Птичка на тонкой ветке-4

Глава 13 – Переходная ко второй части

Он в кольчуге драгоценной,
В налокотниках стальных…
М.Ю. Лермонтов, «Дары Терека»

1
Наутро четверо всадников покинули Странствующий лес. Помахав на прощанье плетёным стенам Терракоты, поклонившись Колесу, они направились далее – по той же дороге, на которую вышли ровно сутки назад. Выехав из леса, они углубились в заросли высоких трав, далее путь их лежал вдоль берега реки, поросшей водяными лилиями. Потом дорога поднялась, высокие травы исчезли и сменились редколесьем, затем деревья и вовсе исчезли, и только невысокий кустарник встречался там и тут, а мало хоженая дорога поросла вьюнком и кровохлёбкой. И сама река изменилась, теперь это был широкий, желтоватый и мутный глинистый поток.
Они оглянулись ещё раз, напоследок, но лес пропал. Вместо него до неба высились ярко-красные от утреннего солнца склоны гор, где над вершинами кружили орланы, а совсем далеко, на горизонте розовели снежные шапки хребтов…
И что-то чуть-чуть защемило в груди.
– Вперёд! – приказал командор…

С подъёма, сэр Бертран, очень похожий на ротного старшину перед парадом войск, лично проверил снаряжение, заточку мечей и состояние коней. Подтянул подпруги, поворчал насчёт подков (постарались слуги лесного короля), дескать, зачем они, коли неизвестно, когда им по дороге встретится кузня, а так одна отлетит и всё, лошадь охромеет. Неподкованной оставалась лишь Июлька, и юный командор решил было поворчать и по этому поводу, но Леонтий предложил: почему бы в таком случае нам не подковать и саму принцессу Исидору… – а действительно, кто и когда видел подкованного кентавра?
В ответ на это сэр Бертран процедил сквозь зубы:
что во-первых не смешно и что ты бы сэр Леонтий лучше закрепил свой меч дабы не выскользнул при неловком движении из ножон и не поранил бы коня это очень просто делается видишь вот эта кожаная петелька надевается на вот эту шпорочку а вообще надел бы ты свой «бронежилет» или как он там у тебя называется хм странное у тебя одеяние «камуфляж» ты в нём похож на жонглёра хотя правда ткань крепкая тогда я отдаю сэру Тинчесу свой лёгкий доспех нам вообще надо быть во всеоружии местность впереди незнакомая где во-вторых доблестный Мяурысьо нам не поможет…
И последнее было правдой. Король не разрешил вождю крысокотов сопровождать кавалькаду, несмотря на все его «умоляу», и кот ходил с постной мордой, время от времени поправляя знак солнечного бога Ра у себя на груди.
Зато лесной король подарил отправляющимся в путь небольшой холщовый мешочек, в котором, как он уверял, сами собой появляются деньги той страны, в которой они будут пребывать, правда – в ограниченном количестве и только в самом крайнем случае.
Потом рыцарь перешёл на другую тему, дескать, кони его погибших друзей были приобретены совсем недавно, а имён им так и не успели придумать…
– Назови их Филипп и Август. Или Филипп-Август и Ричард.
Сэр Бертран шутки не оценил:
– Называть лошадей именами коронованных особ? С Филиппом-Августом у меня особых трений не было. А отправляться в поход верхом на Ричарде Львиное Сердце, это как-то…
– …слишком куртуазно?
– Ну.
– Тогда назови их Борей и Аквилон.*

---
* Борей, в древнегреческой мифологии – бог северного ветра, сын бога звёздного неба Астрея и богини зари Эос. Аквилон – также бог северного ветра, но у древних римлян, один из шести сыновей богини зари Авроры и бога ветров Эола.
---

– Аквилон и Борей… «А» и «Б»… А что, почему бы и нет?
Снаряжение и продукты решено было погрузить на более могучего и спокойного Борея – предназначенного для не особо опытного в конных поездках Леонтия, в то время как лёгкий изящный Аквилон достался Тинчу.
Когда они окончательно попрощались и с королём, и с безымянными его слугами, и с котами, командор в последний раз проверил крепления копья позади седла, повертел его, чтобы развернулся на ветру широкий вымпел с изображением фамильного герба де Борнов, ещё раз оглядел придирчивым взглядом своё войско и, пристегнув ремни шлема, необычайно легко, привычно взлетел в седло Караташа.
– Поехали! – подал он команду. – Руби канаты!
И впервые всё за утро улыбнулся – сквозь прорези шлема…

