ИНОПЛАНЕТЯНЕ

Всё, что можно сделать с крысой, можно сделать и с человеком.
А с крысой мы можем сделать почти всё.
Брюс Стерлинг.


Я летел домой из Венгрии. Вернее, в самолёт я сел в аэропорту Будапешта, после недель-ного пребывания в гостях у моего закадычного друга, Иштвана Хорвата. Он сейчас живёт в небольшом городке под странным для меня названием - Печ.
Я, в середине 70-х годов, был в Венгрии (посчастливилось с рабочей командировкой). Но и сейчас я с удовольствием принял приглашение друга. Хотелось вновь полюбоваться на красоты Будапешта, Дуная, посетить церковь святого Матиаша и базилику святого Иштвана. Пройтись по площади Героев.
Иштван, для полного моего удовольствия, свозил меня на Балатон, а заодно мы съездили искупаться в Сеченьи. Правду говоря, раньше было лучше в купальне - не столько народу было. Ну, и напоследок, уже перед обратной поездкой в Будапешт, мы съездили в Секешфехерваре, где я вновь полюбовался на замок Бори, и на ворота завода по производству Икарусов. Дальше меня не пустили. И уж, конечно, не мог я покинуть Венгрию и её гостеприимный народ без посещения дворца Эстерхази в Фертёде. Красота! Но, думаю, наши дворцы и парки С-Петербурга не хуже будут!
Всё-таки хорошо встретить старого друга через столько лет! Я же с ним познакомился…, где-то… в…. Да, именно тогда, когда был с группой товарищей в командировке от нашей организации. Да, да, именно в то время я с ним и познакомился на заводе по производству автобусов «Икарус». Он (мой друг) мне понравился своей простотой в обращении и профессионализмом - настоящий мастер своего дела, и патриот завода. Мне такие люди нравятся.
К нему-то я и летал в гости по приглашению. Он знал, что я пишу книги, и ему хотелось, чтобы я написал о нём и его семье (в его биографии нашлись какие-то древние родственники). Я ему объяснил, что я не биограф и, тем более, не историк, и не могу быть ему полезен. Что нужно сначала обратиться в госархив, и что только после всех мытарств (не знаю, как у них, а у нас это проблема) договориться с человеком в Венгрии, который согласился бы на такую работу.
Весь наш разговор, по обычаю, сопровождался возлияниями Токайского. Надеюсь, Иш-тван не обиделся на мой отказ, потому что ни в его поведении, ни в обращении ничего не изменилось. Он всё так же был мягок, вежлив и гостеприимен. Хороший человек!

* * *
Самолёт, набрав высоту, совершил прощальный круг над городом и направился в сторону Москвы. В салоне было тихо и уютно. Стюардессы ещё не начали разносить прохладительные напитки, а пассажиры отдыхали от предпосадочной суеты. Откуда-то с задних кресел, изредка, доносился тихий шелест разговора о пребывании в Будапеште, и о прощании с близкими и родными.
Опустив спинку кресла и расположившись в нём поудобнее, я закрыл глаза, чтобы часик-полтора вздремнуть. Не знаю, как кто, а я люблю подремать под ровный гул моторов, тем более что в воздухе мы пробудем часов пять.
Говорят, что писателя или журналиста хлебом не корми, чтобы он не начал выпытывать разные подробности жизни у сидящего рядом человека, но у меня почему-то не так. Как только я усаживаюсь в кресло самолёта, так меня сразу же начинает клонить в сон. Наверное, организм мой так устроен, не иначе. А то бы с чего такая сонливость?
Проснулся я от женского, мелодичного голоса, предлагавшего лёгкий завтрак и напитки. Открыв глаза, я увидел: тележка стоит почти рядом с моим креслом, и миловидная блондинка-стюардесса держит в руках разнос. Где только они таких красавиц находят? - непроизвольно подумал я, устанавливая столик в «рабочее положение» и принимаясь за еду.
Я ещё не закончил есть, как радио, голосом, наверное, командира корабля или второго пилота, рубленными фразами заговорило: «Уважаемые пассажиры. Мы входим в густую облач-ность. Возможна небольшая тряска. Просим не волноваться. Командир корабля приносит свои извинения».
Не успел я осознать последние слова предупреждения, как в салоне слегка потемнело, а затем включилось освещение. Стало, как-то по-домашнему уютно, но ненадолго. Лампочки, через минуту или две, заморгали, а затем и вовсе погасли. В салоне стало почему-то очень тем-но. Мне даже показалось, что темнота приобрела какое-то осязаемое свойство, что ли. Вроде бы самолёт, вернее, мы вместе с самолётом попали в какую-то непривычную для тела окружаю-щую среду. Затем, наш самолёт внушительно тряхнуло. Из темноты салона послышались не-сколько разноголосых испуганных вскриков, типа - «Ой! Ой, что это? Ой, мы не падаем?». И вновь наступила тишина…, какая-то неестественная тишина, решил я.
