Азиат

Рассказ может содержать ненормативную лексику и абсолютно неэстетичные детали.
Рассказ ничего никуда не разжигает, не призывает и тп.



- Ну тогда ебани его ножом – Дима раскрыл нож, что постоянно с собой таскал: не выкидной, конечно, а с виду обычный складничок – просто лезвие фиксированное, ну и поперёк ладони когда ложится – остриё высовывается на полсантиметра, что раньше по мусорским разнарядкам, или как там, считалось превышением, или как там…

Хер его мамочку знает, короче – Дима хлебнул пива – как карта ляжет, хеее… Он вообще был фаталистом, Дима-то, и старше этого сопливого Серёжи, которому Димыч по ушам и катал сейчас, после пары «колёс» циклодола и третьей банки пива, когда по извилинам так называемого мозга прыгают непонятные существа, дыхание слегка перехватывает, а сигарета за манну небесную катит – в смысле такую же вкусную – почему бы… тем более для пользы как бы общества…. И попинывал потихоньку их сегодняшнюю жертву.

Азиат валялся посреди этой комнатухи в доме на слом, на воняющем сцакой полу, поскуливал тихо, временами вздыхал, сопя сквозь набитый кровавыми соплями нос. Даже высморкаться Азиат боялся – чтобы его новые… хозяева, оо, молодые хозяева… кто они ему – Азиат совсем запутался…

В общем, чтобы снова бить не стали… кутым джеляб, суки, в сотрясённом мозгу Азиата мелькнула искорка… блядь, мы тогда такого же как этот белобрысый Серёжа , которому его чернявый друг нож сейчас протягивает – мы две недели назад такого же так ебошили ногами в парке, а его девку на хор кинули, У неё, как эти, урусы, говорят, «шапка пролетала»…

У Алишера тогда денюха была –Азиат в общага оставался, плов-млов делал, водка и пиво купили уже давно… а вечером совсем пьяные пошли в парк – и там такой же молодой урус и его девчонка молодой… но девчонка не целая была. Алишер её первый «вспахал», и кричит, что не целка. А они потом этой урусшлюхе за щеку давали, а её пацана пиздили и заставляли смотреть…

Азиат вздохнул еле слышно, кровавый пузырь из носа выпуская, чтобы молодые урусы не шибко слыхали – Аллах, наверное, наказал его, Азиата, за то что в том деле был, русскую девку насиловал и парня её бил – нельзя ведь так ни с кем, даже с неверными. Аллах вроде в Куране говорил так устами пророка – Мир Ему и… Азиат застонал от удара в бок остроносым ботинком Димы, тот разжевал ещё таблетку циклодола, закурил…

…«Шурка, ты что выё…» - хмельной отчим маму «фаловал», а двенадцатилетний Дима делал вид, что спит – ему стыдно было очень. Ведь хоть бы и родной отец был – но мамку так крутить, когда сыну всё слышно… ну и уговорил отчим-то, дядя Володя – мама что-то зачмокала, и Димке через миг стало понятно – ЧТО она так сосёт… Он зажмурился изо всех сил, ровно-ровно засопел, будто спит… а сам… такое гадкое к сердцу подкатило. Дима тогда поднялся, тихо-тихо на цыпочках прокрался к двери, у них комнаты смежные были, и заглянул в полуоткрывшуюся дверь – ему было гадко и любопытно одновременно.

Серёжка ничего не думал – Серёжка вообще был довольно чистой душой. Просто азиатов-«гастеров» не любил, потому что их не любят многие – а этого особенно: его Дима велел не любить. Нет, Серёжа не такой уж безвольный – но этих нельзя уважать, Дима говорил ему так, а Дима старше на три года, и хоть для Серёжки вообще нет авторитетов на этом свете, но Ди…

- Я… Серый… я вас – Серёжка от этого «вас» аж сжался, - знаешь, когда моя мамка у отчима брала, а я, мелкий, это тогда видел, считай…– у Серёжки уши запунцовели от неожиданного откровения друга.

Азиат задрожал – человеческое нутро почуяло, что сейчас… ладно… он даже не испугался особенно… Вон, когда два месяца назад Камиля нашли – у того такое лицо и такой вид был, будто Иблис к нему пришёл перед смертью и показал свою…

В запотевшую ладонь Серёжки («от онанизма потеешь» - его всё Димка дразнил) лёг димкин ножик. Дима ещё проинструктировал, чтобы носовым платком щёчки рукояти протереть, и нож «скинуть» потом грамотно.

Пока Дима четвёртое «колесо» запивал тёплым «Моспивом», всё в голове крутилось – как мама у дяди Володи отсосала тогда, и тот зверем заревел, а у Димки слёзы на глазах, и мама ему такой мерзкой показалась в тот вечер…

Серёжа тем временем ткнул ножиком в живот Азиата, и их жертва завопила – человеческое не сдаётся так просто!
Димка и Серёжа прыснули из комнаты, словно испуганные зайцы – через миг молодые ноги затопотали по ветхой лестнице. Серёжа, мудак, хоть нож не забыл в этом чурке!

…А Азиат, спустя пару часов, убедившись, что малолетних мучителей уже, наверное, лучше не ждать, потихоньку вылез из заброшенной квартиры, едва не ставшей его могилой, – и почти сразу же был подобран полицейским «бобиком».

Мне он эту историю рассказал, когда его раны, признанные неопасными для жизни, были дэцал залечены – ну и уебали Азиата в обезьянник, вместе со мной – я тогда, хули, попал под старую сраку… Володя меня зовут, ежели чо. К своей бывшей забурился под вечер, жил когда-то пару лет, пиздюк у неё ещё такой смешной был – сын, в смысле. Ну, тоси-боси там, решил, ххех, молодость вспомнить.– а та, сучандра, типа «Я не такая, я жду трамвая!.» - будто не она полжизни за щеку волокла, что твой этот… «щупащуп» или как его… Сынка, Димы-то, дома не было – подрос, по девкам шарахается небось, ну бывшая на телефон и в мусарню, дебош, типа. Ну, приняли мусора, канеш, потом это дитя пустыни вкидывают в обезьянник. «За чо? – говорю – он и рассказал, и имена назвал тех отмороженных мелких – обрисовал , ну я точно думаю, он это был, пасынок мой тогдашний, Димка-то. Нерусскому ничего о том не сказал – хули мелкого палить буду?
.
Кароч, мир тесен, я ещё раз понял, когда с этим чуркобесом перебакланили, передавая друг другу LD синий, – мир тесен… 15.09.2013

Все права на эту публикацую принадлежат автору и охраняются законом.