Колье невесты Гефеста

В своем светло-лиловом с жемчужно-белыми, нежными, переливчатыми вставками платье Флора среди черных смокинговых сигаретных мужчин и их чешуйчато задрапированных подруг в слепящем блеске роскошных драгоценных украшений смотрелась «белой вороной», не к месту и вообще «ошиблась дверью» - комната для прислуги и развлекающих в другой стороне, по коридору в самом конце у туалета. Но удивительное колье на нежной шейке девушки парализовало любое негативное движение в ее сторону – и она легко и свободно порхала по залу с ярко горящими хрустальными люстрами, там улыбаясь, там мило моргая, все в рамках дресс-кода подобных мероприятий самого высокого класса в респектабельном центре их города. Да уж, бабушка угодила ей как нельзя лучше – нарядила внучку в фамильные драгоценности, распахнув ими дверь во все снобистские залы, дома вершителей судеб людей и законов их города. Они обе не любили здесь бывать, в центре, – слишком много искусственного света, слепящих, отвлекающих огней, шумихи, суеты. Их дом стоял на окраине, где начинались поля, дубравы и – небеса сверкали по ночам, как поцелуи мира – так романтически говорила бабушка, Ульяна Светозаровна.

- В этом колье, дорогая, тебя примут с распростертыми объятиями везде, ну, ты сама понимаешь, и сделают для тебя все, что бы ты ни пожелала.

От такого неожиданного поворота в своей судьбе девушка вспыхнула, приняла гордую осанку, такую обычную для их семьи :

- Мне не нужна ни магия, ни волшебство, даже родовое. Я – ботаник, я – изучаю стрекоз и бабочек, и все это я делаю успешно без помощи со стороны.

- Да, да, - улыбнулась Ульяна Светозаровна, любуясь своей внучкой и одновременно внимательно наблюдая за ней. – Ты и признанный молодой авторитет этих своих наук, и заслуженный член разных научных обществ, и уважаемый автор многих публикаций по открытию неизвестных доселе вечерних бабочек... Но я о другом…

- Наверное, опять, о моей личной жизни? Я же сказала, не хочу об этом, не время, не интересно... – поджала губы Флора и нахохлилась, как недовольный, обиженный птенчик.

- Ну, уважь меня, дорогая. – бабушка Флоры сложила ладони перед грудью и мило-просяще посмотрела на девушку. – Ну, один только раз. Сходи на одно только мероприятие и все – я отстану от тебя.

- Один только раз и все? – Флора коснулась тонких косичек, сложенных на затылке в замысловатый узел, посмотрела на бриллинтово-рубиново-изумрудное колье в обтянутом алым бархатом ларце – камни сияли сами по себе и в ночи и днем.. Как человека неэмоциоального, научного склада ума, пробующего все на язык и зуб – этот факт вызвал интеллектуальную бурю, но, заметив строгих взгляд бабушки, она отвернулась. Бабушка часто ей говорила в детстве – есть вещи, к которым с микроскопом и лупой подходить нельзя. И это был явно тот самый случай. С детства она знала, что есть такая удивительная вещь в их семье, фамильная драгоценность, и хранится в сейфе самого старинного банка их города. Но бабочки, стрекозы, сверчки и жучки ей были намного ближе, реалистичнее, понятнее, чем родовые истории о каких-то драгоценностях пусть и с волшебной, многотаинственной историей…

