Волшебная метла

В одном селении, окружённом виноградниками, лесами и горами, жил молодой пастух. Звали его Октавиан. Его отец с матерью рано отправились в лучший мир. Чтобы жить, юноша был вынужден зарабатывать себе на хлеб. С раннего утра, лишь солнце взойдёт, гнал он стадо на луг пастись, а вечером возвращался со скотиной обратно в деревню.
Однажды он, по обыкновению, присматривал за стадом на лугу и уже собирался вместе с овцами возвращаться назад, как вдруг заметил под старой ивой почти новую метлу.
- Полезная вещь, - вслух подумал Октавиан. – В хозяйстве пригодится. Ну что, милые, в добрый путь!
Только он это сказал, как вдруг метла поднялась в высь небесную, увлекая за собой пастуха, и понеслась вместе с ним по воздуху. С испугу Октавиан вцепился в неё покрепче.
- Бог мой, что это?
Но метла продолжала лететь вперёд, в неизвестном направлении. Внизу мелькали леса, поля, горы и равнины. Октавиан уже с трудом держался, а метла всё не думала останавливаться.
- Ох, мне конец! – произнёс он обречённо.
Неожиданно метла, к его удивлению, начала снижаться. И снижалась до тех пор, пока Октавиан не обнаружил, что стоит на земле – на незнакомой поляне.
- Слава Богу! – пастух вздохнул с облегчением. – Сейчас пойду в лес за овцами и…
Не успел он договорить, как метла вновь взлетела высоко и понесла его в обратном направлении.
- Боже, теперь мне точно конец! – воскликнул Октавиан с отчаянием.
Тотчас же метла вновь стала опускаться вниз, пока юноша снова не оказался на земле.
Первым побуждением Октавиана было выбросить злосчастную метлу куда подальше, но малость придя в себя от потрясения, он задумался: почему в первый раз он летел так долго, что руки успели устать, а во второй его почти сразу поставили на землю?
- Так ведь оба раза я сказал слово «конец»… Ну-ка, давай в добрый путь – домой!
Только он успел это сказать, как метла снова взлетела. Октавиан порадовался, что предусмотрительно сел на неё верхом, так что теперь ему не приходилось держаться изо всех сил.
Наконец, далеко внизу показалось родное село.
- Всё, конец! – произнёс пастух, завидев крышу родного дома.
Метла покорно снизилась. Только когда до земли оставалось всего ничего, юноша с испугом заметил соседа Адольфа, который, в удивлении раскрыв рот, за ним наблюдал.
- Здравствуй, Октавиан! Я и подумать не мог, что ты колдун!
- Да я не колдун, - оправдывался пастух. – Я метлу в лесу нашёл.
- Да ладно, не скромничай, - улыбнулся сосед. – Я никому не скажу.
Но Октавиан в это не поверил. О болтливости Адольфа знало вся деревня. Если уж ему становилась известна какая-то тайна, никто не сомневался, что через часок-другой оную узнает каждый, кто с ним столкнётся.
- Давай в лес, к овцам, - скомандовал Октавиан метле. – Да, плохо дело! – рассуждал он уже в полёте. – Теперь пересудов не оберёшься!.. Стой же! Конец!
Спустившись вниз, он уже ничего не говорил. Молча погнал овец домой.
Как и следовало ожидать, новость о том, что Октавиан летал на метле, мигом облетела всю округу. Дошла она и до хозяина, чьё стадо он пас.
- Ты прекрасный пастух, Октавиан, - сказал ему хозяин. – Я верю, что ты не колдун. Но молва, сам понимаешь. Не обижайся, но не могу оставить тебя в работниках – не хочется неприятностей, к тому же у меня семья. Советую тебе как старший друг – уезжай из деревни.
- Ну что ж, спасибо! – проговорил юноша. – Раз так, полечу по свету счастья попытаю.

Недолго собирался Октавиан. Только солнце успело взойти, предвещая утро следующего дня, как юноша, взяв с собой узелок с вещами, уже оседлал метлу.
- В добрый путь! Летим вперёд, куда глаза глядят!.. Пожалуйста, лети потише. Я хочу получше рассмотреть, что будет внизу.
Слово «потише», по всей видимости, оказалось действенным – метла полетела медленнее. Октавиан, с детства не покидавший родной деревни, с интересом рассматривал проплывающие внизу леса, селения, луга. Иногда он останавливал метлу и неспешно прогуливался по местам, где прежде ему бывать не приходилось. Один раз, гуляя по лесу, он неожиданно набрёл на мрачный домик с маленькими окнами. Движимый любопытством, он подошёл поближе и постучал в дверь.
- Вы кто? – прозвенел колокольчиком нежный девичий голосок.
- Я бывший пастух, а нынче путник, - ответил Октавиан.
Тотчас же дверь отворилась, и юноша увидел хозяйку этого чудесного голоса. Никогда прежде он не встречал такой красавицы. Казалось, Мадонна сошла на землю, чтобы осчастливить смертных своим пребыванием. Её пшенично-золотые волосы, вились колечками. Глаза, голубые, словно озёра, так и затягивали в омуты, обещая неземное счастье. Поражённый прекрасным видением, Октавиан так и застыл на пороге, не в силах сказать хоть словечко.
- Проходите же, храбрый юноша! – поприветствовал его этот прекрасный ангел. – Только придётся Вам всё же спрятаться, когда хозяин придёт.
Счастливый, что красавица пригласила его в дом, Октавиан охотно вошёл в эти райские врата.
- Вы, должно быть, очень голодны? Я сейчас накормлю Вас.
- О, благодарю Вас, добрая хозяйка! А кто же хозяин? Ваш строгий отец? Или ревнивый муж?
- О, нет, это ужасный дракон-людоед! Он похитил меня и держит в плену, заставляет ему прислуживать. Иначе грозится, что съест. Умоляю, храбрый юноша, спасите меня от этого чудовища! Мой отец – король. Он с радостью отдаст меня замуж за того, кто вернёт ему любимую дочь.
Гнев и негодование в одночасье наполнили сердце бывшего пастуха. В эту девушку он успел влюбиться, и ему было неважно, принцесса она или простолюдинка.
- Так улетаем же скорее! – воскликнул юноша. – Пока он не вернулся.
- Как же мы полетим? – удивилась красавица.
- Я нашёл в лесу метлу. Людоед нас не догонит.
Обрадованная девушка охотно села на метлу рядом с ним.
- В добрый путь! – скомандовал Октавиан. – И быстрее! Ещё быстрее!
Леса и горы так и замелькали перед глазами юноши. Девушка, испуганно вскрикнув, вцепилась в ручку метлы.
- Как Ваше имя, принцесса? – спросила Октавиан.
- Аполлинария… Ах, он здесь!
- Кто?
- Дракон. Вы разве не видите? Сейчас он нас догонит!
И вправду, обернувшись, Октавиан увидел, как их нагоняет огромный крылатый змей. Его огромная пасть была разинута настежь, и зубы зловеще белели, стуча в нетерпении от предвкушения жертвы.
- Быстрее! Давай же! – кричал Октавиан.
Однако как он не уговаривал метлу, быстрее лететь она уже не могла. Дракон же становился всё ближе. Вот уже его зубы щёлкнули прямо над головой Октавиана. Тот чудом успел увернуться. Чудовище тем временем схватило отчаянно сопротивляющуюся девушку.
- Нет! Не трогай её!
Октавиан отпустил руки, стремясь удержать Аполлинарию. Но, потеряв равновесие, с криком полетел вниз.

