В ТРЁХ СОСНАХ
(Происшествие в одном действии)

Действующие лица:

СТАРИК;
МАЛЬЧИК;
МАЛЬЧИК В БЕЛОМ.

Середина августа. Опушка в сосновом бору. Посреди опушки три сосны, у одной из них сидит Старик, немного поодаль валяется его сумка. Солнце ещё не зашло, но день уже клонится к закату. Трава за лето успела размахаться в человечий рост. Из кустов появляется белобрысая мальчишечья голова и снова исчезает.

СТАРИК: (окликая). Эй, кто там?!.. (Прислушивается.) Я же слышу всё, чего за моей спиной прятаться… Ну, кто такой, чего молчишь? Я же чую, не зверь ты. Может, больной какой или с тюрьмы бежал, так у меня у самого рыло в пуху – выходи, покалякаем. Может, помогу чем, пожевать угощу. Чего в прятки играть-то?
МАЛЬЧИК: (в кустах). Больно надо.
СТАРИК: Ну, выходи, раз надо, чай, не укушу.
МАЛЬЧИК: (в кустах). А чего выходить-то, мне и тут не дует.
СТАРИК: Ну да. Раз не дует, чего выходить-то… Места у вас тут, слышь, прямо нарисованные… (Прислушивается.) Думал, вот грибков насобирать, а тут, слышь-ка, заблудился. Дурак старый. Беда у меня с ориентацией.
МАЛЬЧИК: Я не местный, сам из города за грибами приехал.
СТАРИК: Да вот и я не особо местный, помню, где-то овраг тут рядом – не знаешь?.. Ну, спасибо за подсказку… (Прислушивается к кустам. Потом пытается встать, опираясь на сосну. Встаёт на правую ногу и тут же корчится от боли.) Эта, малый, слышь-ка, ты не ушёл ещё?.. (Про себя.) Засранец. (Мальчику.) Слышь, малый, не подмогнёшь мне через этот овраг перелезть – отблагодарю. А то я хрен старый – наверх полезу, мослы переломаю.

Молчание.

Ну что ж, потопал я тогда, может, сам выберусь.

Старик делает один шаг, но тут же падает от боли на землю.

(Сквозь зубы.) Отт ты сука поганая!! (Видно как он изо всех сил пытается не закричать.)

Из кустов вылезает Мальчик лет тринадцати с дорожной сумкой на плече, останавливается на почтительном расстоянии от Старика и с любопытством разглядывает его.


