Свет Дневной

==1==
Устал. Не хочется думать. Устал…
В глаза впивается едкий дым. Воспоминания.
Дым…
Кар проснулся. Усталость превратилась в сонный озноб, дым – в дорожную пыль. Он потянулся и невольно съежился – стало намного холоднее. Веревочно-тонкие серые облака зацепились за острые вершины Каменного Тракта. И меж мелких зубьев самой высокой из них уже собрался огромный пушистый ком.
Кар оглянулся по сторонам. Дары рядом не оказалось.
- Давно не спишь?
Кар медлил с ответом. Он закрыл глаза и мысленно нарисовал притаившийся среди камней черный сгусток: грязный плащ покрывает его с ног до головы, а лицо прячется в тени капюшона. Но если сдернуть капюшон, вместо лица окажется черная маска-щит с узенькими прорезями для глаз. Ни он, ни Дара никогда не видели, чтобы Марсеми снимал эту маску. Уродец даже ел отдельно, боясь напугать их своим видом.
- Гадость какая-то снилась, - нехотя заговорил Кар, когда широкие рукава плаща зашуршали прямо над ухом.
Порою его одолевало смешанное чувство вины и отвращения в присутствии Марсеми. Но сегодня почему-то была только усталость. Он даже удивился, откуда такое безразличие ко всему.
- Будет буря, мужчины, - это говорила Дара. Поддерживая рукой свой огромный живот, она медленно пробиралась в их сторону.
Марсеми в два прыжка добрался до нее и подхватил под руку. Посмотрев на своих спутников, Кар криво усмехнулся. Веселая компания собралась: убийца, беременная ведьма и урод.
- Да хоть конец света, - бросил он, не глядя в сторону Дары, и наконец-то поднялся, отряхивая липкий похожий на запекшуюся кровь сон.
Пыльные камни, прожженные совсем недавно острыми лучами летнего солнца, неохотно расставались со своим огненным богатством, застилая окрестности густым туманом. Прохлада – звонкая, как хрусталь – отступала вместе с утром за горизонт, туда, где шипастая Перчатка неведомого мифического чудовища простирала к небу свои корявые пальцы.
Вскоре ветер разгонит туман, и можно будет видеть небольшое озеро, лежащее между большим и указательным пальцами Перчатки.
Каменный Тракт начинается в Стольнах, на север отсюда. Он тянется и дальше, но Стольны – самый северный город государства. Потом равнинами спускается к западному рубежу, пробегает немного по восточному берегу реки Огницы. А оттуда – на юго-восток, к скалам. В десяти днях пути отсюда, где начинаются первые холмы, от Тракта ответвляется Восточный Путь, ведущий в Остронь. Сам же Каменный Тракт взбирается на скалы, превращаясь в мелкую тропинку, и снова становится мощным каменным руслом уже у Перчатки. Там на озере стоит цель их путешествия – Завра, город уродов.
Дара что-то невнятно буркнула по поводу невежества и неуважительного отношения к стихиям и грузно опустилась на плоский камень, опираясь о руку Марсеми.
Ловко же он двигается в своем тряпье! Кар невольно вспомнил их первую встречу и отвернулся. Задерживаются они сегодня, надо бы торопиться. И вообще, почему его не разбудили? Солнце уже во-он где, а они еще даже не собрались. Что-то день сегодня нехорошо начинается, не к добру…
Дара все доказывала Марсеми, что он не прав. О чем они? А черт их разбери! Вечно они дискуссируют… И опять проклятые воспоминания! Ведь до встречи с Марсеми он и представить себе не мог, насколько уроды сообразительные существа. Определенно, весьма неглупые. И, кстати, тогда он не думал о том, что прячется под обветшалым плащом. Да он, наверное, тогда ни о чем не думал. Он бежал. А как говорил отец – когда убегаешь, не думай о лишнем.
Отец его был вором. Крал дракониц в Стольнах и продавал их мясо за Огницу. В тех краях его знали хорошо, и был он там человек почтенный (ибо воровство за Огницей считалось ремеслом почетным). Отец редко болтал, не терпел болтунов. А его учил: рот для того, чтобы есть, голова – чтобы думать, а память – чтобы людям меньше верилось… И в этом он был бесспорно прав.
Вот в такой день, таким же осенним утром отец и умер. Сторожа поймали их в каменном стойле. Кар не упрямился, понимая, что его геройство бесполезно, и как приказал отец, ушел через сточник. Но дома его ждало только пожарище. Рыжее пламя охватило их дом, невероятно быстро пожирая сухое дерево. Сторожа опередили его. По закону, жену и детей вора полагалось повесить. Здесь тебе не за Огницей – воровство не в почете среди тех, у кого воруют.
Их было двое. Один перебрасывал петлю через сук. Другой волочил его мать от горящего дома. В руке у него была отцовская винтовка. Кругом толпились люди, выкрикивая грязные ругательства и смеясь. Всех распирало от собственной добропорядочности и чувства справедливости. Даже тех, кто не раз ходил в каменные стойла с его отцом…
Это случилось мгновенно. Кар сам не осознавал, что делает. Только в следующий миг два ножа впились в ненавистного стража, а винтовка оказалась в руках Кара. Мать завопила, умоляя его бежать. Оружие, как живое, дернулось и издало пронзительный рев. В этот миг, неподвластное ему, шевельнулось где-то глубоко в душе страшное чувство…
Второй сторож тоже выстрелил, целясь в Кара. Но мать заслонила его. Она упала сразу, словно соглашаясь со своей судьбой. И глядя не нее, Кар осознал, что он чувствует – невероятную пустоту! Он вскинул винтовку и стрелял, стрелял, стрелял… до отупения. Даже когда изрешеченный убийца его матери рухнул на землю, когда толпа, по-прежнему жаждущая справедливости, с воем двинулась на него, он все еще продолжал нажимать на курок, а винтовка бесполезно щелкала, тараща свое черное дуло в пустоту.
Кар не мог вспомнить, когда именно он бросил оружие и побежал. В чувство его привела острая боль в животе и чья-то ухмыляющаяся рожа. Позже он вспомнит, что это Громила, закадычный приятель его отца. Но понять Громилу тоже можно, у него две жены, сыновья… А если Кар проговорится, их не пожалеют. Кар со всей силы всади кулак Громиле в глаз и бездумно выдернул из себя копье.