В темноте салона не слышалось испуганного дыхания пассажиров, не раздавался равно-мерный гул работающих двигателей, и командир почему-то не говорил ни слова, словно я ока-зался один-одинёшенек в пустом самолёте, и в кромешной темноте…. Я даже руку поднёс к лицу, чтобы увидеть её, но, увы! Какая-то мрачная, тяжёлая, я бы даже сказал, густая, как растопленная смола, темнота окружала меня…
Я испугался! Я очень испугался: от непонятного отсутствия пассажиров летевших со мной, от окружившей меня непроницаемой темноты и, вообще, от отсутствия в моём окруже-нии чего-то живого, что ли. Я словно находился в безмерном, непроницаемом для глаз, совер-шенно пустом пространстве! Чертовщина какая-то, решил я. Эй! - есть кто-нибудь, отзовитесь, - негромко позвал я.

* * *
- Николай Степанович, Борт №742 куда-то исчез с экрана локатора, - повернув голову в сторону, сидевшего за своим столом, старшего смены, испуганно прошептал дежурный диспет-чер.
- Ты, что! - грозно рявкнул старший, - опять потерял самолёт, да? Нет, Савушкин, давно тебя надо гнать из диспетчеров, давно! Ты, словно бельмо в здоровом глазу для нашего коллек-тива! Вечно с тобой…
- Да, нет же, Ник Степыч, я правду говорю - пропал борт!- взволнованно перебил монолог старшего смены, Савушкин. И обиженно добавил - не пил я вчера, ей богу не пил, кем хотите поклянусь!
- Господи, вот наказание-то на мою седую голову. Ведь ты, Савушкин, меня раньше вре-мени в гроб загонишь, не доживу я до пенсии, - медленно поднимаясь со своего места, провор-чал Николай Степанович. Прошлую смену ты борта перепутал…, сегодня вообще самолёт по-терял…
- Да не терял я его, Николай Степанович! Он сам куда-то потерялся, - прошептал бледный, со взъерошенными волосами на голове, Савушкин, подошедшему начальнику. Я его всё время внимательно и осторожно вёл, он же пассажирский…
- Заткнись! - рявкнул старший диспетчер.
…я его от самой границы веду, продолжал трясущийся, и уже совершенно весь в поту от предчувствия сурового наказания, Савушкин, я его…
- Господи, да покажи ты, где его потерял! - заорал Николай Степанович, нависая над про-винившимся диспетчером, - хватит ныть!
Картушка экрана дисплея светилась ровным голубоватым светом. На ней были видны пронумерованные точки расположения нескольких самолётов. Точки были в постоянном дви-жении - одни приближались к центру экрана, другие удалялись, но все они двигались по разре-шённым им траекториям.
Окинув быстрым, опытным взглядом экран, и не найдя на нём борт №742 начальник сме-ны схватил микрофон и, раздельно и чётко произнёс:
- Борт №742, борт №742 ответьте! Вы слышите меня борт №742?
Подождав несколько секунд и не получив ответа, он вновь заговорил:
- Борт №742 ответь башне. Башня ждёт ответа. Виктор Иванович ответь, что у тебя случи-лось? Почему не отвечаешь Виктор Иванович?
Самолёт не отвечал. Не отвечал, словно его никогда и не было.
- Савушкин, включи громкую связь с экипажами самолётов в твоём квадрате, - приказал Николай Степанович. - Гаврилов, прекращай отдыхать, дай мне карту полётов в квадрате 53117, и не забудь синоптическую карту!
- Я и без карты знаю, - попытался вклиниться в распоряжения начальника Савушкин…
- Ну, говори!
- Самолёт приближался к грозовому циклону…
- Так почему же ты не предупредил экипаж, и не изменил им маршрут?! - рассвирепел на-чальник смены.
- Я всё сделал по инструкции.
- По инструкции он сделал…. Где же тогда самолёт, а?! - продолжая пылать гневом, про-скрипел зубами Николай Степанович. Шляпа ты, Савушкин. Пошёл вон, идиот! Я отстраняю тебя от дежурства! - Гаврилов, хватит копаться, принимай борта у этого недотёпы!
- Так у меня своих пять бортов…, - попытался возразить попавший под горячую руку на-чальника, работавший за расположенным рядом монитором, молодой диспетчер.
- Ничего, справишься! Рассспустились! - Петрович, включил громкую связь? - спросил старший диспетчер у своего помощника.
- Да.
По диспетчерской и в эфире разнеслось:
- Всем экипажам, находящимся в квадрате 53117, слушать внимательно. Кто визуально видит пассажирский борт №742, или видел его до входа в грозовые облака, ответьте…. Повто-ряю - кто видит, или видел пассажирский борт №742 - ответьте…

* * *
Тараща глаза в темноте и хаотично водя руками, я попытался нащупать хоть что-то, что может находиться рядом со мной. Но вокруг ничего! Совершенно ничего! Пустота и темнота!
Я решил подняться с кресла и обследовать пространство вокруг себя. Ноо…, оказывается я не в авиационном кресле, я… си…дел на какой-то ровной поверхности, что ли! Ощупав то, на чём я сидел, почти понял… Что-то вроде пола. Странно! Но…, как я умудрился на нём оказаться? Не понимаю. Ни-че-го не понимаю.
Я продолжал сидеть в темноте и растерянно «хлопать глазами». Посидев так некоторое время, я всё же, правда, с трудом, решился на некоторые активные действия. Пришлось под-няться.
