Украинский прорыв (ненаучная фантастика)

Нет такой страны – «Украина»

М.Б. Левонтьев*, российский
пропагандист и аналитик.

Об истоках последней украинской государственности на заре двадцать первого века спорить было модно, версии предлагались обновлёнными «пикейными жилетами» самые разные, порой контраверсионные – от изложенной сторонниками национальной идеи маловероятной истории про то, как в недрах советского общества под гнётом всеслышащего КГБ вызревала уверенность абсолютно всех граждан Украинской ССР в необходимости создания своего государства, от московского центра свободного, до диаметрально ей противоположной страшилки о тщательно спланированном американским госдепом и при помощи продажной партийной верхушки успешно проведённой операции по развалу супердержавы. Причём наиболее радикальные версии слушателя адекватного пугали не столько своей неправдоподобностью, сколько уверенностью рассказчиков в том, что именно они несут собеседнику истину в последней инстанции. Не желая уподобляться тем, кому вера заменяет отсутствие информации, посему не стремясь быть ни ментором, ни пороком, хочу лишь заострить внимание интересующихся на том, что они сами прекрасно знают. Но прежде определюсь с одной презумпцией, от которой, не будучи оголтелым фанатиком какой-либо идеи, тем не менее, не отступлюсь никогда.
Споры о том, что же является основой национального богатства Украины, быть может, познавательны, но бессмысленны по сути. Долгое время главным достоянием считалась украинская земля – возможно, поэтому одни из оккупантов, называвших себя освободителями, пытались вывозить её эшелонами. Другие их коллеги, что были умнее и успешнее, вывозили такими же эшелонами нечто не менее ценное – хлеб, на этой земле взращённый – да так в этом переусердствовали, что чуть не лишили порабощенную ими губернию того главного ресурса, без которого на самой лучшей земле ничего не вырастишь – ресурса человеческого. Именно люди – не земля, не произрастающие из неё злаки, не залежи в ней ископаемых - на протяжении столетий составляли главное достояние Украины. Людей вывозили теми же самыми эшелонами – и в западном и в восточном направлениях, после, дав иллюзию свободы, выманивали длинным рублём, ещё позже - долларом. Но местности на Восточно-Европейской равнине по-прежнему оставались заселёнными.
Наличие, воспроизводство и перемещение людских ресурсов изучает наука демография. Последние столетия демографы фиксируют движение населения довольно объективно, а самое главное – зная данные о рождаемости в определённые периоды, можно с достаточной степенью правдоподобности прогнозировать наличие человеческих ресурсов на определённых территориях. Всплеск рождаемости, произошедший в последний исследуемый период, уже даёт некоторую информацию о том количестве трудовых ресурсов, которым будет располагать в недалёком будущем территория - объект исследования. Самый крупный за последнее столетие демографический взрыв случился в большинстве стран после Второй мировой войны – и территории, входившие на тот момент в состав Советского Союза, не были исключением, скорее опережали показателями рождаемости те страны, что высокомерно называют себя цивилизованными. Именно дети послевоенного бэби-бума, входя с середины шестидесятых годов в фазу активного жизненного цикла, обеспечили экономический рост во время, названное после «периодом развитого социализма», именно люди, а не мудрость коммунистической партии, состоявшая лишь в том, чтобы не ставить достигших призывного возраста под ружьё навечно и не развязывать глобальных кровопролитий, продлили своим самоотверженным трудом на несколько десятилетий существование того, что по всем законам экономики, человеческой логики и здравого смысла должно было уж давно развалиться – империи, основанной на отрицании частной собственности и попытке административной волей превозмочь законы рынка, первые десятилетия своего существования подпитываемой террором как инструментом внутренней политики. Впрочем, нельзя не отдать должное людям, планировавшим ещё за десятилетия до развала империи будущую жизнь оставшихся под властью метрополии её частей – а если реальные, а не ряженые, руководители системы планировали нечто другое – например, сохранение такой странной империи без массового применения террора, то я даже в психиатрии не смог бы подобрать термин, обозначающий уровень их умственного развития. Последние десятилетия существования Союза центр с такой интенсивностью раздавал социальные гарантии практически всем и на всё, но особенно – гарантии на обеспеченное будущее, что любому было ясно – само союзное правительство по своим же обязательствам платить не собирается. Нерентабельные производства не только не сворачивались – напротив, их работникам повышалась заработная плата, «почтовые ящики» - правопреемники «шарашек» - работали и исправно финансировались в таком режиме, что, казалось, третья мировая война вот-вот начнётся. Денежные выплаты, не обеспеченные товарами, провоцировали повышение доли отложенного спроса и увеличение не подкреплённых ничем накоплений – многие граждане, не найдя своим деньгам достойного применения, кредитовали своё государство, поскольку больше кредитовать, согласно их мировоззрению, было некого. Страна под стать собственному величью, взяла на себя великое множество обязательств перед своими пока ещё гражданами, и к ним вскорости должно было прибавиться ещё одно, срок выплаты по которому никак нельзя откладывать.