Сказка, конечно, сказка, красивая легенда, миф, выдумка, а что еще? Ведь в жизни так не бывает. Гефест, давний бог Огня, выковал это колье из самых чистых, самых огненных, пламенеющих алмазов для своей любимой – богини Венеры. Но она была похищена богом Черного Моря,-Ядозевом и заточена в его мрачных, придонных сферах. О, как она страдала среди мути, среди низменных страстей, которые закрыли ей выход к солнцу и небесной радости! Гефест не был воином, он был божественным мастером-кузнецом, поэтому меч, который он выковал, так и остался лежать в углу его пещеры. Он не был обманщиком, поэтому медные маски, которые он тоже выковал, так и остались лежать на дне пещерного озера. Он не был поэтом и музыкантом, которые своим мастерством распахивают даже самые окаменевшие, ожесточившиеся сердца людей и богов чарующей страстью баллад и гармонией звуков, поэтому звонкие флейты и громкие литавры висели на высоченных стенах его пещеры, так и не пригодившиеся. Разные мысли приходили ему на ум, как вернуть свою невесту. Но ничего его не устраивало. Гефест загрустил, огонь в его печке еле горел, земля не согревалась его теплом, пришла зима, ушло лето – и все живое начало молить богов о помощи. И вот мудрые богини судеб, переполненные состраданием ко всему живому, соединили свои нити вместе и в дом Гефеста пришли Геракл, Орфей и Аполлон. Геракл славился силой и воинскими подвигами, Орфей – всепокоряющими напевами сердца, Аполлон – иллюзиями, благодаря которым, он мог делать мир невидимым, а затем опять являть его обратно.

- Зачем вы пришли? – удивился Гефест. – Я не просил о помощи. Мне не нужна помощь – человек всего должен добиваться сам – в этом его судьба. Для этого ему дается талант, гений, инструмент для достижений задуманного. Но, как оказалось, мой талант мне ничем не может помочь, – могучий Гефест опустил руки и склонил хмуро голову.

Гости расселись на кристально прозрачных, блистающих искорками жизни, хрустальных скамьях в разных углах.

- Мойры, богини, которые распоряжаются судьбами живых, думают иначе, - начал беседу Орфей, заиграв на своей семиструнной божественно звучащей лютне.

- Я знаю закон, - гневно сказал Гефест, - и мне не нужна жалость. У меня есть гордость и сила, чтобы с достоинством выдержать свою боль.

- Ты знаешь закон, но не его основу, - смиренно произнес, как прилежный гость в чужом доме Орфей и опять коснулся струн.

- Основа? – насторожился Гефест. – Что за основа? Разве это не одно и тоже? Разве закон не равен своему истоку, сути?

- К счастью для тебя, друг, не равен, - расплылся в улыбке Геракл, шкура побежденного им Немейского льва укутывала могучий торс героя.

- Тогда я готов послушать то, о чем еще не слышал, - снял фартук из Драконьей кожи Гефест и сел на свободную пламенеющею скамью, которая прогнулась под весом бога Огня, но не треснула, а быстро приняла изначальную форму.

Гости удовлетворенно посмотрели друг на друга и красноречивый Орфей начал:

- Законы изменчивы, как виды деревьев на разных уровнях высокой горы.

Гефест согласно кивнул головой.

- Законы непостоянны, как пласты морской воды во время шторма, - продолжал Орфей.

Гефест снова кивнул волосатой, как грива огненного льва, головой.

- И есть лишь один закон неизменный и вечный – закон справедливости.

Гефест напрягся и внимательно посмотрел на говорившего.

- О какой справедливости ты говоришь, о, мой незваный гость? О справедливости сильнейшего? Хитрейшего? Блудящего и торгующегося за грош?

- Нет, Гефест, ты знаешь, о какой справедливости я говорю – о справедливости Времени – она одна для всех!

- Ты хочешь сказать, что Время властвует и над коварством, и над обманом, и над завистью? Так почему Мудрый Кронос молчит? Свершилось преступление – и он это видит и бездействует.

- Конечно, Гефест, друг, Всесильное Время – Мудрый Кронос всем управляет, его Меры – уздечки, определяющие всему свой срок действия и бездействия, которые ты же и выковал для него, слава тебе и наше почтение, – гость уважительно поклонился и продолжил – они предназначены для каждого живого существа – и доброго и злого. В определенный час все они становятся перед лицом - волшебным Зеркалом Мудрого Кроноса и созерцают в нем Сути и Причины. Это Зеркало содержит в себе частицы добра и зла, а Кронос держит их силы в балансе. И в этот миг рассеиваются все иллюзии живого существа, они теряют власть над всем, что имели, чем владели, понимая, что «власть» - всего лишь игра теней. Но ты также знаешь, что сияние, жизнь этому Зеркалу дает Красота твоей Невесты – Прекрасноликой Венеры. Свет Души ее… Венера в плену, Зеркало в – затмении. Зло усилилось несказанно, исказился баланс сил – одно из космических блуждающих тел прорвало установленную божественную Меру-Предел, Закон цикличности и ритма. Черное море – чаша ядов является одной из важных сил мира, зло без Меры (ложь, подлость, зависть, алчность, невежество, безнравстенность, свирепость), получив дополнительный толчок-силу извне, властвует сейчас над судьбами людей и богов. Перерождение стало невозможным. Верховные силы восстановили Меру, но Венера, ее Свет, вне досягаемости – жизнь в опасности…

