Сюжет для романа

Предположим, действие романа разворачивается в провинциальном городке. Не слишком большом, но и не слишком маленьком. Это для того, чтобы на героев не давила аура мегаполиса, но в то же время не было так, что все друг друга знают, как в деревне. Герой наш — мужчина в полном расцвете сил и зовут его Юрий Семецкий. Предположим, он бизнесмен, и очень успешный. В начале 90-х он торговал книгами, но очень быстро сообразил, что бизнес этот подобен улитке, двигающейся к вершине Фудзи, и переключился на сало. Сало, как известно, национальный продукт украинцев, а провинциальный городок, в котором жил бизнесмен, располагался неподалеку от границы с этой славной республикой — не то в Воронежской, не то в Ростовской области. И побежали, побежали с благословенной незалежной земли груженые лакомством фуры. Через год у Семецкого был стартовый капитал, равный стоимости какого-нибудь квазигосударства в центре Европы. И наш герой переключился на дела покрупнее: скупил акции сельскохозяйственного завода, оплел половину России гипермаркетами под общим названием «Терра», основал собственный банк «Юг-Регион». И к концу 90-х, по свидетельству «Форбс», вошел в сотню самых богатых людей мира. Тут бы ему и успокоиться, ан нет — где-то в глубинах его загадочного естества таилась некая неудовлетворенность, как бы некая пустота притаилась в глубинах его безбрежного естества, отравляя ему бытие. Чего-то ему явно и категорически не хватало. И пустился он во все тяжкие. Перепоручив бизнес доверенным лицам, он принялся наверстывать то, чего ему недодало коммунистическое детство. Купил яхту и совершил на ней кругосветное путешествие.

Чахлик Нэвмэрущый

маленький мистический детектив с погоней и перестрелками






Паду ли я, дрючком пропертый,
Чи мимо прошпиляе вин…

А.С. Пушкин, «Евгений Онегин»
(вольный перевод на украинську мову)


Ох, тяжко мне, тяжко… Давит, давит Мать-Сыра-Земля… Сколько ж это я тут лежу?.. Не одну, наверное, тысячу лет… А все этот Ванька… Пр-роклятый!.. Подавай ему, видите ли, Василису Прекрасную… А у нас, быть может, совет да любовь… Ох, как же мне тяжко… До сих пор в ушах стоит этот хруст — от иголки, что Ванька переломил… А иголка-то в яйце хрустальном была, а яйцо-то в утке летучей, а уж утка-то в зайце, ну а заяц-бегляк — известно, в ларце… Стоп!! Если иголку ту преломили, то что ж это я рассуждаю?.. Мне же мертвым полагается быть… А-а, стало быть, я не мертвый… Не до конца, видно, иголку Ванька проклятый переломил… Или бросил так, что половинки ее рядом упали… За тысячи лет они друг в дружку опять проросли… Да неужто и впрямь проросли?!.. Тогда что ж я тута лежу?.. Мне вставать надо, на солнышко, да на ветер-ершак, чтобы, значит, косточки мои от затхлого духа провеять… Ну-ка, Мать-Сыра-Земля, расступись!..

* * *

В убойный отдел МУРа, что на Петровке, вошел майор Голоштанов. Изнывающие от безделья сотрудники разом повернули к нему сонные лица.
— По коням, мужики! — сказал он. — На Ваганьковском кладбище опять какие-то уроды могилу раскопали!
— Фу! — сказал лейтенант Тяпкин. — Уж надоели нам эти могилы. Восьмой случай на этой неделе. И чего им в земле не лежится!?
— Ты, Тяпкин, рассуждай поменьше, а дел делай побольше.
Тяпкин весь подобрался.
— Кого посылаете, товарищ майор?

АРМАГЕДДОН — ДЕЛО ИНТИМНОЕ

День, хотя и был субботний, обещал много хлопот. Во-первых, нужно было заглянуть в буккнигу на Черемушках, куда Подвойный еще месяц назад сдал партию никчемной литературы. Во-вторых, заскочить в редакцию «Новочеркасских ведомостей» — примерно в это же время он оставил там несколько своих статей, и до сих пор об их судьбе ничего не знал, хотя и заглядывал в каждый номер еженедельника с регулярной периодичностью (можно было, конечно, и позвонить, но такие вопросы лучше разрешать с редактором с глазу на глаз). И, наконец, в-третьих, распечатать у Карташева на принтере рассказ. Рассказ был написан еще в конце прошлой недели и с нетерпением ожидал своего бумажного воплощения. Подвойный еще не знал, что все эти важные, как ему казалось, дела так никогда и не осуществятся. Выходя в половине десятого за дверь, он и думать не думал, что пространство и время уже поменяли свою метрику.
Будь он повнимательнее, он заметил бы неладное сразу. К примеру, на месте располагавшейся в центре двора беседки находился космический аппарат «Вояджер», которому полагалось в это время вращаться вокруг Юпитера, падавшие с неба снежинки имели зеленоватый оттенок, а на небе стояли сразу четыре радуги (и это в конце января!). Было множество и других тоже не менее странных деталей как то: сизый нос у Николая Кузьмича, которому испокон веков полагалось быть красным, расхаживающие по тротуару куры, выкрикивающий одну и ту же фразу «Покайтесь, неверные!» бомжеватого вида мужик в драном плаще и босоножках, из которых торчали грязные с обломанными ногтями пальцы.

