Птичка на тонкой ветке-6

Глава 17 – Снова рассказывает Леонтий

– Ты стакнулся с ворами. Ты предаёшь тех, кого должен охранять. Ты руководишь теми, кого должен карать. Скажи нам, изменник, это ты из трусости или из алчности занялся этим гнусным ремеслом?
Ромэн Роллан, «Кола Брюньон»*

-----
* Пер. М. Лозинского.
-----


1
И этот свист был как нельзя кстати. И он был тут же поддержан из толпы.
Несколько обескураженный и мало что понимающий сэр Бертран с недоумением поглядывал, как, один за другим, теперь без всякого порядка, вскакивают и вскрикивают прозаседавшиеся члены Гуммы, как вокруг них, наподобие Сильфиды из балета Шнейцгоффера, порхает и грыкает полуголый верзила с дубиной…
– Надо мною – насмехаться?!! – наконец пришёл он в себя.
Первым был принесён в жертву верзила.
Подхваченный мощными руками рыцаря, он пролетел над головами (он продолжал выкобениваться и в воздухе), и рухнул посреди расступившейся толпы. От удара о мостовую у него отлетела башка и струйки маслянистой жидкости оросили булыжник.
Затем настала очередь членов совета. Сверкнул золотистый меч и – полетели головы и руки. Сэр Бертран, хрипя и взревывая не хуже покойного ныне «ротокканца», рубил наотмашь, и налево, и направо, и направо, и налево, не пощадив ни краснолицего, ни желтолицего, ни даже добрую сеньору Лиманду… Летели колёсики и шестерёнки, брызгала маслянистая «кровь», конвульсивно дёргались, завывали и взвизгивали механические тела…
– Дорогая, дорогая, посмотри же, посмотри же! – защебетал за моей спиной месье де Фужере. – Дон Кихот разрушает кукольный театр! Браво! Браво!! Браво-о-о!!!
И хлопки его аплодисментов пробудили волну оваций в публике. Захлопал-поддержал его я. Почётный караул латников у трибуны застучал о брусчатку своими алебардами. И даже полицейские, не очень уверенно, правда, но застучали дубинками по щитам.
Завершив экзекуцию, рыцарь последним ударом ноги опрокинул длинный стол, который вместе с тем, что осталось от правящей Гуммы, завалился куда-то назад, за трибуну, и – подняв меч, провозгласил:
– Да будет побеждена всякая ложь! Да воссоединится народ! Да будут люди жить по справедливым законам! Альтарийцы! Мой меч да будет вам порукой и защитой! Моя Исидора-Сервента-Спада!
Теперь на площади царили не свистки или аплодисменты, а оглушительный вопль ликующей толпы.
– Свобода! Равноправие! Справедливость! – продолжал держать речь сэр Бертран, потрясая мечом.
Я швырнул пульт управления на мостовую и задавил его ногой. И, вероятно, при этом нажал ещё какую-то потайную кнопочку, потому что вокруг, по городу грохотнуло и небо осветилось огнями салюта.
– Да ведь это же бунт, революция! – наконец, пришёл в себя несчастный Гиппоглоссус де Микростомус. И поднёс к губам свисток, и на этот свист из толпы неожиданно возникло не менее трёх десятков людей в штатском, и устремилось к трибуне.
Но в это время на трибуне оказался Тинч, и он встал плечом к плечу с другом.
Но в это время капитан охраны подал сигнал и шеренга латников ощетинилась алебардами.
Но в это время из той же толпы решительно выдвинулись лучники Шершня и столь же решительно подняли луки.
Но в этот момент ваш покорный слуга, сдёрнув с плеча автомат, ударил длинной очередью в воздух:
– Назад!!!
И на какое-то время наступила тишина, только где-то в небе всё ещё потрескивали шутихи. И в этой тишине:
– Ребята, по-моему – вам не светит! – сказал, кажется, Шершень…
И пропал альгвасил, и пропали, растворясь, все его люди, и Дар говорил с трибуны речь, и все, кто собрались в этот день на площади, слушали и слышали его слова:

2
– Довольно быть дураками и трусами! Довольно позволять властям натравливать нас друг на друга! Теперь даже тот, кто сомневался в этой лжи, может отчётливо видеть, кто все эти годы управлял нами, смотрите: вот их отношение к нам, вот оно! – говорил Дар, указывая на памятник. – Здесь когда-то стоял Храм Времени, основанный на алтарном камне, упавшем с небес, отсюда пошёл город Аркания, отсюда пошёл народ альтарийцев! Ныне, когда наши древние обычаи преданы забвению, когда уроки истории забыты, а настоящее подвергается осмеянию, мы ведём себя подобно тараканам и крысам, лишь бы отобрать у другого кусок послаще и набить своё изголодавшееся брюхо!
– Кстати, – продолжал он, – я тут прошёлся по городским лавкам. И эту дрянь вы называете едой? Настоящая продукция лежит по складам, но куда она девается потом и кто её потребляет? Представителям любой нации, чтобы она не выродилась окончательно от голода и болезней, необходимо потреблять свежие плоды и овощи, молоко, мясо, рыбу! Всё это в изобилии теперь будет у нас!
– Я знаю, что вы, городские жители, всё ещё полные страхов, боитесь нас, тех, кто идёт с окраин. Вы боитесь за свои дома? Но среди нас есть строители! Среди нас есть кузнецы, гончары, плотники! Мы не стесним вас, и мы поможем вам! Мы должны вернуться друг к другу! Мы должны вновь стать одним великим народом!
– Я обращаюсь не только к вам, народу страны Таро! Я обращаюсь и к тем, кто служит и работает у нас, будучи выходцем из иной страны. К вам, в первую очередь, служители порядка! Я подозреваю, что кое-кто в нашей среде пожелает воспользоваться обстановкой, чтобы начать безнаказанно грабить и насиловать. Достаточно будет первой разбитой витрины, а там понесётся… Да, разумеется, я без труда сумею, в противовес таким выродкам, набрать две-три сотни крепких ребят и расставить их по улицам… Но именно у вас есть опыт и сила, вы обучены и знаете как вести себя в таких ситуациях. У многих из вас здесь есть дома и семьи. Мы не гоним вас. Вы, по сути, такие же граждане нашей страны. Ещё год назад вы разгоняли нас и вышвыривали прочь из города, лилась кровь… Но теперь мы вместе. И пусть же те из вас, кому не по душе придётся новый порядок, свободно уходят. Оставшимся мы сохраняем их статус и их рабочие места.
– К нам, – прибавил он, указывая в сторону рыцарей Бегущей Звезды, – прибыли друзья из других стран и иных миров. Вот – сэр Тинчес Даурадес, представитель славного Тагэрра-Гроннги-Косса, где несколько лет назад народ так же сбросил иго тиранов! Он сведущ в строительстве, он расскажет нам о законах, которые приняты в его счастливой стране в области экономики, культуры и права! Вот сэр Линтул, представитель культурного сословия на своей родине. Нам придётся по-иному организовывать систему образования и обучения! Это – сэр Бертран де Борн, военный, обладающий реальным опытом в области устройства армии, что нам, возможно, тоже пригодится… У нас и у самих есть немало специалистов, которых свергнутая сегодня власть рассеяла по стране! У нас имеются все условия для того, чтобы выстроить новую жизнь. Конец уродству и обману! Конец братоубийству! Да здравствует будущее!
Кто-то сзади настырно дёргал меня за рукав. Это был один из стрелков Шершня:
– Беда, сэр Линтул, беда! Боевые машины!

