ЦЫГАНСКАЯ

Ходит по базару, да удалой казак,
ряженый, с нагайкою, лампасы по бокам.
А мы его фуражечку по кругу пронесем,
авось да на бутылочку, ой с миру наскребем.

А ты гуляй, не спотыкайся, да не кланяйся столбам,
рукавом занюхивай, закусывай сальцом.
Скоро черны вороны по улице моей
по ночам покатят наши души воровать.

По ночам покатят наши души воровать,
ой, в сырых подвалах белы зубы выбивать.
Чтобы брат на брата, сын отца, а дочка мать
предали, продали, как себя забыли звать.

Я в Москву к начальнику поеду, соберусь.
Встану перед ним, да прямо в ноги поклонюсь.
Если ты, начальник, не Антихрист, то скажи:
а ты почто устроил нам такую злую жизнь?

Мы искали крайнего, да через одного,
Скоро не останется меж нами никого.
Боже! Ели есть Ты, дай нам верный знак!
- Щелкает нагайкою ряженый казак.

ОТПЕТАЯ ЖИЗНЬ (1)

ЗАЙМИТЕ РЕБЕНКА!
Сколько помню себя, с самого раннего детства - замотанное горло, вечная ангина, увеличенные гланды. Сижу сама с собою в уголочке, что-нибудь мастерю-выдумываю... Мама так и говорила: "Лелька затихла – жди беды!" То у бабушкиной горностаевой муфточки все хвостики обрежу, чтобы не болтались... То у маминой коллекции почтовых марок, которые она еще после своего прадеда собирала, все зубчики обстригу, чтобы ровненькие картинки получились, и в папин гроссбух аккуратненько наклею - красненькие к красненьким, синенькие к синеньким и совсем разноцветные - на персональную страничку...
Девочка я была усердная, старалась в поте лица угодить родителям. За что и получала страшные тумаки, которые мужественно терпела, представляя себя Зоей Космодемьянской. Маму я доводила до озверения, а папа все ж таки пытался за меня заступаться, умоляя матушку не бить меня по голове: - А то ж совсем дурой станет, еще и гадить начнет!
Наконец дедушка дал мудрый совет:
- Дайте вы ей что-нибудь путное в руки! Займите ребенка делом!
Сказать легко. Бабушка пыталась обучать меня вязанию и вышивке болгарским крестом. Но мою усидчивость победила хроническая невнимательность. Регулярно считать стежки и петли было выше моих сил.
Вот тогда-то и решили усадить меня за рояль.

ОТПЕТАЯ ЖИЗНЬ (2)

ПОД РОЯЛЕМ
Рояль появился в нашем доме случайно. Его сосватали нам из Кемерова отцовские сослуживцы. Прибыв зимой, он долго стонал в гостиной, оттаивая и приходя в себя.
Для ребенка рояль в доме - это персональное государство. Особенно если он стоит не посреди комнаты, а в углу, чтобы под него можно было поглубже забраться. Там и от родительского гнева прятаться надежно. Не будут же они за тобой на карачках ползать. Они же взрослые, им не солидно. А еще под роялем сладко петь. Раньше, до рояля, я вообще не пела. А под роялем самое то. Первая моя песня была любовная:
...На тропинке узенькой
встретились они.
Обойти друг друга ли -
колоски помнешь,
а глаза, как уголья,
что ж там не поймешь!
Ой ты рожь!..
А папа заявил, что петь надо патриотические песни. Но мама возразила:
- Песня про рожь - лирико-патриотический жанр, поскольку про русскую природу.
Но авторитетным для меня было мнение папы, и я терзала дедушкин патефон, разучивая песню Якова Шведова "Орленок" в исполнении Надежды Обуховой. За рояль же меня пока не пускали. Ждали дядю Осю, который должен был приехать из Новосибирска в служебную командировку к нам в Сталинск Кузнецкий и настроить этот самый рояль.

ОТПЕТАЯ ЖИЗНЬ (3)

БАРИТОН
Дядя Ося приехал. Маленький, худенький, носатый, шумный.
- Ну, и что?! Это называется рояль?! И на какой табуретошной фабрике его стругали? Леопольд Карлович, я Вам, положа руку на сердце, скажу: ребенка на таком комоде учить - ка-ле-чить!
- Иосиф Арнольдович, да где ж я в ближайшее время что-нибудь приличное найду? Теща в Ленинграде стоит на очереди. Но когда та очередь подойдет!..
- Мало того, что это отвратительная мёбель, дак эта прямострунка же совершенно строй не держит! Эх, ладно! Пока я тут, еще недельку буду подстраивать его ежедневно, а потом ищите местного кустаря.
Полдня дядя Ося сопел над инструментом, подтягивая струны и тыркая туда-сюда по клавишам. А потом как вдарит "БУХЕНВАЛЬДСКИЙ НАБАТ":
- Люди Мира на минуту встаньте!
Ох, я встааала... Ну, прямо как вкопанная. Так меня эта песня прошибла. Это вам не Надежда Обухова со своим "Орленком"! Баритон дяди Оси сразил меня наповал. Не, ну, крутила я на дедушкином патефоне арии в исполнении Шаляпина, но меня ж не обдуришь. У нас в семье поговаривали, что от шаляпинского голоса стекла в окнах дребезжали. А я на всю катушку патефон заводила, даже в пустой медный таз его для пущей громкости ставила, но окна на Шаляпина не реагировали. А вот "БУХЕНВАЛЬДСКИЙ НАБАТ" в исполнении дяди Оси взбудоражил весь дом.
Я тогда сразу же решила - жизнь положу, только чтобы петь, как дядя Ося! Но папа сказал, что баритон - чисто мужской голос. Вот тогда-то я и поняла, как же попала… Ну, почему какие-то визглявые мальчишки, вырастая, обретают такие раскатистые, бархатные голоса, а я обречена на пожизненное сопрано?!