Гефест, ты жених Венеры, ты знаешь ее Душу! И ее Душа оставила свой след, отпечаток в твоей Душе такова сила Любви! Ты – всемогущий творец из светлого круга великих Творцов-богов.! Воссоздай свет ее Души, сотвори его кристалл и озари Зеркало Сути и Причин, Начала и Конца.! Серая Завеса растворится, Зло узрит свою Меру, войдет в изначальные берега и – твоя невеста станет свободной!

Гефест вскочил на ноги, и горячо заблестели его было потухшие, как древние вулканы, глаза.

- Так значит, в этот миг я без обмана, колдовства и кровавых жертв могу вернуть свободу для своей Невесты?

Аполлон приложил руку к сердцу:

- И свободу благим переменам! И это – высшая справедливость, Гефест, о чем мы пришли тебе сообщить!

Гефест радовался, как ребенок! Он сможет создать то, что отразит суть, свет Души его любимой! Уж это он сумеет! Ведь его любовь к ней настолько сильна, что ей все по плечу!

Он снова раздул на всю мощь огонь в печке, земля наполнилась благодатным теплом, корешки растений налились жаждой жизни и все живое на земле вздохнуло с облегчением – Гефест очнулся, воспрянул верой и вновь все станет хорошо у всех!

Гефест взял меч и протянул его Гераклу – Вся сила моего храброго сердца в нем, все битвы чести и благородства ты пройдешь в огненной славе!

Геракл трижды его поцеловал и поклонился в пояс.

Гефест снял со стены флейту и литавры, в сиянии искорок вечных пламен, и дал с жаром всей своей души Орфею:

- Здесь песня моего любящего сердца, ты никогда не потеряешь огненного вдохновения, друг, ни на небе, ни на земле, ни под землей!

Орфей трижды его поцеловал и поклонился в пояс с благодарственными словами, а затем спел гимн щедрости руке дарящей.

Все радостно аплодировали певцу сладкоголосому и подпевали по мере своих сил и талантов.

Затем Гефест поднял со дна пещерного озера искусные маски и вручил их смиренно Аполлону:

- В них – все скорби мои и все радости. С ними ты победишь любого недруга и приобретешь друга там, где и не ожидал!

Аполлон трижды поцеловал его и поклонился в пояс, благодаря и обещая свою поддержку при первой необходимости.

Затем гости поднялись со своих мест:

- Нам пора, Гефест. Пусть мир и радость всегда да пребудут в твоем сердце. А нам уже пора! – гости, зная о мере гостевания, ушли.

Гефест же принялся за свою работу – свет Души Венеры, его Невесты, сиял в его сердце, словно божественная лучезарная птица! Гефест держал образ любимой перед глазами, когда собирал по всей земле самые чистые алмазы, пламенеющие рубины, изумруды с тайнами вод морских, самые звонкие нити серебра, самые радостные капли золотой пыльцы, покой медного листа. И алое, жаркое пламя его подземной печи сто дней и ночей пылало, освещая небосклон, даря надежду людям и богам на освобождение от разбушевавшегося, как черное море, зла. И, наконец, чудесное колье – Свет Души Венеры, - было готово! Все моря мира объединились, чтобы принять в себя невообразимый жар этого чудесного творения Гефеста влюбленного, чтобы охладить его, чтобы форма стала вечной.

