Спецпохороны в августе 42-го

ПРЕАМБУЛА

На Кубани казачество возникло в 18 веке. Необходимость защиты границ Российской империи от многочисленных набегов с юга диктовала создание определённого военно-социального формирования. Тяжёлая кордонная служба - неспокойная и тревожная - породила особое этническое образование, названное впоследствии Кубанским казачеством. Этот суровый народ добросовестно выполнял свой долг по защите рубежей Отечества. Более того, он создал свою самобытную культуру, свои обычаи. Но в жизни этого народа много было трагических страниц. Об одной из них - наш рассказ...

НАБАТ

... В Горячем Ключе родилась легенда: в старый глубокий колодец, находившийся на людном месте (нынешняя территория средней школы №3), большевики сбросили с разорённой ими казачьей церквушки колокола. Колодец засыпали, сравняли с землёй. Но, говорят, и ныне в особый час зарытые колокола... звонят. Тихий стон пробивается из-под толщи земли...
Вспомнилась эта легенда, когда прочли строчки письма, пришедшего в редакцию: "Здравствуйте! Вот уже полвека я храню эту тайну. 12-13 августа 1942 года в горячеключевских лесах расстреляли политзаключённых. В основном – репрессированных казаков.
Так случилось, что мне, тогда 15-летней девочке, пришлось эвакуироваться с отдельным подразделением НКВД: там служил мой отец. В то время немцы подошли к Краснодару. Заключённых из Краснодарской тюрьмы этапом отправили на Хадыженск. Так мы оказались среди леса, сзади нагоняли полчища врага, сверху фашистские самолеты сбрасывали на нас свой смертоносный груз. У поселка Широкая Балка и случилось то ужасное событие, о котором я и решила поделиться с вами.
Офицеры и члены их семей были отделены от общего потока отступающих, а заключённых увели в лес. Позже командиры нам объяснили: была бомбёжка, в ней погибли все заключённые. Нам показалось это подозрительным. Спустя некоторое время пронёсся слух: заключённых расстреляли.
...Недавно приснился сон: один из этапированных (хорошо помню его лицо) сидит в белой рубахе на подводе, босой, с всклокоченными волосами. Печально смотрит мне в глаза и просит:
- Упокойте наши души!
Спросила:
-Как?
- Найдите нас. Вам помогут.
- Кто?
- Казаки.
Я очень часто плачу, за упокой погибших ставлю в церкви свечи и прошу у святых прощения за всех нас..."
И подпись: Евгения Николаевна Пинчук, г. Краснодар.

Когда читаешь строки письма Е. Пинчук, кажется, и действительно звонят те колокола, бередя скорбную Память...
И мы снарядили экспедицию, получившую условное название "Этап".
Бригада журналистов, атаманы Горячеключевского казачьего округа, военные специалисты Горячеключевского гарнизона направились к месту рокового события. Но где оно, это место? Непросто найти его через полвека...
Перед нами открылась панорама мягко расстилающегося по склонам гор леса. Он величественно красив и безмолвен. Он помнит. Всё помнит. Глухие выстрелы, стоны умирающих... Где-то здесь, в лесной чаще, схоронены останки сотен безвинно убиенных. Но нам нужны доказательства преступления...