Каждый, знающий арифметику, легко прибавит к цифре 46(год начала послевоенного бэби-бума), другую цифру 45( возраст выхода на пенсию наиболее привилегированного контингента) и получит третью цифру 91 – год двадцатого столетья, когда центральной власти следует начинать усиленно платить по данным ранее ею же самой обязательствам. Потом можно прибавлять цифру 50– возраст выхода на пенсию работников вредных производств (по так называемым «горячим сеткам»), 55 – массовый выход на заслуженный отдых женщин, наконец, 60 - тех мужчин, кому посчастливилось до такого своего юбилея дожить, и ещё одну пятёрку к базе отсчёта, ибо высокой рождаемость была как минимум до 1950 года. В отдельно взятом случае Украины прибавлялся ещё тот фактор, что в гостеприимные восточно-европейские угодья приезжали из тех мест, где им наказано было тогдашней Родиной исправно исполнять повинность – как воинскую так и трудовую – не только люди, ушедшие в молодые годы на службу империи из её южной губернии – земля привлекала многих отслуживших. Действительно, немирной Кавказ, опасная и жаркая Средняя Азия, холодная Сибирь, криминогенные Дон и Кубань, нищее пьяное Нечерноземье, закрытая Прибалтика – всё, казалось, выталкивало исполнившего свой перед Родиной долг поселиться среди спокойных благожелательных малороссов. Каждый военный пенсионер, как, впрочем, и человек, отдававший в молодые годы здоровье и силы на тяжёлых производствах в суровых широтах либо бескрайней тайге, в строгом соответствии с обещаниями, нуждался в пенсионе, превышающем даже среднюю зарплату в регионе своего приземления, и это был уже тот долг, который государство платить обязано, это не какие-то вклады населения, выплату которых можно и заморозить, или даже долги перед внешними кредиторами, радовавшимися уже тому, что заёмщик не использует по прямому назначению накопленный арсенал ядерного оружия. А ещё ликвидация последствий Чернобыльской катастрофы требовала больших денежных вложений. В общем, человек, имеющий понятие об экономике и знающий на уровне твёрдой тройки арифметику, согласится, что, начиная с 1991 года и на протяжении минимум двух последующих десятилетий, центру той империи, что гордо называлась братской семьёй народов, от своей, пусть и покорной, южной губернии прибылей ждать не приходилось, в то же время убытки предполагались колоссальные. А теперь пусть найдётся оппонент, какой бы назвал хоть одну объективную причину, чтобы метрополии оставить под своим крылом любимую на словах колонию. Перекладывание своих обязательств по кредитам на плечи вновь созданных суверенных администраций национальных окраин было гениальным ходом метрополии – крокодиловы слёзы убитых горем великодержавников по поводу случившейся вдруг геополитической катастрофы можно воспринимать лишь как струйки, пускаемые из клистирных груш через трубочки клоуном на арене. Однако, гениальность реальных руководителей той империи, которая, казалось, уже трещала по всем швам, и здесь не исчерпывалась – добрая метрополия объявила, что её сердце, равно как и теплое лоно, продолжает оставаться открытым для блудных братьев своих меньших – и население многих национальных окраин, вскормленное тезисом, что главная правда всегда в Москве, уверовало, что развал конфедерации - не задумка технологов наднационального образования, что лишь недостойное поведение местных администраций отторгло огромные сообщества людей, вырвав из цепких объятий любящего старшего брата, а значит, автоматически отодвинуло от той кормушки, какую многие поколения верных царских холопов любой этнической принадлежности видели исключительно в белокаменной. Собственно, в колониях никакой другой элиты, кроме компрадорской, быть не может в принципе, следовательно, те верхушки, что составили из себя руководство внезапно суверенизированных национальных окраин, и в мыслях не могли допустить, чтобы пойти наперекор великодержавному барину, лишь подобострастно исполняя его волю. Однако было бы верхом глупости не воспользоваться моментом, когда ни с чьей стороны никакого контроля нет – и постсоветская элита сделала то, что делают все опиравшиеся на колонизаторов коллаборационисты по отъезде выполнившего свою историческую миссию господина в пробковом шлеме (за исключением тех случаев, когда господских лизоблюдов линчуют немедленно) – она приватизировала всё, что ещё могло приносить прибыль, одновременно оставив в госсобственности производства убыточные. В то же время, новоявленные отцы нации не переставали надеяться и на брата старшего – и не без оснований, ведь вновь созданное государство взяло на себя огромную часть обязательств империи не в последнюю очередь благодаря их стараниям. Высшее же имперское руководство, имевшее обыкновение всех царственных особ собственные долги кредиторам прощать, тем не менее, не могло не оценить верноподданнических поползновений своих бывших(?) подчинённых, раздав наидостойнейшим в качестве особой формы милостыни, скидку на некий стратегический товар. Во всех проповедях скидка именовалась «братской», но, будь, к примеру, министром имперских финансов, человек рачительный, непременно бы фиксировал разницу между рыночной ценой «проданного по-братски» стратегического товара и его «братской» ценой, и означенную сумму приказал бы оформить кредитом, полученным конкретными персоналиями – так удобнее было бы после испросить с облагодетельствованных. Сами же получатели имперской милостыни, не будь полные кретины, получаемый в краткосрочном периоде «навар» оформляли бы как свою личную прибыль, все же обязательства, налагаемые на них империей, распределяли между налогоплательщиками будущих поколений. Хотя, вполне возможно, люди, обитающие на верхних этажах социальной пирамиды, имеют не только отличный от прочих цвет крови и кости, но и абсолютно иной образ мышления, думая неустанно не о том, как бы набить карманы деньгами, а брюхо – дорогими экзотическими яствами, а лишь о вверенных их заботам народах. В таком случае помыслы этих воистину благородных созданий настолько чисты и возвышенны, что людям, избранными не рождённым, не стоит даже пытаться осознать и внятно описать мотивы самоотверженной борьбы элит за народное благо.
