Затопленная преисподняя

Когда-то здесь была шахта, внезапно обвалившаяся из-за ошибки земных, а может, по задумке небесных маркшейдеров. Провал до краёв наполнила стылая вода и стыдливо скрыла от посторонних глаз обнажённую бездну ствола с ответвлениями штреков. Тайга постепенно спрятала в разнотравье рельсы железки, затянула старые раны грунтовых дорог и даже накинула зелёное покрывало на завалившийся набок террикон. Найти лесное озеро было непросто.
Глеб остановил машину в нескольких метрах от воды. Достал из багажника акваланги.
Зоя ловко влезла в шкуру гидрокостюма, продолжая давать Глебу последние наставления.
Под старым завалом остался её дед. А бабушка, пережившая его на сорок лет, перед смертью с горечью призналась, как мучила её все эти годы печаль оттого, что не предала мужа земле, не похоронила по христианскому обычаю. Два лета подряд Зоя пыталась отыскать в затопленной шахте следы давней катастрофы. Исследовала штрек за штреком, но ничего, кроме брошенной техники, пока не нашла. Азарт поисков, замешанный на адреналине опасности, прочно въелся в кровь и украл покой девушки.
Антона, постоянного её напарника и такого же повёрнутого скуба-дайвера, в этот раз не пустила жена, собираясь в роддом за первенцем. И Зоя сумела уговорить Глеба, у которого подводного опыта кот наплакал, и акваланга пока не было. Она так боялась пропустить сезон, что даже дала ему свою новенькую скубу, а для себя где-то раздобыла видавший виды двухбаллонник.
Глеб медленно натянул гидрашку. Взглянул на небо. Ветер лениво трепал кудель облаков об острые гребни тайги, отрывая неопрятные клочья. Они застревали в макушках пихт, потом обречённо слетали с неба и начинали тонуть, растворяясь в синем блюдце озера.
— Ну что, поехали? — в голосе Зои слышалось нетерпение. — Мне кажется, я знаю, где находится тот штрек. Сплаваем, проверим и быстро вернёмся, — она ободряюще улыбнулась, чмокнула в щёку и опрокинулась в озеро с круто обрывающегося берега.
Глеб с детства боялся темноты. Но как оставить Зою в этой ситуации? Он знал, что его сумасшедшая любимая вполне способна и в одиночку полезть в затопленную преисподнюю, вопреки инструкциям и здравому смыслу. Допустить этого он никак не мог.
Глеб ещё раз проверил фонарь и плюхнулся в холодную воду.
Метр за метром они опускались вдоль стенки гигантской воронки, которая сузилась вскоре до диаметра старого шахтового ствола, укреплённого чугунными кольцами с пятнами ржавчины. Ствол уходил вертикально вниз, в самую глубь земли. По мере удаления от поверхности темнота зловеще сгущалась.
Впереди в лучике света плавно шевелились русальим хвостом Зоины ласты, и Глеб сосредоточил на них всё внимание, лишь изредка косясь по сторонам. Зияющие пасти штреков притягивали взгляд и грозили заглотить, засосать в чудовищную темень затопленных коридоров. Но Зоя спокойно проплывала мимо, устремляясь всё ниже. И у Глеба временно отлегало от сердца — не сейчас, не в этот поворот… Ещё не поздно вернуться… Отсюда он пока ещё сможет — просто всплыть наверх… А Зоя…
Словно что-то почувствовав, Зоя обернулась. Глеб знаком показал, что в порядке. «Эх, Зоя-Зоечка! Если бы ты знала, как мне страшно!»
Зоя направила луч фонаря на стену. Укрепляющие тюбинги здесь разъехались, сместились, обнажив серую породу, которая стремилась вылезти из-под чугунных обручей и заполонить собой пространство, занятое чёрной водой. В одном месте это ей удалось: из стены выпер и завис, непонятно на чём держась, огромный кусок скалы. Откуда он здесь взялся? Зоя подозревала, что этот обломок выполз из штрека и запечатал вход. Именно это она и собиралась сегодня проверить: есть ли проход в предполагаемый штрек и как далеко можно по нему пробраться.
