Птичка на тонкой ветке - послесловие-2

7

Неувязки, нестыковки…
Не бойтесь их.
Нестыковка ведёт к новой версии развития сюжета, только и всего.
Бывает (вспоминая родную школу), заранее напишешь план, распишешь перечень действующих лиц, ключевые фразы, обозначишь место действия… А потом начинается самое интересное.
Да, можно и старательно, скрупулёзно подгонять под это прокрустово ложе весь свой рассказ, не обращая внимания на протесты жаждущих жизни героев. Так многие авторы и поступают, увы, выдавая «на гора» тонны мертворождённых произведений.
Предсказуемость – скучно. Вспоминаю советскую эпоху, большинство литературных опусов которой, в том числе в русле фантастики, так и строилось: положительный, весьма кастрированный в плане личных отношений герой, его такая же, чаще весьма идейная подруга, его враг/враги – вредители, борьба добра со злом, геройски погибает лучший друг, постоянные монологи о любви к Родине и мечты о коммунизме, и прочая бодяга, сюжет которой можно легко предугадать начиная с первой страницы.

Ну да, не участвовал реальный сэр Бертран де Борн в крестовых походах… правда, лишь согласно очень немногим сохранившимся свидетельствам. Вздорный донельзя сеньор, постоянно с кем-то ссорившийся и воевавший, в том числе и с братом, Константином де Борном. А в Палестину ездил его верный жонглёр, Папиоль, и не более того.
Так-то оно так. Но в стихах он описывает сражения Крестового похода довольно точно. Так мог бы описывать их очевидец…
Ну, талант есть талант, быть может, скажете вы. И, в конце концов, уважаемый Феликс, вы ведь тоже не участвовали в сражениях? Но осмеливаетесь писать об этом, пусть и опираясь на рассказы и воспоминания очевидцев?
Нестыковочка получается!
Но ведь нестыковочка – это, вспомним, пружинка к развитию новой линии сюжета. В конце концов, я пишу не статью для учебника истории, а произведение художественное, где «не любо – не слушай, а врать не мешай»…
Здесь возможен, например, такой ход – многократно испробованный самыми разными авторами, например, Бальзаком, например, Гайдаром, например, Андреем Некрасовым… – герой возвращается из долгого и далёкого похода, и вдруг узнаёт, что его либо считают давно умершим, либо на его месте сидит кто-то, выдающий себя за него. И попробуй доказать, что ты – это ты, когда обществу выгодно, чтобы тебя и вовсе не было…

А кстати, Константин. Ну-ка, ну-ка.
У меня лично это имя ассоциируется прежде всего с Константином Философом (он же Кирилл, брат Мефодия), а это совсем «из другой оперы».
Назовём его, допустим, Констан – это более «по-французски» и не будет вызывать ненужных сопоставлений.
Смотрите-ка, ведь он очень удобно подворачивается под руку. В исторической реальности, братья весьма долго и упорно воевали за замок Аутафорт, который, по одним законам, должен был достаться одному, по другим – другому. А потом, о чудо, они неожиданно взяли, да и примирились, это как?
Вот-вот, она, родимая, весьма заманчивая завязочка…

Теперь…


8

Моя гвардия должна отправиться в реальный, хотя и удалённый от нашего времени исторически мир, на реальный турнир (кстати, а был ли он? наверняка был, пусть и не в Лиможе конкретно – такое событие, как присоединение Нормандии, вряд ли обошлось без соответствующих празднеств). Посему, дорогой мой, садись-ка ты за изучение литературы по этим вопросам. Наверняка отыщешь пару-тройку жемчужин, хотя бы для создания необходимого антуража.

На моём столе до сих пор громоздятся тома и разного рода справочники – числом до пятидесяти штук. Исследовать, так исследовать.
И здесь очень много чего выяснилось дополнительно: и о событиях того времени, и о костюмах, и о правилах проведения турнирных поединков… Особенную радость мне доставили примечания к сборнику средневековой поэзии – оттуда я почерпнул не только немало полезных сведений, но и, например, целую гору ИМЁН. Так что, выдумывать в этом плане мне почти не пришлось, что очень облегчило задачу…

Знаете, иметь сразу четыре главных героя – очень хлопотно. Приходится постоянно держать в поле зрения всех четверых… поди, уследи за ними.
А тем паче, держать в поле зрения персонажей второстепенных? Ой… У читателя, случаем, не начнёт рябить в глазах?
Однако, если следовать жизни, мы в повседневности встречаемся с множеством людей…
Отсюда: описывать их следует по возможности более чётко, рельефно, кратко, легко узнаваемо. И ещё – имена, именно имена, потому что читатель, так уж устроен человек, станет непременно судить о персонаже по тому впечатлению, какое на него произведёт, в первую очередь, ИМЯ – в плане обязательных звуковых ассоциаций.