ОТПЕТАЯ ЖИЗНЬ (4)

ГЛАВНОЕ, ЧТОБЫ ГОЛОС ПОЛУЧИЛСЯ!
А во дворе девочки сказали, что я дура. Какой же я мальчик, когда у меня косы до пояса?! Но я возразила, что видела у папы в энциклопедии портреты дяденек с длинными волосами, среди которых были великий английский драматург Шекспир, русский писатель Гоголь и венгерский композитор Ференц Лист! На что девочки уважительно заткнулись.
Но после обеда Танька Арнаутова заявила, что мой папа и вся наша семейка - интеллигенты сраные и жиды недорезанные, вместе со всеми нашими композиторами, писателями и драматургами! Ну, я и плюнула на тех девочек. Больше мне с ними делать было нечего. Раз я стала мальчиком, значит, мне надо с мальчиками дружить. А они весь день мяч гоняют, в футбол играют. Им не до меня. Вот только на воротах стоять никто не хочет. Вроде бы и считались, и жребий тянули, и монетку бросали, но на воротах стоять ни в какую, вплоть до драки. И тут я подвернулась.
- На воротах стоять будешь?
- Буду.
Сколько я пропустила мячей - неважно. Сколько раз получила по голове - плевать. Зато, пять раз поймала мяч и под конец игры стала заправским вратарем.
Потом мы с мальчишками поехали на трамвае на другой конец города купаться на теплом канале. Там все мальчишки стянули с себя трусы, и я свои трусы сняла тоже... Оказалось, что у мальчишек письки болтаются, в отличие от моей. Сережка Куртиков сказал, что это потому что я девчонка. Но Юрка Ганькин меня успокоил: - Это потому, что у тебя вся сила в косы ушла. Косы обрежь - писька вырастет.
Господи! Что же делать?!

ОТПЕТАЯ ЖИЗНЬ (5)

КУПАЛЬЩИКИ
И стала я мальчишкой, для других мальчишек своей в доску. И зажила заправской мальчишеской жизнью. Все лето, с мая, мы мотались на теплый канал. А без трусов купались из чисто практических соображений. Плавать в теплом канале, всем нам было строго запрещено. Туда стекали сточные воды города и прилегающих заводов, таких, как Кузнецкий Алюминиевый и Кузнецкий Металлургический Комбинат. И если на тебе обнаружат мокрые трусы - ты попался с поличным, как теплоканальный купальщик. А еще на канале были воронки, в которые могло затянуть даже взрослого. Но ребятне все было нипочем.
Мы уже сидели на берегу, обсыхая на солнышке, а Юрка Ганькин все еще рассекал водное пространство, демонстрируя свой безупречный кроль, который с нашими "саженьками" ни в какое сравнение не шел. А потом его не стало.
Сначала мы решили, что он просто нырнул и терпит под водой до последнего, чтобы напугать нас. Но Юрка больше не всплыл ни-ког-да.
...Домой мы вернулись притихшие и напуганные. Во дворе никто не остался. Все разбрелись по домам.
Я забилась под рояль и молча плакала. А по двору бегала Юркина мать и звала его ужинать.
Ночью меня терзали кошмары. Кто-то бежал за мной, а я, не успев, как следует разогнаться, чтобы улететь, падала носом в прибрежный песок, и чьи-то костлявые руки сжимали мое горло.
Как я очутилась в больнице - не помню. Но провалялась я там до листопада. А потом из Ленинграда приехала бабушка Нина и увезла меня с собой в Евпаторию.

ОТПЕТАЯ ЖИЗНЬ (6)

В ЕВПАТОРИИ
Мы поселились в военном городке у бабушки Клавдии Турчаниновой с ее супругом, имени которого я не помню. Мои попытки убедить местную детвору в том, что я мальчик, потерпели фиаско, поскольку всем ребятам было строго запрещено не только дружить со мной, но и подходить близко по причине моего туберкулеза. Я играла сама с собой. Да и играть-то мне уже было некогда. С утра мы с бабушкой Ниной ездили на трамвае на лиман в грязелечебницу. Потом весь день сидели у моря, где бабушка вязала, а я строила из песка египетские пирамиды, горы и пещеры. Устав, а утомлялась я тогда очень быстро, валялась возле бабушки, дремала или читала ей вслух сказки Бажова с Томом Сойером Марк Твена вперемежку.
Как я научилась читать - не помню. Взрослые уверяли, что меня никто не учил. Вероятно, это произошло еще в больнице.
По вечерам бабушка Клавдия "трындела" со мной на пианино. Потом она уходила на кухню погонять чаи со взрослыми, и я уже "трындела" сама.
Бабушки спорили между собою:
- Ты бы, Клавдюшка, с ней на гаммы налегала.
- Да нет, Нинок, дите малое, слабое, ручонки совсем никуда. Лишь бы к инструменту привадить, а там само пойдет.
- Ей бы нотную грамоту освоить.
- Ей бы выжить, Нинок, ей бы выжить...

ОТПЕТАЯ ЖИЗНЬ (7)

КРЫМСКАЯ ЗИМА
И я выживала. После ноябрьских праздников бабушка Нина уже с чистой совестью поместила меня в Евпаторийский интернат для детей, больных туберкулезом, и улетела в Ленинград. Я не была заброшена. Бабушка Клавдия навещала меня каждый день, а по воскресеньям забирала к себе. И я одержимо продолжала терзать ее пианино, пытаясь хрипеть "БУХЕНВАЛЬДСКИЙ НАБАТ". Но у меня это никак не получалось. Зато я довольно успешно разучила песен-ку "ХОТЯТ ЛИ РУССКИЕ ВОЙНЫ" и "ПОЛЕМ ВДОЛЬ БЕРЕГА КРУТОГО МИМО ХАТ В СЕРОЙ ШИНЕЛИ РЯДОВОГО ШЕЛ СОЛДАТ". Бабушка Клавдия стремилась переориентировать мои музыкальные вкусы, пытаясь разучивать со мной русские романсы типа "КАЛИТКИ", но я была непреклонна, пока не услышала "ОКРАСИЛСЯ МЕСЯЦ БАГРЯНЦЕМ" в исполнении Лидии Руслановой из пляжного репродуктора соседнего санатория. Всю неделю я бродила сама не своя и самозабвенно орала:
"Ты помнишь, изменщик коварный,
как я доверялась тебе?!"
Для меня было колоссальным открытием, что песни совсем не обязательно тоненько выводить или торжественно басить. Вполне достаточно, и даже порой необходимо, просто орать их от души.
И еще я читала. Много и все подряд. Самой любимой моей книжкой на тот момент была "ПРИНЦ И НИЩИЙ" Марка Твена. Ее я перечитывала в течение всей зимы.
Таким образом крымская зима миновала для меня совершенно незаметно. А уже в апреле обратно из Ленинграда прилетела бабушка Нина. И они с бабушкой Клавдией кудахтали над моей чахоточной особой все следующее лето.