ЧЁРНЫЙ ЧАС РОССИИ

После трёхчасовой беседы с населением Широкой Балки (нашим проводником и активным помощником была заведующая местным клубом О. П. Поддубная) мы поняли, что из старожилов, как говорят, иных уж нет, а те далече - очевидцы тех времён или умерли, или уехали в другие края.
Интервью, ещё интервью - и ни малейшего следа.
Правда в одной из бесед мелькнула деталь: в августовские дни 42-го, когда наша собеседница готовилась с родителями эвакуироваться, её отец сообщил матери, что под Широкой Балкой расстреляли заключённых (от нефтяников узнал). Мать сказала: "Наверное, брат мой там - в начале войны как арестовали, так до сих пор ни слуху, ни духу. Из казаков он. Батьку нашего убили, а теперь вот его!"
Эпизод из детской памяти полувековой давности. Можно ли полагаться на него?
И как награда за поиски - знакомство с Полиной Лазаревной Кравец. Вот её рассказ:
- Родом я из станицы Линейной (это недалеко от Широкой Балки). Отец мой, Лазарь Константинович Коптенков, был потомственный казак. Воевал в Гражданскую. На чьей стороне? А бог его знает - я маленькая была. Но говорил, что за Россию. Умер в восемнадцатом от "сибирки".
В Широкой Балке живу с 39-го. Работала у нефтяников - и на тракторе, и на компрессорной станции.
Август 42-го помню хорошо. Именно 12-13-го мы подрывали вышки, забивали скважины - собирались эвакуироваться. Этап шёл, помню. Заключённые одеты - кто в чём. Голодные, чёрные. Гнали их по ночам балками. Пить и есть у нас просили. Что могли, давали им.
Помню, ночью кругом тишина, звёзды ясные, а в балочке близ нашей четвёртой компрессорной - шурх да шурх. То босы ноги по камням ступали. Тех, кто не мог дальше идти, наши служивые тут же пристреливали. Не хоронили. Глянешь - то там лежит человек, то тут. Что стало позже с этапом, не знаю, но направлялся он в сторону Хадыжей. После 13-го августа нас эвакуировали. Тогда строго охранялись нефтяные секреты. Нефтяники, имевшие "бронь", но оставшиеся в оккупации, после освобождения были расстреляны как изменники Родины, а семьи их отправлены в Сибирь.
Когда мы вернулись в Широкую Балку, то первым делом стали хоронить всех убитых - и в боях, и людей с этапа. Документов в их одежде не искали. Так и получилось, что похоронены они как безымянные.
Примерно через пять лет после оккупации в наш посёлок заехали трое в штатском, с рюкзаками. Случаем нашли нас с мужем. Искали балочку, где шёл этап. Видно по ним, что бывшие служивые. А в самой балке, близ нефтяных резервуаров, искали огромный старый дуб. Хотя он обгорел от попавшего в него снаряда, мы нашли и показали это место. Куда незнакомцы делись, и что делали там - не знаю...

"Я ВИДЕЛ ЭТО МЕСТО!"

...Командировка по письму Е. Пинчук подошла к концу. В ожидании рейсового автобуса мысленно перебирали приобретённый багаж поисков. Мы не нашли место захоронения, но явно были где-то рядом. Мы нашли свидетеля событий. И всё же в нашем журналистском расследовании что-то не склеивалось. Старушка действительно видела этапируемых заключённых - совпадают и время, и обстоятельства,- но указанный ею путь уводит в сторону от захоронения, которое разыскиваем.
Сидя в пустом зале Горячеключевского автовокзала, мы чувствовали себя витязями на распутье с известного полотна. Вошёл седовласый мужчина преклонного возраста. Некоторое время он изучал расписание движения автобусов, затем, взглянув на часы, стал прохаживаться вдоль билетных касс - явно убивая время. Вскоре ему наскучило одиночество и с естественной для пожилого человека потребностью в собеседниках он направился в нашу сторону. Присел рядом. И завязался обыкновенный житейский разговор. Но мысли...
Желая облегчить душу, мы поведали незнакомцу о цели своей командировки. Внезапно глаза собеседника оживились, и Фёдорыч (так он представился) сказал:
- Я был на том месте...
- ?!
Мы остолбенели и превратились в слух. А Федорыч, точнее Александр Фёдорович Котов, местный житель, работающий ныне в одной из частных фирм Горячего Ключа, неторопливо рассказывал:
- Я работал водителем у нефтяников. В 1988 году с буровым мастером мне довелось везти груз на скважину №8 (в районе поселка Широкая Балка). С нами находился пожилой егерь из местного лесничества. Пока разгружали автомобиль, я отправился с егерем побродить по весеннему лесу. Попали в каштанник. Пересекли две небольшие балки. Затем увидели лесную поляну, с краю которой протекала небольшая речушка. В поисках грибов двинулись по поляне. Вдруг на срезе размытого весенним паводком берега увидели кости и человечьи черепа. Я слышал, что в этих местах прошли бои, и подумал: здесь покоятся останки погибших воинов. Но почему тогда захоронение не отмечено обелиском или иным надгробьем?
Словно прочитав мои мысли, егерь рассказал, что в 1942 году, якобы, на этом месте была расстреляна большая группа заключённых. А через несколько лет после войны в эти места приезжали трое в штатской одежде и разыскивали захоронение. Штатские костюмы не скрывали их военной выправки...
Многие детали и само местонахождение виденного А. Котовым захоронения совпадали с описанием местности в письме Е. Пинчук. Волей случая горячеключевские леса слегка приоткрыли занавес над мучившей нас тайной. Но удастся ли нам до конца постичь её?

