Ханс Сеттерстрём

ПРЕДИСЛОВИЕ

Ханс Сеттерстрём - это имя мало кому известно даже в Швеции. Зато Хассе Z - Хассе Сета (так читается буква "Z" в шведском алфавите) знает каждый швед: под этим псевдонимом публиковал свои произведения видный шведский писатель, мастер короткого рассказа журналист Ханс Харальд Сеттерстрём (25.05.1877 - 1.06.1946).

Творческое наследие его обширно: это и многочисленные сборники коротких рассказов, зарисовок, юморесок, и множество статей, фельетонов. Х. Сеттерстрём издавал даже собственный юмористический журнал.

Предлагаю вниманию читателей мой перевод трех рассказов Х. Сеттерстрёма, объединенных одним героем, неким господином Блумом, типичным мелким буржуа, к которому автор относится с явной иронией и который по характеру своему схож с дядюшкой Портером из известных рассказов Джерома К. Джерома. Эти рассказы в моем переводе были впервые опубликованы газетой "Литературная Россия" № 47 22 ноября 1985 года.

ХАРАКТЕРИСТИКА

- Ну, это уже слишком! - сказала г-жа Блум. - Это уже чересчур!! Хульда считает, что я ничего не понимаю и ничего не могу. Это действительно уж слишком!
Хульда не отвечала. Сила была на ее стороне, ей можно было не отвечать. И она загремела печными заслонками. Хульда любила музыку в нужный момент.
Г-жа Блум пошла к мужу. Муж г-жи Блум лежал на софе в гостиной без пиджака и читал газету.
- Теперь, Адольф, - сказала г-жа Блум, - ты должен поговорить с Хульдой! Она сказала мне прямо в лицо, что я ничего не знаю, ничего не понимаю и ничего не могу.
- Наверно, была какая-то причина? - спросил г-н Блум.
- Причина?! Ты на ее стороне!! Ты хочешь, чтобы твою жену оскорбляла какая-то служанка!
- Не-ет.
- Нет, ты хочешь!
Г-жа Блум заплакала. Г-н Блум повернулся к стене.
Вдруг г-жа Блум приободрилась. Надо что-то делать. Она пошла на кухню, встала в дверях и сказала:
- Я поговорила с мужем. Вы, Хульда, должны немедленно покинуть наш дом, немедленно!
Хульда ничего не ответила - она питала отвращение ко всяким скандалам и сценам. Она сняла с себя передник, очень аккуратно его сложила и швырнула затем в угол кухни. После этого она пошла в свою комнату и смахнула с комода в чемодан два портрета - портрет ее самое и портрет трамвайного кондуктора.
Затем она ушла. Спокойно и тихо, после того как сообщила всем остальным служанкам в доме, что в такой семье не может жить ни один приличный человек. Она ведь знает, что говорит!
- Ну и хорошо, что она ушла, - сказала г-жа Блум со вздохом.
- И хорошо, что у нас будет новенькая, - сказал г-н Блум без вздоха, ибо он был мудрым, многое испытавшим человеком.
Спустя два дня Хульда пришла забрать свою характеристику.
- Если вы подождете, Хульда, я ее сейчас же напишу, - приветливо сказала г-жа Блум.
Хульда ожидала на кухне. Новая девушка внизу во дворе выбивала пыль из ковров - подумать только, у них нет для этого балкона! - и Хульда пролистала альбом новой служанки, с бархатной обложкой, и увидела, что у той был прыщавый жених, с которым Хульда один раз станцевала в "Национале" на последнем в году благотворительном балу. И Хульда обрадовалась, так как это был глупый малый.
Г-жа Блум писала характеристику на Хульду и когда закончила, то показала ее своему мужу. Он прочел следующее:
"Служанка Хульда Люндин, бывшая у меня в услужении с 24 октября 1911 года, в настоящее время уволена по собственному желанию с тем отзывом, что она всегда вела себя хорошо. Она честна и старательна, а также аккуратна и хорошо исполняет свои обязанности, на основании чего она наилучшим образом рекомендуется.
Мария Блум".
Г-н Блум серьезно посмотрел на свою жену и сказал:
- Хорошая характеристика. Ты что, действительно так считаешь?
- Но так ведь всегда пишут, - сказала г-жа Блум. - Так пишут все хозяйки. Если она будет искать место, то они ведь всегда могут обратиться ко мне, и тогда они узнают, чего она стоит.
Г-н Блум разорвал характеристику и сказал:
- Это ложь и предательство. Я напишу ей характеристику.