Потом была темнота и беспамятство, лихорадка. А когда он открыл глаза, то впервые увидел Марсеми. И сразу же вспомнил истории про уродов-людоедов и мамины торопливые молитвы, когда она видела на улице человека в черной плаще. Но все тело его было словно ватным, будто бы его уже и так съели, и он решил безразлично: делайте со мной, что хотите…
Снова пришло беспамятство.
Очнувшись во второй раз, Кар увидел урода, сидящего боком к нему. Его черные руки бессильно покоились на коленях, обтянутые узкими перчатками, а прорези маски смотрели в круглое окошко в потолке.
Значит, руки у них не черные, а всего-навсего в перчатках, - подумал Кар и даже удивился своей этой мысли.
Слабый свет, идущий из окна, роился вокруг сгорбившейся фигуры млечным сиянием. Заметив движение на постели, урод повернулся.
- Поздравляю! – устало сказал он. – После такого перитонита, я уже готов был тебя похоронить.
Кар не ответил. Он не знал, что такое перитонит, наверное, какое-то иностранное слово. И оно как видно обозначало то, что с Каром приключилось. Урод встал, и мягкое сияние растаяло. Обрывки его запутались в грязном плаще, превратились в серые пятна пыли.
- Мое имя – Марсеми, - представился урод...
- Зачем ты это сделал?
- Что?
Кар очнулся и понял, что спросил вслух. Марсеми стоял рядом, тоже разглядывая озеро у Перчатки.
- Зачем ты меня спас? – повторил свой вопрос Кар. Он оглянулся, Дара сидела у наскоро разведенного костра, помешивая что-то в котелке.
- Мне не стоило? – вопросом на вопрос ответил Марсеми, не отрывая взгляда от Перчатки. Хотя он мог сейчас смотреть прямо в глаза Кару. Он ведь был в маске.
- И все же, чего ради? – не отступал Кар. – Не из жалости же?
Марсеми пожал плечами и ничего не ответил. Неловкую тишину прервала Дара.
- Завтрак готов, мужчины. Идите, пока не остыло.
Прозрачная желеобразная масса в котле выглядела неаппетитно, но зато насыщала надолго. Своим умением Дара весьма облегчала им путь. Пошептав на горсть земли, она могла зажечь камень; расположив котел так, чтобы в нем отражалось солнце, наполняла его водой. Могла лечить раны и усталость прикосновением рук. В пути она никогда не была обузой, редко останавливалась, почти не отставала, не смотря на свой огромный живот. И ни разу еще не оступилась, в отличие от них с Марсеми. Наверное, могла и угадывать устойчивые камни под ногами.
Кар знал, что всякая ведьма теряла свою силу вместе с девственностью. На его удивленный взгляд Дара ответила, что она совершенно никакая не ведьма (и вправду, даже в самых невероятных россказнях про ведьм не упоминалось о такой силе, какой обладала Дара). Но поскольку никаким другим словом охарактеризовать ее Кару не удалось, то в их обиходе Дара так и осталась ведьмой. Она была далеко не бородавчатой образиной в нарывах и язвах, как о ведьмах говорили знающие люди. Черты лица ее выдавали благородное происхождение, а речь – уроженку далекого севера. Несколько раз Кар пытался заговорить об отце ребенка, но Дара просто не отвечала, делая вид, что не расслышала его вопроса. После третьей неудачной попытки он решил, что это, в конце концов, не его ума дело.
Дара наполнила первую тарелку и вручила Марсеми. Уродец скрылся за камнем. А у Кара вдруг возникло желание догнать его, попросить прощения и пригласить к ним. Раньше он об этом почему-то не думал, ведь Марсеми обидно, когда его называют уродом… На минуту он закрыл глаза и представил себя в черном плаще и маске. Разве Марсеми виноват, что родился таким?
Или все же виноват?..
У уродов детей не бывает. Странно и то, что они рождаются от совершенно здоровых родителей. Никто от такого горя не застрахован. И когда в семье подобное случается, неудачный приплод оставляют на крыльце. А потом просто забывают (или делают вид, что забыли). И никогда больше ни окружающие, ни сами родители не должны вспоминать о случившемся. Кар хорошо помнил, как одну благородную женщину из их города муж прогнал за то, что она помогала уродице, подобравшей ее сына. Никто не стал на ее защиту. Так не принято, и все тут. Выброшенных детей подбирают уроды и воспитывают, как родных. И добропорядочные люди вмешиваться в их жизнь не должны.
А что, если у него в семье тоже были уроды? – вдруг подумал Кар. Что, если его брат или сестра прячет свое безобразное лицо под такой же маской? А вдруг Марсеми и есть его брат?..
От таких рассуждений Кара передернуло. Ему стало стыдно. Месяц назад, на берегу Огницы к ним прибился какой-то старый дурак, именующий себя магистром медицины. Он посулил Кару внушительную сумму за голову Марсеми. Его просто распирало от любопытства, что же там, в теле уродов, не так как у обычных людей?
Кар не стал торговаться. Взглянув на невозмутимого Марсеми, он предложил старику договариваться с так сказать владельцем интересующей его головы. Марсеми вежливо ответил, что он против. Старик пришел в бешенство. В тот же вечер его пришлось зарезать.
Вообще, безропотность Марсеми поражала. Кар ведь ему был жизнью обязан! А на деле получалось, что уродец находился в его полном подчинении. Никогда он ничего не требовал, не доказывал. Все приказания выполнял безоговорочно, словно раб.
- Что-то не так, Кар? – Дара подала ему тарелку.
- Угу, - рассеяно ответил Кар и отвернулся от камня, за которым скрылся Марсеми.
И из чего только она готовит эту прозрачную гадость?! Кар задумчиво перемешивал ложкой однородную массу. Любой добропорядочный гражданин государства в ужасе отпрянул бы от ведьминой стряпни. Как всякое явление, которое невозможно понять или истребить, ведьм люди ненавидят и боятся. На юге, говорят, их приравнивают к уродам, а в некоторых городах даже отстреливают, как вредоносных тварей.
