Светлана Клыга
klyga.svetlana@yandex.ru , ICQ: 222033062

СКАЗКИ

МУДРЕЦ
«Не хочу я с вами драться,
Полно братцы припираться:
Я мудрей вас всех
И ждет меня большой успех!» –
Так сказал один мудрец,
Он был в сущности глупец…
Лишь то он совершил,
Что синяк себе набил,
Когда на дерево полез,
Чтоб открыть закон небес.

КОЛЫБЕЛЬНАЯ
Спи, моя рыбка, спи моя крошка.
Месяц заглянул в окошко,
Кот давно сопит за печкой,
Скоро погаснет свечка.

За окошком ветер воет,
С волком о чем-то спорит…
Мы их не пустим на порог –
Двери сторожит замок.

Лес таинственно шумит,
Только совушка не спит…
Крепче прижмись ты к папке скорей,
Спи, моя кровинка, засыпай скорей!

ЧАРОДЕЙ
Жил на свете чародей,
Он любил влюбляться,
Он любил творить детей
И любил смеяться.

Он щелкал лесной орех,
Жевал краюху хлеба...
И однажды его смех
Долетел до неба.

И сказал ему Господь:
«Полно те смеяться!
Ты балуешь свою плоть,
Пора душой заняться.

Все танцуешь и поешь,
Да грешишь, безбожник,
Эдак в ад ты попадешь,
Дьявольский наложник!»

Отвечает чародей:
«Что ты, Боже правый?!
Я не грешник, не злодей,
Честный, не лукавый.

У того душа поет,
Кто греха не знает,
Его совесть не грызет...
Тело расцветает,

Потому что есть любовь,
Если страсть взаимна,
Лишь тогда играет кровь,
Словно звуки гимна».

Жил на свете чародей,
Он любил влюбляться,
Он любил творить детей
И любил смеяться.

ГНОМ-ЗЛОДЕЙ
Живет в горах Финляндии
Пугливый гном-злодей,
Без пушек и без гвардии
Стращает плут людей.

Влетит в окно синицею,
Скользнет на пол совой,
Войдет во двор девицею,
В дверях – уж дед седой.

То кошкой замурлыкает,
Иль волком взвоет тать,
То журавлем курлыкает,
Свиньей начнет визжать.

В амбарах он муку крадет
Себе на пироги,
Парной кумыс ночами пьет,
Ворует сапоги.

И до смерти боится он,
Что породил прогресс…
Он – дивный смех, надрывный стон,
То ангел он, то бес.

Его пристанище в горах,
Свиреп, как их поток,
Сеет он легенды, страх,
Прядет руно тревог.

ОЖИДАНИЕ
Бела голубица,
Что в окно стучишь?
Красная девица,
Почему не спишь?
– Болит мое сердечко,
Головушка болит…
На окошке свечка
Скоро догорит.

Обещал любимый мой
На заре придти,
В края далекие со мной
Навсегда уйти.
Если милый позабудет –
Не придет к рассвету, –
Горька доля моя будет,
Горше, верно, нету.

Думу черную, лихую
Задумала родня:
Сжить со света молодую,
Горькую меня,
Чтоб наследство сиротины
Да к рукам прибрать:
Отчий дом да три калины,
Что садила в поле мать.

Вот, уж свечка догорела,
По щеке слеза катится.
Чу! Голубка улетела…
Милый мой стучится.
Ночка, матушка родная,
Подожди немного!
Поспи еще, заря златая!
Улетай тревога!

ПРИНЦЫ-БЛИЗНЕЦЫ
В стране неизвестной, вещают, когда-то
Росли-расцветали два принца – два брата.
Лицом и осанкой зеркально похожи,
Один на час старше, другой брат – моложе.
Юность венчали с охотой лесной,
Наполнив мечтами мир голубой;
И не было мира ярче и краше,
И жизнь им казалась полною чашей,
Нектар ее сладкий вовек не испить…
Не может их даже смерть разлучить –
Вместе в бою и застольной беседе,
В тоске и лишении, в славной победе.
Покоя и счастья исполнена мать:
Она – королева, и ей не решать,
Кому быть на троне: достоин любой,
Что первый не сладит – осилит второй.
Вот братья однажды, в беду иль в награду,
В охоте на лань повстречали Дриаду
И оба влюбились, но деве лесной
Понравился старший, а младший – домой
Ступай восвояси… Тут вспыхнул пожар
В сердцах у обоих, как молний удар.
Старший взаимность не в силах отдать,
Младший покой свой не хочет терять.
Дриада уж выбор сделала свой –
Старшего любит дикой душой;
И он позабыл уж путь ко дворцу
Готовится с девой к лесному венцу.
А младшего жалят любовь и обида,
Он проклинает всех жителей вида
Лесного и брата, и зреет в нем месть,
И власть уж не тешит, отброшена честь.
Вновь на охоту брат младший выходит,
Ни в зверя, ни в птицу стрелы наводит.
Теперь цель иная – соперник-близнец…
Священная нить меж родимых сердец
Со стоном порвалась плачевной струной
И лук перегнула тугой тетивой.
То рыщет, то скачет брат узкой тропой,
Коня беспощадно бьет в ребра ногой.
А конь, уж, до крови узду закусил,
Вздыбиться хочет, да нету в нем сил…
Влюбленные слышат хруст веток и храп
И прочь убегают ухаб за ухаб…
В канаву упали, чуть дышат от бега –
Уже не добраться к реке до ночлега…
Вот принц подъезжает и брови косит,
Их созерцая, взор злобой горит.
Напрасны моленья – они не молят,
Друг друга собою прикрыть норовят.
Сплелися в объятьях, как ива и вьюн…
И вмиг ими стали, то был не колдун,
Не ведьма, не небо, – Дриада сама
Обличье сменила, как в чарах из сна,
Любимого сделав упругим вьюном,
Что к ветвям стремится стройным стволом.
Глядит принц уныло, пытаясь понять,
И горечь досады ему не унять.
Он стрелы пускает в пленительный ствол,
И капелька крови – каждый укол,
Да шелест негромкий встречает без стона…
Листва золотится – любви их корона.

***
Улетел на врагов лада-князюшка,
На врагов окаянных некликанных,
За землю родимую, вотчину,
Веру верную своих родичей.
Осталася одна, аки горлица
В гнезде-тереме, сиротливая,
Слезы льются рекою горючею,
Неуемною речкой соленою.
Ты лети на врага лютым ястребом,
В его выю вонзи когти острые!
Воротися домой сизым голубем,
Сизым голубем с бранной славою.
Обовью я твой стан гибким крылышком,
Да расправлю другим кудри русые,
Что покрыты венцом-шлемом кованым.
Коль назад ты на копьях воротишься,
Я омою слезой тело белое,
Посажу на могилушке косоньку
И подамся в обительку Божую,
Чтобы в ней денно-нощно оплакивать –
Воспевать твою славушку бранную,
Твою буйную-ясну головушку
До поры, пока очи не вытекут,
Что остались без света, без ладушки
Князя-сокола, друга сердешного.
----------------------------------
Аки – как.
Выя – шея.
Лада, ладушка – возлюбленный.

