Радуга

Говорят, влюблённый человек что слепой котёнок. И вправду, когда гормоны вовсю веселятся, не видишь ничего, кроме любимого. Мама говорит: не нравится он мне. Неумный, хамоватый, да ещё и жестокий. Видела, как он ржал на весь двор, когда тётя Маш упала и сломала себе руку? А как дворового Мурзика пнул? А ты в ответ возражаешь. Нет, он в самом деле очень умный. Ну, и что, что знать не знает, кто написал «Капитанскую дочку» и «Дубровского»? Это ты, мама, просто помешана на классике, а у современных людей другие интересы. И никакой он не хамоватый – просто прямой и честный. И ничуть не жестокий. Немного суровый – это да. Но не стоит забывать, что он служит в Росгвардии, а там не до сантиментов. Тем более, сейчас, когда Россия окружена врагами, а всякая там оппозиция за деньги Госдепа раскачивает лодку. А тётя Маша просто упала очень смешно. Дядя Коля, сосед, тоже вот не удержался от хохота. Ну, а Мурзика пнул потому, что очень устал, а тот попался под горячую руку. А так в принципе он добрый.
Однако рано или поздно опьянение любовью проходит, и тот, в ком ещё недавно виделось всё золото мира, предстаёт со всеми достоинствами и недостатками. Тут-то выясняется, что и поговорить с человеком в общем-то не о чем, и прямота его проявляется лишь в отношении тех, кто не может дать отпор, без малейшего сострадания к последним. И поневоле нет-нет да и возникнет мысль: а может, мама права? Особенно если молодой человек настаивает на скорейшем сексе, а ты ещё не готова отдать ему своё тело.
У Насти такая стадия наступила уже через месяц знакомства с Димой. Если бы ещё несколько дней назад девушку спросили: хочет ли она прожить с этим человеком всю жизнь, родить от него детей, состариться вместе и умереть в один день, она бы, не задумываясь, ответила: да. А теперь она в этом сомневалась.
Они сидели втроём за столиком кафе. Настя, Дима и его друг и сослуживец Алёша. День России – выходной для трудового народа, но не для Росгвардии. У последней работа разгонять митинги и арестовывать их участников, особенно если мероприятие не согласовано с органами власти.
- А всё-таки классно мы эту дуру в автозаке прокатили! – Дима был весьма доволен собой. – Смелая, б…, выискалась! Прикинь, Настюх, подходит и говорит: «Я слышала, как вы сказали: хватаем всех! Записала на диктофон». Ну, ничего, в отделении ей быстро объяснят, что не надо лезть не в свои дела. Штрафанут тысяч эдак на двадцать – умнее станет!
Алёша захохотал, наливая себе ещё стопку. Дима последовал примеру товарища.
- Так вы что, случайных прохожих задерживали? – осведомилась Настя.
- Ну, а чё?
- Так вроде ж незаконно.
- Да всем пох… Составили протокол: участвовала в несогласованной акции, мешали движению пешеходов. Кто там нах… разбираться будет? Никому это нафиг не надо!
«И вот этого человека я считала образцом исключительной честности!» - думала Настя.
Решение расстаться с Димой стало твёрже алмаза. Но здесь ещё и третий – неудобно говорить это при нём.
Однако водка делала мужчин всё развязнее. Дима, всё больше осмелев, уже открыто лапал Настю, с полным правом считая её своей девушкой.
- Дима, не надо! Давай не сейчас!
- Да ладно, чё ты? Тут все свои, расслабься.
- Дим, нам надо расстаться.
- Чё?!
- Так будет лучше для всех.
- Не понял, - лицо Димы вдруг исказилось яростью. – Ты, значит, продинамила меня, б… подзаборная! Ты, значит, не давала мне, чтобы послать нах…! Ну-ка пойдём!
- Я никуда не пойду! Пусти!
- Пойдёшь, б… ! Потому что я так сказал!
Вдвоём с Алексеем они схватили девушку и потащили к туалету. Напрасно Настя пыталась вырваться, звала на помощь. Никто из посетителей не решился связываться с двумя крепкими мужиками в форме Росгвардии.
