Верховный судия

Верховный судия

(Воланд в романе Булгакова "Мастер и Маргарита")

Юрий Моор-Мурадов


Кто из нас, благодарных и восхищенных читателей знаменитого булгаковского романа, не задавался вопросом: Что же такое – Воланд? Эффектный, блистательный, всесильный и таинственный?

Одно из воплощений сатаны?
Слишком просто и неубедительно. Не встает со страниц романа образ ангела зла, властителя тьмы. Разве можем мы назвать его антиподом Иешуа?

Не знаю, как вы, любезный читатель, а я себя чувствую неуютно, если не определю какие-либо координаты и точки отсчета. Следуя научным рекомендациям, ответ я ищу в самом романе, не отвлекаясь на стереотипы и не позволяя традиционным толкованиям ввести меня в заблуждение. И вот как я рассуждаю.

Мастер сжег свою рукопись. Она исчезла. Нет ее на земле. Нам ее жаль, как бывает искренне жаль безвозвратно утраченного и дорогого. Но оказывается – не безвозвратно. Рукопись вернулась! Кто это сделал? Чья это заслуга? Кто сделал казалось бы невозможное? Воланд. Так в системе фантастических координат романа.

А как бы это происходило в жизни? В жизни, которая есть питательная основа самых умопомрачительных фантасмагорий? Школьные учителя нам всем рассказывали о писателях, которые теряли рукописи. С дорожными чемоданами, забытыми в вагонах, при пожарах, при кражах и тому подобное. Кто возвращал им текст?
Их память. Они садились и вспоминали. Другого выхода у них не было.

Если уничтоженную рукопись может вернуть только память, то и Воланд, вернувший Мастеру рукопись, предстает воплощением, символом памяти.

Маяковский versus Цветаева

Юрий Моор


Название статьи может ввести в заблуждение – речь не идет о какой-то тяжбе между двумя великими русскими поэтами, у меня нет сведений об их ссоре или конфликте. Напротив, Марина Цветаева посвятила несколько добрых строк своему более удачливому собрату (памятник, площадь имени!) У всех любителей творчества Цветаевой на слуху ее стихотворение "Маяковскому", начинающееся так:

Превыше крестов и труб,
Крещенный в огне и дыме,
Архангел-тяжелоступ —
Здорово, в веках Владимир!

После гибели поэта, ссылаясь на его известные строки:
"И мне бы писать романсы для вас –
доходней оно и прелестней,
но я себя смирял, становясь,
на горло собственной песне",

Цветаева сказала: "Маяковский наступил на горло своей песне, та долго терпела, наконец восстала и убила его".

Так в чем же они противостояли – Маяковский и Цветаева?
В эстетике.
Маяковский в своей поэзии возвел на престол рифму. Считал ее чуть ли не самодостаточной.
А как создать незатертую рифму? Поставив в конец строки слова, которые там обычно не появляются, и среди прочего – предлоги, частички, вводные, вспомогательные слова.

Несколько примеров.

…Я хочу быть понят своею страной,
А не буду понят – что ж,
По родной стране пройду стороной
Как проходит слепой дождь.

(я выделяю болдом выведенные на рифму необязательные, вспомогательные слова и частички).


Сергею Есенину

- Прекратите!
Бросьте!
Вы в своем уме ли?
Дать,
чтоб щеки
заливал
смертельный мел?!
Вы ж
такое
загибать умели,
что другой
на свете