ГЛАЗАМИ УСОПШЕГО

Автор М.Хэйсен
Перефразируя выражение Диккенса «Начну свою историю с начала этой истории», я констатирую, что мёртв. Да, вы прочитали правильно. Я мёртв и мертвее не бывает, как Яков Марлей и даже сам Диккенс. Это понимание пришло ко мне в тот самый момент, когда последний вздох покинул моё измученное тело. В конце тоннеля не было никакого яркого света, никаких простёртых рук моих умерших родственников и знакомых. В сцене, которая создалась в моём сознании, а не перед глазами, я увидел своё мёртвое тело, лежащее на полу у себя дома с перекошенным страшной гримасой лицом. Разбитый хрустальный бокал лежал рядом с застывшей фигурой, предсмертное вино из бокала разлилось по ковру. Как человек коварный и жестокий, я не входил безмятежно в эту мглу. Мой разум с остервенением боролся с гаснущим светом, когда яд разливался по всему телу, но конец был неизбежен. Я, Тадиес Джей Пил, основатель и президент мультимиллионной электронной корпорации, был мёртв.
Смерть наступила три дня назад. Я пролежал на полу почти час, прежде чем мой дворецкий нашёл меня и позвонил в полицию. Мои останки затем подлежали осмотру, который я посчитал бы очень унизительным, если бы всё ещё дышал, а что касается вскрытия – что ж, лучше и не думать об этом! И всё же вся эта посмертная суета была необходима; всё это направлено на поиск моего убийцы.
Я хотел знать имя преступника больше, чем в полицейском участке и окружной прокуратуре вместе взятых. И вы бы подумали, что именно это хотелось мне узнать в своём бестелесном состоянии. Если бы меня застрелили или ударили ножом, то, скорее всего, увидел бы создателя своей кончины, но я находился в комнате один, когда наливал бокал любимого вина и сделал этот роковой глоток.
Честно говоря, я не мог даже предположить, кто же хотел убить меня, так как вероятных кандидатов слишком долго перечислять. Несомненно, в мире нет человека, который бы не нажил себе врагов на пути из грязи в князи. Но обычно яд является оружием трусов и женщин. Ах, женщины! Какой же мужчина, в конце концов, не изменял жене. А богатые мужчины? Что ж, мы ухаживаем, чтобы заполучить больше заслуживающих презрения женщин в наши семейные тайники, чем наши менее состоятельные собратья. Чёрт, у меня было три жены, и я полагаю, что у всех троих была причина желать мне смерти.
Перейдем ко дню похорон. Мои останки одели в самый лучший сшитый костюм, редкие волосы профессионально уложили, а восковое лицо подрумянили. Даже работники Мадам Тюссо не смогли бы так хорошо выполнить эту работу, чтобы вернуть мой безжизненный образ к жизни. Но в сторону внешность, я всё же был мёртв.
Моё сознание – моя душа, если хотите, следящая за происходящим. Некоторые из присутствующих, а их большинство, как например, мой помощник по хозяйственно-административным вопросам с гарвардским образованием, сделали отличную работу по организации похорон. Единственное моё замечание: слишком много цветов. И я бы предпочёл более приподнятую музыку, чем Клер де Луне. Канон Иоганна Пахельбеля более соответствовал моему вкусу. Однако в сторону музыку и цветы. Мне оказывали грандиозные проводы.
Внутренним зрением я видел, как в комнату вошёл владелец похоронного бюро. Он посмотрел на часы, пересёк комнату и открыл двустворчатую дверь для посетителей. Кристен, моя нынешняя жена, вошла первой. Лишь чёрное, модное платье свидетельствовало о её недавней потере. На красивом молодом лице не было ни слёз, ни вида тяжёлой утраты, что я и ожидал. Кристен оставалась доброй, нежной женой. Она была на сорок лет моложе меня. Это обычно случается с мужчинами моего возраста и положения. Я женился на ней из-за её лица и фигуры, она же вышла замуж ради моих денег.
Большинство присутствующих посчитало дурным тоном для Кристен держать за руку личного тренера, когда она направилась к моему гробу, и люди, поднимая брови от удивления, обменивались многозначительными взглядами. Какое это имеет значение, даже если я ещё не остыл в могиле? Примите это от меня, недавно ушедшего: жизнь слишком коротка, чтобы находиться на подобной церемонии. Кто-то же должен найти счастье и держаться за него обеими руками.