Дальнейшее девушку ещё долго будет преследовать в кошмарных сновидениях. «Давай, Лёх, раздвинь ей ноги!», «Надо же, ещё и девушка, гы-гы-гы, отстала ты, Настюх, от жизни!», - то и дело сыпались комментарии, сопровождаемые довольным хохотом самцов.
Наконец, натешившись вволю над бедной девушкой, росгвардейцы стали надевать брюки.
- Смотри, - предупредил Настю напоследок бывший возлюбленный. – Будешь рыпаться – подкинем наркоту. И тогда сгниёшь в тюряге! Ты поняла?
Девушка не нашла в себе сил ответить – только кивнула. Невидящим взглядом смотрела она, как, смеясь, удаляются насильники. Слышала, как собравшиеся у туалета зеваки, охочие до зрелищ, шушукались между собой. Какая-то девица громко выругалась: «Твою мать!». Все они могли бы быть свидетелями. Но не будут, ибо страх перед правоохранительными органами у этих людей сильнее совести и сострадания. Остаётся только одно…

Сознание возвращалось медленно. Зачем, зачем эти изверги в белых халатах вернули её к жизни? Почему не дали умереть?
Руки девушки были обмотаны повязками.
- Пыталась вскрыть себе вены, - услышала Настя разговор медсестёр. – Хорошо, мать домой вернулась, увидела, а то б не откачали.
- Не надо было и откачивать! – запротестовала девушка слабым голосом. – Я не хочу жить!
- Не хочешь жить? А ты о близких подумала? Они вон всю ночь в коридоре просидели.
- Кто они?
- Мать и твой молодой человек.
Молодой человек? Дима? Нет, это слишком! Лицемер – утешает, значит, её маму, смотрит ей в глаза. Как его только земля носит?
Не успела Настя толком додумать свою мысль, как в палату вошли… Павлик – это он был рядом с мамой! Сосед, друг с детства. Вместе ходили в детский садик, в школе сидели за одной партой. В последнее время Настя виделась с ним довольно редко – Дима страшно ревновал. То ли с самого начала не верил в дружбу между мужчиной и женщиной, то ли Настя сама его невольно спровоцировала, поделившись одним из детских воспоминаний.
Это было в Настин восьмой день рождения, который отметили семейным походом в парк. Настя, Павлик, их родители (папа тогда ещё был жив), бабушки, дедушки. Дети катались на аттракционах, взрослые гуляли и болтали о жизни. Играла музыка:
«Белое солнце дня я прошу опять
Поскорей приблизить вечер,
Вечер, когда я снова смогу обнять
Ту, что мне нужна навечно.
Тебя, с кем жизнь моя легка,
Как в летнем небе облака».
Тогда Паша, кружась с ней вместе на «колокольчиках», сказал: «А давай, когда подрастём, поженимся». «Давай», - ответила Настя. Наивное детское предложение! Настя и подумать не могла, что это может стать поводом для ревности.
- Настенька, доченька, ну что же ты? – плакала мать, гладя её по волосам.
Её глаза, опухшие от слёз и бессонной ночи, смотрели с такой любовью, что Настя чувствовала себя последней свиньёй.
- Прости, мамочка! Я больше не буду!
- Настенька, родная моя!
- Мы все за тебя очень волновались, Настюх! Хочешь, я сам позвоню твоему Диме? Если любит по-настоящему, прибежит мириться.
- Нет, не надо! И вообще не говорите мне больше о нём! Никогда!
- Хорошо, не будем, - поспешно ответил Павлик.
- Может, оно и к лучшему, что вы разругались, - сказала мама.
- К лучшему?! Да у меня вся жизнь сломана!
- Не говори так, дочурка! У тебя ещё будет достойный парень. Я вот тоже, когда Костя меня бросил, думала: жизнь кончена, никого больше так не полюблю. А потом встретила папу…
«Легко тебе говорить! – подумала Настя. – Костя ж не насиловал тебя вместе с дружком!».
- Не переживай, Настюх! – поддержал её Павлик. – Тот, кто не ценит такую классную девчонку – просто дурак!
- Дима не дурак – он подонок!
- Если обидел, значит, и вправду сволочь! – согласился Павлик. – Ну, да к чёрту этого козла!

