Чахлик Нэвмэрущый

маленький мистический детектив с погоней и перестрелками






Паду ли я, дрючком пропертый,
Чи мимо прошпиляе вин…

А.С. Пушкин, «Евгений Онегин»
(вольный перевод на украинську мову)


Ох, тяжко мне, тяжко… Давит, давит Мать-Сыра-Земля… Сколько ж это я тут лежу?.. Не одну, наверное, тысячу лет… А все этот Ванька… Пр-роклятый!.. Подавай ему, видите ли, Василису Прекрасную… А у нас, быть может, совет да любовь… Ох, как же мне тяжко… До сих пор в ушах стоит этот хруст — от иголки, что Ванька переломил… А иголка-то в яйце хрустальном была, а яйцо-то в утке летучей, а уж утка-то в зайце, ну а заяц-бегляк — известно, в ларце… Стоп!! Если иголку ту преломили, то что ж это я рассуждаю?.. Мне же мертвым полагается быть… А-а, стало быть, я не мертвый… Не до конца, видно, иголку Ванька проклятый переломил… Или бросил так, что половинки ее рядом упали… За тысячи лет они друг в дружку опять проросли… Да неужто и впрямь проросли?!.. Тогда что ж я тута лежу?.. Мне вставать надо, на солнышко, да на ветер-ершак, чтобы, значит, косточки мои от затхлого духа провеять… Ну-ка, Мать-Сыра-Земля, расступись!..

* * *

В убойный отдел МУРа, что на Петровке, вошел майор Голоштанов. Изнывающие от безделья сотрудники разом повернули к нему сонные лица.
— По коням, мужики! — сказал он. — На Ваганьковском кладбище опять какие-то уроды могилу раскопали!
— Фу! — сказал лейтенант Тяпкин. — Уж надоели нам эти могилы. Восьмой случай на этой неделе. И чего им в земле не лежится!?
— Ты, Тяпкин, рассуждай поменьше, а дел делай побольше.
Тяпкин весь подобрался.
— Кого посылаете, товарищ майор?
— Всех посылаю. Нечего тут, в отделе, штаны протирать! Ну, чего уставились?! Живо за дело!
Сотрудники, гулко топоча, всей кучей кинулись к двери. Голоштанов придирчиво поглядел им вслед, потом выпил воды из графина и тоже вышел в коридор. По коридору, помахивая портмоне, шел элегантный полковник Хмельницкий.
— А, Голоштанный! — закричал он, едва завидел майора. — Ты-то мне и нужон!
— Я не Голоштанный, — сказал тот. — Голоштанов я.
— Один хрен! В общем, слушай сюда! Был у меня сегодня сигнал, будто на Пречистенке появился казак…
— Казак?! — приподнял брови Голоштанов.
— Ну да, запорожский. В красных шароварах да еще с оселедцем.
— С оселедцем?!
— Точно, майор. В общем, пошли туда кого-нибудь из своих. Пусть разберется.
— Некого мне посылать, товарищ полковник. Все задействованы в деле с могилами…
— Тогда сам поезжай. И смотри. Дело, быть может, серьезное. Ну, давай, Голоштанный!
— Товарищ полковник, да не Голоштанный я. Голоштанов.
— Ты меня в искус не вводи, — сказал Хмельницкий строго. — Если не будешь крутиться, точно станешь этим… Голоштанным.
И полковник, довольный своим каламбуром, захохотал во всю глотку.

* * *

…А вот и солнышко красное!.. Что за радость видеть его опять!.. Да вольное небушко, да траву-мураву!.. А вот и ветер-ершак! Обтруси ты скорей с меня землю могильную да червей этих подлых, грызучих!.. Пойду я суженую мою искать, да Василису Прекрасную!..