В государстве мнения знающих людей относительно ведьм разделились. Одни утверждают, что таковые совсем не имеют родства с человеческим племенем. Другие признают в них людей, но при этом благоразумно добавляют, что люди эти выходцы с севера и никакого отношения к гражданам государства не имеют. Что касается Кара, то за последнее время его взгляды на жизнь значительно изменились, и к ведьмам он стал относиться благосклонно.
Когда они с Марсеми пробирались полуночными переулками к городскому стоку (выбраться из Стольн незаметно, минуя дозорных в комендантский час можно было только отхожим местом), Кара не оставляло чувство, будто за ними постоянно наблюдают. Да еще и Марсеми подлил масла в огонь:
- Там решетка, как же мы…
- Будь уверен, пролезем, - успокоил его Кар, скрипя зубами. – Если уж тюки с драконьим мясом пролезали.
Да уж, нырять в сточную яму мерзкое дело. Но раз ты отброс общества, то там тебе и место. И дозорные сюда не заглядывают – брезгуют.
К счастью, на Каменный Тракт они успели выбраться еще до рассвета. Грязные и жалкие, но вполне довольные собой. Кар неуверенно оглянулся на городскую стену, утонувшую в жухлой зелени холмов. Кто-то по-прежнему наблюдал за ними! Ему стало страшно. И Кар не сразу заметил тучную женщину, сидящую на запыленном камне прямо у дороги. Издали она показалась ему старухой. Подойдя ближе, Кар заметил недурное белое лицо и округлый выпяченный живот. Бояться ее было нечего, но что так далеко за городом почти ночью делает молодая женщина, к тому же еще и беременная?
- А за Сальным проулком, что в квартале от стока, - вдруг заявила незнакомка, - в стене есть небольшая трещина. Она рогозом заросла, и дозору о ней не известно. Было бы недурно, мужчины, если бы вы той трещиной воспользовались. А то при таком духе даже не знаю, как я с вами до ближайшего ручья доберусь.
Кар опешил. Сначала он спросил, не обозналась ли женщина. После ее отрицательного ответа метнул испепеляющий взгляд на Марсеми. Уродец растерянно развел руками, божась, что видит ее впервые. И тут Дара, виновато улыбаясь, призналась, что тоже видит их впервые. Все дело в том, что ей необходимо добраться до Завры, а сама он идти не решается.
- С чего ты взяла, что мы идем в Завру? – спросил Кар насторожено.
- Чутье, - кротко ответила Дара.
- Пусть даже так, - отказал Кар. – С нами ты не пойдешь. Я тебе не врач и не повитуха, и ждать тебя нам некогда. Уж прости.
- Свинья! - возмутилась Дара.
Изо рта ее вырвалось хриплое шипение, и у Кара на месте носа образовался… свиной пятак! Иллюзия продлилась почти минуту. И была так натуральна, что рассмешила даже Марсеми…
Кар посмотрел на небо: холодное, хрустальное, свинцовое. Небо осенью необычайно разное и притом всегда осеннее. После завтрака сразу же тронулись в путь. Если Дара говорит, что будет буря, значит, так тому и быть. До вечера они должны спуститься как можно ниже. Если все пойдет гладко, может даже сегодня повезет ночевать уже в долине. Кар взгромоздил на себя дорожный мешок, другой вручил Марсеми. И они быстро зашагали вниз, время от времени останавливаясь, чтобы Дара могла передохнуть.
Клубок туч над Перчаткой оторвался от зазубренной вершины и серо-синим ворохом поплыл в их сторону. Дунул ледяной ветер, поежил пыль на камнях и грозно завыл где-то за спинами путешественников.
Осенью на скалах путников не встретишь. Это самая опасная часть Каменного Тракта. Когда-то, говорят, здесь лежала равнина. Скалы же находились восточнее. Но потом произошло землетрясение, да такое сильное, что они упали, привалив собой часть Тракта. Со временем, упавшие скалы осели, кое-где обросли землей и растениями, и люди стали их понемногу обживать. И обходят их Восточным Путем теперь все реже, большей часть осенью – в пору коварных туманов и оползней. До Завры оставалось рукой подать. В северных равнинах пути им было бы дня на три…
- Берегись! – вскрикнула Дара.
Кар успел ухватиться за руку Марсеми, почувствовал, как опора ушла из-под ноги, что-то гулко покатилось вниз. По спине побежали «мурашки», стопы на миг стали ватными. Свободной рукой он подтянулся, цепляясь за шершавый камень, нащупал ногой устойчивое место и снова оказался на ютящейся под утесом тропинке. Сердце бешено колотилось. Прислонившись плечом к каменной стене, Кар сделал несколько глубоких вдохов, пытаясь унять постыдную дрожь в коленках.
- Цел? – Марсеми наконец отпустил его руку.
Кар молча кивнул. Как ему осточертели эти камни!
- Пойдемте, мужчины, - поторопила Дара.
Отличная реакция у уродца, решил Кар, не раз уже он показывал свои таланты. Стараясь не сбавлять скорость, они продолжали свой путь. Шли молча. Говорить было не о чем. В Завре пути их расходятся: Дара идет к своим сестрам рожать, Марсеми будет искать общину для зимовки. Он уже намекал, что уроды принимают в такие общины и людей, но Кар вежливо отказался. По сути, он еще не знает, зачем идет в Завру. Пока он не думает о лишнем – просто бежит.

==2==
Озеро манило яркими бликами, то выглядывая из-за большого пальца Перчатки, то прячась за него. Отсюда оно казалось не больше капельки росы, и трудно было поверить, что в самом мелком месте оно взрослой драконице окунаться. Старики говорили, что давным-давно их Перчатки не было, а озеро – все, что осталось от некогда разливавшегося здесь теплого и плодовитого моря. Зана шаркнула ногой по серому кустику.
Травы сохнут – пора дождям. Не сегодня-завтра грянет первая осенняя гроза. Все приметы говорят о том. И, как водится, с первой грозой откроется сезон охоты на Серебриво. Местные охотники уже разбились на группы: появились новые люди. Но Зана больше не с ними. На сей раз она решила быть одна.