Осторожно, боясь упасть или удариться обо что-нибудь в темноте, я, вытянув перед собой руки, осторожно сделал шаг, затем, другой. Ни-че-го, и ни-ко-го!
Да, что же это? - в совершенной растерянности прошептал я, и, сделав ещё несколько ос-торожных шагов, неожиданно упёрся в какое-то препятствие.
Под пальцами рук, мелко-мелко дрожа, оказалось какое-то, чуть тепловатое на ощуп, но твёрдое, непонятно что. Прижимая пальцы к этому, непонятному, я стал на корточки, затем, опустил руки до самого низа и двинулся, делая по половине осторожного шага, вдоль этого, непонятного. Дойдя до соединения ЭТОГО с другим таким же ЭТИМ, но под прямым углом, я выпрямился и, не отрывая пальцев рук от Этого, пошёл дальше. Продолжая движение, я неожиданно сообразил, что непроизвольно обследую ЭТО. Продолжая прижимать пальцы к дрожащей тёплой поверхности, я сделал не менее сотни шагов и… остановился.
Дальше продолжать обследование не имело смысла - четыре угла, четыре стены. Я вдруг понял, что нахожусь в каком-то, неизвестном мне, помещении, и в нём нет ни дверей, ни окон, нет хоть маломальской щёлочки. Я замурован в нём! Кем? Кем я замурован, и зачем? И ещё один вопрос встревожил моё, начинающее меркнуть, сознание - за что?!
Очнулся я непонятно через какое время: может минута прошла, может час, а возможно и через несколько часов, не знаю. Но первой моей мыслью было, что я один, неизвестно где, и как же моя семья? Они-то ждут моего возвращения, я даже номер рейса скинул им по СМСке. Кошмар! А уж потом я подумал - долго ли я буду находиться взаперти и в темноте. Должен же кто-то проведать меня и объяснить, что произошло с самолётом и пассажирами, и… со мной, конечно.
Но ещё долго я находился в одиночестве. Сколько? Не знаю. Мои внутренние часы гово-рили о не менее десяти часов, а потом и желудок затребовал своё. И я не выдержал!
Поднявшись с пола, я затарабанил по дрожавшей стене, сначала одним кулаком, а затем и двумя - всё сильнее и сильнее, всё отчаяннее. Тишина! Никто не открыл для меня дверь, никто не откликнулся, не прозвучало ни одного звука…. Да, чтоб вас!!! - окончательно вышел я из себя. Выпустите меня немедленно, заорал я, совсем отчаявшись, иначе я не отвечаю за свои по-ступки!!! В ответ всё та же тишина!
Примостившись на корточки, и оперевшись спиной об стенку, я задумался. Как же мне поступить? Природа требовала своё всё сильнее и сильнее, и я решился…. Но не успел я при-нять окончательную позу, как всё вокруг осветилось голубоватым мерцающим светом, и по всему помещению разнёсся механически смоделированный голос: «Сейчас вас проводят».
Куда? - промелькнула мысль у меня в голове. Но тут же и пропала, потому что противо-положная стена поползла в сторону, и перед моим взором открылся широкий, ярко освещённый коридор.
- Идите по направлению синей полосы на полу, - услышал я всё тот же механический го-лос, - она приведёт в нужное вам помещение.
Я, нисколько не раздумывая, бросился, чуть ли не бегом, по синей полосе. Открывались ли передо мной двери или нет, попадались на моём пути другие помещения, или опять же нет - я не обратил внимания. Главное - я оказался там, где мне и надо было оказаться! И очень во-время, честное слово!

* * *
Никуда я не ходил, ничего не включал и не выключал…, да я вообще ничего не трогал и ни к чему не прикасался, но вновь почему-то оказался в темноте и одиночестве! Да, где же это я нахожусь, чёрт побери! Где?
- Эй, вы, там! Объясните в конце-концов, что происходит! - вновь, уже окончательно рас-свирепев, заорал я. Сколько можно держать меня в темноте и неведении! Объясните!
В ответ опять безмолвная тишина.
По моим расчётам я просидел в темноте и одиночестве дня два, а возможно и три. Как тут точно определишь, если нет чередования дней и ночей? Никак! Вот и я точно не знаю. Но ду-маю, что я не ошибся.
Наконец стена опять поползла в сторону и, уже привыкшие к сплошной темноте глаза, ослепил яркий свет. Я некоторое время сидел, зажмурившись, но в уши мне всё же проник механический голос:
- Встань! Иди за мной!
Медленно приоткрывая заслезившиеся глаза, я увидел перед собой кошмар…! Да, ещё ка-кой кошмар! Хотя я и не верю ни в бога, ни в чёрта, но тут уж я не выдержал и прошептал: «Изыди нечистая сила прочь! Оставь меня в покое!» Но, чтоб ему провалиться, он не пропал и не рассеялся, словно туман под лёгким ветерком. Нет, кошмар всё так же, с металлом в голосе, произнёс: «Следуй за мной!» - и уставился на меня огромными фасетчатыми глазищами.
- Кто ты? - испуганно прошептал я. Или мне всё это мерещится?