Замысел имперского гения, придумавшего «братские скидки» для избранных, сыграл в полной мере, когда перед народом, тогда ещё не без некоторых оснований, называвшим себя украинским, со всей прямотой встал вопрос, чего же он больше хочет: страны для собственных детей или дешевого газу для своей же элиты. Тогда народ абсолютным и подавляющим большинством выбрал скидку для собственного барина, однозначно избрав рабство путём своего дальнейшего развития – ведь человек, претендующий на нечто, им не оплаченное, наперёд соглашается быть рабом у того, кто это бесплатное ему выдаёт, а в конкретном малороссийском случае народ простой даже знал имена тех посредников, через руки которых милостыня из столицы метрополии пройдёт, прежде, чем крохи окажутся(?) в его натруженных руках. Правда, обусловленная ментальностью склонность к ролевым играм добавила интриги в процесс – политически активное население губернии примерно поровну разделилось на два квазивраждебных лагеря. Представители одного утверждали, что предоставленную старшим братом скидку нужно отработать, выполнив ряд непринципиальных, по их мнению, требований спонсора, противники уверяли, что скидка должна быть предоставлена просто так, безоговорочно, главным аргументом в экономическом споре выставляя красивые глаза своего лидера. Тогда победила более адекватная первая партия – и это, безусловно, явилось для страны меньшим злом, ибо, приход к власти партии, утверждающей, что Украина может каким-либо способом давить на Россию, означал бы в лучшем случае то, что партия, достигнув цели, весь свой предвыборный бред забудет. Но, во втором случае, была опасность и попытки привести в исполнение свои же обязательства, а когда слово начинает держать человек, дающий обещания неадекватные, его пребывание у руля будет, возможно, и не слишком долгим, но для многих трагичным – нереальность обещаний всегда гарантирует их неисполнимость, а идеологи такой партии быстро обнаружат и обезвредят тех врагов, которые встанут, по их мнению, на пути народа к счастию. Стоит ли напоминать, что и дешёвого газа правители территории не получили, ибо в Москве совершенно обоснованно решили, что не стоит покупать за миллиарды долларов то, чему цена три копейки. Тем более, самое главное богатство Украины Россия могла теперь потреблять в любом угодном ей количестве – обилие углеводородного происхождения денежной массы давало возможность приезжавшим на заработки уже не бесплатно оставить на неисходимых просторах молодость и здоровье, а формальный суверенитет бывшей губернии снимал с метрополии ответственность за доживание выброшенного из горнила супердержавы отработанного человеческого материала.
Как ни странно, политическое безвременье, в которое погрузилась после «судьбоносного» выбора Украина, предоставляло стране ещё один шанс состояться. Отсутствие «дурных денег» не давало особого повода для ссор наверху, всем достойным людям из «оппозиции» дорога к оскудевшей, но не опустевшей властной кормушке была открыта (разумеется, через публичное покаяние), каковой возможностью не преминули воспользоваться оппозиционеры, имевшие жирные бизнесы. Угрюмые от безденежья радикальные оппозиционеры продолжали зазывать народ на баррикады, хотя всплеска народной активности сами меньше всего хотели. Действительно, подбить достаточное для организации беспорядков количество маргиналов на выступление против власти можно почти всегда, но это ещё не означает, что толпа пойдёт всё крушить не ради преодоления собственных комплексов, а ради воздвижения на пьедестал выдвинутого из мажоров фюрера. Велика вероятность того, что пассионарно настроенная улица выйдет из-под контроля – тогда те отпрыски благородных семейств, кто напыщенно величает себя «полевыми командирами майданов», могут не успеть добежать до аэропорта. Но и приход проворного вождя к власти на руках толпы таит в себе не меньше опасностей для партийного функционера: вожди сильные и харизматичные, как правило, незлопамятны, но под диктовку политической целесообразности могут устранить даже самого преданного из своих псов-сподвижников, если же на такой волне к власти придёт ничтожество – для любого из его окружения каждая минута может стать последней в жизни – люди низкие обычно не прощают окружающим себя уже того, что последние хоть в чём-то их превосходят.
В общем, страна с названием Украина начала развиваться, как сказочный лес под управлением третьего Топтыгина: финансовые потоки обрели необходимое им спокойствие, из зверств, чинимых властями, происходили лишь те, к которым общество за долгие столетия привыкло, всё больше в отношении людей безродных, потомки же уважаемых родов были охвачены заботой на государственном уровне, пресса говорила то, что ей говорить поручено, оппозиция – что положено ей, зарплата росла медленнее пенсий выслуженных, зато гораздо быстрее пенсий заработанных, тарифы, под грозные завывания правозащитников и жалобный скулёж бедных собственников огромных полезных и общих площадей, медленно, но уверенно повышались, и уже скоро должны были выйти на экономически обоснованный уровень, никто к воссоединению ни с Европой, ни с Россией не стремился, что обусловлено было скорее отсутствием объединительного либидо у джигитов процесса: Европа, страдая от постколониального синдрома, новых колоний не жаждала, ностальгируя по блаженной памяти временам «железного занавеса», то же и Россия не для того два десятилетия назад с таким трудом сливала свои «неликвиды», чтобы теперь принять их на баланс в куда худшем пусть не экономическом, но уж точно – демографическом состоянии. В общем, выходило так, что быть Украине твёрдым середнячком в мировом сообществе – уровень, возможно, унижающий честь и достоинство граждан БеНиЛюкса, но недосягаемый для абсолютного большинства стран Центральной Африки и Юго-Восточной Азии. Не было, правда, той изюминки, какую можно было бы заложить в основу национальной идеи: участие в мировой спортивной жизни, разумеется, прибавило к активам очень уважаемых в четырёх городах семейств новые объекты, но панацеей не стало. Попытки развивать высокие технологии могли вызвать лишь смех – в этой отрасли Украина настолько же отставала от