Перпендикуляр и наклонная

"Везет дуракам и пьяницам"


Перед тем, как репатриироваться в Израиль, я решил в последний раз посетить родной город своей мамы - Черновцы. Он мне чем-то напоминал Ленинград. Своей архитектурой, наверное. Сейчас там жили мои бабушка и дедушка. Вечером я сел в прямой вагон "Ленинград - Черновцы" и поехал.
Купе оказалось двуместным. У окна сидел мой попутчик - маленький мужичонка, лет тридцати пяти. На голове у него были наушники - он слушал плейер. Увидев меня, он протянул мне их и спросил:
- Хочешь послушать?
Я удивился такому приветствию, но предложение принял.
С первых тактов я узнал эту музыку. Это было "Равноденствие" Жан-Мишель Жара. Моя любимая вещь.
- Класс!- восторженно сказал я, удивляясь, что человек такого возраста увлекается такой же музыкой, что и я.
- Нравиться?- услышал я сквозь наушники.
- Еще бы! Это же моя любимая музыка! Жан-Мишель Жар!
- Точно.
Мужичок полез в свою огромную сумку и достал оттуда портативный магнитофон "Шарп".
- Давай сюда плейер! - сказал он мне.
Я отдал.
- Это хорошо, что у нас с тобой одинаковые вкусы,- как ни в чем не бывало, продолжал он.- Будем всю дорогу слушать музыку. Я без нее и часа прожить не могу.
Он подключил магнитофон к сети и поставил кассету.
- Вы любите электронный рок?- спросил я.
- Обожаю!
- Странно... Для вашего возраста увлечение роком - редкая вещь.
- А как ты думаешь, сколько мне лет?
- Ну... Лет сорок.
- Девяносто восемь!
Я подумал, что дядя не в своем уме. Но он достал свой паспорт и дал мне.
- Читай!
- Петров, Николай Федорович. Год рождения: восьмое февраля тысяча восемьсот девяносто шестого года,- я опешил.- Это что, розыгрыш?
- Никакой ошибки! Я, в самом деле, родился в прошлом веке.
- Что-то вы очень хорошо сохранились для своего возраста...
- О, это целая история!
- Ага, типа "Шести ложек элексира" Стругацких, да?
- Примерно так. Но не совсем. Кстати, а как тебя зовут?
- Евгений.
- Очень приятно. Вот и познакомились.
Он нажал кнопку на магнитофоне, и вскоре по всему купе резлелись волшебные переливы «Эквинокса».
- Так, понимаешь, Женя, мне ведь и в самом деле почти сотня лет. А я все не старею. Знаешь, в библии был Вечный Жид?
- Слыхал.
- Так вот я, выходит, Вечный Русский. И тоже скитаюсь по белу свету в погоне за призрачным счастьем. Но в отличие от того бедного еврея, я вовсе не проклят, а, скорее наоборот, осчастливлен.
- И кто же тебя осчастливил?
- Эти... - он указал большим пальцем в небо и заговорщицки подмигнул. - Инопланетяне, одним словом.
- В самом деле? - я все еще не верил в искренность его слов.
- Не веришь?
- Не-а.
- Зря. Я, между прочим, никогда не вру.
- Вот как?
- А ты думал! Было время, был я жуткой сволочью. Пил по-черному, матерился, дымил, как паровоз, врал всем, тащил, что плохо лежит, кулаки любил почесать, словом, пролетарий я был, понимаешь?
- А теперь?
- Теперь я бизнесмен-интеллектуал.
- Переквалифицировался, значит.
- Именно. Вот ты, кто по профессии будешь?
- Журналист. Правда, начинающий.
- Очень хорошо! Вот тебе и карты в руки! Сейчас я тебе все расскажу, а ты записывай. Может потом пригодится.
- Вообще-то я сейчас в отпуске. Но если твоя история мне понравиться, может, напишу статью о тебе, или рассказ.
Честно говоря, я не рассчитывал услышать от него что-нибудь оригинальное. Так, перепевы научной фантастики. Однако, история оказалась более занимательной, чем я ожидал.
- Значит, родился я в конце прошлого века,- начал свой рассказ Николай,- в деревне Стрелкино Смоленской губернии. Отец мой батрачил, мать вела хозяйство и рожала детей. У меня было семь братьев и четыре сестры. Все они погибли, кто в Гражданскую, кто в Отечественную, кто в лагерях, а кто просто от пьянства. У нас все пили, и отец, и мать. Да что и говорить, вся деревня не просыхала. Гнали самогон. Я пристрастился к этому делу с малолетства. Сколько себя помню, всегда пил, сначала помалу, потом больше. К тридцати годам я был полной развалиной, проспиртованный как медицинский экспонат. К тому времени я перебрался в Смоленск. Устроился там работать жестянщиком в одну непманскую мастерскую. Платили мне гроши, да и те я пропивал. Ночевал в общаге. Кроме меня, в комнате было еще пять таких же алкашей. В мастерской меня держали из политических соображений, в качестве примерного пролетария. Остальные были настоящие мастера своего дела. Мне давали самую простую работу, да и ту я делал из рук вон плохо. Но мне было плевать. Я же был гегемон!