ДРОЗА
С виду люди, духом – бесы
Полетели к небесам,
Поломали все завесы,
Чтоб свободу дать крылам.
Вот ворота – долетели...
Кулаком давай стучать,
Потом на облако все сели
И стали Бога ждать.
Вышел ангел белокрылый:
– Что вам надо, сатана?
– Пропусти нас, ангел милый,
Мы замерзли, ведь зима.
– Мне не велено пускать –
Великий Бог заснул сейчас.
Садитесь тихо ждать...
Принес нелегкий вас!
– Мы, ведь, ясно те сказали –
Замерзли, погреться хоть впусти!
Из тюрьмы мы все бежали
И замерзли по пути.
– А мне какое дело?
Не могу я вас пустить.
Тут орда вся зашумела:
– Мы, ведь, можем и набить!
– Коль не жалко спин своих
И костлявых кулаков, –
Дразнит ангел их, –
Так давайте, я готов!
Тут главарь вперед ступает,
(Дрозой его звали)
Кулаки свои сжимает...
– Ура! – все закричали.
Дроза падает от смеха
И орда его хохочет:
– Поглядите, вот утеха –
Ангел драться с нами хочет!
Подрасти еще немного –
Тебя придушит воробей!
Аль защиты ждешь у Бога?
Так зови его скорей!
Ничего не отвечает
Им ангел белокрылый,
К Дрозе смело подлетает
И за горло, что есть силы
Душит... повалил...
И по облаку качает...
Смелый Дроза завопил,
О пощаде умоляет..
Тут раздался голос Бога:
– Это кто сейчас кричал?
Что за шум? Что за тревога?
Ах, Я так устал!
Целый день Я на работе,
Все держу в руках своих.
Вы с ума Меня сведете!
Больше нету сил Моих...
Ну, а это – кто такие?
Кто позволил вам шуметь?
– Мы – невольники земные,
Нас заставила лететь
Превеликая нужда...
Ты помилуй, умоляем!
На земле у нас беда,
Как с ней справиться – не знаем!
– Что опять случилось? –
Всевышний Бог спросил.
– Несправедливость воцарилась,
Терпеть уж нету сил.
Кровь рекой течет
По вине земных царей:
То там, то здесь переворот,
А страдает, кто бедней.
Границы перешел разврат,
Болезней от него не счесть;
Ребенок, ведь, ни в чем не виноват,
А он кару должен несть
За отцов и матерей.
Потому мы прилетели –
Образумь народ скорей!
Сделай так, чтоб поумнели!
Снова к нам Христа пошли,
Ведь ты же обещал...
– Потому вы и пришли? –
Со вздохом Бог сказал.
– Я ж прошу жену такую,
Как твоя Мария была:
Непорочную, святую,
Чтоб душа грехи забыла...
Лишь о ней я умоляю –
На ней судьбы моей печать!
За ней с пеленок наблюдаю
И одно могу сказать:
Не видал еще такой!
С пяти лет молиться стала
На образ Твой святой,
Чем могла, всем помогала.
Портрет ее я захватил,
Сделай милость – посмотри...
(Портрет красивый был,
Бог глядел минуты три)
Она действительно красива,
Я достоин лишь ее...
Дроза говорит учтиво:
– В этом мире все Твое,
Вся земля у ног Твоих,
Твоя воля – благо, рай!..
– Что ж, будешь ты ее жених,
Мой крест с тобою. Улетай.

7 ЯНВАРЯ
Бьют часы двенадцать раз.
Вдруг окошко отворилось,
Я проснулась, свет погас
И дорога появилась.
Так длинна, конца ей нет!
Я пошла, и звездный свет
Мне указывал дорогу...
И дошла я прямо к Богу!
Трепет в сердце, страх...
И с молитвой на устах
На колени пред ним пала,
Крест святой поцеловала.
На руках меня поднял,
Таковы слова сказал:
«Ты в дремучий лес пойдешь
И младенца там найдешь»...
В обе щеки целовал
И в обратный путь послал.
Забрела я в лес густой;
Мрак рассеялся ночной,
Ветер древа колыхал,
Под сосной младенец спал.
Как солнце он пригож,
Краше в мире не найдешь!
Я склонилася над ним,
Помолилась всем святым,
Подняла, к груди прижала
И домой с ним побежала.
Расступился лес дремучий,
Ветер стих, исчезли тучи,
В небе яркая звезда
Дальний путь мне озарила...
На дворе уж КОЛЕДА! –
Вот такой я сон приснила.

МОРСКОЙ СЕКРЕТ
У Юноны был Авось,
Они долго жили врозь.
Были вместе только ночь,
На заре уплыл он прочь.
А она кольцо надела,
Днями на море глядела,
Лила слезы средь ночей –
Стало море солоней.
Вдруг, Прибой в нее влюбился,
На Авося рассердился:
Накрыл корабль плащом с опушкой,
Чтоб не встретился с подружкой…
Заточил его на дне,
Чтоб не плыл к ее стране.
Юнона ждала тридцать лет
И, узнав морской секрет,
Печально, горестно вздохнула…
Вскоре ноги протянула…
Встретившись в небесном свете,
Засмеялись словно дети,
Души их в одну слились,
В рай навеки унеслись.
Как узнал про то Прибой –
Бах… о скалы головой!
Плащ на капли разорвался,
В тот же миг отлив начался.

ЕРЕМА И ФОМА
Сказка
Глава 1
ЕРЕМА
Пошел Ерема на базар.
"Куплю коня", - себе сказал.
Коня лихого он хотел,
Быстрее ветра чтоб летел.
Вот до базара он добрался
И тут меж воли растерялся
Среди товаров и купцов,
Среди прилавков, продавцов.
Вдруг он друга увидал,
Кнут, который, продавал.
Ему поведал Еремей
О мечте простой своей.
Друг Ереме предложил,
Чтоб он кнут его купил:
"Мой кнут тебе сгодится,
Хлестнешь коня и он помчится"
"Кнут давно уж я достал, -
Себе Ерема прошептал, -
Авось сгодится и другой,
Ведь не такой он дорогой,
Старый может поломаться –
Заране надо запасаться,
Чтобы случай никакой
Шутку не сыграл со мной".
В карманах шарит Еремей,
Расплатиться чтоб скорей.
Наконец он расплатился,
Забрал свой кнут и удалился.
Долго ль, коротко ль ходил,
Для коня овса купил,
Купил узду, седло, подковы,
Сапоги, на коих – шпоры.
Так ходил он, покупал,
Свои деньги отдавал.
Когда базар весь разошелся,
Еремей домой поплелся:
С овсом, седлом и сапогами,
Земли не чуя под ногами.
До дому еле он добрался,
Не раздевался, не разувался,
Еле жив, в кровать свалился,
Заснул и конь его приснился:
"А меня ты что забыл? –
Сердито конь его спросил. –
Седло, узда, подковы,
В твоем сарае лежат новы".
"Запасливый я стал", -
Ему Ерема отвечал.
"Второй кнут зачем ты брал?
Чтобы я быстрей бежал?
Будешь без меня пахать
И себя кнутом гонять,
Пока деньги соберешь,
И снова на базар пойдешь".