России, как последняя от запада, при этом северный сосед, несмотря на возможности для интеграции, не торопился инвестировать в украинские проекты, предпочитая брать на работу подготовленный высококвалифицированный персонал. Производство и продажа оружия также лишь подчеркивали сорт страны-производителя, который в этой отрасли, был у Украины не выше третьего – теперь уже можно поведать всем, что в те давние времена Россия продавала оружие лишь в страны, в какие позволяли западные монополисты, Украине же доставались державы-покупатели, от которых, в силу непривлекательности, отказывалась даже Россия. И всё же очень хотелось руководству страны снова получить себе некий шанс на молниеносный успех, народу же такого шанса хотелось ещё больше. Адекватные экономисты утверждали ещё тогда, что с отказом от необоснованно заниженных цен на стратегический товар у страны такой шанс появляется – но был это очень скудный, неинтересный шанс. Такой шанс получает запойный пьяница, когда «добрая» самогонщица вдруг перестаёт снабжать его – за выполнение разной работы - бесплатным пойлом – тогда непреднамеренно протрезвевший мужичок, до той поры не знавший цены ни деньгам, ни своей работе, заходя в магазин, выпирающими из орбит глазами смотрит на ценники и начинает в уме прикидывать, сколько же он пропил, и сколько денег ему необходимо, чтобы продолжать в том же духе. При этом завязавший – если сам того пожелает – человек от самой абстиненции не получит никакой выгоды, кроме одной – переместиться из состояния скотского в человеческое. Рассказы о том, что моментально наладится личная жизнь или карьера автоматически пойдёт в гору – лишь красивые обкатанные слоганы для рекламных роликов, видеть же счастье в самой жизни умеет далеко не каждый. А так хочется, чтобы кто-нибудь рядом сказал заветное «Ну что, по чуть-чуть?», чтобы не «курочка по зёрнышку», а поставить на «зеро» – и сразу один к тридцати шести, чтобы из ефрейторов да в фюреры, чтобы без дополнительных капвложений – налаженный бизнес, чтобы пятнадцать процентов по вкладам в месяц, а не в год. Так и сообществу хотелось чего-то такого, чем был в девяностых дешёвый газ – того, что саму страну, как субъект международных отношений, убивало, но зато её элиту в лице газовых королей, баронов и принцесс, делало сказочно богатой, и даже по две-три копейки с миллиона долларов, переведенного на счёт достойного человека, перепадало каждой электоральной единице, а она, эта единица, уверена была, что завтра ей перепадёт куда больше.
И страна Украина свой шанс таки получила – реальный такой, конкретный шанс, и всё благодаря научно-техническому прогрессу и всеобщей глобализации.
Правительства стран с высоким уровнем дохода на душу населения прекрасно понимали, что уровень этот может резко упасть, случись механическому приросту числа жителей за счет миграции – это понуждало принимать законы об ограничении числа иммигрантов, даже трудовых, которые возымели наглую привычку работать продуктивно и задешево лишь в первом поколении, детей же и внуков своих оформлять уже полноценными гражданами цивилизованных стран и получать на них социальную помощь, положенную лишь самым достойным. Руководители этих цивилизованных стран уже проклинали своих прадедушек, придумавших принципы гуманизма и всеобщего равенства, но изменить заложенную во многие конституции презумпцию скоро не могли. В то же время развитие общества потребления диктовало новые нормы поведения для людей, его составляющих, одной из которых было непременно успевать за модой и вовремя сменять вещи – как носимые на себе, так и применяемые в быту, а уж о тех предметах, над усовершенствованием которых работают лучшие умы планеты - вообще речи не идёт: автомобиль непременно должен быть сменён уважающим себя господином, как только появится нечто более совершенное, то же касательно компьютерной и прочей высокой техники. Также ускоренный ритм жизни современного мира вынуждал потребителей всё больше прибегать к предметам одноразового пользования. Все перечисленные факторы стали причиной появления огромного количества бытовых отходов. Заниматься утилизацией последних на территориях самих стран с высоким уровнем развития было нецелесообразно, и к уже указанной выше опасности наплыва мигрантов прибавлялась экологическая опасность – люди, считающие себя достойными, всегда пекутся о своём здоровье, а некоторые технологические процессы могут навредить природе развитых во всех отношениях стран. В определённый момент времени стало экономически целесообразным вывозить бытовые отходы за пределы развитых стран – расходы на транспортировку и плата стране третьего мира за утилизацию (если таковая плата предусмотрена была контрактом) в сумме были ниже затрат, предполагавшихся на утилизацию отходов по месту их производства. При этом страна-импортер столь необычного товара в накладе не оставалась: путём эмпирических наблюдений удалось доказать, что семьдесят процентов выброшенных «золотым миллиардом» товаров обретают в бедных странах вторую жизнь, а это уже давало основания для вывода о гуманитарной миссии производящих отходы. Затоваривание западноевропейской части континента отходами давало шанс многим странам, решившимся стать импортерами отходов жизнедеятельности людей достойных. Правда, это означало признать свои государства и их граждан сортом, мягко говоря, не первым, но разве Малороссийскую губернию с её трехвековым опытом пребывания в составе многоязыкой благоденствовавшей молча империи такая преграда остановила бы? Разумеется, это не тот шанс, как если бы под самым Киевом открыли месторождение природного газа, по объёмам равноценное Штокманскому, или вокруг Харькова сама собой выросла бы «Силиконовая долина», но всё лучше, чем прозябать среди неудачников, потребляющих лишь то, что заработали. Так каждая придорожная плечевая лелеет хранимую от всех мечту, что очередной клиент не вышвырнет её из машины сразу за окружной, а отвезёт в свой отельный номер, отмоет, причешет стилистами, упакует в «Гуччи» и бухнется в ноги, держа в руке замшевый футляр с десятикаратным перстнем, но если он честно расплатится и не свезёт на «субботник» к извращенцам – тоже неплохо.
