначала не поняли ничего, стали оглядываться, а когда увидели очнувшуюся больную Коростелеву, засмеялись: «Нашла о чем беспокоиться! Радуйся, что сама очухалась!» Будто на грани жизни и смерти только о Чечне ее заботы, будто мир в Чечне дороже ей собственной жизни.
Она, уже довольно пожилая женщина, сохранила ум и память, считает в уме так быстро, что за ней и не угонишься. Политикой интересуется. Однажды звоню ей в дверь, дачу купила, хочу с ней радостью поделиться, она открывает и с ужасом: «Рохлина убили!