Бурса гл.23 Эспаньола

23

Экипажи учебных судов комплектовались в основном из моряков, у которых судьба-злодейка повредила, или навсегда переломала крылья, — здесь был своего рода штрафбат. Поэтому и народ тут, за редким исключением, подобрался мрачноватый, пьющий, но не лишённый юмора.

Молодой, пижонистого вида штурман, считавший видимо свою нынешнюю службу на стареньком “Метеоре” кратковременным капризом фортуны слегка нахмурившей брови, щеголял в общении с нами новомодными выражениями типа: “Совершенные вареники,... В этом я не копенгаген,... В этих делах я не импотентен....” Было видно, невооружённым глазом, что настроение у него чемоданное, и в мечтах и мыслях он уже далеко-далеко в океане, на приличном пароходе, исполняет суровый, но справедливый рыбацкий закон: “Носом к волне, рыбу — стране, деньги — жене.”

Второй механик, — средних лет меланхолик, был нашим главным наставником в машинном отделении. Рассказав нам о конструкции небольшого огневодотрубного парового котла, на котором красовалась табличка с надписью: “Перед розжигом вентилировать топку пять минут!”, он приступил к демонстрации его работы. Продолжая объяснять технологический процесс, шеф наш, тем временем, намочил в солярке факел и зажёг его спичкой. Затем, увлёкшись теорией, без особой вентиляции подал топливо к форсунке и сунул в топку факел. Резкий хлопок, из топки пыхнуло пламя, и мы как стайка вспугнутых воробьёв вылетели из котельной выгородки. Наш учитель, с опалённой бородой и усами, оставаясь спокойно стоять на прежнем месте, многозначительно поднял вверх указательный палец и невозмутимо произнёс:

— Это я Вам показал, как не нужно растапливать котёл.

Флегматичный судовой фельдшер, в обязанности которого входило интересоваться нашим здоровьем и питанием, вообще себя особо не утруждал. Изредка появляясь в кубрике и сделав общий блиц-опрос: “Ну, що їдять? Ну хай їдять.... Сплять? Ну, хай сплять...”, он тут же исчезал. Так как народ был всё молодой и здоровый, то и в услугах его никто не нуждался.

Морские походы учебных судов, согласно сложившейся практики, приурочивались к получению их командами аванса и зарплаты. В полдень двадцать третьего февраля “Метеор” и “Руслан” вышли из Камышовой бухты, и особо не удаляясь от берега, направились в сторону Ялты. За мысом Айя характер берега, до этого обрывистого и безлесного, изменился. Теперь он покрылся растительностью; холмы превратились в горы, которые постепенно становились всё выше и выше. И вот, наконец, показалась величественная диабазовая стена, с зубчатой короной Ай-Петри посредине, а у подножья, утопая в зелени, повторял её контуры великолепный Воронцовский дворец.

Прошли мыс Ай-Тодор. К верхушке высокой скалы, острой гранью своей вонзившейся в море, прилепился изящный игрушечный замок — Ласточкино гнездо.

За скалою Парус, когда-то давным-давно оторвавшейся от берега, и вот уже много веков пытающейся уплыть в Турцию, открылась панорама южной красавицы Ялты. Горы с заснеженными вершинами, отодвинувшись подальше от берега, обступили полукругом драгоценное малахитовое блюдо, одним краем опущенное в чёрно-синее море. А там, вдали на востоке, улеглась на берегу тёмная туша Аюдага. Гора-медведь, засунув морду в море, всё пьёт и пьёт, и ни как не может напиться. Ещё бы, кто же утоляет жажду морской водой!

Зимний день короток, и вот уже сумерки опустились на море, на горы, на Ялту. Приближающийся берег искрится огнями. С набережной, неправдоподобно утыканной пальмами, несётся мелодия модного в этом сезоне турецкого шлягера и смешивается с командами на швартовку, отдаваемыми по судовой громкоговорящей связи. Налетевший с берега ветерок обдувает нас приятными, горько-пряными запахами зимних субтропиков.

Место, для стоянки наших судёнышек, портовое начальство выделило на самом краю длинного, уходящего в море причала.

Через час, вырядившись в парадку, без бушлатов, в одних только фланках, прогуливались мы по набережной, в негустой толпе межсезонных отдыхающих. После холодного, продутого ветрами Севастополя, южный берег Крыма показался земным раем. Было тепло как в оранжерее. Пальмы, кипарисы, ливанские кедры, магнолии, сосны-пинии, — для многих из нас всё это было настоящей экзотикой, никогда раньше не виданной, ну разве только на картинках в школьном учебнике географии.