Глава 2
ФОМА
Где проживал наш Еремей,
В деревне этой средь полей
Невысокий дом стоял,
Фома там время коротал.
Одинок его был дом –
Хозяйки не хватало в нем.
Фома жениться захотел,
И на примете уж имел
Красавицу девицу,
Молодую поленицу.
От очей ее орлиных
И от песен соловьиных
Фома голову терял,
Страстью пылкой трепетал.
Он посвататься решил,
Каждый день цветы носил,
Дарил наряды ей,
Один другого красивей:
Кольца, жемчуга, сережки,
Платья, туфли и сапожки.
Дева лаской отвечала,
Его с улыбкою встречала.
Фома ей тоже приглянулся,
Когда ж о свадьбе заикнулся,
Дева долго не молчала
И свое согласье дала.
"Где ж с тобой мы будем жить
И детей своих растить?" –
Его невеста вопрошает.
А Фома ей отвечает:
"Мой домишко хоть простой,
Да сойдет для нас с тобой".
И повел ее в свой дом,
Чтоб была хозяйка в нем.
Дева как на дом взглянула,
Так руками и всплеснула.
От ветра дом шатался,
Весь скривился, поломался.
Крыша съехала на бок,
Прогнили стены, потолок,
Дверные петли так скрипели,
Что заглушали плач свирели.
"Что это - наш приют?
Разве жить мы будем тут?" –
Фому невеста вопрошает
И головкою качает.
"Скоро рухнет этот дом,
Где мы будем жить потом?"
"Он еще послужит нам,
Починю его я сам.
Коль не хочешь в этом жить,
Я другой могу срубить.
Только надо подождать,
Чтоб деньжат на дом собрать.
На север я отправлюсь –
С работою любою справлюсь.
Почему ты загрустила,
Черны очи опустила?
Ведь я так тебя люблю...
Отвечай скорей! Молю!"
"Чем подарки мне дарить,
Надо было дом чинить.
Платья, туфли да сережки,
Кольца, жемчуга, сапожки...
Ты мне раньше приглянулся,
Когда приветно улыбнулся.
Ведь любовь не продается
И взамену не берется"...

ЭПИЛОГ
Два героя в нашей сказке,
Но нету в ней развязки.
Ерема точно цель наметил,
Но, к сожаленью, не заметил,
Что с дороги он сошел,
В другую сторону пошел.
Фома же к цели так стремился,
Что обо всем другом забылся.
Без оглядки к ней он мчался
И чуть-чуть перестарался.
Развязку сами сочиняйте!
И не спеша, себе решайте:
Когда вам надо подождать,
А когда коней погнать.
1992

ГНОМ
Сказка
Хочу вам сказку рассказать.
Если по правде сказать:
Я ее не сочиняла –
Ночь ее мне рассказала.
И чтоб позабавить вас,
Начну ее сей же час.
Решил Гном жениться.
Красотой не мог он похвалиться,
Но зато царем он был.
Вам смешно – он полюбил!
Все говорят: "Разума в нем нет?
Невесте-то шестнадцать лет!"
С родителями живет она...
О, чудо, влюблена
В своего жениха!
"Ты что! Избавь нас от греха! -
Родители говорят ей, -
Хоть мы всех бедней,
Как-нибудь проживем"
А она на своем:
"Раз судьба моя такая,
Ничего, что молодая,
Зато он меня мудрей"...
И не стали спорить с ней.
Свадьбу играть решили,
Пышный стол накрыли –
Вкусные яства, вино,
Каких не видали давно.
За столом новобрачные сидят,
На гостей глядят.
Гномы подле них –
Охраняют молодых.
Впереди гости сидят,
Да на пару глядят.
Богатые и бедняки,
Молодые и старики,
Холостые и женатые...
В золото, шелка одеты богатые,
Бедняки одели, что поновее,
И на свадьбу пришли скорее.
Гости шепчутся между собой...
Говорит старику молодой:
"Как молодая девица
Стариком умудрилась плениться?"
"Из-за богатства - знамо дело –
Царицей стать захотела".
Невеста с жениха не сводит глаз,
Любуется который час.
Пора уходить гостям:
Расходиться, разъезжаться по домам.
Стали пару в спальню провожать:
Родители слез не в силах сдержать,
А невеста и глазом не моргнет,
С женихом довольная идет.
"И чего она довольная такая?" -
Гости говорят, плечами пожимая.
"Что за радость со стариком спать?
Лучше уж самой старухой стать!"
А время все идет и идет.
Жена с двухсотлетним мужем живет,
Живет не горюет,
Но Гнома что-то волнует:
Хмуриться он стал,
Веселиться перестал...
И как-то раз зимой
Отправляет ее домой.
Жена не скучать обещала
И в дорогу собираться стала.
По родителям истосковалась,
С милым мужем попрощалась,
В золоченую карету села,
Стрелой до дому полетела.
Родители ее встречают,
Целуют, обнимают.
Проходит день, другой...
Собирается домой –
К мужу во дворец.
Стал просить ее отец:
"Ну, побудь еще немного,
Утешь стариков, ради бога".
Дочь перечить не решалась,
Повздыхала и осталась.
Этой ночью не спала
И разговор услыхала:
"Бедняжка! - говорит отцу мать.
Не дано ей, бедной, знать,
Что сегодня на заре,
На высокой на горе
Будет великое горе -
Гнома бросят в море"...
Как она это услыхала,
Плакать и рыдать стала.
Босиком, в рубашке, как Лель –
На улицу, а там пурга, метель...
Бежит прямо во дворец,
Не догнали ее ни мать, ни отец.
Карету послали за ней,
Ко дворцу доехала на ней.
В спальню к нему бежит,
Вся от холода дрожит.
Стала обнимать и целовать,
Гном ее - утешать.
А она: "Я с тобой! Я с тобой!
Люблю тебя! Любимый мой!"
Солнце красное взошло,
Утро раннее пришло...
Злющий ветер дует,
Море синее волнует.
Все на гору взобрались,
Совершать обряд собрались.
Взявшись за руки, пара стоит,
На пену волн глядит.
Колокола зазвенели,
Чайки с моря улетели...
И сомкнулася вода...
Не видать уж никогда
Ни Гнома, ни его жены,
В этом нет ничьей вины.
Мать с отцом во дворце живут,
Каждое утро дочку ждут,
Смотрят – волны о скалы бьются,
А над ними чайки вьются...
Потом уходят во дворец,
Тут и сказке конец!

Вот такой мне сон приснился,
Что старик на мне женился...
Я не влюбляюсь в стариков,
Но что поделать? Сон таков.
Интересный очень сон,
Только вот, что значит он?
30 мая 1991 года

РАДАШКОВiЧЫ
Легенда
Жыў кaлicьцi князь вяльможны
I была ў яго дачка.
Быў ён моцны i набожны –
Без запалу i сучка.

Ды бяда заўжды раптоуна
На плечы скача, нiбы рысь...
Усе ў зямным жыццi ўмоўна,
Аднак бядзе не мовiш – брысь!

Захварэла радасць вока:
Ляжыць бялюткая, бы снег,
Князь, узрушаны глыбока,
Прымае ўcix, хто бы нi бег.

Лекар, знахар цi ведзьмарка –
Хто б ня быў - хутчэй уваходзь!
Панiч, рыбак або кухарка -
Памажы табе Гасподзь.

Ды дарэмна ўсё,зшкае
Дзень пры днi, нiбы раса:
Свечкай позiрк затухае,
Незаплецена каса.