- Говорю же, Светка, озверела эта Росгвардия вконец! Хватали всех подряд. Они реально так говорили между собой. Сама слышала. Ну, я подхожу к ним, говорю, что записала их слова на диктофон.
- А ты, правда, записала?
- Да нет, не успела. Но думала, что у них борзости хоть немного поубавится. Так эти полицаи меня сцапали – и в автозак. Повезли в ОВД, потом ещё три часа держали в машине. А потом ещё два часа в отделении. Составили протокол. Теперь шьют административку.
- Да, попала ты, Жанка!
- Да ладно! Болотников вон вообще посадили. Но я этого так не оставлю. Буду оспаривать вплоть до Страсбурга. Узнать бы только, кто эти молодчики. А то ж не представились.
«Ничего себе!» - подумала Настя.
Беседу двух медсестёр она услышала совершенно случайно. И совершенно не ожидала, что Жанна, которая нравилась ей своим душевным отношением к пациентам, оказывается, ходит на оппозиционные митинги и, более того, и есть та самая девушка, о которой говорили Дима с Алёшей. Прежде Насте казалось, что вся эта пятая колонна – бесконечно озлобленные и не удовлетворённые жизнью бездельники, ищущие, на ком бы выместить свои многочисленные комплексы. Но медсестра Жанна отнюдь не походила на озлобленную и закомплексованную.
После этого разговора Настя ждала случая, чтобы поговорить с Жанной.
И вот, наконец, настал день Жанниного дежурства. Дождавшись, пока её соседки по палате уснут, девушка вышла в коридор и направилась к ней.
- Что-то случилось? – спросила медсестра.
- Нет. То есть, да. Я, кажется, знаю, кто Вас задерживал на митинге. Это они?
Экран смартфона тут же высветил фотку Димы и Алёши. Настя их фотографировала, ещё когда они только познакомились.
- Да, это они, - ответила Жанна. – А откуда Вы их знаете?
- Вот этот – мой бывший парень – Сысоев Дмитрий Борисович, а этот – его сослуживец Галкин Алексей Иванович.
- Спасибо, Настя!
- Только, пожалуйста, не говорите, что это я их сдала. Просто они говорили в кафешке, как Вас задерживали.
Жанна пообещала, что никому не скажет. После чего Настя вернулась к себе в палату.

Через несколько дней Настю выписали из больницы, поставив на учёт к психиатру. Раны от порезов постепенно заживали, в отличие от ран душевных, которые никак не хотели затягиваться. Всякий раз, закрывая ночью глаза, девушка помимо своей воли представляла двух ухмыляющихся скотов, все их издевательства и унижения. В такие моменты нестерпимо хотелось снова вскрыть себе вены. Или прыгнуть из окна с девятого этажа, чтоб уж наверняка. И она бы, наверное, сделала это, если бы не Павлик. Он навещал её каждый день. Девушка не представляла, как бы смогла прожить без его дружеской поддержки. Хотя, начистоту говоря, он сам сейчас нуждался в таковой не меньше. Как раз в День России умерла Галина Михайловна – его бабушка. Возвращалась от подруги, и прямо на улице у неё случился сердечный приступ. Пока кто-то из прохожих обратил внимание на лежащую старушку, пока вызвал скорую, помочь ей было уже невозможно.
- А помнишь, Настюх, я в школе мечтал построить машину времени? Ну, чтобы изучать прошлое.
- Ну, да, помню. Как «Назад в будущее» посмотрели, только этой идеей и бредил.
- Я не хотел тебе говорить, чтоб не сглазить. Но похоже, мне это удалось.
- Да ладно! – не поверила Настя.
- Хочешь, пойдём ко мне, покажу.
- Ну, давай, если так.
Вскоре они были в квартире у Павлика. В комнате Настя с удивлением обнаружила что-то похожее не то на мотоцикл, не то на спортивного козла, которого покрывал стеклянный купол.
- Это твоя машина? Круто!
Честно признаться, она представляла себе машину времени как-то иначе.
- Хочешь, отправимся в прошлое прямо сейчас? Я проверял – работает.
Павлик нажал сбоку какую-то кнопку. Стеклянный купол откинулся.