И тогда слуги Кроноса Мудрого пришли с поклоном к Кузнецу, приняли колье в свои светящиеся сердца и перенесли к Зеркалу Сути и Причин, озарив его возрожденным Светом Души Венеры, пусть только малой частицей, но и этого хватило для чуда! И возликовало Небо, Кронос воздел свой всемогущий палец всех Мер – и порванная узда для Зла снова воссияла! А разлившееся Море ядов послушно вошло в свои берега, заняв свое, отведенное ему Мудростью место в этом кругу мира. Прекрасноликая Венера обрела свободу – и оказалась в горячих объятиях своего милого жениха! Люди и боги вздохнули с облегчением и радостью.

Мудрецы Неба вернули Гефесту чудесное колье, которое восхитило Венеру безмерно! И прекрасная богиня сказала любимому – Благодаря твоему мастерству и любви, я стала вдвое красивее! И пусть это колье, мой образ нетленный останется здесь, на Земле, утверждая ее как мой удел, Земной, а не только Небесный!

Гефест был счастлив! Их свадьба длилась многие годы, и, говорят, даже сейчас еще можно видеть отблески того праздника Любви Огня и Красоты – в грозовых раскатах, в улыбках утренней зари!

Стоит, правда, упомянуть, что в лучезарном шлейфе Венеры со дна черного моря с нею поднялись гарпии, фурии, эринии и всякая злобствующая нечисть. Но даже они в эти дни испили из чаши Любви и славили ее. А позже - только неугасимый свет этого волшебного колье и помогал людям преодолевать каверзы и подлости злых существ, обнажая суть и хомутая их уздой меры Мудрого Кроноса.

«»»»

Флора стояла у открытого окна, немая и обескрыленная, если можно так сказать. На многоярусный фонтан с прекрасно выполненной скульптурой золотокрылой Ириды, изливающей из чаши благие, радостные вести Неба в окружении грациозных розового мрамора Наяд, наложился, словно тяжелая, непроницаемая шляпа-колпак – голографический, яркий и слепящий глаза голограмный-Фантом с отвратительными гарпиями и фуриями, изрыгающимми из своих хищных, открытых широко ртов потоки вихреобразных черных струй. Искусственный шум воды ее раздражал, не радовал. Но городская элита, стоя на балконе административного дворца, долго и шумно аплодировала авторам и реализаторам этого проекта, кричала виват салюту и фейерверкам в честь такого события и только горожане внизу молча взирали на это отвратительное зрелище и так же молча, подавленно разошлись, не до конца понимая, что они видят перед собой и на что собирали деньги.

Событие было проанонсированно, как открытие давно не работающего центрального фонтана – исторической гордости горожан. Были собраны деньги. На афишах люди не заметили подмены слова Фонтан на Фантом – и вот – обман был на лицо, городская элита торжествовала, а люди, как обычно, промолчали.

- Какие чудные черные бриллианты!

Флора оглянулась. Молодой человек в белом костюме и черной рубашке с восхищением рассматривал ее колье.

Она поперхнулась:

- Странные у вас шутки! Это белые бриллианты самой чистой воды! – родовая гордость неожиданно заговорила в ней, она накрыла ладошкой драгоценность, защищая от клеветы.

- О, я привык! Люди часто спорят со мной, утверждая, что черное это белое и наоборот. Я не обижаюсь на людей – они веселые.

Флора, забыв о Фантоме, о подлой подмене, растерянно посмотрела по сторонам, будто искала поддержку – может быть, кто-то ей скажет, что здесь происходит? Розыгрыш? Надо же, еще одна «белая ворона».

- Что вы замолчали? Мне нравится ваш голос. А давай на ты?

- Давай, - девушка взяла себя в руки. После увиденного за окном, она уже ничему особенно не удивлялась – Я тоже люблю шутки… Правда, веселые…

- Хочешь, я тебе принесу сок? Апельсиновый! Я люблю апельсиновый черный сок. А ты?