Слегка ошалев от впечатлений, группками разбрелись мы по набережной. Стайка девчонок пересекла нам путь.

— Эй, морячки! Идёмте с нами. У нас в училище сегодня вечер танцев, в честь Вашего праздника, — Дня Советской Армии и Военно-Морского флота. Как удачно мы Вас заарканили!

— Вот это лихо! С корабля, да на бал!

Смешавшись с нашими хорошенькими и весёлыми конвоирами, смело двинули в неизвестном направлении и вскоре очутились у здания медицинского училища. В актовом зале уже во всю гремела музыка.

Наплясавшись до упаду с будущими массажистками и знатоками восточной медицины мы, как галантные кавалеры, разобрав барышень отправились провожать их домой.

Усевшись со своей неожиданной подружкой в жёлтый городской “икарус”, я смело отправился, сам не зная куда. Где-то мы вышли, по каким-то улицам брели. Ночная таинственная Ялта приветливо махала нам вечнозелёными ветвями деревьев, приятный влажный ветерок обдувал разгорячённые поцелуями лица. Наконец мы остановились у калитки маленького частного дворика.

— Ну, вот и мой дом, — объявила сегодняшняя дама моего сердца. — Будем прощаться.

— Послушай, а как же мне вернуться в порт? — спросил я.

— Ну, это совсем просто. Слышишь, за углом шумит речка? Иди вдоль неё и она тебя выведет к морю, а там уже не заблудишься, — дала девушка добрый совет и чмокнув меня напоследок, скрылась за калиткой.

Я пошёл вниз вдоль речки. Она о чём-то ворчала, с кем-то бранилась, переворачивала камешки. По тёмному небу, кто-то таинственный разбросал пригоршнями сотни мелких и крупных ярких звёзд. Горы, ещё чернее, чем небо, нависали у меня за спиною, а впереди, далеко внизу, в просветах зданий и деревьев, поблескивало серебряной чешуёй спящее море.

Прошло, наверное, около часа. Но вот речка выкатилась на пляж и, шурша галькой, нырнула в море. Я оказался на набережной. Далеко слева от меня видны были огни порта. Я направился в ту сторону и через ещё каких-нибудь полчаса был уже на “Метеоре”. И весьма вовремя, — подошло время моей четырёхчасовой вахты у котла. Быстро переодеваюсь в робу, ныряю в машинное отделение и сменяю Васю Рамуся.

Ровно горит факел форсунки в топке, мирно постукивает поршнями донка — паровой питательный насос. Плавно покачивается на лёгкой зыби наш кораблик и слышно как за бортом поскрипывают кранцы, трущиеся между корпусом судна и причалом. Спать совсем не хочется; впечатления прошедшего дня переполняют голову, теснятся и толкаются в ней, смешиваются в пёстрый калейдоскоп.

Утром меня сменил следующий кочегар и в восемь часов я уже был на палубе. Оставалось только спуститься в кубрик, позавтракать и завалиться в койку поспать до обеда. Подошёл к борту, опёрся о планшир и стал любоваться Ялтой, теперь уже при дневном свете. Перевёл взгляд на воду и ... обалдел: по морю, совсем близко, пёрла под всеми парусами, прямо в порт, пиратская шхуна. Вот это да! “Весёлый Роджер” бойко трепыхался на гафеле кормовой мачты. По всему было видно, что десантироваться пираты собрались на наш причал. В кабельтове от стенки шхуна спустила паруса и в утренней тишине, рассыпавшейся дробью, разнёсся по гавани стук высокооборотного четырёхтактного дизелька. Пираты-то оказывается вполне современные ребята, — техникой обзавелись! Шхуна лихо пришвартовалась в десятке метров от нас. На корме латинским шрифтом было начертано — “Эспаньола”....

Для художественного фильма “Остров сокровищ”, по одноимённому роману Стивенсона, на Херсонской экспериментальной верфи спортивного судостроения был заказан парусник времён восемнадцатого века, и вот теперь его достроили и перегнали в Ялту. Летом в её окрестностях и прочих местах южного берега Крыма начнут снимать кино.

Фильм получится замечательным, а “Эспаньолу”, по окончании съёмок, поставят на набережной, носом к морю, а кормою в сторону гостиницы “Ореанда”, и сделают из неё модный кабак. И займётся отставная кинозвезда своим привычным, старым, добрым, пиратским промыслом, — вытряхиванием из карманов клиентов звонкой монеты и хрустящих купюр.


----------------
кабельтов - 185,2 метра.


Продолжение следует. 24.11.2013

Все права на эту публикацую принадлежат автору и охраняются законом.