- Садись.
Взобравшись на сидение, девушка увидела прямо перед собой большую панель с экраном.
- Это что, настройки времени? – спросила она.
- Совершенно верно, времени и пространства. Правда, последнее, надо сказать, весьма ограничено. Можно перемещаться только по Москве.
- Значит, в Древний Египет во времена Тутанхамона не попадём?
- Нет. Но, может, я её потом усовершенствую.
- Да ладно, ну его, этого Тутанхамона! Ну, что, значит, полетим в древнюю Москву к Ивану Грозному?
- А ты хочешь к Грозному?
- Если честно, не особо. Смотрела «Ивана Васильевича», знаю, чем это заканчивается.
- Тогда у меня есть предложение получше.
Сев позади Насти, Павлик принялся нажимать кнопки на панели. На экране появилась карта Москвы. Стрелками парень стал двигать курсор вправо-влево, пока не остановился на знакомом парке.
- Как тебе направление?
- Хорошее. А что со временем?
- Гляди.
И Павлик стал вбивать цифры. На панели высветилась знакомая дата. Шестнадцатое июля… год…
- Так это ж мой день рождения! – воскликнула Настя. – Мне тогда исполнилось восемь лет.
- Теперь остаётся настроить длительность нахождения. Полчаса хватит?
Настя кивнула.
- И задать время возвращения. Сейчас пятнадцать тридцать восемь. Пусть будет пятнадцать сорок пять. Теперь держи, - Павлик протянул девушке панельку с транзисторами и проводами и на маленьком экранчике установил сегодняшнюю дату и время – пятнадцать сорок пять.
- А что это?
- Это для связи с машиной. Чтоб вернуться обратно. Ну что, поехали?
- Поехали.
Павлик нажал красную кнопку на панели управления машиной. Стекло опустилось, закрывая собой парня и девушку. Машину задёргалась, зашумела, словно центрифуга стиральной машинки. Очертания комнаты за стеклом стали стремительно утрачивать свою чёткость, становясь всё более размытыми. Насте казалось, что вместе с этим она проваливается в какую-то странную невесомость, словно её запустили в космос.
Твёрдая земля возникла под ногами неожиданно. Перед глазами, поначалу как будто в тумане, а затем всё более явственно стали проступать деревья и аттракционы, парковые дорожки, скамейки.
- Павлик, это…
- Это тот самый парк.
- Ты это реально? – изумлению девушки не было предела. – Я думала, это розыгрыш. Это что, правда, прошлое?
- А ты посмотри. Видишь?
Взглянув на большую дорожку, Настя не поверила своим глазам. По ней, смеясь и разговаривая, двигалась компания с детьми. Детей было двое: девочка и мальчик. Девочка была одета в белую блузку с вышивкой и пышную фиолетовую юбку с бантом. Эту юбку бабушка привозила из Австрии. Мальчик тоже был одет торжественно – в рубашку с бабочкой. Папа… Живой и здоровый папа!.. Галина Михайловна, ещё цветущая, полная сил женщина. Проблемы с сердцем у неё начнутся, когда Павлик закончит школу и поступит в институт.
Как зачарованная, следовала Настя за этой компанией. Ей хотелось подойти к дорогим людям, обнять их, сказать что-нибудь, но робость не давала ей этого сделать. Что она им скажет? Ведь они её сейчас даже не узнают. Их Настя – это та девочка в фиолетовой юбке, что весело и беззаботно щебечет с другом, не подозревая, какой удар судьба ей уготовила.
Павлик также не торопился подойти к своим и Настиным родным и, держась от них на почтительном расстоянии, молча созерцал. Так дошли они до «колокольчиков». Взрослые купили детям билеты, и мальчик с девочкой, радостные, умостились на двух свободных местах.
- Сейчас ты мне скажешь: давай поженимся, как подрастём.
Стоя у ограды, Павлик и Настя походили не то на молодых родителей, которые смотрят, как их дитя катается на карусели, не то на впавших в детство влюблённых, ожидающих своей очереди прокатиться.
Карусель закружилась. По парку разносились звуки песни про радугу:
«Прожитый день нельзя повторить опять,
Невозможно повторенье,
Время не ждёт, а нас заставляет ждать,
Ждать удачи и везенья.