Флоре стало как-то зябко. Может, все-таки сумасшедший? Не хотела она идти на этот прием, как чувствовала душа. Ах, бабушка, бабушка… Как она огорчится, узнав о такой подлости… А город так ждал возрождения их старого фонтана, свежей воды, Золотокрылой Ириды…

«»»»

Пьяная Улька, пьяная Улька! Давай пойдем к пьяной Ульке.! – молодежь, не зная чем еще себя занять в осенний промозглый вечер, направилась к старому дому на окраине города. Никто никогда не видел Ульяну пьющей, но то, как она себя вела, с их точки зрения, иначе, как опьянением назвать было нельзя – то смеется там, где нужно плакать, то плачет там, где нужно смеяться, то дорогу перейдет большому начальнику и с места не свернет, пока он не объедет, то завяжет такой узел веревками на городских состязаниях на ярмарке, что ни один человек не развяжет. Молодежь к пьяной Ульке тянулась, приходили домой и слушали ее гармонь – старая-престарая, а такая звонкая, что пуговицы на платьях петь начинают. Сначала частушками Улька потчевала их, потом былинными песнями, под которые те засыпали на лавках, креслах, а просыпались уже дома, не понимая , как оказались там.

Все знали, что от Ульяны давно ушел муж ( или сама выгнала!), что детей – близнецов вырастила и те ушли, а она дверку и закрыла. Что была у нее старинная фотокамера, да такая чудная, что если уж снизойдет до кого – то и посадит в центре комнатки чистой, и фото сделает, да так, что вся судьба человека сразу на счастье поворачивает…

Молодежь долго кричала под окнами, но Ульяна не открыла. Видимо, спала или чем занята была. Повздыхали и пошли по домам. А Ульяна сидела у стола и смотрела на страничку календаря – 29 число, он сегодня должен прийти, как обычно, раз в год, с тем же предложением.

Запахло горьким, забегали красные искры по углам – и вот, он сидел перед ней в костюме грустного паяца, толстый, тяжеловесный. Когда-то он был статен, худощав, красив, чертовски красив. Они встретились на пруду, летним утром, когда юная девушка Ульяна, сдав последний экзамен летней сессии, уединилась от одногруппников и кормила лебедей. Мир был прекрасен, сердце пело, все казалось лучезарным, а люди – друзьями. Да, она полюбила, очарованная словами, голубыми глазами и смоляным блеском модно стриженых волос. Разве может красота предать? У них было много общего - им нравились одни и те же вещи, книги, фильмы, им было о чем поговорить, они были молоды и оптимистичны. Пока Ульяна не поняла, что ему нужна была не она, а то, что хранилось в сейфе их семьи.

- Ну как тебе моя выдумка? Неплохо? Пьяная Ульяна – людям понравилось, прижилось… Как тебе жить в безславии? Выдающийся фотохудожник современности – какая жалкая судьба…

Ульяна улыбнулась:

- Жажда славы – это приманка молодости. Я ее давно переросла. Странно, что ты пытаешься на этом меня поймать. Как тебе в твоем толстом, безчувственном теле?

Толстый гость заерзал в старом, выцветшем кресле:

- Не удастся, не удастся тебе меня переломить. Твой дурной глаз не может действовать вечно.

Ульяна посмотрела на свои ладошки:

- Кто знает… Пока жива и мои руки со мною – будешь ты уродлив, и толстеть будешь, если не одумаешься и удавку с моей шеи и семьи не снимешь…

- Посмотрим… - толстые складки щек гостя зло затряслись холодцом. – Это ведь и моя семья!

Ульяна яростно блеснула глазами в его сторону:

- Мы оба прекрасно знаем, что ты бесплоден, Ядозев. Близнецы – не твои дети и тебе это известно..

Толстый гость расплылся в кресле еще больше и завистливо блеснули его мелкие глаза:

- Я помню. Я помню, как ты смотрела на него – никогда так на меня. Я помню, как вы исчезали из времени и пространства. Но он исчез, исчез, оставив тебя одну. И я воспитывал ваших детей, Миррозара, недолго, но этого хватило…… И они сейчас со мной, у меня…

- Но не Флора. Флора – со мной… Она никогда не знала тебя и ты дня нее – чужак.

Он сложил губы уточкой:

- Ну, это дело времени. Молодая, глупая. Понимание цены роскоши и всевластия приходит позже, обязательно…

Ульяна наклонила голову к плечу:

- Флора другая…

Он тяжело, всем торсом, подался вперед и впился взглядом, как болотная пьявка, в лицо Ульяны. – Отдашь?