- Давай, Морта, перерезай нить. Его земная жизнь закончилась… Впрочем, нет, стой! Его время ещё не пришло. И он предназначен этой девушке… Вытягивай нить, Нона…
Открыв глаза, Октавиан с удивлением обнаружил, что находится в незнакомой комнате, все стены которой были увешаны льняными полотнами. У очага сидели три старухи. Одна вытягивала нить, другая наматывала её на веретено, а третья сидела с ножницами, отрезая нить.
- Где я? – удивился юноша. – И кто вы?
- Мы судьбы, - ответила одна из них. – Я Нона, вытягиваю нить жизни, Децима наматывает её на веретено, распределяет судьбу, а Морта отрезает нить того, кому суждено умереть.
- Так я уже мёртв? – воскликнул Октавиан, вспомнив, как падал с огромной высоты.
- По законам природы, ты должен был погибнуть, как только твоё тело коснулось земли, - ответила Нона. – Но по закону судьбы, смерть должна настигнуть тебя позднее.
- Скажите же, судьбы, где моя возлюбленная? Что с ней? Она жива?
- Я её нить не отрезала, - сказала Морта. – Значит, жива.
- Дракон вернул её обратно, - добавила Децима. – Но съесть не съел. Только побил немного.
- О, это немыслимо! Я должен избавить её от этого кошмара!
- Если должен, так делай, - невозмутимо заметила Децима. – Тем более, что это возможно.
- Но как?
- Думай. Ты уже взрослый мужчина и сам выбрал путь, полный трудностей. Ты мог не брать метлу. Или выбросить сразу же, как только обнаружил её необычные свойства. Тогда жил бы себе спокойно и пас овец. Но ты решил иначе. Мог, услышав про дракона, тут же уйти прочь. Тогда сейчас уже был бы в городе, нанимался к лавочнику в услужение. Но ты не пожелал улетать без принцессы.
- Я полюбил её больше жизни!
- У тебя есть два выхода: или забыть её, или бороться.
- Я готов бороться! Прямо сейчас.
- Удачи!

Это было последнее, что слышал Октавиан, прежде чем очнуться. Он лежал на поляне, куда только что упал. Только что? Пожалуй, нет, ибо солнце было в самом зените. Значит, он провёл без сознания, как минимум, всю ночь и утро.
- Повезло ещё, что жив остался! – подумал юноша вслух.
Попробовал пошевелиться. Вроде бы кости целые. Лишь голова отдавалась тупой болью и ушибленные места при прикосновении напоминали о себе. С трудом поднявшись на ноги, Октавиан стал искать свою метлу. Она лежала под деревом в нескольких шагах от него.
- Летать пока не буду, - решил юноша. – Лучше пойду пешком.
Только он взял её в руки и уже собрался идти, как вдруг на него буквально налетела светловолосая девушка. Заметив юношу, она испуганно ахнула.
- Прошу Вас, не выдавайте меня!
Она с такой мольбой смотрела на Октавиана, словно от одного его слова зависела её жизнь и смерть. Он хотел было спросить, что случилось, но в это время издалека послышался топот коней, и напуганная девушка устремилась к окружённому зарослями кустов оврагу.
Только она успела скрыться из виду, как показались всадники. Судя по одежде и лошадям, это были слуги какого-то весьма знатного господина.
- Эй, ты не видел здесь молодую девушку? – обратился к Октавиану один из них.
- Нет, господа, никаких девушек я тут не видел, - ответил тот.
Всадники поскакали дальше. Лишь только топот копыт стих, девушка осмелилась выйти из укрытия.
- Спасибо Вам, добрый человек! – поблагодарила она Октавиана. – Вы меня спасли!
- Кто эти люди? – спросил тот в свою очередь. – И почему они Вас преследуют?
- Это слуги герцога де Линя. Он желает видеть меня своей любовницей.
Несмотря на растрёпанные волосы и запачканное платье, девушка была удивительно хороша собой. Такая и впрямь могла приглянуться знатному господину. К тому же, судя по манерам и жестам, она никак не походила на простолюдинку.
- Если речь идёт о Вашей девичьей чести, мадмуазель, - сказал Октавиан, - то я очень рад, что сумел Вам хоть чем-то помочь. Если Вы желаете, я могу довезти Вас до дома.
- Увы, мой дом опечатан! Меня схватят, лишь только я там покажусь. И защитить меня некому. Мой добрый господин граф де Бриенн заточён в крепость. Он был мне как отец родной, а теперь я не могу его даже увидеть.
- В крепость? – удивился Октавиан. – За какие провинности?
- Благородный граф ни в чём не виноват! Его подло оклеветали! Он приютил меня, сироту, когда я, оборванная и голодная, бродила по улицам и просила подаяния. Заботился обо мне, как о дочери родной, дал мне воспитание. Мы жили счастливо, пока меня не приметил герцог де Линь. Этот герцог похотлив, как сатир, ни одной женщины не пропускает. Но его все боятся, потому что он лучший друг короля. Только мой добрый господин его не испугался. Когда герцог пытался с ним сторговаться, чтобы забрать меня к себе, разгневанный граф выставил его взашей – сказал: «Изабель мне как дочь родная! И я не продам её честь за всё золото мира!». На следующий день пришли полицейские…
Как только ни пытали бедного графа де Бриенна, требуя, чтобы тот признался в том, что вступил в сделку с дьяволом и приносит последнему человеческие жертвы, что приютил несчастную Изабель для того, чтобы пить её кровь и, в конце концов, съесть её живую, а кости сжечь и развеять пепел по ветру с заклинанием на эпидемию чумы! Однако жестокие пытки не смогли сломить графа, который неизменно отвечал: «Делайте со мной что угодно, но никогда Рауль де Бриенн не признается в том, о чём не помышлял!».
Изабель герцог де Линь забрал в свой дворец. Сначала он дарил ей золотые украшения, пытаясь покорить её сердце. Но та не принимала подарков. Тогда он начал угрожать расправиться с ней, если она не отдастся ему. Но Изабель его угрозы не испугали. Тогда он, потеряв терпение, попытался грубо овладеть ею. К счастью, под руку девушке попалась бутыль с вином.
- Я ударила его по голове и бежать, - закончила Изабель свою горькую историю.
- Дело плохо! – заметил Октавиан. – Видимо, в городе Вам и вправду лучше не появляться. Но если Вам есть куда бежать, я мог бы доставить Вас прямиком туда.
Изабель на мгновение задумалась.
- Дочь графа – маркиза де Монмартр – всегда была добра ко мне. Она живёт на юге страны вместе с супругом. Только туда семь дней пути.
- Думаю, мадмуазель Изабель, мы долетим туда быстрее.
- Долетим? Но ведь люди не летают!
В ответ Октавиан сказал девушке, что сам прилетел в эти края издалека на метле, которую случайно нашёл.
- Спасибо Вам, добрый человек! – с чувством воскликнула Изабелла. – Если бы только Его Светлость граф мог знать, если бы я могла увидеть его напоследок!
- Тогда придётся дождаться ночи. Если в крепости есть окно, вы сможете поговорить.