ОТПЕТАЯ ЖИЗНЬ (8)

ВЛАДИМИР САФРОНИЦКИЙ ИЗ МЕНЯ НЕ ВЫЙДЕТ
Меня привезли обратно в родительский дом к началу августа, чтобы я прошла прослушивание в нашу районную музыкальную школу. Дома меня ожидал сюрприз: моя младшая сестренка. Я знала, что она у меня есть. Потому что, пока жила дома, постоянно навещала ее с отцом в деревне на горе у кормилицы, которая держала коз и у которой своих детей было четверо. А у моей мамы не было молока. Да и не планировали они мою Аленку. Просто, когда отменили запрет на аборты, было поздно. А к кормилице ее определили, чтобы не повторился такой же рахит, как у меня.
Я плохо представляла, как они могли или не могли планировать. Тем более, что бабушка Нина говорила, что Аленку мне купили на заказ, вместо немецкой куклы. Правда, немецкую куклу я очень хорошо помнила. Мне ее вручили торжественно всей семьей. Но уже где-то через пару часов она была разобрана на составные части.
- Такая кукла пропала! - чуть не рыдала матушка, отшлепывая меня.
Но зато я теперь знала, как закрываются и открываются куклины глаза и где у куклы пищалка. Конечно, сестричку Аленушку спрятали от меня подальше, пока я не поумнела.
И еще у нас появилась няня Шура. Ее имя было написано на ее пальцах (указательном, среднем, безымянном и мизинце) левой руки. В отличие от моих родителей, она курила "козью ножку", скручивая ее из обрывка газеты и засыпая туда рыночный самосад. И у нее была балалайка, на которой она лихо играла, пока родители ходили на работу. Мы с ней подружились, распевая дуэтом "ОКРАСИЛСЯ МЕСЯЦ БАГРЯНЦЕМ". А еще она любила петь потрясающую песню "ОЛЯ ЛЮБИЛА РЕКУ". Я эту песню тоже разучила и подпевала с дрожью в голосе:

ОТПЕТАЯ ЖИЗНЬ (9)

ЗАБУДЬ О СКРИПКЕ!
- Мам, пап! Я буду скрипачом!
- Ну да, ну да...
Они соглашались. Я им верила. Из Ленинграда пришел контейнер. Дворник дядя Тагир со своими товарищами втащили его на третий этаж в нашу квартиру. Когда контейнер раскурочили, там было совершенно новенькое пианино "КРАСНЫЙ ОКТЯБРЬ".
Рояль теперь стали использовать вместо большой подставки под мамины герань, фиалки и кактусы.
Пригласили настройщика из городского управления культуры. Длинный сутулый дядька оказался "своим человеком", из прибалтийских немцев, Фридрих Оттович Корх.
- Товарищ Краузе! Я Вас от всей души поздравляю! Стать обладателем возрожденного Беккер - это сказочная удача! И, что самое ценное, его же не сопрут - надорвутся!
Рояль товарищ Корх пристроил в кабинет директора центрального гастронома, чья жена жутко тянулась к культуре и постоянно тягала мужа в местную филармонию, дабы не отстать от приличных людей.
Мои первые заседания за возрожденным Беккером были мучительны. Свежеструганный инструмент тяжело поддавался детским пальцам. По сравнению с евпаторийским инструментом на клавиши "КРАСНОГО ОКТЯБРЯ" приходилось усиленно давить. Но я не очень переживала. Я же буду скрипачом...
Однако завтра 1 сентября, а скрипку мне так и не купили. И я уже было почуяла неладное, но паниковать раньше времени не решалась.
На следующий день, к трем часам после обеда, мы с няней Шурой пришли на первое занятие. На двери класса, в который мы направлялись, было написано: КЛАСС СКРИПКИ. И я окончательно успокоилась.

ОТПЕТАЯ ЖИЗНЬ (10)

ПЕРВЫЙ ЛЮБОВНЫЙ ФРОНТ
Как же мне хотелось покорить сердце этой прекрасной женщины! Первым делом я, конечно, решила исполнить ей "БУХЕНВАЛЬДСКИЙ НАБАТ". Но она заткнула уши, закатила глаза, затопала ногами и приказала мне немедленно прекратить терзать казенный инструмент. Тогда я попыталась ублажить ее любимой папиной песней "КОГДА ПРОСТЫМ И НЕЖНЫМ ВЗОРОМ". Но она жестко схватила меня за руки и зашипела: - Мало того, что ты на полкирпича мимо нот лепишь пошлятину, так у тебя еще и руки-то корявые!
Я чуть не плакала, но смирненько внимала ее указаниям. Далее мы с ней несколько занятий подряд долдонили "На зеленом лугу их-вох! Потерял я дуду их-вох!" А она только покрикивала на меня: - Не качайся! Не виляй плечами! Мячик, мячик под ладонью должен быть! Ровно! Ровно по клавишам иди. И раз, и два! Большой палец под средний ровненько кладем и дальше, как ни в чем не бывало! И раз, и два!
Накрылась музыка медным тазом! По ночам я вскакивала от собственного крика: "И раз, и два!".
Но на что только ни пойдешь ради любимой женщины. Я уже решила, что когда вырасту и стану дяденькой, обязательно на ней женюсь. И мы будем жить долго и счастливо и помрем в один день, как в сказках у няни Шуры. А что она кричит на меня, так мама на папу всю жизнь кричит - и ничего.
Этот сбой в жизненной программе заложен был в мою душу еще тогда: кричит, ворчит - ничего, лишь бы быть рядом. И терпела, надеясь потом, в будущем завоевать любовь и симпатию. Пока же на любовном фронте я отступала, даже не пытаясь занять оборону.

ОТПЕТАЯ ЖИЗНЬ (11)

В ШКОЛЕ И ДОМА
А дома нам провели радио, и папа купил радиоточку. Я ждала этого величайшего события. Я так надеялась вновь услышать голоса Лидии Руслановой, Марка Бернеса, Клавдии Шульженко, Константина Сокольского, Лемешева и Козловского, а главное - Георга Отса и арию из "МИСТЕР ИКС".
И вот репродуктор повешен и включен. А там дяденька говорит что-то про сельское хозяйство и тяжелую промышленность.
- Пап, а когда этот дяденька начнет петь?
- Это наш Генеральный Секретарь, он не будет петь, он доклад читает.
И я битых три часа смирно сижу и жду - когда же Никита Сергеевич Хрущев перестанет говорить и, наконец, заиграет музыка.
Так я и уснула под доклад нашего генерального секретаря.
А в школе мы уже освоили с Ольгой Федоровной "Во поле березка стояла" и перешли на "У дороги чибис". От моих занятий в школе музыкой даже не пахло. Строгое "И раз, и два!" убивало мелодию. В школе я музыки не слышала.
А дома выжимала из тугого "КРАСНОГО ОКТЯБРЯ" все, что могла. Папа сказал, что он тугой, пока новый. И чтобы он "разошелся" и перестал быть тугим, нужно играть, играть и играть. Главное - играть гаммы, чтобы все клавиши были задействованы. В школе Ольга Федоровна гаммы не задавала. Но, усвоив формулу беспрерывной игры тремя основными пальцами, используя безымянный и мизинец только перед обратной чередой звуков, я гоняла по клавиатуре все быстрей и быстрей, до полного изнеможения.
Труднее было с аккордами. Как я ни пыталась растопырить ладошку, не то, чтобы октаву, от большого пальца на ДО я могла дотянуться мизинцем только к ЛЯ ДИЕЗ и не более. Правда, я всех уверяла, что это не ЛЯ ДИЕЗ, а СИ БЕМОЛЬ, но мне и самой от этого было не легче.