И, чтобы прогнать морок, я помахал перед глазами руками. Но оно стояло, чёрт возьми, и взгляд его становился всё страшнее, всё свирепее.
Пришлось подчиниться.
Следуя за моим, то ли провожатым, то ли конвоиром, по бесконечным коридорам, пово-рачивая то направо, то налево на пересечениях, и всё выше и выше поднимаясь по бесконечным лестницам, я пытался понять, где же я всё-таки нахожусь. Но, как ни старался, определить не смог.
Пройдя ещё по нескольким коридорам и пересеча анфиладу загромождённых какими-то механизмами помещений, мы пришли в огромный, уставленный какими-то приборами, мер-цающими экранами, и мириадой разноцветных ламп, зал. За пультами сидели и стояли, похо-жие на моего конвоира страшилища, и что-то там включали и выключали, регулировали и записывали. Я в изумлении остановился, но меня кто-то грубо толкнул в спину, и мне пришлось , чтобы не упасть от толчка, проследовать дальше.
Наконец последовал приказ: «Стоять!»
Я оказался прямо напротив, по-видимому, главного страшилища.
Он стоял передо мной, вперив в меня свой взгляд, и рассматривал, словно я был для него каким неодушевлённым экспонатом. У меня, хотя я и был, насколько я понял, пленником этих уродов, проснулось чувство собственного достоинства, что ли. И я, не опуская взгляда, спро-сил:
- Вы кто? Что вам от меня надо?
Не отвечая, это существо продолжало меня разглядывать.
Так мы и стояли - я, не понимая, что им от меня надо, а оно не отвечая, но продолжая раз-глядывать меня.
И вдруг я неожиданно увидел - у него в глазах, словно в компьютере, начали пробегать какие-то формулы и расчёты. Он, словно прибором обследовал меня на предмет…. Я побоялся даже представить себе, на какой предмет!
Затем, что-то начало твориться в моей голове. В ней, словно муравьи забегали. Её словно проверяли на количество извилин в мозгу и их наполненность. Я никогда даже представить себе не мог, что это возможно, но это факт - меня проверяли на умственное развитие! Чертовщина какая-то, подумал я, и помотал головой, словно лошадь, отгоняющая слепней. Ну, дела…. К кому это я попал? Не приведи господь они людоеды…, и меня передёрнуло, как от озноба.
Я стоял перед этим…. Да ведь это же…, меня словно током ударило! Да, меня пронзила достаточно нелепая, а возможно даже абсурдная, мысль - передо мной…, я в плену у… инопла-нетян! Эти уроды инопланетяне? ИНОПЛАНЕТЯНЕ… ахнул я, про себя конечно. Вот это я влип, так влип! Ничего себе поворотики жизни!
Любопытно, я сам об этом догадался, или мне подсказали эти… лупоглазые? По физио-номии (назвать лицом у меня язык бы не повернулся) разглядывающего меня существа, пробе-жало что-то похожее на судорогу, и в моей голове прозвучало что-то похожее на «ха-ха». А за-тем:
- Ну, наконец-то догадался. Ох, и тугодумное же ты существо. А мне товарищи доложи-ли, что ты один из достаточно развитых. Или… мои люди ошиблись?
Люди…?! Я не ослышался? Этот сказал - люди! Я ошарашено захлопал глазами. Этот, что, совсем больной на всю голову? Нет, ну надо же - они люди! А кто же я тогда?
Ты низшее, недоразвитое существо - категорично прозвучало у меня в голове.
Не знаю почему, но меня неожиданно схватили за руки оказавшиеся поблизости два урода и потащили в открывшуюся сбоку дверь. Я попытался сопротивляться, но… моих сил лишь хватило на лёгкое подёргивание. Здоровущие они оказались, сильные. В их хватке я почувствовал даже что-то железное. У нас есть выражение - железная, а возможно даже, стальная хватка. Так вот, у них и была такая - то ли железная, то ли стальная хватка.
Тащили они меня, вернее, несли, по коридору метров тридцать, затем, впихнули в какое-то ярко освещённое помещение, и дверь позади меня с тихим шелестом закрылась. Я оказался один среди…

* * *
Боже мой! Первое, что я увидел перед собой - были два…, тоже что ли, инопланетянина, только в коричневых, похожих на плащи, одеждах. Они, не произнеся ни звука, схватили меня под руки и потащили к стоящему у какого-то стола, креслу с ремнями и трубками…
От неожиданности и страха я задёргался в их лапах и завопил:
- Отпустите меня, уроды! Кто дал вам право так обращаться со мной? Кто?! Я гражда-нин…
Продолжать дёргаться и вопить мне не дали - мне попросту заткнули рот какой-то тряп-кой и, мгновенно, усадив в кресло, защёлкнули замки. Я оказался пришпиленным к креслу, как бабочка у этого, как его, ну, который коллекционирует бабочек. Я знаю его название, только вот вспомню…. Но мне, честно говоря, было не до воспоминаний о каком-то лепидоптерофи-листе…
Видите, видите! В условиях угрожающих твоей жизни, все функции организма человека многократно убыстряются! То же произошло и со мной. Я же вспомнил этого…. Да, ну его к чертям собачьим! - вот привязался этот коллекционер ко мне, как репей к собачьему хвосту. Мне думать надо, как жизнь свою спасать, а не о разных там коллекционерах!