Водка мне заменяла все - и еду, и развлечения, и женщин. В мастерской работал один парнишка - немой. На вид ему было лет двадцать, но дело свое делал профессионально. Работал за троих. Но и получал больше всех. Жил он в отдельной квартире, недалеко от работы. Я его не любил. Не наш он был человек. Даже в праздники брезговал нашим национальным напитком, курить в своем присутствии запрещал, на женщин не смотрел, одевался скромно. На что ему были деньги? Для чего работал? К тому же, немой. Хотя слух и зрение у него были отменные. Но в один прекрасный день я узнал его секрет.
В одну из пятниц у меня кончились деньги, а до получки было еще две недели. Организм требовал горючего. Знаешь, как у наркоманов бывает? Что-то типа ломки было и у меня. И тут подходит Немой, его так и звали "Немой", так вот, подходит он и говорит...
- Он же был немым?
- Вот именно! А тут вдруг заговорил! "Слушай,- говорит,- Коля, выпить хочешь?"
Ну, я в начале растерялся, но потом мысль о выпивке вытеснила у меня все остальные. "Хочу!"- говорю. "Если согласишься на мое предложение, получишь ящик водки," - говорит Немой. "Что надо делать?"- спрашиваю. "Ты,- говорит,- должен испытать на себе новое лекарство". "Лекарство от чего?",- спрашиваю. "От всего". "Э-э,- говорю,- так не бывает".
"Бывает. Так что, согласен?"
"А это опасно?"
"Девяносто процентов летального исхода".
"А куда надо лететь?"- спрашиваю. Я ведь не знал, что летальный исход, это смерть по-научному. А тот тоже меня не понял.
"Лететь надо на орбиту. Там у нас станция",- говорит.
"А зачем лететь? Ведь до станции четверть часа ходьбы!"
"На космическую станцию".
"Какую такую космическую?"
"В космосе, за пределами Земли".
Я совсем запутался. Про космос и инопланетян я вообще ничего не слышал, да и неграмотный я был. Про самолеты слышал, а вот про космос - ничего. Да и что мы знали про него в двадцать шестом-то году?
"Ладно,- говорю.- Летим куда хочешь. Только в начале – ящик водки. Иначе я не согласен".
"Договорились".
Мы ударили по рукам, и пошли в лабаз. Там он купил мне ящик самой дорогой пшеничной водки, притащили его к нему на квартиру, и я начал нажираться. Честно говоря, меня развезло уже после первого стакана. А после второго, я начисто вырубился.
Проснулся я в странном месте. Большая светлая комната без окон и мебели. Откуда идет свет - непонятно. Лежу голый на полу... И тишина как в гробу. Представляешь?
Голова трещит! Опохмелиться надо. А комната совершенно пустая. И, главное, вчерашнего ящика нет! Тут, откуда-ни-возьмись, появляется Немой. Одет как-то чудно - в сверкающий белый комбинезон, руки в перчатках, ботинки какие-то странные...
"Где я?- спрашиваю его".
"У нас на станции".
"А где водка?"
"На Земле осталась".
"Ты что, ее в землю вылил!?"- взвился я.
"Да нет, она у меня на квартире".
"Аа-а...- я успокоился.- А говоришь на земле".
"Правильно, на Земле. Мы ведь сейчас в космосе".
"В каком таком космосе? Ты мне по-простому, по-русски объясни".
"Смотри!",- он кивнул головой в сторону стены, и в ней образовалось большое круглое окно, а за ним... чернота! И звезды! А где-то внизу огромный синий шар.
"Вот это и есть Земля, твоя планета. Так она выглядит из космоса".
"С неба, что ли?"
"Ну, в общем, да".
"А мы где, в самолете?"
"Я же тебе говорю, на станции!"
"На станции паровозы стоят, и рельсы кругом, а тут ни хрена нет!"
"Ладно, мне некогда тебе объяснять. А главное, незачем. Чем меньше ты будешь знать, тем лучше. В первую очередь для тебя".
"Ну да, - говорю,- конечно, ты же у нас самый умный, а все кругом - дураки!"
"Ну, уж поумнее тебя буду, точно".