Зоя поднырнула под скалу и скрылась из виду. Сердце ухнуло и провалилось… Глеб заметался в поисках девушки, не заметив точно, куда она пропала. Темнота в гигантском колодце стала непроницаемой. Глеб почувствовал, как вспотела под гидрашкой шея.
Они чуть не столкнулись лбами. Из-под маски азартно сверкнули глаза. Зоя жестами показала, что нужно сперва поднырнуть под обломок, затем подняться вверх и, слегка развернувшись, попасть в полузаваленный штрек. Она сомкнула ладони, показывая, как там узко.
Не веря, что всё это происходит с ним, и он пока ещё жив и даже может себя контролировать, Глеб полез в шкуродёр вслед за сумасшедшей подружкой. Несколько метров было действительно очень тесно. Глухо заскрежетал об скалу Зоин акваланг. Глеб с трудом протиснулся в щель и проталкивал тело вверх, упираясь о стену руками. Поворот. Темнота ещё больше уплотнилась, она стала осязаемой, смешавшись с чёрной водой. Вязко льнула и шершаво облизывала тело, заставляя бегать под гидрокостюмом десятки противных, как песок, мурашек. Когда вылезли из шкуродёра, луч фонаря, с трудом продираясь сквозь черноту, высветил просторный зал, в котором сгрудились вагонетки. Глеб судорожно вдохнул. Больше сорока лет назад здесь работали люди. Что же случилось? Отчего предприятие рухнуло, и под воду ушли тонны железа, бетона и десятки человеческих жизней? Это было трудно понять, переосмыслить…
А Зоя, миновав кладбище горной техники, уже направилась в один из отходящих от выработки тоннелей. Потолок и стенки штрека подпирали бетонные арочные крепи, местами обвалившиеся. «Ну, куда тебя черти несут? — мысленно чертыхался Глеб. — Давай, разворачивайся уже!»
Слева показался боковой тоннель с обрушенным сводом, и Зоя обернулась, показывая рукой куда-то вверх над обвалом. «Неужели туда поплывём?» — отстранённо подумал Глеб. Ему вдруг стало всё безразлично. Зоя продолжала двигаться вдоль основного штрека, и Глеб плыл за ней по инерции, стараясь не упустить девушку из виду.
Бетонные крепи сменились покосившимися брёвнами. И осклизлые брёвна, и полусгнившие щиты, которые они подпирали, выглядели весьма ненадёжно. Было непонятно, как эти шаткие конструкции ещё держались. Впереди в чёрной темноте чернело что-то ещё более тёмное. Зоя упёрлась в наклонную стену обвалившейся породы. «Может, теперь повернём назад?» — Глеб прислонился к стальной раме, ожидая решения подруги. А та начала подниматься на горку и неожиданно вынырнула в пустоту. Глеб обречённо двинулся следом. Над ними открылся незатопленный свод, полость от обвалившейся породы. Камни высовывались из воды, и между ними застряла… шахтёрская каска! Откуда она здесь? Как оказалась сверху кучи обрушенной породы? Зоя просочилась между камнями, скользнула в воду с обратной стороны завала, поплыла дальше.
Глеб взглянул на часы: они находились в шахте более получаса. Интересно, сколько времени неуёмная змейка Зоя, чувствующая себя в родной стихии, будет ещё рваться вперёд, жадно стремясь обследовать тоннели старой шахты. Что это может изменить? Сорок с лишним лет прошло…
И вновь полуразрушенный штрек, шевелящиеся впереди ласты и сосущая сердце субстанция: смесь чёрной воды и кромешной тьмы.
Вдруг лучик Зоиного фонарика заметался, хаотично задёргался. Глеб рванул вперёд. Судорожные движения тела и огромные, на всю маску, глаза. Зоя сорвала загубник. Глеб быстро вдохнул и приложил к губам девушки свою трубку. Так и дышали, передавая друг другу спасительную трубку по очереди, пока не вернулись на гору камней. Здесь, под каменным куполом, сохранился воздушный пузырь.
— Что-то с редуктором, — сказала Зоя, осмотрев акваланг. — Воздух совсем не идёт.
— Что будем делать?