Чего тебе? Вишь, загорать лёг. Сейчас в теньке отлежусь – и вперёд в Затевахино.
МАЛЬЧИК: А говорили, местов этих не знаете.
СТАРИК: Мало ли чего говорил. Я, может, карту вспомнил, тама овраг был этот, за ним деревня. Ну, чего шары-то вылупил, помог бы до тудова деду добраться.
МАЛЬЧИК: (ехидно прищурившись). И чего мне будет?
СТАРИК: (не поняв). В милицию не сдам, не бойся. Скажу, сразу ко мне вышел, как я окликнул только.
МАЛЬЧИК: Задарма что ли помогать-то я буду?
СТАРИК: Это как это?
МАЛЬЧИК: Правда, говорят, что старый что малый. Денег сколько мне за это будет?
СТАРИК: Нисколько. Спасибо скажу.
МАЛЬЧИК: Спасибо на хлеб не намажешь и в карман не положишь. Гуд бай. (Уходит.)
СТАРИК: (встревожившись). Ты чего, малый. Слышь-ка. Ну-ка, давай стой!
МАЛЬЧИК: Чего мне зазря стоять, у меня ноги не казённые. В наше время кто не платит деньгами, тот платит здоровьем – дважды два!..
СТАРИК: Значит, ты говоришь, не местный?
МАЛЬЧИК: Ну, говорю.
СТАРИК: А куда ж ты грибы собирал, тара где? Что, как я тебя подловил.
МАЛЬЧИК: А на фига мне их собирать, после дождей они червивые.
СТАРИК: Отт ты – здорова корова. Ты ж говорил, по грибы тут приехал. Это ты мне, слышь-ка, уже сразу врать-то стал?
МАЛЬЧИК: А, может, вы бандюк какой, почём я знаю.
СТАРИК: Бандюки банки грабят, а не в лесу валяются.
МАЛЬЧИК: А, может, вы в бегах, может, у вас «калашник» в сумке.
СТАРИК: Отт засранец. Если б у меня «калашник» был, ты б передо мной руки в брюки не стоял с наглой фотографией. У тебя-то у самого чего в рюкзаке понапихано?
МАЛЬЧИК: Гранаты и одна мина. Противотанковая.
СТАРИК: (передразнивая). «Гранаты». Вона шуба торчит, поди, обчистил кого, а теперь вон когти рвёшь. Смотри, малый, у меня в городской ментовке дружбанов – ой-ёй-ёй. Глазом не успеешь моргнуть как в колонию загремишь.
МАЛЬЧИК: Не пугайте – пуганые.
СТАРИК: А то вон, вишь-ка, денег ему давай. Поди, караулил здесь, пока дед заснёт, а он потом бы его обчистил. Видали мы таких пуганых.
МАЛЬЧИК: Я не караулил, на фига мне, я палку искал.
СТАРИК: Ага, соври, чтоб орехи сбивать.
МАЛЬЧИК: На фига орехи. Я примерял как бы вас сзади по лысине бабахнуть – потом бы уж обчистил. А то больно ждать долго.
СТАРИК: (зло). Я тебе дам «бабахнуть»! Я тебе сам бабахну. Террорист сраный – бабахнет он. Ну-ка, дуй отсюдова, что б духом твоим не пахло больше! (Старик от бессильной злобы швыряет в него куском земли.)
МАЛЬЧИК: (скривившись). Ха-ха – испугались. Ничё, сейчас стемнеет, роса ляжет. Место здесь на отшибе, найдут не скоро. В прошлом году у нас волки телка зарезали, аж, до мослов сгрызли. Ну ладно, потопал я, может, сегодня ещё успею шубу ворованную толкануть. А, может, вы возьмёте? За тыщу отдам – задарма почти. Тогда уж и до утра протянуть можно. Это ничё что женская, грудь зато во какая – просторная!
СТАРИК: (меняя тон). Тебя как звать, коммерсант?
МАЛЬЧИК: А чё?
СТАРИК: Скажи как звать, тогда шубу возьму. Только по честному.
МАЛЬЧИК: (немного подумав). Ну, Паштет.
СТАРИК: (сначала не поняв). Чи-иво?.. (Начинает смеяться.) Ну, а я тогда этот, «суповой набор». Иди, Паштет, побратаемся.
МАЛЬЧИК: Больно надо со всяким старичьём брататься. У меня братан один – Губастый. За меня любому в морду сунет: недавно пастуха так уделал, тот две недели с кривым рылом ходил.
СТАРИК: Мда… несчастный ты человек, «паштет, губастый». А ведь без имени человек, как река без рыбы – мёртвый. Вот меня Володей зовут в честь князя Владимира, был такой великий князь на Руси. Ему ещё сам Илья Муромец служил – да! Придёт к нему в терем, сам здоровый, плечи – во! – поклонится до земли и говорит: «Здравствуй великий княже, Володимир, наше Красно Солнышко».
МАЛЬЧИК: И чиво?
СТАРИК: А то – что паштет люди жрут, а потом в сортир ходют, а Владимира уважают, кланяются – потому что имя (показывает пальцем на небеса), оно оттуда даётся, а не братанами твоими зачуханными.
МАЛЬЧИК: (скривив лицо). И что ж изменится, если меня Михаилом будут звать?
СТАРИК: (оживившись). Во, вишь – Михаил. На небе тоже архангел Михаил живёт, всем людям на Земле помогает и плохим, и хорошим.
МАЛЬЧИК: Ладно мне туфту-то впаривать.
СТАРИК: Зря хмыкаешь, Миша. Сейчас вот смотрит он на нас сверху, крылышки сложил, головку набочок – вздыхает несчастный.
МАЛЬЧИК: Архангелы несчастными не бывают.
СТАРИК: Эх, Миша, Миша, умён ты не по годам!.. Бог тоже несчастным может быть, когда видит какое горе на свете творится. Вот сидит сейчас этот архангел на облаке, глядит на тебя, вздыхает и думает: «Миша, Миша, малый ты, конечно, не дурак, но и дурак немалый!»
МАЛЬЧИК: Сам дурак старый! (Уходит.) Ну и торчи тут один!
СТАРИК: Деньги ему давай. Неужто деньги кто в лес берёт! Башкой подумай!
МАЛЬЧИК: (из кустов). Они у тебя в левом кармане, я видел как ты их из сумки перекладывал.
СТАРИК: (обидевшись на «ты».) Видал он! Может, это не деньги, может, это бумажки фальшивые – долго что ль наляпать.
МАЛЬЧИК: Ха, кто ж по лесу с фальшивыми деньгами бродит – чё уж я с головой не дружу что ль.
СТАРИК: Ну, ладно, солнце и вправду скоро сядет. Сколько ж тебе за помощь надо, коммерсант хренов?
МАЛЬЧИК: Тыщща.
СТАРИК: Чего-о?! Ты что, малый, офанарел что ли? Я таких денег-то сроду не держал, на мою пенсию кота не прокормишь – «тыщща»!
МАЛЬЧИК: Ладно, девятьсот. Больше ни копейки не сбавлю.
СТАРИК: Двести рублей тебе за глаза хватит. Конфетов себе накупишь, эту… кока-колу. Хотя такие как ты уже и сигареты вовсю шмоляют и по пиву тоже… Может, тебе на этот, на наркотик?
МАЛЬЧИК: Ага, что б на всю неделю – сразу.
СТАРИК: (про себя). Отт фортепьяно мать! Это чего – уже и дети!.. (Михаилу.) Слышь-ка, ты давай мне туфту не впаривай. Ну-ка, руку покажи давай… Не боись, я не стукач какой задрипанный – чисто для интереса.
МАЛЬЧИК: (выходя из кустов). А я насморк лечу.
СТАРИК: (не поняв). И что?
МАЛЬЧИК: Нюхаю я, чего руки-то дырявить. А то в школе увидят, потом в ментовку затаскают.
СТАРИК: Не верю я тебе, малый, темнишь ты. Ну и чёрт с тобой. Слетай в деревню, мужиков приведи, а потом я тебе все пятьсот – сразу, бумажка к бумажке.
МАЛЬЧИК: Во-первых, деньги вперёд, а, во-вторых, в деревню я не пойду.
СТАРИК: А, понятно, там, поди, шубу-то долбанул.
МАЛЬЧИК: Ага, у жены председателя – во дворе сохла. Чё, думаю, такой уродине такая шмотка классная – взял да пошёл.
СТАРИК: А как же мне помочь собрался?
МАЛЬЧИК: А я вас через этот, через овраг переведу, а там тропка в лесу, на ней и сядете, может, кто пойдёт, подберёт.
СТАРИК: «Пойдёт, подберёт»! Соображай чего несёшь-то! А если до утра никто не пойдёт, мне, чего ж там, подохнуть что ли?
МАЛЬЧИК: Можно костёр разжечь, я хворост насобираю – ничё, протянуть можно.
СТАРИК: Ага, скорей я там костыли протяну. Не, за такую услугу пятак не дам тебе, не то что круглую сумму.
МАЛЬЧИК: А здесь уж точно никто не найдёт.
СТАРИК: Ты ж нашёл.
МАЛЬЧИК: Я в бегах, потому и здесь.