Например, Гильом Гурдонский. Впечатление: грубый, неотёсанный, самоуверенный, тяжёлый на подъём. Бревно бревном.

Например, де Сент-Экзюпери (рыцари этого рода известны со времён Карла Великого). Впечатление: лёгкость, воздушность, живость, остроумие, эстетичность, тонкость…

Решим: если первый – потенциальный враг (кстати, в жизни так оно и было), второй – потенциальный друг…

Но что-то всё же упрямо не хочет стыковаться, а именно – с чего начинать повествование? Снова с Леонтия и Тинча? Было, надоело. С авторских слов? Ну, и начну я опять вещать, как мудрый филин…
Не-а, что-то здесь не то.

А почему бы, наконец, не предоставить слово самому сэру Бертрану?
Н-да… «Знать, ранимая душа у колючего ерша…»

И всё вдруг встало на свои места.
Ведь он отнюдь не всего лишь закованный в железо солдафон, этот рыцарь. Да, он привык к жёсткости, он привык к дисциплине, он требователен, не любит полутонов, в том числе в общении. Да – да, нет – нет… Но он наблюдателен, он не может не видеть, а тем более – не оценивать тех, с кем свела его судьба. В особенности, принцессу Исидору…

И, кстати, о ней.

Честно говоря, мне, начиная с предыдущей части, почему-то вдруг очень захотелось сделать из сэра Бертрана прототип короля Артура. Тем более что, изначально, так вышло, и его шлем украшен изображением медвежьей лапы, и на щите изображение медведя (это моя придумка; мы не знаем, что в реальности представлял собою герб де Борнов).
А мистическая подоплёка в первой части первой книги вращается вокруг созвездий Большой и Малой Медведицы…
А имя «Артур» означает «медведь»…
Сказания о короле Артуре появляются именно в те времена, в 11-12 веках…

Так и хочется спросить себя: и ты туда же? Сколько уже понаписано, сколько снято фильмов на эту тему…
Но…
Хулиганить так хулиганить!

Полез в Интернет. Цель исследования: как всё же звали супругу короля Артура? Имя Гиневра (Джиневра, Гвиневра, Гвиневьера и пр.) мне ни о чём не говорит, оно означает всего-навсего «королева». А вдруг там, совершенно случайно, проглянет имя Гвискарда… или даже Исидора?..

Гвискарды нет… А вот что касается Исидоры…

Здесь случилась очень странная находка. Был, оказывается, такой славный монах Исидор Севильский, который и явился одним из авторов самых первых вариантов легенды о короле Артуре (где, между прочим, не было тогда ещё ни Ланцелота, ни Мерлина).
За это можно зацепиться.
Допустим, под именем Исидора на самом деле фигурирует… женщина. Женщины в те века не особенно котировались как авторы, хотя стихи, например, сочиняли. Потому вполне уместным будет, что авторесса просто укрылась под мужским именем.
Так, уже свежее…
А знаменитый эпизод с вырыванием меча? В разных источниках – по-разному. Где-то меч вынимают из камня или скалы, где-то из алтаря, где-то… из наковальни.
Последнее мне показалось более впечатляющим. Камень и скала – понятия более расплывчатые, алтарь – претенциозно, а наковальня – вот она, ощутимая как на взгляд, так и на ощупь.

И, главное!
Нет, я не заставлю его выдёргивать меча из реальной наковальни. Наковальня – в его сердце – и на это ему недвусмысленно намекнёт сама Исидора. Меч в ней – символ его закрепощённости самим собой. Выдернуть этот меч – символ внутреннего освобождения…
Правда, пройти ему придётся весьма тяжёлый путь… Бедный сэр!
Ну, и поехали.


9

Король Эдгар снаряжает новую экспедицию, отчасти потому, что сэр Бертран уж очень истомился в ожидании лиможского турнира, а отчасти – потому что, судя по данным оракулов, там появится возможность найти именно Грааль.
Миссия снаряжается пышно и тщательно – а иначе нельзя, необходимо произвести впечатление. Мощный, хорошо вооружённый отряд, которому нипочём ни тяготы дороги, ни её возможные опасности…
Где искать Грааль? А он должен найтись сам. И всё же?..
У катаров, в Лангедоке, скажем?
У тамплиеров?
Или?..

