Семечки

Разговор

Как - то женщина, лежа рядом со мной на диване, спросила меня ни к селу, ни к городу.
- Почему мужчины живут меньше, чем женщины? - и, повернувшись ко мне, стала разглядывать мое ухо, ожидая ответа.
Я не успел среагировать, и, закрыв глаза, молчал. Наверное, я ей показался мертвым на какое-то мгновение. Но, неожиданно для себя, я начал говорить, причем, как мне показалось, мои слова выходили из меня сами.
- Ты давно была в поликлинике?- И, не дав ей ответить, продолжил:
- А вот я был недавно. Как всегда много старушек и не очень. Те, что "не очень", тоже не очень на вид. Видел и старичков - двоих или троих, не более - весьма неприглядное зрелище - старички!
Нет, бабушки - оно привычнее для каждого. Наверное, для мужчины природа заложила такое положение, при котором он чувствует себя хорошо тогда, когда он силен или еще силен, и не только физически. Но как только мужчина начинает чувствовать, что силы покидают его, он сразу же начинает умирать. Иногда быстро; иногда долго. Тех, кто долго, не так много - в основном быстро. Наверное, мужчины, в большинстве своем, не хотят выглядеть развалинами, даже на глазах старушек, вот и помирают, когда еще более - менее... Не все, конечно, но большинство.
А старушкам-то чего? Они же противоположный пол, а значит у них все наоборот, как и вся жизнь. Вот и живут себе, и живут. И пусть живут, ведь кому-то пенсию получать надо? Сила мужчины - это его гордость... Без внутренней гордости мужик долго не живет - доказано жизнью в веках. Вот так как - то, голубушка -
Она молча продолжала сверлить взглядом мое ухо. Потом, пошевелившись, протянула ко мне руку, и стала указательным пальцем обводить контур моего лица. Когда ее палец коснулся моих губ, я цапнул ее зубами, но не сильно. Она ойкнула от неожиданности и, одернув руку, засмеялась. Потом воскликнула:
- Да, да, я помню! Мужчин надо беречь! Я буду тебя беречь, хочешь?-
Сделавшись серьезной, разглядывала меня, в ожидании ответа.
Я понимал, что отвечать надо. Немного помолчав, сказал:
- Конечно, хочу. -



Её сон.

Её миссия в Брюссель была запланирована как лобби интересов лево-гуманных кругов мировой медицины. Брюссель собирал всех, кто мог проголосовать против эвтаназии рожденных идиотов, а так же страдающих олигофренией, детей с синдромом Дауна и младенцев с другими умственными пороками. Этот форум должен был продемонстрировать полное и единодушное мнение мировой ученой братии - то, что подобные методы не имеют места в цивилизованном обществе.
Она, профессор медицины, социолог, учёный с мировым именем была решительно против умерщвления таких младенцев. Она была против, как женщина, наконец!
Рейс самолета был в семь утра. Накануне было много работы, впрочем, а когда ее было мало? Она не выспалась, но ее успокаивала мысль, что в тихом и комфортабельном салоне первого класса ей удастся поспать пару часов.
Кресло в салоне показалось удобным. Заботливая стюардесса принесла ей плед.
- Удивительно - подумала она, - Мне еще никогда не было так уютно и спокойно в самолете.
До взлета, судя по времени, оставалось совсем немного. Мимо нее, в направлении кабины пилотов, медленно, и не совсем уверенно проследовал человек в форме летчика. Она видела его только сзади, поскольку он шел от хвоста. На какое-то мгновение он остановился в проходе между кресел и повернулся.
Ей как медику хорошо были известны эти черты лица, которые наделяли всех, кто страдал синдромом Дауна.
Летчик продолжил свой путь к кабине. Она подозвала стюардессу. Когда та подошла, то спросила ее, - А кто этот господин?- и кивнула в сторону удаляющегося человека в форме. Стюардесса, немного смутившись, но с надрессированной улыбкой ответила, - Это командир экипажа.
Холодный пот прошиб ее, от макушки до пяток. Когда зашумели двигатели, она проснулась. Осознание того, что это был лишь сон, пришло не сразу и, какое-то мгновение, она с ужасом оглядывала салон. Но все было в порядке: пассажиры спокойно ожидали полета, мерный гул двигателей не вселял тревоги. Но, где-то в глубине ее души, возникло нечто тяжелое, тревожное. Чувство, что лайнер смог бы вести человек с синдромом Дауна, почему-то не покидало ее.
После приземления ей предстояло сразу же прибыть на заседание, поскольку график пребывания был очень сжатым.
После голосования за резолюцию, в которой четко обозначалось, что эвтаназия неполноценных детей недопустима, были опубликованы списки голосовавших. Среди тех, кто был за эвтаназию, стояла только одна фамилия - это была её фамилия.





Табак, табак.