3
Многотысячная толпа тех, кого ещё утром называли «ротокканцами», застыла вдоль дороги на пути в город. Кто-то успел поставить шатры, вокруг которых бегали дети. Дар объяснял в чём дело вышедшим навстречу старейшинам, и его известие было выслушано без особого ликования, потому что взоры людей были обращены в другую сторону.
Там, со стороны моря, километрах в пяти, по-над равниной, прямо из воздуха образовался, вернее разверзся необъятной ширины красно-фиолетовый рот. Оттуда, по трапу, навстречу нам, один за другим на равнину выходили танки. До нас доносились жужжание моторов, скрип и бряканье гусениц. Их было довольно много – десятки, и они постепенно выстраивались в длинную шеренгу, поводя длинными и широкими, в пол-обхвата, стволами мортир и пушек.
Вот первая шеренга двинулась, оставляя за собою жёлтые хвосты пыли. По мере их приближения, мы постепенно понимали, насколько же они громадны – с двухэтажный дом, и понимали ещё более, что никаких возможностей к спасению у нас, а тем более у тех, кто был с нами, не было никаких.
– Сэр Линтул, – донёсся до меня голос командора. – Припоминая ваш позавчерашний рассказ… Это такие машины, с которыми сражался ваш отец.
Я согласно кивнул.
Что было в арсенале у них? Всего около тридцати танков, не считая появившихся вослед танкам бронетранспортёров и пехоты.
Что у нас? Три меча, копьё, один автомат… пара-тройка гранат… ещё десяток луков со стрелами… арбалеты… дубинки…
Достаточно одного залпа.
– Нам остаётся или позорно бежать, или геройски погибнуть, – сказал сэр Бертран.
– Есть третий вариант – провести переговоры и сдаться, – напомнил Тинч.
Мы с рыцарем промолчали.
– Может быть, это самое правильное решение, – вмешался подошедший Дар. – По крайней мере, есть возможность, что люди останутся живы.
– Я бы предпочел смерть сдаче в плен. Если бы мы были одни…
– Но мы не одни, сэр рыцарь. Вот в чём проблема.
И тут цепочка танков неожиданно остановилась. Быть может, они собираются послать парламентёра?
Шум многих сотен голосов за нашей спиной усилился.
Из города выходили люди, очень много людей. Среди них мы заметили полицейских, в тех же касках, с теми же щитами и дубинками в руках. Вот новоприбывшие поравнялись с растянувшейся вдоль дороги толпою, вот слились с нею в одно целое, полицейские при этом выстроились впереди всех, установив перед собою щиты… А из города выходили новые и новые толпы людей, и бывшие тарокканцы сливались с бывшими ротокканцами, закрывая собою и дорогу, и город…
В руках они держали плакаты, на которых широкими чёрными буквами было написано одно-единственное слово.
Короткое и ясное слово «НЕТ!»





Глава 18 – Продолжает рассказывать Леонтий

14. Дракон Перламутровый. Добрый. Ум – 14 единиц. Местообитание – часовая башня. Размер – в длину более 100 м. Оружие – песня.
Из пояснения к ролевой игре.