Пауза.

СТАРИК: Солнышко садится, зябко чего-то. Ты бы костерок что ли какой…
МАЛЬЧИК: А спички?
СТАРИК: Ты ж подкуриваешь от чего-то.
МАЛЬЧИК: От зажигалки в Мерседесе.
СТАРИК: Ну да, Мерседес в рюкзак не положишь, по лесу тоже на нём – не ах… (Кидает Мальчику коробок.) Лови… Сыроваты маленько, ты их на пенёк положь, пусть подвянут.

Мальчик собирает хворост.

Мишка, ты мне малины нарвал бы, а то чего-то горечь на языке, тьфу ты. (Сплёвывает.)
МАЛЬЧИК: Это печень. Попили, видать, помоложе-то были.
СТАРИК: Я и сейчас – стакашок за обедом. Чай, один раз живём, там-то уж никто не нальёт.
МАЛЬЧИК: Во-во, у меня тоже отец шары зальёт: «Буду, говорит, пить, буду жить – с утра просохну, сразу сдохну».
СТАРИК: Вишь-ка, силён на язык-то.
МАЛЬЧИК: Не только на язык, в грызло так заедет – все сопли на стену.
СТАРИК: Выходит, он буйный алкоголик у тебя.
МАЛЬЧИК: «У меня», это он у мачехи, а у меня его нету давно.
СТАРИК: Ну чего ж, бывает, бывает… То есть я говорю, хуже иногда бывает. Недавно вот передавали, женщина в Ростове троих детей отравила, своих детей. Объяснила так, что кормить не на что… Беда.

Мальчик складывает хворост и пытается разжечь костёр.

Мишь, а малинки?
МАЛЬЧИК: У меня ж не сто рук.
СТАРИК: Ты вот споднизу дуй – он сам пойдёт. В общем-то, чего я советую, ты малый сообразительный, сам всё смастрячишь.
МАЛЬЧИК: А то.

Хворост начинает тлеть.

СТАРИК: (наблюдая за костром). Пошёл, пошёл… Ну, Миш, живём: теперь нам никакой волк не страшен, хоть крокодил.
МАЛЬЧИК: А чего их летом бояться, сзади пройдёт, даже не заметишь. Летом волки сытые…

Слышен крик птицы и шум крыльев.

СТАРИК: (задрав голову). Слышь-ка, не нравится им – чужие в лесу. Поди, думают, притаились, замышляют чего…
МАЛЬЧИК: Спугнул кто-то… Может, Белявый. Самое время.
СТАРИК: Что за «белявый»?
МАЛЬЧИК: (переходя на устрашающий полушёпот). Это место знаете как зовётся? Мальчишкина горка. Здесь каждую пятницу, как темнеть становится, призрак меж деревьев ходит: кучерявый такой, белый-белый, как из снега, поэтому белявый. С виду вроде пацан, руку протягивает к тебе и с собой зовёт. Кто его коснётся, вместе с ним уходит, насовсем… Говорят, в этих местах мальчик погиб, теперь вот мается всё.
СТАРИК: Хреновый ты фантаст, Мишка, не страшный. Вот если я тебе про свою жизнь выложу, у тебя мурашки с кулак выскочат.
МАЛЬЧИК: Богом клянусь, один раз его издаля сам видал!
СТАРИК: Отец-то с мачехой где, говоришь, живут?
МАЛЬЧИК: А чего?
СТАРИК: В Затевахино что ль?
МАЛЬЧИК: Это где?
СТАРИК: У козла на бороде. Ты мне Ваньку, давай, не валяй. (Показывает.) Через овраг и вон за лесом, куда ты меня вести собрался.
МАЛЬЧИК: Не собирался.
СТАРИК: Шубу-то, поди, у мачехи упёр?
МАЛЬЧИК: Больно нужно.
СТАРИК: Значит, у неё… У тебя ведь каждое слово наизнанку вывернуто. Ты хоть себе-то не врёшь?
МАЛЬЧИК: Только не надо меня учить как жить – во! (Проводит себе ребром ладони по горлу.)
СТАРИК: Мишь, ты малинки вроде обещал. А то в темени-то как нарвёшь.
МАЛЬЧИК: Нарву, если вопросов больше не будет.
СТАРИК: А я задавал разве? Человек вопрос задаёт, когда ответа не знает, а я про тебя и так всё знаю.
МАЛЬЧИК: (настороженно). Прямо уж.
СТАРИК: (довольный реакцией Мальчика). Недавно слыхал, эти, физики, установили, вроде у нас из мозгов выходит какая-то энергия. Ну, как молекулы, знаешь по школе, наверно. И если кому добро желаешь, эти молекулы по всему воздуху разлетаются и прямо в других людей влетают. Тоже, как плюсо'вые заряды, полезные организму, ну, вроде витаминов.
МАЛЬЧИК: Больно дармовые витамины.
СТАРИК: Тебе ж говорят, молекулы!
МАЛЬЧИК: Да уж, когда по башке долбанут, точно заряды летят.
СТАРИК: А то: минусо'вые заряды от любого дерьма идут, а плюсо'вые от хороших людей. Вот и вся арифметика. Отстаёшь, Мишка, сейчас уже мысли взвесили, не то что… Доказали, мысль – она как пыль, на всё вокруг садится. Можно любого как книжку пролистать.