Лишь только на землю опустилась ночь, Октавиан велел метле лететь в город – к высокой башне. В свете полной луны это суровое строение выглядело мрачно, словно Замок Смерти. На самом верху оком дьявола зияло маленькое зарешёченное окошко.
- Стой! – сказал Октавиан, лишь только они к нему приблизились.
Метла зависла в воздухе. Изабель принялась изо всех сил колотить в окно:
- Монсеньор, откройте, пожалуйста!
Окно со скрипом отворилось, и за решёткой показался седовласый мужчина. Его лицо было страшно бледным, на скованных кандалами руках виднелись следы жестоких пыток. Изабель, увидев его, горестно воскликнула:
- О, монсеньор, что с Вами сделали?
- Изабель?! – граф был безмерно удивлён. – Но как ты здесь оказалась?
- Я прилетела с Октавианом на его метле, монсеньор. Этот добрейший человек спас меня от домогательств герцога…
Пока Изабель во всех подробностях рассказывала графу о том, что с ней приключилось, Октавиан смотрел по сторонам: на ночной город, освещённый фонарями, на звёздное небо. Когда же его взгляд падал на графа и его воспитанницу, юноше становилось и без слов понято: никакие дьяволы из преисподней не заставили бы этого человека причинить девушке зло. Сколько гнева и страдания было в его взгляде, когда он слушал о её злоключениях!
- О, Октавиан, я тебе очень благодарен! – заговорил граф, как только Изабель закончила свой рассказ. – Весьма сожалею, что в данных обстоятельствах не могу даже пожать тебе руку. Однако в каждом своей молитве к Создателю я буду упоминать твоё имя. Хранит тебя Бог!
- Благодарю Вас, монсеньор! – ответил Октавиан, несколько смущённый. – Надеюсь, Бог услышит Ваши молитвы и поможет мне.
- О, я бессовестная! – вскричала вдруг Изабель. – Хотела сбежать, бросить Вас здесь! Простите меня, монсеньор! Никуда я не убегу, останусь в городе!
- Об этом, милая Изабель, даже думать забудь! – взгляд графа сделался суровым, как у отца, когда он разговаривает с непослушным ребёнком. – Ты что, захотела стать любовницей герцога? Не для того Октавиан тебя спасал!
- Но как же я оставлю Вас здесь, монсеньор?
- С этим я сам разберусь, - произнёс граф с такой уверенностью, словно речь шла о каких-то мелких неурядицах. – Я всё-таки мужчина и живу на свете немало лет. Так что беги отсюда как можно скорее и не смей перечить! И храни тебя Бог!
- Я буду молиться за Вас, монсеньор!
- Давайте же, летите, пока стража не спохватилась!
Этого Октавиан дожидаться не стал – по его команде, резвая метла понеслась прочь из города. На юг – в имение маркиза де Монмартра.

Целый день неслись Октавиан и Изабель по синему небу меж облаков. Внизу проносились пёстрые, словно лоскутки одеяла, леса, горы, деревни и города. Чем дальше они летели на юг, тем чаще леса сменялись лавандовыми полями и оливковыми рощами. Однако эти красоты мало занимали мысли Октавиана – душа его была в лесном домике, где осталась Аполлинария. Она, наверное, думает, что он погиб, и оплакивает свою несбывшуюся надежду на спасение. Но он жив – он вернётся, чтобы победить дракона. Раз не получилось убежать вместе с возлюбленной, остаётся одно – сразиться с людоедом.
«Сразиться? Но как?».
В детстве он слышал много сказок про отважных рыцарей. Почти во всех благородные герои побеждали свирепых чудовищ и спасали от них прекрасных принцесс. Но у рыцарей было оружие, которым они владели мастерски. А он, бывший пастух, чем сражаться будет? Разве что лупить дракона метлой по голове.
«Если я хочу спасти Аполлинарию, - думал юноша, - я должен добыть оружие во что бы то ни стало».
Погружённый в свои мысли, он был немногословен. Сидевшая позади него Изабель также говорила мало. Очевидно, думала об оставленном в крепости опальном графе. Так понимал Октавиан глубину страданий девушки!
К вечеру прибыли, наконец, в имение маркиза. Приземлились немного поодаль от замка, дабы не смущать хозяев и прислугу.
Встретивший гостей у ворот лакей тотчас же побежал докладывать хозяйке, и вскоре в гостиную спустилась маркиза де Монмартр – статная темноволосая дама. Увидев Изабель, она не смогла сдержать радостных возгласов.
- Как же тебе удалось бежать, родная? – спросила она, обнимая девушку.
- Мне помог Октавиан…
- Примите же мою искреннюю благодарность, Октавиан! – воскликнула маркиза. – Изабель для меня как сестра родная, и я счастлива, что она здеь, в моём доме. Будьте же моим гостем!
- Благодарю Вас, мадам!
- Но что с моим отцом? Как он выглядел? Что говорил?
- Ах, мадам! – вздохнула Изабель. – Я с трудом узнала графа – так он бледен и измучен! Но держался он так бодро, с таким достоинством, словно не его заточили в крепость и опорочили честное имя.
- Да, сила духа Его Светлости не может не вызывать восхищения! – добавил Октавиан.
Вскоре явился хозяин замка – маркиз де Монмартр. Узнав, что юноша спас от бесчестья почти что родственницу его супруги, он предложил Октавиану поужинать с ними. Тот смутился: никогда прежде ему не доводилось сидеть за одним столом со знатными особами. Однако отказаться от такой чести было бы невежливо.
За ужином маркиза расспрашивала гостя о том, кто он и откуда. Октавиан поведал о том, как нашёл ведьмину метлу, как хозяин его рассчитал, как он чуть не погиб, пытаясь спасти из лап дракона свою возлюбленную.
- Дочь нашего короля тоже зовут Аполлинарией, - сказала Изабель. – И её тоже похитил дракон. Король обещал её руку тому, кто освободит принцессу. Только мало кто хочет её освобождать. Говорят: она очень злая и высокомерная.
«Злая? Высокомерная? – думал Октавиан. – Нет, этого не может быть! Моя Аполлинария – ангел во плоти! Либо речь идёт о другой девушке, либо мою возлюбленную оклеветали».
- Я не сомневаюсь, - сказал маркиз, - что кроме принцессы людоед похитил ещё немало девушек. И среди них наверняка есть ещё Аполлинария. У тебя отважное сердце, Октавиан, раз ты решил сразиться с драконом. Я могу дать тебе в руки меч моего прадеда, которым он одолел трёхглавого змея, научу тебя им владеть, но поклянись, что вернёшь его мне, как только твоя возлюбленная будет спасена.
- Клянусь, монсеньор, жизнью моей Аполлинарии!

