ПРИЯТНЫЕ ВОСПОМИНАНИЯ

ПРИЯТНЫЕ ВОСПОМИНАНИЯ

Автор М.Хэйсен

Дельта Гилли, глядя в последний раз на пустые комнаты, слышала, как по дому эхом отзывались ее шаги. За тридцать два года проживания в нем каждое помещение было наполнено нежными воспоминаниями. Она закрыла глаза и почти услышала детские голоса. Конечно, теперь дети обзавелись своими семьями. Сын жил в Сиэтле, а дочь в Нью-Йорке. Несмотря на то что Дельта регулярно говорила с ними по телефону, она виделась с сыном только на Рождество и День благодарения. Поскольку дочь находилась в четырех часах езды, она встречалась с ней чаще. И все же она скучала без них.
Теперь, когда ее муж Нильс умер, она думала, что может жить с кем-то из детей, но не хотелось быть обузой и в то же время оставаться одной в доме с четырьмя спальнями. Перед самой пенсией она решила, что еще поработает. Однако в поисках небольшой квартиры она наткнулась на предложение, мимо которого не могла пройти мимо.
— Моя мать состарилась, — объясняла Эмбет Пейтон Уэстмайер, жена известного бостонского кардиохирурга и наследница богатого универмага. — Я не могу бывать дома ежедневно и оставлять ее без присмотра. Я понимаю, что есть прекрасные заведения, где заботятся о стариках, но еще давно пообещала ей, что не отправлю туда. Единственным решением этой дилеммы – нанять на все время сиделку. Старый приятель моего мужа по медицинскому институту доктор Сейлес посоветовал обратиться к вам. Он думает, что вы согласитесь на эту работу.
— Ну, у меня переломный момент в жизни, — ответила Дельта, — только что умер муж, и нужно перебираться в место поменьше.
— Кроме зарплаты, у вас будет жилье и питание. Мать проживает в гостевом домике. В нем три спальни, одна из которых ваша.
— Думаю, что теперь мне нужно отказаться от поиска жилья.
— Ваши обязанности простые, — продолжила Эмбет. — Экономка убирает, а повар готовит вам еду. Основная задача — ухаживать за матерью. С учетом того, что вы опытная медсестра, вы будете следить за ухудшением ее здоровья.
— А что с ней?
— Болезнь Альцгеймера, в начальной стадии.
— Я работала со многими, страдающими этим недугом.
— Да, я знаю, поэтому нам и рекомендовали именно вас.
Обсудив зарплату и подъемные, Дельта согласилась поступить на работу. На сборы и отправку на склад временного хранения личных вещей ушло несколько дней. Она также пожертвовала мебель Армии Спасения и выставила дом на продажу. И вот она решилась и вышла через переднюю дверь. Переступая через порог, она почувствовала, как горло сдавили подступившие слезы. Дельта закрыла за собой дверь и услышала, как щелкнул замок, что означало окончание еще одной главы жизни и начало новой.
* * *
Восьмидесятидвухлетняя Розамунд Тиллет, дочь основателя одного из самых больших американских универмагов «Пэйтон», обрадовалась проявленной заботе. Вскоре пожилая женщина и ее сиделка подружились, несмотря на разницу в возрасте в двадцать пять лет.
— Я рада, что дочь и зять наняли именно тебя, — призналась она однажды вечером. — Мне было здесь так одиноко. Даже когда Эмбет находится дома, я редко захожу в основной дом, не хочу мешать.
— Понимаю, о чем вы говорите. — сказала Дельта. — После смерти Нильса мои дети упрашивали жить с ними, но мне это не нужно. Я хочу, чтобы они радовались жизни и не беспокоились обо мне.
— Я это хорошо понимаю и в итоге согласилась жить в гостевом домике.
— Хорошее место.
— Да, но, как я уже сказала, здесь одиноко.
— Ну, теперь у вас есть я.
С утра до середины дня Дельта и Розамунд занимались покупками, играли в карты, обедали или просто проводили время за разговорами. К трем часам дня старуха начинала уставать. Сиделка готовила ванну и мыла ей голову. В пять часов повар приносил ужин, а к семи вечера Розамунд была готова уйти на покой. Вечера Дельта проводила одна. К счастью, она привезла с собой стопку книг, так как ей нравились не многие телевизионные передачи.
