Два мира - два майдана

Тем, кто считает революции и оккупации способом решения всех проблем и путем достижения всех целей – от политического ренегата, конформиста и противника силовых методов.

Популярный на востоке Украины анекдот времен первой (2004 года) украинской революции.

Стоит на киевском майдане бомж в оранжевом шарфике, американских валенках, ест наколотую апельсинку. К нему обращается корреспондент 5-го канала:
- За кого Вы будете голосовать в третьем туре?
- Конечно за Януковича!
- Как за Януковича? Вы же на помаранчевом майдане!?.
- А я хочу, чтобы сказка не кончалась!

1.Сходство.

Майдан – это действительно сказка, эйфория, попытка увидеть то, что каждый увидеть хочет и чего нет и быть не может, борьба за справедливость порой в карикатурных воплощениях, там все понятно, а если не понятно – кураторы объяснят, там кто не скачет – тот москаль, там поведут вперед за светлое будущее, там не страшен ни «Беркут», ни политический оппонент, там даже думать особо не нужно - даже вредно думать. Майдан, как и любая революция – прежде всего деструктив, демонтаж чего-то, по мнению демонстрантов, не нужного. А сказка закончится обязательно, и вернется профессиональный революционер в свою ячейку общества, на свой уровень социальной пирамиды, на ту же, что и раньше зарплату, к той же семье, к тем же проблемам (число которых увеличится в зависимости от того, какое время было затрачено в ущерб собственным и своей семьи делам на решения проблем общества) – если только не продвинется по майданной иерархической лестнице и не станет номенклатурной единицей новой власти, но это вряд ли – ведь в ряды революционирующих публично уличных берут с охотой лишь на первых порах, когда нет даже полной уверенности в успехе предприятия, когда есть реальная опасность сесть или быть побитым, но без гарантий быть признанным прогрессивным человечеством пламенным борцом за свои права. По мере приближения к успешному финалу на руководящие в майдане должности спускаются те мажоры, что и без майдана продвинулись бы с подачи сановных пап и прочих родичей по служебной лестнице, просто с майданом продвижение перспективных назначенцев кажется дешевле и искрометнее.
Негатив же майдана заключается в мнимом его позитиве: в разрушении правового поля, а когда законом установленный порядок порушен – побеждает грубая сила. В феврале майдану казалось, что он – разумеется, с поддержкой внешних игроков - сильнее Януковича – и для половины территории Украины так оно и было: все радостно переступили формализованную ту черту, что, казалось, отделяет от счастья.
Однако, правила игры задал сам майдан: нет правового поля, есть грубая сила, а на востоке эта сила (также с внешним, хоть и с другой стороны, игроком направляемая и подпитываемая), оказалась крепче столь легитимного, по мнению доброй половины граждан Украины, правительства. И те, кто так восхищался революционным подъемом зимы, теперь почему-то удивляются – как деморализованная милиция не может справиться с сепаратистами, не желая понять, что там – свой майдан. Быть может, не так хорошо организованный и не так корректно извне управляемый – но ведь, согласитесь, Россия и беднее Европы, да и опыта в демократических игрищах поменьше. И все же пассионарностью, готовностью идти до конца, даже не осознавая, где он - этот конец расположен, не уступают «сепаратисты» «евромайдановцам». А еще сходство – среди обитателей восточных баррикад объяснить значение слова «федерализация», может не больший процент, чем среди евромайдановцев прочитавших весь текст соглашения про ассоциацию с Евросоюзом. Даже глупость властей – как прошлой, так и нынешней, возомнивших, что силой можно майдан разогнать – поражает сходством мышления. А также порой неосознаваемая мудрость (не)исполнителей абсурдного приказа – нижних чинов ранее «Беркута», теперь – частей регулярной армии. Двойные стандарты, спускаемые с самого верха через средства массовой пропаганды, уверенность в исключительной легитимности лишь их устраивающих персоналий (президента, правительства, самопровозглашенных органов власти – ненужное зачеркнуть), провоцирующий обострение революционного подъема у подверженных влиянию социально активных масс, также показная готовность рекрутированных бойцов к смерти за правое с их точки зрения дело, при внутренней надежде, что большой крови все же не будет (это было в Киеве до 18-го февраля, и это есть сейчас на блок-постах в Донецкой области), а также категорическое неприятие позиции другой стороны и уверенность в собственном мессианстве, а отсюда – разноценность (в риторике и мыслях самых низов пикейножилетной пирамиды) пролитой уже крови, убежденность, что «наши» полегли как герои и нуждаются в срочной канонизации, а «ихние» подохли как собаки и мало их там настреляли, что «наш» майдан – изъявление воли всего народа, а «ихний» - проплаченное действо жалких отщепенцев, одурманенных враждебной пропагандой. Все это звучит цинично и для проникшихся собственной идеей больно, но, по рассмотрении альтернативных источников информации, складывается именно такое впечатление.
И все же лично я вижу одно коренное различие, которое скрыть даже не пытаются, напротив, выставляют напоказ.

2.Отличия.