Мальчик, покосившись на Старика, идёт рвать в кустах малину.

Хочешь, скажу какая у тебя фамилия?.. Заботин – угадал?.. Так что со мной, брат, дурочку не поваляешь. Ты ещё подумал, а я уже понял.
МАЛЬЧИК: (собирая малину). Чего-то малина здесь не больно сладкая. Сухая какая-то.
СТАРИК: Сойдёт – челюсть размять.

Старик осматривается вокруг себя, достаёт из кармана увесистую пачку денег, отдирает от земли дёрн и прячет туда деньги, маскируя травой.

Ты, конечно, по словам, по манерам за городского хочешь сойти. Нет, это хорошо, наверно. Только вот одет ты, не обижайся, как петух гамбургский – чёрт те в чём. Среди городских, как корова на выставке.
МАЛЬЧИК: Завтра куплю – переоденусь.
СТАРИК: (спохватившись). Купит он. На пятьсот рублей сейчас особо не накупишь, а больше, извиняйте, денег нема.
МАЛЬЧИК: Давно у вас нога-то?
СТАРИК: Да нет… к непогоде, видать.
МАЛЬЧИК: (выглядывая из кустов). Тяжело вам, старым. Вон у моей бабки: нога сначала отекать стала, потом гнуться перестала, потом она уже и наступить не могла. Мы её в больницу, а там врачи говорят: «Чтоб, говорят, вашей бабуле сохранить жизнь, надо отрезать больную кость».
СТАРИК: (настороженно). И чего?
МАЛЬЧИК: Сначала ступню отрезали, через месяц до коленки, потом «по самое не хочу». А ещё через месяц на вторую ногу перекинулось.
СТАРИК: Чего?
МАЛЬЧИК: Зараза, чего. В общем, весь год ей так две ноги и пилили. Потом всё равно померла от заражения крови. Пять лет уже. А, может, устала, что пилили весь год – кто ж выдержит.
СТАРИК: У меня такого раньше не было. Первый раз. Так что до обрезания, думаю, не дойдёт.
МАЛЬЧИК: Доктор ей сказал, днём бы раньше приехала, ничего б не было.
СТАРИК: Ну, у ней-то ноги сколько болели, а у меня-то в один день заклинило.
МАЛЬЧИК: Это у кого как. Кость даже сама по себе развалится, если там кальция мало. Стоишь на ровном месте, вдруг – бах – и упал! Перелом обоих конечностей.
СТАРИК: Ладно тебе дурачиться. Всё одно не напугал. Нарвал что ль?
МАЛЬЧИК: Несу. (Несёт Старику ягоду.)
СТАРИК: (пробуя). Ядрёная малинка, мясистая.
МАЛЬЧИК: Так себе.

Старик и Мальчик едят малину.

СТАРИК: Я эти места всегда любил…
МАЛЬЧИК: Говорили ж, не местный.
СТАРИК: Местный-одноместный. Я раньше тут жил, считай, земляк твой. Все эти места как свои пять пальцев… На этой полянке мы втроём, Верка жена, Васька сын мой, картошку пекли, песни пели… да-а. Мы эту полянку обозвали «В трёх соснах», как ресторан… Сейчас не местный, а похоронят здесь, опять местным стану.
МАЛЬЧИК: (мечтательно). Картоха в золе – клёво!
СТАРИК: Тридцать пять лет здесь не был – это ж с ума сойти. Как там сейчас народ-то поживает, в Затевахино?
МАЛЬЧИК: Мрут как мухи. Скоро никого не останется.
СТАРИК: Чего же, сибирская язва на них напала или этот, СПИД?
МАЛЬЧИК: Вирус какой-то, фиг его знает.
СТАРИК: Беда.
МАЛЬЧИК: Год назад моя бабка над деревней летающую тарелку видела, говорит, оттудова сыпанули гадости какой-то, теперь вот и косит всех. Я, может, из-за этого и убежал – жить-то всем охота.
СТАРИК: У тебя ж бабка пять лет назад как померла.
МАЛЬЧИК: Да? Значит, это другая была.
СТАРИК: Брехло собачье ты, Мишка. Набери-ка лучше лапнику, на землю подстелим. Вишь, на травку роса легла, сейчас всё тепло из нас потянет. Ты, я вижу, ночевать со мной собрался, а на сырой земле мы до утра не дотянем.
МАЛЬЧИК: (вспыхнув). Что я, прислуга что ли?! Нарви, разожги, постели! (Резко встаёт и идёт собирать лапник.)
СТАРИК: (насмешливо). Не ругайся давай – старших надо уважать. (Пробует дотянуться до сумки.)
МАЛЬЧИК: За что их уважать-то, за то что после себя гадости столько оставили?
СТАРИК: Ты отца за что уважаешь?
МАЛЬЧИК: Я его ненавижу.
СТАРИК: А чего тогда его хлеб жрёшь? Шёл бы, зарабатывал.
МАЛЬЧИК: Вот и иду. Я и раньше только зимой дома жил, холодно на улице. Летом вон в Лизуны или в Подгорье, а этим летом в город на рынок ломанулся. Бабкам тряпьё сдавал.
СТАРИК: Нет, Миш, это не по-христиански, даже не по-человечески. Вот ты у мачехи сдёрнул шубу, а ведь она, Мишенька, челове-ек! Даже плохой человек, он в первую очередь – челове-ек! А потом уже всё остальное.