Хульда все ждала. Она оставила альбом и быстренько заглянула в комод новой прислуги. Там ничего более не было, но тише - кто-то идет к двери. Это был г-н Блум. В руке он нес конверт.
- Вот ваша характеристика, Хульда, - сказал он. - А теперь прощайте.
- Благодарю, уважаемый г-н Блум, - сказала Хульда и сделала книксен, ибо она научилась быть вежливой с хозяином, даже бывшим.
Хульда спустилась на улицу и села в трамвай, чтобы поехать к своей тетушке, жившей в районе Васастан.
Хульде нечего было делать, и она подумала: можно ведь прочесть характеристику, посмотреть, что там эта карга написала.
И Хульда прочла:
"Служанка Хульда Люндин поступила к нам на службу 21 октября 1911 г. У нее были хорошие рекомендации, на основании чего мы надеялись, что будем довольны ею. Поскольку она уходит от нас, мы считаем своим долгом сообщить, что она совершенно не соответствовала нашим скромным требованиям в отношении порядка и аккуратности в исполнении обязанностей, которые обычно бывают в домашнем хозяйстве. Более подробные сведения могут быть предоставлены лично или по телефону.
Мария Блум".
Хульда прочитала характеристику два раза, а потом сказала самой себе:
- Наверно, она сошла с ума!
Как развивались события между Хульдой Люндин и г-жой Марией Блум, я не знаю - они развивались явно по неправедному пути, - но я знаю одно: г-жа Блум рассказала об этом деле всем своим подругам - г-же Андерссон, г-же Хоканссон, г-же Пальмлунд и г-же Юханссон, и все эти дамы получили кое-какую пищу для размышлений.
- Ты совершенно права, малышка Мария, - сказала г-жа Хоканссон. - Мы предаем друг друга и нас самих через эти лживые характеристики. Давайте говорить им правду, без всяких скидок. Это действительно зашло слишком далеко!
И г-жа Хоканссон, г-жа Андерссон, г-жа Пальмлунд и г-жа Юханссон поговорили со всеми своими подругами, и все эти подруги думали так же. Надо положить конец лжи и предательству!
Г-жа Андерссон, в частности, написала о своей Амалии, "что она - худшее из существ, ходивших в паре башмаков по божьей зеленой земле!".
Борьба между хозяйками и служанками, возможно, продолжалась бы и далее, если бы профсоюз служанок не созвал экстренное собрание и не взял бы это дело в свои руки. Поступили различные предложения, но положение, несомненно, спасла София Гранлунд, прислуга за все у инженера Сундина из Южного района. Фрёкен Гранлунд попросила слова и провозгласила:
- Сестры по несчастью! На протяжении многих лет мы живем под тиранией характеристик (возгласы "браво!"), но теперь настало наше время ("правильно!").
Есть один выход, который никому из нас, рабынь, никогда не приходил на ум: а почему бы нам также не давать характеристики хозяйкам?!!
(Возгласы ликования, крики "браво!")
В течение многих долгих лет мы получали свои характеристики, давайте же теперь каждый раз, когда мы будем увольняться, писать честную характеристику на хозяйку, от которой мы уходим, и пусть новая служанка, приходящая на наше место, просит хозяйку показать характеристику! Пусть теперь характеристика решает, подходящее это место или нет!!
На следующий день одна служанка в Кунгсхольмене получила увольнение. Причиной был непомытый пол в кухне. До того как служанка окончательно ушла, она подошла к хозяйке, положила конверт на стол в столовой и сказала:
- Вот ваша характеристика, хозяйка. Будьте добры, покажите ее новенькой, что придет на мое место.
Хозяйка удивилась. Она взяла бумагу и прочитала:
"Г-жа Бергстедт, у которой я проработала с 1 нбр., немного разбирается в приготовлении пищи, однако не настолько, чтобы это было заметно. Ей не следует так много времени проводить на кухне. За фарфор приходится платить, лишь только подойдешь к нему, он разбивается, потому что треснул раньше. Хозяин находится под каблуком, а дворняжку надо выводить гулять каждые четверть часа. Свидания на кухне запрещены, а поговоришь с человеком в прихожей - будет шум до небес. Я не рекомендую это место.
Агда Линдеквист.
P.S. Она запирает сахар на ключ.".

