Заменитель моря

Лазоревая прибрежная кромка перетекала в простирающуюся до самого горизонта ослепительную синь. Взволнованная масса воды колыхалась, лениво играя корабликами и баюкая притаившихся в толще обитателей, курчавилась барашками, которые наперегонки бежали жадно лизать пляж, с шорохом перекатывая и выплёвывая камушки, или с рёвом бодаться со скалами, обрушивая на них внезапно закипающую ярость. На границе моря и неба непременно белел одинокий парус. И манил, манил в зыбкую даль, за горизонт.
В городе, где жил Ватрушкин, моря не было.
Бесстыже торчали вверх лисьи хвосты заводов, щекоча серое брюхо неба. По пьяным сосудам-улицам бешено носились или затыкали их пробками смердящие автомобили. Газированный воздух шипел в шинах, заползал в дома и торговые центры, ошмётками сажи оседал на листьях чёрных реликтовых тополей и в лёгких жителей. Засиженный птицами Маяковский устал ждать, когда здесь будет сад, и укоризненно показывал бронзовой рукой на грязную Абушку, в которой раньше горожане проявляли плёнки. С приходом вездесущей цифры мелкая пакостница текла между равнодушных домов просто так, без пользы унося вонючую таблицу Менделеева в Томь, затем Обь и дальше, в Северный наш Ледовитый…
Ещё раньше светлая Аба весело играла вперегонки на зелёном лугу с телятами и поила жирных коров. Но это было так давно, что и говорить не стоит.
От предков Ватрушкин унаследовал фамилию и любовь к бабушкиному печеву. И вот с него-то всё началось. Жена сказала, что из заменителя творога ватрушки не получаются.
— Как из заменителя? Купи настоящий,— изумился Ватрушкин.
— Нету настоящего. Везде подделка! — беспечно сказала жена и пошла смотреть сериал.
Ватрушкин решил самолично исследовать магазины. Оказалось, что в молоке есть нечто со вкусом молока, но нет собственно молока, масло — это и вовсе не масло. То есть называется-то всё привычно. Но Ватрушкин скоропостижно осознал, что по сути дела со времён царя гороха он пьёт эрзац вместо пива, ест заменитель ссека* в любимых сосисках, курит сигареты, которые только пахнут отъявленным табаком. А может и неотъявленным! Политая ослиной мочой пыль табачных плантаций. Носит свитер, похожий на шерстяной, и якобы бамбуковые носки. Ездит на заменителе, даже можно сказать, эвфемизме автомобиля — «Ладе Калине». Живёт в доме, построенном из поддельных камня, дерева, цемента. Лёжа на диване из ДСП и винилискожи, читает адаптированные для электронных книг тексты или смотрит с женой телевизор, который каждый вечер профессионально осуществляет субституцию мозгов всякого рода г… гастродуоденальным продуктом. Про злословный интернет вообще неохота говорить… Я то, что я ем.
Страшное открытие требовало осмысления. Ватрушкин купил водки, от которой — ну уж, она-то, родимая! — подляны не ожидал… И с потрясением прочитал на этикетке, что произведена сорокоградусная не из пшеницы или картошки, а из пищевого сырья «Люкс» с алиментарным сорбитом, глицерином, винной кислотой, а также двууглекислым натрием… Особенно почему-то удручил двууглекислый.
Что делать? Пить или не пить? Я то, что я пью…
— Надо, Федя! — уговорил себя Ватрушкин и опрокинул стаканчик.
Во время рекламы на кухню заглянула жена. Расторопно порезала колбаски. Разбила на сковородку пяток яиц. Мелочь, а приятно! Налил и ей. Чокнулись. Паллиативная терапия подействовала. Жизнь уже не казалась непоправимой. Наоборот, стало радостно, что у мезима есть заменители.
Со сковороды весело подмигивала разноцветными желтками глазунья. Каждый охотник желает знать, где… Вот чёрт! Померещится же такое!
