ОСТРОВА ЗЕЛЁНОГО МЫСА

I
Молодой офицер в чине капитана, разместившись в уютном купе фирменного поезда «Воронеж — Москва», мыслями уже пребывал в нашей славной столице, куда его направили повышать квалификацию на курсах при военной четырежды орденоносной академии имени Михаила Васильевича Фрунзе. Таким поворотом своей служебной карьеры он был весьма доволен — академические курсы давали высшее военное образование, открывая дорогу к следующим воинским званиям вплоть до полковника. Да и сама московская жизнь, если на нее посмотреть с позиции развлечений, представляла для него несомненный, можно даже сказать, актуальный интерес. Он пребывал в том возрасте, когда мужчины полагают, что женщины состоят в основном из тела, и отчасти из души. С телом — все понятно, а вот зачем им душа, оставалось для него загадкой.
Неожиданно дверь раздвинулась, и в купе ввалился подвыпивший мужик в ратиновом пальто и в пыжиковой шапке. Быстро разметав свой немногочисленный багаж по полкам, он с воодушевлением извлек из пакета бутылку померанцевой водки и развернул сверток с вареной курицей.
— Давай, капитан, дернем лекарственную, — вошедший с необыкновенной скоростью разлил напиток по невесть откуда взявшимся стаканам. — И запомни, армеец! Мы живем в замечательной стране, где у каждого три отпуска в году: первый — твой собственный, второй отпуск жены и третий — начальника. И, заметь, все они оплачиваемые! Плюс командировки, в которых везет тому, кто успевает пропустить сто грамм до отхода поезда.
Выпили, и поезд тронулся. Мужик по-братски поделил оставшуюся водку, и со словами «Будь здоров, служивый!», прямо-таки воткнул в себя стакан прозрачной жидкости с тонким привкусом цитрусовых. Порывшись в карманах, он выложил проездные билеты на откидной столик и, как был в пальто, завалился спать, не дожидаясь прихода проводника.
Допив сорокоградусную (не пропадать же добру), капитан отдал вошедшему провожатому билеты, заплатил рубль за постельное белье и пошел в тамбур — покурить. Проходя мимо туалета, он мельком взглянул в зеркало и обомлел: на него смотрел не бравый офицер советской армии, коим он привык себя считать, а подвыпивший клоун бродячего цирка с лицом, осыпанным ярко-красными пятнами размером с трехкопеечную монету. Для полного сходства не хватало только красного носа и колпака с кисточкой.
Померанцевый эликсир дал аллергическую реакцию.
II
В таком виде он и предстал пред пожилым генерал-майором — начальником высших академических курсов и, стараясь не дышать в его сторону, доложил о прибытии.
— Что у вас с лицом, товарищ капитан? Вы случайно не больны?
— Никак нет, товарищ генерал. По-видимому — это реакция организма на московский сильно загрязненный воздух.
Генерал с сомнением покачал головой.
— Вот уже десять лет как я дышу этим самым воздухом, но такого у меня никогда не было. Отправляйся-ка ты дружок в лазарет, пусть врачи разберутся. Не дай Бог, занесешь заразу, потом не отмоемся.
Далеко капитану идти не пришлось — ухоженный и сверкающий чистотой лазарет находился в здании академии. Там его приветливо встретила симпатичная медсестричка и отвела в кабинет врача-дерматолога.
Лысый подполковник с крючковатым носом и рыжими прокуренными усами вместо приветствия протянул ему пустой стакан и, показав на дверь, сказал:
— Идите, помочитесь.
Он долго рассматривал на просвет содержимое стакана, вращал его туда-сюда, как будто пытаясь что-то найти в нем. Но, по всей вероятности, ничего не нашел и как-то разочарованно протянул:
— Придется вам, товарищ капитан, задержаться у нас дней на пять-шесть. Нужно сделать полное обследование. Переодевайтесь. Ваша палата номер шесть.
«Вот тебе и Москва, вот тебе и академия», — подумал капитан и, понурый, побрел в комнату для переодевания, где с помощью все той же миловидной медсестры облачился в белые госпитальные одежды.