ОТПЕТАЯ ЖИЗНЬ (12)

ПАПИНЫ ПОДСКАЗКИ
Теория музыки усваивалась со скрипом, исключительно из-за патологических особенностей моего разума. Все, что необходимо было вызубрить, в голове не укладывалось. Наконец это понял мой отец.
- Что ты маешься?! Скрипичный ключ как называется?
- Скрипичный ключ.
- А еще как? Вам там что, не объяснили? Ключ СОЛЬ он называется. Потому что пишут его от точки на второй линейке, где находится нота СОЛЬ первой октавы. Значит, ноту СОЛЬ ты уже запомнишь навсегда. Если весь звукоряд чистых тонов составляет семь нот ДО, РЕ, МИ, ФА, СОЛЬ, ЛЯ, СИ, то, зная, что СОЛЬ на второй линейке, ты просто вычисляешь остальные ноты:
ФА - под нотой СОЛЬ, между второй и первой линейкой,
МИ - под нотой ФА, на первой линейке,
РЕ - под нотой МИ, под первой линейкой,
ДО - под нотой РЕ и, раз линеек больше нет, то ставим добавочную линейку.
Вот и получается ДО на первой добавочной. Теперь какие ноты из этого звукоряда у нас остались? ЛЯ и СИ. Значит, если нота ЛЯ находится над нотой СОЛЬ, то что?
- Она пишется между второй и третьей линейкой.
- Молодец! А нота СИ?
- На третьей линейке.
- Все правильно! А выше идет уже вторая октава, и между третьей и четвертой...
- Находится нота ДО второй октавы.
- Умница ты моя! Ну вот, мать, а ты говоришь - дебилка!
- Да как ты растолкуешь - и дебил поймет! - огрызнулась матушка.
- Вам ба, Апольд Карлыч, в музыкальные учителя надо было идтить, а не в анженеры! От денег бы лопатой загребали на частных уроках... - вмешалась в разговор практичная няня Шура.
Теперь диктанты на уроках сольфеджио я писала на пятерки, чем очень обескуражила свою матушку.

ОТПЕТАЯ ЖИЗНЬ (13)

ДОМАШНИЕ КОНЦЕРТЫ
Няня Шура просто влюбилась в наше пианино. Она его по сто раз на дню фланелевой тряпочкой протирала, вздыхаючи со слезой:
- Да! Эт те не балалайка! Богатый инструмент!
- Ну, так давай, нянюшка, со мной осваивай. А балалайку твою мы с Аленкой все равно любим.
- Да-а-а, - тянет Аленка, - особенно твою "КРАПИВУШКУ"...
Сестричка моя, хоть и в матушку пошла, по музыкальной части ей медведь уши оттоптал, балалайку ценила. Однако слушать нянишурину игру приходилось тайком от матери. Не терпела мама мужицких песен. А мы - так обожали. И отец подпоет, бывало, пока мамы нет.
И вот, пока мама во Дворце Алюминьщиков очередные натюрморты в изостудии пишет, мы отрываемся по полной программе:
Крапивушка лесная,
узорные кусты.
Зачем, зачем не знаю
растешь с малиной ты.
А дальше после нашего всеобщего хора солирует няня Шура:
Хороша красна малина поутру.
Но крапива заслонила к ней тропу.
До малины я добраться не смогла,
Только руки все крапивой обожгла.
И мы снова подхватываем:
Крапивушка лесная,
узорные кусты.
Зачем, зачем не знаю
растешь с малиной ты.
А няня Шура еще задушевнее:
Путь к любимому был близок, не далек.
Но крапива стала прямо поперек.
Я пошла тропинку новую искать,
а любимый не хотел так долго ждать.
А мы еще громче:
Крапивушка лесная,
узорные кусты.
Зачем, зачем не знаю
растешь с малиной ты.
Тогда няня с поучительным лукавством:
Понапрасну я крапиву ту виню,
берегла она малинушку мою.
Знайте, девки, чтоб любовь не потерять,
о крапиву рук не бойтесь обжигать.
И мы уже в припляску:
Крапивушка лесная,
узорные кусты.
Зачем, зачем не знаю
растешь с малиной ты.

ОТПЕТАЯ ЖИЗНЬ (14)

ЗАГУЛЯЛИ
Прошла зима. Моя первая зима, в которой я ни разу не заболела. Легкая ангина однажды проскочила, но няня Шура регулярно водила меня в поликлинику, где мне прямо в гланды делали новокаиновую блокаду. За то, что я смирненько сидела, разинув рот, пока в мою глотку всаживали шприц с лекарством, она давала мне шоколадную конфету. Я и без конфеты старалась, потому что поняла: если буду мужественной, из меня скорее вырастет мужчина. Но от конфет не отказывалась.
А как только пригрело солнышко - няня загуляла. Причем, загуляла вместе со мной.
В отличие от меня, мою сестричку водили в детский садик. Садик был хороший, ведомственный. И вот однажды утром няня разбудила меня и сказала:
- Сегодня мы вместе с тобой отвезем Аленушку в садик, а потом пойдем в гости песни петь. Я балалайку с собой прихвачу.
Если я обычно по утрам с трудом выбиралась из теплой постели, то тут пулей соскочила с кроватки.
Доехав на трамвайчике до конечной остановки и закинув сестричку в садик, мы пошли за старый стадион и поднялись в гору.
С горы был виден весь рудник - прямые зеленые улицы, многоэтажные белые дома, квадраты усадьб, вогнутая желтоватая ладонь стадиона и поодаль конусы черных породных отвалов. Отвалы тлели, над ними стелились сизоватые дымки.
- Вот каки картины матери твоей рисовать надо, а не кувшин на полотенце с яблоками! - воскликнула нянька.
Осторожно ступая по крутой скользкой тропинке, мы спустились за гору, к барачному поселку. И, пройдя по зеленой улочке, вошли в землянку.
- Есть кто дома? Здоровы ли кума с кумом?