Старик прекращает безуспешные попытки добраться до своей сумки.

(В сердцах.) Да пропади ты!
МАЛЬЧИК: (яростно, выскакивая из-за деревьев). Дерьмо она навозное! Все мамкины вещи пропила. Меня ещё маленького у соседей заставляла бельё с верёвок таскать. Когда соседи узнали, на меня всё свалила, потом ещё и лупцевала при них (кривляясь): «Как же ты, Мишенька, нас перед соседями позоришь, они же нас любят». А дома говорит: «Я тебя, выродок, в колонию засажу, а папашу твоего в тюрягу! Есть, говорит, и получше мужички».
СТАРИК: Значит, отец твой чем обидел, тоже её понять можно. Бил, поди?
МАЛЬЧИК: За такие слова убить мало.
СТАРИК: Зверством тут не поможешь, тут понимание, терпение…
МАЛЬЧИК: Терпение – один раз, вообще, надралась, с топором за мной, я в сортире закрылся, так она одну доску выбила, топор туда просунула и давай у меня перед носом махать – чуть не достала.
СТАРИК: Это всё от нервов. Любовь, измена, драка, вино – семья есть семья.
МАЛЬЧИК: Ну уж такой семьи мне сто лет не надо.
СТАРИК: Мишь, подбрось дровишек, чего-то совсем темно. (Немного подумав.) Да сумку мне подтащи, там у меня печенье с яблоками – пожуём.

Мальчик идёт к костру, потом за сумкой.

Надо было бы отцу поступить по-мужски, разойтись с ней по-хорошему.
МАЛЬЧИК: Чего им расходиться, им вместе бухать плохо ли. Отца один раз на год за драку посадили, она с каким-то сморчком жила. Так он от неё через месяц сбежал, даже чемодан забыл. Кому они нужны.

Пауза. Мальчик приносит сумку.

СТАРИК: Спасибо. Так сколько тебе на обнову надо, посчитал бы.
МАЛЬЧИК: (не задумываясь). Три тысячи пятьсот восемьдесят.
СТАРИК: А что ж тыщу просишь?
МАЛЬЧИК: Кто ж больше даст.
СТАРИК: Верно, тут я тебе не помощник. Ты угощайся, чего мнёшься.

Старик и Мальчик едят яблоки с печеньем.

МАЛЬЧИК: Вон, первая звезда загорелась, я желанье загадал… Хотя фигня всё это.
СТАРИК: Я б, конечно, дал тебе вперёд деньги, только убежишь, поди, а?
МАЛЬЧИК: Убегу.
СТАРИК: Ты б хоть костыли мне что ли какие смастрячил. Я б сам доковылял. По двести за костыль.
МАЛЬЧИК: Через овраг? На костылях? Фигня! Девятьсот рублей наличными и вы скачете со мной до тропинки… Ладно, рюкзак я тут спрячу, а вас доведу до первого дома, где лес кончается.
СТАРИК: До земли спасибо. Только как ты меня через овраг попрёшь? Кишки не вылезут?
МАЛЬЧИК: (показывая на пояс). Во – ремень. Вам на плечо, а верёвку (достаёт из рюкзака) через дерево наверху – как по канатной дороге поедете.
СТАРИК: Больно ты щуплый, чтоб меня наверх упереть.
МАЛЬЧИК: На спор? (Мгновенно оживившись, протягивает Старику руку.) Вытягиваю – полторы штуки мои.
СТАРИК: (не подавая руки). Вот вытяни, тогда поговорим.

Мальчик ловко обвязывает верёвку за пояс Старика.

Ты чего это удумал на ночь глядя-то?..
МАЛЬЧИК: (торопливо). Успеем. Я ещё до крайнего дома вас доведу, до Большовых… Они долго спать не ложатся.

Пока говорит, Мальчик с удивительной прытью приматывает Старика верёвкой к сосне. Старик сначала не может понять что произошло, как у него оказались спутанными руки.

СТАРИК: Это ты чё… в плен что ли меня взял?
МАЛЬЧИК: (отскочив в сторону). Ага, щас «ножичком чик – и в колодец».

Пауза. Не понятно, то ли Старик и вправду пытается заплакать, то ли притворяется.

СТАРИК: Из-за каких-то вонючих денег старика жизни лишать?
МАЛЬЧИК: Не из-за денег, а из-за жадности.
СТАРИК: (не слушая его, продолжая своё). Значит, вот так вот его ни за что ни про что по башке саданёшь и весь в крови по локоть дальше пойдёшь?
МАЛЬЧИК: (сплёвывая через губу). А чё жа!..
СТАРИК: (крича). Люди-и! Убива-ают! Люди! Убиваю-ут!
МАЛЬЧИК: (спокойно). Не услышат. Тут хоть стреляй.
СТАРИК: (в отчаянии). Да что ж это за напасть такая! Хотел сыну памятник поставить, а тут какой-то «паштет», какой-то маньяк малолетний!.. Да если б у меня не нога, да я б из тебя!.. Эх… (Плачет то ли от бессилия, то ли от жалости к себе.)
МАЛЬЧИК: Крокодиловы слёзы.
СТАРИК: Сам ты крокодил. Я тебе вправду говорю. Специально денег насобирал, думал, Ваське своему памятник сделаю, по-человечески, да что тебе рассказывать… Такая история!..