Но думать мне не дали! Подошёл ко мне (я его вначале даже не заметил) такой же, в пла-ще, уро… инопланетянин и, не долго сумняшеся, воткнул свой хобот в вену на моей руке.
Набрав полный хобот крови, он повернулся к столу и слил её в какую-то пробирку, затем, под-ставил под мою капающую из вены кровь, какую-то прозрачную склянку.
Вот изверг! - возмутился я, но предотвратить кровозабирание не мог - я же был накрепко пристёгнут к креслу!
Пришёл я в себя лишь в своей тюрьме, правда, уже не в полной темноте, а при тусклом свете спрятанной в стене лампочки.
Живой… - замедленно подумал я, и хотел было встать на ноги, но, увы…, голова закру-жилась и, в полуобморочном состоянии, я плюхнулся на пол. По всему телу разлилась безгра-ничная слабость.
Даа, так я долго не протяну, решил я, чуть оклемавшись от слабости и головокружения. Надо принимать меры…. А, какие меры я мог принять, не зная, где нахожусь. У кого нахожусь в плену уже и ежу понятно, а не только мне. Значит, надо искать путь к бегству. А вопрос этот можно будет решить лишь после того, как я определю своё местоположение. Я же не могу быть уверенным, что это летающая тарелка… Я помню, как кто-то рассказывал, что инопланетяне с удобствами расположились под землёй, в старых, заброшенных шахтах или туннелях…
Вот и надо осторожненько, но поспешая, пока меня до конца не укокошили эти зверюги, разузнать, где же мы находимся - в космосе, или под землёй. Если в космосе, то сбежать будет проблематично, а вот если в шахте или, скажем, туннеле на нашей матушке-земле, то…

* * *
Додумать я не успел, потому что опять пришли за мной. И куда торопятся, и куда торо-пятся, возмутился я, опять же про себя. Нет бы дать человеку восстановиться после кровопус-кания…, так я было подумал, но тут же мысленно зажал рот - они же, сволочи, мысли могут читать. Ой-ё-ёй, надо же так опростоволоситься! Придурок! Но, Слава богу, пронесло - то ли охранники не поняли меня, то ли…, а вдруг эти, охранники, не могут читать мысли, и разговаривать по-нашему не могут? Вот было бы здорово! Вдруг они…. Шальная мысль пронзила мой мозг! Попробую. И я решился на эксперимент.
Конечно, эксперимент - это громко сказано, но всё же - всё же я рискнул проверить - жи-вые существа мои охранники, или же они роботы, неодушевлённые механизмы, просто выпол-няющие чьи-то команды…
- Эй, вы, придурки, куда это вы меня опять потащили? - крикнул я, и, напрягшись, приго-товился получить солидного тумака.
Ничего не произошло, ни-че-го - они даже не обратили внимания на моё оскорбление. Они, как волокли меня, так и продолжили. Ни один сустав не дрогнул у них.
Роботы…, даже не био, а просто роботы…, бездушные механизмы…, и я воспрянул ду-хом. Вот почему они чёрного цвета, а не коричневые, вот почему…, а я-то…
Значит, кроме нескольких живых существ (вот только как определить их) в помещениях находятся обыкновенные роботы…. Они всю работу выполняют, а те, коричневые…, а может я не прав, может у них совсем другое различие, и коричневые тоже…
Почему-то путь к кровопусканию оказался коротким. Я даже не успел закончить свою мысль, а меня уже ждал «коричневый», так я его окрестил, но совершенно в другом помещении.
- Ты будешь спать здесь, - проскрипел он, - это твоё помещение для жизни… пока в тебе есть надобность, - и, окинув меня изучающим взглядом, направился к двери.
За ним последовали и охранники, притащившие меня сюда.
В помещении, тускло освещённом, у стены стояла обыкновенная, ширпотребовская кро-вать с панцирной сеткой, а рядом с ней примостился небольшой стол.
Даа…, убогая мебель у инопланетян, даже как-то обиделся я, а говорят: технологии и электроника у них на высшем уровне, не чета нашим. Тоже мне …, высокая цивилизация! Даже кровать модерновую не могут сделать… ино-пла-не-тя-не, протянул я с сарказмом и, завалившись на голую сетку, неожиданно крепко уснул.
Но и во сне разные мысли тревожили меня. То я бежал, а за мной гнались инопланетяне, то подходил к «Главному», и напрямую спрашивал его - ты живое существо, или робот… Короче, вроде бы спал крепко, а проснулся с гудящей головой - мысль о побеге была главной.
Как узнать, в космической тарелке я, или под землёй? И словно только этой мысли и ждал мой рассудок, как тут же, словно на экране ноутбука, появилась в голове мысль - надо выбраться из помещения и обследовать территорию! Ведь сколько раз меня выводили на разные там «процедуры», я не видел посторонних, в смысле других роботов, в коридорах. Значит, они настолько в себе уверены, что даже в мыслях не допускают совершение отсюда побега, и поэтому не поставили охранников в каждом коридоре. Дурачьё! - усмехнулся я, и даже позволил себе чуть улыбнуться.