ОТПЕТАЯ ЖИЗНЬ (15)

НЯНЯ ЁСЯ
В конце мая отец получил командировку на согласование проекта в Ленинград и взял меня с собой. Обратно он улетел без меня. Я осталась на все лето у дедушки Сережи с бабушкой Ниной. Они жили на Литейном проспекте. Их единственная комнатенка выходила окнами на крыши соседних домов, над которыми возвышался тогда еще голубой купол Преображенского собора. Эта комната находилась в общежитии преподавательского состава Артиллерийской Академии. Дедушка Сережа хоть и был давно в отставке в чине полковника, но они с бабушкой по-прежнему жили там. Одна треть всей комнаты была отделена перегородкой, за которой находилась дедушкина фото-кино-лаборатория.
Как говорила бабушка, мой дед был неисправимым изобретателем. И сегодня любой инженер-артиллерист сможет вам подтвердить, что расчетная система прицельного огня Сергея Григоровича не устарела и до сих пор используется нашими Вооруженными Силами.
Фотографией дедушка занимался с ранней юности. А, выйдя в отставку, стал изобретать и совершенствовать фотоувеличители, кино-фотообъективы, экспонометры и писать статьи в журнал "Советское Фото". Им заинтересовались у нас на ЛОМО и в Киеве. Таким образом он стал еще и экспертом выпускаемой продукции двух крупнейших заводов СССР.
И нет ничего удивительного, что мои бабушка с дедушкой дружили с семейством фотографа Бродского из соседнего дома на углу Литейного проспекта и улицы Пестеля.
Когда два маститых фотографа запирались у деда в его фото-лаборатории, мы с бабушкой уходили на кухню стряпать. На кухне офицерские жены ставили меня на стол и заказывали песенки.

ОТПЕТАЯ ЖИЗНЬ (16)

ПЕРВЫЙ РАЗ В ПЕРВЫЙ КЛАСС
Из Ленинграда обратно домой меня привезли поздно. На улице уже был октябрь. И буквально на следующий день повели с утра в школу. Да не в музыкальную, а в общеобразовательную. Как говорится, первый раз в первый класс. Моя учительница Валентина Ивановна, увидев меня, всплеснула руками:
- Такая кроха! Худенькая, аж светится! Да куда же вы ее?! Она столько пропустила!
- Ничего, она у нас девочка разумненькая, не смотрите, что мала, всех перегонит.
Тут, конечно, папа загнул... Читать со всеми детьми хором про то, как мама мыла раму, для меня не представляло особого интереса. А пытливый детский ум тянулся к познанию. Читала-то я легко, а вот письму совершенно не была обучена, а уж чистописанию тем более. Ручку-вставочку с пером держала в руках впервые, а чернильница-непроливашка меня совершенно заинтриговала. И я, конечно, взялась ее испытывать. А так как по причине моего малого роста меня посадили за первую парту, прямо перед учительским столом, то пострадали не только мой белый воротничок и манжеты с букварем и тетрадкой, но и платье учительницы и святая святых - КЛАССНЫЙ ЖУРНАЛ.
Когда няня Шура пришла забирать меня из школы, чтобы вести на уроки музыки, я - вся изгвазданная чернилами, сидела в холле перед гардеробом на "позорной скамье" для провинившихся детей. Все наказанные дети, проявляя чувство стыда и раскаяния, или плакали, или просто закрывались руками. Одна я, задрав усатую от чернил физиономию и заложив руки за спину, гордо орала:
Если бы парни всей Земли...

ОТПЕТАЯ ЖИЗНЬ (17)

ТРИ БУКВЫ С ПРОГУЛАМИ
Первый и второй класс общеобразовательной школы проходили черте как. А в музыкальную просто ноги не несли. Особенно на уроки по специальности к любимой Ольге Федоровне. Всему виной - мои стыдливость и стеснительность.
По соседству с нашим классом скрипки, где вместо скрипки меня муштровали за фортепьяно, находился класс фортепьяно, в котором преподавала долговязая тетка. Видимо, так уж совпало, что эта долговязая заканчивала свои уроки как раз перед моими занятиями. И взяли они с Ольгой Федоровной моду сидеть у меня за спиной друг у дружки на коленках, пока я талдычила очередные упражнения, и со страстными стонами, совершенно невпопад с тем, что я играю, обниматься и целоваться. Ну, и что с того, что это происходило у меня за спиной. Черная полировка инструмента отображала все их действия до мельчайших подробностей.
Я перестала посещать уроки специальности, продолжая добросовестно ходить на теорию музыки, музлитературу, сольфеджио и хор. А уроки Ольги Федоровны прогуливала демонстративно, прямо перед окнами ее класса, играя с мальчишками в "зоску". Так у нас назывался меховой кружочек со вшитым кусочком свинца, который мы подкидывали и отбивали ногой, соревнуясь, кто больше его отобьет и у кого эта "зоска" дольше всех не упадет на землю.
Писать я научилась быстро, особенно мелом на доске, поскольку увлеклась настенными посланиями вдоль заборов нашей улицы. Прочитаешь на заборе слово "ДУРАК" и обязательно достанешь кусочек мела и ответишь: "САМ ДУРАК!" Но были на заборах некоторые буквосочетания, которые оставались для меня за семью печатями.

ОТПЕТАЯ ЖИЗНЬ (18)

ПОД ЗВУКИ ВАГНЕРА И ДРУГ НЕМОЙ СЕРЕЖА
Тот день, когда я проснулась заикой, неспособной произнести ни единого слова, врезался в мою память навсегда. Обнаружив такую напасть, я просто решила молчать. Это ж как икотка, с перепугу. Наверное, если бы моя матушка меня выдрала, я бы оторалась - и всё. А тут, в ожидании не свершившейся порки, перенапряглась. Ладно, решила я, денек отмолчусь, а там видно будет.
Решить легко, а вот исполнить... К вечеру о случившейся со мной коллизии знала вся семья. На следующий день отвели к доктору - он приказал петь. И правда, при пении я не заикалась.
Теперь у меня наступил оперный период. Я старалась петь не абы как, а красиво. В школе меня попробовали было дразнить, но вспышки гнева окрыляли, и я наносила сокрушительные тумаки всем обидчикам без разбору. И вообще, в тот период натура моя взбунтовалась. Дальнейшие попытки усадить меня на "позорную скамью" выходили школьной дирекции боком. Теперь я забиралась с ногами на это сооружение и выдавала весь репертуар кухонных концертов у бабушки Нины в Ленинграде. На эти концерты собирались толпы зевак из учеников, учителей и родителей. Таким образом "позорная скамья" превратилась в "ПОЧЕТНУЮ". И все остальные наказанные дети стали мне подражать. Теперь каждый считал своим долгом забраться с ногами на скамейку и проявить себя, спев песенку, рассказав стишок или хотя бы просто прокукарекав.
Конечно, всему виной была опера. Потому что, обучая меня певческой риторике, папа ставил на патефон трофейную пластинку Рихарда Вагнера "КОЛЬЦА НИБЕЛУНГА" в исполнении Берлинского Оперного Театра.