Сиделка проживала в гостевом домике Уэстмайеров уже с месяц, когда однажды днем, сидя за чаем, Розамунд взглянула на обложку книги на кофейном столике. Под заголовком «Великие тайны и скандалы Голливуда» скрывалась темная сторона столицы кино. На обложке была помещена фотография Роско «Толстяка» Арбакля.
— Голливуд уже не тот, — сказала старуха и ушла с мыслями, будто вспоминая прошлое.
— Полагаю, вы были свидетельницей многих перемен в жизни, — согласилась сиделка.
— Я скучаю по прошлому… Чарли Чаплин, Гарольд Ллойд, Бастер Китон, Мак Сеннет с комедией «Кейстоунские копы».
Дельта быстро прикинула в уме и пришла к выводу, что Розамунд родилась в 1933 году, но ведь эра немого кино закончилась в 1929. Конечно, благодаря видео и цифровым дискам, она видела ранние классические фильмы.
— Не хочется хвастаться, но я БЫЛ одним из самых высокооплачиваемых актеров в кино, — продолжала старуха.
— Правда? Странно, что ваша дочь никогда не говорила об этом. Если бы моя мать была актрисой, об этом знали бы все.
— Я подписал еще один контракт со студией «Парамаунт», и со своими приятелями на День труда я отправился в Сан-Франциско. Мы сняли номер в гостинице «Сан-Фрэнсис», выпивали и хорошо проводили время. вдруг появилась актриса Вирджиния Рапп со своей другой Мод Дельмонт.
Эти имена отозвались в памяти Дельты. Она взяла со стола книжку и перелистала страницы.
— Вот, — сообщила она, — Вирджиния Рапп. Молодая женщина, которую нашли мертвой после вечеринки в гостинице «Сан-Фрэнсис». Позднее в ее убийстве обвинила «Толстяка» Арбакля.
— Я никогда к ней не притрагивался. Я нашел ее у себя в номере, на кровати, схватившуюся за живот и стонущую от боли.
— Почему вы говорите от первого лица? Кем вы себя считаете?
— Мое имя Роск, но все зовут меня «Толстяк».
— Вы когда-нибудь читали эту книгу?
— Никогда ее не видел до сегодняшнего дня.
Розамунд продолжала перебирать факты из жизни комика, будто они были собственными. В ее описании трех уголовных дел содержалось больше фактов, чем в книге. Предположим, что старуха не просто выкладывает историю, откуда же ей знать так много о событиях, которые произошли почти век назад?
«Она сказала, что не читала эту книгу, но, значит, читала какую-то другую. — заключила Дельта. — Или, возможно, видела по телевизору его биографию».
И все же, она рассказывала воспоминания, выдавая их за свои.
* * *
Через неделю похожий случай повторился. Дельта продолжила читать ту же книгу и, уходя на кухню за водой, оставила открытой на диване. Розамунд очнулась от утренней дремоты и вышла в гостиную.
— Приготовить вам сэндвич? — спросила сиделка, когда увидела в комнате сидящую старуху.
— Бедняга Поль, — произнесла она, не обращая внимания на вопрос женщины.
— Кто такой Поль?
— Мой муж. Он всегда проявлял обо мне заботу. Поэтому-то я и вышла за него замуж, несмотря на разницу в возрасте. Я и понятия не имела, что он уже женат.
Дельта насторожилась и перевела взгляд на книгу, которую только что читала, на фотографию во всю страницу красотки тридцатых годов с платиновыми волосами Джин Харлоу.
— Что случилось с Полем? — спросила она.
— На самом деле не знаю. Я находилась у матери, когда нашли его тело.
— Имя вашего мужа Поль Берн?
— Да, он был членом правления «Метро-Голдуин-Майер».
— А вы, значит, Джин Харлоу.
— Верно.
Дельта, затаив дыхание, слушала, как Розамунд описывала свои отношения с матерью (Мамой Джин), отчимом, Марино Белло, создателем фильмов Говардом Хьюзом, кинематографистом Гарольдом Россоном и актером Уильямом Пауэллом. Вот и опять ее рассказ о жизни ушедшей актрисы был гораздо полнее, чем в книге. Дельта видела два фильма о Харлоу, один с Кэрролл Бейкер, а другой с Кэрол Линли в главной роли. Возможно, и Розамунд смотрела какой-то из них.
Старуха все еще продолжала говорить о неблагополучной семейной жизни секс-символа, когда кухарка принесла ужин. Обе женщины уселись за курицу в вине, ложные воспоминания исчезли, и Розамунд опять пришла в себя.
* * *
Эмбет Уэстмайер вернулась после двухнедельной командировки в Париж и нанесла матери один из нечастых визитов.