1
Судьба дала нам передышку, но долго ли она продлится?
Мы втроём стояли впереди всех, держа в поводу коней. Как ни привыкли наши Караташ, Борей и Аквилон к превратностям дороги, но и их пугал приглушённый шум танковых моторов.
Чья-то рука легла мне на плечо.
– Простите, могу ли я поговорить с вами, сэр?
С этими словами он оставил моё плечо и, приложив полусогнутую ладонь к козырьку фуражки, отрекомендовался:
– Джеймс Лэндмарк, начальник полиции этого города. К вашим услугам, сэр.
Чертами лица он был очень похож на артиста Крюкова в фильме «Последний дюйм». Я тоже представился и представил своих друзей.
– Ле-он-тий Кот-лин, – перекатил он во рту языком моё имя. – Знаете, я тут приметил, как вы обращаетесь с автоматом, сэр.
Он острым взглядом окинул мой спецназовский наряд.
– Бывали?..
– Бывший военный корреспондент. А вы, сэр?
– Приходилось… Не будем ворошить старое, вы согласны, сэр? Тем более, что в данную минуту, как мне представляется, мы оказались в одних рядах, сэр… Пусть кому-то этот образ действий покажется предосудительным, но большинство моих коллег решили так: в любой обстановке наша непосредственная работа – следить за порядком. В конце концов, это наша первейшая обязанность, сэр… Или так, или никак, и, надеюсь, вы со мной согласитесь, сэр?
Я молча кивнул, а он, улыбнувшись уголками рта, похлопал меня по плечу и продолжил свою речь:
– Мы оставили, про всякий случай, половину отряда в городе, сэр. Ваш предводитель прав: всегда могут найтись подонки, готовые воспользоваться ситуацией, и в этом случае даже ваши пресловутые две-три сотни крепких, но, увы, неопытных парней, вряд ли сумеют с этим справиться…
Я снова промолчал, не зная, что ответить. Впрочем, сейчас надо было дать выговориться ему.
– Вот, когда-то, несколько лет назад, – продолжал рассуждать он, – я полагал так, сэр: обоснуюсь на старости лет в тихом, тёплом приморском городе, где весною цветут абрикосы… я их так любил в детстве… А тут, пошло-поехало, такая неразбериха, сэр. Из года в год принимать участие в этом фарсе с разгромом «похода бедняков на Вашингтон»… Это не есть нормально, и всему есть предел, сэр… Чем всё обернётся на этот раз, как вы полагаете? Пекин, июнь 89-го? Москва, август 91-го?.. Чёрт меня побери! У нас нет даже радиосвязи, чтобы выспросить условия. Радиосвязь в этих местах дохлая, сэр, не далее семидесяти пяти метров. Не знаю, почему…
– Молчите? – продолжал выговариваться он. – Ну ладно, я вас отлично понимаю, сэр… Конечно, я тоже предпочёл бы, чтобы меня намотала на гусеницы моя Джуди, (что она регулярно и с неизменным успехом проделывает каждый вечер), чем одно из этих страшилищ, но всё-таки?.. Угостите сигаретой? Я сегодня успел извести весь мой обычный дневной паёк, а что поделать…
Он закурил… закурил чисто «по-русски», в кулак, в точности как артист Крюков перед тем, как броситься в бой с акулами. И вдруг вспомнил:
– Да! ведь у меня есть немного виски. Хотите глоточек?
И сам отхлебнул первым… хотя, отхлёбывать было нечего – его миниатюрная фляжечка оказалась пуста.
– Тысяча извинений, сэр! Сам не понимаю, когда же это я…
– Сэр! – обратился к нему Тинч, который всё это время не без интереса прислушивался к нашему диалогу… или, точнее, к его монологу. – Разрешите предложить вам это!
И подал ему флягу – ту самую.
– О, сэр! Я весьма вам признателен, но что это… «ЗАГАДАЙ ЖЕЛАНИЕ!»… Как это к месту, надо будет и на моей заказать такую подпись… Олл райт, и – да восторжествуют в этом мире подлинные Закон и Порядок!
Глыть!
– О! Первоклассное пойло, сэр! Напоминает «Камю». Само лезет в глотку…
Мы передали фляжку по кругу и поддержали его тост.
– Кстати, – спросил я, – какого лично вы мнения, сэр, о складывающейся обстановке? И есть ли у нас какие-то шансы хотя бы выжить?
– Как я полагаю, сэр… – затянулся он окурком сигареты и, щурясь, поглядел вдаль, где в километре от нас всё так же ворчали приглушёнными моторами неподвижные бронемашины. Уронил окурок в траву и старательно затушил его носком ботинка. – Вы учтите, что за бронёю этих железяк сидят ребята, у которых сейчас вскипают мозги. Малейшая оплошность с нашей стороны – и нам несдобровать. Как это ни покажется странным, наша сила сейчас – в нашей беззащитности. Тогда, быть может, что-то и получится… Хотя я, лично, сомневаюсь в этом, сэр. Что-то изнутри мне подсказывает, что этим дело не закончится, сэр.
– Тогда, что нам остаётся делать?
– Я полагаю, нам остаётся спокойно ждать развития событий, сэр.
Он был божественно непрошибаем. Я не уставал любоваться им…
– А может быть, – мелькнула у меня мысль, – нам стоит пойти на хитрость. Допустим, вы сделаете вид, что нас разгоняете…
– Не выйдет, сэр, и я надеюсь, что вы сами это прекрасно понимаете. Во-первых, время упущено. Они же всё видят. Во-вторых, танки, так или иначе, войдут на улицы. На то они и танки, на то он и приказ, сэр. И тогда, при всём моём сочувствии к вашему движению, сэр… Так что, этот вариант отпадает, сэр.
– Но разве…
– Постарайтесь держать себя в руках, сэр. Да! Не сочли бы вы за нескромность… Угостите меня ещё разок сигаретой, сэр!
Он осторожно разминал сигарету в пальцах, обнюхал её, смакуя, но закуривать не спешил, отстранённо поглядывая в сторону механической армады.
Я понял.
Глубоко-глубоко в сердце этого человека пробуждалась Надежда. Выработанная за множество лет службы выучка не позволяла ему проявлять свои эмоции. Он, наверное, сейчас жалел о том, что так разговорился, и размышлял, пристойно ли это было.
Он не играл.
Он был согласен на всё.
– Даже если вы сейчас попробуете двинуться куда-либо – вперёд, назад, попробуете сплясать перед ними джигу или вскочите вдруг на своих мустангов, они могут это не так понять. Лучшая политика – спокойствие, сэр…
Как раз в это время, танки одновременно зарокотали моторами. Дёрнулись и натянулись поводья в наших руках. Сизый дым потянулся по полю.
– Сэр! – услышал я очередное обращение. – Они всё-таки двинулись. Я полагаю, в данной обстановке…
Но он не успел посоветовать, что нам следовало бы делать в данной обстановке, потому что двигатели бронемашин – они успели подойти метров на пятьсот к нам – неожиданно заглохли.
Звон продолжал стоять в наших ушах…
А небо покрыла тень. И тень эта, в россыпях радужных брызг, опускалась между нами и передовым строем танков.