Я очень долго ждал тебя –
От января до января».
Настя с завистью смотрела на себя маленькую – ту, которой ей уже не стать никогда. Ту, которой не приходится каждый день, каждую минуту жить с ужасными воспоминаниями. Для той Насти жизнь только начиналась.
- Нам пора, Настюх! – Павлик взял девушку за руку. – Пойдём, а то исчезнем у всех на глазах.
Уходя, Настя обернулась, чтобы посмотреть, как они с Пашей маленькие соскакивают с карусели и, радостные и раскрасневшиеся, кидаются к родителям и бабушкам с дедушками.
Едва дойдя до скамейки, Настя снова почувствовала невесомость. Деревья с аттракционами вдруг сделались туманными, словно художник стал распылять на картину серую краску.
Придя в себя, девушка обнаружила, что находится в Павлика дома, под стеклянным куполом машины времени.
- Вот мы и вернулись, - сказал парен, поднимая стекло. – Как раз пятнадцать сорок пять. Ну, и как тебе путешествие в прошлое?
- Прикольно! – отозвалась девушка. - Ты класс! Я думала, это вообще нереально! Слушай, а можно ещё раз перенестись в прошлое? Ну, чтобы кое-что в нём поменять.
- Нет, менять прошлое нельзя. Если его поменять, тут такое может начаться, что потом вовек не расхлебаешь.
- Понятно. Слушай, а как ты это время настраиваешь?
- А вот смотри…
Девушка слушала с особой внимательностью, что Павлик ей объясняет. И старалась запомнить всё досконально, не упустив ни одной детали. Как настроить время, как вывести на экран карту и выбрать нужное пространство, как быть с панелькой возвращения?
- Ты так расспрашиваешь, словно поставила себе цель перенестись куда-то без меня, - усмехнулся парень.
- Не, одной мне как-то стрёмно.
Впервые в жизни Настя соврала своему другу. Да и как ей было сказать ему правду? Однако мозг её наполнился твёрдой решимостью – она не будет больше страдать от того, что с ней случилось. У неё есть шанс предотвратить этот кошмар, и она его не упустит. Даже путём обмана.

Через пару дней Настя пришла к Павлику на чай.
- Слушай, может, пойдём в комнату, - предложила она, когда парень наливал ей в чашку янтарной жидкости. – А то хочется телик поглазеть, что там показывают.
- Хорошо.
- Тогда поставь табуретку, а я чашки принесу.
Времени, которое Павлик потратил на поиск подходящей табуретке и транспортировку оной в большую комнату, вполне хватило, чтобы подсыпать ему в чай снотворное. Конечно, она бы могла сделать это и на кухне, нашла бы время, когда Павлик бы ненадолго отлучился, но ей совсем не хотелось, чтобы её друг упал со стула на пол и ушибся. И прежде чем приносить снотворное, она внимательно изучила инструкцию, чтобы, не дай Бог, не случилось передозировки.
Сидя на диване рядом с ним и комментируя шоу, на которое они наткнулись, рыская по просторам голубого экране, Настя с нетерпением ждала, когда снотворное подействует.
Наконец, Павлик начал зевать, глаза его становились всё более осоловелыми.
- Что это со мной? Прям ко сну клонит, просто невозможно.
- Наверное, не выспался. Бывает.
Больше он ничего не ответил, голова его опустилась на спинку дивана.
Настя аккуратно уложила спящего и укрыла пледом. Теперь – к машине времени.