О вреде курения стали говорить сразу много и шумно. Теле, радио, газеты, интернет и прочие рупоры человечества стали просто вопиять о пагубной привычке. Люди разделились на тех и на «этих». Не знаю, какой вред приносит курение? Возможно, когда ты под "банкой" куришь в постели, это может привести к пожару, но угроза твоим легким исходит скорее от городского смога, нежели от табака. А здоровье? Наверное, здесь дело в наследственности и случае.
Как - то, сидя дома, являясь "конченым" в современном понимании, а точнее просто заядлым курильщиком я, в силу холостого досуга, смотрел в экран телевизора, щелкая пультом, желая найти хоть что-нибудь стоящее, среди всеобщего эфирного дерьма.
Невольно мое внимание привлекло интервью некоего медицинского "светила", которое кляло всех курящих, жалея всех не курящих, сдабривая свое повествование хитроумными терминами, понятными только ему или ему подобным.
Глядя и слушая это "светило", я вспомнил случай, произошедший со мной много лет назад, когда к курильщикам еще и не думали относиться с таким бешеным предубеждением как сегодня.
Я был проездом в одном городке. Сидя в помещении местной автобусной станции, ожидая свой рейс, решил перекурить это дело. Вышел из дверей автовокзала, оказавшись на каменном крыльце, под массивным бетонным козырьком, расположенным над входом. Резко и сильно начался ливень. Под козырек с улицы буквально впрыгнули человек пять-шесть. Среди них оказалась женщина возраста пенсионного, которая, окатив меня гневным взглядом, тут же стала ворчать, - "раскурился тут". Ее поддержали и другие. Несколько растерявшись от скорости реакции и напора не курящих, я вышел из-под козырька. Отойдя на несколько метров и, спрятав сигарету в ладонь, я стал быстро докуривать. Только я собрался выкинуть окурок, что бы вернутся в укрытие, как раздался сильный треск. Козырек рухнул, прихлопнув всех, находившихся под ним. В живых не осталось никого.
Прошло много лет. Я сижу у себя в квартире, в клубах табачного дыма, выслушивая "светилу" с экрана, но мне и сейчас, как и тогда, жалко всех тех, не курящих, под козырьком автостанции.


Покурил


Все произошло очень быстро и просто. Он возвращался привычной дорогой с работы домой. Летний августовский вечер, теплынь!
Он подошел к ларьку, что бы купить сигарет на завтра. Получив желаемое, отошел от ларька, прикуривая, но не успел сделать затяжку, получив страшный удар в висок.
Нет, мужиком он был крепким, и удар лишь сбил его с ног. Его руки загребли ступни одного из нападавших, и он с силой дернул их на себя, после чего налег на упавшего "джентльмена". Двое других стали бить его как попало и куда попало, под дикие, истошные крики своего товарища, лежавшего под ним. Все трое были так перепуганы форс-мажором, что вкладывали все свои силы - один в крики, а другие в удары.
Наконец все кончилось. Трое грабителей убежали, а он остался лежать. Прошло сколько-то времени, и он поднялся. Одним, не до конца подбитым глазом, увидел испуганное лицо кавказской национальности в окошке ларька.
Рубаха висела юбкой, разорванная по швам, закрывая порванные между ног брюки. Лицо напоминало препарированную лягушку. Спина, ребра и грудь горели от ссадин. Шатало.
-Надо в больницу...- подумал он и направился к остановке. Подошел троллейбус. Он знал маршрут этого номера - троллейбус останавливался рядом с гор больницей. Ехать было две остановки. Он зашел в салон и сел на самое заднее сиденье, что бы не смущать присутствовавших пассажиров, которые с любопытством, брезгливостью и страхом разглядывали его. Но троллейбус продолжал стоять, издавая утробное мурлыкание двигателя. Внезапно, по громкой связи, раздался голос водителя:
- Граждане пассажиры! Пока этот не выйдет, машина никуда не пойдет.-
Настала пауза, но ненадолго. Раздался женский голос:
- Мужчина, вы слышите? Это к вам относится!-
Потом мужской голос:
- Мужик, ладно тебе, выходи.-
Спорить с кем-либо, что-то доказывать у него не было сил и желания. Он вышел из троллейбуса и поковылял в сторону больницы, обняв себя руками, пошатываясь. Впервые, в своей мужской жизни, он заплакал, своим одним недобитым глазом.



В последний путь.


Не смотря на дорогую дверь звонок в квартиру не работал. Я постучал. За дверью послышался шорох. Шумнул замок, и дверь открылась на цепочку. Не дожидаясь вопросов "Кто там?" или "Вам кого?", я объявил коротко, но емко:
-Трупоперевозка.-
Коротким рывком дверь закрылась, но, освободившись от цепочки, распахнулась. На пороге стояла грузная пожилая женщина.
- Здравствуйте - сказал я.
Женщина молча кивнула и подалась немного в сторону, приглашая войти. Я решительно шагнул за порог, а за мной шагнул напарник, громыхая носилками.
После обычных процедур, состоящих из осмотра трупа, стандартных вопросов к еще живущим родственникам, а в данном случае к вдове, я присел на стул, стоящий возле кровати с покойником, что бы выписать квитанцию об оплате. Со времени нашего появления в квартире вдова постоянно выла, ныла, меняя тональность от фальцета, до басовитого рева. На какое-то время мне показалось, что придется вызывать "скорую", но опыт не подвел - "скорая" не пригодилась.
Когда формальности были закончены, напарник подошел к покойнику и привычным движением стал завязывать уголки простыни, делая как бы кокон, что бы было удобнее поднять тело с кровати.
В это время безутешная вдова резко замолчала; ее слезы мгновенно высохли, а лицо побагровело. Она подскочила к санитару и, схватившись за край простыни, визгливо произнесла:
- Ты что? Эта совсем новая! Оставь! Сейчас дам другую - 09.09.2014

Все права на эту публикацую принадлежат автору и охраняются законом.