Пока Кристен стояла над моими бренными останками, я внимательно разглядывал её. Я был достаточно уверен в том, что человек, убивший меня, будет на похоронах и тайком позлорадствует над моим мёртвым телом, поэтому я решился вглядываться в лицо каждого мужчины и женщины. Взгляд в глазах моей молодой жены не содержал и намёка вины. Я и не удивился, так как был всегда щедрым при жизни и оставил значительную сумму денег в своём завещании, чтобы она могла жить обеспеченно с личным тренером или без него. Нет, заключил я, Кристен не была из тех, кто отравил меня вином.
За вдовой шёл бесконечный поток скорбящих, хотя сомневаюсь, что в нем был бы хоть один, кто действительно чувствовал утрату. И всё же, ради этой истории, я опишу людей, присутствующих на похоронах. Мой адвокат, бухгалтер и помощник по хозяйственным вопросам были первыми, кто отдал дань уважения. Я никогда всерьёз не принимал кого-нибудь из них в качестве убийцы, поскольку все они сделали больше для меня живого, чем мёртвого. Почти сотня сотрудников и прочих деловых партнёров проходили мимо гроба, прежде чем я рассмотрел лицо, которое не ожидал увидеть: это Элен, моя вторая жена. Если бы и был человек с причиной убить меня…
В сторону фальшивую скромность, я был красив в молодости. Когда незамужняя наследница «шоколадной империи» встретила меня в расцвете моих сил, она влюбилась с первого взгляда, несмотря на разницу в возрасте в пятнадцать лет, не говоря уже о том, что в то время я был женат и имел ребёнка. И меня сразили не её взгляды или внешность, а её банковский счет. Представив перспективу от брака с богатой женщиной, я подпрыгнул от счастья. Я бросил жену и грудную дочь и стал добычей Элен. Учтите, я не был жиголо. Я не сидел у бассейна в плавках, проживая состояние своей жены. Нет, я работал, как никогда. Я вкладывал каждый цент жены в свою компанию, которую превратил в конце концов в одну из преуспевающих корпораций в стране с активами, превышавшими активы шоколадной компании жены. Имея собственный доход, я не видел больше нужды оставаться в браке со стареющей, непривлекательной и стяжательной женщиной. Итак, я ушёл от Элен и пришёл к Кристен.
Когда вторая жена стояла перед гробом, на её лице появилась едва заметная улыбка. Она была рада, что я мёртв, это было очевидно, но тот факт, что она ничего не смогла достичь при моей жизни, раздражало её, отсюда и едва заметная улыбка на лице. Элен тоже не была убийцей, я это понял. Я не сомневался, что она с радостью убила бы меня, если такая возможность представилась, но ей хотелось посмотреть, как я корчился в последний момент. Она нетрусливый отравитель; она бы повернулась лицом ко мне и решительно всадила бы пулю или нож в мою грудь. Последний раз, с ненавистью посмотрев на моё тело, Элен прошла мимо вдовы, не сказав ни слова соболезнования. Затем она отошла в дальний конец комнаты и села рядом с моим бухгалтером: ее старым знакомым по колледжу.
Мимо гроба проходили партнёры по бизнесу, люди, которые пришли больше из чувства долга, чем любви. Затем в комнату вошла та женщина, которую я по-настоящему любил. Я знал Рейчел со школы. Мы ходили на свидания в старших классах, и она была моей девушкой на школьном балу. Это тот случай, когда противоположности притягиваются. Если я был полон самомнения и тщеславен, то Рейчел была скромна, великодушна и жалостлива. Я не знаю, что она во мне нашла, но любила всей душой и сердцем. Из-за жажды к успеху и богатству я разбил её сердце. Чёрт побери, какой же я дурак! Даже теперь, после всего того, что было между нами, она смотрела на меня с любовью в глазах.
Женщина средних лет, рядом с поседевшей красавицей, была моя дочь, Мередит. Глазами она похожа на мать, но скулы и рот были моими. Если я никогда и не был хорошим отцом своему ребёнку, то всегда оставался щедрым к ней и её матери: дом, значительное денежное содержание, дорогие подарки на Рождество и ко дню рождения. Моя дочь, естественно, один из основных претендентов на состояние. Но стала бы она убивать меня, чтобы запустить руки в наследство? Я сомневаюсь.