Этот год последний, грустно подумала Зана. Ведь руки ее немеют, мысли путаются, глаза плохо видят. По ночам мучают страшные бредовые сны…
Донесшийся сверху шум вырвал ее из раздумий. Зана подняла голову и увидела невысокого сильно загоревшего человека в запыленной куртке. Выгоревшие на солнце белые волосы его придавали темному лицу вид мрачный и недоброжелательный. Зана сразу признала в незнакомце уроженца Стольн.
Кар тоже ее увидел.
Минуту они стояли и молча смотрели друг на друга. Потом вдруг разом потянулись к оружию. И тут Зану разобрал смех. Она смеялась так долго и заразительно, что Кар невольно улыбнулся. Но руку с ножа не убрал.
- Кому, скажи, станет легче, когда мы друг друга поубиваем? – спросила она, опустив винтовку.
Кар сразу догадался, что перед ним охотница. А как же – Серебриво! Вот этого-то он и не учел. Не зря же Дара их сегодня весь день торопит. Эти дураки в поисках своего выдуманного счастья каждый год перебивают половину путешественников, которым выпало на долю отправиться в путь осенью или зимой. И ведь развелось же их вдоль всего Каменного Тракта!
- Ну что, спускаешься или как? – снова заговорила охотница.
Кар в замешательстве оглянулся на идущих позади Дару и Марсеми. Как оно хоть выглядит, это их Серебриво? Надо бы предупредить Марсеми, чтобы уводил Дару подальше. Вот зараза! Что же делать?
- Что ты за существо такое безмолвное? – глаза охотницы нехорошо заблестели. – Ты человек?
- Человек, – поспешно ответил Кар.
Он принял решение и крепче сжал рукоятку ножа…
Режущий слух вой тяжело лег на каменные вершины. На мгновение пространство застыло под его непроницаемым покрывалом. Вою ответило несколько отрывистых лающих звуков с разных сторон. Кара прошиб холодный пот. Он выхватил нож из рукава и, сжавшись плотным комком, приготовился к атаке.
Еще в пяти днях пути от Стольн им встретилось несколько красных зверов. Тогда Дара разогнала их шарообразными молниями, но саму ее спасла только ловкость Марсеми. Уродец выхватил ведьму из-под клыков огромной старой самки. Эти страшные животные с охряной шерстью и бритвами вместо зубов не боялись ни черта, ни смерти. Больше всего они походили на собак, но были вдвое крупнее и умнее.
После зачисточной кампании Адриа Мародера, правда, их стало заметно меньше. Но Кара такая мысль не утешала. Даже если им встретились последние зверы в государстве, участь их от того будет не легче.
Охотница быстро взобралась на кучу камней. Винтовку она держала наперевес, вертя головой, как испуганная белка.
- Те двое с тобой? – кивнула она на застывших внизу Дару и Марсеми.
- Да, - ответил Кар.
- Нехороши наши дела, - призналась Зана, ощупывая глазами ближайшие камни. – Это чертово отродье с юга, не иначе. Злые как демоны, ничего не боятся. Несколько раз даже в город проникали.
- Надо спуститься, - перебил ее Кар. – Вместе у нас больше шансов.
- И не надейся! – Зана ухватила его за рукав. – Если собьемся в кучу, перережут как баранов. А о своей толстой ведьме не беспокойся, уж ведьма-то со зверами справиться должна.
Огненный шар, ядовито шипя, смел острый каменный зуб слева от них. Обкатывая пальцами в воздухе невидимые сферы, Дара зажигала их (словно надувая воздушный шарик) и швыряла в хищников. Колдовской огонь пожирал все на своем пути, наполняя воздух запахом гари и паленой плоти.
Совсем близко послышалось рычание. Зверы разбились на две стаи: и пока одна пыталась как-нибудь отвлечь Дару, вторая незаметно подкралась к людям на вершине. Кар молниеносным рывком бросил нож, метя в глаз оскалившейся морды. Но умный звер, сделав невероятно ловкий пируэт, поймал его надежное оружие и легко, словно гнилой орех раздавил зубами деревянную рукоятку. Нож обиженно звякнул о камни и исчез в какой-то трещине.
Кар злобно выругался. Это был плохой нож, но лучше у него не осталось. Раздался выстрел, и, смешно поджав все четыре лапы, звер упал на землю.
- Держи! – охотница бросила ему старую хорошо отточенную финку.
Кар поймал оружие, про себя отметив, что вещь стоящая. Когда следующий звер бросился на него, Кар резко пригнулся и пырнул его финкой в подтянутое брюхо. Хищник жалобно заскулил, Кар оттолкнул его и отскочил в сторону. Он недоумевал, откуда животные научились ловить ножи?! Размышлять над этим было некогда. Камень под ногами неустойчиво шатнулся. Кар глянул назад – двое зверов подкрадывались оттуда. До чего же умные твари! Только теперь он заметил, что их с охотницей разделили. Прямо перед ним, спрыгнув словно с неба, появился еще один. А четвертый подползал слева.
«Как все нехорошо получается», - подумал Кар и бросился вправо. Это был единственный путь для отступления, оставленный ему хищниками. И в нем явно крылся какой-то подвох… А, вот и он – обрыв! Одним прыжком звер настиг убегающего человека, когда тот, нелепо маша руками, затормозил над самим краем пропасти, и вонзил свои клыки-лезвия в его руку, выставленную вперед, словно щит.
Боль толчками кипящей крови разлилась по телу. Держась лишь на усилии воли, Кар полоснул финкой по горлу звера и с трудом разомкнул его судорожно сжатые челюсти. Барахтаясь в боли, словно муха в меду, он потерял ощущение реального времени. Все замедлило ход. Кар не успел вовремя подняться на ноги, и другой хищник снова прижал его к земле. Совсем недалеко раздавались выстрелы. Еще ближе рычало несколько зверов.
Неведомая сила все еще дергала за веревочки, заставляя деревянную куклу сражаться за свою жизнь. Кар высвободил здоровую руку и воткнул финку в свирепый желто-зеленый глаз, уставившийся на него. Скользкая от крови рукоятка ушла из-под пальцев, увлекаемая падающим телом. Кар попытался возвратить оружие, потерял равновесие и очень неудачно приземлился на раненую руку. Сразу двое кинулись на него и впились в его ноги.