Усе рашылi - памiрае,
Не адгошш ужо канец...
Ад чаго - нiкто не знае,-
Мабыць толькi сам Айцец.

Ды аднойчы на свiтанш
У палац наведаўся юнак.
Князь, згубiўшы спадзяваннi,
Спытау панура: "Ты - рыбак?"

"Не, я - лекар, ясны пане,
Iду князёўну ратаваць.
Мая навука не падмане"...
Яго ўпycцiлi, стаў шаптаць.

I, о цуд! Адкрыла вочы,
Уздыхнула, ажыла...
А ён мовiў: "Пасля ночы
Прынясу вады ад зла".

Налiлiся сокам шчочкi,
Усмiхнулася бацькам...
Юнак адразу пасля ночкi
Зноў прыйшоў, i - поiць сам.

Адзiн глыток yлiў ёй сiлы,
Другi i трэцi - моц душы:
Як дагэтуль свет стаў мiлы,
Дзяўчына ж - хоць партрэт пiшы!

Ён, вядома ж, закахаўся,
Князёўна-кветка - у яго,
Князь зiрнуў i здагадаўся,
Абняў, як сына сваяго.

Ад шчасця плача яе мацi,
Людзям загадвае гуляць,
Для ix замак будавацi,
На вяселлi баляваць.

Вельмi хутка на гарышчы
Гожы замак збудавал!
3 таго часу паселiшча
Радашковiчы назвалi.
1998

ШАХМАТНАЯ СКАЗКА
Жил один мальчик, который любил играть в шахма¬ты. Они стояли в секции, где была хрустальная посуда. На второй полке стояли другие шахматы, они были в несколько раз больше этих. Мальчик любил играть в маленькие шахматы. Они были с магнитом: белые при-тягивали черные фигуры, а черные - белые. Как-то раз мальчик забыл закрыть коробку и уехал, не подозревая, что произойдет эта история. У белого короля была доч¬ка-принцесса, а у черной королевы был сын-принц. Оба были очень красивы. Белый король решил отдать свою дочь за короля, который был в несколько раз больше его и его свиты. Принцесса любила гулять возле хрус¬тальных гор и лесов со своей подругой-пешкой, и принц тоже любил гулять там, возле хрустальных фонтанов с офицером. Как-то раз они встретились. Принц, конечно же, без памяти влюбился в принцессу, а она - в него. Офицер же полюбил пешку. Четверо каждый раз уходи¬ли рано и приходили домой очень поздно. Черная ко¬ролева спросила принца, почему он так мало бывает дома. Принц все рассказал королеве. Королева знала, что белый король хочет отдать свою дочь за большого короля и сказала: "Да, сынок, трудно тебе будет сватать принцессу в жены". Но принц сказал: "Я все сделаю, чтобы король отдал мне свою дочь". На следующий день принц признался принцессе в любви и попросил ее руки. Она дала согласие и тоже созналась, что любит его. Принц пошел к королю и все рассказал и попросил разрешения жениться на принцессе. Но король даже и слушать не хотел. "Принцесса еще молода, - сказал он, - и не может, как следует решить свою судьбу". Как они ни умоляли короля, все напрасно. Принца чуть не выгнали, плачущую принцессу заперли в ее комнате. Король приказал туре охранять ее, как зеницу ока. Принцесса не любила ее. Да и все в этом царстве тоже. Она слыла сплетницей и нехорошей фигурой. На дру¬гой день тура пошла гулять с принцессой, и уж, конечно, не было никакой надежды встретиться с принцем. Пеш¬ка тоже плакала и грустила по офицеру. Так прошел месяц, принц не находил себе места, и однажды утром радостная пешка принесла принцессе записку. Там было написано: "Ваше высочество, не закрывайте сегодня ночью своего окна и пусть пешка останется с вами". Принцесса обрадовалась и не могла дождаться, когда кончится ужин. После ужина она сказала своему отцу:
- Батюшка, я пойду в свою комнату с пешкой вы¬шивать, а после лягу спать.
Король поцеловал дочь в лоб и сказал: "Спокойной ночи, принцесса". Через месяц состоится твоя помолвка, готовься, доченька". Принцесса чуть не заплакала и пошла в свою комнату.
Поздно вечером раздался долгожданный стук в окно. Принцесса и пешка подбежали и увидели лестницу. По ней взбирались принц и офицер. Принцесса кинулась к принцу, а пешка - к офицеру. Но не успели они все рассказать друг другу, как в комнату вошла тура. Это было так неожиданно, что все остолбенели. Тура посто¬яла, улыбнулась злой улыбкой и вышла.
- Уходите! - сказала принцесса. - Сейчас сюда придет мой батюшка.
- Ну и что! - сказал принц. - Я все равно его буду уговаривать, чтобы он позволил нам жениться.
Тут действительно вошел король. Его взгляд был сердитый. Возле него стояла тура. Принц с принцессой встали на колени и попросили благословения. Но ко¬роль приказал запереть принцессу в башне. И до ее помолвки с большим королем не выпускать оттуда. Вдруг дверь комнаты приоткрылась и вошла черная королева - мать принца. Она посмотрела на короля, король - на нее и оба ахнули от удивления. Ведь они дружили в этом возрасте, в каком были принц и прин¬цесса. Королева сказала: "Любезный король, почему бы нам не благословить эту пару? Ведь они любят друг друга, как и мы с вами в далекой юности".
Но король был упрям. Он проводил королеву с принцем до ворот замка со словами: "Уважаемая коро¬лева, мы с вами в юности были такими же глупыми и простодушными детьми, как и они, и не могли решать серьезные дела".
Принцессу заперли, она дни и ночи напролет плака¬ла. А принц заболел от скуки... Врачи боялись, что он умрет. Королева пыталась проникнуть к принцессе, но ее охраняла тура и ни на минуту не сводила с нее глаз. Как-то раз черная королева встретила пешку, которая тайно встречалась с офицером. Они умоляли королеву никому об этом не говорить. Королева дала слово, что не только никому не расскажет, а даже постарается им помочь. Она сказала, что принц болен и хочет встре¬титься с принцессой. Тогда пешка сказала: "Представ¬ляете! Тура по уши влюблена в коня. Вы попросите его и он за мешок овса сделает вам все, что вы захотите".
Королева поблагодарила пешку и пошла к коню, который в это время отдыхал на сене. Конь обрадовал¬ся, что ему дадут целый мешок овса, а это его самое любимое лакомство, и сказал: "Можете быть спокойны, туры до самого утра в башне не будет".
Он помчался в башню. Тура в это время сидела возле двери принцессы. Конь наговорил ей столько ласковых комплиментов, что тура чуть не растаяла, как са¬хар в воде, забыв обо всем на свете, пошла за ним. Ко¬ролева в это время проникла в комнату принцессы, ко¬торая с заплаканными глазами вышивала портрет прин¬ца. Она очень обрадовалась королеве и с беспокойством узнала, что принц очень болен. Они незаметно вышли из башни и пошли к принцу, который уже больше двух недель лежал без памяти в постели. Королева оставила принцессу в комнате, а сама вышла. Принцесса подо¬шла к принцу, поцеловала его, и, как всегда случается в сказках, принц открыл глаза. Они не могли наглядеть¬ся друг на друга. Королева вошла и обрадовалась, что ее сын жив и здоров. Она им сказала: "Идите к той дальней хрустальной горе. Там есть пещера. Это было нашим любимым местом с королем. Его мать, так же как и он сейчас, не давала согласия на свадьбу".
- Матушка, - сказала принцесса, - он и сейчас вас помнит. Я видела у него ваш портрет.
Королева улыбнулась.
- Но как же мы пойдем, нас могут заметить? - ска¬зала принцесса. И тут вошли офицер и пешка.
- Какая же вы счастливая, принцесса! - сказала пеш¬ка.
- К вам во дворец приехал король свататься. Он такой большой и богатый, как бы я хотела быть на ва¬шем месте...
- А я бы - королем, - сказал офицер.
- Так переодевайтесь, - сказала черная королева.
- Но ведь вы же любите друг друга!? - воскликну¬ла принцесса.
- Быть богатым лучше, чем бедным! - сказали они в один голос. Принц и принцесса не могли их понять.
Принцесса переоделась в пешку, а принц не хотел быть высокой фигурой, ему хотелось быть простой пешкой, никем не командовать и жить не по этикету, делать, что тебе нравится. Королева позвала одну из своих пешек.
- Хочешь быть офицером? - спросила она.
- Конечно, ваше величество! - воскликнула та.
- Ну что ж, тогда переодевайся!
Пешка стала офицером. Офицер – принцем. Прин¬цесса – пешкой, как и принц. А пешка – принцессой.
Они – принц и принцесса – пошли, куда им указы¬вала королева: в хрустальную пещеру. Пешка вышла замуж за короля.
Король через некоторое время узнал все и в ярости побежал к королеве. Но не мог устоять перед ней, ведь он все эти годы думал только о ней.
А принц и принцесса стали жить в хрустальной пе¬щере, недалеко текла хрустальная река, стоял хрустальный лес. Они иногда приходили в гости в царство и уходили назад, им было очень хорошо на свободе. Они были счастливы вдвоем.
Когда приехал мальчик, он увидел, что две пешки стояли в хрустальной вазе.
- А вдруг тут что-то сказочное произошло, - поду¬мал он. - Пусть себе стоят, если им так нравится, я их не буду трогать.
1991