— Как она себя чувствует? — спросила она Дельту, как будто престарелая женщина была не способна ответить на этот вопрос сама.
— И хорошо и плохо, — ответила сиделка. — Лекарства, кажется, помогают.
— Хорошо.
— Я бы хотела только спросить вас вот о чем, — произнесла она, дабы удовлетворить любопытство. — Ваша мать интересовалась жизнью старых кинозвезд?
— Насколько я знаю, нет. А почему вы спрашиваете?
Дельта поведала дочери о материнских воспоминаниях из жизни знаменитостей и о том, что та считает их своими.
— Жутковато, — произнесла сиделка. — Еще вчера она видела фотографию Джорджа Ривза и подробно описала его участие в фильме «Унесенные ветром», его отношения с Тони Мэнникс, помолвку с Ленорой Леммон.
— Я уверена, что она помнит только то, что читала в газете. Разве люди с болезнью Альцгеймера не помнят в деталях события из далекого прошлого?
— Да, это часто бывает.
— Тогда все ясно. Вы просто не знали мою мать до болезни. Она никогда не была сентиментальной. Она жила сегодняшним днем. Не думаю, что когда-то слышала, как она рассказывает о своих родителях или детстве, которое было очень одиноким. Возможно, поэтому-то у нее нет фотографий или воспоминаний о юности.
— Но ваша мать не понимает, что помнит чью-то жизнь. Она верит, что это ее воспоминания.
— Что вы говорите? — настороженно спросила Эмбет.
— Я никогда с подобным не встречалась. Похоже, она бродит по просторам чьей-то памяти.
— Вы считаете мать ненормальной?
— А раньше подобное у нее наблюдалось?
Поведение Эмбет внезапно изменилось, и она встала, чтобы уйти.
— У матери слабоумие, миссис Гилли, и мне не хочется давить на ее чувство собственного достоинства из-за глупых разговоров об ушедших от нас кинозвездах. Я наняла вас присматривать за ней, чтобы она не навредила себе. Вы должны постоянно следить за ее питанием, купать и давать лекарства. Вы справитесь с этим, или мне подыскать другую сиделку?
Дельта поразилась такой вспышке гнева хозяйки.
— Простите, миссис Уэстмайер, я не хотела вас расстраивать.
— Прошу вас, — сказала Эмбет, смягчив тон, — заботиться как можно больше о матери и не потакать странному поведению.
— Конечно.
Однако Дельта ничего не могла сделать с происходящими в мозгу больной путешествиями по жизненным вехам других людей. Меньше чем через неделю после того как Эмбет Уэстмайер выразила сиделке свое разочарование в работе, с Розамунд произошел другой случай. Однажды днем, когда Дельта и больная играли в «Балду», старуха вдруг потеряла интерес к игре.
— Где твоя книга? — спросила она.
— На столике.
— Да не эта, — сказала Розамунд, когда увидела роман Джиллиан Флинн, — а та о Голливуде.
— Я закончила ее чтение.
— Хорошо, а можно мне почитать?
Сначала Дельта хотела сказать больной, что у нее нет больше этой книги, дабы избежать еще одного случая, но передумала.
— Вот она, — сказала сиделка, вытаскивая ее из ящика на дне шкафа в спальне.
Розамунд стала перелистывать страницы, когда Дельта удалилась на кухню готовить бутерброды. Вернувшись, она заметила, что старуха снова погрузилась в чье-то прошлое.
— Когда я первый раз появился в Лас-Вегасе, то понял силу «золотой жилы». Нужно лишь было убедить в этом Мейера.
В течение следующего часа Дельта слушала, как Розамунд рассказывала о ранних годах жизни Бакси Сигела в Нижнем Ист-Сайде Нью-Йорка. Она длинно и пространно говорила о своих связях с Мейером Лански, Лаки Лучано, Фрэнком Костелло и Альбертом Анастасией. Старуха проследила его карьеру от Нью-Йорка до Калифорнии, где он вел дела синдиката на Западном побережье, а затем в Неваде, построив там гостиницу и казино.
— Я назову отель «Фламинго» в честь Вирджинии Хилл. Это ее прозвище за длинные тонкие ноги.
Дельта, почувствовав, что происходит что-то не то, решилась сменить тему об убитом гангстере.
— Все-то разговор о преступлении и убийстве! — воскликнула она. — Позвольте мне дать вам другую книгу. Например, любовный роман. В моей комнате есть один Даниэллы Стил.