* * *

Восьмой круг делал майор Голоштанов вокруг центра города по Садовому Кольцу, но проклятые красные шаровары по-прежнему маячили впереди метрах в двухстах. Что и говорить, быстро бежал запорожец. Но и МУРомец был парень не промах. Если откроется второе дыхание, обязательно к обеду догонит…

* * *

…Иду по дороге широкой, а вокруг все терема каменные да замки высокие… А навстречу все чудища едут железные!.. Одно как зарычит да как наподдаст мне по заднице, так мои косточки по дороге и разметало… Только не идет ко мне смертушка… Смертушка-то моя в иголке, а иголка-то в яйце, а яйцо-то уж и не знаю сейчас где… Собираю, собираю свои косточки… Последним череп на позвонки насадился… Дальше всех он, круглый, от меня укатился… Встаю да вижу: чудище-то железное, что меня разметало, добра молодца уже проглотило… Сидит он, бледный, внутри, на лице ни кровиночки, в чем только дух еще держится, никак не пойму… Говорю ему, не робей. Зараз я тебя, болезного, ослобону… Нет, не успел. Упал добрый молодец без сознания… Помер, должно быть… Что ж, дальше иду… А вокруг народ честной разбегается… Хоть бы один подошел, рассказал бы, как мне найти мою Василису, да Василису Прекрасную… Неужто боятся?.. То не Ванька ли поганый худого им про меня рассказал?.. Ох, грустно мне, грустно… Как мне найти мою ладушку?.. Может, эти, в сизых кафтанах, подскажут?.. Нет, не подскажут… Сверестят, как соловьи-разбойники, гукают да ногами топочут… Ой, страшно мне, страшно… Бежать надо, бежать!..

* * *

— Таким образом, — сказал Голоштанов, заканчивая доклад, — мы загнали эту шкелетину на стройку, где и закатали в бетон. Да еще сверху три плиты навалили, чтобы, значит, он больше не выбрался.
— Гм… гм… — пробормотал полковник Хмельницкий. — Ну, а запорожский казак?
— Не было никакого казака. Был грузин из сумасшедшего дома…
— Грузин?!
— Так точно, товарищ полковник. Да вы не волнуйтесь, его уже изловили.
— Гм… гм… А чего ж он в шароварах да с оселедцем?
— Кто их, грузинов, поймет.
— Ты ему хоть сказал: не позорь оселедца?
— Конечно, сказал. Да разве он понимает…
— Гм… гм… Ну а перестрелки, погоня?
— Погоня была. Двадцать два круга пришлось сделать по Садовому Кольцу…
— По Большому или по Малому?
— По Большому, конечно. Что же касается перестрелок… — Тут Голоштанов придвинулся к полковнику поближе и, с опаской поглядывая на потолок, зашептал: — Сдается мне, товарищ полковник, автор специально про перестрелки в подзаголовок поставил. Чтобы, значит, побольше читателей к рассказу привлечь…
— Вот оно, стало быть, как, — протянул полковник глубокомысленно. — Ну, если сам автор… Его деяния, как деяния Бога, вне моей компетенции… Гм… Гм… — Тут Хмельницкий лукаво так подмигнул. — А знаешь, майор, я тебя к награде представлю.
— Что вы, товарищ полковник, — засмущался Голоштанов.
— Поскольку ты полдня гонялся за этими шароварами, то, стало быть, тебя надо этими красными революционными шароварами и наградить. Кого ж еще, как не тебя, Голоштанного…
И полковник, довольный своей остротой, захохотал во всю глотку. Майор, кисло улыбаясь, молчал.

* * *

Ох, тяжко мне, тяжко… Давит, давит Матушка-Сыра-Земля… Не повернуться, не вздохнуть и даже не пернуть… Что за доля у меня незавидная!.. Опять я в этой темной утробе лежу… О, горе мне, горе!.. Сколько ж терпеть эту муку горючую?!.. Стоп!! Опять я умом рассуждаю. Стало быть, существую… Ну-ка, Мать-Сыра-Земля, расступись!.. Нет, не расступается! Держит, проклятая!.. Ох, тяжко мне, тяжко…

2008 г. 04.06.2013

Все права на эту публикацую принадлежат автору и охраняются законом.