Человек выходит на сцену

Главный режиссер был доволен. Пьеса шла своим чередом, как всегда – полный зал, аншлаг! Актеры с чувством, с полной самоотдачей выкладывались на сцене на все сто. Зрители были довольны, ели попкорн – нововведение в их театре! А чего, пусть получают удовольствие, можно, если что и в нерадивого актера кинуть! Мадам Пошлость серой тенью вальяжно восседала на своем троне за полупрозрачной драпировкой в левом углу сцены, где шел по сценарию суд, вернее, судилище над Человеком. В верхней части сцены, прямо над трибуной с судьями на алом плакате с веселыми звездочками из рождественской мишуры значилось слово «Народовластие».

Главный Судья, Председательствующий, в одноглазой маске и в наряде Высшей Справедливости, которые плохо скрывали истинный вид злобного карающего Деспота и Тирана, топал ногами, призывая тонким голосом всех присутствующих к порядку:

- Паника, Паника! Ну что вы бегаете по залу, не создавайте хаос а зале и высокое давление мне! Выведите ее кто-нибудь. Что значит, не дается в руки. Усмирите ее, вы главный психиатр наш, или нет! Нет? А кто? Санитар? Вам еще тут рано. Где главный аналитик-психиатр? Вышел на обед? В разгар слушаний! Страх совсем потерял… Ладно. Кстати, а где Страх? Трясется в дальнем углу? Приведите его, пусть как-то повоздействует на Панику усмиряющее – подобное подобным, как говорится…. Поднимите под мышки и ведите… Н-да, что-то не очень. Паника в обмороке? Ну хоть так… Унесите ее из зала, а то голова разболелась…

Прокурор-обвинитель с многолетней армейской, колоподобной выправкой, в маске Благого Правосудия, гнусаво продолжил читать:

- Человек обвиняется в том, что самовольно снял маску «Раболепство», открыв свое истинное лицо – Человека, требовал признания своих Человеческих прав.

- Какая наглость! – проговорила худая, с толстыми губами дама-Алчность. - На всех не наберешься! Самим мало – прав этих! Побольше бы….

Злобный Тиран в маске Высшей Справедливости грозно посмотрел на нее:

- Вам слово не давали…

Дама-Алчность втянула толстую шею в плечи и притихла, потупив услужливо взгляд в пол.

Во тьме зрительного зала послышался свист и полетел попкорн в ее сторону:

- Так ее, так, ату…

Главреж довольно потирал руки - единение зрителей и актеров, какая мысль, какая великолепная идея гениального его ума, какая естественность, все как в реальной жизни!

- Что ты скажешь в свое оправдание, Человек? – презрительно посмотрели в сторону подсудимого вторые судьи Высокомерность и Гордыня в масках Мудрости и Доброты.

Подсудимый поднялся и грустно посмотрел вокруг:

- Хочу иметь свои законные права, права Человека.

- Разве тебе мало прав тиранопослушного гражданина? Право на налоги, право на послушание, право на труд, который облагораживает, не всех, конечно, но все таки,в конце концов, право молчать… И потом, в нашей конституции нет такого права – ходить без маски. Мы носим маски – видите? Мы же ничего не скрываем! Мучимся, но носим. А ты, вишь, какую свободу взял – ой, зря ляпнул…

В углу зала суда из клетки донесся голос золотисто-розовой Птицы-Свободы с завязанными глазами – О, я здесь, я здесь…

- Главный надсмотрщик за порядком, что вы там сидите без дела, не видите, что этот порядок нарушается.

- Кнутом ее, Птицу эту?

- Да вы что? По-доброму надо, по-доброму, хи-хи… Дайте ей зернышек, не много...

Зерна посыпались в клетку, Птица слепо начала клевать, тыкаться клювом то по зерну, то мимо.

- Воды бы еще, хозяин.

- Отмерьте ей положенное, - самодовольно проговорил Председательствующий. – Разрешаю.

В другой клетке, большой, позолоченной, с кривой надписью «Понимание», издала громкую фальшивую трель птица-Глупость.

Все присутствующие в зале удивленно посмотрели на нее. Сбившись, она замолчала, повернулась к зеркальцу и стала чистить ярко выкрашенные перья с многочисленными бантиками и помпончиками.

- Итак, с этой стороны угрозы нет, - продолжили Высокомерие и Гордыня, вытерев липкий пот под масками Мудрости и Доброты.