Мальчик идёт к костру и подкладывает веток.

(Чуя недоброе.) Ты же, Миша, даже не представляешь какая у меня тут трагедия творилась! Первая-то жена, Верка, я говорил, утонула у меня, так я через год женился – Люська, это вторая моя, через дорогу напротив жила, – а Васька, сын, давай мачехе тут пакости строить. Она картинку со стены снимать, а он кричит: «Это мамкина!» с кулаками прямо! А Люська тоже – козища та ещё!.. Сняла – так он потом у неё всю косынку изрезал. Ну, она и начала мне мозги заворачивать, зачем нам, говорит, вместе мучаться, давай вразбег… В общем, я дурак, перепугался, Ваську за шиворот и в сарайку. Ну, и там пороть… Вот. Толканул нечаянно – два ребра поломал ему. Тоже дурак, конечно. И до такой силы они друг дружку не терпели, аж есть за одним столом не могли. Ну и как-то зимой – морозище стоял – он взял да обозвал её. Мне, конечно, кровь в башку, схватил его за шкорки – и за дверь! Подопнул ещё – отт собака!.. Я-то думал напугать, а он сбежал. После всю ночь по снегу лазил, так и не нашёл… Вишь-ка, теперь эта самая нога и сохнет. Поделом, наверно, а?..
МАЛЬЧИК: У меня отец тоже головой вдаренный, меня даже на цепь возле конуры сажал, хоть дом, говорит, сторожи, а то от тебя толку – только жрать да срать. Больной, чего взять.
СТАРИК: (внезапно). Ты, Миш, убей меня, прямо тут, а я тебе даже спасибо скажу. Я ведь грешник конченный, Миша, считай, сам своего сына угробил. На небе тебе спасибо скажут, а милиция не узнает. Главно, что б ты сам убивать-то не забоялся.

Мальчик заходит за спину Старика.

Не бойся, Миш, я кричать не буду, похриплю только да замолкну. Давай, не боись… Давай, Миша…

Мальчик засовывает руки в карманы Старика. Ничего не найдя, вынимает.

Ну, чего ждёшь-то?
МАЛЬЧИК: (глухо.) Деньги где?
СТАРИК: Как убьёшь меня, так и скажу сразу. (Начинает петь.)
Что ты вьёшься, чёрный ворон,
Над моею головою,
Ты добычи не дождёшься,
Чёрный ворон, я ж не твой.
(Зло.) Эх ты, фортепьяно мать, твой отец был в животе с горошину, а я уж пахал по-хорошему. Сопляк, думал хитрее деда?! Неужто, думал, я смерти забоялся? Да я столько раз мимо неё ходил, она мне как сестра стала… Молчишь. Думаешь, паралич у меня. Кабы не так! Обычная соль – она у всех стариков между костей копится, сначала отвердеет, потом отмякнет – у меня уж не в первый раз так. Вона, вишь, нога уже гнётся… Ещё часика два поваляюсь, подпрыгну да пойду куда надо. Как говоришь отца-то зовут?.. Ладно, я и так все твои мысли знаю. Теперь только отправить их куда следует. Чуешь? Покушение на убийство! И загремишь ты, Мишка, за синие горы, колючие заборы.

Мальчик вдруг хватает с земли палку, бежит к Старику и со всего размаху бьёт по сосне прямо у него над головой. Палка разлетается и Мальчик исчезает в кустах. Старик несколько секунд сидит с вытаращенными глазами.

(Приходя в себя.) Да-а… (Пытается перекреститься.) Спаси, Господи, Иисусе Христе, сыне Божий… (Прислушивается. Зовёт тихо.) Миш, а Миш… Ты не ушёл?.. Думаешь, я сюда для чего приехал? Я ведь не только к Василию, я и к тебе тоже приехал. Да ты не удивляйся, мне бывшего председателя жена про тебя писала, вот, мол, заброшен пацанёнок совсем, мачеха пьёт, родной отец хуже Гитлера, в общем, сам по себе малый живёт… У меня ведь перед Василием-то грех большой, думаю, вдруг тебе помогу, на душе полегчает… Может, деньгами помогу… На кой они мне одному. Я ведь даже половину сбережений с собой прихватил. Ты же сразу-то не сказал кто ты, юлил тут, как уж, а то б я и отдал сразу. Отвязал бы меня, а то сердце чего-то прихватило… Помру, сгниют в тайнике деньги-то… Отт ты, схватило как!..

Старик умолкает и перестаёт шевелиться, свесив голову набок. Через некоторое время из кустов появляется Мальчик. Он подходит к Старику.

МАЛЬЧИК: (трогая Старика). Эй, ты чего?..

Ещё раз тронув Старика, Мальчик начинает шарить вокруг сосны, к которой привязан Старик. Старик украдкой наблюдает за Мальчиком.