- Нет, опять отвечаю – торг безсмысленен. Это - не продается. Кстати, этот костюм грустного паяца тебе не к лицу – ты не знаешь, что такое слезы. – Ульяна повязала тонкой, невесомой пряжи, шарф ему на шею и принесла тапочки. - Так будет удобнее. Ты ведь до утра здесь будешь сидеть?

- Я люблю маскарады… Да, как всегда…И от чая не откажусь…

- Чаем угощу, раз не выгнать тебя до петухов… Располагайся. А я пока вязанием займусь…- Ульяна взяла в руки серебряные спицы с начатым джемпером для внучки.

«»»»

- Да, принеси мне черный апельсиновый сок.

Молодой человек заулыбался, развернулся и направился к буфету с напитками.

«Бежать, бежать» - Флора торопливо направилась к двери. Ее платье ярким лесным фазанчиком мелькало среди черных радостно обсуждающих удачное мероприятие групп-островков.

- Постой, куда же ты, а сок? - парень догнал ее, ухватил цепко за локоть. – Я хочу услышать историю такого волшебного колье. Твое золотое платье великолепно его оттеняет.

«Бред какой-то, точно наваждение» - заволновалась Флора. Или он и вправду так видит мир? Все перевернуто в восприятии. Она что-то читала о дальтониках и других нарушениях мировосприятия. Хм. Если это не розыгрыш, то - как он должен быть одинок, бедняга…

- Как тебя зовут? – его прозрачные, ясные глаза, словно зеленый янтарь, смотрели просто и открыто.

- Флора.

- Красиво. А меня – Гименей. Я родился в Греции. Мои родители там долго жили, изучали мифы, историю и очень, видимо, увлеклись.

- Правда? – девушка воспрянула духом. – У нас в семье тоже есть одна легенда… Ноя больше люблю бабочек...

- Бабочек? Это хорошо – мне тоже нравятся веселые черные бабочками… Нам есть о чем поговорить! Я провожу тебя! Мне тоже здесь совсем нечего делать – среди этих белых слонов и слоних! – он рассмеялся над своими словами. – Меня тетушка заставила прийти.

- А меня бабушка!

- Тогда пошли гулять! Мимо фантомных гарпий и иррациональностей, обмана и глупостей! Прочь, прочь, к живым и настоящим!

Флоре понравились его слова, и она радостно согласилась:

- Пошли!

И подумала – Хоть один живой человек, пусть и со странностями…

Им преградил путь толстый мужчина, словно признак, фантом. Но они обошли его, не обратив внимания на мелкие странности-детали его смокингового наряда – на ногах были мягкие домашние тапочки, а вокруг шеи – вязаный тончайшей шерсти шарф.

«»»»

Фантомное голограммное чудовище, как назвала его про себя Флора, осталось позади. Они прошли его быстро, оказались на аллее кипарисовой с белыми вкраплениями кустов цветущей акации. «Наверное, Гименей видит ее черной, а ночное небо – белым!» - улыбнулась своим мыслям Флора. Но уточнять у молодого человека правильность своих догадок не решилась.

- Здесь хорошо, - произнес он и - без всякого вступления - У нас есть семейное предание. О Гефесте…

- Как странно, - прошептала Флора. – Как странно…

- Ты что-то сказала? – посмотрел на нее Гименей.

- Нет, нет, мне интересно…

- Да, я хотел послушать твою историю, но почему-то захотелось начать со своей. Слышала ты о боге Зависти?

- Да, немного.

- Так вот, он, как утверждают старые записи нашей семьи, овладел душой нашего давнего предка, которого звали… Впрочем, это не важно… Так вот, однажды он по велению Завистника, выкрал невесту самого Гефеста – Венеру – великолепную богиню любви.

Легенда точь-в-точь повторяла семейное предание Флоры. Так не бывает! – думала она.

Но вот эта часть ей была не известна. Интересно.

- Но Гефест вернул невесту, а бог Моря зла почернел от злости. С того времени все мужчины нашего рода воспринимают мир наоборот – черное, как белое, а белое, как черное. Да, да, я знаю, что я не такой, как все. Я не живу в иллюзии. Но мне интересно наблюдать за реакцией людей на свои слова, – он простодушно улыбался, поглядывая на девушку время от времени зеленоянтарными глазами.

