Не ходил бы ты, Ванёк ...

Покаюсь сразу: без какого-либо подспорья на текущие экзамены в университете я не ходил. Обычно это был учебник, толщина которого меня никогда не смущала, – на выдохе под брючный ремень влезал любой, и под пиджаком не была видна даже «История КПСС». Шпаргалок, или «шпор» по школьно-студенческой терминологии, я никогда не писал, - считал это дело слишком утомительным и малоэффективным.

Вспомогательная литература использовалась мной далеко не всегда, - как правило, это не требовалось, - но её присутствие согревало мне не только живот, но и душу, и придавало уверенности при приближении к экзаменаторскому столу, - звучит почти, как «к экзекуторскому», - на котором россыпью лежали полоски билетов. Один из них предстояло выбрать, ещё не ведая, о чём придётся скоро отвечать.

Только на одном изо всех экзаменов – по курсу геологии полезных ископаемых, который нам читал академик В.И.Смирнов, - мы наверняка знали, какие билеты нам достанутся. Билетов было всего два, и их номер соответствовал месту сдающего в журнале группы. Студенты заходили строго по алфавиту и получали их либо, начиная с первого, либо с последнего, поэтому, например, стоящий в списке пятым, получал пятый билет или двадцать шестой, если их всего было тридцать. Понятно, что архиважно было соблюдать очерёдность, поэтому только скоропостижная кончина сдающего студента могла стать уважительной причиной для его неприхода на этот экзамен.

Не удивительно, что наиболее тщательно учились именно эти билеты, а некоторые, уверенные, что система снова не откажет, только эти два и зубрили. Надо сказать, что на моей памяти она ни разу не дала сбоев, но сам я повторял всё, может, чуть больше уделил внимание вопросам, содержащимся в этих двух билетах, предназначенных академиком Смирновым и самой Судьбой, которая выбрала мне фамилию, благодаря чему мне должен был выпасть второй билет. Один из них и достался, - не помню уж, с конца или с начала.

Чем был обусловлен такой порядок, установленный академиком, никому не было ведомо, – у больших учёных свои причуды. Есть ещё один яркий пример этому. Несмотря на свой преклонный возраст, академик-кристаллограф Николай Васильевич Белов тоже приходил иногда на экзамены. Так он вообще не интересовался ответами на вопросы билета, спрашивал только, откуда приехал студент, восхищался его желанием учиться на геологическом факультете, ещё немного беседовал «за жизнь» и ставил в зачётку оценку «отлично». Не удивительно, что преподаватели Г.Литвинская и Ю.Загальская старались, как можно деликатнее, удалить академика с экзамена, чтобы уже самим вполне объективно оценить знания студентов.

…Всякий раз, когда я запихивал под ремень очередной фолиант, - здесь главным было не перепутать и на экзамен по геохимии не принести учебник по минералогии, - мне вспоминалось, как гимназиста из фильма «Зелёная карета» заложенная таким образом книга спасла от пули в живот, – выпущенная из нагана, она застряла в плотной бумаге.

- Книга спасла гимназиста, спасёт и студента, - говорил я со смехом - а вдруг преподаватель, обозлённый моим незнанием предмета, разрядит в меня свой револьвер!

На экзамен по общей геологии в первую весеннюю сессию я не стал брать учебник, а захватил только общую тетрадь с конспектом лекций, которые в Большой Геологической Аудитории на шестом этаже читала всему курсу Александра Фёдоровна Якушова. Её лекции были увлекательными, и я их, старательно конспектируя в лежавшей теперь у меня за пазухой тетради, никогда не пропускал, хотя проснуться поутру иногда было чрезвычайно трудно.

Вытянул восьмой билет. Убедился, что он довольно лёгкий, отвечать на него можно было сразу, но полагалось подготовиться, привести мысли в порядок, поэтому я занял свободное место где-то в задних рядах. Словно тамада на празднике, Александра Фёдоровна восседала за главным столом, заваленном зачётками студентов и ещё невостребованными билетами. Кроме неё экзамен принимали ещё два-три преподавателя.