Что катары, что тамплиеры?.. В профанической оккультной, например, литературе и тех, и других описывают самыми сочными красками, обычно – как наделённых тайными знаниями, бескорыстных и просветлённых, чуть ли не святых искателей Истины.
Ой, не верится, ой не врите чего не знаете!..
На деле было далеко не совсем так. Вспомним историю.
Катары (или, как их в то время уже величали, альбигойцы) руководствовались в своей религии и поведении далеко не ангельскими настроениями. От них пошли протестанты, иногда самого реакционного толка, в частности кальвинисты. И еретиков они сжигали, и пытали, и уничтожали ведьм с не меньшим рвением, чем остальные католики. Ну, папу они не признавали, и кресту не поклонялись (их дело). Однако, что касается всего остального… Не Ренессанс, отнюдь.
Тамплиеры – и вовсе дети своего времени. Весьма своеобразная организация, а точнее – богатая военизированная секта, вершившая дела по возможности тайно. Насчитывала она несколько уровней, от самого нижнего – куда входили собственно адепты-рыцари, и до самого верхнего… насколько верхнего – мы даже не знаем. Впоследствии нижний уровень был ликвидирован, скорее всего – истинной верхушкой ордена, вследствие своей всем намозолившей глаза одиозности (их дикие обряды, поклонение Бафомету и проч.). Почему так и не были найдены сокровища тамплиеров? А их искали? Или делали вид, что искали? И кто искал, если честно?

Соблазнительно, разумеется, написать подробную сценку, где в подземельях под Лиможем (до сих пор существующих) герои становятся свидетелями ужасного обряда, а потом силой вырывают из лап изуверов чашу Христову…
Но ведь Грааль, он же Святая Чаша не может находиться в нечистых руках! Он – проявление Воли Господней, он сам способен постоять за себя.
Так что, придётся ограничиться мелким эпизодом. Пускай, скажем… Тинч и Пикус всё же проникнут на тайное сборище тамплиеров, станут свидетелями жуткой казни, а потом с трудом унесут оттуда ноги… но пусть это будет просто короткий рассказ.

Грааль должен найтись случайно, появиться из рук человека честного, порядочного, не то, чтобы не имеющего греха за душой (все мы в чём-то грешники), но осознающего это и стремящегося по возможности искупить свою вину…

Первоначально появился Телле. Он пришёл из притч и анекдотов, и виделся как прообраз Спасителя (отсюда дырки в ладонях). Возможно, он бы и вышел именно таким, но… не чересчур ли просто? Шли дорогой, в самой первой главе его встретили… он не простой человек, конечно… и даже порой способен творить чудеса… что ещё покажет впоследствии. Его вполне можно включить в компанию… да и всё тут. Вспомогательный образ, не более того.
Потом, после Булгакова браться за образ Иисуса – это неминуемо уведёт повествование совсем в другую сторону…
Всё-таки роман рыцарский. И в нём должен фигурировать конкретно рыцарь. Кто он и откуда?

И здесь мне вспомнился реальный эпизод из истории моей семьи.
Один из моих дедов, Павел Гаврилович Рубцов, был участником войны. О нём многое что можно вспомнить. Вернувшись домой, он привёз жене из Германии единственно маленькую кофейную чашечку (а многие вывезли гораздо больше…).
Она же его за эту чашечку потом всю жизнь пилила: вот, кого-то ограбил, у кого-то отнял, как ты мог…
Почему-то вспомнилась Германия, а точнее небольшой уютный город Галле. Грозные башни замка Бург Гибихенштайн, что навис на скале над всем окружающим миром…
А не совместить ли эти два образа?
Пусть он будет тевтонским рыцарем.
– Тевтонским? – быть может, удивитесь вы. – Ведь мы же с ними воевали!

Ну, во-первых, дрались мы не столько с тевтонами, сколько с ливонцами. Далее, в 12-м веке тевтоны только-только образовались (на Ближнем Востоке, из остатков армии Фридриха Барбароссы) и, между прочим, конфликтовали с теми же тамплиерами. А во-вторых, с кем мы только не воевали; и с французами, между прочим, тоже.

Итак, это достаточно пожилой уже тевтонский рыцарь… назовём его Готфрид… Конрад… нет, лучше Ульрих фон Гибихенштайн, он посол германского императора при дворе французского короля. Чашу он, совершенно случайно, получил из рук в руки от одного умирающего монаха – там же, в Палестине. И возит эту чашу с собой, в ней очень удобно готовить лекарства. Вот и всё.
Он хорошо знаком – по тому же Крестовому походу – с сэром Бертраном. И, коли мне впереди наверняка предстоит описать судилище, то он, как человек по-настоящему порядочный, будет свидетельствовать в его пользу.
Вот они, пошли завязочки!..