Хозяйкам пришлось уступить. В особенности после того, как служанки начали печатать характеристики на хозяек в газете "Социал-демократ".
Новая служанка г-жи Блум вчера ушла вместе со своим бархатным альбомом и прыщавым женихом. Г-н Блум самолично написал на нее характеристику:
"… честная, преданная долгу, работящая, аккуратная и точная, на основании чего она наилучшим образом рекомендуется…"
А ведь она была самой плохой из всех пятерых служанок, перебывавших у г-жи Блум за последние 6 месяцев!

КЛУБ ГИГИЕНИСТОВ

Г-н Блум вернулся домой в пять минут одиннадцатого. Он не стал открывать входную дверь своим ключом. Вместо этого он нажал на кнопку звонка. Прошло некоторое время. Потом раздался звук дверной цепочки, дверь приоткрылась, и г-жа Блум испуганно прошептала:
- Кто это звонит в такое время?
- Это я, - сказал г-н Блум.
-Боже, как ты меня напугал! - вскрикнула г-жа Блум. - Почему ты звонишь? Ты забыл свой ключ?
Г-н Блум шагнул в прихожую, снял шляпу и пальто и, держа их в руках, сказал:
- Повесь это на балконе.
- Зачем? - спросила г-жа Блум.
- Я тебе сейчас объясню. Открой окно в моей комнате, накройся пледом и садись в зале, я тебе кое-что расскажу.
Г-жа Блум подумала: снова что-то не то сварила? Не пришила вчера вешалку на пальто? Он снова начнет шуметь насчет зимней шапки?
Она уселась в зале. Потом в залу вошел г-н Блум, а служанка, проснувшись от звонка, стояла в одной ночной рубашке в соседней комнате, закрыв одно ухо, в то время как другое ее ухо торчало в замочной скважине двери, ведущей в залу.
Г-н Блум остановился перед своей женой, скрестил руки на груди так, как это делал Наполеон, которого он видел в старинном театре "Драматен", и сказал серьезным голосом:
- Мы должны начать новую жизнь. Ты, и я, и ребенок, и Амалия. (Амалия сменила ухо. Эта замочная скважина была тесной.) - Слушай теперь внимательно, - продолжал г-н Блум, - я сегодня вступил в Клуб гигиенистов.
- Он тоже проводит свои собрания в кафе "Стрём"?
Г-н Блум оставил этот вопрос без ответа. Отвечать было ниже его достоинства. Вместо этого он сказал:
- Я лягу у открытого окна, я сниму шерстяное белье, я буду купаться каждый день, я буду отныне питаться овощами, я буду ложиться каждый день в 9 часов. Я…
- Уже скоро одиннадцать, - сказала г-жа Блум, - ты уже запоздал на два часа.
Г-н Блум пошел в свою комнату и улегся на кровать. У него своя комната. Ему надо, чтобы ему не мешали. Окно было открыто. Он не стал его закрывать. Он лежал на спине в своей постели и думал: наверно, не надо начинать так уж сразу, после чего встал и закрыл окно, укрылся еще одним одеялом и заснул.
Но г-н Блум стал активным членом Клуба гигиенистов. И вот как прошло первое заседание, на котором он присутствовал.
После того как клубный швейцар, одетый в реформированное одеяние, сшитое из одного куска и без карманов (нигде не собирается столько бактерий, как в карманах), проследил за тем, чтобы окна были открыты и щели в полу опрысканы раствором сулемы, члены клуба, стоявшие в ожидании в фойе, заняли места в зале, и председатель, натуралист Фредгрен, открыл заседание. Он приветствовал присутствующих и попросил разрешения сказать несколько слов о гигиене:
- Дамы и господа! Как прекрасно быть свободным от бактерий, быть чистым, как мы. (Тут г-н Блум чихнул. Он не привык сидеть на сквозняке.)
Однако, - сказал г-н Фредгрен, - чтобы быть совершенно здоровым, надо жить по определенным санитарным правилам. Мы все эти правила знаем, но для нашего нового члена, оптовика Блума, я хотел бы их здесь назвать:
- не пользуйся нижним бельем. Оно препятствует испарению;
- не носи чулки, они изнеживают ноги; не забывай также о том, чтобы подошвы у обуви имели вентиляционные отверстия. ("У меня уже одно такое есть", - подумал г-н Блум);
- избегай носовых платков: они собирают бактерии. Они могут применяться лишь для того, чтобы махать ими, когда уезжает дорогой родственник;
- никогда не носи шляпу, все лысые носили шляпу, ходи с непокрытой головой; волосы должны быть коротко пострижены и не должны иметь пробора - пользование расческой и щеткой вредит здоровью;
- когда спишь, лежи на спине; спи спокойно, без снов; вставай сразу, как проснешься, выпивай чашку молочного супа и ходи затем нагой перед открытым окном в течение 1 часа.
Таковы общие правила, - заключил г-н Фредгрен.
После этого фрёкен Фрисксон выступила с речью о вреде разговоров по телефону и о пользе того, чтобы все члены семьи как можно больше ходили босиком, даже в гости. Затем казначей попросил позволения напомнить присутствующим о том, что в течение заседания следует сделать годовой взнос в виде дезинфицированной десятки.
Г-н Блум пошел домой один. Он много думал, пока шел. Возле театрального кафе "Уперачелларен" он по старой привычке остановился, но после пятиминутной борьбы с худшим своим "я" продолжил путь домой.
В эту ночь он лежал у открытого окна. Утром у него был насморк, но он не пользовался носовым платком. Он пил свой молочный суп. Он пил его зажмурившись. Он походил голым в течение одного часа на сильнейшем сквозняке. Он так замерз, что зуб на зуб не попадал, но он выдержал.
В 3 часа пополудни он лег в постель. Врач счел это самым лучшим делом. Он сам проверил, закрыты ли окна, задвинута ли вьюшка в печи и есть ли в кровати четыре одеяла. Он принял 3 таблетки хины и выпил поллитра горячего молока с 2 рюмочками коньяку. Он пролежал в постели 4 дня, и когда поднялся, то был свободен от всякой гигиены. На следующий день он сидел в кафе "Уперачелларен" и позвонил, как обычно, домой, чтобы его не ждали к столу, так как он поест с товарищем по работе.
Г-н Блум вновь стал самим собой и не почувствовал боли, когда услышал о смерти председателя Клуба гигиенистов. Тот простудился после утренней ванны. Вода была на полградуса горячее, чем требуется. Клуб гигиенистов устроил пышные похороны, и в соответствии с клубными принципами в крышке гроба с целью вентиляции были сделаны 8 небольших отверстий.
Эта история - правда. Только я забыл поставить эпиграф: "Никогда не избавляйся от своих дурных привычек!".