Третья женщина, как я полагаю, моя внучка, присоединилась к ним. Ей было около двадцати лет, точная копия первой жены.
Эти ослепительные синие глаза посмотрели вниз на мою безжизненную сущность. «И это старое, жалкое ничтожество?» — презрительно спросила она.
— Цыц, Сэйдж, — одернула её Мередит. — Веди себя прилично. Ты же на похоронах.
— Не притворяйся, тебе наплевать на этого старика, это я знаю лучше.
— Я признаю, что он не был хорошим мужем и отцом, — оправдывалась Рейчел, — но я любила его.
Сэйдж тотчас же раскаялась: «Прости, я не хотела причинить тебе боль».
Даже мне стало ясно, хотя частенько не обращал внимания на чувства людей, что Сэйдж любила и уважала Рейчел, а ко мне испытывала презрение.
Произнеся молитву над моим безжизненным телом, Рейчел направилась к Кристен, которая сидела на почётном месте в первом ряду, и принесла свои соболезнования вдове. Как Рейчел нравилось быть столь великодушной; она бы сделала то же самое, если бы вдовой была Элен. Моя дочь проследовала за матерью, оставляя позади внучку. Однако красавица даже в траурном зале долго не оставалась в одиночестве. Это был Кэмерон, мой помощник по хозяйственным вопросам, который поспешил к моей внучке. Молодой бюрократ удивил меня. Я не думал, что у него хватит храбрости на похоронах приблизиться к столь соблазнительной особе.
— Тяжко глядеть на деда, не так ли? — кисло сказала Сэйдж.
— Он оставался деловым человеком, за исключением всего прочего, — ответил Кэмерон, глядя с тоской на внучку.
— Там не на что смотреть. Честно говоря, не знаю, почему моя бабушка была так в него влюблена.
— Слышал бы он это, ведь в молодости его считали сердцеедом. Разве у твоей матери или бабушки нет его фотографии?
Сэйдж пожала плечами. «Может быть, и есть, но мне всегда было безразлично, как выглядит старик. Он никогда не интересовался нами, а у меня не было желания его знать». В этот момент её лицо искривилось злобой, но быстро выражение сменилось нахальной улыбкой. «Конечно, мне не помешают деньги, которые он оставил матери. Вы считаете, что это плохо?»
— Вовсе нет, — ответил Кэмерон. — Тадиес Пил имел достаточно денег, чтобы при жизни ублажать женщин.
Глаза Сэйдж сузились, и она бросила быстрый взгляд на Кристен. «Бьюсь об заклад, что она потратила его наличные».
— Не сомневаюсь, но много еще осталось.
Внезапно я пожалел, что упомянул в своём завещании имя этого ханжи. После того как я платил ему зарплату в размере шестизначного числа, он выразил мне свою благодарность: не только посмел приблизиться к моей внучке в присутствии покойника, но и обсудил делёжку наследства.
Внучка стала уже женщиной. Несмотря на то что в молодости я любил Рейчел, я всегда считал ее бесхребетной. Не то, что Сэйдж. Внешне девушка походила на свою мать, но характер был мой. Никто не посмеет вытирать об неё ноги.
Как только очередь прощающихся, наконец, превратилась в тоненький ручеек, владелец похоронного бюро, вероятно, решил, что пора начинать церемонию. Он поднялся на подиум, прочистил горло и попросил всех занять места. После нескольких слов владелец представил священника. То, что божьего человека попросили говорить на моих похоронах – для меня загадка, так как я не был верующим. Полагаю, что он прибыл сюда развлекать живых, а не утешать. Во время краткого благословения глаза всех присутствующих оставались сухими, за исключением Рейчел. Я был тронут выражением этой эмоции и вспомнил, как она плакала, когда во время нашего медового месяца я нечаянно задавил белку.
Лишь только священник закончил проповедь, на подиум поднялся мой адвокат, чтобы воздать панегирик. Его речь была полна хвалы моей деловой активности, моему вкладу в современную технологию и влиянию, которое я оказал на своих сотрудников. Понятно, здесь ничего не говорилось о моих благотворительных деяниях, которых, признаюсь, было немного. В конце мой панегирик звучал как резюме при устройстве на работу.