Когда Дельта попыталась забрать книгу, Розамунд выхватила ее из рук. Та упала на пол, и страницы перескочили с главы о Бакси Сигале на Лану Тернер. Внезапно старуха перестала говорить о тесной дружбе гангстера с Джорджем Рафтом и начала вспоминать, как Тернер, по прозвищу «Девушка в свитере» познакомилась с дешевым громилой Джонни Стомпанато. Дельта смирилась с желаниями больной, уселась и стала слушать, как Розамунд описывала ночь, когда дочка Тернер Черил Крейн застрелила любовника своей матери, арест девочки и полные эмоций показания Ланы перед судом. И вот, когда день стал клониться к концу и солнце село, старуха устала. После горячей ванны и легкого ужина она отправилась в постель, где крепко проспала всю ночь.
* * *
В течение следующих нескольких дней Розамунд погружалась в жизни голливудских легенд, несмотря на усилия Дельты держать от нее подальше книгу. Сиделка пыталась бросить ее в корзину для мусора, пока больная спала, но на следующее утро у старухи появлялись приступы гнева, и книгу вновь возвращали.
«Я полагаю, что просмотр книги не принесет ей вреда, — оптимистично думала Дельта, — как и чтение».
Но в конце недели, когда Розамунд знакомилась с важными моментами из жизни Рудольфа Валентино, с внезапным визитом появилась ее дочь.
— Что это? — спросила Эмбет, беря книгу из рук матери.
Дельта быстро вскочила и постаралась избежать возможных осложнений.
— То, что я читаю по вечерам, чтобы скоротать время.
— Она моя! — закричала Розамунд.
Эмбет открыла книгу на главе об Анне Николь Смит.
— Зачем ты читаешь всякую всячину из желтой прессы! Если хочешь чего-то стоящего, то у нас в доме есть целая библиотека, полная лучшей литературы…
— Отдай! — закричала старуха и протянула руку, чтобы выхватить у дочери книгу.
— Ну, знаешь ли! Твое поведение…
Эмбет остановилась, когда поняла, что старуха воспроизводит события из трагической жизни Анны Николь.
— Вот я держу свою дочь Дэннилин, а это умерший сын Даниэль.
— Хватит, мама!
— Ко всему же вот и Пирс, который вымогает деньги, которые мне оставил его отец.
— Заставьте ее замолчать, — скомандовала Эмбет.
— Я же говорила: она смотрит на фотографию, а затем выдает воспоминания за собственные.
— Она помнит газетные истории, вот и все.
— Нет, она видела фотографию моего мужа и ребенка на ночном столике и вспоминала события из их жизни, о которых я даже не знала.
— Моя жизнь была как ушедший поезд, — продолжила Розамунд, не замечая женщин в комнате. — Я не могла следить за весом и бросить наркотики.
С мрачным видом Эмбет вышла из гостевого дома, не захлопнув за собой дверь.
«Ничего хорошего не выйдет, — подумала Дельта, — настало время подыскивать новую работу».
Однако через десять минут хозяйка вернулась. В руках она держала фотографию Розамунд Тиллет в свадебном платье.
— Это единственный твой снимок, — сказала она и передала матери.
Старуха опустила взгляд и замолчала.
— Ну? — подсказывала Эмбет, — и что ты теперь помнишь?
Розамунд закрыла глаза, качнула головой и постаралась вернуть фотографию дочери.
— Смотри на снимок, мама. Это Розамунд Пэйтон, дочь покойного Сильвестра Пэйтона. Ты родилась в одной из лучших семей…
Старуха взглянула на красивое молодое лицо невесты и разрыдалась.
— Мой отец… — с болью в голосе простонала Розамунд, — Сильвестр Пэйтон был уважаемым бизнесменом, оплотом общины. Он также был филантропом и часто пропадал в Белом доме.
— Правильно, — с гордостью сказала Эмбет. — Это твоя жизнь и ты помнишь ее, а не какой-то дрянной красотки из «Плейбоя».
— Когда ему исполнилось шестьдесят лет, он познакомился с семнадцатилетней начинающей моделью. Я видела Банни Баркли с отцом несколько раз. Она была юной, со светлыми волосами красавицей, я думала, что она похожа на ангела. Мать, сухая, сдержанная женщина, редко проводила со мной время. А Банни была добра ко мне. Время от времени она приносила угощения и маленькие подарки. Не удивительно, что отец предпочитал ее, а не мать.