– Я осмелюсь предположить, – невозмутимо констатировал событие Джеймс Лэндмарк, закуривая («чёрт! это было действительно первоклассное пойло!»), – что перед нами – перламутровый дракон, сэр?
– Я тоже полагаю, что он – перламутровый, сэр! – в тон ему откликнулся Тинч.

Загрохотало вдали, загрохотало со всех сторон горизонта, осветившего светом молний всё происходившее…
Гигантский дракон, – в размахе крыльев он был не менее длины футбольного поля, поводил оскаленной мордой в двухстах метрах перед нами. Что-то в этой морде показалось мне знакомым: у дракона оказались длинные седые усы и борода…
А по направлению к нам, вальсирующим кентаврьим галопом, раскинув руки, мчалась счастливая Ассамато (или Исидора? Теперь она снова была не кентавром, а всадницей). В правой руке у неё был тот же цветастый зонтик, которым она крутила в воздухе и выкрикивала восторженно:
– Хей-у! Хей-а! Успела! Успела! Успела!.. Эвоэ! Гуи-гн-гн-гнм!..
Как ни странно, в стоявшей за нашими спинами, освещённой переливами радужных блесков, безмолвной толпе появление дракона не вызвало никакого страха. Люди оживились, заговорили все разом, радостно, приветственно, весело…
– Дорогая, дорогая!.. Смотри! Дракон и пресвятая дева! Да погляди же! – услыхал я знакомый голос и обернулся.
И это, разумеется, опять был месье де Фужере со своею кроткой молчаливой половиной…
Он тоже был здесь. С нами.
В строю машин, чьи двигатели безвозвратно заглохли, наоборот, воцарилось смятение. Захлопали крышки верхних люков, кто-то выбирался и прыгал наземь, и бежал туда, назад, кто-то, очевидно, оставался, надеясь, что броня защитит его от когтей дракона…
И вдруг длинная пулемётная очередь с головного танка трассирующей цепочкой устремилась вослед принцессе…