И снова веревочки напряглись: деревянная кукла – Кар – поднялась, отряхивая пожирателей своей плоти. Словно со стороны он слышал собственный неистовый рев, звериный рык и короткие пронзительные выстрелы. Уже почти не осознавая своих действий, Кар неуклюже пятился в сторону этих выстрелов, пытаясь удержать равновесие здоровой рукой. Раны его обильно орошали кровью камни. Хищники добились своего – осталось лишь дождаться, когда жертва упадет…
…Выстрел. Потом еще несколько прямо у него над ухом. Один упал замертво, второй отступил, волоча лапу. Кар облегченно вздохнул и опустился на колени. Она продолжала стрелять. Кар прижал артерию выше раны, стараясь остановить кровотечение. Не так-то это оказалось легко, боль усилилась и только.
- Вставай! Вставай, давай! – потянула его Зана.
Кар с трудом поднялся, грозясь в любой момент свалиться без сознания. Патроны у Заны кончились и зверы быстро сообразили, что она больше не опасна. Один из них вырвался вперед, щелкнул пастью, чуть не задев ее ногу. Зана едва увернулась, толкнула его пяткой в челюсть – это только еще больше подзадорило хищника.
Когда, хрипло рыча, зверы бросились все вместе, Кар пошатнулся и рухнул прямо на нее. Каменное крошево под ногами расползлось, Зана оступилась и упала.
- Концы нам, брат… - шепнула она, пряча лицо в его макушку.
И тут воздух снова залил противный визг, воздух насытился тяжелым неприятным духом горелого мяса, и стало тихо.
В метрах двух от нее, опираясь на руку урода в черном балахоне, стояла ведьма.
Охотница не спеша поднялась, отряхивая колени. Оставшиеся зверы призраками растворились среди камней.
- Их нельзя оставлять, - предупредила она, – будут тащиться следом хоть до края Земли.
- Не думаю, - возразила Дара.
Она еще что-то сказала, обращаясь к охотнице, но Кар не прислушивался. Первое помутнение как-то сразу прошло, и голова стала на удивление ясной. Он даже смог подняться и сесть. Внимательно осмотрев руку, Кар испытал приступ сильнейшего огорчения. Кожа и мышцы висели клочьями, из-под них слабыми толчками вытекала кровь – наполняя все вокруг звенящей пустотой предстоящего окоченения. «Что-то не везет мне в последнее время», - он попробовал сжать кулак и чуть снова не потерял сознание. Раскаленная проволока окутала его непростительно трезвый и равнодушный мозг.
Переваливаясь с ноги на ногу, она подошла и присела рядом, тяжело пыхтя. Ей все время было тяжело – ее ноша с каждым днем росла… Лицо Дары словно плыло в тумане. Она молчала. И что-то неощутимое приказывало ему повиноваться.
Глаза ее были предельно сосредоточены на его глазах, но Кар знал, что сейчас она говорит не с ним, а с обитателем своей утробы – она учит его. Кар словно оказался невольным свидетелем диалога двух неземных созданий, подобно тому, как лабораторной крысе приходится выслушивать беседы ее ученых мучителей.
…нужно делать вот так…
И в следующий момент Кар понял, что ничего не чувствует. Улыбка избавления коснулась его лица, он был уже и тем счастлив.
…а потом – вот так…
Что-то мягкое и ласковое заполнило на миг все пустоты его сознания, искоренило страхи и горести, очистило его.
Дара достала из дорожного мешка небольшой кусок грубой ткани, плотно обернула им раненую руку, пробормотала что-то. А потом резко сорвала ткань. Прежде, чем тряпка полетела вниз со склона, Кар успел заметить темно-красное пятно, повторяющее очертания его раны. Дара проделала то же с его ногами и, подозвав Марсеми, оперлась на него и встала.
…и не забудь после вот что…
Дара беззвучно прошептала еще что-то. И словно отпустила оцепеневшее в блаженстве сознание Кара. «Добро пожаловать в нашу мерзкую действительность!» - Кар посмотрел на свою руку. Чувство было, словно после безбожной попойки. Но раны его зажили, оставив после себя только нечеткие бледно-розовые шрамы.
- Чего-то я не понимаю, - отозвалась Зана, тактично кашлянув. – Только вроде бы ведьме не положено…
- Ведьме – да, - улыбнулась Дара, положив руку на живот. – Кто берет без спросу то, что ему не принадлежит, даров не заслуживает.
- Вон как, - повела бровью Зана, взгляд ее перешел на Марсеми, потом на Кара. – Вы охотники? – спросила она.
- Нет, - ответил Кар. Достав из мертвого звера финку, он ловким отточенным движением вытер лезвие о мех и протянул оружие Зане рукояткой вперед. – Мы идем в Завру и очень спешим.
- В таком разе спешить вам еще долго, - сказала Зана, пряча финку. – Прямую дорогу в долину вы потеряли.
Час от часу не легче! Кар поднял дорожный мешок – зверы слегка потягали его, но провизия в основном не пострадала. Потеряли прямую дорогу – замечательно! Да и плевать! Останавливаться они все равно не будут. Зараза!
Как обычно след в след они спускались дальше. Зана (так звали охотницу) согласилась проводить их до долины. Оттуда в город и слепой котенок сможет добраться, у нее же своих дел полно. Охотница не поинтересовалась, кто такие ее новые знакомые, и что привело их в Завру. Не обратила она внимания и на Марсеми, что в первую очередь удивило его самого. О себе так же ничего кроме имени она не поведала. Оно и к лучшему, решил Кар. Чем меньше в строю болтунов – тем легче идется.
Когда в небе появились первые звезды, Дара наконец-то дала добро на привал.
- Жалко дров нету, - вздохнула Зана.
- Не беда, - успокоила ее Дара.
Ведьма подобрала горсть сухой земли, шепнула ей что-то ласково, почти любовно и бросила на покрытый оспинами мха, полураскрошившийся камень. Для костра Дара предпочитала выбирать мягкие камни, они горели ярче и не коптели. Запахло дымом и через минуту на свет появилось веселое желторотое пламице. Оно быстро росло, пожирая рыхлый пористый камень, и скоро превратилось в большой и яркий костер.