Но тут же критическая мысль несколько охладила моё чувство превосходства над инопла-нетянами - в коридорах-то пусто, а вдруг у них в стенах или потолке спрятаны приборы видео-наблюдения, или установлены датчики движения? Как их обойти? Как не попасться, обмануть? Что-то уж больно подозрительно отсутствие охраны. Как-бы не навлечь на свою голову ещё больших неприятностей…! Даа… положеньице.
Опять же, что, у меня отличное положение? Да, нет же! Я пленник, меня наверняка при-кончат не сегодня, так завтра…. Этот, кровопускатель, проговорился же, что я жив до тех пор, пока им нужен, а потом…. Нет, бежать, только бежать!
Утвердившись в мысли о побеге, я принялся за её осуществление.

* * *
Прислушиваясь к тишине за дверью, я расстегнул поясной ремень и, сгибая и разгибая язычок пряжки, вытащил его. Затем, настала очередь дверному замку. Хоть и были у меня зна-ния в радиоэлектронике, но не настолько обширные, чтобы сразу справиться с запором. Я, и так, и эдак к нему подлазил…, короче, в результате моих настойчивых непрофессиональных действий дым с него всё-таки пошёл, и дверь открылась. С ним я провозился часа два, и, как только дверь приоткрылась, мгновенно замер в тревожном ожидании.
Я просидел тихо, как мышка, примерно минут десять-пятнадцать, всё ждал оглушительного рёва сирены, или топота ног охраны. Но тишина всё так же окружала меня. Вытерев обильно катящийся пот с лица, я осторожно приоткрыл дверь и выглянул в коридор. Ти-ши-на! Тишина царила вокруг! Ни сирен, ни звонков, ни топота ног! Я и коридор, и больше никого вокруг!
Убедившись в отсутствии близкой опасности, я, прижимаясь к стене, постоянно огляды-ваясь и настороженно ловя каждый возможный звук, двинулся по коридору. Сделав шагов око-ло двадцати, я обратил внимание на чуть выпуклые контуры, похожего на небольшую заглуш-ку, кусочка стены. Не будь я так внимательно-осторожен, я вероятно и не заметил бы этой по-грешности в совершенно ровной поверхности, но…
От небольшого надавливания рукой (вероятно инстинкт сохранения жизни подсказал, а возможно и впитавшееся в кровь любопытство) выпуклость вдавилась в стену. А через мгнове-ние на уровне моих коленей открылась небольшая дверка. Была, не была! - сказал я себе и, ос-торожно заглянул внутрь. Сердце моё учащённо забилось от радости, когда я увидел слабо ос-вещённый прямоугольник колодца, с тянущейся вверх и вниз металлической крутой лестницей. Не размышляя, я нырнул в дверку и осторожно закрыл её за собой. И вовремя! За дверкой, в пустом уже коридоре, раздался заполошный трезвон, а затем и грохот множества сапог. Примчались роботы-охранники, сообразил я. Значит, какое-то наблюдение всё же велось. Не такие уж они дураки, укорил я себя за свою самоуверенность.
И я, ускоренным шагом, чередуя одну через две ступеньки, стал подниматься вверх. По-чему вверх, а не вниз? Не знаю! Наверное, сказалась человеческая привычка, а может и ин-стинкт, что наверху тебя ждёт свобода и воздух. Короче, раздумывать, почему я помчался вверх, а не вниз, мне даже не пришло в голову. Я просто спасал свою жизнь!
А.позади меня уже протискивались в найденную мной дверку роботы и мчались за мной, и в голове у меня раздавались их крики и команды - «Он направляется к шлюзу!», «Пошлите пять солдат в седьмой шлюз и перекройте ему выход на верхнюю палубу!», и т.д. и т.п. Все-таки мыслеречь - это здорово! По звучавшим у меня в голове приказам и распоряжениям, я мог, худо-бедно, ориентироваться, и знал, где меня ожидают. И, главное, что я понял - я нахожусь на борту космического корабля, и спастись я могу только на шлюпке, космической шлюпке! Другого пути для меня нет, и не будет! Если меня поймают, то…
И я поднимался вверх. Пыхтя, хрипя, с подгибающимися ногами, и готовый вот-вот упасть, я всё же поднимался по лестнице! Наконец, наступил момент, когда я не смог сделать и шага. Привалившись к стене, я дал своему измученному телу небольшой отдых. Да, и шестое чувство подсказывало мне - дальше не пройти. Я загнан в угол! Все пути наверх отрезаны! А снизу меня тоже догоняют! Я почувствовал себя загнанной в угол мышью…. Всё, приплыли! - с горькой иронией констатировал я своё положение.