ОТПЕТАЯ ЖИЗНЬ (19)

КОРАБЛИКИ, РАЗЛУКА,
ПОЖАР И ЧЕЛОВЕК В КОСМОСЕ
Откуда я узнала, что его зовут Сережа? Кто мне это сказал? Ну, не сам же он. Этого я уже не помню. Только помню, что моего самого первого настоящего друга звали Сережа. Мне нравилось, что все говорили про него НЕ МОЙ. Потому что только я имела право считать его своим. Я так и заявляла:
- Конечно, он НЕ ВАШ, он МОЙ!
А еще мне нравилось, что он молчал. В нашем союзе я говорила за себя и за него. С наступлением весны мы выстругивали кораблики из щепочек. Сережа подарил мне ножик. Ни у кого таких ножей не было, только у меня и Сережи. Это его папа разломал пополам ножовочное полотно. Зазубренный край остался зазубренным, а другой край был остро заточен. Черенок и ножны были сплетены из разноцветных проводков телефонного кабеля. Таким ножичком можно было пилить и строгать.
Свои кораблики мы пускали в ручейках вешних вод. Ручейки закончились, но оставались лужи. И мы стали мастерить парусники. А по радио пел мальчик:
Белеет парус одинокий
в тумане моря голубом...
Дома родители ссорились. Ночью мама кричала папе, что лучше бы ей сдохнуть, чем наблюдать, как ее родной ребенок становится законченным дебилом.
- У нее даже в друзьях один дефективный полудурок - и всё!
- Ладно, - сказал папа, - я наведаюсь к Фридриху из облоно.
Буквально где-то через неделю я, как обычно, подбежала к Сережиной маме и показала ей два пальца. После такого жеста она всегда или приводила мне Сережу, или отводила меня к нему. Но в этот раз, замахав на меня рукой, Сережина мама отвернулась.
Не знаю, сколько я просидела под Сережиной дверью, когда за мной пришла няня Шура.

ОТПЕТАЯ ЖИЗНЬ (20)

БОЛЬШЕ СВОБОДЫ И МЕНЬШЕ ДАВЛЕНИЯ
Теперь я представляла себя немой и молчала всем назло. Учительнице надоело со смой цацкаться. Об этом она так и сказала моим родителям. И меня повезли определять в школу для придурков. Такая школа в нашем городе числилась за номером 48. Как ни странно, со своей отвратительной памятью на цифры и числа, этот номер я запомнила навсегда.
- Ниче! Зато тебя там напрягать не будут. С дуры спросу меньше, - утешала меня няня Шура.
В эту специальную школу тоже нужно было выдержать вступительный экзамен. Помню длинный стол в большом зале, с красными транспарантами на всех стенах. За столом не меньше пятнадцати человек народу. Это приемная комиссия. Во главе большой, толстый лысый дядька. Он мне напомнил папиного друга Соломона Исааковича, добрейшего человека, которого все дети звали "папа Соля". Завидев его, я успокоилась. Смотрела в заплывшие жиром светло-голубенькие глазки и улыбалась.
- Ну, привет! - сказал дядька.
- Здрасьте, - ответила я.
Мое заикание куда-то улетучилось.
- Почему молчим?
- Надо.
- А что надо?
- В Кемеровский интернат попасть, к Сереже.
- А кто у нас Сережа?
- Друг. Друг у меня - Сережа! Его в интернат для глухих отправили. А он еще и не разговаривает. А если и я тоже не буду? Мне туда очень надо.
Меня как прорвало. Я этому дядьке всю душу излила. Он только своей зеркальной лысиной качал. И все другие в комиссии мне улыбались. Потом лысый поднял руку, и я заткнулась.
- Какие будут вопросы, коллеги? - обратился он ко всем сидящим за столом.
Одна очень старая тетка дикторским голосом отчеканила:
- Деточка, умеешь ли ты читать?
- Ну, да, - недоуменно ответила я.

ОТПЕТАЯ ЖИЗНЬ (21)

НЕ В БАРИТОНЫ, ТАК В ПУШКИНЫ
Почему все такие счастливые? Чему радуются? Хорошо уехать и вернуться. Всегда хорошо возвращаться. По тебе уже соскучились, тебе рады.
- Няня Шура, а ты свои вещи упаковала?
- А то.
- Ты на какой полке хочешь ехать, нижней или верхней?
- Да мне, Лелик, полка-то не понадобится. Я тут на трамвайчике до кольца, ну, и в свой барак.
- Как? Ты не хочешь ехать с нами?!
- Какой там ехать! Рада б в рай, да грехи не пускают. Мне еще на поселении три года тут околачиваться! А там и другая нянька сыщется.
Если про то, что никогда больше не увижу Сережу, я просто не позволяла себе думать, то к разлуке с нянькой меня никто не подготовил. Какая "другая"?! ТАКОЙ как няня Шура больше нет. С балалайкой, чтобы буквы на пальцах, шрам над бровью и махорочный дух. Не будет больше наших утренних походов в киношку. Сегодня мы идем во Дворец Алюминьщиков последний раз. Показывают "СЛЕПОГО МУЗЫКАНТА". И кто же мне втихаря от родителей купит мороженное, с душевной присказкой "а и хрен с ними, с гландами"?! После "СЛЕПОГО МУЗЫКАНТА" мы с нянькой обе вышли заплаканные.
- Ну, вот, и я у тебя как тот дядька с дудкой для слепого мальчика. Только тетка и с балалайкой. А ты, хоть и зрячая, но девочка. А это, чтоб ты знала, хуже слепого мальчика. Потому что с мальчиком-то еще будут возиться, а девочку скорей вырастить и с глаз долой.
- Не плачь, няня Шура, я буду мальчиком. Я так давно решила, еще когда тебя не было. Только теперь это моя самая большая тайна. И избавляться от меня никому не придется. Я, как вырасту, стану дяденькой и уйду сама. Потом приеду за тобой. И мы заживем душа в душу в одной ветхой лачужке.