БАНКА АНЧОУСОВ

- Эти анчоусы не годятся.
- Но это лучшая марка, - кротко возразила г-жа Блум.
- Лучшая марка! Сколько раз мне повторять, что в отношении анчоусов марка или фирма ровным счетом ничего не значат. Все анчоусы, которые укладываются в банку, абсолютно одинаковы, абсолютно. Все зависит от маринада. Это вот - не маринад. Он не годится.
- Лучше всего купи себе анчоусы сам, тогда будет то, что тебе надо.
- Да, - сказал г-н Блум, - конечно, лучше, если я буду все покупать. Телятину, горох, свинину, и пиво, и все остальное. Мне делать нечего, мне что - смотреть за детьми и гулять со служанкой?
- Зачем это тебе гулять со служанкой?
- Не цепляйся к словам, я куплю анчоусы.
Г-н Блум купил банку анчоусов. Они были так намаринованы, что вздулась крышка. Сорт был тот, что надо. Он умел покупать анчоусы.
Он нес их с большой гордостью, ожидающий его триумф подгонял его.
- Вот это - настоящие анчоусы. Я сам открою.
Г-н Блум пошел на кухню. Вся семья собралась вокруг него. Никто не осмеливался разговаривать.
- А почему здесь дети? - спросил г-н Блум и поглядел вокруг. - Разве я вам не говорил, что вы никогда не должны заходить на кухню? Почему вы не слушаетесь? Это все ваша мама вас балует! Закройте дверь! Принесите открывалку!
- Что принести?
- Открывалку для консервов! - вы что, Аманда, не знаете, что это такое? Вы думаете, что банки с анчоусами открываются шпильками, или кухонными горшками, или старыми линейками?
- Мы обычно открываем их такой маленькой штучкой, которую дают вместе с банкой.
- К этой банке никакой штучки не дали, красотка моя Амандочка. Эту банку надо открывать открывалкой, и она должна иметься в этом доме! Она значилась в счете, когда мы обставлялись после свадьбы! Этот счет так и стоит перед глазами: "Открывалка для консервов - 1,50 кроны", - стояло в нем. Кто это звонит? Идите и откройте! Меня нет дома. Пусть Аманда идет, почему ты должна бежать? Не стойте там и не подглядывайте в дверную щель! Кто это там?
- Там этот, электрический монтер…
- Электрический монтер! Что это значит? Он что, электрический?
- Это электромонтер…
- Ха-ха-ха - электрический монтер! Берегись, а то ударит, а? Ха-ха-ха-ха! Так где же открывалка?
- Вот она! Я только что ее нашла!
- Ты ее нашла! Эту открывалку! Она не наша. Я ее не узнаю.
- Ты ведь ее как следует не разглядел.
- Я ее не разглядел? Мне не надо разглядывать вещь, чтобы узнать ее.
- Ну, я пошла и попросила ее у соседа-капитана, чтоб не было скандала.
Г-н Блум исчезает с аппаратом и через некоторое время возвращается.
- Я вымыл ее в сулеме. Должно помочь. Можно тряпку? Нет, сухую. Вот так.
Г-н Блум тычет открывалкой в крышку банки. Она не поддается.
Г-жа Блум осторожно:
- Сначала делают маленькую дырочку. Возьми молоток.
- Можно и так. Где молоток?
Г-н Блум ударяет молотком по открывалке. В крышке образуется дыра, и струя рассола ударяет Блуму прямо в правый глаз. Он все бросает и пляшет вокруг.
- Боже милостивый! О, создатель! О! О! О!
Он тащится в спальню, и дамы заканчивают дело. Когда ему становится немного лучше, г-жа Блум медленно открывает дверь и говорит:
- Бернхардик, ты купил "Ломтики сельди".
Бернхард уставился в пространство покрасневшими глазами. Он зажмурился и представил себе, как он мчится по улице, влетает в бакалейную лавку, перескакивает через прилавок прямо на этого халатного продавца и укладывает его одним ударом. Но вслух своей жене он говорит:
- Ломтики сельди - разве это плохо? Исключительно вкусно - с горячей картошкой.
Блум - настоящий мужик. 19.04.2013

Все права на эту публикацую принадлежат автору и охраняются законом.