Осознание своего места в обществе полезно на всех уровнях. Так, при равном балле на вступительных экзаменах, на собеседовании у приехавшего из села школьного отличника шансов на порядок меньше, чем у троюродного племянника проректора этого же ВУЗа. Равно каждый срочник должен понимать, что «шакалам» не ровня, каждый зек, даже «стучащий», никогда не будет своим для вохры, офисный планктон для потомственной номенклатуры, рабочие для приказчиков, восседающих за бюро в конторе – во всех этих и многих других случаях разговоры о всеобщем равенстве – лишь ритуал, особо доверчивым могущий спровоцировать расстройство психики. В то же время, стоящие ниже в иерархии, высшим жизненно необходимы, поскольку выполняют для высокомерных своих социальных контрагентов ту работу, какую последние сами делать не хотят либо не могут. Самым упорным из подчинённых доброй сказкой на ночь будет легенда о том, что ленивых королей выгоняют пинками из дворцов их же заматеревшие мажордомы.
Вероятно потому и некоторые страны считают, что целесообразнее согласиться на роль второстепенного субъекта, чем долгие годы, а иногда столетия доказывать свою принадлежность к когорте избранных.
После того, как в прикладной климатологии был сделан революционный прорыв, и человек научился самостоятельно выстраивать розу ветров (вот где пригодился потенциал Альянса), необходимость вывоза продуктов жизнедеятельности избранных на большие расстояния отпала. На территории самого большого по площади в Восточной Европе государства уже давно было несколько депрессивных регионов, где народ просто выл с тоски без работы. Мандат от народа на прорыв в светлое будущее был получен без особых усилий - объявленный всенародный референдум дал результатом традиционные 95% в поддержку революционной идеи, ведь были обещаны не только триллионные иностранные инвестиции, утроение ВВП, создание миллионов рабочих мест, но и, что не менее важно, интеграция – пусть и таким специфическом способом - в недосягаемое ранее цивилизованное сообщество. Единственное, что могло снизить шансы Украины в предполагаемом тендере на высокое звание общеевропейского мусороприёмника – слишком дорогая рабочая сила в нескольких областях унитарного государства – до этого правительство вовсе необдуманно повышало уровень оплаты труда наёмных работников, даже ввело минимальное её ограничение. Также навредить глобальному прожекту могло поголовное пенсионное обеспечение – прожиточный минимум был так необоснованно завышен, что, если не употреблять спиртного и наркотиков, не ездить на отдых за границу, не иметь в собственности автомобиля с гаражом, коттеджа или второй квартиры, на пенсию начисленную, равно как и на заработанную, учитывая постоянное снижение цен на продукты питания, можно было выжить даже втроём.

<Начисленную пенсию законодатели условно называли «тунеядской», поскольку закон обязывал выплачивать по достижении нетрудоспособного возраста прожиточный минимум всем, кто в течении трёх месяцев за свою жизнь хотя бы числился на какой-либо работе. Именно фонд накопленных (заработанных) пенсий стал источником для выплаты пенсий начисленных, и было время, когда два указанных вида социальных выплат номинально сравнялись, поскольку закон об индексации так и не был принят, и для расчёта заработанных пенсий двадцать лет брался за базу уровень средней зарплаты за 2007 год. Однако потом мудрый законодатель решил, что такая уравниловка лишает молодёжь стимула к плодотворному труду, и конституционным большинством принята была поправка, обязывающая пенсионный фонд начислять людям, своё содержание себе заработавшим, выплаты непременно в большем размере, чем «тунеядцам». Последние двенадцать лет действия указанного закона пенсия заработанная составляла 101% от прожиточного минимума, при условии, что получатель имеет 50 лет оплаченного страхового стажа. Этот лишний процент долженствовал символизировать востребованность обществом добросовестного труда на благо Родины и благодарность последней своему гражданину-труженику. Всё приведенное выше, разумеется, не касалось пенсий госслужащих и сотрудников системообразующих корпораций, где для разных категорий применялись особым распоряжением утверждённые формулы - Автор>

Для решения проблемы показного снижения завышенного жизненного уровня использовали порядком запылившийся в запасниках Верховной Рады закон о федерализации, значительно углубив многие его основные положения. К компетенции субъектов новоиспеченной федерации относились теперь и пенсионные выплаты проживающим на означенной территории нетрудоспособным гражданам. Чтобы не «портить монету», гривню продолжал печатать лишь Нацбанк, субъекты же федерации выплачивали денежного содержания исходя из реального размера регионального пенсионного фонда, разделив его «по едокам», в результате чего номинальные денежные выплаты в некоторых регионах снизились на порядки, ведь большая часть средств пенсионного фонда, как и госбюджета, были мобилизованы на национальный суперпроект. Допустить ухудшения материального состояния граждан не позволяла конституция, хоть и изменённая изрядно, но остававшаяся основным законом на всей территории страны. Чтобы компенсировать убытки страждущим, центр обязал регионы осуществлять доплаты, но не нацвалютой, а облигациями регионального займа, отпечатанными также на гербовой бумаги и имевшими не менее двадцати степеней защиты. Но несознательный народ не очень доверял тому, что сразу пренебрежительно назвал «фантиками» - такая преступная недоверчивость снизила котировки облигаций на несколько порядков, но из оборота «фантики» не вышли. Одной из причин этого стало разрешение региональных властей некоторых субъектов федерации оплачивать жилищно-коммунальные услуги именно «фантиками», по установленному в твёрдой гривне тарифу – это стало для мирового сообщества аргументированным доказательством конвертируемости «фантика». Разрешалось таким образом погашать коммунальную задолженность лишь лицам, имеющим регистрацию в данном регионе. Такую реформу в системе ЖКХ народ принял с восторгом, и даже некоторые правозащитники временно перестали называть режим «антинародным» и «кровавым». Правда, уже через несколько лет экономия вышла боком, особенно жителям городских окраин: отсутствие необходимых средств на балансе стало причиной отключения от системы теплоснабжения целых районов, про капитальные и текущие ремонты домов вообще пришлось забыть, из многих кварталов мусор вывозился исключительно перед муниципальными выборами. Всё это никоим образом не коснулось центральных районов крупных городов, в которых граждане с пропиской также платили за потреблённые услуги «фантиками», но недостачу средств компенсировали региональные, а в особых случаях – государственный – бюджеты.