ОТПЕТАЯ ЖИЗНЬ (22)

ДОМ НА КОЛЕСАХ ИЛИ ПЕРВЫЕ ГАСТРОЛИ
Сколько себя помню, папа никогда не мог угодить маме. Он вечно должен был оправдываться.
- Опять мы не как все люди едем?! Что, нельзя было билеты на самолет купить? В Ростов прилететь, а там до Батайска рукой подать, и мы дома.
- Сердце мое, а мы уже дома. Ведь этот состав отправляется в ведомство Северо-Кавказской и непосредственно к строительно-монтажным поездам. Мы с тобой из Министерства Путей Сообщения переведены в Министерство Транспортного Строительства, и этот вагон станет нашим жильем в составе СМП-14 до самой осени, пока нам в Батайске не дадут квартиру.
А мы с сестричкой были счастливы. И уже никакие разлуки - ни с няней Шурой, ни с Сережей, ни с Аленкиными детсадовскими привязанностями - нас больше не огорчали. У нас был свой ДОМ НА КОЛЕСАХ! Каждое утро мы оказывались на какой-нибудь станции, где можно было бегать вдоль вагонов. Каждый день мы всей семьей обедали в привокзальных ресторанчиках или станционных буфетах. И нас все любили.
- Что за беготня?! Чьи это дети?!
- Это дети товарища Краузе, начальника ремонтноподвижного состава.
- Ах, это Леопольда Карловича детки? А ну ка, девочки, идемте за мной. Маня! Открой комнату матери и ребенка. У нас там игровая, еще с прошлого года укомплектована, не тронута стоит.
Пока папа со своими рабочими на очередной станции весь день занимался ремонтными работами, мама при помощи откомандированного в ее распоряжение плотника благоустраивала наше жилье. И старый вагончик превращался в уютную двухкомнатную квартирку с кухней и прихожей в одном лице.

ОТПЕТАЯ ЖИЗНЬ (23)

МУЗЫКА В КАРМАНЕ
Но в одном наш папа никого не обманул. Мы таки добрались до Батайска. Куда девался весь остальной состав - не помню. Просто однажды мы оказались прицеплены совершенно к другому поезду, который уже давно никуда не ехал, а стоял у Батайска-Сортировочного. С одной стороны к нам был прицеплен такой же как наш вагон под названием "женское общежитие". С другой стороны - целая вереница семейных вагонов. Про мужское общежитие не помню. Или его не было вобще, или оно существовало не при нашем составе. При женском общежитии столовался огромный рыжий пес по кличке Полкан. Мы с Аленкой подружились с ним очень быстро, приняв его во все свои игры. Там были и другие дети. Но я их плохо запомнила, потому что в этом составе мы прожили не более пары месяцев. Помню только, что вся ребятня играла преимущественно под нашим и общежитским вагонами. Все остальные подвагонные пространства были заняты курятниками, крольчатниками, а кто и свиней держал...
Это был тот самый легендарный СМП-14, к которому мы так стремились. Папу назначили прорабом. Мама, было, взъелась на него за то, что он ни начальник, ни главный инженер, а всего лишь прораб, но, осознав всю прелесть стабильной жизни, отстала. Папа уже ездил без нас. Но зато со всех своих поездок привозил нам подарки. Однажды он подарил мне губную гармошку. И с тех пор я не вынимала ее изо рта. Первая мелодия, которую я освоила, была песенка про юного барабанщика. За ней все неаполитанские песни из репертуара Робертино Лоретти. Потом "Хазбулат удалой" и прочие русские мелодии. Ребятам нравилось. Мы теперь все игры устраивали под гармошку.

ОТПЕТАЯ ЖИЗНЬ (24)

ШКОЛА ДРУГАЯ, ПРОБЛЕМЫ ДРУГИЕ...
Мы еще оставались жить в вагоне, когда вновь наступило 1 сентября, и мама повела нас с сестрой в школу. Если для меня это был уже не первый год, то Аленка пошла таки первый раз в первый класс. И ознаменовался этот день тем, что я узнала, что, в отличие от всех своих одноклассников, я не пионер.
Были бы мои родители попроще да по хитрее, надели бы на меня красный лоскут - и все бы приняли это как должное. Ан, нет! И вот началось:
- А где твой галстук?
- У меня его нет.
- Почему?
- Я не пионер.
- А за что тебя не приняли в пионеры?!
Я же не знала, что надо было заявить, что это потому, что в нашей малокомплектной школе ремонтно-подвижного состава не было пионерской организации. Я возьми да и вспомни про треклятые три буквы, написанные когда-то мною на классной доске в средней школе города Новокузнецка. Только если тогда-то я эти буквы написала, то теперь четко и громко выдохнула вслух перед всем классом.
Позорной скамьи в той школе не было. Меня просто выгнали из класса. По коридорам слоняться я не стала. Стоял теплый солнечный день. При школе был разбит прекрасный яблоневый сад. Спелые, ярко-красные плоды манили в самую гущу кроны. Как я оказалась на дереве - не помню. Зато хорошо помню, что стащил меня оттуда стройный лысеющий дядька. Это был старший пионер-вожатый нашей школы. Звали его Виктор Александрович. Мы с ним сразу нашли общий язык. Я наверное тогда ему всю свою жизнь рассказала. По крайней мере, мне так показалось.
К приходу моей матушки все конфликты были улажены, и Виктор Александрович объявил, что я принята в школу горнистов, а в пионеры меня примут на первой же пионерской линейке.

ОТПЕТАЯ ЖИЗНЬ (25)

БОРЬБА С ЧАСТНОЙ СОБСТВЕННОСТЬЮ
Каждую субботу последним уроком в нашей школе были уроки внеклассного чтения, на которых мы должны были отчитываться о том, какие книжки прочли за неделю и, обязательно, проводилось обсуждение статей «Пионерской правды». Вот на одном из таких уроков Виктор Александрович, в присутствии директора и завуча школы организовал диспут о частной собственности и пионерской совести. Обсуждалась статья про мальчика, который все лето вместе с мамой и бабушкой простоял на рынке, торгуя овощами со своего огорода и заработал таким образом себе на велосипед и новую школьную форму. Особенный акцент в этом обсуждении Виктором Александровичем упирался на то, что и ПИОНЕРСКИЙ ГАЛСТУК мальчик купил себе за эти деньги, деньги частника и рыночного торгаша. Негодование любимого педагога разбудило и в наших сердцах безудержный гнев.
После уроков, возвращаясь домой, мы с Нинкой Ивановой и Светкой Марченко с жаром обсуждали Валю Кацюбо, которая несомненно была такой же частницей, как и тот мальчишка из «Пионерской правды». Нам не приходило в голову, что пока мы еще смотрим утренние сны, эта девочка уже на ногах, поит, кормит и доит корову, выгоняет ее на пастбище, продает молоко соседям, поскольку ее мать уже на работе. Потом она собирает своих младших братьев и сестер кого в детский садик, а кого в школу, готовит им завтрак, одевает, обувает. Нам не приходило в голову, что у этой тихой, всегда чистой с аккуратно заплетенными косичками девочки нет такого детства, как у нас. Для нас на тот момент Валя Кцюба была страшным классовым врагом номер один. И вот именно в момент жарких споров она оказалась у нас на пути.