10

Гастон Беарнский – в жизни владетельный дворянин – стал у меня дворецким в замке Аутафорт. Именно он расскажет сэру Бертрану о том, что произошло в его отсутствие.
Сеньор де Трайнак (как ни бился, не смог отыскать в документах имя главного герольдмейстера той поры, пришлось давать по имени средневекового города) – его расположения следует добиться, чтобы заручиться поддержкой при дворе: быть принятыми и, заодно, изложить претензии де Борна к своему брату Констану.
Разумеется, Дюплесси, реальный магистр тамплиеров в то время. Желчный, подозрительный, мстительный и проч.
Сам король Филипп-Август, скряга, себе на уме, в то же время – объединитель французских земель и, с некоторых пор, лютый враг Ричарда Львиное Сердце…
Епископ де Бове – больше внимания уделявший военным предприятиям, чем церковным делам…
И т.д.

Их всех надо видеть, всех расставлять по местам, рассчитывать их реакцию на происходящее, отсюда – речи, отсюда – действия.

Посольство от короля Эдгара. Необходимы приличествующие случаю подарки. Пусть будет какое-то украшение, допустим – драгоценная брошь.
Далее, нужен подарок помощнее, в фонд государства. Сундук золота? Тяжеловато тащить…
Тогда сундук пряностей. Простой перец тогда ценили гораздо дороже золота.

Теперь, тяжба Бертрана к Констану. Голоса должны разделиться поровну.
И… король, посоветовавшись, должен вынести соломоново решение: кто победит, тот прав.
Правда, все эти встречи-диалоги-споры следует ещё расписать… да потоньше.
Роман становится диалоговым… что, вообще-то говоря, не так плохо, сохраняет динамику.


11

Изрядно озадаченный, но и воспламенённый надеждой, наш рыцарь отправляется с визитом к своей иллюзорной возлюбленной, сеньоре Гвискарде де Божё, благо она сейчас располагается в Лиможе. Что он должен увидеть, услышать, понять?

Выбор типажей здесь огромен.

Она красива – как он и представлял – и, даже весьма обаятельна.
Она весьма неглупа.
Она ему внутренне сочувствует – возможно.
Но…

«Были ей смешны и недоступны все его мальчишеские бредни…» (Белла Ахмадулина).

Хорошо, сэр рыцарь, одержите вначале победу на турнире, возьмите вновь во владение свой замок, тогда поговорим…
О женская практичность!

Попутно выясняется вдруг, что и его брат, оказывается, имеет вхождение в этот дом. И что для неё, в сущности, не так важно, кто победит: он ли, влюблённый дурачок, три года сохранявший к ней любовь и верность, или тот, кто за эти же три года сумел присвоить его имя, его славу, его положение в обществе…
Его любовь…

Словом, действительность берёт своё…
Хотя, в принципе, а что случилось?
Победу на турнире он одержит – к тому есть все возможности. Владения и имя свои отстоит – это понятно.

Но покупать этим ЛЮБОВЬ?
Его куртуазные взгляды выше этого. Любовь покупать нельзя, она не товар. Её можно лишь дарить, хранить, ценить… чаще, не особенно надеясь на взаимность.
А здесь… здесь его самого уже взвесили, оценили и поставили условия.

Здесь должен возникнуть его оруженосец, некий Кьяри. Чувствуя настроение своего сюзерена, Кьяри предлагает: а не пройти ли нам, сэр рыцарь, в близлежащую таверну? Туда, где, говорят, водится неплохое оверньское?
И правильно, и всё как у нас…
Но не хватает ещё чего-то… или кого-то.
Нечаянной встречи с тем (или той???), кто бы окончательно поставил ему мозги на место.

Должно вдруг проясниться очень многое. И то, что все вокруг отлично знают, что Констан доит двух маток, что он – негодяй и узурпатор, присвоивший себе, в частности, стихи подлинного сэра Бертрана, обращённые к сеньоре Гвискарде, что сама сеньора эта – редкостная дура и жаждет более богатства, нежели реального чувства, что симпатии общества – на стороне нашего рыцаря…
Нет-нет, господа, это конечно должна быть именно женщина…


12

Из всех возлюбленных реального, исторического сэра Бертрана де Борна ярче всех выделяется всё же не Гвискарда.