III
Завтрак уже закончился, а до обеда было еще далеко. Капитан, окинув взором аскетическую палату с двумя солдатскими кроватями, завалился спать.
Проснулся он от стука в дверь. В дверном проеме стоял молодой худощавый человек среднего роста, иссиня черные лицо и руки которого настолько контрастировали с белым больничным одеянием, что капитан невольно зажмурился.
— Здравствуйте, — обратился к нему вошедший на ломаном, но вполне сносном русском языке. — Меня зовут Абдурахман Халиб Сейрохуддин Симвел.
Капитан, до этого видевший негров только в кино и по телевизору, удивился несказанно. Но виду не подал, а вежливо пригласил товарища по несчастью в палату.
Негр присел на свободную кровать и молча уставился на капитана.
— Имечко у тебя — не дай Бог, — прервал тишину капитан. — Можно я буду звать тебя просто и коротко — Абу.
Негр согласно кивнул головой.
— Я лейтенант вооруженных сил Республики Гвинея. Родился в городе Прая на островах Зелёного Мыса, но потом моя семья, преследуемая португальскими колонизаторами, бежала в Конакри и сейчас живет там. Пятый год учусь в академии, но никак не привыкну к суровым московским зимам. Всякий раз простываю. Но на этот раз у меня другое. Две недели назад познакомился с русской девушкой, а сейчас врач говорит, что у меня подозрение на какую-то нехорошую болезнь.
«Летчик без триппера, что самолет без пропеллера», — вспомнил старую армейскую поговорку капитан, но озвучивать ее не стал. Не поймет иностранец, каким образом удается русским связать венерическую болезнь с составной частью самолета.
— Не вешай нос, Абу. Подозрение — это еще не факт. Может, рассосется, — капитан бросил взгляд на часы. — Пора обедать.
…Через неделю подружившиеся пациенты шестой палаты выписались из лазарета: у капитана действительно была аллергия, а у его нового друга — воспаление простаты. Волнения остались позади, но осадок остался: капитан больше никогда не потреблял померанцевую водку, а лейтенант Абу зарекся встречаться с московскими красавицами.
IV
Учеба на академических курсах, если к ней относиться не буквально, а творчески, — это полезное и одновременно приятное времяпрепровождение. В группе слушателей, куда попал капитан, собралась армейская публика со всех концов нашей необъятной Родины, от западно-украинского города Трускавца до поселка Мирный, что на Камчатке. В основном это были офицеры со среднетехническим образованием, но занимавшие руководящие посты от командиров батальонов до начальников служб армий.
Офицеры-слушатели, что студенты-заочники, знакомятся быстро и конкретно.
— Тебе, капитан, бежать за бутылкой, — скомандовал бравый подполковник из Забайкалья, сосед нашего героя по комнате в общежитии, он же командир слушательского отделения. — Когда придешь, будем знакомиться, а я пока соображу что-нибудь насчет закуски.
Капитан с сомнением посмотрел на часы — стрелки показывали восемь часов вечера.
— Успеешь, — развеял его колебания подполковник. — Здесь, неподалеку от Министерства иностранных дел, на Смоленской площади, находится дежурный гастроном. Работает аж до двадцати трех ноль-ноль.
— Сколько и чего брать, — уточнил капитан.
— Одной мало, две много, — рассудил командир. — Бери три по ноль семь или четыре по ноль пять, будет как раз.
Смоленский гастроном поразил капитана своим изобилием. На его прилавках имелось все: хлеб, крупа, сахар, макароны, рыбные консервы и даже колбаса двух сортов — стандартная «Эстонская» и деликатесная «Докторская», а о спиртном и сигаретах, говорить нечего, — полный ассортимент.
«Хорошо, все-таки, живется москвичам, у нас в это время не то, что колбасы, спичек не купишь», — подумал капитан, пробивая в кассе чек за три бутылки портвейна «Кавказ» и две пачки дефицитных сигарет «Ява».