Тут я разозлился, вскочил и хотел ему в морду дать. А он сделал какое-то неуловимое движение, и я оказался на полу. Я снова вскочил, снова бросился на него. Тот же результат. Три раза поднимался и три раза падал. От обиды и беспомощности я заплакал. А он стоит, смотрит на меня и молчит. Потом, когда я успокоился, говорит:
"Вставай, и иди за мной. Я тебя провожу в лабораторию, где будем ставить эксперимент".
"Никуда я не пойду, понял?"
"Тогда поведем силой. Нас тут много. Быстро тебе рога обломаем".
Тут в стене образовался проем, где в синем сиянии стояло еще человек шесть, таких же молодых и здоровых, как Немой.
"Ладно, черт с вами,- говорю.- Пошли делать твой экскримент".
Я тогда не знал все эти научные термины, и не понял, почему мои слова вызвали у всех усмешку. Мы прошли по небольшому коридору, и попали в просторную комнату, заполненную кучей каких-то хитрых приборов и машин. Меня уложили на стол, переплели разноцветными проводами, сделали укол, и я уснул. Дальше все было как в кошмарном сне. А может, это и был сон? Я жутко мучался, меня рвало, я весь издристался, все время меня чем-то пичкали, кололи, в общем, изводили как могли. А потом все прошло. Однажды я проснулся и почувствовал, что у меня ничего не болит, голова чистая, мысли бегут плавно и легко, и вообще во всем теле такая необычная легкость, что я подумал, может, я уже умер и попал в рай? Тем более, что чистилище я уже прошел.
Тут, как всегда неожиданно, появился Немой.
"Как самочувствие?"- спрашивает.
"Отлично!"- говорю.
"Очень хорошо. Значит, эксперимент завершился успешно. Вставай и пошли делать тесты".
Я повиновался. Мы пришли в ту же лабораторию, мне опять сделали укол, а потом отвели обратно в комнату. А через некоторое время у меня начался жар. Но вскоре прошел, и я опять почувствовал себя хорошо. Снова пришел Немой. Опять лаборатория. Укол. Жар. В общем, видимо они опробывали на мне разные вирусы, как я с ними борюсь. Так повторялось несколько дней, хотя истинный счет времени я давно уже потерял. А потом мы сели в аппарат, на подобие двух огромных тарелок, спаянных краями, и полетели на Землю.
Снаружи ихняя станция была похожа на гигантский самогонный аппарат - антенны, купола, шары, трубки, змеевики и еще черте знает что.
Приземлились мы в поле, недалеко от Смоленска. Полет мне очень понравился. Я никогда до этого не видел ничего подобного.
Вышли мы из тарелки. Немой стал прощаться.
"Теперь,- говорит,- тебе будут не страшны любые болезни. Да и стареть ты больше не будешь".
"Слушай,- говорю,- а кто вы такие?"
"Мы пришельцы с далекой звезды. Мы летели сюда миллионы миллионов миль. Мы путешествуем по космосу, изучаем разные миры и делаем научные открытия. На тебе мы испробовали новое лекарство от всех болезней. Ты мог умереть, но все обошлось благополучно.
"Что ж ты, едрена мать, не предупредил меня, что это опасно?"
"Как это не предупредил? Я же сказал - девяносто процентов летального исхода. То есть, в каждых девяти случаях из десяти, от этого умирают".
"А я то думал, что ты просто летчик, и приглашал меня полетать на своем самолете!"
"Вот что значит неграмотность!- сокрушенно воскликнул Немой.- Учись, Коля, а то в следующий раз может не повезти".
"Да,- говорю,- ты прав. Только вот на что я жить буду, если учиться пойду?"
"Вот тебе ключи от квартиры, где я раньше жил, а вот документы, что эта квартира теперь принадлежит тебе. Там под кроватью найдешь тайник в полу. Там все мои сбережения. Теперь они твои. На первое время хватит, а там, может, выучишься чему".
Ну, я поблагодарил его от всего сердца, потом мы попрощались, он сел в свою тарелку и улетел. Больше я его не видел.
А я вернулся в город. Выяснилось, что мы отсутствовали почти месяц. Меня уже считали пропавшим без вести. Квартиру Немого собирались отдавать какому-то инженеру, но когда я предъявил на нее свои права, никто со мной спорить не стал. Я нашел тайник и зажил по-королевски. Кстати, тот самый ящик водки остался там же. Я, разумеется, в первый же день решил напиться, впрочем, без особого энтузиазма, но, когда я заглотил залпом первый стакан, мне стало так худо, что я понял, что теперь пить не смогу. На сигареты меня тоже не тянуло. Но отметить мое благополучное возвращение все-таки надо было, и я решил пойти в ресторан. До этого я никогда в таких шикарных заведениях не был - все по дешевым кабакам да закусочным ошивался. А тут - куча денег, причем, совершенно халявных. В общем, кутнул я на славу, правда, без выпивки. Но, зато, наелся разных деликатесов отпуза.