Было тихо, лунно-серебристо, и чудесно пахло акацией.

- Ты подумала, признайся, что я безумен или шутник?

- Да, если честно, так и было вначале. А потом…

- Что потом?

- Я, - она задумалась, стоит ли об этом говорить, и продолжила, - Я подумала, если ты и вправду так воспринимаешь мир, то ты должен чувствовать себя очень одиноко.

- Правда? Ты удивительная! Я тебя сразу заметил, среди этих тучных слонов… - он опять рассмеялся.

- Почему ты называешь их слонами?

- Они чувствуют себя самыми важными и большими. Разве это не смешно?

- Я бы не сказала. Мне от этого скорее грустно – целые группки говорящих слонов ходят с бокалами шампанского, а могли бы резвиться весело в какой-то саванне. По-моему, связавшись с тобой, я начала нести околесицу.

- Нет, нет, это прелестно, Флора! Это счастье - встретить среди слонов столь милое создание! И твое золотистое платье и черное колье! Это колье! Такой черной глубины я еще не встречал! Это как-то странно меня волнует…Так ты расскажешь твою историю?

Флора улыбнулась.

- Мне нечего добавить к тому, что ты мне поведал. Это - то самое колье Гефеста, свет Души Венеры, которое освобождает от иллюзий! – Флора никогда не воспринимала всерьез эту мифическую историю, но сейчас что-то дрогнуло в ее голосе, и ей стало немножко не по себе…и почему-то тепло и радостно, будто прикоснулась к чему-то родному, доброму…

- Так вот из-за чего весь сыр-бор! – Гименей остановился. Лицо его исказилось. Флора в испуге отшатнулась, но быстро взяла себя в руки:

- Если тебе надо это колье, бери его. Оно все равно ничего не значит – я ничего не заметила, никакого волшебства, одев его…

- Ты решила, что я злодей? – его глаза опять смотрели просто и добродушно. – Когда-то я и вправду мечтал найти эту вещицу и уничтожить ее, веря, что все мои несчастья из-за него – из-за глупой любви этих мифических богов! Их любовь, я так верил, навлекла беду на наш род. Я ненавидел свое уродство, долго. Я искал его. Я изучал все предания. И скажу тебе правду, я сам, не тетушка, нет, пришел сегодня сюда, я знал, что ты будешь здесь.

- Как ты мог знать?

- Служащая из банка - наша дальняя родственница! Она дала мне знать, когда твоя бабушка забрала колье из сейфа. И я догадался, по какому поводу.

- Так что ты хочешь от меня? Я не понимаю.

- Флора, ты чудо! Я благодарен тебе!!! Я, я - увидел его!

- Увидел? И что?

- И что? Да, увидел! Я ведь только слышал о нем. Я рисовал его в своем воображении! Я придавал ему разные формы. Я видел его, как что-то чудовищно-отвратительное… Какая чушь. Я сам и есть слон. Я думал, что я что-то понимаю в жизни и в реальности…


«»»

- Твоя внучка, которая становится хранительницей этого колье, ничего в нем не понимает. И ты это знаешь… Она продаст его мне, или, что более соответствует ее мироощущению, отдаст мне просто так… Ей не интересно – ни кто она, ни какого рода-племени, ее интересуют стрекозы…

- Я это знаю, - Ульяна сидела прямо, чуть напряженно, но удивительно спокойная лицом. – Всему свое время. Она проснется и - Есть место Случаю.

