Санта Лючия гл. 6-7

6

А в это время полуголодная, неграмотная, лапотная Русь продолжала выдерживать осаду и штурмы культурной и цивилизованной Европы.

Хотя у России и не оказалось, в то время, гениальных военных руководителей, зато у неё ( не было счастья, да несчастье помогло) появился талантливый дипломат. Школьный товарищ Александра Сергеевича Пушкина, будущий “ железный канцлер” Российской империи, коллега и соперник не менее “железного” Бисмарка, князь Горчаков, по высочайшему повелению императора Александра Второго возглавил мирные переговоры в Париже.

Изящный и учтивый, одетый по последней моде Горчаков, опираясь на тросточку и ... на стойкость защитников Севастополя, на чистейшем французском языке, в изысканных дипломатических выражениях, объяснил коллегам по переговорам что: о Польше, Бесарабии и Кавказе он с ними вообще разговаривать не будет. Туркам, так и быть, отдадим что у них отняли, а без города Батума они как-нибудь обойдутся. Так как флот свой мы сами же и утопили, у Севастополя, то нам и держать на Чёрном море нечего... пока. Из крепостей на юге России, кроме земляной Херсонской, построенной ещё при матушке Екатерине, и которой так ни разу и не удалось пальнуть по неприятелю, у нас и нет ничего. Ладно, Бог с Вами; мы объявим её упразднённой, всё равно в стволы её древних пушек местные мальчишки понапихали земли и всякой дряни.

Шутки шутками, но по Парижскому мирному договору России запрещалось иметь военный флот на Чёрном море, а в Бесарабии держать войска. Это был довольно сильный щелчок по национальному самолюбию, и кроме того юг страны становился незащищенным от вероятного противника.

Опять приходилось начинать всё с начала, как при Петре и Екатерине.
................

В русско-турецкую войну 1877-1878 годов флота у нас на юге практически не было, а вот флотоводцы появились. Был создан и успешно применён новый класс кораблей — прообраз будущих эскадренных миноносцев и торпедных катеров. Так как флот нам на Чёрном море держать было запрещено, а воевать надо, то (голь на выдумки хитра) переоборудовали несколько торговых пароходов, установили на них паровые катера, вооруженные шестовыми минами и отправили их в рейды по морю, — искать и топить вражеские корабли.

Обнаружив противника, лейтенанты Макаров, Дубасов, Рожественский и другие спускали на воду свои минные катера и развив самый полный ход устремлялись в атаку. Тем самым было парализовано турецкое судоходство на Чёрном море и блокирован подвоз войск на театры военных действий в Болгарии и в Закавказье. К концу войны господство на море полностью перешло к российским военным морякам.

На послевоенном Берлинском конгрессе, канцлер Российской империи князь Горчаков заявил что Россия отказывается от унизительных для её национального достоинства пунктов Парижского мирного договора и объявляет о намерении возродить свой военный флот на Чёрном море.

7

К началу русско-японской войны 1904 года Черноморский флот уже обладал приличным количеством боевых единиц и был сильнее турецкого. А в достройке находились новейшие корабли: броненосец “Князь Потёмкин-Таврический” и бронепалубный крейсер первого ранга “Очаков”.

Японская война и революция 1905 года сильно подорвали боеспособность флота. Часть кораблей ушла со Второй Тихоокеанской эскадрой и погибла или попала в плен в Цусимском сражении. Мятежный “Потёмкин” увели в Румынию, восставший “Очаков” расстреляла своя же эскадра. Потом “Потёмкина” перегнали из Констанцы обратно в Севастополь и дали ему новое имя — “Святой Пантелеймон”, а “ Очаков", после долгого ремонта, превратился в “Кагул”.

Перед первой мировой войной силы на Чёрном море и у турок и у нас были примерно равными. Турция заказала в Англии новые линейные корабли, а Россия строила на Николаевских верфях три новейших линкора.

Началась первая мировая война. И опять мы влезли в неё по своей наивной славянской привычке заступаться за слабого и обиженного, в данном случае за Сербию и за Францию. Практичные англичане как всегда выжидали. Туркам, их линкоры, они не отдали, но зато сделали вид что не заметили ( это Британия-то, владычица морей!) как Средиземноморская эскадра кайзера Вильгельма Второго, в составе тяжелого крейсера “Гебен” и лёгкого крейсера “Бреслау” просочилась мимо их многочисленных военных кораблей в Черноморские проливы. Немецкий адмирал Сушон поднял на своих кораблях турецкий флаг, а султан объявил его командующим военно-морским флотом Турецкой империи. Но начинать войну турки пока не решались. Для поднятия боевого духа у оробевшего союзника адмирал Сушон ночью, потихоньку снялся с якоря и под утро был уже возле Севастополя.

Ранним утром город проснулся от разрывов артиллерийских снарядов. “Гебен” и “Бреслау” нахально пёрли по минным полям, установленным на подходах к Севастополю и лупили по главной военно-морской базе Черноморского флота из всех своих орудий. И опять, как уже не в первый раз в истории, не нашлось человека который взял бы на себя ответственность, — включив рубильник замкнуть электрическую цепь, и незваные визитёры взлетели бы на воздух. Как всегда начались утрясания и согласования с вышестоящим начальством, и через несколько минут корабли противника вышли с минного поля и дав прощальный залп скрылись за горизонтом. Порт-Артура у них правда не получилось; мы отделались лёгким испугом, а Турция объявила России войну.