Ещё с федерального на региональный уровень были спущены полномочия контролировать перемещение граждан по территории страны. Особенно затруднённым стал законный въезд в те регионы, где уровень зарплат был высоким и платили их не «фантиками». Разумеется, нелегалы продолжали проникать в богатые регионы – главным образом, в Киев, но их зарплата автоматически уменьшалась на сумму вознаграждения представителям контролирующих органов, своей толерантностью и рассеянностью делавшим возможным пребывание на рабочих местах нарушителей миграционной законности. Для удержания в узде молниеносно обедневших соотечественников силовые органы старой закваски были откровенно слабоваты, но предоставление дополнительных прав региональным заксобраниям помогло в кратчайшие сроки сформировать качественно новый состав МВД. Правда, пришлось отменить некоторые устаревшие положения, как то запрет на службу в органах для лиц, имевших ранее судимости. Постулат « Не суди – и несудимый будешь» вошёл даже в некоторые региональные конституции отдельной статьёй. Попадались сотрудники, кого переводили в кабинет прямо из камеры. Но всё это было оправдано политической целесообразностью, как и введение впоследствии смертной казни в отдельных регионах, но не для людей достойных, а лишь для работников вредных производств. Не было в пределах Украины тюрьмы либо концлагеря с такими условиями пребывания, которые можно было бы назвать худшими по сравнению с условиями работы этих людей. Места лишения свободы они между собой без метафор называли «санаториями», поскольку длительное пребывание там продлевало жизнь преступника, давая повод задуматься законопослушному его коллеге, в то же время безнаказанность, особенно в отношении саботажников, поощрять было нельзя.
В сфере социальной удалось претворить в жизнь мечты многих поколений великовозрастного электората всех стран мира о снижении пенсионного возраста для лиц, право на обеспеченную старость имеющих. Для этого, правда, пришлось ограничить круг этих достойных и ликвидировать пенсии «тунеядские», предоставив, однако, высоким региональным комиссиям полномочия определять тех людей, кто даже не отработав на свою страну положенных пятидесяти (в отдельных регионах – семидесяти) лет права на выживание в старости все же достоин. Авторы такого экономического «ноу-хау» номинировались даже на Нобелевскую премию в области экономики, но проиграли экономистам Индокитая, в чьих странах пенсии традиционно не начислялись никому, кроме представителей знатных родов – зато этим достойным людям – с самого рождения, плюс единовременная компенсация за девять месяцев с момента зачатия.
Итак, разумные и оперативные действия отлажено работавшей законодательно-исполнительной вертикали сделали возможным снижение заработных плат (исчисленных в конвертируемой валюте, какой продолжала оставаться валюта национальная) в отдельных регионах Украины до такого уровня, что государство могло уже конкурировать в тендере со странами наибеднейшими, и уже по прошествии пяти лет (а именно такой срок предлагало народу пожить с затянутыми поясами правительство) первые партии необычного товара селевым потоком хлынули на украинскую землю. Вот когда должно было произойти настоящее экономическое чудо, действительный рывок в светлое будущее страны, долго ожидавшей своего часа.
Однако, такое благоденствие, как было обещано в первые годы подготовки проекта, на простых граждан не сошло. Работой жители депрессивных регионов были теперь загружены в прямом смысле по уши, но выводить заработную плату на прежний уровень, никто не спешил. Тому было много причин, самая главная из которых – отсутствие необходимости: если наёмный работник соглашается работать за двадцать долларов в месяц – зачем ему платить тридцать, тем более сто? Главным признаком согласия есть отсутствие проявлений недовольства со стороны рабочих, а такового не наблюдалось – по крайней мере, выхода негативной информации из промышленных – в новом значении этого слова – районов не было, и это при наличии общественного интернета в каждом регионе. К тому же рентабельность перерабатывающих предприятий( их, не мудрствуя лукаво, стали называть промышленными зонами) сильно разнилась в зависимости от того, какой этап производственного цикла переработки осуществляла зона. Наибольшую прибыль приносила первичная переработка, или сортировка в местах выгрузки импортируемого сырья – многие предметы, побывавшие в употреблении у заносчивых богачей недолго, не теряли не только своих потребительских свойств, но даже товарного вида, что уже открывало возможности для перепродажи отобранного на внутренних рынках. По мере продвижения к хвосту перерабатывающей цепочки доходность снижалась обратно пропорционально возрастанию вредности производства. Последнее обстоятельства понудило законодательные собрания некоторых регионов повысить ПДК почти всех видов токсических и отравляющих веществ как в атмосфере, так и в водах рек на порядки. Это новаторство законодателей позволило многим промзонам, помимо бытовых, утилизировать промышленные отходы, отличающиеся высокой токсичностью, а иногда – радиоактивностью.