Зоя молчала. Она согнула-разогнула трубки, потрясла на всякий случай баллоны. Тщетно. Старый акваланг не работал.
— Чёрт! Чёрт! Чёрт! — Зоя хрястнула бесполезный предмет о камень.
Потом присела, обхватив руками колени, уронила на них голову. Глеб, ни разу до этого не видевший подругу в таком отчаянии, лихорадочно искал выход.
— Давай плыть рядом и дышать по очереди, вдох — ты, вдох — я.
— Ты расстояние прикинул?
— А что расстояние? Главное, чтобы хватило воздуха на двоих.
— Воздуха хватит. Но мы не справимся! — крикнула Зоя.
— Почему? Сюда ведь доплыли.
— Допустим, мы доберёмся до первого бокового штрека. Там тоже может быть воздух, помнишь, я тебе показывала? Где свод обвалился…
— Ну, вот. Там и отдохнём, — обрадовался Глеб.
— Да. Но ты помнишь, дальше — шкуродёр! Вдвоём в него не протиснуться!
— Ну, можно набрать в грудь побольше воздуха и нырнуть… — проговорил Глеб, сам не веря в такую возможность.
— Нельзя! — опять закричала Зоя. — Ты вспомни! Там же загиб, и сам шкуродёр длинный! И… и такой, что ползти надо, продираться, а не нырять! Не хватит там никакого вздоха!
— Какие будут предложения? Не подыхать же здесь! Ты вон, какая юная, да и я не старый, — Глеб попытался пошутить, чувствуя затылком, кожей, как насторожилась и замерла в предвкушении шершавая темень преисподней.
— Вот, что, — похоже, Зоя взяла себя в руки, — выход есть. Один из нас останется здесь, — она обвела фонариком свод, — воздуха должно хватить на несколько часов. А другой — возьмёт рабочий акваланг и поплывёт за помощью.
— И… кто останется? — спросил Глеб, хотя уже знал ответ на этот вопрос.
Плыть должна Зоя. Она лучше ориентируется в лабиринтах затопленной шахты. Она не заблудится. У неё полно друзей-дайверов. Она знает, где зарядить воздухом акваланг или найти другой. Она сможет сделать это быстрее, чем он. И не имеет значения, что она плохо водит машину. Она доедет. И уж совсем не важно, что он, Глеб, боится темноты. Потому что уплыть и оставить алчной преисподней эту глупую змейку — ещё страшнее.
Они посмотрели друг на друга.
— Ты… привяжи меня, Зоечка. Иначе… я не знаю… крепко привяжи…
— Глебчик! Ты только дождись меня, миленький!
Теперь, когда решение было принято, Зоя не хотела терять ни минуты. Она быстро захлестнула верёвкой накрест плечи, обвязала грудь Глеба, оставив свободными руки. Потом подвела спиной к стальной раме и привязала к ней специальным узлом на уровне лопаток.
— Я быстро! Туда и обратно! Фонарь у тебя есть. Батареи хватит ещё часа на четыре. Воздуху, надеюсь, тоже. Всё. Не прощаюсь.
И юркнула в воду.
Глеб поставил фонарь на максимальное положение. Темнота затаилась, отступила под натиском мощного луча. Он разглядел каждую трещинку в каменном куполе, каждый камень в торчащей над водой груде, голые рёбра стальных арок — остатки потолочной крепи, чёрную воду, в которой стоял по пояс. Глеб приглушил фонарь: надо экономить зарядку. Прикрыл глаза.