Один из трёх вопросов билета был о геосинклиналях. Его, как и два других, я знал неплохо, но, как будто бес шепнул мне на ухо.

- О геосинклиналях у тебя всё по порядку написано в тетради, открой её и спокойно перепиши, Александра Фёдоровна ничего не заметит, ты же видишь, как она занята.

Поддавшись искушению, разложил тетрадь на коленях, быстро нашёл нужную страницу, но тут, к своему ужасу, услышал громкий голос Якушовой, раздавшийся в доселе тихой аудитории, как гром среди ясного неба.

- Я лишаю Вас права сдавать экзамен!

Ещё не веря, что эти страшные слова относятся ко мне, поднимаю глаза и вижу такую картину: держа руку, подобно красногвардейцу на известной картине-плакате времён гражданской войны: «Ты записался добровольцем?!», с пальцем, устремлённым прямо в мою незащищённую грудь, Александра Фёдоровна стремительно приближается ко мне и глядит сквозь свои очки совсем не так ласково, как обычно при встречах в коридорах, где она в ответ на «здравствуйте», всегда с приветливой улыбкой раскланивалась с любым первокусником, а, наоборот, очень сурово, как всё тот же красногвардеец. Под этим парализующим взглядом сижу не двигаясь, - ни жив, ни мёртв.

- Доставайте, что там у Вас!

Протягиваю тетрадь и плетусь к столу за зачёткой, кляня себя за то, что не устоял перед искушением заглянуть в злополучную тетрадь безо всякой на то необходимости. Тем временем, Александра Фёдоровна заняла своё командирское место и продолжила разборки со мной. Она полистала тетрадь, убедилась, что лекции неплохо записаны, утвердительным тоном предположила.

- Лекции-то, наверняка, не Ваши?

- Почему же не мои? – возразил я, но она и сама уже добралась до фронтисписа тетради, где моей рукой было написано: «Лекции по общей геологии Г.Ботрякова, I геохимия».

- Ну что же Вы, - заметно потеплевшим голосом сказала она укоризненно, - вижу, что и на лекции Вы ходили, а списываете?

- Да я и не списывал, не успел даже, – сказал я с горечью чистую правду, попутно сделав тонкий комплимент по поводу бдительности преподавателя. Чувствовалось, что Александре Фёдоровне стало неудобно выгонять с экзамена студента, аккуратно посещавшего её лекции, но делать было нечего, - фраза о лишении меня права сдавать экзамен была произнесена, и она, видимо, сразу приняла статус закона, который, как известно, обратной силы не имеет.

Забрав свои зачётку и тетрадь, - конфисковывать её, понятное дело, А.Ф.Якушова не стала, - я уныло побрёл к выходу, провожаемый сочувственными взглядами своих однокурсников, ставших свидетелями моего фиаско.

- Приходите пересдавать завтра, - уже очень доброжелательным, каким-то даже, я бы сказал, извиняющимся тоном сказала вослед А.Ф., недвусмысленно давая понять, что зла на меня не держит. С этим я и затворил за собой дверь аудитории. Этот погожий майский день был явно не моим.

Назавтра пошёл на пересдачу. С дрожью в руках подошёл к столу, - на сей раз, наученный горьким опытом, был налегке, безо всякой литературы. Александра Фёдоровна снова была приветлива. Выбрал билет из кучи. Все они там восьмые, что ли? - снова он мне достался!
Времени на подготовку к ответу мне не требовалось, поэтому уже очень скоро я сидел за одним столом с Михаилом Григорьевичем Ломизе, который как раз отпустил студента, не знаю уж с какой оценкой. Идти к Якушовой не хотел, опасаясь, что вчерашний инцидент может отразиться на окончательной оценке.

Довольно сносно, но без особого блеска, - за год ещё не научился бойко говорить, - ответил на основные вопросы и приступил к последнему пункту билета, - буквально в двух словах нужно было объяснить значение некоторых геологических терминов и понятий, в частности, что такое «принцип актуализма». Бодро ответил по-книжному: «метод познания прошлого путём изучения современных процессов» и тут же приступил к его критике, - главный де его недостаток в том, что у исследователя не может быть никакой уверенности, что геологические процессы прошлого всегда протекали так же, как сейчас.