Поняв, в какую сторону идут воспоминания старухи, Эмбет попыталась остановить ее, чтобы не выдавать возможные семейные тайны. Однако мать не обращала на нее никакого внимания.
— Мне было одиноко. С возрастом меня воспитывали и обучали строгие няньки и учителя. Никто из них нисколечко не заботился обо мне. Для них это была просто работа. Меня они не любили, но терпели.
— Не нужно об этом вспоминать, — сказала Эмбет и забрала фотографию.
— Я стала с нетерпением ждать тех редких случаев, когда могла видеть Банни.— продолжала Розамунд, которая больше не нуждалась в снимке. — Однажды, когда мать навещала подругу в Лондоне, девушка пришла в наш дом. Я видела ее из окна спальни. Выйдя из машины отца, она, с прической и в длинной шубе, была похожа на принцессу.
— Думаю, что пора прерваться, — сказала сиделке хозяйка. — Приготовьте чай, а я прикажу повару принести тарелку утренней выпечки.
Дельта направилась на кухню, но слышала, как старуха продолжала говорить.
— Отец привел ее в дом, и они направились наверх на мансарду.
— Довольно, мама!
— Я ждала в своей комнате, когда спустится Банни. Я боготворила ее. Из-за отсутствия примера для подражания мне всегда хотелось быть похожей на нее, одеваться и ходить, как она.
— Ты слышишь? Я сказала, хватит.
— Прошел час, я не могла больше ждать и поднялась по лестнице…
— Ради бога, мама, закрой рот!
— Я открыла дверь, и там была она, без одежды, подвешенная руками к потолку. На ее теле проступали рубцы, некоторые из которых кровоточили. Я видела, как отец поднял руку и ударил плетью.
— Прекрати! Замолчи! Заткнись! — завизжала Эмбет и ударила по лицу старуху.
Дельта вбежала в комнату.
— Если вы еще раз тронете мать, то я позвоню в полицию, — пригрозила она.
Даже удар по лицу не заставил старуху замолчать.
— Я умоляла отца больше не наносить ей побои. Я была слишком молода и не понимала, что боль и унижение, которые он причинял, составляли основу их взаимоотношений. Его взбесило, что я появилась, а Банни от стыда, что я увидела ее в таком унизительном положении, отвернулась. Отец заставил меня поклясться, что я ничего не расскажу матери, но я не могла держать втайне такой ужасный секрет. У родителей произошел страшный скандал, но они остались в браке. Вскоре я пришла к выводу, что мать не сердилась на своего супруга, так как у него были только садомазохистские отношения с женщиной, которая на треть моложе его, но не одобряла, что дочь поймала его за подобными занятиями.
Не сумев заставить мать замолчать, Эмбет смирилась.
— Больше я не видела Банни Баркли, хотя странные отношения продолжались еще двадцать лет, до самой смерти отца. Я была уже замужем, когда узнала, что Банни подала на алименты как сожительница в незарегистрированном браке. Однако прежде чем дело поступило в суд, беднягу нашли забитой до смерти.
Несмотря на то что ее голос оставался спокойным и почти убаюкивающим, по лицу Розамунд текли слезы.
— Этот потерявший блеск ангел, эта красивая принцесса, которая носила меха, драгоценности и проживала в роскошных апартаментах на авеню Сентрал-Парк-Уэст, теперь носила подержанную одежду и жила в убогой комнатушке грязного бара в районе Ист-Вилладж. Полиция арестовала ее соседа по комнате, гомосексуалиста, который поскандалил с Банни за час до того, как ее нашли убитой. Его осудили, и позднее тот умер в тюрьме.
Эмбет, заметив, что мать перестала говорить, попыталась сменить разговор.
— Предупреждаю, — сказала она Дельте своим повелительным тоном. — Я перевожу мать в дом. Когда это произойдет, ваши услуги будут не нужны. Я выплачу выходное пособие, и можете оставаться в гостевом доме до тех пор, пока не найдете другое место. А теперь я должна…
Душераздирающие рыдания Розамунд перемешивались с возгласами сострадания.
— Хорошо, мама, — впервые за все время сказала любящим тоном Эмбет. — Все в прошлом.
Плач усилился, когда старуха горько жаловалась на трагическую судьбу молодой женщины, чья вина состояла в ошибочном выборе.
— Я видела ее, — продолжала Розамунд. — Я сходила в похоронное бюро и дала деньги гробовщику, чтобы тот разрешил мне взглянуть на нее. Я должна была удостовериться, что это была именно она. У нее… не была лица! Убийца избил ее тяжелым тупым предметом.