Нелегко было пастуху удержать в руке меч. Ещё труднее было научиться им владеть. Наставник был беспощаден, спрашивал с ученика по всей строгости. И юноша, стиснув зубы и обливаясь потом, снова и снова отрабатывал движения. Поэтому он чуть не лишился чувств от радости, когда услышал:
- Молодец, Октавиан! У тебя отлично получается! Теперь ты владеешь оружием даже лучше меня!
- Спасибо Вам, монсеньор! Я никогда не забуду того, что Вы для меня сделали! А сейчас я немедленно полечу спасать мою возлюбленную!
- Я думаю, - ответил маркиз, - перед предстоящим сражением тебе нужно хорошо выспаться. Битва будет не на жизнь, а на смерть.
Словом, уговорил Октавиана остаться до завтрашнего дня.
Занятый своими мыслями об Аполлинарии, юноша не замечал, что Изабель с каждым днём становилась все печальнее. Не видел также, с какой нежностью смотрели на него её зелёные глаза, когда их взгляды случайно пересекались. Однако в последний день пребывания в замке маркиза, проходя мимо её комнаты, услышал плач.
- Ах, я люблю его! Но Октавиан… Он может погибнуть!
- Молись, родная! – отвечал ей голос маркизы. – И верь в лучшее.
- Я молюсь, молюсь каждый день. Пусть Октавиан меня никогда не полюбит, пусть никогда не будет моим, только бы он жив остался! Если он не сможет быть счастлив со мной, пусть будет счастлив с той, которую любит!
- У тебя благородное сердце, Изабель! Да вознаградит тебя Господь и да пошлёт счастья!
«О, Изабель, я тоже буду молиться за твоё счастье! – думал Октавиан, спешно удаляясь от дверей. – Если бы моё сердце не принадлежало Аполлинарии, я полюбил бы тебя и сделал бы всё, чтобы ты была счастлива! Но раз я не могу, пусть тебе встретится тот достойный, который полюбит тебя всей душой!».
Удалившись в свою комнату, юноша заснул почти сразу. Снилась ему Аполлинария. Как же она была прелестна в свадебных одеждах!

Утром, едва рассвело, Октавиан попрощался с гостеприимными хозяевами и отправился в путь. Изабель протянула ему плетённый круг на шнурке и затейливым узором из ниток.
- Этот амулет я сплела для Вас. Да защитит он Вас от гибели!
Октавиан сердечно поблагодарил девушку и, сев на метлу, понёсся по воздуху по весь опор.
К вечеру он уже был в знакомом лесу и стучал в дверь печально знакомого мрачного домика. Аполлинария, увидев его, чуть не упала в обморок от изумления:
- Октавиан!? Вы живы?!
Как же она была божественно красива! Разве может такая красота быть злой?
- Судьбы решили, что моё время умирать ещё не пришло. Я вернулся, чтобы сразиться с драконом и спасти Вас.
- О, я так счастлива, что вижу Вас вновь!
- Если я погибну, Аполлинария, знайте, я полюбил Вас всем сердцем, как только увидел! Моя жизнь – это Вы!
- Я тоже полюбила Вас всем сердцем, Октавиан!
Минуты сладкого свидания пролетели как один короткий миг. Вскорости вернулся дракон. Увидев чужака в собственном доме, он был страшно разгневан:
- Как ты посмел, дерзкий, сюда явиться?
- Я пришёл биться с тобой насмерть, дракон! – воскликнул Октавиан, выхватывая меч.
- Клянусь чешуёй, ты меня повеселил, молокосос! – захохотал людоед, разевая зубастую пасть.
Это слово ещё сильнее разозлило Октавиана.
- Веселиться будем после, - проговорил он. – А сейчас без Аполлинарии я живым отсюда не уйду!
- Ну что ж, если тебе так угодно, давай поборемся. Только выйдем наружу, а то не хочется потом твои останки с пола соскребать.
Никогда прежде Октавиану не приходилось сражаться насмерть. Однако любовь к принцессе и злость на её пленителя, а также надежда на помощь высших сил помогали юноше перебороть страх. К тому же, в легендах с драконами сражались рыцари, принцы, но не простые крестьяне. Одни спасали принцесс и жили с ними долго и счастливо, другие погибали с именем возлюбленной на устах. Погибнуть как рыцарь… Для пастуха это неслыханная честь!
Юноша сражался так отчаянно, что дракон, надеявшийся вначале на лёгкую победу, вскорости был разочарован. Снова и снова норовил он разорвать противника длинными крючковатыми когтями или перегрызть глотку острыми зубами. Если бы не маркиз (дай Бог ему здоровья!), научивший ловко уворачиваться от ударов, Октавиан был бы уже тысячу раз мёртв. Однако силы юноши постепенно таяли. Он не помнил, как, впадая в беспамятство от ран и усталости, сумел вонзить меч в драконье горло. Враг захрипел и упал на землю. Сражение было кончено.

- Можно, я теперь обрежу нить?
- Нет, Морта, его время ещё не пришло.
Октавиан открыл глаза. Знакомая комната, знакомые старушки-пряхи.
- Я снова здесь?
- Ну, а что ты думал? – ответила Децима. – С такими ранами обычно не выживают. Но Морта не может перерезать нить, поскольку твой час ещё не пробил.
- Значит, я вернусь к своей Аполлинарии? Живым? – юноша не верил своему счастью.
- К Аполлинарии или к другой женщине, - бесстрастно ответила Децима, - но живым точно вернёшься.

Очнувшись, Октавиан увидел, что лежит на земле совсем один.
- Аполлинария! – прошептал он.
Но ответом ему было тишина. Рядом валялось мёртвое чудовище. С трудом поднявшись и оглядевшись, он увидел, что принцессы нигде нет. Метлы и меча тоже нигде не было видно.
«Должно быть, Аполлинария решила, что я погиб, - подумал Октавиан, рассматривая свою окровавленную рубашку. – Потому и улетела».
Кое-как он встал на ноги, доплёлся до дома поверженного врага, нашёл там тряпицы, чтобы стянуть раны.
«Если нет метлы, - решил он, - пойду в город ногами. Тогда Аполлинария увидит, что я жив, и обрадуется. И мы никогда больше не расстанемся».