Внучка английской королевы Мод, дочь королевы Альеноры, сестра Ричарда Львиное Сердце, герцогиня Баварская и Саксонская – Матильда, она же Матильда Английская, она же дона Лана, которой настоящий сэр Бертран посвятил в своё время немало прекрасных стихов.
Допустим…
Она гораздо старше его. Некогда, будучи тогда мальчишкой, пажом, он был страстно влюблён в неё, вплоть до того, что, играя с ним, он позволила ему невзначай много больше, чем он даже надеялся получить. Итог… Матильде пришлось срочно выходить замуж. У неё подрастают два сына: один, Оттон – от герцога, а второго, совершенно случайно, она решила назвать именем Бертран (пусть это будет будущий известный поэт Бертран де Борн – младший!).

Нет, она ни в коем случае не в претензии, тем более прошло столько времени. И вообще, она здесь совсем по другому делу, а именно – попытаться упросить короля посодействовать освобождению из темницы своего брата, Ричарда…
На что, скорее всего, Филипп-Август никогда не пойдёт, но надо же, всё-таки, хотя бы как-то попробовать…

Властительная, но и не слишком богатая, очень любопытная, весьма наслышанная (Лимож – городок небольшой) о посольстве таинственного короля Эдгара, она напрашивается в гости. Отчасти, потому что – а почему бы не попробовать эту возможность знакомства… а вдруг?.. Отчасти – ей просто интересно. Отчасти – потому что очень сочувствует своему бывшему возлюбленному.
По характеру она – лиса Алиса, конечно. Но лиса принципиальная.

Ну, далее должны пойти описания ристалища, лагеря – где в шатрах обитают прибывшие на турнир воины, описание шуточной драки между Тинчем и Пикусом (а потом их короткий рассказ о лиможских подземельях)…
Чего-то не хватает.
Чего?

А пусть-ка наши герои привезут в раннее средневековье что-то особенное, своё.
Пусть это будет, например… баня.
Да, а потом – великий пир с необыкновенными яствами, привезёнными из заморских земель. Например, пусть они привезут с собой… мешок картошки!
Да, и пускай сеньора Матильда, нежданно-негаданно, окунётся во весь это балаган – на потеху читателю! В баню её, любительницу необычных ощущений! Веничком её берёзовым! А потом – за стол с изысканными яствами!
Да позвать сюда музыкантов!
Да пригласить на этот пир всех рыцарей, что заступились за старого товарища!
В том числе… и сэра Ульриха, разумеется.


13

Далее всё должно встать на свои места. Сэр Ульрих, в благодарность за своё спасение там, в Крестовом похоже, дарит сэру Бертрану ту самую чашу. Точнее, меняется с ним, по обычаю, кубками. По обычаю же, они тут же откупоривают присланный якобы от короля кувшин вина и…
И тевтонец падает замертво.
В то время как сэру Бертрану, испившему того же вина, но из подаренной чаши – ничего…
Все в недоумении.
Положение спасают Телле и Исидора, сэру Ульриху вливают несколько капель того же отравленного напитка, но из чаши, как уже становится ясным – Грааля, и тот быстренько и бодренько приходит в себя.
Никто из гостей ничего особенного не замечает (подумаешь, не рассчитал старик с бокалом вина).
Пир продолжается…

Цель миссии достигнута. Грааль добыт, и пора бы возвращаться обратно
Но остаётся рыцарь.
Остаётся, собственно, сам турнир.
Принимать – или не принимать этот бой?

Синий кубок, синий кубок… С изображением птички, сидящей на ветке – символа души человеческой.
Предания о Граале, чаше Тайной Вечери, в которую потом была собрана кровь Христова, ощутимо разнятся меж собой. Скорее всего, кубок (или чаша, это синонимы) был вырезан из камня синего цвета, временами становился изумрудным.
Но почему он, по другим источникам, яшмовый? Ведь яшма синей не бывает?.. или, всё-таки, бывает?.. Оказывается, бывает, но это очень редкая разновидность. Это очень красивый минерал, синий с оранжевыми искорками. Встречается у нас, на Дальнем Востоке. Но каким образом Иисус Христос мог побывать на Дальнем Востоке?..
И тут мне на помощь приходит Телле, дескать, не так уж и много мы знаем о скитаниям Спасителя нашего по земле…

Так или иначе, попав в руки нашим путешественникам, Грааль начинает исподволь воздействовать на них, помогать. Они, например, начинают без переводчика говорить на местном, старофранцузском наречии. Яснее становятся мысли, ярче проявляются чувства, да и удача сопутствует им.