— Не показалось, — успокоила жена. — Это трудолюбивые китайцы придумали.
— Что придумали — яйца красить? Дык, вроде до Пасхи далеко ещё… Да и не изнутри же, мать твою!.. — озарило Ватрушкина.
— Дурак! Маму-то за что? — беззлобно ругнулась жена, надув пухленькие губки. — Яйца изобрели. И, между прочим, не только куриные, — игриво добавила она и побежала, колыхая грудью, опять к телевизору.
Ватрушкин опасливо ковырнул вилкой самое невинное — голубенькое. Новый поворот в теме непонятных ротаций поставил в тупик. Он даже вышел в комнату, с испуганной подозрительностью приглядываясь к жене: не замечал раньше, что губы и грудь у неё такие… силиконистые…
Ночью Ватрушкину снился сон. Будто остались на планете одни заменители. И даже сам Ватрушкин… Будто прикасается к жене, ласкает, а она… резиновая Зина из дорогого магазина. А у него вместо даденного природой инструмента— огромный чёрный фаллоимитатор, блестящий, как дельфин. С воздушными шарами-яйцами. Молчит Зина латексной подушкой и втягивает в себя Ватрушкина, долго втягивает, будто насосом перекачивает. И будто лодка рыбацкая надувается… на волнах качается… Я то, что я ем… причмокивает. Перетекает Ватрушкин в ненасытную лодку… совсем мало от человека осталось…
Проснулся Ватрушкин от этих странных резиновых фрикций. Глянул на жену: спит, мирно посапывая. Потрогал: тёплая, живая. И не Зина вовсе, а Любушка.
«Приснится же такое» — подумал, привычно ощупывая языком фарфоровые зубы.
С работы слинял пораньше: после вчерашнего не отпускало смутное, как предчувствие космоса, ощущение. Штормило и не работалось. Путь лежал мимо бассейна. Вот оно! «Хоть и заменитель моря, но на безрыбье…» И даже представил себе, как плывут по дорожкам разноцветные шарики купальных шапочек. И он среди них — красивым кролем.
На двери висело объявление: «Ввиду невостребованности и малой самоокупаемости бассейн закрыт». А рядом — наглая реклама индивидуальных надувных бассейнов и кривая стрелка за угол.
Ватрушкина охватила волна безумия. Мечта, проклюнувшаяся из голубенького яичка, разрослась в стихию и стала нестерпимой, как энурез. Кинулся Ватрушкин за угол и решительно взял в кредит резиновое чудо, приволок красавца домой. Выбросил с балкона диван из ДСП и винилискожи вместе с жидкокристаллическим субститутом жизни и стал надувать новое приобретение. Сон в руку!
Когда пришла с работы жена и увидела настоящее море во всю большую комнату и розовую медузу купальной шапочки, которую Ватрушкину всучили в нагрузку к мечте, она сначала испуганно охнула. Потом быстро начала скидывать с себя одежду, встала на бортик, красиво изогнулась и бесшумной рыбкой вошла в воду.
Они плавали и ныряли, повизгивая от восторга и поднимая веер хохочущих брызг. Само собой получилось — слились, как два дельфина в единое целое. Нежность.
Взволнованная масса воды колыхалась, жадно лизала и ласково баюкала голые тела счастливых обитателей, курчавилась стыдливыми барашками и клокотала яростной страстью, переливаясь через край, заполняя квартиру, подъезд, дом. Загрохотала по пьяным сосудам улиц, вышибла шипучие пробки, смыла авгиевы конюшни города и устремилась в океан Вселенной.
— Догоняй! — крикнула Люба, размашисто загребая и удаляясь.
"Да ведь она за буйки заплывёт, — встревожился Ватрушкин. — А там — акулы..."
И торопливо поплыл вслед.


* ссек — мягкая бескостная часть говяжьей туши, часть бедра. 24.08.2013

Все права на эту публикацую принадлежат автору и охраняются законом.