Неблизок оказался путь до города. Несколько дней шёл Октавиан, пока, наконец, добрался до городских ворот. Но стражники отказались пусть чужака на ночь глядя, и юноша решил заночевать в таверне неподалёку.
Музыканты пели героическую балладу – о прекрасной добродетельной принцессе, похищенной злобным драконом-людоедом, и о принце в золотых доспехах, который победил чудовище и спас её. Но увы, благородный герой был смертельно ранен в том жестоком бою и скончался с её именем на устах. Звали принцессу Аполлинарией, а принца – Октавианом.
- Что же, неужели всё так и было на самом деле? – поинтересовался Октавиан, когда музыканты закончили играть.
- Чистая правда, душой клянусь! – ответил один из них, самый старший. – Отважный принц умер у ног принцессы, держа её руку в своей руке и шепча холодеющими устами, что его сердце с ней навеки.
При этом он рассказывал с такой живостью, словно сам присутствовал при кончине героя.
- А если спаситель принцессы выжил? – предположил Октавиан.
- О, этого не может быть! Увы! Душа благородного принца, чистая, как горный ручей, покинула тело и устремилась к небесам.
От столь подробного рассказа о его собственной кончине юноше стало не по себе. Ещё больше удручала мысль, что бедная принцесса Аполлинария оплакивает своего героя. Но зачем она придумала про принца, про золотые доспехи? Должно быть, хотела, чтобы имя её избавителя было увековечено в легендах. Примет ли народ за героя какого-то пастуха?
Всю ночь провёл Октавиан с мыслями об этом, а утром чуть свет устремился в город. Чуть ли не бегом бежал он к королевскому дворцу, желая поскорее обрадовать возлюбленную. Однако стража отказалась пускать его во дворец.
- Тогда доложите принцессе Аполлинарии, что это я, Октавиан, и я живой.
- Как смеешь ты, жалкий оборванец, глумиться над горем принцессы и светлой памятью принца? Ну-ка ступай прочь по-хорошему или бросим тебя в темницу!
Понял Октавиан, что пытаться уговорить стражников бесполезно. Тогда он решил дождаться, пока принцесса сама выйдет из дворца.
Ждать ему пришлось довольно долго. Когда часы на башне пробили полночь, одно из окон дворца отворилось, и оттуда вылетела принцесса. Вылетела на его метле.
- Аполлинария! – закричал Октавиан во всё горло.
Но принцесса его не услышала. Поднимаясь всё выше и уносясь всё дальше, она быстро скрылась из виду.
«Подожду, пока она вернётся», - решил Октавиан.
Вернулась Аполлинария только под утро, когда вдали забрезжил рассвет. Октавиан снова позвал принцессу. Увидев его, девушка вскрикнула от изумления:
- О, Октавиан, ты живой?
- Я пришёл к тебе, любовь моя!
Больше слов было не нужно. Влюблённые кинулись друг другу в объятия.
- Если бы ты знал, как я по тебе тосковала! Летим же к моему отцу! Как только он узнает, что ты меня спас, я не сомневаюсь, что благословит нас тотчас же.
Октавиан сел на метлу, и они влетели через окно в покои принцессы. Там девушка с возгласом радости упала на ложе. Какая же она была прекрасная, какая желанная!
- Возьми меня, любимый! Прямо сейчас!
- Боже, Аполлинария, ты уверена?
- Я очень долго этого ждала! Иди же ко мне!
Тогда Октавиан робко приблизился и коснулся её губ. Принцесса вдруг вскочила, словно её ужалила ядовитая змея, и закричала:
- Стража!
Не прошло и минуты, как комната заполнилась вооружёнными стражниками.
- Этот ужасный человек хотел меня обесчестить! – в голосе Аполлинарии звучал гнев и ужас одновременно. – Он влетел в окно на метле! Он колдун!
- Но Аполлинария… - ошеломлённый Октавиан не мог найти слов.
- Молчать!... В темницу его! Нет, лучше в башню! Для особо опасных преступников!
Не успел юноша и опомниться, как был схвачен железными ручищами.
- Аполлинария, ты же не можешь так со мной поступить! – крикнул он, когда его вели по коридору.
Стражник наотмашь ударил юношу:
- Не смей, собака паршивая, так разговаривать с Её Высочеством!
Пленника привели в уже знакомую башню и, затолкав в зарешёченную комнатку, заперли дверь.
- Выпустите меня! Я ни в чём не виноват! – кричал Октавиан, молотя кулаками в дверь.
Ответом ему был отдаляющийся хохот стражников.
Занятый этим дело, юноша не сразу заметил, как сидевший в углу на соломе человек подошёл к нему.
- Октавиан, это ты? – воскликнул граф де Бриенн. – Какими судьбами?
- Она меня обманула! Она меня предала!
- Кто? – удивился граф. – Изабель?!
- Аполлинария. Принцесса.
- Принцесса? Чем же ты ей так не угодил?
- Не знаю, монсеньор. Я спас её от дракона.
- Вот как! Я слышал, что спасителя принцессы звали Октавиан, однако не мог даже представить, что речь идёт о тебе. Где же ты, в таком случае, взял меч и золотые доспехи?
- Меч дал мне на время Ваш зять – маркиз де Монмартр. Но никаких доспехов на мне отродясь не было.
Так слово за слово юноша рассказал графу о своих приключениях и злоключениях, начиная с путешествия вместе с Изабель до поместья маркиза де Монмартра и заканчивая предательством принцессы.
- Признаться, я ничуть не удивлён поступком Её Высочества, - проговорил граф, когда Октавиан закончил свой рассказ. – Насколько её отцу-королю в искусстве плетения интриг нет равных, однако даже он уступает собственной дочери.
- А я не знал. Я думал, Аполлинария меня любит – так же крепко и нежно, как я её. Но что же мне делать? Я поклялся вернуть меч маркизу, как только моя возлюбленная будет спасена.
- Ты не смог исполнить клятву не по своей воле, - ответил граф. – Бог тебя простит. Помню, я хотел пожать тебе руку в благодарность за спасение Изабель. Позволь же, сделаю это сейчас!
- Что же теперь будет, монсеньор? Меня казнят?
- Этого мне не дано знать наверняка. На всё воля Божья. Без Его воли ни один волос не упадёт с головы.
- А Вы, монсеньор? – с удивлением воскликнул Октавиан. – Неужели Вы не боитесь смерти?
- Нет, смерть меня не страшит, - голос графа был твёрд. – Мы, де Бриенны, куда больше боялись бесчестья. А когда нам умереть, не мы решаем. Так какой смысл бояться?
«Похоже, уже и смысла-то нет! – подумал юноша с горечью. – Не жилец ты, Октавиан!».
Оставалось только молиться Богу, уповая на Его милость.
Ночью, лишь только его голова коснулась жёсткой соломы, Октавиан вдруг увидел за окном чей-то силуэт и, услышав своё имя, кинулся к окну. Это была Аполлинария на его метле.
- Какой ты смешной, Октавиан! – рассмеялась принцесса ему в лицо. – Смешной и наивный! Неужели ты и вправду подумал, что я, благородная принцесса, смогу полюбить какого-то неотёсанного простолюдина? К тому же ещё и придураковатого. Ты поступил бы разумно, если бы погиб в бою и остался бы в памяти людской как благородный герой. А если уж хватило глупости выжить, убирался бы прочь, куда глаза глядят. Но ты был так упрям в своём невежестве и тщеславии, что посмел явиться ко мне и назвать себя победителем дракона. Так что теперь пеняй на себя – никто тебе уже не поможет. Никто и ничто. Прощай же! Я с интересом полюбуюсь, как тебя поджарят на костре.
Октавиан смотрел и не узнавал своей возлюбленной. И куда подевалось милое, добродетельное выражение лица, которое так тронуло его сердце? Теперь же в каждой черте проглядывало злобное торжество, глаза блестели хищническим блеском – как у кошки, которая вдоволь наигралась с мышью и теперь хочет её съесть.
- Неужели ты и есть та, которую я полюбил? – проговорил юноша с горечью.
Однако принцесса уже была далеко и не могла услышать его слов.
«Как же я мог так ошибиться? – думал Октавиан с грустью. – Принять за драгоценность дешёвую подделку, мишуру!».
Больше всего его печалило то, что, ослеплённый блеском этой самой мишуры, он в упор не замечал истинной жемчужины. А ведь она, истинное сокровище, сколько дней была рядом! И любила его так преданно и нежно, что безропотно отпустила его к другой, лишь бы он был счастлив.
«Прости, Изабель! Напрасной оказалась твоя жертва!».
Если бы можно было хоть раз увидеть её снова! Тогда он сказал бы ей…
«А что я сказал бы ей сейчас, на волоске от смерти? Говорить надо было раньше, а теперь… Теперь слишком поздно! Пусть же Изабель забудет обо мне и будет счастлива с другим, с тем, кто будет достоин твоей любви».
Но как непросто обмануть свою душу! Лишь сейчас юноша понял, как сильно он хотел бы вернуть то мгновение, когда он, чудом выживший после схватки с драконом, устремился к той, которую считал любовью всей своей жизни.
С этими печальными мыслями Октавиан и заснул. Снились ему бескрайние лавандовые поля. И Изабель. Девушка бежала ему навстречу, крича его имя.
Явилась она ему и на следующую ночь.