За ужином завязалась беседа. Кар позволил себе расслабиться, полагаясь на интуицию Дары. И хоть ему, в общем, и не хотелось говорить, все же было приято впервые за столько дней встретить человека, от которого не предполагалось никаких неприятностей.
- Серебриво, - начала охотница, удовлетворяя любопытство Дары и Марсеми, - не совсем подходящее название. Наши старики говорят о нем Свет Дневной или Тень Солнца. Его кожа излучает чистейшее серебро, а когда он идет босыми ногами, то не касается земли…
- Россказни, - махнул рукой Кар. – И кто же он, этот Свет Дневной?
- Дух Света, - пожала плечами Зана, - Ангел, Воплощение Доброй Силы... Кто знает? Наши старики говорят, что это существо из несказанно далеких времен, когда не было на свете и половины того, что есть сейчас. И когда было на свете то, о чем сейчас и не помнят. Точно известно лишь то, что завладевший его сердцем сможет получить в дар все что захочет – будь то несметные богатства или вечная жизнь.
- Но сердцем ведь можно по-разному завладеть, - неуверенно возразила Дара. – Зачем же сразу убивать? Может…
- Так наши старики говорят! – рассердилась Зана.
- Вижу, в Завре все, что старики говорят, верно, - заметил Кар.
- Наши старики не простые, они очень-очень долго живут и много помнят, - сказала Зана, повернув к нему голову. – Не кривись, ты – чужак. Вот увидишь их и сам поймешь.
При свете костра желтые зрачки Заны казались охряными. Неизменный признак «черной болезни», здесь на юге она особенно распространена.
- Вряд ли все это правда, - сказал Кар и тут же пожалел о сказанном. Ведь он видел, что Зана и сама не верит.
- Ну, а ты что думаешь? – обратилась Зана к Марсеми.
- Принято считать, что в основе любой легенды кроется доля истины, - уклончиво ответил уродец. – Мне кажется, реальные события со временем обрастают невероятными подробностями. И только.
В ответ Зана лишь ссутулилась, уставилась на огонь и стала похожа на больную птицу. Первые два года она состояла в одной группе. Ничего особенного: трое неудачников, которые боялись бродить по горам в одиночку. И каждый, разумеется, тешил себя надежной, что именно он настигнет Серебриво первым. Но вечерами, собравшись так, как сейчас у костра, они делились своими бедами. И, по сути, оказывалось, что все они неплохие ребята. Но…
Мало кто по-настоящему верил легенде. Большинство гнало на охоту отчаяние.
Зана отогнала от себя воспоминания и, чтобы не думать о Серебреве, повела разговор на другую тему:
- Отсюда до долины дня четыре пути. А дальше по ровной местности двух дней вам с головой будет, чтобы добраться до города. У Большого Пальца на берегу Слезы стоят лодки. Те, что зеленые – общие. Берите любую и плывите к Указательному Пальцу. Ну, а там уж как-нибудь разберетесь.
- Почему слеза? – отозвался Марсеми.
- Озеро? – догадалась Зана. – Соленое потому что.
- Слеза на Перчатке, - задумчиво проговорил Марсеми, – так аллегорично.
- Чего?
- Э-э… красиво. Красиво звучит.
Кар спрятал улыбку в рукав. Трудно общаться с уродцем, который написал больше книг, чем иной человек за всю жизнь прочел. И хотя Марсеми своей образованностью не хвастал, Кару он признался, что в свое время служил копировщиком при каком-то монастыре. И даже вел философскую полемику с Его Преподобством, пока тот не узнал, что Марсеми урод и не наложил на него анафему.
Поэтому, собственно, ему и пришлось пуститься в бега.
Снова стало тихо, и на этот раз тишину нарушила Дара:
- А луна сегодня серебристая, льняная, - протянула она певучим голосом. – Совсем в ней не осталось летнего тепла.

==3==
Было уже далеко за полдень, когда они миновали очередной холм. Острые зубчатые вершины почти исчезли. Все чаще стали встречаться ровные клочки земли и невысокие поросшие травой и кустарником возвышения. Осень крепко взяла бразды правления в свои руки. В холодном воздухе плотно повисла сладковатая смесь густого тумана, тяжелого терпкого духа умирающей листвы и тишины. Ночь наступала резко, обрушивая на путешественников холодный ливень или противную сырую морось, которая тянулась, как болезнь, размывала утро, нагоняя сонливость и скверное настроение. Камни стали скользкими. Даже Дара остерегалась ходить по ним. Ее срок был близок, и силы покинули ее. Кар, в принципе, был готов к этому. Любая женщина – будь она человек или кто угодно – не сможет метать пальцами молнии за две недели до родов. Теперь Дара стала обузой такой же большой, какой совсем недавно была помощницей. Но теперь Кар не мог бросить ее. Как он догадался, на это Дара и рассчитывала.
- Завтра точно будем в долине, - пообещала Зана.
- Если опять ливень не загонит в какую-нибудь нору, - ответил Кар.
Они постояли молча, пока очередной порыв ветра не утих и рой брызг не осел грузно на землю.
- Зачем ты идешь в Завру? – спросила Зана. – Марсеми, Дара – понятно, не в обиду им сказано. Ну, а ты?
- Я просто иду в Завру, - пожал плечами Кар. Откровенно говоря, вопрос охотницы заставил его растеряться. Ведь и в самом деле, зачем?
- Может быть, это и не мое дело, - сказала Зана, - только в наш город просто так не ходят. Нет у нас ни храмов, ни зверей чудодейственных – одни уроды кругом.
- Но живут же в Завре нормальные люди! – не выдержал Кар. – Вот ты, к примеру, не ведьма, не урод.
- Мои родители не из местных, - возразила Зана. – Отца сослали сюда со столицы за антигосударственные взгляды. Потому-то я и не ведьма и не урод.
Кар ничего не сказал в ответ. Заметив перемену в его настроении, Зана тоже замолчала. Рядом с ним ей всегда становилось тревожно. Если человек молчит, то он либо знает цену молчанию, либо затевает что-то недоброе. И второе примерно во столько раз превосходит первое, во сколько ее шансы умереть превосходят вероятность поймать Серебриво.