ПОИСК ПРЕДНАЗНАЧЕНИЯ

Глава 1

Это случилось в один из августовских дней. Мучаясь бездельем, я зашел в кафе «Лакомка», что на Московской. День был субботний, и потому народу в кафе было изрядно. Почти все столики были заняты. Вообще-то я рассчитывал встретить здесь кого-нибудь из журналистской братии, но (то ли было еще рано, то ли просто не повезло) ни одного знакомого лица я не увидел.
Я взял чашку с кофе и еще раз внимательно огляделся.
Лишь один столик у стены оказался более-менее свободным. Какая-то миловидная девушка сидела за ним в полном одиночестве. Вид у нее был несколько отрешенный. Казалось, она никого и ничего вокруг себя не замечает. Решив, что это непорядок, я уверенно направился к ней.
— Вы позволите? — спросил я, приблизившись.
Девушка не шелохнулась. Казалось, она и впрямь меня не заметила. Дурацкое положение. Я кашлянул и повторил, теперь уже громче:
— Вы позволите?
В этот раз она, похоже, услышала. Она окинула меня отсутствующим взглядом и отвернулась.
Честно говоря, пить кофе стоя мне совсем не хотелось.
— Извините! — сказал я совсем уж громко. — Это место свободно?
Похоже, в этот раз она точно услышала. Лицо ее обрело некую сосредоточенность.
— Нет-нет! — сказала она живо. — Я хотела бы остаться одна.
— Одна?! — проговорил я с деланным ужасом.
— Я, кажется, ясно сказала.
— Что ж, благодарствую, — проворчал я и мгновенно уселся на стул.
В глазах у девушки промелькнул интерес.
— Даже так! — проговорила она. — Зачем же было спрашивать разрешения?
— А чтобы вы могли продемонстрировать правила хорошего тона.
— А сами вы их демонстрируете?
— Постоянно.
— Оно и видно. У вас на планете все такие?

ОДИН ДЕНЬ ИЗ ЖИЗНИ КОНДРАТИЯ ПАЛЬМЫ

До вечера была еще уйма времени. Кондратий прошелся по всем доступным коридорам туда и обратно, заглянул после этого в дендрарий, но не остался и там. Игуаны после завтрака спали, набираясь сил для очередной кормежки. Тогда он отправился в бар, выпил безалкогольного пива, поговорил с болтливым барменом о видах на цены и снова вернулся в дендрарий. Игуаны все еще спали.
Посетителей, к счастью, уже не было.
Воровато поглядев по сторонам, Кондратий перегнулся через барьер, взял одну из игуан на руки и быстро пошел к выходу, не обращая внимания на огромный, висевший над дверью плакат «ПИТОМЦЕВ ИЗ ВОЛЬЕРОВ НЕ БРАТЬ!» На его счастье, пусто было и в коридоре.
Он улыбнулся и, заглянув в сонный полузакрытый глаз, нежно сказал:
— Про-оша!
Проша в ответ не сказал ничего, только беззвучно зевнул и закрыл глаза полностью. В свою каюту Кондратий добрался без приключений. Он лег на кровать, положив игуану рядом. Та по-прежнему спала.
— Про-оша! — повторил Кондратий опять.
Удовольствие, однако, оказалось недолгим.
Дверь каюты вдруг отворилась, и в каюту вошел капитан. Вид у него был очень расстроенный. Он скорбно задрал брови, ожидая, когда Кондратий поднимется.
Вздохнув, Кондратий поднялся.
— Видите ли, — начал он, но капитан закончить не дал.
— Господин э… Фикус, — сказал он чуть запинаясь.
— Пальма, — поправил Кондратий.
— Э… Пальма. Мы ведь не раз уже вас предупреждали. Что вы скажете сейчас?
Кондратий понуро опустил плечи, всем своим видом показывая, что сказать ему нечего. Капитан печально улыбнулся.
— Ведь и они тоже люди, — сказал он.