На Балтике и на сухопутных фронтах шли ожесточенные сражения, а на Чёрном море было относительное затишье. Турки сидели смирно, “Гебен” и “Бреслау” лишний раз носов из Босфора не высовывали. Наши тоже особой активности не проявляли; в основном поддерживали правый фланг Кавказского фронта, — подвозили войска, боеприпасы, продовольствие, помогали огнём корабельной артиллерии.
Моральный дух флота падал, среди матросов стали распространяться не столько большевистские сколько анархистские настроения.

“Тихе життя” кончилось в 1916 году, когда в Николаеве спустили на воду линейный корабль “Императрица Мария”, и высочайшим указом командующим Черноморским флотом был назначен полярный исследователь, бывший командир Балтийской минной дивизии адмирал Колчак — самый молодой из российских адмиралов.

Едва прибыв в Николаев, Колчак поднял свой флаг на “Императрице Марии”, на которой несколько сотен заводских мастеровых продолжали вести наладку механизмов и оружия.

Приняв на борт боезапас он вышел в море, где в указанной точке рандеву его уже ожидали несколько быстроходных эскадренных миноносцев, вызванных им из Севастополя. Подойдя на рассвете к Босфору, отряд кораблей начал обстрел побережья. Пока надводные корабли создавали “одесский шум”, пришедший заранее подводный минный заградитель “Краб” ставил минную банку, поближе к выходу из пролива, (на которой через несколько дней подорвался “Гебен”).

После этого “Краб” отбыл домой, а “Императрица Мария” с эсминцами отправилась к болгарским берегам и обстреляла Бургас и Варну, (братушки в эту войну дрались за немцев с турками).

Придя в Севастополь “Императрица Мария” встала на бочку на внутреннем рейде в Северной бухте. На корабле продолжались работы по наладке механизмов и вооружения, он был переполнен боезапасом и посторонними людьми; готовились к новому походу к болгарскому побережью.

Тёмной осенней ночью город разбудил ужасный грохот. Взорвался стоявший на рейде линкор “Императрица Мария”, через некоторое время он опрокинулся кверху килем и затонул. Сумевших спастись разместили по лазаретам и береговым казармам, начали следствие, создали комиссию во главе с известным кораблестроителем, профессором Крыловым.

Комиссия пришла к трём версиям: злой умысел (диверсия), преступная халатность, самопроизвольное воспламенение артиллерийского пороха с последующей детонацией боезапаса.

В конце 1916 и начале 1917 года вошли в строй ещё два, однотипных с затонувшей “Императрицей Марией”, линейных корабля — “Император Александр Третий” и “ Императрица Екатерина”.

В феврале 1917 года, вслед за событиями в Петрограде, начались волнения и на Черноморском флоте. Братва отказывалась идти в море воевать и разозлённый Колчак выкинул сгоряча свою наградную саблю в Чёрное море, сказав что командовать бандой он не желает... и ещё пару непечатных слов. После этого, Временное правительство отправило горячего (как и все молдаване) адмирала военно-морским атташе в Америку.

В 1918 году немцы заняли Украину, и Черноморская эскадра ушла в Новороссийск и стала на рейде.

Белая армия генерала Деникина начала своё летнее наступление на Северном Кавказе, и отрезав часть войск Красной армии прижала их к Чёрному морю. Возникла угроза захвата эскадры белыми, а они с немцами мира не заключали. Воспользовавшись убийством эсэрами в Москве своего посла Мирбаха, Германия предъявила Советскому правительству ультиматум, где в частности требовалось вернуть Черноморскую эскадру в Севастополь и передать её под охрану немцам, чтобы она не начала боевых действий на стороне Антанты.

Красная Россия задыхалась в кольце фронтов Гражданской войны и на новую ссору с немцами уже просто не хватало сил. Ленин послал в Новороссийск шифрограмму: “ Флот — уничтожить”!

Эскадра раскололась надвое: несколько кораблей, в том числе и “Кагул” (бывший “Очаков”), во главе с линкором “Воля” (“Императрица Екатерина”, хоть и бывшая, а всё-таки немка), ушли в Севастополь; остальные решили топиться. Роль исполнителя взял на себя эсминец “Керчь”.



Начали с броненосной бригады, которую на флоте кто в шутку, кто всерьёз называл святой. Расстреляли торпедами “ Иоанна Златоуста” и “Святого Пантелеймона” (бывшего “Потёмкина”), а за ними утопили и “Свободную Россию”(бывшего “Александра Третьего”)....

Последним, подняв на мачте сигнал: “Погибаю но не сдаюсь!” открыл кингстоны и ушел на дно эскадренный миноносец “Керчь”.

В конце Гражданской войны, “Императрицу Екатерину” и несколько других военных кораблей и торговых судов, моряки барона Врангеля увели в Тунис и поставили на прикол во французской военно-морской базе в Бизерте.

Советское правительство пыталось договориться с Францией о возвращении России её боевых кораблей, и даже послало в Бизерту профессора Крылова, для оценки их состояния, но потом это дело разладилось.

Продолжение следует. 15.09.2013

Все права на эту публикацую принадлежат автору и охраняются законом.