«А продавщицы!? У нас толстенные бабки в замусоленных халатах, глядящие на тебя, как солдат на вошь, а здесь воздушные барышни в накрахмаленных чепчиках, приветливые и улыбчивые», — подытожил он свои сравнения, направляясь бодрым шагом в сторону Зубовского бульвара, неподалеку от которого располагалось академическое общежитие.
V
Знакомство было в самом разгаре, когда в дверь постучали. В комнату несмело вошел Абу в парадной форме офицера гвинейской армии, в полной мере отвечавшей незыблемому армейскому правилу: чем слабее армия и безголовее министр обороны, тем крупнее звезды на офицерских погонах и выше тулья на фуражке.
— А это что за явление? — удивился подполковник. — Наши все на месте.
— Это мой товарищ по лазарету, лейтенант Абу, — пояснил ситуацию капитан. — Он из Гвинеи, но не из той, что Бисау, а из свободной Республики Гвинея.
— Ах, из Гвинеи, — протянул подполковник, — а я-то думал, что из Монголии. Милости прошу к нашему столу.
Он наполнил доверху три стакана, один протянул африканцу.
— У нас, у русских, такое правило, лейтенант: кто опоздал — тому штрафная, и выпить ее надо не просто так, а с тостом и до дна. Иначе дело не пойдет.
Абу не понял, какое дело имел в виду подполковник и куда оно должно было идти. Он попытался вежливо уйти от темы. Стал бормотать что-то невнятное про посольство, про русского офицера, про своего отца, но подполковник был непреклонен.
— Не пори горячку, лейтенант, и не смешивай все в одну кучу. Мы потом обсудим твои проблемы, а сейчас с тебя тост.
Гвинеец обреченно посмотрел на граненый стакан с темно-коричневой жидкостью, промямлил нечто типа: «За дружбу между народами» и осушил штрафную.
— Вот это по-нашему! — воскликнул подполковник, чокаясь с капитаном. — За доблестные вооруженные силы СССР и Республики Гвинея!
Русские офицеры стали закусывать, а Абу как-то сник. Закурив, подполковник отработанным движением руки откупорил вторую бутылку.
При виде стоящего перед ним стакана, до краев наполненного огненным напитком, гвинейцу стало дурно. По его телу пробежала судорога, лицо вначале посветлело, потом потемнело, затем позеленело, и он, зажав рот ладонью, опрометью бросился в туалет.
— Ну и дела! — изумился подполковник. — Как они там воюют, в своей Гвинее, если стакан портвейна их с ног сшибает. Нас бы туда, мы бы им показали, как надо Родину защищать.
Капитану представилось, как они с подполковником пробираются сквозь непроходимые африканские джунгли, кишащие различными тварями. Переходят в брод реки, переполненные крокодилами. Натыкаются на засаду португальских коммандос и, отстреливаясь, уходят в горы к повстанцам, где их встречает грациозная негритянка, вся увитая нежно-розовыми орхидеями. Она ласково берет их за руки и ведет в просторную соломенную хижину, где в окружении таких же красавиц сидит Абу и рассматривает топографическую карту района боевых действий…
Грохот в туалете прервал видение. От туда выполз лейтенант гвинейской армии, с трудом поднялся на ноги и, шатаясь из стороны в сторону, все-таки протиснулся во входную дверь, в которую он не так давно вошел.
Посокрушавшись, слушатели академических курсов продолжили знакомство.
Ближе к полуночи процесс подошел к своему логическому концу — закончился портвейн.
— Пока ты прохлаждался в лазарете, я тут познакомился с одной москвичкой, — неожиданно заявил подполковник. — Пойду-ка, навещу ее. Тем более что завтра воскресенье, на занятия идти не надо.
…Появился он под утром, с синяком под глазом, в шинели, в кителе, в галстуке, но без рубашки. На вопрошающий взгляд проснувшегося от шума капитана пробубнил:
— Сволочи они все. Давай спать.