Однажды отец повёл в пещеру группу школьников и взял с собой его, шестилетнего. Они долго ехали электричкой, потом забирались на гору, в которой и находилась та дырка. Там они пили чай и ели мамины пирожки. И было совсем не страшно. Потому, что это была ещё не пещера. Потом на верёвках они спустились в глубокий-преглубокий колодец и пролезли через узкую щель в большой зал с подземным озером. Там тоже не было страшно. У каждого горел налобный фонарик. Отец был весёлый и рассказывал ребятам про сталактиты и сталагмиты. Глеб разглядывал волшебные, кое-где сросшиеся между собой столбы и не заметил, как оказался совсем один. Он подумал, что ребята пошутили, спрятались. Заглянул за столб, там никого. Глеб шёл дальше, но видел только чёрное озеро и белые с рыжими разводами сказочные деревья на берегу. Потом он устал бродить по диковинному лесу, присел и прислонился к стволу спиной. Чёрные лохматые тени медленно вылезли из воды и спрятались за деревьями. Они выглядывали и что-то шептали, перекликались. А потом начали обступать мальчика. Они подкрадывались со всех сторон, а он не мог даже пошевелиться. Они трогали ватными лапами лицо, лезли мохнатыми пальцами в уши и рот, зажимали нос. Другие летали под сводом, и он ощущал ветерок от взмахов их крыльев. А ещё кто-то блуждал между деревьев и жутко кричал: «Хлеба! Дай нам хлеб!» Глеб проснулся от ужаса и не мог понять, где он. Страшные тени нехотя отодвинулись, затаились, зато за деревьями появились огни, которые отражались от блестящих стволов и прыгали, приближаясь. Кажется, его заколдовали, превратили в такой же соляный столб, сталагмит. Потому что он никак не мог сдвинуться с места.
Глеб открыл глаза. Пошевелил пальцами. Поводил фонарём по стенам. Взглянул на часы. Прошло всего десять минут, как ушла Зоя.
Родившийся тогда страх не отпустил и потом, когда его нашёл отец, и даже когда приехали в город. Он боялся сумерек ночи, темноты подкроватья, боялся отца и убегал от него к маме. Отец сердился и обидно дразнил бякой-боякой и сопливой девчонкой. А мама кричала на отца, а тот… И дома стало страшно, будто в каждом закоулке поселились злые лохматые тени. А потом они с мамой уехали. И больше он никогда не видел отца.
Со временем Глеб научился жить с этим страхом, даже немного управлять им. Скрывать от окружающих. Загонять глубоко внутрь. Надо только соблюдать границы. Избегать её. Ходить по светлой стороне улицы. Не смотреть под кровать. Ложась, быстро укутываться одеялом, не оставляя ни малейшей щёлочки. Иногда страх на время исчезал. Совсем — когда обнимала мама. И когда появилась она, бесстрашная Зоя.
Глеб водил по стенам усталым фонариком. И чувствовал, как росло напряжение. Он всегда его чувствовал. Чёрные тени насторожились и медленно поплыли, соединяясь с вязкой темнотой воды. Темнота была всюду. Она выползала из щелей, клубилась над водой, подбиралась всё ближе. Заложила ватой уши, залепила глаза. Шершаво прикоснулась к руке, державшей фонарь. Нет! Фонарь не отдам! Глеб отдёрнул руку, отшатнулся всем телом, замотал головой. Бежать! Надо отсюда бежать. Паника затопила разум, забилась, заклокотала, заполнила всё существо. Сумасшедшее сердце колотилось о рёбра и норовило выпрыгнуть из грудной клетки. Глеб дрожал, дёргался, обливался потом, судорожно хватал ртом воздух, изо всех сил пытаясь бежать. Но верёвка держала крепко, соединив его и ржавую арматурину в одно целое. Больно ударился затылком. «Наверное, они заколдовали меня, превратили в столб», — пронзила страшная догадка, и всё пропало, погрузилось в кромешную тьму.

Постепенно из темноты проступили неясные силуэты. Скорбные неразличимые лица молча и бесстрастно глядели на Глеба. Один вырос в размерах, приблизился.
— Эх, люди! Мечтаете о рае, а сами добровольно в ад лезете…
— Кто ты? — прохрипел Глеб пересохшим горлом.
— Дед я Зойкин. А это товарищи мои. Шахтёры.
— Так вы же мёртвые! — сжалось в свинцовый комок сердце.
— А ты живой пока. Токмо надолго ли? — как будто усмехнулся призрак.
Возразить было нечего. Глеб растерянно поморгал и решился спросить:
— Я что? Умру сейчас?
— Да нет, зачем тебе? Живи пока. Долго живи. И за меня тоже. А то ведь и Зойка помрёт с горя. Любит тебя, дефективного.
— Скоро она? Руки уже затекли, — пожаловался Глеб.