Убедившись, что её друг не издаёт ни звука, девушка подняла стеклянный купол и села за пульт. Москва. Страстной бульвар. Там, кажется, Дима с Алёшей в тот день работали. Что если явиться к месту митинга пораньше и предупредить Жанну о том, что она будет задержана? А потом пойти к своему дому, встретить себя и сказать, чтобы ни в коем случае не ходила в кафе с Димой и Алёшей и вообще обходила их десятой дорогой. Конечно, внешнего сходства будет недостаточно – той Насте из прошлого нужны будут доказательства, что это действительно она сама, и что прибыла она из недалёкого будущего. Ну ничего, она сумеет это доказать. И всё – изнасилования не будет, как не будет попытки самоубийства и страданий, которые не дают ей покоя теперь. Так, направление выбрано. Теперь время. Дату того злополучного дня девушка помнила наизусть, хотя прежде предпочла бы вовсе об этом забыть. Прежде, но не теперь. А вот время… Когда там этот митинг начался? Наверное, в два. Тогда поставить нужно на полвторого. Время, проведённое в прошлом… Пусть на всякий случай будет до вечера. Время возвращения. Шестнадцать тридцать пусть будет – за пять минут Павлик вряд ли проснётся. Оставалось дело за малым – настроить панельку возвращения. Тоже на шестнадцать трицдать.
- Ну, давай, Настюха, теперь старт! – сказала девушка самой себе, нажимая на красную кнопку.
Купол закрылся, машина зашумела, да так, что Настя испугалась, что этот шум может разбудить Павлика.
На этот раз чувство невесомости было уже более привычным. Через мгновение девушка увидела очертания Страстного бульвара. Ура, получилось!
Посмотрев на смартфон, она обнаружила, что оказалась в том самом дне, когда с ней случилось несчастье. Но время… То ли она с самого начала перепутала, нажав вместо тринадцати цифру четырнадцать, то ли машина, изобретённая Павликом, иногда допускает погрешность на час, но было уже не полвторого, а полтретьего. Демонстранты уже вовсю ходили по бульвару, выкрикивая: «Россия без Путина!» и «Свободу политзаключённым!». Трое росгвардейцев ведут к автозаку парня в жёлтой футболке. А где же Жанна? А вот и она. Дима и Алёша, взяв её под руки, вели к тому же автозаку, довольно ухмыляясь. Настя едва успела нажать на кнопку камеры, чтобы запечатлеть этот момент. Будущие насильники были так увлечены демонстрацией своей власти над задержанной, что Настю попросту не заметили.
«Эх, опоздала! – думала девушка с сожалением. – Жанну предупредить не получилось. Теперь пойду к себе».
К себе… А как же Галина Михайловна, любимая бабушка Павлика? Именно сегодня она должна умереть прямо на улице. И умрёт, если никого, кто готов был бы ей помочь, рядом не окажется. А ведь Павлик, хоть и пытается жить дальше и находит в себе силы поддерживать Настю, в душе тяжело переживает её смерть.
«Он для меня многое делает, - думала девушка. – А я? Что я сделала для того, чтобы как-то поддержать друга?».
Что сделала? А ничего! Абсолютно ничего. Настя вдруг поняла, что всё это время была так погружена в своё собственное горе, что в упор не замечала, что человеку, который всё это время был рядом с ней, тоже очень плохо. А теперь ещё обманом добралась до его изобретения, чтобы избавить от страданий себя. А как же он? Как же его бабушка? Нет, раз уж попала в этот день, она её не бросит. Сейчас же поедет на Речной вокзал. Благо, Павлик рассказывал, что сердце у неё прихватило недалеко от дома. Может, если сразу вызвать скорую, её удастся спасти? А встреча в кафешке с бывшим парнем и его дружком ещё нескоро – ещё сто раз успеет предупредить саму себя. Главное – уйти отсюда поскорее, пока саму не задержали.
Несколько остановок метро – и вот уже Речной вокзал. Несколько минут по тротуару вдоль оживлённой дороги – и глазам предстала знакомая высотка. На противоположной стороне супермаркет «Седьмой континент». Где-то здесь, значит, нужно искать бабушку Павлика.
Свернув во двор, проходящий вдоль оградки не то школы, не то детского садика, девушка стала осматривать лавочки у подъезда. Но Галины Михайловны там не было.
Её Настя увидела издали. Бабушка направлялась как раз в сторону двора, но вдруг остановилась на полдороги и схватилась за сердце.
- Галина Михайловна! – Настя тут же подбежала к ней и схватила поперёк талии.
- Ой, Настюш, это ты? Ой, что-то плохо мне! Сердце…
- Сейчас вызову скорую. Пойдёмте пока. Вон тут лавочка.