Пока я так «отдыхал», в голове у меня, словно росток злака, пробивалась какая-то мысль, или решение проблемы. Она зудела, тревожила, заставляла меня стонать словно от зубной боли, и…, пробилась! Почему, чтобы сбежать, я должен стремиться вверх? - спросил я себя. Ведь шлюзовые камеры могут быть и на нижних палубах корабля, а в них шлюпки, Почему бы, нет? Правда, я профан в устройстве кораблей, но… может же быть такое, чёрт побери! И я, опираясь руками о стену, поднялся, и вновь, правда, теперь уже медленнее, опять стал подниматься вверх, до следующего коридора. Спуститься вниз я не мог - меня догоняли чёрные роботы - их тяжёлый грохот сапог раздавался всё ближе и ближе. Собственно, мне уже нечего было терять, кроме своей жизни, конечно! Такая малость! - с иронией подумал я…

* * *
На моё счастье коридор был пуст, и я бросился бежать по нему, подальше от лестницы, подальше от погони! Но счастье моё было недолгим - пространство надо мной и с боков стали прошивать молнии лазерных лучей. По-видимому, погоня уже была близка. А тут ещё, только я хотел повернуть в боковое ответвление коридора, как навстречу мне, уже из него, показались два коричневых. И я, и они, остановились, наверное, от неожиданности встречи.
Но, как я и говорил, мне терять уже было нечего, и я, врезав одному по хоботу, повалил его, а другой так и стоял, удивлённо хлопая фасетчатыми глазами как объектив фотоаппарата.
В освободившееся пространство я ввернулся, словно штопор, и помчался по коридору прочь. Лучи лазеров преследователей, почему-то меня не задевая, прошивали пространство во-круг и ударялись о стены и потолок. У меня даже проскочила шальная мысль - может им был дан приказ захватить меня живым?
Ага, как же, так я вам и дался! - продолжая бежать, прошептал я.
Дальше мой путь к свободе преградила металлическая дверь. Открыв её, я растерянно ос-тановился. Помещение было заполнено различными механизмами и змеевиками. Они, шипели, попискивали, и даже погукивали. Среди этой какофонии звуков иногда, словно отмеряя опре-делённые промежутки времени, раздавался тихий звон колокольчика, как у пишущей машинки в конце каждой строчки.
Это машинный зал, догадался я. Куда бежать дальше? Куда? Преследователи были совсем близко. Они даже стрелять в мою сторону перестали, вероятно, боясь повредить механизмы. Я заметался в поисках выхода. В какую бы сторону я не бросался, везде были механизмы с узки-ми проходами между ними, и ни одного выхода. Я попался, понял я, они загнали меня туда, куда хотели! Если бы я знал устройство корабля…, если бы я знал, с горечью подумал я, и поднял руки. У меня ещё хватило сил, чтобы пошутить - «Сдаюсь милорды», и добавить шёпотом - чтоб вы сдохли, паразиты.

* * *
Уже идя под конвоем обратно в камеру, мне почему-то неожиданно вспомнились свои последние слова, произнесённые шёпотом - «паразиты». Почему я сказал «паразиты»? И ответ сам пришёл ко мне. Да ведь они похожи на… тараканов, на огромных тараканов. А я-то мучался столько времени не понимая, отчего мне их облик кого-то напоминает. А оно, видишь, как получается!
Я думал, что меня отведут назад, в «обжитую» мной камеру, но нет. Мы шли по незнако-мому мне коридору и, когда меня втолкнули в открывшуюся дверь какого-то помещения, то оказались перед расположенными в два ряда, клетками. В одну из них меня, как я не сопротив-лялся, и затолкали. Даа…, с горечью констатировал я, поменял шило на мыло…
Воздух помещения был пропитан устойчивым запахом страха, ужаса и какой-то безыс-ходности, я это сразу почувствовал, и содрогнулся от напавшей на меня тоски и отчаяния.
Роботы, заперев клетку, покинули помещение - я остался один на один, со своими, до-вольно не радостными, мыслями.
Другие клетки были пусты, и мне не с кем было поговорить, поделиться своими мыслями, или хотя бы пожаловаться на судьбу. С другой стороны, одиночество располагает к философствованию и ревизии своих действий, поступков, своей жизни. И вот тут-то ты и начинаешь анализировать, благо никто не мешает.
В жизни всякое может случиться - и хорошее и плохое. Чаще всего именно в условиях нежелательного одиночества, одиночества не по своей воле, наступает такой момент, когда че-ловек решает, кто он - человек или амёба, когда ему приходится решать раз и навсегда - быть ему рабом своей судьбы, или её господином!
Такой момент наступил и для меня.
Мой неудачный побег показал, что справиться с инопланетянами не так-то просто, даже невозможно. Если бы я был не в космической тарелке, а на Земле, то хоть какая-то надежда на удачный побег могла быть - это раз. Далее, покориться и стать «кормушкой», или подопытным животным для них…, но это до тех пор, пока во мне есть нужда? А, затем? Затем, всё равно смерть! Какой путь выбрать? Прекратить борьбу и выбрать путь раба обстоятельств, или всё же попытаться совершить новый побег, даже если он и закончится смертью? Сложный выбор…
У любого живого существа заложен инстинкт самосохранения. Ему не хочется умирать, тем более рано, ему хочется жить и жить! Даже больное существо, находясь при смерти, цепля-ется за жизнь…. Такова природа, и не нам менять её!
С такими мыслями я и провалился в короткий сон. А во сне я принял решение на новый побег. Проснувшись, я утвердился в принятом во сне решении! Сон был для меня вещим, что ли. Говорят же, во сне иногда приходят ответы на решения, на которые ты не находишь во вре-мя бодрствования.