СТАРИК: (делая вид, что приходит в себя). Фу ты, чёрт, чуть не помер. Миша, ты это? В глазах мутит… Душно в груди, Миш, отвязал бы. А я тебе всё отдам, а то ведь оставишь на привязи. Это я с перепугу тут про ногу нагородил. Недоброе чую, Миш, не встать мне с этого места: вишь, хрящ совсем заржавел. О!– хоть топором теши, ничего не чую.
МАЛЬЧИК: (продолжая копаться у Старика за спиной). Вас стариков слушать, всё равно что самогон из навозу пить.
СТАРИК: А ты не слушай, Миш, ты прислушивайся. Старые-то люди они как клячи списанные, обидно им, вот и лягаются. За всю-то жизнь такого понатворишь!.. Я ведь, Миш, хотел тут сыну памятник поставить, а потом подумал, вдруг живой – не нашли ведь – разве можно живому-то человеку памятник, грех!.. Мы с Люськой про Васькину пропажу соседям только весной рассказали, тогда все шуганные были, как будто из погреба повылазили…
МАЛЬЧИК: Да уж, как послушаешь…
СТАРИК: Я ведь тоже на заднице не сидел, искал везде, узнавал… Ну, и через семь лет от дружка от своего услыхал, будто бы его в Архангельске видели, как будто он там старшим матросом на корабле. Вот тут-то я волчком и завертелся! У меня ж Васька всю жизнь мечтал на корабле плавать! Ах ты, фортепьяно мать, думаю! Хвать чемоданы – и туда. В порту там устроился, как корабль какой швартуется, я к капитану, так и так, мол, знаете такого? А никто и не видал никогда. Как чёрт меня за нос водил… Пять лет там проторчал. Ещё разок поджениться успел, на морячке на одной. Морячка-гордячка. С мичманом сбежала. Я ей никогда особо не доверял.
МАЛЬЧИК: Бабам вообще верить нельзя.
СТАРИК: Природа – чё сделаешь. Я ведь, Миш, сюда не с бухты-барахты взял да припёрся, это меня Васька позвал. Целую неделю снится, каждую ночь в холодном поту подскакиваю. Вижу как наяву, подходит он ко мне в белой такой рубахе, за руку меня берёт, вот тут… Ладошка вся холодная-холодная… Папка, говорит, чего ж ты долго так не приходил за мной, я уж, говорит, замёрз совсем… Хоть бы, говорит, шубку мне какую принёс…

Пауза.

МАЛЬЧИК: Свяжешься тут с вами.

Мальчик подходит к сосне и разматывает верёвку. Швыряет её в сторону и уходит.

СТАРИК: Мишь, ты куда, Миш?! А деньги?
МАЛЬЧИК: Шубу толкану – вот и деньги. (Уходит.)
СТАРИК: (доставая из тайника деньги). Миша, тут тридцать тысяч – я тебе пять дам! Хочешь семь? Девять дам! Миша!..

В кустах слышен шорох. Старик прислушивается.

Миш, ты это?.. Извини, если напугал чем. Я, конечно, приврал маленько, страху на тебя напустил. Дак и ты меня как… Не снился мне никто… Да и про Ваську наврал, живой он, в Архангельске, на корабле плавает. Что ты! Из загранок не вылазит. Богатый весь такой, трубку курит…

Слышен вой одинокого волка. Старик крестится и с усилием подползает к костру, раздувает огонь.

(Протирая глаза от попавшей золы.) «Здравствуй, говорит, Володимир-Красно Солнышко, обложили тебя, фортепьяно мать, вороги нерусские, рать тёмная, зубоскальная…» (Дует на костёр. Потом кричит.) «Не дадим тебя в обиду сволочи поганой, тугаринской!..»

Снова слышен шорох, но Мальчик появляется с другой стороны. Старик испуганно оборачивается.