Следует отметить, что никогда не страдавшие зазнайством украинцы открывали двери импорту со всех сторон. Главные надежды возлагались на Европу, но с по-прежнему братской Россией связи никто и не думал терять. Правда, последняя за утилизацию своих отбросов платила меньше, но обусловлено это было отнюдь не имперскими амбициями и не затаённой обидой на неблагодарного брата меньшего, а лишь регуляторной функцией его величества рынка: братья-славяне всегда имели альтернативный украинскому плацдарм для утилизации в собственной стране, по-прежнему занимавшей одну восьмую часть суши. Правда, юго-восток огромного государства был уже завален отходами жизнедеятельности Китая, но западная часть Сибири по-прежнему пустовала, единственной преградой для утилизации отходов там было расстояние. Поэтому восточно-украинским промзонам , завлекающим клиента, оставалось лишь демпинговать. Зато пустующие шахты Донбасса – те самые, что в соответствии с экологическими нормативами (если бы они действовали в советские времена) привести к «нулевому варианту» обязан был ещё союзный минуглепром, который, вместо этого, за счет воркутинской прибыли повышал зарплаты работникам нерентабельных угледобывающих предприятий Донецкой области – эти самые, унесшие столько человеческих жизней и принесшие столько миллионов долларов недочеловекам из тогдашней элиты, пустующие ныне штольни были идеальным местом для захоронения таких видов отходов, какие даже «экологический оффшор», каковым стала в результате либерализации законодательства Украина, на законных основаниях принимать не имел права. Однако, основной поток импорта шёл, разумеется, из Европы, и нет ничего удивительного в том, что опорой партии власти стала элита западных регионов.
Недовольство низов при новой системе охраны порядка можно было и проигнорировать, если бы на высших этажах социальной пирамиды сохранялись мир и согласие. Но в скором времени сложилась ситуация, когда чрезмерная алчность одной группы людей (без сомнения, достойных), самим же стяжателям и навредила. Родственные связи во все века во всех странах мира являлись если не главнейшим, то, безусловно, одним из определяющих факторов распределения национального богатства. Поэтому, никого не удивило, когда фирма с неброским названием «Укрспецимпорт», принадлежавшая мужу невестки тогдашнего президента, вдруг стала главным транзитёром импортируемого сырья и владельцем самых прибыльных промзон, молниеносно увеличив уставной капитал на шесть порядков.
Походя скупая профильные активы, коими высшее руководство считало всё, что размещено было на территориях промышленных регионов, по старой доброй привычке оставляя в государственной и мелкой частной собственности лишь объекты заведомо убыточные, корпорация вскоре получила в своё распоряжение практически всю западную Украину, и уже косилась на активы в областях восточных. Однако, всё самое ликвидное в тех свободолюбивых краях уже принадлежало людям, не менее достойным. Попытки принудить высшую элиту субъектов федерации продать своё скопом успеха не имели, равно как и порывы скупать бизнес у тех мелких субъектов экономической деятельности, что владеют своими фирмочками лишь с позволения высшего регионального начальства. Если речь заходит об интересах людей достойных – это совсем не то, что ввергнуть в нищету и без того небогатых работяг – здесь уже необходимо идти на принцип. Когда же дело касается принципа – появляется необходимость в сильном харизматичном лидере. И лидера такого даже не нужно было создавать, он у мятежных регионов уже был в наличии. По странному стечению обстоятельств, находился этот лидер именно на востоке Украины, находился против своей воли, так же не выбирал он свою судьбу сам и вступая на путь политической борьбы. Но история новой украинской оппозиции заслуживает более подробного описания.
С некоторых пор в традицию вошло нескольких украинских оппозиционеров держать под арестом. Не то, чтобы деятели сии представляли для власти какую-либо опасность, скорее наоборот – без уголовной статьи в личном деле их рейтинги сдувались бы, как проколотые шары. Но лучшего информационного повода придумать было просто невозможно – ещё с тех пор, как Украине нужен был повод не интегрироваться в Европу: этого не хотела сама Европа, этого не хотела сама Украина, и просто из принципа этого не хотела Россия. Тогда правительство не нашло ничего лучшего, чем упрятать за решётку лидера оппозиции – и карта успешно сыграла, все остались в выигрыше, включая партию оппозиционную. Эта набравшая бонусы политическая сила нужна была в парламенте для того, чтобы у тогдашней партии власти не было конституционного большинства, что, в свою очередь, стало причиной торможения интеграции с Россией: этого не хотела Россия, этого не хотела Украина, и Европа – из принципа. Впоследствии власть взяла себе за правило постоянно кого-то из политических оппонентов сажать, потом по просьбе мировой общественности выпускать на лечение – украинские политики отличаются на редкость слабым здоровьем, и оно особенно расшатывается в тюремном заключении. Традиционно двоякий взгляд на жизнь электората и здесь пригодился: половина интересующейся политикой аудитории были в восторге от того, что виновный во всех их личных и страны неудачах обнаружен и понес заслуженное наказание, другие, им противостоящие, группы с гражданской позицией усматривали в таких перипетиях судьбы признаки всеобщего равенства: ведь если человека из высшего общества можно легко низвергнуть до уровня простого заключенного, появляется шанс и человеку из низов занять временно вакантное наверху место, или хотя бы прицепом вместе с возродившимся фениксообразным политиком туда добраться. Разумеется, простыми люди из знати не становились даже в тюремном заключении – сиделось им много комфортнее, чем абсолютному большинству населения бегалось на воле. Представители уважаемых родов претендовали на то, чтобы именно их отпрыск считался «узником совести» - такой борец за народ, отсидев год-другой в заключении и будучи отпущенным на лечение – а лечиться украинские достойные люди, ставя себе за пример благородных россиян, всегда любили за границей – легко получал статус политического беженца, и даже в молодом возрасте от принимающей стороны изрядную пенсию, которую иногда нужно было отрабатывать, вещая на весь мир о нарушениях прав человека.