Глава всех Научных лабораторий в маске «Гениальности» вдруг возник над ухом Председателя и, отсвечивая лысиной под потолочными канделябрами, скороговоркой затараторил:

- Нам его отдайте, нам, на опыты. Впервые Человека вижу, слышал, что были в прошлом, ходили по земле, а теперь вот здесь. Говорят, почти выродившийся вид…Там и проверим, узнаем, что значит быть Человеком, без маски-то… И чего-то там у него в области груди? – он прищурился, - Там что-то сильно бьется и стучит. Неужто сердце? Такое большое? Такого не бывает… Надо опыты провести…

Генеральствующий над всеми армиями в маске «Чистосердечие» оттолкнул того, и непривычно тихим для армейской единицы голосом выдавил:

- Да убивать таких надо, как раньше, и все дела. Чего тятькаться…

Председатель в маске «Высшей Справедливости» глубоко задумался:

- Ладно, я подумаю, а пока идите…

- Так кто Вам сказал, - грозно, в один голос, как по писанному, вторые судьи прорычали в сторону Человека, - кто Вас, так сказать, обманул, надоумил на такое антигосударственное действие? И с чего вы взяли, что Вы – Человек, именно Вы? И что быть Человеком - это законно, красиво, и, главное, не опасно для жизни? Посмотрите на нас, посмотрите вокруг - какие замечательные, искусно сделанные, милые маски! Так что, подсудимый, наденьте свою маску Раболепия, немедленно, а то на Вас противно смотреть.

Подсудимый молча отодвинул маску Раболепия еще дальше от себя.

- Какая наглость! – крикнул из другого угла судейского зала толстый Адвокат в маске Белого Рыцаря-Защитника. Защищал он, конечно, главного судью в маске Высшей Справедливости, поэтому и сидел рядом с ним, а не с подсудимым.

Главный судья довольно посмотрел на него, облагодетельствовав взглядом, словно тысячедолларовой купюрой. Затем оглянулся назад и попытался сдвинуть грозно брови, но получилось не очень:

- Кстати, Наглость, ты должна сидеть возле подсудимого, а не за моей спиной стоять. В шею противно дышишь. Иди к этому, к Человеку, там по плану твое место.

Наглость отошла немного в сторону, покосившись хищно в сторону подсудимого, но больше не сдвинулась с места.

Адвокат, приняв милость от хозяина, довольно облизался и продолжил:

- Подсудимый, вы должны понять, что здесь, в этом святом месте Высшего Правосудия вам поддержки нет и не будет. Что Вы говорите? Какое сердце? Какие милующие? Какая открытость друг другу? Все в рамках масок! Таков верховный закон этого мира. Видите, здесь только один глаз, Главного Судьи, Председательствующего, а сердце – этого термина нет в наших законах, оно есть в медицинских справочниках, но здесь не санаторий. Вы здесь одиноки. Вы еще этого не поняли? На что вы надеетесь? На какое понимание и сотрудничество? На Совесть? Откажитесь от претензий к Главному судье и спокойно идите домой, не забыв надеть маску.

- Да не могу я ее надеть, даже если захочу, – развел руками Человек. – Она соскальзывает, падает. И тесемки завязывал, и клеил – ничего не держит. Честно скажу – испугался поначалу, как жить не в Раболепии? А потом - так вольготно и хорошо задышалось. Даже вырос на целую голову.

- Я же говорил, на анализы его, ко мне, у него мутации тела, – это радостно защелкал сухими, как хворостины, пальцами Главный по Науке с голосом потрошителя на мясобойне в маске «Заботливого Спасителя Человечества». – Это, видимо, он деградировать начал, вырождаться, в питекантропа или кроманьйонца… В энциклопедию надо посмотреть, чтоб точно… А потом, ох-ох, и в обезьяну. Жуть.

- Нет, нет, ко мне его, это по психической, тонкой части, надо проверить. И вот уже смета готова на такие работы, подписать только осталось… - вскочил с места Глава спецпсихозаведений в маске « Доброго Пастыря», которых почему-то было две – одна спереди, на лице, другая сзади, на затылке. – В любом случае обвиняемого надо спасать…

- От кого? - спросил удивленно Человек-обвиняемый.

- От него же самого, - «Добрый Пастырь», ухитрясь как-то смотреть то через одну, то через другую маску, ловил взгляд Председательствующего. - Он же навредит себе, как малое дитя, деградирует, выродиться в какой-то кошмар без нашего контроля, опеки и водительства, наших высоко-цивилизованно-ориентированных, веками проверенных правил и уставов.

Главный судья пытался вместить услышанное, усвоить, но видно было, что что-то не очень идет.

Вдруг крик из зрительного зала:

- Эй, а Совесть где? На афише было прописано – будет Совесть! Зря, что ли, деньги платили!

Главрежиссер нервно забегал за кулисами.

- Где Совесть? Где актриса? Что? Спит? Немедленно разбудить? Кто позволил? Что значит, обычно не нужна? Слышите? Зритель затребовал… будите, будите и немедленно ее на сцену…

На сцене возникла неловкая пауза, актеры перемигивались, перешептывались… Зрители хихикали, довольные такими неувязками, мол, знай наших, мы тоже умеем удивлять…

Заиграла бравурная музыка, резко умолкла, и на сцену вышла Совесть. Без парика, без маски – сама как есть. Присутствующие отворачивались презрительно, шикали на нее. Судья указал ей на стул в центе судейского зала:

- Присаживайся, родная. Что-то ты плохо выглядишь…

- Да вот, разбудили… - зевнула она и вдруг увидела Человека.