— А чё ты ждёшь-то её? Ослобоняй руки-то, да тикай отсюдова. А то ведь и правда, пропадёшь не за грош. А Зойке передай, чтобы перестала меня искать. Нечего тут шастать!
— Так не похоронены, бабушка печалилась, — возразил Глеб.
— Ну, это они зря. Смотри, сколь земли сверху — кто ещё может такой глубокой могилой похвастать? Да и вода ишшо. Я ведь на флоте служил. А моряков в море хоронят. Так что считай, подфартило мне. И под землёй — и под водой в то же время. Обидно, конечно, что молодым помер. Ну, этого поменять никто не в силах. Исправить ошибки токмо живые могут. А ты-то сам…зачем прошлым живёшь?
— Не знаю. Так получается.
— Нельзя так, паря, неправильно это — чтоб прошлое на тебя грузом ошибок и несделанных дел давило. Тем более что и ошибки-то не твои…
— А как же тогда?
— Живи настоящим. Ведь если нет настоящего — не будет и будущего…
— Я попробую! Слышите? Я попробую! — закричал Глеб.
Но никто ему не ответил. Глеб включил фонарь на максимум, попытался догнать тусклым уже лучом, задержать, спросить что-то ещё. Ведь не померещились же они — так ясно их видел, и разговаривал. Нет. Кругом зияла всё та же темнота.
Но она была… не такая плотная, что ли. Глеб слушал темноту, которая не являлась больше синонимом ватной тишины. Он слышал шлепки редких капель слетающего с потолка конденсата, скрип старых брёвен, вздохи воды, с бульканьем выдыхающей газ. Темнота с шорохом утекала под камни, просачивалась в щели стен, и вместе с ней уходил привычный, застарелый страх.
Глеб почувствовал, что озяб. Посмотрел на часы. Зоя уже давно должна была вернуться. «Эх, Зоя-Зоечка! Змейка моя шустрая. Что-то у тебя пошло не так! Доехала ли?» Глеб представил себе Зою, сосредоточенно закусившую нижнюю губу. Она всегда так делала, когда переключала скорости, или выруливала на поворотах. Надсадно защемило сердце. Он сделал вдох, стараясь побольше втянуть в себя воздуха. Почему-то стало больно в груди. «Верёвка натёрла!» — догадался он. Как-то надо отвязать её. Просунул руки назад и нащупал арку. Она представляла собой стальной профиль с тронутыми коррозией краями. Глеб начал потихоньку отклоняться, ворочаться, расслабляя завязанный фал. Теперь приседания. Так, кажется, пошла! Интенсивная работа всего тела по перетиранию верёвки о край профиля согрела. Но и потребовала больше воздуха для дыхания. А он становился всё реже. Нет, не так. Всё меньше в нём оставалось кислорода и больше — углекислоты. Она царапала горло, вызывая удушливый кашель, свинцом давила на мозг. Хотелось спать. «Ещё полчаса — и всё! Задохнусь на хрен! Глупо — вот так сидеть и пассивно ждать. А вдруг с Зоей что случилось? Вдруг она застряла в шкуродёре!» Глеб ужаснулся тому, сколько опасностей подстерегало Зою на пути к его спасению. И почему эти мысли раньше не пришли ему в голову? Навязчивый, панический страх темноты ушёл, а на его место уже начал заступать новый — страх за любимую женщину. Но теперь это была не деструктивная, парализующая волю фобия, а бешеное желание мчаться на помощь.
Что там она говорила? Метрах в сорока, возможно, ещё один воздушный пузырь. Что такое «возможно» — в нашем случае? Он либо есть, либо его нет. Пятьдесят на пятьдесят. Если сейчас глубоко вдохнуть, выпить весь воздух их этого купола, возможно, хватит доплыть до того штрека. А если не хватит? Что тогда? Тогда — смерть от удушья в затхлой воде коридора. А если хватит, чтобы доплыть, но там воздуха не окажется, что тогда? Тоже смерть. Под сводом бокового штрека. А если никуда не плыть? Опять она же, только дальше от Зои на сорок метров. Вопрос почти как у Гамлета: плыть или не плыть? Конечно, плыть!