Едва адвокат сел на место, поднялся мой первый вице-президент. Он был скучным оратором, бубнил монотонно и всем надоел. Устав от его слов, я внимательно рассматривал присутствующих. Рейчел стояла и плакала, Кристен смотрела на свои туфли и сжимала руку тренера, а Элен поглядывала на часы.
Как только ораторы закончили высказываться, священник повернулся и совершил последнее благословение над моим трупом. Люди поднялись со своих мест и стали проходить в последний раз, вероятно, чтобы сказать последнее «прощай». Многим, должно быть, очень хотелось поскорее пойти в местный клуб, где их ожидал поминальный буфет.
Владелец бюро извинился перед присутствующими и оставил в комнате пятерых: вдову, дочь, внучку и двух бывших жён. В какой-то момент три женщины, на которых я был женат, встали вокруг гроба.
— Я рада, что всё закончено, — сказала Мередит, полагая, что никто не подслушает разговор.
— И я. Ты уверена, что дворецкий не проговорится? — нервозно спросила вдова.
— Не посмеет, если умен, — ответила моя вторая жена. – Ему не только хорошо заплатили за молчание. А если откроет рот, то уверена, что он превратится в соучастника.
Рейчел хмыкнула: «Тед был таким красивым, и я любила его».
— Я тоже, — нехотя призналась Элен. — А ты? — спросила она вдову. — Ты испытывала к нему искренние чувства?
— Я думаю, он был отличным стариком.
Я не мог больше этого переносить; я чувствовал, что меня предали. Вдруг я понял, как плохо обращался с женщинами в своей жизни, кроме Кристен. Я разбил их сердца, использовал и бросил. Я был скотиной, если применить старомодный, но удачный термин.
— Итак, леди, вы готовы к вечеринке? — спросила Сэйдж.
— Едва ли это вечеринка, — поправила её мать.
— Для нас, да, — сказала Элен, — не знаю, как вы, леди, но я долго ждала этого дня. Теперь, когда эта сволочь мертва, я хочу отпраздновать это событие.
С последним презрительным взглядом на мои останки вторая жена и все заговорщицы отошли от тела человека, который вынудил их совершить это убийство.
Когда владелец бюро снова вошёл в помещение и направился к гробу, я почувствовал, будто мою разбитую душу снова вернули в тело. Это было тревожное испытание. Мне возвратилась способность ощущать, но я не мог пошевелить конечностями. Мой мозг стал снова активен, но устами я не мог произнести ни слова. Я больше ничего не видел, ибо глаза были закрыты, но слышал, как закрывали крышку гроба. Вот теперь это похоже на смерть. Я остался один, моя душа в плену тела и не знает, что происходит в этом мире. Сначала я кричал от ярости, затем от страха. Несмотря на то что я отвергал религию много лет, сейчас я молился как фанатик.
Собравшись духом принять судьбу, я почувствовал движение гроба. Я не сомневался в том, что он отправляется на кладбище для последнего упокоения. Возможно, когда меня похоронят, с надеждой думал я, душа станет свободна, и я окажусь в потустороннем мире. Или, может быть, в чистилище, где буду находиться назначенное время, прежде чем войти в небесные врата. Если так, то не сомневаюсь, что отбуду этот срок. Я всегда был выносливым.
Скорость движения изменилась. Мой гроб понесли и, должен добавить, не очень осторожно. Наконец, всё остановилось. Вокруг стало тихо и спокойно, а затем послышался гул мотора, и я снова почувствовал лёгкое колебание. Меня опускали в землю? Нет. Скорее движение было горизонтальным, а не вертикальным. Впереди меня было такое яркое свечение, что даже это почувствовали мои невидящие очи. Вот оно! Я у ворот рая. Я в присутствии Бога!
Каким же дураком я был! Когда я думал, что грехи будут прощены и душа возвратится, я почувствовал, как сильные языки пламени облизывают моё тело, и понял, что мне не предназначена могила. Моё физическое страдание было сравнимо с душевной болью, ибо знал, что пламя крематория вовсе не огонь преисподней, которая меня ожидала.

2011 г. 16.03.2015

Все права на эту публикацую принадлежат автору и охраняются законом.