Очень лёгким выходом было бы, конечно, оставить командора ордена, сэра Бертрана (или уже Артура?) в Лиможе – разбираться с проделками брата, разбираться со своей любовью к Гвискарде Бургундской, а самим спокойно и не торопясь, прихватив с собою заветный кубок, вернуться в Странствующий Лес, где его торжественно установят на Колесе Фортуны и т.д.
Но бросать товарища, тем более командира?
Нет, они даже особо не совещаются по этому поводу. Турнир так турнир!


14

Между тем, своими действиями они основательно растревожили тамплиерское гнездо. И первым боем, в одиночных поединках, будет дуэль между магистром Дюплесси и… Леонтием. Старый прохиндей уловил слабое звено, ведь сэр Линтул до того никогда не дрался в доспехах, да ещё сидя на коне. Представьте, что конь у вас – хоть и сильный, но ленивый, «флегмат», его и в галоп не поднимешь. Копьё (оно по весу то же весло) вы толком держать не умеете. А на вас летит бронированный гад с рисунком черепа на щите…
Правда, в таких случаях новичок иногда выходит победителем, поскольку абсолютно непредсказуем…
Но что же он сделает, чёрт подери?

Я бился над этим вопросом двое суток. И так, и этак выходило, что не выжить сэру Линтулу, побьёт его тамплиер. А потом просто сел и начал описывать эту сцену. Не знаю как? Но ведь и мой герой не знает как?!.
И, знаете, по-моему, получилось. И бронированный дурак, сам, невзначай напоровшись на острие копья, повис на нём, зацепившись прорезью шлема…

Я тут прикидывал математически, какую тяжесть должен был удерживать на конце копья Леонтий… О-го-го!
Ну, свернул плечо, конечно…

Дальше надо дать описание собственно первого дня турнира.
Наши, естественно, одерживают верх, сэр Медведь вышибает из седла Констана и ещё пятерых рыцарей, получает право выбора Королевы Любви и Красоты – всё по Вальтеру Скотту (правда, не только по нему – у нас с ним, судя по всему, были одни и те же источники информации).
Но вот кого он выберет в Королевы?
Вполне вероятно, Гвискарду, ведь его чувства к ней ещё не совсем остыли?
Возможно, Матильду – как компромиссный вариант?
Или всё же Исидору?

И всё-таки Исидору! – как истинную «Гвискарду» (как её ни называй) своих мечтаний.
Реальная Гвискарда де Божё, конечно, в ужасе. Её отвергли, теперь она потеряет всё… в том числе и Констана… – ну, на что ей безземельный рыцарь?

«Ведьма!..» – швыряет она вослед принцессе.

После будет сцена позднего вечера, когда все разбрелись и отдыхают, сэр Линтул, у которого понемногу начинает подживать плечо, всё пишет свою книгу, Тинч и Пикус отправились праздновать победу к своему новому другу, Франсуа де Сент-Экзюпери, сэр Артур в одиночестве сидит на берегу реки и предаётся раздумьям.

Что-то должно произойти; что-то, что окончательно соединило бы в итоге наших влюблённых…

Просто, решительно встал да пошёл?
«Сударыня, я старый солдат и не знаю слов любви…» – как в известной телепостановке «Здравствуйте, я ваша тётя»?
Нет, не то, не то.
Нужен какой-то повод. Повод очень важный, который сыграл бы свою роль в ЛЮБОМ случае.

И тут я, совершенно случайно, взял в руки книгу Милорада Павича, его «Хазарский словарь» – так, почитать от скуки в метро. А там иллюстрация: «Персторяд шайтана». Есть, оказывается, музыкальные произведения для струнных, которые можно исполнить лишь в том случае, если на руках у тебя, по крайней мере, шесть пальцев. Иные мистики считают, что шайтан (ну, чёрт) помогает себе при этом хвостом. На самом же деле, это просто пьесы, которые следует исполнять вдвоём, в три или четыре руки.
Вот оно!

Любуясь звёздами, отражающимися в глади реки, он неожиданно слышит звуки лютни – это, понятно, Исидора опять без спросу сныкала у него инструмент и ноты… да, и пытается в две свои руки исполнить то, что в две руки исполнить невозможно. При этом, она, естественно, ошибается и фальшивит – чего наш трубадур вытерпеть ни при каких условиях не может…

Ну, дальнейшее становится ясным. Они, тесно прижавшись друг к другу (а иначе не получится) в четыре руки начинают играть пьесу, потом… потом, потом, потом…


15

Так!
А что в это время делают враги?
Враги, как им и положено, не дремлют.

Признаться, поначалу мне виделось, что будет какое-то нападение. И герцогиня Матильда (ах, как она мне надоела! Толком свою задачу не выполнила. Влезает без мыла в дела остальных героев, влезает и в мои замыслы)… хорошо бы, чтоб она, скажем, приползла в лагерь со стрелой в спине и, с кровавой пеной на губах, сообщила, что…
И т.д.
Но.