Захват административных задний, который также можно отнести к сходствам стихийных волейзъявлений, на востоке зачастую сопровождался одним явлением, какого в западных областях не было нигде: ни в Киеве, ни в других городах евроинтеграторами ни разу не срывались государственная символика (герб либо флаг) с соответствующих учреждений и не водружался флаг иностранной державы.
Есть вещи, которые в мире людей должны приниматься как презумпции, и, если совершеннолетний в здравом уме индивид не понимает, почему табуируются некоторые действия, думаю, объяснять ему бесполезно. Так нельзя размалевывать на кладбище обелиски – за это конкретная статья УК – вандализм, хотя за аналогичные надписи на заборе в крайнем случае административно пожурят. Нельзя святотатствовать в храме – даже чужой тебе веры. Нельзя бить того, кто заведомо слабее тебя – этим лишь себя унизишь. Нельзя читать чужие письма, оскорбительно отзываться о матери, совращать малолетних, прощать преступления против человечности… И нельзя глумиться над государственными символами: своей страны по причине, не требующей объяснений, страны, которую ты считаешь чужой – потому, что в этом случае унижаешь ты лишь себя и собственную Родину. Но все это, повторюсь, актуально для мира людей. Для мира же существ с людьми очень схожих, существующих по законам мира животного, где нормы морали блекнут пред желанием прогнуться перед доминирующим на помеченной территории самцом, где допустимо (по прямому приказу означенного персонажа) прикрываться живым щитом из женщин и детей, за которыми вооруженные мужчины обязаны идти сзади – не впереди а сзади (в людском социуме такие смельчаки должны именоваться трусливыми скотами), а стремление заложников самих стать перед храбрецами вязанным мясом в мире людей рассказало бы немало об интеллектуальном их потенциале, в мире параллельном – показывает беззаветную преданность тому же низкому созданию и может почитаться заслугой. Следует отдать должное тем вежливым вооруженным боевым оружием из военторгов и оттуда же с иголочки в камуфляж одетым человечкам, отдающим команды на правильном ленинградском диалекте и именующим «бордюр» «поребриком» – из них никто государственной символики страны временного пребывания не касался – для такой грязной работы всегда находилось достаточное количество мерзавцев и подонков из местного населения. И государство, не имеющее возможности уберечь учреждения и символы своей власти, стоит перед серьезной проблемой не восприятия себя даже собственными гражданами, как рогоносец-супруг, не способный защитить сексуальную неприкосновенность своей благоверной. Оставив все как есть, получим на выходе по меньшей мере странную семью.

3. Цивилизованное волеизъявление как выход.