Медленными шагами обе женщины двинулись к подъезду. Усадив бабушку на скамейку, девушка достала смартфон и набрала номер.
- Алло, скорая! Тут женщине плохо. Что-то с сердцем. Адрес… Улица Лавочкина, дом… Какой это дом? Двадцать пять дробь один, - ответила она, рассмотрев синюю табличку с номером. Приезжайте скорее!... Потерпите, Галина Михайловна, сейчас врачи приедут.
- Ох, Настенька, кажется, я помру. Сегодня Петра покойного во сне видела. Говорил, скучает по мне. Заберёт, наверное.
- Всё это глупые суеверия! – сказала в ответ девушка. – Вы ещё сто лет проживёте!
- Ой, сто – это много! Уже успеет надоесть.
Приехали врачи скорой довольно оперативно. Бабушку положили на носилки, спросили, на что жалуется…
- Похоже на инфаркт миокарда. Нужна срочная госпитализация.
Когда машина скорой помощи скрылась из виду, Настя поспешно достала смартфон, чтобы выверить маршрут отсюда до злополучной кафешки. На автобусе, пожалуй, будет быстрее, чем на метро. Тем более, остановка рядом.
Но очень скоро стало понятно, что насчёт быстрее Настя сильно погорячилась. В районе Ленинградского шоссе образовалась большая пробка. Машины ползли со скоростью раненых улиток. Глядя на часы, девушка начинала заметно нервничать. До роковой встречи оставалось всего полчаса.
Причиной такого затора, как оказалось, стала авария – грузовик врезался в микроавтобус. Обе машины развернуло так, что они преградили собой половину дороги.
Когда препятствие удалось объехать, автобус помчался быстрее.
«Скорее, скорее!» – мысленно поторапливала Настя водителя, не переставая глядеть на часы.
Наконец, автобус остановился на нужной остановке. Настя бегом кинулась к кафешке. Пока она добежала и посмотрела на часы, то с ужасом поняла: она безнадёжно опоздала. Та Настя уже зашла в это чёртово заведение, и эти скоты сейчас сломают ей жизнь. Девушка даже не понимала, какой инстинкт заставил её зайти вовнутрь, видимо, ещё шевелилась призрачная надежда сделать хоть что-нибудь, как-то помочь самой себе.
Когда она вбежала в кафе, сбивая с ног официантов и посетителей, из туалета, застёгивая штаны и ухмыляясь, выходили Дима и Алёша. Непоправимое уже случилось.
- Твою мать! – выругалась Настя.
Это всё, что она успела сделать, прежде чем очертания кофейни стали терять ясность. Ну да, именно на это время она настроила возвращение домой. Всё было напрасно!
Вернулась она, как и было в настройках, через пять минут после начала путешествия, как оказалось, бесполезного. Можно было, конечно, предпринять ещё попытку, но Павлик говорил, что с момента перемещения во времени должно пройти не менее суток, чтобы возможным стало второе. Иначе машина времени перегорит и может сломаться. С такими вещами лучше не шутить.
Грустная и подавленная, уходила она из квартиры своего друга, который продолжал спать, ничего не ведая.
Дома, меланхолично рассматривая смартфон, Настя наткнулась на фотографию Жанны.
«Отправлю-ка я ей, - подумала девушка. – Пусть ей, если что, проще будет через Страсбург что-то доказывать».
Хорошо, перед выпиской успела обменяться с ней номерами на всякий случай.
«Большое спасибо, Настя! – откликнулась Жанна по Ватсаппу. – А откуда фото?».
«Я там тоже была, - написала Настя в ответ. – Сразу не прислала – боялась, что протокол составят».
В ответ получила от Жанны улыбающийся смайлик.

Павлик пришёл к Насте на следующий день.
- Извини, Настюх, сам не понял, что со мной вчера случилось. Просто взял и реально вырубился.
- Да, ничего, бывает, - ответила девушка. – Не выспался, наверное.
- Да не, вроде спал нормально.
- Может, просто устал. Ты лучше скажи, как бабушка?
- Уже лучше, слава Богу! Врачи говорят, ещё пять минут, и спасать было бы уже некого. Кстати, как ты оказалась на Речном?
- Да вот, к подружке заходила. И тут случайно встретила Галину Михайловну.