Глеб окинул напоследок место своего вынужденного заточения без какого-либо сожаления, но и без облегчения. Шаг, на который он отважился, пугал неизвестностью. Он постарался сделать такой выдох, что диафрагма подпёрла горло, а потом медленно начал наполнять лёгкие воздухом, вытягивая заблудившиеся молекулы кислорода из самых дальних щелочек и закоулков.
Он плыл по затопленному штреку, освещая путь слабым лучиком света. «Всё. Не могу больше. Что ж, значит, не вышло? Значит, проиграл…»
Он перевернулся на спину и увидел на корявом потолке глубокие трещины. Решение пришло мгновенно. Глеб уцепился руками за арку, подтянулся и вдавил в щель губы, нос. Он высосал из неё глоток воздуха! Ещё один! Фу! Как же это здорово — дышать! Теперь точно доплыву!
Вот он, ближний штрек. Над обвалившимся сводом действительно был воздушный пузырь. Риск был оправдан! Отдышавшись и откашлявшись, Глеб прислонился к стенке, пытаясь проанализировать новые ощущения. Раньше он был очень… осторожным во всём. И, если можно было выбрать: делать или не делать, он выбирал последнее. А теперь впервые рискнул и выбрал — делать! Ему понравилось новое чувство — удовлетворение от сделанного.
Вот Зоя удивится, найдя его здесь, так близко от входа!
Снова начало саднить горло. Заломило голову. Чаще забилось сердце. Что, и в этом пузыре заканчивается кислород? Странно, он здесь совсем недолго. Глеб посмотрел на часы. С Зоей что-то случилось! Теперь он был уверен в этом. Иначе она давно бы вернулась.

Зое всегда и во всём везло. Повезёт и сейчас. Иначе просто не может быть. Она быстро плыла к выходу, прикидывая, за сколько времени ей удастся обернуться и спасти Глеба из темницы, в которой он оказался по её милости. Двадцать минут — подъём на поверхность, полтора часа езды до города, десять минут — забрать у Антона акваланг, ещё полтора часа на обратный путь и двадцать-тридцать минут, чтобы доплыть до Глеба. Итого: четыре часа. Примерно на столько же хватит батареи фонарика. А воздуху там полно — вон какой купол высокий! Только бы он не запаниковал, не задёргался. Зоя знала, что иногда в сложных ситуациях люди теряли контроль над собой и погибали глупой, нелепой смертью. Хм! Как будто смерть бывает умной! Но нет. С ними этого не произойдёт. Только не с ними! У неё всё получится.
Первые проблемы возникли в шкуродёре. Она расклинилась аквалангом в узком месте и не могла сдвинуться с места. «Как так? Сюда же я пролезла, и Глеб тоже, а он поздоровее будет! Не стал же проход уже!» Зоя дёрнулась, но тут же подавила в себе желание лезть напролом. Остановилась, расслабилась. Медленно, с раскачками, начала движение обратно. Выпятилась снова в зал с вагонетками. Осмотрелась. Оказалось, что в шкуродёр вели две дыры, и она сунулась в большую, которая ниже начинала сужаться, поэтому Зоя едва в ней не застряла. Теперь девушка нырнула в узкий проход меньшей дыры и осторожно заскользила вниз, к выходу из штрека. Подъём на поверхность по шахтовому стволу прошёл нормально, и вскоре она уже мчалась на машине к городу.
Моросил мелкий дождь. Зоя выехала с лесной грунтовки на шоссе. Глянула на часы: ого! Отстает от графика на пятнадцать минут! А всё проклятый шкуродёр! Как там Глебушка? Дождь усилился. Зоя мчалась, не обращая внимания на обрушившиеся с неба потоки. После того количества в затопленной шахте, эта вода — не вода! Она поглядывала на часы и всё прибавляла газу. На повороте машину резко занесло. Она слетела с дороги и закувыркалась по полю.
Раненая девушка выползла из машины и стала карабкаться на насыпь.
Почему-то совсем не было машин.
— Проклятье! — Зоя металась по дороге и бессильно рычала от ужаса ситуации.