Все те факты, что адекватного человека с востока Украины должны пугать необратимостью последствий, вызывают в Киеве риторику агрессивную, которая лишь накаляет страсти и только. Призывы новой власти к наведению конституционного порядка справедливы будут лишь при полном восстановлении правового поля, прорванного майданом западным, и здесь обычные выборы или референдум с альтернативой «оторванная голова – поездка на дачу» не пройдет, ибо результаты такого изъявления воли интерпретироваться будут более сильны игроком – Россией, чьему руководству навязчивая идея собственного чучхэ уже мнится реальностью, а значит никакие санкции не страшны – в нужном ей смысле, обстановка может нагнетаться бесконечно. При этом вовсе не Россия, и уж точно не ее нынешний президент являют главную украинскую проблему: если внимательно всмотреться, власти киевские, при всей показной агрессивности, делают ровно то, чего хочет от них Москва: чем дольше состояние «ни мира, ни войны» – тем скорее истощается запас прочности и без того слабой (это вовсе не разглашение военной тайны) страны. В то же время военный конфликт для Украины – самоубийство быстрое. Вооруженные силы ее ни дать отпор, ни противостоять военной махине миролюбивого северного соседа не в состоянии – могут лишь геройски погибнуть в неравной схватке. Кровь между народами – не решение конфликта, а его усугубление. Но у теперешнего Киева есть выход нестандартный, за воплощение которого в жизнь могут счесть национал-предателями уже местные ура-патриоты, но в то же время – выход, ставящий в тупик более сильного противника.
Те самые референдумы, за которые ратуют «сепаратисты», должны быть инициированы именно украинской властью. Теперешние посылы, что стоящие на блок-постах и захватившие административные учреждения вооруженные люди, а также согласные играть роль живого щита – лишь кучка одурманенных пропагандой отщепенцев, реальным игроком – Москвой – никогда восприняты не будут. А вот результат народного волеизъявления (если боязно называть референдумом – можно его переименовать в плебисцит, сигнальный опрос, консультативное голосование) – и вопрос должен стоять именно о самоопределении регионов, где государство на сегодняшний день не в силах восстановить конституционный порядок. С привлечением как можно большего числа именно российских наблюдателей. С гарантией рассмотрения волеизъявления жителей региона как основу для дальнейшей законодательной инициативы.
В случае такого волеизъявления, в котором лично я не сомневаюсь нисколько, когда соотечественники мои признают себя гражданами своей страны, вторжение иностранной армии, что в любом случае будет агрессией, станет бессмысленным в глазах не только западного сообщества. Тогда вопросы навязанные будут рассмотрены внутри государства как элементы общественного договора: русский язык, который, кстати, никто и ни при каких властях никому отрезать не собирался, самоуправление, даже вопрос о государственном устройстве (унитарное, федеративное, или, страшно даже подумать – конфедеративное) – все это решаться будет не на митингах, майданах, референдумах, а законодательным органом в установленных конституцией порядке и без вмешательства бывшей метрополии. Лица же, законы нарушившие – судимы в строгом соответствие с уголовным кодексом – как, кстати, и члены незаконных вооруженных формирований в западных регионах – что не помешает северному соседу принять живое участие в судьбах самих осужденных (кого телепропагандисты открыто называют героями России, а страна, претендующая зваться великой, обязана опекать удаленных своих патриотов за счет недоплаты гражданам законопослушным) и членов их семей (я имею ввиду предоставление статуса политических беженцев с обязательной выплатой денежного содержания, что в любом случае обойдется дешевле миропонужденческой операции).
Правда, есть вероятность такого результата волеизъявления, о котором говорить не хочется, но придется – когда мои сограждане от своей страны откажутся. Но и в таком случае должны быть получены гарантии от реально исполняющих функции руководства страны, что результаты лягут в основу дальнейшего планирования сосуществования государства лишь с теми, кто в нем желает остаться. Это будет нелегко легитимировать, и, как уже отмечалось, может восприниматься другой частью населения Украины как предательство. Но истиной является тот факт, что Украина слишком бедна, чтобы социальными подачками пробовать купить тех, кто себя ее гражданами не считает (да и купить она сможет лишь временную их лояльность), и слишком слаба, чтобы силой загнать не своих граждан в свою страну (это лишь отложит процесс распада, но сделает его еще жестче). Отпустить того, кто с тобой быть не хочет – порой требует большего мужества, чем удерживать его же силой. В этом случае шанс страны Украины состояться увеличивается, а Российская империя приближает свой распад стремительно. Ведь, если поверить, что министерство имперской пропаганды добилось своего, и научило миллионы жителей востока Украины свою страну ненавидеть – это еще не значит, что оно научило тех же индивидов Россию любить – такой человеческий балласт потянет ко дну даже великую державу. В этом случае то, что назовут (в соответствии с самоидентификацией населения) Новороссией , Малороссией либо Хохляндией – украинцам, проживающим на обозначенных территориях, будет, возможно, наказанием за то, что позволили от их имени говорить людям, способным за социальные подачки назвать себя младшим братом – но каждый народ несет ответственность за говорящих от его имени выдвиженцев человеческой слабости, предлагавших толпе ответственность за свою низость переложить на кого-нибудь – как русские всегда будут отвечать за большевиков, немцы за нацистов – так и украинцы за хохлов (эти в собственной ничтожности традиционно обвиняют не господствующий класс или инородцев, а государство, в котором им непосчастливилось жить, но, как и их духовные предки, готовы справедливость восстановить, продав это государство за обещание повышения социальных выплат). Правда, даже в этом, выходящем за рамки здравого смысла случае, флаг страны Хохляндии с государственных учреждений срываться не должен, поскольку не имеет право украинец опускаться до уровня хохла. Зато любителям бесконечной сказки тогда можно будет лишь позавидовать: попадет новообразование в пространство внеправового, по мнению мирового сообщества, зато легитимированного внутри себя майдана, размером в 1/8 часть суши – там за всех подумают, а думать самостоятельно не только вредно, но и опасно, там кто не скачет – тот фашист (или даже бендеровец), там не страшны ни агрессоры из блока НАТО, ни иностранные инвестиции, там вечный Советский Союз (пока не упадут биржевые цены на нефть), там настоящими героями отъявленны те, кто за женщинами и детьми отважно шел сзади – не впереди, а сзади, но и вязанному мясу даровано будет счастие не меньшее – хором молиться на обожаемого альфа-самца, и, конечно же, свойственное майдану с любым цветом знамен: завышенная самооценка толпы при низкой объективной цене каждой майданящей единицы – но это не беда, ведь в той системе координат даже очень низкий человек может иметь заоблачно высокий рейтинг.
Верно, я придумал сказочный вариант развития событий, к тому же такой, за который могут инкриминировать преступления против государства, хотя ни к сепаратизму, ни к гражданской войне я не призывал, скорее обращался к лицам, властью наделенным, с призывом использовать эту власть для разрешения ситуации не то, чтобы нестандартной - в истории отношений двух народов уникальной.
Поэтому, приношу свои извинения тем, кто привык слушать свои сказки и верить в них – сказку про единую и неделимую, либо про русский мир. В таком случае, остается надеяться лишь на то, что само рассосется и решат все за нас. Но, если останется заноза даже не сепаратизма – ощущения отделенности части людей от своей страны – кто знает, когда и каким образом это сыграет. 28.04.2014

Все права на эту публикацую принадлежат автору и охраняются законом.