Поскольку брались под стражу борцы за идею, как правило, родовитые и влиятельные, специальным законом парламент утвердил нормативы комфортабельности камеры, где надлежало пребывать страдальцу за народ. Среди непременных атрибутов были: сокамерник, выполняющий функцию обслуги, кровати производства определенных фирм с ортопедическим матрацем, холодильник, плазменный телевизор с диагональю не менее сорока дюймов, душевая кабинка с горячей водой и откидными спальными полками – последний атрибут уже через несколько лет был заменен (внесением в закон отдельной поправки) на джакузи. Именно эта поправка стала причиной строительства на территории Холодногорской в Харькове колонии отдельного коттеджа для заключённого оппозиционера: ни одна камера в бывших в распоряжении службы исполнения наказаний помещениях не имела технических условий для установки гидромассажной ванны, ущемление же в правах высокородного создания противоречило все еще чтимой в определенных кругах Конституции. Содержание под стражей совести нации обходилось бюджету страны примерно как финансирование поселковой средних размеров поликлиники, но власть центральная от идеи не отказывалась, что не в последнюю очередь было реверансом международным правозащитным организациям: тем гражданам благополучных государств, кто целью своей жизни поставил борьбу за права человека, куда проще проконтролировать угол вхождения трубки при принудительном кормлении голодающего за свой народ пассионария (отказ от приема пищи практиковался исключительно как акт гражданского неповиновения в основном теми из борцов, кто страдал избыточным весом), чем выведывать правду об условиях существования в местах компактного размещения контингента промзон.
Ущемлённые в правах восточные элиты объявили находившегося в Харькове очередного оппозиционера своим духовным лидером и целой депутацией пришли в пятизвёздочную камеру просить их возглавить. Бедняга нрав имел кроткий и боязливый, душой пребывал уже в австрийских либо швейцарских Альпах, и, увидав депутацию, впал вначале в остолбенение, а после в буйную истерику. Политзаключённый, вероятно, подумал, что пересмотрено решение суда, и он оперативно приговорён к смертной казни – такие идеи высказывались ставленниками «Укрспецимпорта» в Киеве, а доступ к информации у оппозиционера был. После об этом эпизоде не принято было писать и говорить, но вездесущие журналисты пронюхали и раззвонили по всей сети, что молодой лидер со страху впал в коллапс и обделался. Наспех созванный в Харькове съезд уполномоченных (везти всю депутацию в Северодонецк не было времени) избрал молодого и уже отмытого вождя президентом Малороссийской республики, также на скорую руку был избран президиум, назначивший временное правительство, традиционно обратившееся за помощью к России. Тщеславие старшего брата не могло перекрыть того дискомфорта, что ощутило министерство иностранных дел бывшей метрополии: как будто бедный родственник, приглашённый когда-то в пьяном угаре, стоял на пороге городской квартиры потенциального благодетеля с чемоданом, простодушно говоря: «Ну вот, я продал своё домохозяйство, где мне у тебя расположиться?», или набитая дура-любовница, воспринявшая за руководство к действию из вежливости данный совет бросить не достойного её рогоносца теперь требовала если не формализации отношений, то хотя бы оплаты арендуемого ею жилья. Брать под опеку (а это значило - на содержание) давно уже депрессивный регион – это совсем не то удовольствие, что накручивать с телеэкранов его жителей против их же сограждан с иной политической ориентацией. Не нужна была разделённая Украина и Европе, особенно теперь, когда процесс очищения организма старушки был в самом разгаре. Вот почему уже через несколько часов в Киеве собрались эмиссары всех четырех сторон плюс представители США – без этих на мировом пространстве за последнее столетие не обходилось ни одно судьбоносное событие. Были получены гарантии от Киева – не начинать операции по восстановлению конституционного порядка, от Харькова – не провоцировать столицу своего государства на действия необратимые – это означало обеспечить безопасность киевским на территории региона назначенцам, от всех трёх сторон-гарантов – не применять ядерное оружие и не вводить на территорию суверенного государства регулярные войска – последнего, надо сказать, представители «супер-тройки» хотели меньше всего.
Политический компромисс состоял в следующем: волевым решением блокирующий пакет акций корпорации «Укрспецимпорт» отходил в государственную собственность и навечно передавался в управление (с правом назначать своих выдвиженцев в генеральный совет акционеров) политсовету оппозиционной на тот момент партии – это давало возможность упредить лоббирование компанией неадекватных действий руководства страны. В то же время, названная выше партия не имела права переводить в госсобственность ни одной акции из блокирующего пакета, находящегося в частной собственности руководства партии на момент кризиса правящей– это было превентивной мерой на случай возникновения зеркальной ситуации – если сверх меры окрепнет Восток. Также принято решение о проведении выборов парламента, в которых бы участвовали две мощнейшие в стране партии – европейские и американские представители настаивали на том, что двухпартийная система устойчивей однопартийной. Россия имела, что возразить, да не стала. Мудрость политиков в который раз упредила горячий конфликт.
С тех пор на всех украинских выборах главным камнем преткновения является вопрос о национализации либо приватизации «Укрспецимпорта». Поборниками первой выступают представители восточных областей – и в случае их успеха на выборах парламентских либо президентских в государственную собственность переходит определенное количество акций системообразующей корпорации, однако оппоненты цепко держат в частных руках свой блокирующий пакет. В случае их победы спорные акции переходят в частное владение. К вящей радости управления компании, стоящего ниже генерального совета акционеров, на кадровой политике внутри корпорации результаты выборов никак не отражаются. Как, впрочем, не отражаются они и на жизни всего общества, что традиционно развивается исключительно по Дарвину.
-----------------
*М.Б.Левонтьев – вымышленный персонаж. По-своему несчастный и серьезно больной человек, сексуально-политический маньяк, получающий истинное самоудовлетворение, публично истекая военно-патриотическим эякулятом на неокрепшие мозги соотечественников. В реальной жизни существование и уж тем более – процветание такого рода деятелей невозможно по причине глубокой порядочности, образованности, интеллигентности сограждан. 16.12.2013

Все права на эту публикацую принадлежат автору и охраняются законом.