2
Дорога поднялась и пошла по буковому лесу, где было сумрачно и прохладно, что порадовало де Борна – передвигаться по жаре было не в его планах, он хорошо помнил о позорном сражении у Двух Рогов…
Вместе с Тинчем они шли в авангарде, несколько оторвавшись от своих спутников. Опавшие прошлогодние листья хрустели под ногами коней.
– Что-то я не понимаю, – говорил рыцарь. – Мы проехали достаточно, но где мост, о котором говорили крысокоты? Что ты думаешь об этом, сэр Тинчес?
– Трудновато строить мост через такую широкую реку. Местность поднимается, сэр Бертран, должны появиться перекаты, а где отмель, там и мост…
Однако, они миновали и подъём, и спустились в долину, и новый подъём, и новый лес, на этот раз заболоченный…
– Не будем спешить, – сказал сэр Бертран. – Пожалеем коней. Да и наших друзей подождать не мешает… что-то я не слышу их разговора. Куда мы, действительно, так спешим? Уф! Вряд ли здесь может быть засада…
С этими словами он расстегнул ремешки, снял шлем, откинул назад колечки капюшона и облегчённо встряхнул своею гордой головой:
– Уф!.. хорошо!.. Правда, комаров здесь тоже хватает… – и чуть было не ударил себя по щеке бронированной рукавицей. – На что хороша была восточная пустыня… Знаешь, сэр Тинчес, я ведь туда, на Восток, не особенно стремился… Послал своего жонглёра Папиоля, передать привет и письмо одному из друзей, а как только он уехал, мне в голову стукнула мысль: рискуешь другими? рискни-ка сам!
– Ты напоминаешь мне одного гордого человека, – сказал Тинч. – Он тоже всю жизнь твердит мне, что ненавидит войну…
– Кто он?
– Будучи в том же возрасте, что и ты, сэр Бертран, он отбил любовницу у своего самого лучшего друга… правда, тот, помимо всего, был женат и имел ребёнка. Потом, поскольку молодая женщина принадлежала общине святого Икавуша, он похитил её из обители, но служители гнались за ними по пятам и всё-таки настигли. Она разродилась посреди мостовой и тем младенцем был я…*

-----
* См. роман «Тропа Исполинов»
-----

– М-да. Интересно и снова трагично… – рыцарь обдумывал услышанное и прикладывал его к тому, о чём узнал вчера. – Так ты полагаешь, что я мог быть… твоим отцом? Вот ещё одна несуразица. Я ведь моложе тебя!
– Ну, не полагаю и не утверждаю, да и внешне вы не похожи… По крайней мере, пока, но мало ли что может твориться в этих странных мирах… И что-то может совсем не походить на ту реальность, к которой мы привыкли дома. Помнится, Хэбруд, мой наставник, говорил…
– Ты о чём?
– Да… Давай подумаем вот как. Леонтий… сэр Леонтий рассказывал мне кое-что из истории. А по этой науке выходит, что ты, например, в своём мире обладал редкостной неуживчивостью характера, перессорился буквально со всеми, и настолько прославился этим, что поэт будущего, Данте Алигьери, в своей трилогии, поместит тебя в восьмой круг ада…
– Я бывал в аду. И вряд ли тот ад, которым пугает церковь, может быть страшнее того, в котором побывал я.
– Не хвались, в ТОМ КРАЮ мы все когда-то побывали… Ничего не знаю, правда, об Исидоре, но – боевой кентавр…
– Скажи, а рай этот Дантэ… или как его там… тоже описал… опишет в стихах?
– Леонтий говорит, что да. И проводником поэта по раю была его возлюбленная дама Беатриче, с которой он при жизни почти не имел случая общаться…
– Не так и глуп был твой Дантэ… или он был столь же глуп, как и я… Эх, где ты, где ты, где ты, моя высокочтимая сеньора Гвискарда… и ревнующая к ней Матильда… а ты, моя безвозвратно потерянная Цимбелина, где ты… виконтесса де Шалэ… или Агнесса де Рошкуар… У всех у вас были свои несомненные достоинства, у всех – недостатки, которые мне приходилось прощать… Взять бы, да и сотворить бы такую женщину, которая вместила бы достоинства их всех…
– М-м-м… Сэр Бертран, а…
– Погоди, не мешай. Может быть, это от свежего воздуха, но у меня в голове созрел интересный замысел…
Они в полном молчании миновали заболоченную полянку – без малейшего следа колёс, копыт или следов человека, всю покрытую широкими листьями неведомых растений, и снова оказались в полутёмной роще, и вновь сухие листья бука захрустели под копытами их коней.
Они не оглядывались, в полной уверенности, что арьергард отряда вскоре их нагонит.