2
…Но, как, очевидно, это и должно было произойти, между нею и очередью так же внезапно возникло крыло дракона и пули, отразясь от перламутровой чешуи, веером отлетели в воздух.
– Больше так никогда не делай, – молвил презрительно, раскатистым гулким басом бывший Алекс Болотная Тварь. – Уч-чёный!
И почесался.
И пристально смотрел на нас жёлтым глазом.
Казалось, сейчас он вымолвит что-то вроде знаменитой фразы Михаила Астангова: «Негоро? Я не Негоро! Я капитан Себастьян Перейра!..»
Нет, пасть его не раскрывалась, но слова отчётливо звучали в наших головах:
– Я – Хоро, великий дракон Меры и Вечности. Я – покорный и вечный слуга Того, Кто не ведает старости, ибо извечно молод Он, во всех Своих проявлениях, и я, как и вы все – лишь одно из них. Я способен разрушать и восстанавливать. Я неподвластен соблазнам и чувствам. Я помогаю женщине выносить здоровый плод. И я же останавливаю вашу жизнь – для жизни грядущей и для жизни вечной… Да свершится Предначертанное, ибо старый дракон Меры и Времени снова явлен в этот мир!..
– Я вдруг поняла, всё это поняла! – повествовала тем временем Исидора, отбрасывая поводья Июльки.
Коней теперь можно было не придерживать, они стояли как вкопанные…
– А как вы думаете, зачем драконам бывают нужны прекрасные юные девы? Совсем не для того, чтобы их кушать! И вовсе не обязательно, чтобы заколдованный оказался ЧЕЛОВЕЧЕСКИМ прекрасным принцем – ведь он не тритон, и не лягушка, он иного племени… Ой, давайте я вас всех расцелую!
И действительно расцеловала: и сэра Бертрана в усы, и меня в небритые щёки, и Тинча…
В глазах Тинча, я заметил, стояли слёзы.
– Вот, ты и опять спасаешь нас всех, дочка…
– А меня, ещё хотя бы разок, напоследочек? – ревниво промолвил дракон. И его голова величиной с автобус, на длинной шее протянулась к нам – губами трубочкой.
– И тебя, конечно!..

– И каков же он на вкус? – спросил потом угрюмо сэр Бертран.
– Как яблочко…

– Уч-чёные!.. – проворчал тем временем дракон, разворачиваясь к шеренге танков. – А-а-а! Ага! учёные! Сколько же вас тут! И как же вы мне на-до-е-ли!.. Йе-х-х-х! Приступим…
Мне, признаться, было очень интересно, что он сейчас с ними сделает. Начнёт терзать когтьми?.. или зажарит огнём, сполна расплатившись за старое?
Но ничего такого дракон совершать не стал. Ведь он был великим драконом не только Времени, но и Меры…
Опустив голову к самой земле, он просто подул:
– Ф-ф-ф-ф-фу!!!
И из пасти его вырвался белый-белый, густой словно патока туман…
И в этом тумане тотчас пропало всё: и танки с бронетранспортёрами, и многотысячная толпа людей на дороге, и море, и горы, и земля, и небо…
– А сейчас я буду петь! – торжествующе прогрохотал из тумана его голос.