НАРЕЧЕННАЯ
Сказка.
В некой стране, отсюда в стороне жила-расцветала девица-душа, собой не шибко хороша, но и не уродина. Родители ее отличали от других чад своих большим вниманием и заботою оттого, что была она помечена бесталанной печатью черною. Каждый день водили ее к источнику чудотворному испить водицы целебной, что вливала ей в жилы силы недостающие. И ежели хоть пару дней не сводить ее к месту заветному, она сникала и таяла, будто белый снег по весне, не могла воздеть перста от одра , ни вежд от очей своих, чтоб взглянуть на свет земной, Богом созданный.
Однажды, порой нечаянной, на тропинке к источнику повстречался девице и ее родителям молодец, играющий на гуслях звончатых. Собой он был не так уж пригож и молод, и не направила бы она на него очей своих, кабы не игра да пение. Струны его журчали, будто реченька на зорьке летней, голос лился трелью соловушки, что в край родимый воротился после разлуки долгой. Остановилась девица, заслушалась и ощутила такую отраду и благодать от этого сладкогласия, какие доныне, казалось, были ей неведомы.
Улыбнулся ей молодец и пошел своей дорогой.
Ни раз, ни два еще встречала она его на своей тропиночке, и встречи эти случайные будили в ней такие силы тайные, которых и источник чудотворный в своих недрах не имел. Набралась решимости девица, стала расспрашивать молодца, где он приобрел умение свое чудное.
- Голосом меня одарила природа-матушка, - отвечал ей молодец, - умением наделил Всевышний Батюшка, взрастил и взлелеял умение мое музыка-старец мудрый, оттачивал я мастерство свое у музыкантов придворных.
- Что ж ты при дворе не устроился? - вопрошает дальше девица.
- Знать судьба не выпала... да и недосуг было мне, -вздохнул молодец.
- Как же ты хлеб-соль добываешь?
- У кого свадьба иль еще какая радость в округе, все меня кличут, ведь веселие без доброй песни, что колосочек без зернышка. Кто чарку вина поднесет да хлеба краюху, тому - поклон земной.
Защемилось сердце девичье от ответов даденных.
- У тебя талант великий, о нем должен ведать мир.
- Ну почто же мир-то весь?! Будет с меня, что в округе ведают.
- Не гоже дар Божий от людей таить! Он дан тебе не для запечи, а для того, чтобы люди, внимая тебе, и в черной избе, и в поле широком, и в лесу дремучем, и во палатах белокаменных могли душой к Богу возноситься, постигать величье его!.. Постой-ка, знаю я одного воробушку, он порхает высоко, залетает далеко, может о твоем мастерстве в дальних краях расчирикать... согласен ли? - Благодарствуй, девица.
На том и порешили. Как прилетел к ней воробушек поклевать из плошки пшеничные крошки, молвила ему девица:
- Радость души моей, пташка небесная, вострокрылая! Ты порхаешь высоко, залетаешь далеко, исполни прошение мое сердечное: поведай краям, в какие наведаешься, о мастерстве чудном музыки самобытного, что такого дара небесного - сладкозвучья пленящего - во всем белом свете не сыщется более! Обещал воробушек выполнить просьбу ее заветную. Стало на душе у девицы просторно и легинько, зарделись ланиты ее белые, словно розоньки алые распустились.
А меж тем пришла зимица белокудрая, набросила на землицу покров пуховенький. Запела, завыла метелица песнь свою протяжную. Позабыл музыка заповедную тропиночку, по иной стеженьке стал хаживать в другое селеньице, перестал видеться с младою девицей.
Защемило-заныло ее сердеченько нежное, потух во взорушке огонечек веселенький, сжала кручина окаянная змеею холодною грудушку лебединую.
Отправила девица с голубочком лилейным записочку тайную, в коей открыла молодцу душеньку нараспашеньку. Спустя которое времечко прислал ей молодец ответ почтительный и наладилась у них почта голубиная. И ждала она тех кратких грамоток, к коим прилагал он свою рученьку, как маннушки небесной. Коли выходила задержка какая, не могла бедная ни есть, ни пить, ни спать, ни дышать! А как получит милая весточку желанную, возносилась душенька на семое небушко от ликования несказанного! Вскорости стал молодец к ним в хату захаживать на беседу короткую. Ожидала встреч девица, как цветик под снегом вёсенки ждет красной. Взирала она на него неотрывисто, не сводя очей своих, будто в себя впитать жаждала. Одно лишь огорчало девицу: любил он зелье хмельное змеиное, что губило живот и дар его бесценный.
Однажды приключилась беда великая, горюшко неисправное. Пошла девица на реченьку умыться, встретить зореньку да помечтать о молодце. Затянули тучки небушко, началася гроза ужасная и метнул Перун стрелы молнии в отчий дом ее и сгорел он в одночасье вместе с батюшкой и матушкой, даже щепочки не осталося.
Побрела сиротина горькая не чуя ноженек, не видя тропиночки. Навстречу ей музыка-молодец со свадебки воротится, о горюшке ее не ведая. Кинулася она к нему, словно птенчик раненый, ища утешения.
- Как живешь, музыка-ладушка? - вопрошает его сердешная. Отпрянул он от девицы, будто от юродивой и молвил холодно:
- Помаленичку, милая, твоими молитвами, душенька! Твой воробушек расчирикал обо мне на полокруженьки...
- Не печалься, соколичек, носок долу не свешивай, все у тебя еще напереди, - утешает она его.
- Я и не сбираюся печалиться и носик свешивать, -отвечает ей он насмешливо, а сам про себя думает: "Хозяйка из нее никудышная - молода еще, неопытная, а сколько с нею хлопотушек: каждый день води к источнику, цацкайся словно с дитятком". И молвит ей, прокашлявшись:
- Ведаешь что, девица, перестань ты за мною носиться-то, постыдися ты да опомнися: какая меж нами любовь может быть? У меня ведь уже два сына есть в твоем возрасте...
Вспыхнула она от слов таких, затряслася осиною:
- Ну и ступай же подальше ты своею дороженькой!!! - и прошла мимо. И больно ей, и радостно, что сказал он правду-истину, хоть и с опозданием, которую и сама-то сердцем чуяла, разумом ведала. Взяла она себя в ручки тонкие, в кулачки персты сжала натуго, вонзились ноготочки в гладку кожицу до кровушки.