Потому, они и не увидели, как из-под одного из широких листьев осторожно выбралось серовато-розовое, совершенно голое, похожее на заполненный толстый бурдюк, всё в мелких пупырышках существо, размером с шестилетнего ребёнка. Существо отогнуло перепончатой, полупрозрачной лапкой ветку с гроздьями красных ягод и внимательно, изучающее, долго-долго смотрело им вслед…


3
– …Сегодня вы не похожи сами на себя, сеньора Исидора. Признаться, позавчерашним вечером, да и вчера, во время этой схватки вы вели себя совсем иначе…
Леонтий потел и мучился в бронежилете и порою с завистью смотрел на свою спутницу.
Длинная кольчатая рубаха идеально облегала её фигуру, она спускалась ниже бёдер и два широких выступа внизу пристёгивались поверх шаровар специальными ремнями. На широком поясе был укреплён короткий меч… Арбалет, колчаны со стрелами и дротиками и два боевых посоха скрывались сзади, под плащом. На голове её появилась округлая шапочка со стальными полосками. Временами она разговаривала вполголоса с Июлькой и добродушно трепала кобылку по волнистой гриве и пятнистой шее…
– Сэр Леонтий, я ведь как все женщины… – откинула она за спину выбившиеся пряди идеально чёрных волос. – Скажите-ка мне лучше… сэр Бертран… он действительно предпочитает блондинок?
– Ну, судя по сохранившимся стихотворениям и песням… Впрочем, все мужчины наперебой стремятся к блондинкам, хотя более предпочитают брюнеток, и не я это сказал.
Она помолчала, обдумывая слова Леонтия.
– Я – брюнетка, так? – уточнила она, подумав. – Тогда, как же сэр Тинчес… ведь он носит светлые волосы… может быть моим отцом?
– Тем более, что он столь молод годами? Признаться, я тоже хотел бы разобраться что к чему. Признаться честно… мне всё кажется, что я тоже немного… того. Мои сны, мои выдумки… Правда, настоящий писатель не выдумывает. Он открывает.
– Так вы писатель… У-у-у… Я тоже иногда сочиняю. Хотите…
– Погодите, принцесса. Что это за просвет слева, ближе к реке? Может быть, это холмик, с которого открывается вид? Мне очень бы хотелось узнать, куда мы всё же едем…
И там действительно был именно такой холмик. И с него действительно открывался чудесный вид… как пишут в романах, конечно.
Огромная долина в межгорье открылась им с вершины холма. Река делала поворот и уходила в сады. Отчётливо виднелись крыши домов, над которыми то и дело взлетали и садились аисты, высились тёмно-зелёные свечи кипарисов, а ещё далее, к горизонту, чешуйчато переливалось море…
– Это моя родина, – вдруг просто сказала Исидора. – Эта страна издавна называется Страна Таро, и мы с матерью поселились здесь когда-то… вернее, родилась я по дороге в Анзуресс, а здесь я впервые осознала себя… Поедем же!
Это был именно тот момент, когда сэр Бертран, снявши шлем, прислушивался к звукам, доносившимся из леса…
Леонтий и Исидора вернулись на дорогу и здесь же, минуя поляну, наткнулись на то самое существо.