Просто так напасть на гарнизон в два десятка с лишним вооружённых до зубов мужиков? И ещё троих дам, умеющих драться не хуже иных мужчин? А соседи? Что, не вступятся? Они же, с некоторых пор, во всём симпатизируют этой таинственной компании!
Ещё неизвестно, кто тут кого поймает, это и дураку понятно.
Должен быть какой-то иной ход.
А пускай они попытаются похитить Королеву Любви и Красоты, то есть принцессу Исидору. С какой целью? Да с какой угодно!

Эта сцена получилась очень легко.
Единственное что – количество нападавших.
Она, в какие-то несколько секунд убивает сразу шестерых. Не многовато ли?

Я посоветовался с друзьями из клуба исторического фехтования, и… а мне сказали: ничего особенного. Если человек умело обращается с оружием (тем более, боевым дротиком), если он натренирован метать на скорость те же дротики, а тем более, если от него не ожидают этакой прыти… Ничего особенного. Запросто!..
Дротик – короткое, сантиметров сорок, копьецо с тяжёлым наконечником, мечется наподобие ножа и с расстояния до 15 метров способно пробить лист фанеры в два пальца толщиной.

Она безжалостна (как же, покушаются не только на неё, покушаются на её милого! В ней взыгрывает кентавр!), она оставляет в живых одного лишь Констана – и только потому, что его должен победить её милый в сегодняшней схватке.

Кстати, Констан у меня получился какой-то бледный… впрочем, он ещё большая посредственность, чем, например, тот же Кротос…
Ну, «мордой его и… т.д.» – что и блестяще исполняет Исидора.

Далее, на сцену опять выползает Матильда.
Вообще, я с нею в конце концов примирился и дал наиграться вволю. Она интересна тем, что диалог с нею превращается исключительно в её собственный монолог, она не даёт собеседнику сказать ни слова. И… тем отлично заменяет авторский рассказ.
Я вижу её в исполнении несравненной Аллы Демидовой (любопытно, но, устав за нею записывать, я включил для разнообразия телевизор, а там, по «Культуре», как раз шёл «Стакан воды», где Демидова исполняет роль именно герцогини… совершенно случайно, конечно!) Но, в отличие от герцогини Мальборо, герцогиня Матильда более человечна. Она попадает в весьма изысканное общество, членам которого весьма сочувствует… она восхищается им… да, формально, они – её враги, но, Боже мой – как же благородны к ней эти враги! И т.д.

Сеньора Гвискарда, вся в смятении, прибегает к ней за советом…
Всё правильно. Ответ Матильды: «милочка, да перестаньте ломать себе голову! выходите замуж за престарелого виконта! Вы будете как за каменной стеной…»
Далее начинается сцена схватки (то есть, группового боя двух партий рыцарей), где, (а как же иначе?) должен победить наш командор… это уже скучнее, но пойдёт…
Что же дальше?

Рыцарь, одержав полнейшую победу, поставлен перед выбором: вернуться к прежней жизни (а также сеньоре Гвискарде, что предаст его в любую минуту), или… лишиться своего приза, то есть владений, славы, имени, но… быть может, сделать шаг навстречу новому?

«В одну и ту же воду два раза не входят», – так, перефразируя Гераклита, любит приговаривать Тинч.

И он оставляет свой венок победителя и покидает ристалище.
С ним, так же оставив свой венец, покидает празднество и Королева Любви и Красоты.

Да! А с ними, как вы думаете, кто?
Конечно, и сеньора Матильда!
Ненавязчиво так…


16

Вот не случайно она, всё-таки, проявилась – не сотрёшь.
Второстепенные персонажи такого рода – наверное, всё же часть авторской речи. Хотите что-то посоветовать герою? Подбросить ему идею? Утешить в чём-то? Направить куда-то? Подытожить что-то? Пошлите ему второстепенного персонажа.
Второстепенные персонажи – это те же добрые ангелы.

Выясняется вдруг, что на обратном пути, у замка Аутафорт, наших героев ожидает засада. Соблазнительно, конечно. Хочется заставить их подраться по-настоящему. Хочется, чтобы они, к примеру, засели бы в родовом гнезде де Борнов, чтобы тысячи воинов шли на них с лестницами и стенобитными орудиями, чтобы вмешался-таки король Эдгар со своими несокрушимыми меченосцами, чтобы громоздились друг на друга горы окровавленных трупов, во имя великой битвы добра со злом… – в духе Толкиена.
А надо?