Оглянувшись назад, Зана вздохнула. Сезон охоты давно начался, времени у нее осталось немного. Но, по сути, и спешить-то уже было некуда. Зана решила вернуться домой. За работу провожатого путешественники уплатили ей две монеты чистого северного серебра. Она вернется домой, купит себе белое платье и покрывало невесты. А еще – позолоченный гребешок маме на память… Человек ведь должен не только жить достойно, но и достойно умереть. Не может же она позволить себе сдохнуть от корчей среди грязи и голодного зверья!
Они стояли на глинистой насыпи нависшей над ущельем. Холодный ветер теребил волосы, мелкий дождь раздражал монотонным капаньем. Тучи низко нависли над холмами, словно стремились раздавить внизу все сущее. И вот уже не спеша со скалы, откуда они спустились утром, стал сползать густой вечерний туман.
- Пошли отсюда, - сказал Кар.
В пещере было тесно, но зато тепло и сухо. Дара сидела у огня, укутавшись в одеяло, и сушила свое платье. Ее красивое лицо за последнее время посерело и осунулось от усталости. Дорога выматывала ее. Она не прекращала следить за собой – умывалась каждое утро и даже волосы расчесывала и связывала в узел. Но всего за несколько последних дней она превратилась из почти всесильной ведьмы в измотанную даже больную женщину, раздражительную и напуганную.
Глядя на нее, Кар порой терял самообладание. Единственное утешение – их путешествие подходило к концу. И гнев сменялся усталостью и безразличием. Кар не желал ничего – только покоя.
- Моросит? – спросила Дара, не глядя в его сторону.
Он не ответил.
Марсеми сидел в углу пещеры, уставившись в потолок и обхватив руками колени. Щит-маска с узкими прорезями для глаз блестела крупными капельками воды. И белесое сияние – отсвет костра – окутывало его, словно звездная пыль. Кар подошел, сел рядом и тоже уставился в потолок. Интересно, на что там можно смотреть?..
К утру дождь унялся. Они быстро собрались и тронулись в путь еще до восхода солнца. Розовое небо на востоке пузырилось лиловыми тучами. Каменные столбы скал упирались в него, тянулись далеко за горизонт. Путешественники осторожно спускались по скользкой земле. Они шли медленно, то и дело давая Даре передохнуть. И день тянулся так же медленно – казалось, никогда не наступит вечер.
Но вот вечер наступил. И, преодолев последнее препятствие, они спустились в долину.

- …! – хриплый крик вырвался из ее горла, и Кар впервые увидел в глазах Дары настоящий ужас.
Она упала на колени, прикрывая живот руками, а глаза ее неотрывно смотрели куда-то вперед поверх его головы. Кар оглянулся. Прямо над ним нависла огромная чешуйчатая голова драконицы в кованной железной упряжи. Могучие перепончатые крылья, сросшиеся с передними лапами, погрязли когтями в земле. Животное грациозно изгибало свою метровую шею, наклоняя безгубую пасть все ниже и ниже. Казалось, будто ящерица хочет проглотить его. К счастью, Кар знал, как обращаться с драконицами.
Но как обращаться с ее хозяевами, он не представлял!
На спине ее в седле с трудом удерживался наездник в военной форме. А чуть дальше пешком шли около десятка солдат. Нашивки на их куртках заставили сердце Кара оборваться. Это был государственный карательный отряд!
Кар подхватил Дару под руку и потащил за собой. Но бежать ведьма – черт ее дери! – не могла. Марсеми и Зана тоже бросились назад.
Увы! Наездник уже давно заметил их.
- Стоять!!! – закричал он зычным голосом рыжебородого детины. – Вот он, наш урод. Ребята, цель обнаружена!
Да, Кар правильно понял – это карательный отряд из Стольн. Люди Его Преподобства, оскорбленного почти двухлетней полемикой (в которой он безнадежно проигрывал) с уродом. Ругаясь, на чем свет стоит, Кар огляделся по сторонам. Спрятаться было негде. Пещера осталась за много часов пути отсюда. Скоро стемнеет – это бы увеличило их шансы, если б не драконица. Кар с сожалением посмотрел на Дару: «Эх! Как не вовремя ты захворала, подруга!» Поняв, о чем он думает, ведьма виновато потупилась.
… Убежищем им послужил небольшой овражек – неглубокая трещина в земле с размытыми краями и лужами мутной жижи на дне. Марсеми заметил ее первым. С большим трудом они спустили туда Дару.
- Странно, - пробормотала охотница, когда они с Каром заняли оборонительную позицию.
- Что странно?
- Они ж могут нас здесь похоронить, если захотят, - обреченно сказала Зана, - чего же они ждут?
- Темноты.
- Зачем?!
- Драконица при дневном свете не опаснее навьюченного осла. – Пояснил Кар. – Но как только стемнеет, не беспокойся, они как раз это с нами и сделают.
- Похоже, вас на родине сильно недолюбливают, - заметила Зана, вытряхивая свой дорожный мешок прямо на землю. Она подобрала коробку с патронами и уселась тут же, сняв с плеча винтовку. В глазах ее появился странный нездоровый блеск, который Кар и раньше замечал. – Чего ж вы натворили такого грешного, что за вами даже в нашу клоаку пожаловали?
- Болтали в свое время лишнего в письменной форме, - процедил сквозь зубы Кар, метнув гневный взгляд на Марсеми.
Уродец молчал, опустив голову, руки его дрожали. «Интересно, что там сейчас под маской творится? - с неожиданной жестокостью подумал Кар. – Говорят, в такой маске есть даже специальные желобочки возле подбородка, чтобы слезы стекали. Хм-м…»
Время тянулось медленно. На закате солнце неохотно выползло из-за туч и тут же спряталось обратно. Ветер усилился, завывая иногда у них над головами. Солдаты упорно дожидались темноты, время от времени напоминая о себе выстрелами в воздух. У них был четкий приказ – привести в исполнение приговор Его Преподобства относительно еретика и вероотступника, да к тому же еще и урода Марсеми Намасири, ложью проникшего в монастырь Преображения у града Азавиры. А, называя вещи своими именами: убить подлеца за то, что оказался умнее Его Преподобства да еще и осмелился (может и ненароком) этого не утаить!
