Пьеса "Секс по телефону"


Действующие лица:
Варя - молодая женщина 23-х -25-ти лет;
Сергей (голос по телефону) - мужчина 30-ти лет;
Ежик (он же Егор) - их сын, 3-х лет;
Барсик - кот;
Кеша - попугай;
Дина - тибетский мастиф (сука)

Действие 1, оно же 2 и последнее

Спальная комната освещена маленьким сиреневым бра. Раздаётся рингтон мобильного телефона "Я соскучился. Поговори со мной, пожалуйста". И так три раза.
Варя (сонным голосом): Алло! Слушаю!
Голос Сергея (в трубке): Здравствуй, дорогая. Это я!
Варя (слегка раздражённо): Вообще-то я догадалась, что это ты. Что-нибудь случилось?
Голос Сергея: Случилось! Я очень соскучился.
Варя: Понятно! А не слабо тебе было соскучиться часика на два пораньше. У нас уже глубокая ночь.
Голос Сергея: Глубокая? Ах, да забыл про разницу времени. Прости, малыш.
Варя: Да, ладно уж. Говори, что хотел.
Голос Сергея (просительно): Хотел, говоришь. Да я и сейчас хочу! Прямо с ума схожу. Только лёг в постель. Сразу о тебе вспомнил. Представил, как ты там одна в постельке... Или не одна?
Варя (раздражённо): Не начинай, а! Надоело!
Голос Сергея: Ладно-ладно, не кипятись. Я пошутил. Знаю, что одна - скучаешь. Или не скучаешь?
Варя: Ну, допустим, скучаю...
Голос Сергея: Вот и хорошо. Даже отлично!
Варя: Что же здесь хорошего! Извелась уже вся! Когда это кончится?!
Голос Сергея: Ну, вот, теперь ты начинаешь. Поссориться мы всегда успеем. Я не за этим звоню.
Варя (настороженно): А зачем?
Голос Сергея: Давай с тобой займёмся сексом... по телефону.
Варя (после продолжительной паузы): Чем? Ты что рехнулся что ли на почве сексуального голодания?
Голос Сергея: А что? Мне тут мужики подсказали. Говорят, помогает... на время.
Варя: С ума вы там посходили...

Дело о картофельной шелухе


(Страшная детективная история с Прологом, Эпилогом и счастливым концом).

Пролог
Ясным апрельским утром Анну Васильевну Кашину, директора единственной поселковой школы, ждал неприятный сюрприз. Пропал школьный сторож. Дед Феоктист. Он же дядя Фёкл. Он же Якушев Феоктист Матвеевич. Нет, не то, что это событие как-то бы по-особому взволновало Анну Васильевну: собственно, он и раньше периодически (после получки) пропадал дня на три-четыре. Но на сей раз всё было более чем странно. Во-первых, до новой получки было ещё далеко, а старая, судя по количеству стеклотары, приготовленной им для сдачи в магазин, уже давно кончилась. А во-вторых, пропал-то он самым загадочным образом - изнутри школы.

Глава первая и единственная. Впрочем, обо всём по порядку.

Анна Васильевна была назначена руководителем школы совсем недавно (с сентября текущего учебного года) и потому старалась исполнять свои директорские обязанности особо тщательно. Проникнувшись мыслью о важности возложенной на неё миссии, онa приходила в школу раньше всех. Делала вместе со сторожем утренний обход территории, здания, прилегающего к нему комплекса и лишь потом приступала к руководству непосредственно школьным коллективом, состоящим из тридцати пяти работников школы и двухсот пятидесяти учащихся. Надо сказать, что этому почти не препятствовал и муж Анны Васильевны, который немного пороптал по поводу загубленных навсегда семейных ценностей: завтрака, обеда и ужина, но вскоре смирился и переложил на себя обязанности по ведению нехитрого домашнего хозяйства, а также по перемещению их единственного пятилетнего чада в ПДДОУ "Росинка", в простонародье именуемом "детским садом".
В это злосчастное утро всё начиналось как обычно. Нежиться в постели не пришлось. Обстоятельства обязывали, и должностные инструкции не давали покоя.

Весь день, а точнее от обеда и до ужина, Катенька занималась отмыванием денег. А уж, если быть с точной, не отмыванием, а отстирыванием. Разорвав упаковки тысячных и пятитысячных купюр, она помещала их в специальные холщовые мешочки, в которых когда-то мыла многочисленные мягкие игрушки, принадлежащие детям. Дети выросли, игрушки забрали с собой, а мешочки остались как память о былом, достаточно хлопотном, но весёлом времени. Мешочки имели прочные завязки, которые стягивались в тугой узел, что не позволяло купюрам особо ценного достоинства разлетаться, метаться в ужасе по барабану, комкаться и рваться. Пятисотки, за неимением мешочков, были помещены в марлёвку, тоже перехваченную большим крепким узлом. Купюры меньшего достоинства вымокали в тазу, наполненным наполовину водой, наполовину "Ванишем". Проще всего было с металлическими десятками, пяточками и двушками. После получасового купания и ополаскивания в душе они живописной горкой серебрились и золотились на плоской фарфоровой тарелке.
Внутри Катеньки всё клокотало от негодования и возмущения. И только постепенно прибывающая ровная стопка отмытых и отутюженных денежек примиряла её с суровой необходимость заниматься столь "неблагородным" и даже "юридически наказуемым" деянием.
И всё, потому что ночью, как всегда, совершенно неожиданно, приехал Андрей из долгосрочной командировки (для тех, кто ещё не знает - это любимый Катенькин мужчина и муж в одном лице). Ночью было совершенно не до разборок (я имею в виду, его рабочих вещей и сумок), так как были "разборки" совсем иного характера. Оно и понятно. Имеющий о супружеской верности лишь одностороннее представление, Андрей был жутким ревнивцем и поэтому процедура возвращения его из очередной трёхмесячной или полугодовалой командировки выглядела примерно так. Из аэропорта или с вокзала он брал такси, но при этом останавливал машину на углу соседней улицы.