Сделаем проще.
Помните, у Гомера в его бессмертной «Илиаде»? – боги периодически вселяются в простых смертных и дают советы их устами.
Вот так, вдруг выяснилось, что у герцогини, оказывается, накануне была приватная беседа с королём Филиппом-Августом, и тот до того расчувствовался, что подарил ей ТУ САМУЮ брошь. И теперь не желает отпускать, потому что желает породниться с Плантагенетами.
Далее, в Матильду вселяется образ Богини Судеб, который её устами вещает, что двигаться им надо в другом направлении, а именно – к морю, что от Лиможа, по нашим меркам, совсем недалеко (где-то как от Москвы до Можайска), что там их ждёт корабль, который и доставит их по назначению.
Телле, в свою очередь, сделает так, что тамплиеры под водительством де Сент-Астье их никак не догонят.

Я заглянул в карту Франции… Ну да, как раз там, где я и ожидал, находится известный город-порт с не менее известным именем – Ла-Рошель.

А в порту их заждался корабль, загруженный вином и овсом… надо же чем-то в дороге кормить лошадок.
И, как бы случайно, это военный транспортный корабль совсем другой эпохи, а именно – эпохи Тинча, с вместительными трюмами и неплохим пушечным вооружением.
Они, опередив отряд храмовников, на него грузятся, цепь при выходе в море поднимают, они свободны, правда – залив кишит пиратскими судами, которые, завидев такую большую добычу, тут же кидаются на абордаж…

Один залп из пушек. Хватит.
Да!
Напоследок этой эпохе надо бросить спасательный круг.
– Дежурные спасательные плавсредства – за борт!..

Это не я придумал. Это реальный эпизод из биографии моего земляка, дагестанца, моряка Магомеда Гаджиева. Шли наперерез японцам, вот-вот не избежать столкновения, ихние офицеры в бинокли смотрят… и – струсили они, и, сделав резкий поворот, потеряли с палубы половину команды. И Магомед, небрежным жестом, на прощанье бросил им спасательный круг…

А наши влюблённые? Они ничего этого не видят и не слышат. Корабль уносит их всё дальше, в страну мечты. Им хорошо вдвоём…

Ну, наконец-то!
Да, там ещё описать возвращение домой, в свои эпохи и времена Тинча и Леонтия… Это дело техники, не более того.


17

Теперь.
Зачем всё это написано?
Я имею в виду – написана эта статья?
Видите ли, вот вам занимательная история о том, как на свет рождаются произведения.
Нет, не те произведения, которые как под копирку выходят из-под пера у тех, у кого на лбу невидимыми чернилами проштамповано: «писатель».
«Печатает, и в Лету – бух», – как сказал Пушкин.

Вот, вспомним, приходит некий «дьяденька». Обещает гонорары, зовёт раскручиваться (сказочная сценка, я понимаю и намеренно опускаю некоторые детали, но в общем так). И ставит план, и даёт подписать договор: столько-то произведений, в такие-то сроки, за такую-то цену.
Хорошо? Сказочно!
Только вот не рождаются истинные произведения по чёткому плану.
Они идут не столько от нас самих, сколько от гора-аздо Высшей инстанции.
Которая и решает: по плану или не по плану.
И… по чьему, собственно, плану?

В творчестве очень много непонятных сторон и аспектов, огромное, немыслимое количество неожиданностей и «совершенных случайностей». Творчество подобно морю. Творчество подобно молитве от души, когда не просто, скучая, повторяешь одни и те же стандартные фразы, но беседуешь искренне с Богом, как если бы ты очутился с Ним лицом к лицу.
Вот тогда-то и рождаются из-под пера не вырезанные из газеты уродцы, а живые люди, которых и видишь, и слышишь, и не можешь оставить и забыть.
Вот тогда есть Надежда, что именно такими их воспримет Ваш читатель.

Удачи Вам во всём – в жизни, в любви, в творчестве!
С уважением, Ваш всецело
Феликс Эльдемуров.

P.S.
Ну, вот, субботний вечер, включаю телик, а там – Энтони Хопкинс собственной персоной.
У вас бывают такие совпадения?
Будут.
Я много о чём не написал выше... в процессе создания этой книжки бывало и не такое.
Не бойтесь. Сами собой к Вам будут приходить книги, встречи, просто впечатления.
Не надо бояться этого. Это хорошая примета.
Это просто Ваша птичка перелетает с ветки на ветку...

Ваш Ф.Э. 20.06.2013

Все права на эту публикацую принадлежат автору и охраняются законом.