И ВНОВЬ ПОИСКИ

Мы подготовили запросы в архивы, в Федеральную службу безопасности (в том не столь отдалённом прошлом именовавшемся НКВД). Вели долгие переговоры с заведующим паталого-анатомической лабораторией по поводу проведения экспертизы останков и выяснения характера ранений погибших. К сожалению, далеко не все шли нам навстречу, ход журналистского расследования тормозили чиновничьи амбиции некоторых ответственных лиц. Даже в среде казачества мнения разделились, причём были и такие: "Ещё не известно, какой процент расстрелянных приходится на долю казаков. Может, нам и не стоит искать место их захоронения и ставить памятный крест. Это не имеет смысла, если наших там, к примеру, два процента!" Странно было слышать подобные торгашеские речи из уст людей, считающих себя потомками кубанских казаков. Тех самых казаков, которых вот так же в своё время делили на белых и красных, ссылали и уничтожали...
В ответ мы заметили лишь, что останков журналистов в этом захоронении (по нашим данным) вообще нет, тем не менее поисков безвинно погибших людей мы не прекращаем. И если бы не авторитет есаула В. Остапенко и не сподвижничество подъесаула Н. Трохана, казачество города вряд ли бы поддержало это благое начинание.
...Но мёртвые беспокоили живых. Голоса убиенных звали к покаянию. И наше расследование продолжалось.
Начальник Горячеключевского воинского гарнизона В. Козырь сразу откликнулся на нашу просьбу и обеспечил экспедицию опытным военным специалистом майором Н. Щёкиным и несколькими солдатами.
Выехали на предполагаемое место расстрела. Военные обследовали его, и по характерным признакам на местности - явно искусственно насыпанная гряда, густо растущие деревья на гряде послевоенной посадки - подтвердили возможность захоронения в данном месте. Одновременно военные предостерегли нас от поспешных действий: на местности проходили бои и не исключена вероятность при раскопках наткнуться на неразорвавшийся снаряд или мину.
Прокурор города В. Таран обещал помощь экспедиции в случае обнаружения человеческих останков.
На направленный в Краснодарское управление Федеральной службы безопасности запрос в редакцию пришел официальный ответ. Нас уведомили о том, что в краевом управлении нет сведений о расстреле заключённых Краснодарской тюрьмы в августе 42-го. Попутно сообщили, что на территории Краснодарского края в соответствии с постановлением Совета Министров СССР от 8 сентября 1955 года, на основании указа Президиума Верховного Совета СССР от 16 января 1989 года и, наконец, с выходом Закона "О реабилитации жертв политических репрессий" от 18 октября 1991 года продолжается процесс реабилитации лиц, незаслуженно пострадавших и репрессированных в 20-50-е годы. В основном это касается семей казаков и представителей национальных меньшинств. Управление Федеральной службы безопасности выразило готовность предоставить необходимую информацию о репрессированных лишь в отношении конкретно запрашиваемых лиц, поскольку, как заметили в официальном письме, в настоящее время только создаётся единая информационная система на базе ЭВМ, и лишь впоследствии это даст возможность получить информацию обобщающего характера.
Несмотря на все эти отговорки, мы рук не опускаем. Журналистское расследование продолжается. В нём можете помочь нам и вы. Если среди вас, уважаемые читатели, или среди ваших знакомых есть те, кто в период 20-50-х годов потерял своих родственников и до сих пор ничего не знает об их судьбе, сообщите нам с указанием точных биографических данных разыскиваемого. Мы попробуем помочь в поиске. В свою очередь обращаемся к вам за помощью: кто видел или слышал о трагедии близ Широкой Балки 12-13 августа 1942 года, напишите или позвоните в редакцию газеты "Горячий Ключ". Нам необходима ваша информация для продолжения расследования. Для того, чтобы отдать, наконец, сыновний долг памяти тем, кто по злой воле безымянным лёг в общую братскую могилу, не увенчанный ни славой, ни крестом.

P.S. А закончилось всё наше расследование весьма прозаично. Авторов данной публикации вызвали на собеседование в городской отдел ФСБ и в городскую администрацию, где прямо дали понять, что не позволят впредь нам сеять в массы хулу на доблестные госструктуры. Главный редактор, со своей стороны, тоже по-отечески заботливо сделал нам соответствующее внушение. Таким образом, нам запретили проводить дальнейшее расследование. И в итоге, Наталья лишилась своего места работы и вынуждена была покинуть город. Я же теперь живу далеко за пределами родного отечества, став политическим эмигрантом в одной из западных стран. Остается только надеяться, что сейчас времена поменялись и в России реально демократия возобладала, а обычный гражданин теперь имеет возможность на реализацию своего конституционного права, гарантирующего свободу слова. Или я заблуждаюсь? Хотелось бы знать на этот счёт мнение оставшихся в России моих соотечественников.
(Совместное расследование провели В. Зангиев и Н. Денисова) 26.09.2016

Все права на эту публикацую принадлежат автору и охраняются законом.