Толстый засмеялся;

- Все случаи мной учтены. Колье будет у меня… Как и Флора…
- Ты же знаешь, что случай – Его рука.
- Не пугай…Здесь я руковожу процессом…
- А ОН – всем и тобой тоже…


Они одновременно посмотрели на стену, где висели фотоработы Ульяы-Миррозары. Когда-то весь город приходил в городскую галерею на главной улице Искусств посмотреть на это чудо. Фотообъектив поймал невообразимо чудесные мгновения ночного неба – его прошлое и будущее. Там были звезды и галактики, которых уже нет и те, которые еще будут. Это подтвердили астрономы с мировыми именами. Но Ядозев расточил свои яды зависти – и грязная сплетня за сплетней опутали имя Мастера, вынудив забрать свои работы, спрятать в своем тихом месте на окраине их «цивилизации». Хотя время от времени к ней приезжали те же ученые свериться, посмотреть, удивиться, вдохновиться…

«»»

Флора слушала с недоумением, но испуг прошел.

- Флора! - он был взбудоражен, глаза пламенели, лицо горело каким-то странным светом, огнем невообразимой чистоты, ну точь-в-точь, как нежные камни этого колье.

- Флора! Я, кажется, сошел с ума! Или, наоборот, вернулся к жизни! Они – белые! Белые!!!! И зеленое, и рубин алый! И акация белая! И кипарисы зеленые и небо – бездонно синее! О, как прекрасны эти камни! Гефест! Я понял суть любви! Кажется, я заглянул в это Зеркало Сути! Я понял, чему позавидовал Великий Завистник, не имея ее, но, держа в плену силой зависти, и не смог удержать!

Флора смотрела на юношу, широко открыв глаза. Он поднял руки, вытянулся, как струна!

- Наша семья не знала любви. Я понимаю теперь, откуда их зависть к счастливым, к богатым истинным богатством! Флора, а ты – любишь? – он схватил ее за руки и склонился пылающим лицом к ней. Глаза у него стали фиалкового цвета.

Флора пыталась понять, размышляла, пытаясь отстранится…

- А причем здесь любовь? Зачем? Хотя… Наверное, это важно для пробуждения силы этого колье – любить? Но… я вижу особенное в тебе… Ты, ты так изменился… Ты – словно в огне, как все меняется вокруг! Может быть, это и есть любовь? Увидеть человека истинным!

Что-то происходило с ней, в ее венах, чувствах…Сердце у Флоры застучало, загрохотало, отдавая, пульсируя в ушах, в глазах. По-моему, я слепну. Или прозреваю. Или дело в колье? Или в этом юноше? Или в чем-то еще? Любовь? Что произошло?

Вдруг что-то звонко зашумело. Они вздрогнули и посмотрели в сторону шума. За кипарисами на главной площади их города всеми 144 струями бил, играл, пел и лучился семицветной радугой – живой, солнечной - мраморный фонтан с прекрасной золотокрылой Иридой, неся благую весть всем и каждому - любовь есть! Фантом исчез, не имея силы противостоять живой Любви и Жизни!

Флора, как завороженная, медленно подошла к фонтану, стояла, любуясь нежностью и красотой всех таких живых скульптур, затем сняла колье. Значит, все - реально! – Флоре стало совсем легко и свободно! И она, не раздумывая больше, бросила его в чистую, серебристую воду фонтана. Любовь пусть будет для всех! Вода забурлила, зазвучала волшебно – и колье исчезло, озарив весь небосклон незапятнанной красотой, отразившись в глазах и сердце каждого, кто наблюдал это чудо.

Вокруг стало шумно. Люди услышали журчание настоящих фонтанных, не фантомных струй, и – громко смеясь, вышли на улицу, заполнили площадь, стало светло и празднично. Дети прыгали в воду, брызги доставали до небес, где между звезд сияли лица – Венеры и Гефеста!

- Ты права! – сказал Гименей и коснулся волос девушки. – Ты и есть Ирида! Истиноносная Ирида! И я тебя люблю!

- Нет, я – Флора! Я точно знаю, какого я рода и племени…И я тебя люблю! – и пронеслась мысль: «О, бабушка, ты, оказалась права, любовь создает реальность и есть сама реальность – Истина, которая только одна!»

Толстый мужчина в черном костюме, тонком шарфе и мягких тапочках, что стоял на балконе горадминистрации и наблюдал на ними, тоже растворился в утреннем свете и исчез, полностью – остались только мягкие тапочки и невесомого плетения, как улыбка Венеры, шарф…

2023г. 21.07.2023

Все права на эту публикацую принадлежат автору и охраняются законом.