Странно, как только у меня возникает мысль о побеге, так они, «тараканы», тут же прихо-дят за мной и ведут «сдавать» кровь. Они, словно специально ослабляют меня, чтобы я не смог убежать. Может, они телепатически считывают мои мысли даже тогда, когда я сплю?
Так и сейчас, только я укрепился в мысли о новом побеге, как два охранника появились перед моей клеткой, открыли её и, грубо подхватив меня под руки, потащили к «кровососу».
Бежать, во что бы то ни стало бежать! - твердил я мысленно, смотря, как моя кровь капает в банку…

* * *
После «кровопускания», меня, совершенно ослабленного, роботы-охранники принесли назад и бросили в клетку. Закрыв дверку, они ушли.
Интересно, мне показалось, или это бред ослабленного организма - я не услышал щелчка запорного механизма! Полежав немного, пока перед глазами перестали летать чёрные мушки, не вставая, подполз к двери. И, всё так же, лёжа, попробовал осторожно открыть её. Иии…, она приоткрылась! Я замер, прислушиваясь - тишина!
Первой моей мыслью было сомнение, а правильно ли я поступаю, вдруг это ловушка? За-тем, сомнение сменилось на осторожную радость - охранники, посчитав меня совершенно ос-лабленным после «сдачи» крови, посчитали ненужным запирать дверь. И третья, более вероят-ная - халатность. Это ж не только у людей бывает недобросовестное отношение к своим обя-занностям. Наверное, у всех живых существ бывает. Что, одни мы такие неполноценные, что ли?
Что ж, подумал я, сама судьба решила дать мне ещё один шанс. Так воспользуемся им, прошептал я, и решительно пополз из клетки! Затем, кое-как поднявшись на дрожащие от сла-бости ноги, преодолевая дурноту и мушки в глазах, медленно пошёл прочь, подальше от своей тюрьмы.
Пока мне везло - то ли охранная система была на профилактике, то ли инопланетяне ре-шили, что я, слабый и обескровленный, не смогу убежать, то ли ещё по каким причинам, но воя сирен, трезвона и погони, не было. Я, медленно переставляя ноги и опираясь о стены руками, шёл по коридорам, спускался по каким-то лестницам (подниматься вверх у меня бы не хватило сил), и оказался, наверное, на самом нижнем ярусе. Дальше хода не было. Было только несколько круглых дверей, с чуть утопленными в стену кнопками сбоку.
Куда дальше? - замедленно подумал я, и нажал оказавшуюся перед моими глазами кноп-ку. Зашипев, дверь открылась, и мгновенно по всему коридору разнёсся громкий вой сирены.
От слабости, от продолжавшей кружится головы, от сознания, что и этот шанс на побег, вероятно, уже последний в моей жизни, я безвозвратно потерял, я совершенно неосознанно заглянул внутрь помещения и увидел в нём что-то похожее на подводный батискаф.
Что ж, решил я, забираясь в люк и запираясь - запрусь, и пусть они меня выковыривают из него, как кильку из консервной банки. Мне уже всё осточертело! Я больше не в состоянии сопротивляться!
А по крышке люка уже тарабанили чем-то тяжёлым, но она пока держалась, и я был пока под защитой батискафа.
Сев за пульт управления, и окинув его взглядом, я обескуражено пробормотал: «Ну, и к чему понатыкали столько переключателей, кнопок и разноцветных лампочек? Чёрт в них ноги сломает, и нажал первую же попавшую мне под руку кнопку. На пульте заморгали и просто засветились с десяток огоньков, а внутри батискаф наполнился тихим жужжанием, словно улей ожил.
Ага, ехидно пробормотал я, ожил. Сейчас я ещё что-нибудь нажму, и нажал… сразу всей пятернёй, одновременно прошептав - «бог не выдаст, свинья не съест!» - и…, мгновенно провалился в пустоту. От страха я заорал благим матом: «Твою мать! По-мо-ги-те!», и взлетел вверх, под потолок! Сильно ударившись всем телом, я потерял сознание. Сколько времени я находился в бессознательном состоянии, не знаю, но, очнувшись уже на полу, я вновь услышал удары по люку, правда, более слабые. И, как мне показалось, батискаф медленно покачивался, словно на волнах. Это от слабости меня качает, решил я, и вновь забрался в кресло.
По люку продолжали громко барабанить, правда, как-то интересно барабанить, словно аз-букой Морзе что-то хотели сказать.
Ни за что не открою! Я же не совсем идиот, чтобы свою собственную смерть впускать! Уж лучше я в батискафе задохнусь от отсутствия воздуха, чем погибну от лап роботов-инопланетян! Фиг вы меня живым получите!
На этом бы, наверное, моя жизнь и прекратилась, если бы я не разобрал раздающиеся сна-ружи голоса, сказанные по-русски:
- Он или мёртвый, или без сознания.
А другой голос, словно бы предложил:
- Давай газосваркой люк вырежем. Надо же посмотреть, может там живой кто внутри.
Я даже онемел от неожиданности, а потом, как заору:
- Лю-ди…! Не надо, миленькие, резать! Я сам, я сам открою!!!

---<<<>>>--- 25.05.2016

Все права на эту публикацую принадлежат автору и охраняются законом.