3
И он спел, под грохот молний начинающейся грозы, крылами рассеивая зыбкий туман и, кружась, взмывая в небо. Что творилось вокруг? – мы не ведали, мы вчетвером, с нашими конями, стояли в кругу, где дождя не было, а из круга можно было увидеть только небо.
Он описывал круги над миром, наподобие игривого котёнка, пытающегося поймать самоё себя за хвост, увеличиваясь и увеличиваясь в размерах, и вскоре сделавшись размером во всё небо, и стал прозрачно-радужным, и сквозь него вращались вокруг Полярной остальные звёзды, и Солнце с изменявшейся Луною катились туда и обратно.
И небо стало чашей, и троекратный посох по осям катастроф указал нам три великих креста, и меч сверкал, отсекая всё лишнее, и Вселенная, как великий Пантакль, открывала нам новые и новые двери в свои бесчисленные миры…
Он пел, и его голос, подобный колоколам, от самых глубоких басов и до самых возвышенных тонов сопрано, тёк и распространялся, и не было пределов, которых бы он ни достигнул.
Он пел о глубинах небес и морей, о приливах и отливах, где непрерывно зарождается жизнь, о бездонных колодцах и хрустальных дворцах до небес, о Вере, Любви и Надежде, о птицах, облаках, Луне и Солнце, и звёздах, и о земле с её лесами, лугами, горами, пустынями, дорогами…
Обо всех тварях земных и небесных, в воде, в земле, в огне и в воздухе, живших, живущих и грядущих жить вечно.
В его пении грохотали грозы и водопады, и плескался тихий лесной ручей, и трещали поленья в зимнем очаге…
И кричали чайки, и шептали морские волны, и шептали поцелуи, и слышались крики новорожденных, и голоса речей, и песни бардов, и слова молитв, и переливы гобоев и валторн, и скрипок, и жёсткость контрабасов, и завлекающая томность саксофонов, и перезвон клавесина, и рокот фортепиано…
И вечное Колесо Фортун и перерождений вертелось и вертелось над нашими головами.
– Мелодии!.. Слова!.. О Боже!.. – не выдержал командор и первым рухнул на колени, и сорвал с головы кольчужный капюшон, и закрыл лицо руками.
Потом он стал молиться и мы, все трое, встав на колени рядом с ним, молились с ним вместе…
А когда всё рассеялось, мы увидели, что остались одни. Мы снова были только вчетвером – вместе с нашими терпеливыми конями. Не было ни толп альтарийцев, не было наступавших танков, и дыра, подобная зиявшему рту – пропала, как её и не было…
А над пробуждающимся весенним городом стояла тройная радуга.







Глава 19 – Самая короткая

И сказал Бог: вот знамение завета, которое Я поставляю между Мною и между вами, и между всякою душою живою, которая с вами, в роды навсегда:
Я полагаю радугу Мою в облаке, чтобы она была знамением завета между Мною и между землею.
И будет, когда Я наведу облако на землю, то явится радуга в облаке…
Бытие, глава 9.

1
Они снова въезжали в этот город, построившись в шеренгу на новой, мощёной дороге, въезжали под сень тройной радуги – как в ворота.
Вы видели когда-нибудь, какими предстают дома под сенью радуги? Они освещены чудесным белым светом…
Белели стены, вдали зеленели по склонам гор плантации винограда и чая, кивали под ветром раннего утра освещённые восходящим солнцем вершины кипарисов и золотились купола и шатры церквей и храмов. И цвели абрикосы в садах.
– Вот тебе, сэр Артур, и твой Камелот… – прошептал Леонтий.
– Всё это, скорее, напоминает мой Лимузен, – негромко откликнулся рыцарь.
Им не хотелось говорить громко. И хотелось лишь молчать, смотреть и слушать.
В этом городе не было ни заборов, ни стальных решёток, ни оград. Разве что ряды цветущей сирени, и жимолости, и жасмина, и ветви плетистых роз на перекрестьях шпалер окаймляли цветники и парки.

Вот тихо стукнул ставень. В окне второго этажа юная непоседа в ночной рубашке – «жаворонок», не иначе, пускает во двор мыльные пузырьки. Пузырьки долетают до земли или до чашечек посаженных под окном цветов и радужно лопаются. Иногда, подхваченные ветром, они во множестве летят дальше, на улицу, к ногам коней, а девочка наблюдает за проходящими всадниками.