- Вижу, ты любишь Изабель, - заметил как-то граф де Бриенн.
- Откуда Вы узнали, монсеньор?
- Слышал, как ты во сне шептал её имя.
- Вы правы, монсеньор. Но боюсь, слишком поздно я оценил её совершенства.
Третьей ночи юноша ждал с нетерпением, надеясь, что во сне снова увидит Изабель. Но вместо этого ему приснилась та, к которой нынче он не чувствовал ничего, кроме глубокого отвращения. Она летела на метле, рассекая ночную тьму. Сам же он был филином, который сразу узнал эту девушку. Это она несколько лет назад ради забавы перебила ему левое крыло. И небось, давно уже об этом забыла. Однако он не забыл.
Он налетел на свою давнюю обидчицу и с остервенением принялся бить крыльями ей по лицу. Принцесса, не ожидавшая нападения, с криком полетела вниз…
- Давай, Морта, отрезай нить, - услышал он голос Децимы. – Её час пробил. Если бы этот пастух не клялся её жизнью…
Проснулся юноша оттого, что женский голос звал его по имени. И не только его.
- Изабель?! – услышал он удивлённый возглас графа, прежде чем открыть глаза.
А открыв их, Октавиан с трудом поверил увиденному. За зарешёченным окном виднелось лицо той, на встречу с которой он уже не надеялся. Самым невероятным было то, что девушка сидела на его метле.
- Изабель!? Как ты здесь оказалась?
- Я прилетела, чтобы спасти вас. Держите же пилочку!
Пока Октавиан и граф по очереди пилили решётку, Изабель поведала им о том, как, услышав о судьбе Октавиана, тайно убежала из дома Монмартров, чтобы добраться до известной колдуньи – Клодетты Брютти.
- Я надеялась, что мадмуазель Брютти сможет вам помочь. Я успела уже уйти далеко, как увидела: кто-то летит на метле по ночному небу.
- Это была принцесса Аполлинария? – спросил Октавиан.
- О, да! Но это я увидела только после того, как она… Она упала с метлы и погибла. Ночная птица её напугала. А я взяла метлу и полетела к вам. Пилите же скорее, пока не рассвело!
Однако как ни старались узники, закончить дело удалось лишь тогда, когда облака окрасились в розовый цвет, освещаемые рассветным солнцем.
- Спастись успеет только один из нас, - заметил граф. – Сейчас стража начнёт утренний обход. Вот они уже поднимаются по лестнице. Давай, Октавиан, садись на метлу и улетайте отсюда скорее!
- А как же Вы, монсеньор?! – в один голос воскликнули Октавиан и Изабель.
- Троих метла не выдержит. А мне побег не поможет, ибо обесчещено моё доброе имя. Летите же! Храни вас Бог!
- Простите меня, монсеньор! – с горечью произнёс Октавиан, забираясь на метлу, прежде чем дать команду лететь отсюда побыстрее.
Он уже не слышал, как кричали на графа вошедшие стражники, увидев, что решётки нет на месте, и один из узников куда-то подевался, не слышал, как объяснил произошедшее граф де Бриенн, однако и он, и Изабель были свято уверены, что последний их ни за что не предаст. Зато сам Октавиан чувствовал себя предателем.
«Я улетел, спасся. А что теперь будет с бедным графом?» - думал он.
Снова на ум приходили легенды о героях и рыцарях. Они никогда не бросали в беде своих товарищей. «Один за всех, все за одного!» - было их жизненным кредо.
- Прости меня, Изабель! Я не настоящий герой!
- У тебя не было другого выхода, Октавиан, - утешала его девушка. – Если бы ты отказался лететь, всё равно не смог бы спасти графа. Вы бы оба погибли.
- Значит, придётся навестить мадмуазель Брютти. Говоришь, она живёт в северо-западных землях? Летим же скорее туда.
Однако вечером, когда Октавиан и Изабель добрались, наконец, до соседей известной колдуньи, выяснилось, что мадмуазель Брютти вышла замуж и живёт теперь вдалеке от родных мест.
- Какой же я осёл! – стукнул себя по лбу Октавиан. – А ведь Густав Лери, старший сын кузнеца из соседней деревни, полгода назад женился, и его жену зовут Клодетта.
- Ты думаешь, - произнесла Изабель с сомнением, - это та же самая Клодетта Брютти?
- Возможно. О молодой жене Густава никто толком ничего не знает, кто она и откуда. А ещё метла, которую я нашёл на пастбище. Думаю, это она выбросила, потому что решила покончить с прошлым и стать обычной женой и матерью. Но может быть, она согласится нам помочь?
Переночевав на постоялом дворе, юноша и девушка утром, едва рассвело, двинулись с те месте, где Октавиан родился и вырос. Изабель с интересом слушала его рассказ о рано умерших отце и матери, о детских забавах, о друзьях и соседях.
- Если бы я тогда знал, что такое любовь… Если бы я знал, что встречу тебя… Тогда вся моя юность, вся моя жизнь в деревни казалась бы мне не настоящей!
- Я тоже, - призналась Изабель, - когда жила без любви, когда моё сердце было свободно, думала, что так и должно быть. Но потом я встретила тебя. Но твоё сердце принадлежало другой.
- Это была ошибка. Если бы я не был так слеп, то сразу бы отдал его тебе. Ты мне не веришь?
- Верю. Ты не умеешь лгать.
Вцепившись покрепче в прут метлы, чтобы не упасть, Октавиан чуть нагнулся к девушке и поцеловал её в губы. Изабель придвинулась к нему поближе и также ухватилась за прут. Но вы, как краток оказался сладостный миг первого поцелуя! Казалось, только губы влюблённых соприкоснулись, как настал конец пути.
Приземлившись в лесу неподалёку от деревни, Октавиан, наконец, смог обнять ту, которой теперь принадлежало его сердце, его душа.
- Теперь ты навеки моя!
- А ты навеки мой!
Однако не стоило забывать и о деле, ради которого юноша с девушкой прилетели. Через несколько минут они уже стучались в дом кузнеца. Дома была только молодая жена Густава. Она и открыла дверь гостям.
- Кого я вижу! Октавиан? Уж не думала, что ты вернёшься! Надолго ли или так, родные места проведать, невесте показать, откуда родом?
- Мы вообще-то по делу, - признался юноша. – Скажи, Клодетта, ты ли в девичестве известная колдунья Брютти?
Женщина, услышав это, закрыла лицо руками:
- Боже мой, ну что же это такое? Я так надеялась, что никто не узнает о моём прошлом! Нет, Октавиан, как хочешь, но я уже не колдую. Я вышла замуж, ребёночка ждём. Мужу дала слово, что с магией покончено. Навсегда. Я и метлу свою выбросила, потому что больше не собираюсь на ней летать.
- Но прошу тебя, Клодетта! – воскликнул Октавиан. – Опекун моей невесты, который был ей вместо отца, попал в беду. Ему грозит смертная казнь. Вся надежда только на твою помощь. Возможно, ты что-то слышала про графа де Бриенна?
- Конечно, слышала, - откликнулась Клодетта. – Достойнейший человек! Но я не могу ему помочь. Я поклялась Густаву, что больше не произнесу ни одного заклинания и не сварю ни единого зелья. Придётся вам самим его спасать.
- Я готов. Только как?
Не говоря в ответ ни слова, бывшая колдунья спустилась в подвал и вскоре вышла оттуда, держа в руках толстую книгу. Затем, положив книгу на стол, она раскрыла её и выдернула страницу.
- Возьми. Это заклинание на небесную справедливость. Когда графа поведут на костёр, нужно прочитать заклинание. И тогда достойные получат спасение, а недостойные – заслуженную кару. Но читать его надо, находясь на месте, где вершится несправедливость. И тот, кто начал его читать, тот должен и закончить. В противном случае оно не подействует.
- Спасибо тебе, Клодетта! Как хорошо, что ты сохранила колдовскую книгу!
- Я сохранила её на крайний случай, - ответила та. – Когда я отрекалась от магического прошлого, я сказала, что если речь будет идти о спасении ребёнка от смерти, то сделаю всё, что смогу, даже если мне придётся поколдовать. Я всегда любила детей! А вы, взрослые, сможете сами помочь и себе, и друг другу. Прощайте! Удачи вам!
- Спасибо Вам, мадам Лери! – с чувством воскликнула Изабель. – Всю жизнь буду молить Бога за Ваше здоровье и счастье!
Лишь только дверь дома кузнеца закрылась, юноша и девушка вскочила на метлу и понеслись в город. Одной рукой держась за метлу, а другой сжимая исписанный мелким почерком лист, Октавиан просматривал длинное заклинание, проговаривая про себя отдельные слова, чтобы лучше запомнить.
- Дай мне посмотреть, - попросила Изабель.
Октавиан покачал головой:
- Нет. Клодетта сказала, что читать его надо на площади. Если тебя обнаружат за этим делом, костра не миновать. Граф никогда мне не простит, если с тобой что-то случится.
- Но как же ты? Тебя ведь тоже могут сжечь за колдовство.
- Обещаю, что попытаюсь спрятаться получше… Впрочем, я покажу тебе заклинание, но поклянись, что произнесёшь его лишь в том случае, если я не смогу быть на площади или если буду мёртв.
- Но Октавиан…
- Ты моя невеста, и отныне защищать тебя и твоих родных – мой долг.
- Ты мой герой! Я тебя очень люблю!
- А я тебя, моя Изабель!