Существо почувствовало топот коней, оглянулось и… невыразимый ужас нарисовался на его маленькой мордочке.
Мордочка у существа была белёсая, с длинной седою бородой, длинными же седыми усами и выпуклыми, полными тоски глазами, которыми оно, испуганно дрожа, не мигая глядело на путешественников.
– Бр-р-р! – пробормотал Леонтий. – Не мышонок, не лягушка… Кто ты, неведома зверушка?
– Вы учёные? – тонким голосом спросило существо и отпустило ветку, что тут же ударила его по затылку. Посыпались ягоды…
– Ну, вообще-то, и учёные тоже, – честно признался Леонтий.
– Учёные… Снова учёные! Ой, беда-беда! – посетовало животное и схватилось за голову полупрозрачными перепончатыми лапками. И вдруг заверещало надорванным голосом:
– Не подходите ко мне! Не трогайте меня! Я ядовитый, ядовитый!
– А кто ты, собственно, такой? – строго спросила Исидора. – Отвечай мне честно, ибо я – родная дочь хозяйки этой страны!
– А вы… а вы… ну хорошо.
И странный полупрозрачный, слизистый зверь отрекомендовался:
– Разрешите представиться: тип Полухордовые, класс Несовершеннотелые, переходное недостающее звено между Амфибиями и Рептилиями, отряд Болотные Твари, род Алексы, вид Алекс Бессмертный!
– Ты забавен, – улыбнулась Исидора. – Ты, должно быть, обитаешь здесь, в болоте?
– Да! Да! И хотел бы в нём остаться! Пока меня не расколдуют! Прошу вас, господа учёные, не трогайте меня! Пускай я действительно бессмертный, пускай мне не одна сотня лет, но разве это повод всячески измываться надо мной?
– А кто над тобой измывается? – спросил Леонтий.
– Как это кто? Как кто? Вы! Учёные! – возопил Алекс Бессмертный. – Они выяснили, что во мне нет внутренних органов! А ещё, что если меня рассечь на части, то я опять каким-то образом соединяюсь, а им позарез интересно знать как! Не надо, не надо, я очень прошу вас, заключать меня в виварий и заставлять меня прыгать под электротоком, и делать опыты по отрезанию у меня ручек и ножек, мне ведь больно, всё-таки! Ах, вы меня не слушаете и вам смешно… Ах, бедный я, бедный, ну вот, опять попался… Бедная моя голова, бедные мои передние лапки, бедные мои задние лапки… А молодые лаборантки опять будут тушить об меня сигареты, и хоть бы одна разок поцеловала!..
– Да и мы не собираемся над тобою издеваться! – прервал его сетования писатель. – Ну да, мы, конечно же, где-то учёные, но… не по той специальности.
– Да?.. Знаете, меня столько раз обманывали… Значит, вы не будете даже выяснять самец я или самка?.. Что ж, если так… Я ведь совсем не ядовитый, это я так всех пугаю…
– Леонтий!.. Сэр Леонтий! – Исидора прислушивалась. – Похоже, впереди что-то случилось. Нам пора!
– Прощевай, друг Алекс! Счастливо тебе!
Впереди действительно что-то происходило, доносились крики…
Они умчались дальше по дороге и странный болотный зверь остался в полном одиночестве.
– Надо же, не тронули… М-да! – прибавил он меланхолично и, машинально, тут же липким длинным языком добыл и доставил в рот пролетавшую мимо стрекозу. – Не по той шпешиальношти… Нетипишный шлушай!..

4
– Мост, – констатировал рыцарь. – Ну, наконец-то!..

