Гл.46 Семестровые экзамены

46

В феврале — марте началась защита и сдача курсовых проектов.

По “Экономике рыбного хозяйства” требовалось просчитать рентабельность шестимесячного промыслового рейса БМРТ. Для этого нужно было, набрав команду (с соответствующей зарплатой и паями), и взяв на борт воду, топливо, харчи, прочие запасы и промвооружение (предварительно посчитав сколько всё это стоит), отправиться к берегам Африки. Наловить там рыбы; два раза сдать улов на транспортные рефрижераторы, а с третьим вернуться домой. Продать всю рыбу государству, расплатиться с командой, заплатить налоги, отдать за всё затраченное на рейс плюс на амортизационные расходы. И после всего этого умудриться получить прибыль.

Конечно же, с такими смешными ценами на рыбу которые платила держава, в реальных условиях не то что прибыль получить, потраченное вернуть и то хорошо. Но путём манипуляций и подтасовок я умудрился получить не только прибыль, но и сверхприбыль, а преподаватель экономики выставил мне за это оценку — “хорошо”.

“Детали машин”, честно признаюсь, мне посчитал и начертил зять. Они там умные — эти атомщики-энергетики.

Преподаватель, — старенький дедушка-пенсионер, вяло слушал мои пояснения и только в конце спросил, сколько я заплатил за курсовой.

— Ни сколько, — честно признался я.

И хоть было обидно, за зятя-инженера, но спорить, почему мне поставили “удовлетворительно”, не стал.

Когда “Удав”, читая мою пояснительную записку, дошел до того места где говорилось: “... проектируемый двигатель может работать на всех сортах дизельного топлива, вплоть до флотского мазута....”, от изумления, у Пал Григорича очки свалились на кончик носа.

Но ничего. Слава Богу, и курсовой по “Двигателям внутреннего сгорания” я тоже спихнул....

Затем начались семестровые экзамены.

Первыми по счёту были “Судовые холодильные установки”....

Я вытянул билет, сел на своё место и сейчас... ищу нужную мне “шпору”, аккуратно ковыряясь в нише стола.

Мишка Дзыгарь — наш отличник и будущий краснодипломник, уже сдал экзамен и теперь, с разрешения Юрэскула, дорвался до своей любимой кинокамеры, и снимает всё что ни попадя.

— Мишка, Мишка. Ну зачем ты направил свой объектив на мою “шпору”? Так ведь и “попалить” недолго; вон и преподаватель поглядывает уже в нашу сторону. Вали отсюда, Эйзенштейн ты наш доморощенный!...

“Судовые вспомогательные механизмы” — предмет серьёзный, даром, что вспомогательными обзывается....

Господи! Только бы не попался в билете золотник парораспределения поршневого насоса “Вира”, — в его отверстиях сам чёрт ногу сломит....

Слава Богу! Не попался....

“Теория устройства корабля”....

У Эдьки на ней, с первого раза закидка, (так в конном кроссе называется случай, когда лошадь с ходу не преодолевает препятствие). Эдька сидит в соседней пустой аудитории, злой, голый по пояс, с гитарой в руках; мучает струны и орёт блатную песню.

Входит начальник специальности, — добрейший Юрий Петрович Лазарев; делает возмущённое лицо и восклицает:

— Гроза! И ты ещё поёшь?!...

Ну, всё! Слава Богу! Все всё спихнули, с грехом пополам. Теперь можно и к государственным экзаменам спокойно готовиться.

Как обычно, за две недели до Первого мая, началась подготовка к параду. Так как мы теперь выпускники, то нам и особая честь.

Вовка Воронов будет нести училищное знамя, а несколько человек из нашей роты, в том числе и я, назначены во взвод палашистов.

Пират — чистопородный дворовой пёс, самостоятельно приписавшийся к нашему камбузу, страшно любит ходить с нами на эти утренние тренировки. Он весело трусит впереди колонны, часто оглядываясь и поворачиваясь то одним своим боком, на котором какие-то злые шутники нанесли ему зелёнкой инвентарный номер; то другим, — где таким же способом начертана кличка начальника организационно-строевого отдела.

Однажды, пёс так увлёкся, заглядываясь на нас, что сходу нырнул в яму, выкопанную коммунальниками прямо в асфальте, посреди Суворовской, да к тому же ещё до краёв заполненную водой, оставшейся после обильного весеннего дождя, прошедшего накануне. И мы, смешав ряды, бросились спасать своего любимца.

За несколько дней до праздника солидарности всех трудящихся случилась беда. Несколько курсантов обратилось в здравпункт с жалобой на расстройство желудка, ( то ли водка попалась несвежая, то ли закусывали какой-нибудь дрянью). Памятуя позапрошлогоднюю холеру царица Тамара, плюнув в этот раз на свои медицинские показатели, уложила их в больницу, в инфекционное отделение, а для остальных вызвала бригаду из санэпидемстанции, которая и усадила всё училище на шампур,... пардон, взяла у всех анализ на “форму - тридцать”.

Тревога оказалась учебной, но многоопытное начальство, строго в соответствии с народной африканской пословицей: “пуганный какаду — баобаба боится”, устроило нам, на всякий случай, карантин....

Мы уходили походной колонной от стен родной мореходки, с духовым оркестром впереди, исполнявшим егерский марш, а из гаража начальника училища нёсся нам вслед обиженный вой Пирата, предательски заманутого туда куском колбасы.

— Ну что ты воешь, дурашка! Мы и сами на привязи, только на длинной. Вот сейчас пройдём мимо трибуны, и нас тоже запрут; как и тебя.

После парада мы сидели у себя взаперти, а возмущённые девчонки бродили вокруг экипажа и кричали:

— Засранцы!!!



Продолжение следует. 29.12.2013

Все права на эту публикацую принадлежат автору и охраняются законом.