Темнело. Она повалилась в жидкую глину кювета и тоненько завыла:
– Глеб… Глебушка…
Отчего-то привиделась бабушка. Она протягивала белую, словно облачко, кудель и ласково приговаривала: «Возьми, внучка, кудельку! Да пряди, Зойка, свою пряжу, свою ниточку тяни».
Услышав шум мотоциклов, тут же вскочила, выбежала на дорогу, яростно замахала руками.
Два мотоцикла затормозили, слепя фарами, остановились.
— Подбросьте до города! Очень! Сильно! Надо!
— Ты смотри, какая царевна-лягушка! Да тебя два часа отмывать нужно, прежде чем на байк садить! — заржал байкер.
Голос показался знакомым.
— Дима! Это же я, Зоя! Помнишь, на озёрах? Я давала тебе скубу, ты хотел научиться плавать под водой.
— Зоя! Как ты тут? — узнал байкер. — Твоя машина..?
— Бог с ней, с машиной! У меня мужик в шахте остался, акваланг отказал, задохнуться может, а я тут… Помоги!
Антон был дома. Он дико посмотрел на свою напарницу, с которой стекали на лестничную площадку потоки смешанной с кровью грязной воды, и покрутил пальцем у виска. Его акваланг был не заряжен. Он ведь не собирался плавать этим летом: жена только что родила.
— Кстати, можешь поздравить: сын. Ещё в роддоме. Завтра забирать, сейчас видишь — навожу чистоту.
— Глеб в шахте! — закричала Зоя. — Давай! Шевелись! Придумай что-нибудь!
— Прекрати орать. Иди, переоденься. Сейчас что-нибудь у жены поищу. Йод и бинты в ванной!
— Где можно заправить баллоны?
— Ну, и дура ты, Зойка. Где можно заправить акваланг в одиннадцать часов субботнего вечера в сугубо сухопутном сибирском городе, где нет ни одной официальной дайв-станции? — потом помолчал и ласково успокоил:
— Ладно, не ссы. Сейчас Степану позвоню.
Если раньше Зое везло всегда и во всём, то теперь, стоило удаче отвернуться всего разок, как её тут же подхватил кто-то другой. По крайней мере, поворачиваться обратно к Зое она не спешила. Как будто снежный ком, пущенный с горки, наматывалась и росла-разрасталась непруха.
Степан не брал трубку. Антон взглянул на посеревшую Зою и коротко бросил:
— Поехали!
Мать Степана сказала, что тот уехал с девушкой на дачу.
— Скоро свадьба у него, а невеста такая хорошая! — радостно сообщила она.
— Тёть Валь, адрес скажите!
Степан долго не хотел открывать. Наконец вышел на крыльцо в трусах. Зябко повёл плечами, раздумывая. Тряхнул рыжей головой:
— Только вы это, туда и обратно меня… я же это… ну, выпил уже…

Степан взял ключи, и они поехали обратно в город. В гараже у него был старенький компрессор. Он зарядил Зоину скубу и отключил агрегат.
— Пусть отдохнёт децл.
— Да, что ему сделается, давай быстрей, второй заряжай, и так столько времени потеряли! — взвизгнула Зоя.
Степан пожал плечами и снова включил, подсоединив акваланг Антона. Внезапно брызнуло и потекло масло.
— А, чтоб тебя! — выругался Степан. — Прокладку выдавило. Сейчас поищу новую.
Зоя не находила себе места: опять задержка! Она металась по гаражу, сжимая руки и хрустя пальцами. Гнев, раздражение, чувство вины и собственного бессилия искали выхода, выплеска раздирающих душу эмоций. Она отчаянно завизжала, агрессивно наступая на парней, перебирающих компрессор:
— Ну, что вы там возитесь?! Глеб, привязанный к ржавой железяке, ждёт! Уже все сроки прошли, а вы тут сопли жуёте!
Они переглянулись.
— Слушай, Антошка, уйми ты эту стерву! Сама ведь кашу заварила, из-за прихоти своей парня неопытного, да ещё с фобией… в преисподнюю заманила… да ещё и привязала… умница херова! Подыхать одного бросила, нас с места сорвала… Бывают же такие змеюки, прости, Господи!