Шла она пряменько, не сворачивая, с утречка до вечера, с вечерка до зореньки... Многое она увидела, не мало и услышала, во что-то поверила, что-то проверила, в чем-то разуверилась. Не частенечко челночком беленьким на уста багровые выплывала улыбочка, но и слезной росушке, лапушка, не давала волюшки лани-тушки свои покрывати.
В одно утречко прекрасное, когда подняло небушко око свое красное – ярило жаркое, чтобы осветить, обогреть землицу-матушку, привела ее дороженька ко двору боярскому. Подходила она к воротам дубовым, клала длань на кольцо золоченое, ударяла им три раза с расстановкою. Выходил к ней паробок, спрашивал: "Чего надобно?"
- Хозяев пресветлых, - отвечала ему девица.
Взглянул паробок на младу девицу: одета не богато, пыль дорожная облепила стопы и подол ее, но бел лик благороден и разумен. И была оставлена ждать она на ступенях у входа во палаты боярские. Выходила к ней сударушка знатных родов почтенных годов.
- С чем пожаловала, душенька? - вопрошала она приветливо. Отвечала девица, учтиво кланяясь:
- Не найдешь ли мне службы, матушка-боярыня?
- Какую работу ведаешь, дитятко?
- Работа мне знакома разная: вдосталь силушки в жилушках, разум вострешенек, ручки проворные — приказывай, матушка, все честь честью выполню! ...А не скажешь ли родимая, какого цвета стены во палатах твоих?
- Белые, голубушка... А ты, чай, не художником будешь ли? - подивилась боярыня.
- Как угодно величай, кем захочешь назначай.
- Что писать умеешь, милая?
Повела плечами девица и таков ответ держала:
- Райский сад посажу во палатах твоих, предков воскрешу, коль изволишь ты, лики святых напишу, ради благодати духа, да ликования очей.
- А что тебе для того надобно: краски каких цветов, кисти каких сортов?
- Все, боярыня, при мне - в дорожной суме. Меня природа обучила, все что надобно вручила: травы разных сортов, цветочки многих цветов. Срока требует мой труд, водицы чистой да сосуд, чтобы краски разводить.
- Чем тебе за труд платить?
- Сколь не дашь, я буду рада, кров и хлеб к тому ж - награда.
- Колодцев в окресте моем, сколько хош - на здравие черпай, сосуд у стряпчих нынче ж возьмешь.
Промелькнул денек юрким воробушком, проплыла седмица белой лебедью, серым волком годок пронесся.
Расписала искусница палаты боярские, сперва задние - для пробы, а после и остальные. Посадила на стенушках садочки райские, поселила в них зверушек диковинных, рассадила на веточках пестреньких пташечек, воскресила и предков боярских до двенадцатого коленушка, написала и лики святые церковные — не надобно и в храм хаживать - войди в палаты и молись себе во здравие, во духовное спасение. Справилась девица со службою не хуже шарописцев иноземных.
Боярыня по терему похаживает, девицу-мастерицу похваливает:
- Ай да работушка! Ай да молодушка! Оченьки развеселила, сердечко ублажила - славно терем нарядила, своей хозяйке угодила!.. А поведай-ка, душенька, известна ли тебе грамотка?
- Известна, матушка-боярыня.
- Сейчас мы то проверим... Какая эта буковка, - отвечай, голубушка.
- Аз , матушка.
- А эта?
- Буки .
- Эта?
- Веди .
- Эта?
- Мыслете .
- А коли ее опрокинуть, что выйдет?
- Омега , матушка.
- До скольки считать умеешь?
- До тьмы , матушка.
- Кто учил?
- Матушка с батюшкой к чернецам водили, они меня и научили...
- Похвально, дитятко, похвально!
Показала она и в иных делах смекалку и умение: за что ни возьмется, все ей удается на радость всем и удивление. Быстры и проворны ее рученьки, аки крыльца пчелиные, справляют они любую работушку, отводят любую заботушку, аки ветерок тученьки на небушке раздвигает. Вострехонек и светлехонек разум ее молоденький в задачки-щелочки вникает, аки стрелочка каленая развязывает и распутывает их, аки узелки затейливые.
Причудлив и затейлив нрав ее, аки узор, выпущенный из-под десницы удалой. Лицемерства с измальства терпеть не может, но уступит тотчас, как признает чью-то правоту бесспорную. Назначила ее боярыня перед тем, как преставиться, своею душеприказчицей. Отписала ей леса густые высокие, поля дородные широкие, луга заливные, скотину в тьму голов, деревни в сто дворов, подневольных тысяч сорок, камней бесценных ладный короб, злато, серебро, наряды - все для девицы-отрады, впридачу терем расписной, аки дочери родной!
И стала млада девица-боярыня поживати, дела благие совершати. Кто талант в себе нашел, прямиком к девице брел. Она всех встречала, хлебом-солью угощала, кто хотел, тех оставляла, кого учиться отправляла в чужеземные страны за моря, за океаны: на других поглядети, себя показати, ума-разума набратися, свою сторонушку прославить, добру памятку оставить. И прилетал к ней сокол с двумя птенцами своими, и просил горлицу взяти их под крылышко. Вслушалася она в его реченьки кудрявые, вгляделася пристальненько в его оченьки мутные... Загорелося в сердеченьке пламечко прежнее, потекла по жилушкам реченька жаркая - признала она зазнобушку давнюю, хоть запорошила вьюга-времечко его височки русые. Поначалу онемела девица, стояла, будто вкопанная, но вскоре с собою справилася и спросила его вежливо:
- А в чем твои сынки мастерство показывают, к чему охота у них лежит?
- Как и я - поют, играют, песни разные слагают, как у них выходит - не побрезгуй, послушай, посуди сама.
- Вскорости в тереме будет пир-столование в честь посланцев из стран заморских, - милости просим, покажи на том пиру с сынами свое мастерство и умение... А там видно будет.
- Благодарствуй, боярыня! Стало быть, до встреченьки?
- Ступай себе с миром, не тревожься, не тужи ни о чем, даст Бог, все пойдет своим путем-чередом, все исполнится ладком.