VI
Выспаться им не удалось. Около полудня в комнату влетел запыхавшийся начальник академических курсов и с порога понес такое, что у полусонных офицеров голова пошла кругом.
— Вы что тут такое творите, засранцы? Вас, как представителей доблестной советской армии, приглашают на прием в посольство дружественного государства. А вы, товарищи офицеры, вместо того, чтобы показать пример культуры, сами напиваетесь, как свиньи (ну — это ладно), да еще самым бесстыдным образом спаиваете сына министра правительства Республики Гвинея. Тот не то, что дойти до посольства, отцу не смог позвонить. Пришлось «скорую» вызывать. Слава Богу, что откачали.
Генерал прошел в комнату, присел за стол, застланный свежей газетой «Красная Звезда», и нервно закурил.
— Вы хотя бы осознаете, что сотворили? — он сделал многозначительную паузу. — Международный скандал!!! Откуда вы свалились на мою седую голову? Полетят теперь и звезды, и погоны.
В комнате воцарилась тишина, в которой, как известно, есть любая мелодия. Капитану послышались одновременно траурная сюита из музыки Эдварда Грига к драме Ибсена «Пер Гюнт» и марш «Прощанье славянки».
— Вот что, — прервал музыкальный фантом генерал, — пишите рапорта на имя начальника академии, где (если конечно сможете) самым подробным образом доложите о случившемся. Через час я жду вас в кабинете умытыми, побритыми, отглаженными и, чтобы не перегаром от вас несло, а пахло духами «Красная Москва».
Он внимательно посмотрел на подполковника, находящегося в состоянии, близком к коматозному.
— Что у тебя с глазом?
Подполковник мгновенно вышел из комы, аккуратно потрогал синяк, и, преодолевая неимоверную сухость во рту, четко доложил:
— У меня всегда так, товарищ генерал. Еще с детства. Как только выпью маленько, так сразу глаз опухает. Иногда левый, иногда правый. Сейчас, кажется, правый.
Генерал сочувственно покачал головой:
— Знаю я ваше «маленько» и куда вас тянет после него. Сколько раз говорил: выпил одну, ну выпил вторую, так сиди дома, а не болтайся по городу в поисках приключений на свою задницу.
Он с пониманием посмотрел на подполковника, опять впавшего в полукоматозное состояние.
— Сходи в аптеку, здесь за углом, и купи какую-нибудь примочку, лучше бодягу. А Вам, товарищ капитан, придется отвечать за двоих. Уяснил? Тем паче, что этот африканец приходил не к нему (он показал рукой на подполковника, постепенно выходящего из состояния комы), а к тебе.
VII
Абу действительно заходил в гости к нашему капитану по делу. За день до этого в СССР с официальным дружественным визитом прибыла представительная делегация из Гвинейской Республики во главе с ее лидером — Ахмедом Секу Туре. В состав делегации входил отец Абу — друг лидера и один из основателей Африканской партии независимости Гвинеи (Бисау) и островов Зелёного Мыса, которая вела борьбу с португальскими колонизаторами за независимость этих государств. В правительстве Секу Туре он отвечал за организацию партизанского движения на территории колоний.
Оснащенные только стрелковым оружием, партизаны успешно громили колонизаторов и уже контролировали свыше половины материковой и островной территории. Португальцы, имея подавляющее преимущество в вооружении и боевой выучке, провели ряд операций в прибрежных районах колонии и готовили нападение на соседа — Гвинейскую Республику. Расчет был прост — следовало подавить очаг сопротивления в его основе, разрушить управление партизанскими силами, а затем уже разбираться с отрядами повстанцев. Заодно следовало проучить этого выскочку — Секу Туре, чтобы другим было не повадно поднимать руку на метрополию. Эта угрожающая обстановка определила цель приезда делегации — надо было заручиться международной поддержкой Советского Союза и получить от него оружие.
Переговоры прошли в чрезвычайно дружеской обстановке и завершились более чем успешно. Довольный лидер распорядился организовать в посольстве пышный прием, на который в обязательном порядке приглашались гвинейские офицеры, обучавшиеся в московских военных вузах. Более того, в подтверждение нерушимой дружбы между армиями двух стран каждому из них предписывалось прибыть на прием не одному, а с боевым товарищем — офицером советской армии.