В ресторане работала одна симпатичная официантка. Звали ее Маруся. Она мне сразу понравилась. Я ей тоже - после всех этих процедур на орбите я сильно помолодел и похорошел. Моя простота и доброжелательность сразу расположила ее ко мне. Теперь каждый день я завтракал, обедал и ужинал в этом ресторане. В общем, я стал ухаживать за Марусей, мы начали встречаться и вскоре поженились. Она стала хозяйкой моей квартиры, а я пошел учиться. Потом у нас родился первенец - Ванечка. А через год - еще один. Всего у нас было девять детей.
В ликбезе я научился читать, писать и считать, потом пошел в профшколу. Учился я все свободное время, а у меня его было предостаточно. Из всех предметов мне больше всего понравилась геометрия. Одна теорема на меня произвела особое впечатление: "Перпендикуляр короче наклонной". Я вспомнил ту "наклонную", по которой тридцать лет "катился в пропасть", и "перпендикуляр", по которому теперь "карабкался вверх". Единственное, чего я никак не ожидал, что этот перпендикуляр окажется длиннее, превратясь в луч, уходящий в бесконечность. Как и обещал Немой, я перестал стареть! Красота моей жены постепенно увядала, а я все оставался, как и прежде, молодой и здоровый.
Закончив профшколу, я вместе с Марусей уехал в Лениград. Там я поступил в университет, и вскоре приобрел специальность инженера-строителя. А потом началась война, и я пошел на фронт. Вернувшись после войны обратно, я узнал, что жена умерла в блокаду, а дети все живы, здоровы, только похудели сильно. Устроился на свою прежнюю работу - до войны, по окончании ВУЗа, я работал на Заводе Стройматериалов. Снова женился. Хоть я и любил свою Марусю, но природа требовала свое. А что? Хоть прошел всю войну от Москвы до Берлина, меня даже не ранило ни разу. Повезло! Да и хвори меня никакие не брали. Шли годы. Дети росли, сами обзаводились семьями, и представляешь - такие ребята классные - не пьют, не курят, работящие, а здоровье как у отца. Правда, стареть все же стареют. Видать не все по наследству передалось. Вторая моя жена - Катя, родила мне пятерых - двух парней и трех дочек. С ней мы прожили восемь лет. Потом была Вера, Света, Настя, с каждой я сочетался законным браком, от каждой имел кучу детей, но как понимаешь, они ведь старели, а я как выглядел на тридцать пять лет, так и сейчас выгляжу. Правда, я хоть и бросал своих женщин, все же всегда помогал им и детям, и хоть на их воспитание времени у меня не оставалось, я внимательно следил, как живет и учится мое потомство. Многие из моих детей стали видными учеными, врачами, даже космонавт один есть. Вот я и поставил перед собой задачу - нарожать их как можно больше. Чтобы, так сказать, улучшить человеческую породу.
Теперь я стал бизнесменом, путешествую по всему миру. Вот и в Черновцы по делам еду. Контракт подписывать. Так то, брат.
Тут закончилась кассета, и он выключил магнитофон.
- Кстати,- сказал мой попутчик,- знаешь, почему я так люблю эту музыку?
- Нет.
- Впервые, я услышал нечто подобное на их космической станции. Теперь вот собираю записи: "Зодиак", "Спейс", Жан-Мишель Жар, Вангелис, Эннио Мариконе. Вот, видишь?
Он открыл свою сумку, и я увидел, что вся она набита кассетами.
- Дома у меня аппаратура гораздо круче – проигрыватель «Сони», усилитель классный, колонки... А в дорогу я беру с собой магнитофон и плейер.
Он помолчал.
- Интересная история,- сказал я.- Только не очень верится.
- Это твое дело, верить или нет. Меня, кстати, тот инопланетянин предупреждал, чтобы я никому не рассказывал о том, что со мной произошло. Сказал, что все равно не поверят. В лучшем случае, сочтут за сказку, в худшем - посадят в психушку. Но я то знаю, кому можно рассказывать, а кому нет.
Ну, ладно, я пошел в ресторан, ужинать. Ночевать я, скорее всего, буду не здесь. Думаю подцепить какую-нибудь красотку. Так что, пока!
- Пока! Желаю весело провести время!
Он ушел. Увидел я его только в самом конце пути. Он, в самом деле, кого-то себе нашел.
На вокзале мы с ним расстались.
Прошло два года. Сегодня как раз восьмое февраля. Николаю Федоровичу Петрову исполнилось сто лет.

20.06.96 28.05.2014

Все права на эту публикацую принадлежат автору и охраняются законом.