- Прямо чудо какое-то, не иначе.
- Слушай, а как насчёт слетать ещё куда-нибудь на твоей машине?
- Не получится. Я её вчера вечером разобрал. Понимаешь, я тут подумал: человечество ещё реально не готово к такому изобретению. Прикинь, запатентую её, люди узнают и кинутся менять прошлое направо и налево. Кто-то захочет свои ошибки исправить, кто-то – с врагами расправиться, например, удавить в колыбели. И тут такое начнётся. Народ-то у нас несознательный. В общем, машину разобрал, а чертежи – в бутылку, как поеду на дачу – зарою. Можно было бы, конечно, сжечь, но кто знает – может, в будущем люди станут умнее. Откопают бутылку, найдут чертежи и соберут машину.
Насте так и не удалось скрыть разочарования. Разобрал машину… А ведь она так хотела попробовать ещё раз переместиться в прошлое и спасти себя! И теперь – не суждено! Толку-то с того, что чертежи сохранились, когда собрать машину она сама не сможет!
- Настюх, ну, ты чего? – Павлик заметил, что девушка скисла. – Тебе так жалко, что в прошлое не попадём?
- Жалко, - призналась Настя. – Просто я… хотела поглядеть на древнюю Москву.
- Но для этого совсем не нужно куда-то лететь. Это ж можно на открытках, на гравюрах.
- Можно, но всё равно не то. Вот вживую было бы интереснее. Может, соберёшь её опять?
- Нет, исключено. Понимаешь, что может быть, если она попадёт не в те руки? Но главное, теперь мы оба знаем, что путешествовать во времени – это вполне реально.
- Да уж! – невесело усмехнулась Настя. – Ещё как знаем!
Впрочем, ссориться с Пашей девушке не хотелось. Вместо этого она предложила гостю попить чайку с клубничным вареньем.
Пока чай кипятился, Настя включила телевизор, чтобы послушать, что в мире делается. Новостной выпуск начался с происшествия в центре Москвы. Легковушка врезалась в грузовик. Водитель, Сысоев Дмитрий Борисович, и пассажир, Галкин Алексей Иванович, погибли. Водитель грузовика отделался лёгким испугом. Санитары на носилках уносили тела…
- Так вам и надо, сволочи! – крикнула Настя. – Надеюсь, помучились, прежде чем сдохнуть!
Павлик ошеломлённо посмотрел на неё:
- Не думаю, что ты так ненавидишь своего бывшего!
- А за что их любить? Эти подонки меня изнасиловали!
- Так значит… - Павлик не сразу пришёл в себя от неожиданной новости. – А я реально думал, что ты потому… Ну, что вы поссорились и расстались. Почему же ты сразу не сказала?
- Они угрожали, что если я вякну кому-нибудь, они подложат мне наркоту.
- Если б я знал, я бы сам их убил! – вскричал Павлик. – Даже если бы мне пришлось за это отсидеть!
- Ты реально готов сесть из-за меня?
- Да. Потому что люблю тебя, Настюх! Люблю ещё с детства. Помнишь, я тогда на карусели сказал, что женюсь на тебе, когда вырастем? Да, это наивное детское признание, но я все эти годы мечтал, что когда-нибудь ты на меня взглянешь иначе, чем просто на друга. Но как мужчину ты меня не замечала. Я одно время надеялся, что смогу полюбить другую девушку. Но после первого же похода в кино понимал, что ты лучше. И говорил: счастливо!
- Так у тебя что, даже секса ни с кем не было?
- А зачем, если я их не любил? Я всю жизнь любил по-настоящему только тебя. Выйдешь за меня замуж?
- Да.
Новостной выпуск к этому времени закончился. Начался концерт песен ретро…
- А помнишь, Настюх, именно такая тогда в парке играла?
«К нам всегда приходят радости,
Когда не ждёшь,
Если в небе светит радуга -
Закончен дождь.
На тебя я как на радугу смотрю,
Мир привычный я с тобой не узнаю,
Потому что день любой и час любой
Счастливым стал для нас с тобой». 25.04.2020

Все права на эту публикацую принадлежат автору и охраняются законом.