Вот тут-то и приключился конфуз: не только советский офицер, но и сам Абу не попал на прием по известной причине.
Несомненно, что причина была уважительной и объективной. Однако отцу Абу она таковой не показалась. Увидев утром своего поблекшего сына, он отругал его и позвонил начальнику академии, попросив принять меры, ограждающие гвинейских слушателей от застольных контактов с русскими офицерами.
— Я тебя направил сюда учиться, а не пьянствовать, — назидательно заключил он, видимо, вспоминая свои годы обучения в той же академии. — С русскими нельзя связываться по части выпивки. В этом деле им равных нет.
Абу, до этого безропотно внимавший словам отца, вскочил с кресла и, перебивая его, воскликнул:
— Конечно, я поступил плохо, но ты сделал еще хуже. В том, что случилось, виноват я сам, и мой русский друг здесь ни при чем. Теперь он наверняка обиделся на меня — ведь ты пожаловался на его поведение начальнику академии.
Старший Сейрохуддин Симвел задумался.
— Успокойся. Проблема легко решается, — он набрал номер телефона начальника академии и, извинившись за свою горячность, попросил считать инцидент исчерпанным и не наказывать его участников.
Растроганный Абу крепко обнял отца.
VIII
Виновато переминаясь с ноги на ногу, капитан понуро стоял перед начальником академических курсов, зажав в кулаке рапорт о своем недостойном поведении. Настроение у него было преотвратнейшее — на фоне шума от вчерашнего портвейна в голове роилась совершенно бесперспективная мысль. «Наверняка сообщат об инциденте по месту службы и отчислят из академии, и тогда — прощай, оружие!». Он представил себе заседание партийного комитета части с повесткой дня: «Об антисоветском поступке коммуниста ….», и ему стало совсем дурно. «Взысканием тут не отделаешься — выгонят из партии, и тогда ищи место охранника в «Водоканалтресте» или оператора газовой котельной. Да и туда не возьмут, блат нужен».
Каково же было его удивление, когда генерал, вместо разбирательства, аккуратно сложил вчетверо протянутый ему листок с рапортом, разорвал его на мелкие клочки и выбросил их в мусорную корзину.
— Пошли отдыхать, капитан, — генерал по-отечески похлопал его по плечу. — Сегодня воскресенье. Полюбуйся Москвой, сходи в Третьяковку. В общем, приобщайся к культуре. И вот мой наказ — не связывайся ты больше с этими иностранцами, от них одни неприятности.
IX
Когда обрадованный капитан вошел в свою комнату, там все было как нужно. Табачный дым висел коромыслом. За столом в окружении трех офицеров монгольской народной армии сидел развеселый подполковник и закусывал молочно-белую рисовую водку забайкальской вяленой рыбой.
«С островами Зелёного Мыса разобрались, теперь будем разбираться с пустыней Гоби», — подумал капитан, подсаживаясь к столу и поднимая стакан за доблестные вооруженные силы СССР и Монголии.
X
Капитан с отличием окончил высшие академические курсы. Дослужился до полковника и после развала СССР был уволен в запас по сокращению штатов. Сейчас он воспитывает внучку, пишет научные книжки, подрабатывает, где может. Иногда ему снятся солнечные лагуны, бирюзовое море, песчаные пляжи и поросшие лесом горные склоны островов Зелёного Мыса, где ему так и не удалось побывать.
Его гвинейский друг, Абу, участвовал в боях за свободу своей Родины. Был тяжело ранен. Закончил английскую военно-морскую академию в Портсмуте, и сейчас возглавляет вооруженные силы Республики Кабо-Верде, что в переводе с португальского означает «зелёный мыс».
Подполковник уехал в свое родное Забайкалье, где следы его затерялись. 12.08.2013

Все права на эту публикацую принадлежат автору и охраняются законом.