А я думал, ты там…
МАЛЬЧИК: Где там?
СТАРИК: Ну, в малиннике. (Торопливо ползёт к сосне и садится на деньги.) Чего вернулся-то?
МАЛЬЧИК: Тёмно.
СТАРИК: У меня тут, Мишка, родилась одна мыслишка – отт ты прям стихами заговорил. Жену бывшего председателя знаешь?
МАЛЬЧИК: Завариху?
СТАРИК: Ага. (Достаёт карандаш и листок бумаги. Пишет.) Сколько говоришь тебе на одёжу надо?
МАЛЬЧИК: Три тысячи пятьсот восемьдесят.
СТАРИК: Ну вот, щас из воздуха деньги сделаешь… (Даёт ему записку и пачку денег.) Сейчас уже темно, тебя никто не увидит, пойдёшь к председателеву дому и записку эту в кошачий лаз просунешь, в дверку. Я тут написал, чтоб она Ваське памятник на этой полянке поставила, в трёх соснах, я ей деньги потом телеграфом вышлю. (Суёт оставшиеся деньги себе за пазуху.) Она баба честная, всё сделает. Мне-то в Затевахино идти особой охоты нету... Я ведь как сбежал отсюда, так после того у меня папка с мамкой в бане угорели. Вроде, говорили, что сами на себя руки наложили... Оно понятно – внука потеряли, сын тоже непутёвый, вторую жену в положении оставил – кому понравится. Совесть, Миша, не дудка – на ней не поиграешь... Чего приуныл? Тут вот тебе на раскрутку пять тыщщ – вполне хватит. А чего, коммерцией своей займёшься – правильно – ещё деньжат поднаваришь, глядишь, отец рядом пристроится, от мачехи твоей уйдёт, когда деньги есть, сам себя хозяином чувствуешь...
МАЛЬЧИК: А хотите я скажу, какая ваша фамилия?
СТАРИК: Ты чего, обиделся, что я тебя пугал тогда? Думаешь, я вправду мысли читаю? Это я, Миш, пошутил, в Затевахино ведь больше пол деревни Заботиных, никак я твоей фамилии не мог знать...
МАЛЬЧИК: Только Чумновых нету.
СТАРИК: Это ты на бумажке что ли прочёл?.. Ну да, «от Володьки Чумнова» написал, это моя такая фамилия – чего ж тут необычного... Вишь как, все Чумновы повывелись. Жизнь как дышло, откуда не хотел, а там вышло!..
МАЛЬЧИК: Значит, это вы бабу Люсю бросили?
СТАРИК: Никто её не бросал, само по себе рассыпалось. Она думала, я виноват, что с Васькой так вышло, я на неё грешил – когда такое дело, разве склеится чего!.. Шутка ли, после этого Васька между нами, как стена встал.
МАЛЬЧИК: А баба Люся говорила, вас на рудники загнали, вроде вы и про ребёнка её не знали ничего.
СТАРИК: А чего я не знал, она сама написала, что у ней с ребёнком авария, мол, не вышло ничего... Женские болезни, Михаил, это дело путанное. Ты бы отправлялся лучше, а то мы лясы точим, а дело на месте стоит.
МАЛЬЧИК: Не пойду я никуда! И денег не надо! (Швыряет пачку на землю.)
СТАРИК: Да что ты, в самом деле, Михаил! Голова у тебя, что ли, больная? Я перед ним всю душу наизнанку вывернул, денег ему полные штаны насовал, а он знай своё долдонит: «не пойду да не пойду»!
МАЛЬЧИК: Про всю деревню спросили, а как баба Люся – даже ни слова. Как будто её и нет совсем!.. А, может, она померла уже!..
СТАРИК: Все там будем... А что ты печёшься об ней? Бабка она тебе что ли?!
МАЛЬЧИК: Бабка!
СТАРИК: А кто же сын-то у ней?..
МАЛЬЧИК: Чумнов, отец мой – вот кто!
СТАРИК: Дела...

Пауза.

А сколько лет-то отцу?
МАЛЬЧИК: Тридцать пять.
СТАРИК: Соврала мне, значит, Люська, соврала...
МАЛЬЧИК: И правильно сделала, а то б вы и его, как Ваську своего угробили!.
СТАРИК: А как зовут отца?
МАЛЬЧИК: Василий.
СТАРИК: Вместо моего Васьки назвала...

Пауза.

Выходит, ты внук мой?
МАЛЬЧИК: Я сам по себе, а вы сами по себе.
СТАРИК: Верно... Корабль жизни проплыл мимо... Вишь как, я Ваську того искал, а тут другой рос... (Достаёт из-за пазухи деньги.) Ты, Миш, деньги-то себе все забери. Если вдруг – это я так, к слову говорю – к отцу вернёшься, попроси его хотя бы крест вон тут поставить. Мучается малый...
МАЛЬЧИК: Бабка не говорила мне, кто он... теперь я и так знаю.
СТАРИК: Светает... Шёл бы ты, Миша, домой... А там видно будет.
МАЛЬЧИК: А вы как же?
СТАРИК: Полегче мне вроде. Через пол часика сам встану да назад потопаю... Кто знает, а, может, вперёд...
МАЛЬЧИК: Может, мне за отцом сходить?
СТАРИК: Зачем?.. Он всю жизнь сам по себе и я тоже... Разве простишь такое?
МАЛЬЧИК: Ему виднее.
СТАРИК: То-то и оно... Ты, Миш, не говори, что меня видал, пускай думает, как баба Люся рассказала. А что с деньгами, сам решай... Ты малый сообразительный.
МАЛЬЧИК: Может, хоть адрес какой?..
СТАРИК: Нет у меня адреса. Я сам при одной бабке жил – больная, не вставала с койки. Теперь вот померла, сын её с женой вернулся... Но это ничего, ты не думай, скоро опять на новом месте обоснуюсь, тогда уж сам тебе напишу... Обнял бы хоть деда-то...
МАЛЬЧИК: Я обниматься не люблю.
СТАРИК: Вишь-ка, я тоже не любитель... Ты за отца-то прости, Миш, кабы раньше знать, может, по другому всё было б...
МАЛЬЧИК: Ладно.
СТАРИК: Ну, иди, милый, с богом. Устал я, вздремнуть охота.

Мальчик уходит. Старик остаётся один под сосной. Через некоторое время из леса появляется мальчик в белой домотканой рубахе до колен. Он медленно подходит к Старику и садится рядом.

МАЛЬЧИК В БЕЛОМ: Папка, чего ж ты так долго не приходил за мной, я уж замёрз весь?..
СТАРИК: Да вот... всё тебя искал... всё по другим местам лазил. (Поднимается на ноги.) Ну, теперь уж пойдём. Теперь-то я знаю куда нам идти надо...

Старик берёт Мальчика за руку, сверху вдруг начинают лететь большие хлопья снега, укрывая недавнюю зелень белым покрывалом. Старик и Мальчик, взявшись за руки, скрываются в густом снегопаде.


ЗАНАВЕС

Кружнов Андрей Эдуардович
e-mail: andrey6202@mail.ru;
site: www.a6202.ru 03.08.2013

Все права на эту публикацую принадлежат автору и охраняются законом.