Мост через реку оказался добротен, и даже с перилами по обе стороны. Копыта Караташа и Аквилона простучали по доскам, а на том его конце, прислонясь к перилам, стоял пузатый рыжебородый детина в полосатом, рыжем с чёрным колпаке, и лениво разглядывал всадников. Поравнявшись с ним, сэр Бертран спросил:
– Эй! Что это за край там, впереди?
– Добрый день, милостивые господа! – отвечал тот. – Признаться, я долго ломал голову, кто это пробирается по лесу с таким шумом. Так по лесу могут ходить только двое: человек или ёж. Ну, поскольку на ежей вы не похожи… пока… то, так тому и быть, я объявляю вам: вы вступили на землю великой Тароккании, и, следовательно, обязаны заплатить пошлину за проезд по этому мосту.
– Хорошо, заплати ему, – сдержав подступившее раздражение, сказал рыцарь.
– Сколько мы должны вам? – спросил Тинч.
– Ну, конечно же, не мне, но… короче, с каждого из вас по пять солидов, господа милостивые. Извольте-ка! – с этими словами рыжебородый засунул ладони в промежуток между поясом и свисающим брюхом, как будто бы и не собирался брать никакой платы.
– Пять на четыре – двадцать, подсчитал Тинч и сунул руку в мешочек.
– Ну, что ты там… – ворчал рыцарь, который перед отъездом передал всю свою казну, около пятидесяти монет, в распоряжение Тинчу.
– Сэр Бертран, но в мешке… ничего нет!
– Что ещё за глупости!
Но в холщовом мешочке действительно не оказалось ни монетки.
– Не знаю… – недоумевал Тинч. – Получается, что королевский подарок не столько выдаёт монеты, сколько забирает их? Или же…
– Гм. Или же они нам сейчас не очень и нужны? Ладно… Эй, простолюдин! Как смеешь ты столь дерзко разговаривать с людьми благородного происхождения, которым ты даже не поклонился при встрече, невежа!
– Ах, невежа. Ах, не изволил поклониться. Ну, что ж, изволю, – раскланялся, сорвав с головы колпак и обнажив сверкнувшую загаром лысину, рыжебородый, и за его спиной стал виден длинный лук с натянутой тетивой. – А после… Ах, я понял вас. Вы, видимо, желаете проехать по мосту обратно? Тогда с вас двойная плата, за туда и за сюда!
– Сэр Бертран, – сказал Тинч. – ну его… Давайте так. Переберёмся через реку вброд, где-нибудь ниже по течению…
Рыжебородый только и ждал этих слов.
– Ах, вброд?! Ну, тогда хотя бы за намерение сделать это, я обязан взять с вас штраф, ровно по пятьдесят солидов с каждого… Пятьдесят и пятьдесят, да ещё за проезд туда и сюда по мосту… ровным счётом двести солидов! Платите, благородные господа!
– Наглец… – гулко, как сквозь прорези шлема, сказал де Борн. – Что ты там ещё бормочешь себе под нос, рыжебородая свинья? Сейчас я пришпилю тебя к твоему мосту, мерзавец! – и потянулся за копьём.
Тинч снова, на всякий случай, покопался в мешочке, но денег как не было, так и не было…
– Доблестные сеньоры! Очевидно, вы давненько не бывали в наших краях? Это теперь называется коммерция, и с этим ничего не поделаешь. Кстати, ваши слова можно квалифицировать как оскорбление личности… Короче, с вас всего… м-м-м… пятьсот солидов. Извольте заплатить!
– Иначе?
– Иначе? Что вы! Иначе быть не может! – и рыжебородый тихонько присвистнул.
Около десятка лучников выступили из леса впереди наших путников, и примерно столько же на том берегу – позади них.
– Раскошеливайтесь, милостивые господа, да побыстрее! – теперь полосатый, чёрно-рыжий колпак был на голове у рыжебородого, а в руках у него очутился лук с наложенной на тетиву стрелой. – Иначе через пару мгновений в лесу станет двумя ежами больше!
– Эх, где там бродит Леонтий с его арсеналом… – прошептал Тинч.
И, ещё неизвестно, чем бы завершилось для них это беспомощное топтанье посреди моста, если бы позади, под приглушённый стук копыт и шорох буковых листьев, не показались Леонтий и принцесса Исидора.

– А, так с вами ещё и баба? – развеселился рыжебородый. – А это что за пятнистая обезьяна с мечом на боку? Это, наверное, ваш верный шут? Ха-ха!.. Тысяча монет, господа, и ни солидом меньше! Роуминг, милостивые судари, роуминг!..
– Сейчас они у меня попляшут, – скрипнул зубами Леонтий, мгновенно оценивший обстановку.
– Погоди!
И выехав вперёд, Исидора спросила просто:
– И ты совсем не узнаёшь меня, Шершень?
И тут все арчеры, как один, отставили оружие, потому что:
– Боже… – пробормотал озадаченно главарь, роняя стрелу и опускаясь на одно колено. – Превеликий Господь! Неужели же это вы, леди?! Королева столько раз осведомлялась, не появилась ли её путешественница… О принцесса! Почему ваша свита сразу не предупредила меня?.. Простите великодушно, но по этой дороге сейчас…
– Это меня мало волнует! Как поживает… как себя чувствует королева?
– О принцесса Исидора!.. – и грозный рыжебородый Шершень поник, как бы завял, опустив лицо к доскам моста, который минуту назад охранял столь тщательно. – Я должен сообщить вам… У нас ведь сейчас… у нас ведь… чёрт, как же она, зараза, называется… У нас ведь «бархотная революция», вот!.. Ой, не было печали!.. 20.06.2013

Все права на эту публикацую принадлежат автору и охраняются законом.