Марсеми нервничал, много говорил и не мог усидеть на месте. Зана подсчитывала через прицел винтовки, какие у них шансы отбиться.
Дара укуталась в одеяло и устроилась в месте, где, как ей показалось, луж было меньше. Лицо ее стало каменным. Кар заметил тонкое лезвие, заложенное между средним и указательным пальцами правой руки. Ему захотелось смеяться.
Кар осторожно выглянул за край их убежища. Необходимо что-то предпринимать сейчас. Ночь наступит неожиданно, и тогда действовать будет труднее. Но действовать Кару не хотелось, в его голове витали пустые водянистые мысли, не способные никак собраться во что-либо вменяемое. Ему не было страшно, только – все равно. «Можно попробовать договориться…» - изрыгнуло его сознание. При этой мысли Кар передернул плечами от стыда. Неужели он настолько мерзкий человек, что станет торговать жизнью друга?!
…Темнота грузно обрушилась на землю. Блестя чешуей, ночная ящерица поднялась на дыбы, осматривая окрестности в поисках пищи. Солдаты приободрились, раздались короткие приказы, окрики, зажглись факелы. Они направляли драконицу, шаги их стали резко приближаться.
Кар про себя чертыхнулся.
- Я предлагаю дать бой, - послышался из мрака голос Марсеми. – Пусть у них ящерица, у нас – эффект неожиданности. Они думают, что их не видно, и не думают, что не видно нас.
- Хочешь выйти? – спросил Кар, он был настроен весьма скептически.
- Да, - решительно ответил уродец. – И лучше будет, если я выйду один…
- Нет.
- Я не менее ночной житель, чем любая из ящериц! – возмутился Марсеми.
- Нет.
- Догадываюсь, о чем ты подумал, - прошептал уродец над самим его ухом, - но уверяю…
- Нет. – Кар оставался неумолим.
- Тогда ты пойдешь со мной.
- Думаешь, у нас что-нибудь получится?
- Увидим, - спокойно ответил Марсеми.
Крепко прижимаясь к земле, уродец быстро полз вперед. Навстречу им громко шагали солдаты, каждым шагом подчеркивая, насколько они сильнее. Свет их факелов тонул в темноте, освещая только головы с глубокими морщинами на лицах и косматыми гривами под шапками. Кар сжимал в руке винтовку Заны. Сердце его бешено колотилось. Что-то будет, твердил его мозг (и от этого предчувствия у Кара перехватывало дыхание), что-то будет!
- Не рискнув ни разу в жизни, и умирать стыдно, - шепнул Марсеми.
Совсем рядом раздались шаги.
- Трое, - сообщил Марсеми.
Подпрыгнув, словно пружина, он повалил первого. Кар выстрелил несколько раз вслепую. Над головой раздался нежный свист – драконица. А вот и потеха!
Потом один короткий выстрел из старого револьвера. Кар помнил этот звук, ведь у отца хранился такой револьвер. И иногда по вечерам он упражнялся в стрельбе, выстроив в ряд сухие тыквины на заборе.
Внезапно драконица оборвала свой свист. Темноту продырявил тонкий луч чистого серебра, осветив перекосившееся от ужаса лицо рыжебородого детины. Все вокруг налилось серебристым блеском. Ослепленная, драконица неуклюже упала на лапы. И чешуя ее вспыхнула металлическим сиянием.
Кар грубо протер глаза, заставив себя видеть.
- Марсеми! – хрипло позвал он.
Марсеми стоял на коленях, прижимая ладонь к груди, сквозь пальцы его обильно пульсировал чистый серебряный свет.
Солдаты остолбенели, драконица, спрятав морду в крыло, повернулась к ним задом. Кар не оглядывался, но слышал, что Зана и Дара тоже выбрались из убежища. Зана выкрикнула какое-то замысловатое проклятие и бросилась к Марсеми. Но вдруг серебро исчезло, и землю снова привалило тяжелым мраком.
- Батюшки святы…
- Это оно!
Карательный отряд мобилизовался в мгновение ока и стремительно бросился обратно в долину.
- Ну, где ж ты? – нетерпеливо кричала Зана, шаря руками в темноте. – Ты, Марсеми. Ты – Серебриво…
Кар был спокоен. На удивление спокоен и безразличен. Он медленно подошел к Зане и с размаху ударил ее по лицу.
- Не смей! – рыкнул он. И громко заговорил, чтобы Марсеми мог его слышать. – Марсеми! Тебя никто не тронет. Выходи! Я клянусь, тебя никто не тронет.
Ответом была тишина. Только Зана, подобрав ноги, сидела на земле и то ли пела, то ли подвывала в такт ветру.
Кар опустился на четвереньки и ощупью пополз в ту сторону, где раньше он видел Марсеми. Под пальцами противно чавкала промокшая земля. Сверху монотонно падал дождь. В лужах шипели потухшие брошенные факелы. Наконец он нащупал ткань его одежды, приподнял его голову.
- Дара!
- Что, Кар? – тихо спросила ведьма.
- Мне нужен огонь.
- Я не могу…
- Мне плевать можешь ты или нет!
Минута тянулась целую вечность. Дара бормотала что-то на незнакомом языке, пошлепывая по воде ладонью. Плодом ее стараний стал слабенький серый факел из мокрой ветки. Кар нетерпеливо выхватил его и наклонился над Марсеми.
Он лежал неподвижно, прижимая обе руки к груди. Кар воткнул факел в землю и снял с него маску. Узкие прорези для глаз оказались зашиты плотной черной тканью изнутри. Кожа его действительно была серебряной, но уже не светилась как несколько минут назад. Кар разорвал плащ на груди, и не смог сдержать скрипучий истерический хохот. Пуля попала в сердце. Марсеми умер.
Когда смех отпустил, он устало сел рядом с трупом. Думать ни о чем не хотелось.
Красно-медные волосы Марсеми медленно покрывались грязью. Зеленые глаза пустыми стеклышками уставились в небо. Там за непроницаемым слоем дождя тянулся далеко-далеко за Перчатку Млечный Путь. Звезды – души ангелов – мерцали холодно и безразлично. Но одна из них – Кар готов был поклясться! – грустно смотрела на Землю. 27.08.2013

Все права на эту публикацую принадлежат автору и охраняются законом.