— Разве вы этого не знали? — спросила Дельта хозяйку. — Это был ваш дед. Вам, должно быть, это известно.
— Я слышала сплетни. Как-никак трудно что-то держать втайне. Но я никогда не думала, что это правда.
— И все же вы побудили мать вспомнить прошлое.
— Неужели ее воспоминания хуже тех, что приходили при виде фотографий в книге?
— Да, потому что те были о людях, которых она знала и любила. Не удивительно, что она никогда не говорила о своем прошлом. У нее была причина забыть его!
Переживания Розамунд не закончились. В памяти открылась дверь, и у старухи не было выбора, как только войти в темные уголки сознания, пересечь порог, несмотря на ужас по другую сторону.
— Мне потребовались годы, чтобы забыть, как выглядела Банни Баркли: ее лицо искромсанное, словно сырое мясо, ее седеющие волосы, запачканные кровью. Я заставила себя оставить все в прошлом, сосредоточиться на браке и своей маленькой девочке. Наконец мне это удалось. Любовь к мужу и ребенку заставила меня вести нормальную счастливую жизнь.
— Вот видишь, не все так плохо, — сказала Эмбет. — Ты смогла найти счастье.
— Потом скончалась моя мать, и я унаследовала дом. Хотя я никогда не была здесь счастлива, я не устояла и обошла его еще раз. Мою старую спальню превратили в комнату для гостей, будто я там никогда и не жила. Я поняла, что мне не следовало бы туда заходить, на этом этапе нужно было просто выйти за дверь, но я этого не сделала. Все походило на то, будто ты проезжала мимо сильной дорожной аварии. Ты не хочешь смотреть, но и не можешь отвернуться. Я поднялась на мансарду. После всего случившегося мать запретила всем туда ходить. Когда я открыла дверь, все было покрыто многовековой пылью и паутиной, но я все же разглядела на потолке крюк и свисающий кожаный ремень.
Эмбет закрыла лицо руками и отвернулась, чувствуя, что образы уважаемого дедушки и бабушки, испорченные материнским откровением, разбились вдребезги.
— Я видела шелковые шарфы, которыми отец связывал Банни, и хлыст. Но в комнате находилось и то, чего не было, когда маленькой девочкой я тайком туда ходила: окровавленная бейсбольная бита, которой мать до смерти забила Банни Баркли.
Эмбет, пытаясь справиться с внезапным поворотом событий в своей семье, теперь мало обращала внимания на мать. Однако сиделка реагировала с состраданием.
«Бедная женщина! — подумала Дельта. — Отец — садист, а мать — убийца. Не удивительно, что ей не хотелось ничего этого помнить».
Она подняла с пола книгу, открыла и передала старухе.
— Посмотрите на эту фотографию, — сказала она. — Вы узнаете ее? Это Мэрилин Монро, одна из самых известных актрис в мире.
Розамунд, взглянув на страницу, немного оживилась, но глаза стали несчастными.
— Мое настоящее имя Норма Джин Мортенсон, — произнесла она, — хотя мать позднее называла меня Бейкер. Когда я начала сниматься, Бен Лион из киностудии «Двадцатый век Фокс» предложил сменить имя на Мэрилин в честь Мэрилин Миллер, и я выбрала девичью фамилию матери Монро.
Пока Розамунд восторженно описывала браки Монро с Джо Ди Маджио и Артуром Миллером, а также отношения с Джоном Кеннеди, дочь тихонько вышла за дверь и удалилась в основной дом. Эмбет Пейтон Уэстмайер никогда больше не угрожала старухе отправкой в дом для престарелых. Кроме того Дельта оставалась с больной в гостевом домике до тех пор, пока та через три года не умерла.
После простой, но достойной панихиды Розамунд Тиллет похоронили в семейной могиле Пейтонов. Перед тем как опустить тело, крышку гроба открыли, и Дельта Гилли вложила в руки покойной потрепанный экземпляр книги «Великие тайны и скандалы Голливуда».
________________
От автора: знаменитости, упомянутые в рассказе, были реальными людьми. Образ Банни Баркли, хотя и вымышленный, является прообразом Вики Морган, любовницы Альфреда Блумингдейла, который, как говорят, имел садистские склонности. Мисс Морган была забита до смерти своим другом и соседом по комнате.
2016 г. 26.01.2016

Все права на эту публикацую принадлежат автору и охраняются законом.