Не зря Октавиан и Изабель опасались за жизнь графа. В окрестностях города, куда они прилетели, когда вечерние сумерки только начали окрашивать небо тёмно-синим, люди только и говорили, что о предстоящей казни «великого злодея и чернокнижника». Некоторые при этом рассказывали про осуждённого такие немыслимые ужасы, что если бы Октавиан доселе не видел графа, испугался бы столь дьявольского создания не на шутку.
- Так Вы что же, - не выдержал он, наконец, после очередных подробностей, - сами видели, как граф живьём сжигал несчастного мальчишку и пил кровь девственницы?
- Я не видел, - признался собеседник. – Но старая Жаклин рассказывала.
Впрочем, старая Жаклин, как оказалось, тоже ничего не видела и от кого слышала – неизвестно.
- Но это неправда! – воскликнула Изабель.
Боясь, как бы она себя не выдала, Октавиан дёрнул её за руку.
- Моей невесте трудно поверить, чтобы христианин, да и просто человек мог совершить подобные зверства. Однако я бы на Вашем месте не торопился верить подобным слухам. Вдруг человек невиновен?
- Но ведь все говорят. Значит, правда. Завтра колдуна сожгут на костре – и поделом!
Спорить Октавиан не стал – попрощался и поспешил поскорее увести невесту прочь от случайного собеседника.
Рассвет ещё не наступил, как юноша с девушкой были в городе. Влетели они туда по воздуху, выбрав самый немноголюдный район. Метлу спрятали под кучей мусора, чтобы она не привлекла внимания и одновременно чтобы её можно было быстро вытащить.
- Если что-то пойдёт не так, беги и улетай. Как управлять ею, помнишь?
Изабель в ответ кивнула.
С рассветом народ стал понемногу собираться на городской площади. Кто-то, уверовав в сделку графа с нечистым, предвкушал справедливое возмездие, кто-то, напротив, желал хотя бы своим присутствие поддержать безвинно осуждённого в горький смертный час. Закрывшись плащами, Октавиан и Изабель двинулись туда же, по пути смешиваясь с толпой.
В центре площади уже всё было готово для костра: и солома, и столб. Не хватало лишь приговорённого.
А вскоре под неистовствующие крики толпы привели и его. Несмотря на бледное лицо и следы жестоких пыток, граф отнюдь не выглядел подавленным. Шагая гордой походкой к столбу, он то смотрел на небо, то кидал снисходительные взгляды на тех, кто кричал: «Смерть колдуну! Жги пособника Сатаны!», то кивком головы приветствовал скорбно опустивших головы. При этом с его лица не сходила таинственная улыбка, словно он узнал какую-то недоступную простым смертным тайну.
Октавиан развернул свиток и начал читать заклинание. Толпа, захваченная зрелищем, этого не заметила. Поначалу не заметила. Однако только успел юноша дочитать до середины, как некий знатный господин вдруг закричал:
- Это колдун! Схватить его! На костёр!
- Это герцог де Линь, - испуганно шепнула Изабель.
Вид у герцога был отталкивающий. Узкие злые глаза выражали безудержную похоть, а жирное тело под богатыми одеждами говорило о том, что в пище его владелец также не знает удержу.
Слуги герцога тут же бросились на Октавиана, вырвали из его рук свиток и поволокли в центр площади. Один из королевских стражников тотчас же узнал его.
- А вот и беглец нашёлся!
Король, сидевший на высоком троне, довольно улыбнулся:
– Тем лучше! Казнить обоих немедленно!
Изабель дёрнулась было, но тут же была схвачена за руку герцогом де Линем.
- Попалась, строптивая птичка! Я предполагал, что ты явишься взглянуть в последний раз на графа. Недаром мой слуга смотрел в подзорную трубу.
- Я буду Вашей, монсеньор, - взмолилась девушка. - Только пощадите обоих!
- Моей ты и так будешь, - усмехнулся герцог. – Никуда не денешься. А преступники будут казнены, как они того заслужили.
«Я должен дочитать заклинание по памяти, - думал Октавиан. – Только так я смогу спасти и Изабель, и графа».
Однако королевские слуги спешили привести приговор в исполнение. Юношу и графа тотчас же привязали верёвками к столбу. Палач поднёс пылающий факел. Солома тотчас же занялась пламенем.
Боясь не успеть, Октавиан всё быстрее проговаривал слова из свитка. Теряя сознание от боли и дыма, он вдруг с ужасом понял, что забыл последнюю фразу.
«Давай же, вспоминай, чёрт тебя дери!» - в отчаянии взывал он к своей памяти.
Но та отвечала молчанием.
- Как вас земля носит, варвары! – слышал он крики Изабель. – Разрази ж вас гром своими огненными стрелами!
- Да прольются огненные стрелы! – прошептал Октавиан последнюю фразу, прежде чем сознание его покинуло.

