Стих

Черный шелк, окутанный красным бархатом. Прозрачная душа, источая терпкий, горьковатый аромат, вьется над непроницаемой гладью, вздрагивает, пульсирует, словно сердце, и растворяется в тусклом свете невидимого фонаря.
Микио взял чашку одной рукой, осторожно, словно любимую за запястье, и поднес к губам. Черный шелк колышется, трепещет в ожидании поцелуя. Красный бархат согревает его пальцы пленительным теплом.
Но стоит губам коснуться чашки – и иллюзия исчезает. Черное и красное сливаются в безупречную простоту обожженной глины. Красная Раку дарит ему вкус чая. И только.
Микио ставит чашку обратно на столик – быстрее, чем полагается. Его рука отстраняется безжалостно, как сегодня утром отстранилась она от лица Тоши, его любимой наложницы, когда Микио приказал казнить ее. Ибо она была не более чем иллюзия на кромке чайной чашки. И любовь ее оказалась не прочнее дрожащих завитков пара над темной гладью.
Лицо Микио исполнилось ярости. Он замахнулся и одним коротким ударом расколол Красную Раку. Так ли быстро была умерщвлена Тоши, как расколота ее чашка?..
- О, любимая! Зачем ты предала меня, отдав свое сердце этой негодной распутнице?!
Обрывки чайной пены, словно мертвые рыбины, неподвижны в лужице чая. А две половинки разбитой чашки, словно две женщины, украдкой дарившие любовь друг другу, отнимая ее у своих господ.
- О, Тоши! – вздыхает Микио. В руках его свиток со стихом любимой, который она посвятила не ему:
Что бы ни происходило
в тумане –
все не в счёт. 01.08.2014

Все права на эту публикацую принадлежат автору и охраняются законом.