Как на тот ли пирок-столованице гости сходилися да собиралися: стар и млад, холост да женат, беден и богат — всем широкая тропа, всем на пяту ворота. Входили гости дорогие во палаты расписные, крест клали по писаному, поклоны вели по-ученому: на все-то четыре сторонушки, а боярыне-молодушке во особицу: кто помоложе да разворотнее - ниже пояса, кому чрево помеху чинило - достав бородушкой до коленушек. Знатные да богатые наготу свою прикрыли шелковыми да атласными рубашечками поверх — кафтаны из бархата из рытого , из бархата из рытого, песцом да белкой оторочены, песцом да белкой оторочены, мудреным узором вышиты: травами росистыми, деревами тонкоствольными, орлами двухголовыми, единорогами крылатыми, драками хоботастыми, полымя на мужей изрыгающими. Головушки в шапочках собольих, ноженьки в сапожках сафьяновых у молодцов со шпорами, у весталушек с узорами. Мужам ли девам уступати? Убранством зорьки затмевати могут красные девицы, разудалы поленицы! Покрывают тело белое сороченьки легонькие, аки пух лебедушек, поверх их рубашеньки с запястьями жемчужными, на рубашеньках летнички тафтовые, шелковые и прочей ткани иноземной, расшитой рыбьим зубчиком , золотой да серебряной ниточкой. На летничках опашени долгополые бархатные да парчовые, петельки на них шелковые, пуговки из злата, серебра отлиты от выюше к до носиков пришиты. Муфты длани согревают, шубки станы покрывают. Персты унизаны перстнями с драгоценными камнями. Гремят сереженьки в ушах, скатный жемчуг во косах. Яхонт выюшки свербит, лал багровый взор рябит. Простой народ рядился скоро, что поновехонькой надел, дорожную лаптями спел, у ворот пыль отряхнул, на пир на званый заглянул в рубахах холщовых, в портах, да в поневах , в сарафанах и в платках (кто-то был и в сапогах), в волчьих да в медвежьих шубках — в своих нарядах, не в покупках.
Любого в тереме встречают - боярыня-хозяйка знает: заплаты сраму не чинят, о доле трудной говорят. Главой боярыня кивает - на поклоны отвечает, гостей, посланцев приглашает в горенку столовую за скатерочку шелковую, хлебца-солюшки откушати, белой лебеди порушати. Садятся гостюшки за столы дубовые, на лавочки широкие, лисами покрытые. Сидит боярыня во главе столика на резном стульчике, на резном стульчике из слоновой косточки. По десницушку - посланники ее заморские, что плавали в страны далекие ума-разума набрати, свое умение показати. По шуйцушку сидят бояре ближние, богатыри окольные, подал ее народ простой с худой сумой. Сидят пируют, меж собой толкуют. Яства стряпчие выносят, хозяйка не гнушаться просит. Пируют гости, веселятся, столы от яствушек ломятся. Одну другою переменой сменяют стряпчие гостям... Чего не стало только там! Грибы в тарелках залоченых с рубинами на дне зеленом в сметане, масле, да с икрою ветчина и солонина с огурцами, да с лучком, сельдь рубленная с сырком. На блюдах с гнутыми краями с именными письменами - индейка, гусь и куропатка, тетерь, утка да глухарь. Лебедь жареный как встарь с яблоками в кожуре хрустящей, гордо выю изогнув, царь стола был настоящий. В чашах ложчатых с цветами, язык и студень из рубцов, щи капустные с грибами, борщ наваристый с бобами, уха из стерляди да раков, лапша куриная, кулеш, кисель овсяный - вволю ешь. Тут и греченька с мозгами и с орехом - выбирай, мясные ушки из муки , щука с хреном, раки в квасе, курники и куличи, пышка с маком, кулебяки . Тут и пряники теснены ликами святых, огурцы, в меду варены, тут и звери сахарены - не дочтешься их... В ковшах серебряных ладьёвых варенье, сбитень , да сыта . Мед с вином кругами ходит – братины славушку гремят посланцам за их уменье, честь боярыне поют за дело доброе, терпенье, за благой великий труд. Как зазвенели вдруг гусельки струнушками тонкими, как запел музыка песнь протяжную о полынной судьбинушке, о полынной судьбинушке, да о горькой долюшке на чужой сторонушке без родимой матушки, а сыны его да как стали подхватывать словушки печальные, да напевы жгучие — приумолкли гостюшки, призадумались, пустили слезоньку на свои ланитушки, аки небушко пускает дождичек в летний зной полуденный. А как грянули музыки песнь задорную развеселую про куму сварливую, застучали все перстами по столику, затопали ножками по полику, повскакивали с лавочек, кто с кем в пляс пустилися без разбору, без стеснения, себе на радость, сапогам да лаптям своим на горе. Когда изрядно притомилися, без сил на лавки опустилися и, переведя дух, стали музык хвалити, что смогли их так развеселити. В ответ музыки поклонилися, со боярыней садилися по ее приглашению, по ее велению чаши брали, единым духом осушали. Привстала девица меж тем, зычно вымолвила всем: что б талант не зарывали, отцово дело продолжали, она берет двух сыновей под покров души своей. Гости девицу хвалили и во здоровье ее пили. Забилося сердеченько частенько, побагровело личенько густенько, задрожали рученьки, слабеючи, ни от меду крепкого, да речей сладостных - от нечайной и тайной тревоженьки. И направила она на музыку-мастера взор свой орлиный, словно стрелочку каленую, и запала ему тяжелым камушком такова думушка: "А что, коли, припомнит она обидушку давнюю, да и выместит ее на сынах моих и погубит их на рассвете лет... Лучше мне сгинуть, в пекло попасть, нежели дать им пропасть под началом девки чертовой!" Встал он поклонился ей и молвил:
- Благодарствуй, свет-девица, милая лапушка, за соль-хлебушек и за честь, да заботушку великую! Не попомни, сердешная, давней обидушки, что причинил я тебе по невежеству своему окаянному! Коли люб я тебе до сей порушки, стань мне женою единственной, а коли нет, прости за речи дерзкие.
Услышав речи сии нежданные, все во палате ахнули, подивилися. Разгадала девица их тайный умысел. Припомнить бы ему боль-обидушку несносную: постыдить, осрамить бы его перед всеми гостями почетными, выгнать бы пса шелудивого вместе со щенятами... да нету моченьки. Ком к горлу подкатывает, дышать не дает. Бьются-ратятся в ней сердце с разумом, любовь с гордостью, трепет с твердостью. И победили первые.
- Да любишь ли ты меня хоть малицу ? - спросила девица тихим голосом.
- Всем сердцем, всей душой люблю! - отвечал ей с жаром плутовский сын. - И при всех прошу руки твоей.
- Вот тебе она, а сердце уж давно принадлежит тебе. Бери меня и помни: за каждый день, прожитый с тобою, буду всечасно благодарить небеса благодатные и славить Господа нашего всемогущего.