- Ох, ах, - она преобразилась, подскочила к подсудимому, обняла его и села рядом.

- Какое чудо! Человек! Настоящий! У него открылось сердце!!!! Какой аромат, какое сияние – я сейчас упаду в обморок от таких блаженств!

- Никаких обмороков и сердец здесь! – пришел в себя Главный судья, обрел равновесие и нить процессуального действия. - Это запрещено нашим судебным уставом, где глава службы охраны? Что Вы мой правый сапог охраняете? И уберите руки, отойдите от левого. Работайте!

В зале зашушукались, задвигали стульями.

- Как вам всем не стыдно! – вдруг заалела Совесть, запылала праведным гневом, глядя в глаза то одному, то другому из сидящих в зале суда… Она полдняла свой горн и затрубила. Потолочные люстры закачались, посыпалась штукатурка с потолка и с масок обвинителей. Те замахали руками, но сделать ничего не могли, так как сами разбудили.

- Настоящий Человек не может деградировать, может только эволюционировать! Таков путь Человека! – Совесть с горном на серебряной цепочке с алмазной пыльцой, разорвала маску «Раболепие». – Он вернулся к своему чистому и непорочному совершенству-первоначалу – Человеку Великолепному. И это – не маска. Уж я-то знаю. А все, что Вы там напророчили-накаркали, да-да, я даже когда сплю, все слышу, бред и наведение порчи на светлое, благородное имя Человека от начало своего. Он деградирует только в одном случае, если опять наденет маску.

- Эй, все, достаточно! – недовольно прорычал Главный судья. – Покрасовалась и довольно. Выведите ее из зала, а то дышать становится душно. Адвокат, открой окно! Хотя нет, налетит сейчас мошкара с мухами…

- А не имеете права такого! – смело сказала Совесть, встав во весь свой исполинский рост. – Регламент один для всех! Я сейчас буду держать речь!

В дверь тайфуном опять ворвалась пучеглазая Паника и начала бегать с широко открытым ртом-провалом между стульями. Жадность, Подлость, Обман, Алчность и Подобострастие, а также все их остальное семейство, вскочили, заметались по залу, периодически натыкаясь на Страх дрожащий, и бежали дальше по кругу, не зная за что зацепиться. Не за Совесть же?

- Всем занять свои места! Генерал, прокурор, что вы вцепились в кресло! Командуйте! Где армия? Совесть, ты что себе позволяешь? Вон отсюда! Да и как ты сюда вошла, без обуви-то, босая!

- А я в своих туфельках снова! – Совесть приподняла длинную с оборками, как морской утренний бриз, юбку и показала свои хрустальные туфельки на ножках. – Ваш пол с раскаленными гвоздями мне уже не страшен! – Она поднялась и гордо прошлась по залу. – Здесь мое законное место!

Главный Судья гневно взглянул на стенографистку Блудь-Продажность в маске Любви- Верности, которая была и главной по исполнению всех тайных капризов судьи. – Я разве не говорил сворованную обувь ее держать под замком?

Блудь-Продажность побледнела, закатила куда-то на затылок глаза, маска съехала совсем набекрень:

- Так сейф уже так набит наворованным, что все вываливается! Ну, продала что-то…

Главный судья, снимая одноглазую маску Высшей Справедливости и швыряя на пол:

- Черт, надоела, мешает…Ладно, коль такая несправедливость здесь сотворилась - да-да, обман и подлость кругом! – наш Справедливый Суд закрывает это дело, уезжает на Сейшелы, чтобы снять стресс… Главный психиатр, разберитесь здесь в конце концов со всем этим бедламом. А я – удаляюсь…

Высокомерность и Гордыня, сняв маски Мудрости и Доброты, засеменили за главным судьей к выходу.

- А Человек? – топнула ножкой Совесть.

- А что Человек? Что я могу против слова Человека? Я только с масками… А он - свободен. Раз назвал себя Человеком, то нет ему ни поводырей, ни хозяев – чего сюда вообще пришел? Раз Человек – то и живи себе Человеком. Зря время отнял… Вертолет мне!

Зрители молчат. Режиссер закрывает завесу:

- Провал, провал… Хотя…

В зрительном зале раздались одинокие робкие хлопки, а потом – бурные овации…

На следующий день в местной, единственной газете восторженно писали, как в таком-то театре на таком-то спектакле Человек и Совесть стояли долго-долго на сцене под нескончаемым водопадом живых цветов от благодарных, счастливых зрителей, купющихся в свете ярких лучей, исходящих из большого сердца Человека!

2021г. 08.11.2021

Все права на эту публикацую принадлежат автору и охраняются законом.