- Снова ты? – голос Децимы, уже ставший знакомым, привёл юношу в чувство. – Что-то ты к нам зачастил. Ну, никак тебе спокойно-то не живётся! Что ни день – так смертельное приключение!
- И ведь я никак не могу перерезать нить твоей жизни, - чуть ли не с досадой произнесла Морта. – Потому что тебе суждено умереть гораздо позднее. Глубоким стариком.
- Так я снова жив? – хоть Октавиан оказывался в доме у судеб не впервые, однако очередная отмена смертного приговора заставила его вновь вздохнуть с облегчением.
- Снова жив, - ответила Децима. - Иди же к своей невесте, а то она уже оплакивает тебя, как мёртвого.
- Спасибо вам, добрые судьбы! – воскликнул юноша.
- Мы добрые не всегда, - заметила Нона. – Мы только выполняем волю мироздания. Как придёт твой час – милости не жди.

- Октавиан, любимый! Не покидай меня! Пожалуйста!
Юноша почувствовал, что лежит на мокрой земле. В воздухе пахло свежестью, словно только что прошёл дождь с грозой.
Открыв глаза, первым, что он увидел, было заплаканное лицо Изабель. Его голова покоилась на её коленях. Рядом стоял граф де Бриенн – без кандалов, не связанный. И что невероятнее всего – невредимый, словно не его только что жгли на костре. Площадь, на удивление, была пуста.
- Что произошло? – удивлённо спросил Октавиан. – Где все?
- Когда ты дочитал заклинание, - объяснил граф, - хлынул сильный дождь и потушил костёр. Потом засверкали молнии, загрохотал гром. Гроза была такая, что земля содрогалась. И король, и герцог де Линь, и палач, и приближённые Его Величества – все они были убиты молниями.
- Ничего себе! – воскликнул юноша, неохотно вставая с колен любимой девушки.
- Теперь королём, по-видимому, будет Филипп.
К слову сказать, для таких прогнозов были все основания, ибо нелюбимый племянник прежнего монарха был единственным наследником по крови, а назначить кого-то другого погибший король просто не успел, полагая, по-видимому, что жить будет дольше.
«Надо будет добиться у нового короля аудиенции, - подумал Октавиан, - и попросить, чтобы вернул меч маркиза де Монмартра, который Аполлинария забрала себе».
- Но что же, монсеньор, за чудеса? – посмел обратиться он к графу. – На Вас ни единого ожога от костра.
- Я и сам, признаться, весьма озадачен, - ответил граф де Бриенн. – Но огонь отчего-то даже не дотронулся до меня. Хотя я, в отличие от тебя, не знаю ни одного заклинания и не владею никакими магическими средствами.
- По-видимому, графа спасло твоё заклинание, - предположила Изабель. – Ведь когда вас отправили на костёр, ты дочитал его до середины.
- Да, но ведь меня самого оно не спасло – я чуть не сгорел.
- Графа приговорили по обвинению в чернокнижии в то время, когда он этим не занимался. А заклинание предполагает высшую справедливость. Казнить человека за то, чего он явно не делал – в высшей степени несправедливо.
- А меня приговорили за то же самое в тот момент, когда я читал заклинание, - продолжил Октавиан её мысль. – Поэтому на первый взгляд приговор показался мирозданию справедливым.
- Какое счастье, что ты успел дочитать! – воскликнула Изабель. – Ты спас от гибели нас всех!
- Хоть я и против колдовства, - сказал граф, - однако прими же мою искреннюю благодарность!
Юноша хотел было ответить, что не стоит его благодарить, ибо всё это он сделал ради любви к его воспитаннице. Но не успел, ибо в следующий момент граф соединил руки Октавиана и Изабель:
- Будьте счастливы, дети мои!
- Спасибо, мосеньор! – дружно ответили влюблённые.
- Обещаю, - произнёс Октавиан, - что больше не буду колдовать и летать на метле. Впрочем, - добавил он, - ради спасения своей семьи я пойду даже на это. 12.01.2019

Все права на эту публикацую принадлежат автору и охраняются законом.