— Ты, правда, Зой, возьми тряпку, масло подотри тут, займись делом! Не мешай! — Антон сунул в руки тряпку, не глядя Зое в глаза.
Она обиженно всхлипнула, присела на корточки и стала молча вытирать лужу с бетонного пола. Тряпка моментально пропиталась и почернела. В растерянности смотрела Зоя на чёрные, отливающие масляным блеском, руки.
— Кровь! — прошептала она и пулей выскочила из гаража.
Прямо на углу её долго рвало и выворачивало наизнанку. Тело содрогалось в рвотных конвульсиях и казалось, что отторгаются и вот-вот вылезут наружу все внутренности.
— Ну, полно тебе. На, попей водички. Сейчас поедем, — Антон сочувственно протянул стакан.
— Я убила его! Убила! — стакан стучал об зубы, а Зоя продолжала глотать и одновременно всхлипывать:
— Никогда я больше!.. Никогда!..

Антон остановил машину в нескольких метрах от воды. Достал из багажника акваланги.
Зоя ловко влезла в шкуру гидрокостюма. Гибкая фигурка сутуло поникла. Она уже не надеялась увидеть Глеба в живых. Она опоздала. У неё не получилось.

Кашель раздирал лёгкие. Фонарь уже на полном издыхании. Пока он не погас совсем, слабеньким тусклым лучиком Глеб начал обшаривал стены, потолок, сам не понимая, что он надеялся найти. Теперь, когда первый предпринятый им шаг оказался удачным, он уже просто физически не мог оставаться в постыдном бездействии. Он рвался к свободе, намереваясь использовать малейший шанс, который вдруг случайно обронит судьба. Ищущий да обрящет. Главное, знать, что ищешь, а если не знаешь, что искать, ищи и это.
На полке от сколотого куска стены лежал… акваланг! Расписанный странным орнаментом баллон. Где-то он уже видел такой… Ну, конечно, вот она, вплетённая в узор буква «К»! Крюгер! Сумасшедший дайвер-одиночка, о котором ходили легенды. Чёрный дайвер всегда брал с собой два акваланга. С одним работал, а запасной оставлял где-нибудь у входа. Несколько лет о Крюгере ничего не было слышно. Вот, значит, как оно… И запаска не помогла. Не доплыл…
Акваланг оказался исправным. Не раздумывая ни минуты, Глеб устремился к спасению. В шахтовой выработке, где покоились вагонетки, фонарь окончательно сдох. Спасибо ему и на этом! Он честно отслужил даже больше времени, чем они предполагали. Глеб шарил в темноте на ощупь, по памяти, и нашёл-таки вход в шкуродёр. Преодолел самые узкие метры пути и выплыл в шахтовый ствол.
Он вынырнул на поверхность озера и зажмурился от ярких красок сочного рассвета. После часов, проведённых в подземелье, отчаянно резало глаза, и золотой пурпур утренней зари взорвал мозг. Осторожно Глеб выполз на каменную плиту берега, и тут же устремился к зелёной полянке. Он больше совсем не хотел прикасаться к холодному камню. С остервенением содрал с себя шкуру гидрашки и упал в траву. Каждой клеточкой кожи он ощущал цветы и травинки, дуновение ветра, слушал утреннюю музыку леса и пил, с наслаждением пил чистый, пахнущий мёдом воздух.
Глеб выбрался на шоссе в надежде поймать попутку. Асфальт был холодный и мокрый — видимо, ночью шёл дождь. Босые ноги саднило, машин почему-то не было.
И вдруг, за поворотом он увидел Зою. Девушка лежала на обочине в коричневой луже. Глеб подбежал, взял на руки. Зоя была без сознания, но живая!
— Прости меня, Глебушка. Не успела я, — бормотала она в бреду.
— Ничего, милая! Зато я успел!

Лесное озеро вздохнуло, и над поверхностью появилась испарина. Лёгкий ветерок закрутил её, превращая в облачко. Оно поднялось над озером и двинулось вслед удаляющемуся человеку, но потом, когда людей стало двое, передумало, вспорхнуло пушинкой и присело отдохнуть на покосившемся терриконе. 19.08.2013

Все права на эту публикацую принадлежат автору и охраняются законом.