Кони их ступали тихо, словно тоже боялись нарушить эту тишину.

Вот какая-то женщина протирает стекло витрины в своей лавке. Рядом торговец укладывает свежие овощи в лотки.
Вот дворник привычно подметает улицу.
Вот путь им пересекла стайка птиц, они расселись на ветках цветущего дерева и защебетали кто во что горазд…
А вот и дворцовая площадь – над которой ныне вновь высится башня с часами.
И их ждут возле этой башни.

2
Здесь были все они – и Дар, и сэр Джеймс Лэндмарк, и Шершень, и даже месье де Фужере (естественно, поспешно поглядывавший в зеркальце и торопливо поправляющий причёску) со своей безмолвной половиной…
Впереди, склонив выжидательно голову набок стояла высокая статная женщина в одеждах из пунцового бархата, и смотрела на них внимательно глазами, похожими на два цветка аконита. Её чёрные, с редкой проседью волосы были украшены золотым венцом – таким же, как у принцессы Исидоры.
– Мама! Мама! Мамочка! – вскричала Исидора, слезая с лошади и бросаясь ей навстречу.
Всадники спешились. Поводья их коней тотчас подхватили слуги.
– Ну вот, – говорила мать, поглаживая растрепавшиеся волосы дочери. – Нагулялась, набегалась… Потом мне всё расскажешь…
Сэр Бертран де Борн де Салиньяк приблизился к ним и, склонив упрямую голову, встал на одно колено.
– Королева!..
– Я очень рада вас видеть, сэр Бертран!
Она приложила руку к знаку Розы и Креста на его плече.
– Я наслышана о ваших подвигах. На этот раз вы никого не убили и никого не потеряли… Вы всё сделали правильно. Лучший бой – это несостоявшийся бой, не так ли? Отдохни немного, сынок…
И поцеловала его в лоб.
– Сэр Линтул?
Леонтий, поклонившись, приложил руку к груди.
– Вам я особенно благодарна. Как, моя доча не очень вам всем докучала?..
И, наконец, королева Тайра-Тара обратилась к Тинчу, что смущённо стоял поодаль:
– Тинчи! Ну что ты стоишь там? Обнимемся, что ли? Ведь без обид, да? Мы ведь всегда так друг друга понимали…
– Разыщи меня, Тинч, – прошептала она ему на ухо, когда они неловко обнялись и поцеловались, – нам ещё так много надо друг другу сказать… Я виновата, конечно… Когда-нибудь… разыщи меня… в своём мире!..
– А теперь, – объявила она, когда обряд первой встречи подошёл к завершению, – я желаю, чтобы нынешний день для нас был праздничным. Да возвестят в Аркании и по всей стране Таро!
– Сэр Линтул! – вскричал Дар. – Вы поглядите, я всё-таки воплотил в жизнь мечту моего предка – я отстроил часовую башню!.. Сэр Тинчес, мне надо будет неотложно поговорить с вами о реформах Каррадена! И с вами, сэр Бертран, тоже нам хорошо бы поговорить!
– Великолепно, – ответил Тинч. – А может быть, сперва смотаемся на море? Замечательное утро, располагает к вдохновению…
– Да и вообще, хорошо бы, наконец, отдохнуть, – поддержал его идею командор.
– А кстати, постойте, я немного не понял! – сказал Леонтий. – Куда же делся дракон?
– Как это куда? – ответил Шершень. – Он никуда не делся. Он по-прежнему, как и встарь, занимает своё законное положение.
И указал на верхушку башни, где над золотым циферблатом помещалось изображение поющего дракона Хоро, великого хранителя Меры и Времени…
И на этом, дорогой мой терпеливый читатель, мы, так и быть, на время расстанемся с нашими друзьями, которым – и Вы, надеюсь, согласитесь со мной – надо хорошенько отдохнуть и подготовиться к новым приключениям.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ 20.06.2013

Все права на эту публикацую принадлежат автору и охраняются законом.