Михаил Григорьевич как будто даже обиделся за автора принципа, Чарльза Лайеля, любившего, бывало, приговаривать, совсем, как плакатный Усама бен Ладен, назидательно подняв кверху указательный палец: « Настоящее – ключ к познанию прошлого». Довольно сухо и мне даже показалось, несколько неприязненно, мой экзаменатор сказал:

- Прежде, чем критиковать принцип актуализма, нелишне было бы привести хотя бы один пример его использования.

Чаще всего этот «принцип» применяется в литологии, - при изучении фаций и пр., но все примеры вдруг вылетели из моей головы и витали где-то в отдалении от неё, явно за пределами нашей аудитории. Начал лихорадочно соображать, что же сказать. Вдруг нахмурившись, Ломизе ждал ответа, - возможно, он был расстроен ответом предыдущего студента, показавшего элементарное незнание предмета, и это его настроение могло и на мне отразиться не самым благоприятным образом. И тут меня осенило! Это был тот редкий случай, когда хорошая «мысля» пришла не «опосля», а в самый нужный момент!

Ещё зимой я написал курсовую работу, - компилляцию научной литературы на тему, посвящённую вулканизму вообще, и вулканизму Камчатки и Курил в частности. Пользовался я несколькими источниками, но более всего новой, только что вышедшей в свет монографией дальневосточного вулканолога-геохимика Евгения Константиновича Мархинина «Роль вулканизма в формировании земной коры». Помимо многого прочего, в ней автор высказал предположение, что если вулканизм на Земле был всегда таким же, как и в наше время, то извергнутого материала как раз бы хватило для пород земной коры во всём их многообразии, приобретшим теперешний свой облик в результате различных геологических процессов. Этот вывод засел у меня в голове и вовсе даже не как пример принципа актуализма, - привести его в качестве такового пришло мне в голову только что, за экзаменационным столом, что я и сделал, сославшись, естественно, на автора.

- Однако, - вдохновенно добавил я уже от себя, как будто с трибуны, уже понимая, что нашёл именно то, что надо и очень вовремя, - сказать определённо, что интенсивность вулканизма в геологической истории, измеряемой миллиардами лет, никак не изменялась, у нас нет никаких оснований, - и только что не поклонился в ожидании бурных аплодисментов после блистательной научной лекции.

Как сказали бы сейчас, когда в наш лексикон уверенно проникли иностранные слова, такие, как «брифинг», «саммит», «фастфуд», - то, что я тогда озвучил, было абсолютным «эксклюзивом», не упоминаемым ни в одном учебнике по общей геологии всего цивилизованного мира! После такой моей речи Михаил Григорьевич, вдруг немного отодвинувшись, с некоторым удивлением и одновременно уважением посмотрел на меня, и, ни слова более не говоря, взял зачётку и вывел в нужной графе оценку «отлично», подтвердив её своим автографом.

Через несколько лет эта история имела два продолжения. Во-первых, на преддипломную практику совершенно неожиданно я попал на Курилы, где лично познакомился с Е.К.Мархининым. И, во-вторых, уже на пятом курсе, лекции по геотектонике нам читал мой тогдашний экзаменатор М.Г.Ломизе. И вот, когда на одной из лекций он коснулся принципа актуализма, то в качестве примера, - слово в слово, - он привёл мой ответ на том экзамене, тоже не забыв Мархинина. Не исключено, конечно, что он и сам ещё раньше прочитал книгу Евгения Константиновича и был знаком с содержащимся в ней выводами, но мне приятно думать, что этому его «научил» ваш покорный слуга. Спросить об этом, впрочем, можно и сейчас, - соросовский профессор Ломизе продолжает плодотворно трудиться на ниве университетского образования.

А новый экзамен, уже по геотектонике, я снова сдал на «отлично», - не удержусь, чтобы не похвастаться. Чтобы у читателей не сложилось представление, что в годы студенчества я получал только такие оценки, добавлю, что полученный мной диплом был, как у многих – тёмно-синего цвета. 08.12.2017

Все права на эту публикацую принадлежат автору и охраняются законом.