Зажила молодушка с музыкой в тереме своем, орлят согрела под крылом: вместе зорюшки встречают и закаты коротают. Кажись, и счастье воротилось, да тревога в сердце впилась. Живут ладком, мирком супруги, да муж не принял ее в други. Манит его зеленый змей и дарит лихих друзей. Обходит терем стороной иль приводит их с собой. Жена перечить не решится, он уйдет, она томится, втихомолку слезы льет, жив не жив ли, все гадает, короче молвити - страдает. И осветила ее головушку дум очка выручальная. Воротился как-то муж с шальной гуляночки, жена ему и молвила:
- Не хаживал бы ты в округи дальние, в леса дремучие, дома вина полнехонько - пей вдосталь, сколько захочется.
- Без друзей пить не весело - вкус не тот.
- Будет тебе и друг закадычный, какого еще ни у однёхонькой душеньки не бывало.
- Где ж ты его сыщешь, аль уже сыскала за моей спинушкой?
- Не тревожься, соколичек, дружком тем я тебе стану.
- Какой же из бабы дружок? Сопли одни.
- Ты сперва испробуй, а там и хули.
- Что ж, испробуем смеху ради. Накрывай на стол, ставь закусь, да бочонок с вином тащи.
- Последнее исполню, а остатним - перебьешься, тебе, поди, ярыжки -то столы не накрывают.
- Что верно, то верно, - почесал муженек затылочек.
- Чем же будем закусывать?
- Рукавчиком, - оповестила жёнушка.
Сидят за столиком не супруженьки, а друженьки: на нем портки, на ней портки, на нем рубаха, на ней рубаха, у него усы, у ней усы, угольком намалеванные. До края чаши наполнялись, до дна разком опустошались: им - во чрево, ей под стол, рукавчик закусью служил (его вкушали все, кто пил). Текла беседа-разговор меж застольниками важно, откровенно и протяжно.
- Все бабы - стервицы окаянные, акромя родимой матушки, - сетовал музыка, осушив зеленую чашицу.
- Верно молвишь, акромя матушки не сыщешь никогошеньки во всем ты светушке, - подтвердил молодец с усами угольными.
- А моя - особая стервятница: прицепилась, будто репей придорожный, будто лист дубовый в бане, не отлепишь пиявку этакую от себя, хоть ты тресни,
- А ты побей ее, глядишь и отцепится.
- Да по правде сказать, и бить-то не за что: не сварливая, покорная, со мною во всем совет держит, хотя сама во всех делах лучше всякого разбирается. Заметит, я песнь какую слагаю, на цыпочках хаживает и остальным не велит шум подымать, чтобы думка из головушки вон не выскользнула... А так бить - кулак не подымается.
- Покинь ее, уйди в леса дремучие, - советует молодец.
- Чтоб чертова баба нежила моих чадушек?
- Тяжела задача, возьми их с собою.
- Чтоб переняли судьбу мою беспутную, загубили главу бесталанную на зыбкой тропочке?
- Сведи тогда тайком в могилушку, - шепчет ему молодец.
- Что ты мелешь-то, сыть волчья! - гаркнул на него музыка, гневаясь. - Грех на душеньку мне брати, спокойно ноченьки не спати?! Тайное на явь выходит, как обман ни коловротит.
- Ну, полюби, коли так...
Словушко за словушко, заснул музыка, опустив на рученьки буйну головушку, облокотясь на столик.
Раным-раненько отверз он свои оченьки сонные, шевельнулся, потянулся, оглянулся: он раздет, разут, женушка почивает рядышком, возложив рученьку ему на грудушку. Встал музыка с постелюшки, прошелся по спаленке, тут и жена пробудилася.
- Кто меня в постель укладывал?
- Аз есмь , родненький, - отвечала она ласково.
- А где ж дружок, с которым я вечер бражничал?
- Ушел, поклониться тебе велел.
- Скоро ль воротится?
- Как тебе заугодится.
- О чем я с ним беседу вел?
- Почем мне ведати, воротится, у него и спрашивай.
Взглянул он ей в очи ясные... подошел, прижал к себе крепенько. Вздохнула она глубехонько, улыбнулася радехонько, словно зорюшка рассветная навстречу дню погожему.
Вот вам сказка для души, кто внимал мне - сыпь гроши!
1999
-------------------------------------------------------------------------------------
ПОЯСНЕНИЯ СТАРОСЛАВЯНСНКИХ СЛОВ СКАЗКИ:
1 Бесталанный - несчастный.
2 Воздеть - поднять.
3 Перст - палец.
4 Одр - постель.
5 Вежды - веки.
6 Ланиты - щеки.
7 Лилейный - белый.
8 Живот - жизнь.
9 Перун - языческий бог грозы и молнии.
10 Ярило - языческое название солнца.
11 Длань - ладонь.
12 Седмица - неделя.
13 Шарописатель - живописец.
14 Аз - первая буква кириллицы [а].
15 Буки - вторая буква кириллицы [б].
16 Веди - третья буква кириллицы [в].
17 Мыслете - пятнадцатая буква кириллицы [м].
18 Омега - двадцать пятая буква кириллицы [о].
19 Тьма - десять тысяч или громадное число.
20 Чернец - монах.
21 Аки - как.
22 Калёная - с закаленным металлическим наконечником.
23 Десница - правая рука.
24 На пяту - настежь.
25 Чрево - живот.
26 Рытый - с узорами.
27 Сафьян - козлиная кожа высокого качества.
28 Весталка - девушка.
29 Летник - легкое женское платье из дорогой ткани.
30 Рыбий зуб - перламутр.
31 Опашень - кафтан с короткими широкими рукавами.
32 Выя - шея.
33 Скатный жемчуг - круглый, ровный, высокого качества.
34 Яхонт - сапфир и рубин.
35 Лал - рубин.
36 Понёва - шерстяная юбка.
37 Шуйца - левая рука.
38 Ушки из муки - пельмени.
39 Курник - пресный пирог, начиненный курицей.
40 Кулебяка - продолговатый пирог с мясом, рыбой.
41 Сбитень - горячий напиток с медом и пряностями.
42 Сыта - вода, подслащенная медом.
43 Братина - чаша, которая "ходит" по кругу.
44 Малица - здесь в значении "хоть немного".
45 Ярыжка - пьяница, мошенник.
46 Сыть - еда.
47 Отверз - открыл.
48 Аз есмь - здесь в значении "я".

СКАЗКА ДОЧКЕ
Спи, моя дочка,
Спи, моя сладость,
Три белых цветочка –
Глазам нашим радость.
Три белых цветочка –
Ты, детство, грезы…
Шелком листочка
Утру твои слезы.
Хочется сказки? –
Слушай, родная…
Смотри же, к развязке
Усни, дорогая.
Однажды в дорогу
Поехал принц ясный…
К удаче чертогу
Всегда путь опасный.
Вот ехал, он ехал,
Нашел три ореха…
Нашел три ореха
На узком мосточке,
Их для успеха
Спрятал в платочке.
Вдруг видит принцессу,
Где сохнут стога…
Отданы бесу
Все думы. Рога
У тех вырастали,
Кто с нею водился, –
Навеки сникали…
И наш принц влюбился.
Орех предлагает
С улыбкою слабой,
Она разгрызает,
Становится жабой…
Ее тут жестоко
Копытом конь давит.
Вздыхая глубоко,
Принц господа славит.
Спи, моя дочка,
Спи, моя сладость,
Три белых цветочка –
Глазам нашим радость. 11.06.2013

Все права на эту публикацую принадлежат автору и охраняются законом.