ОТПЕТАЯ ЖИЗНЬ (26)

ОБОРВАННАЯ ПЕСЕНКА
Виктор Александрович стал моим кумиром. Особенно когда вручил мне лично горн прямо из пионерской комнаты. И в пионеры меня приняли, не дожидаясь октябрьских праздников, на первой же пионерской линейке. И, хотя я так и не смогла вызубрить эту галиматью под названием ТОРЖЕСТВЕННОЕ ОБЕЩАНИЕ ПИОНЕРА СОВЕТСКОГО СОЮЗА и отчаянно несла торжественную отсебятину, из которой подлинными строчками были только "Торжественно обещаю горячо любить Советскую Родину, как учит коммунистическая партия, как завещал великий Ленин". Галстук мне повязали под барабанную дробь перед строем пионеров нашей школы. И теперь по дороге домой я отдавала салют всем встречным. Трубить в горн я навострилась очень быстро. Надо было всего лишь насобачиться крепко пердеть губами в мундштук с разным напором. И тогда могла получиться определенная мелодия. Однако мелодий требовалось немного. Все остальное считалось несоответствующими уставными сигналами.
Губную гармошку пионерский горн мне не заменил. И я по-прежнему таскала ее в кармашке своего передника. Зато, как заметил Виктор Александрович, меня легко было найти. Где гармошка, там и я.
И вот я прусь по протоптанной тропинке, перешагиваю через рельсы подъездных путей завода ВторЧерМета, а дальше через овражек. И звучит бодрая героическая мелодия:
Мы шли под грохот канонады,
мы смерти смотрели в лицо.
Вперед продвигались отряды
Спартаковцев смелых бойцов...
И там, где лесной овражек выходит в поле, меня поджидают... Я даже не успеваю их разглядеть.
- Ну что, немецкое отродье? Все гундишь на своей фашистской гармошке?

ОТПЕТАЯ ЖИЗНЬ (27)

МУЗОНЧИК НА КОСТЯХ
Однажды вечером, когда папа вернулся с линии, и мы с ним в четыре руки разучивали какую-то пьеску, к нам зашел Виктор Александрович со своим товарищем в форме летчика. Рядом был военный аэродром, и летчики здесь никого не удивляли. Пока этот летчик о чем-то разговаривал с моими родителями, Виктор Александрович играл со мной в шашки, успевая при этом разучивать стишки-дразнилки с моей сестричкой. И, когда мы уже пятый раз сыграли вничью, Виктор Александрович, как бы между прочим, достал из кармана красивую красную коробочку с золотой надписью "КУБАНСКИЙ МУЗПРОМ".
- Держи, Лель, ты выиграла.
В коробочке лежала совершенно новенькая губная гармошка.
А на следующее утро за нами с Аленкой приехал ГАЗик, в котором, помимо вчерашнего летчика, сидела сказочно красивая девушка. Это была жена летчика и моя новая учительница Зоя Васильевна. Так уж получилось, что прежняя учительница за это время ушла в декретный отпуск. А Зоя Васильевна стала не просто моей учительницей, но и подругой моей мамы. Оказывается, все эти годы моей маме страшно не хватало задушевной подруги. Вот и все, что было необходимо, чтобы в семье наконец-таки воцарился мир и покой.
Теперь гарнизонный ГАЗик вместе с Зоей Васильевной каждое утро заезжал за нами, и каждый вечер мы возвращались вместе домой. Часто с нами приезжал Виктор Александрович. Мама оживилась. Наша квартирка в щитосборном домике на краю леса превращалась в светский салон. Виктор Александрович привозил с собой саксофон. Зоя Васильевна здорово играла на фортепьяно.

ОТПЕТАЯ ЖИЗНЬ (27)

ПОРЧЕНА
В Ростове на Дону был построен пятиэтажный кирпичный дом для семей сотрудников нашего строительно-монтажного поезда. У нас получился двойной праздник: Двадцать лет со Дня Победы и новоселье. Конечно же, приехали и Виктор Александрович, и Зоя Васильевна со своим летчиком. Веселились все как-то грустно - понимали, что частые музыкальные вечера закончились. Где Батайск, а где Ростов. Особо не наездишься.
В новой школе в коллектив я вписалась с кулаками. Училка там была какая-то старорежимная: ходила вдоль рядов с линейкой и лупила ротозеев, которые отвлекались от заданной темы. Я сидела ни жива, ни мертва, не сводя с училки глаз, понимая, что если она только замахнется на меня... Уж не знаю как, но спуску не дам! А училка, наоборот, проходя мимо меня, гладила мою голову своей жесткой ладонью, приговаривая:
- А вот Краузе у нас молодец. Даром, что из области.
Как-то на уроке она заявила:
- Все подхалимы! И никто из вас не признается, что терпеть меня не может.
- Не-е-ет! -заорали дети, - мы вас лю-ю-ююбим!
- А вот Краузе меня точно ненавидит. Правда, Краузе?
- Конечно, - ответила я - за что ж вас любить? Линейкой деретесь.
- Вот потому я только Краузе и люблю! - заявила училка.
Меня ее признанте не всколыхнуло. Я-то понимала, что эта стерва никого не любит.
А после уроков меня поджидали девочки из нашего класса.
- Че ты нос задираешь? Курва порчена!
Долго препираться я не стала. Молча развязала свой галстук и положила в карман. В Батайске было достаточно одного такого жеста. Все знали, что пионерский галстук снимают, когда идут на драку. Так уж Виктор Александрович нас учил. Но мои новые одноклассницы были не в курсе.

ОТПЕТАЯ ЖИЗНЬ (28)

ОДЕССА, МАРГОЛИН, ТЕАТР
Моя тезка - балерина. Впрочем, тезка она исключительно по моему домашнему имени, а не по метрикам. И балерина она была уже в значительном прошлом, но всеми своими позами - сидя, лежа и стоя - давала понять, что БА-ЛЕ-РИ-НА. Мама не любила ездить к ней в гости, но положение обязывало.
Муж у балерины был хореограф Одесского Театра Музыкальной Комедии. Она его называла Мой Марголин. Как его звали еще, я так и не узнала. Жаль, дядька он был замечательный. Детей у них не было. Именно Марголин открыл для меня театр. Что он увидел во мне? Почему решил однажды на весь день затащить меня в театр? А может быть, я слишком много о себе мню. И меня просто повесили на него в силу каких-то обстоятельств. А он не нашел ничего лучшего, как припереть меня на работу, где куча полуголых красивых женщин, и все со мной сюсюкают. Но Марголин ведет меня дальше, мимо женщин, в бутафорские мастерские и к художникам-декораторам. И сдает на руки суровой тетке в халате уборщицы с плоской кистью в руках.
- Присмотри за ребенком до вечера. Ее мамаша рисовать любит. Сунь ей че-нибудь.
Тетка не успевает отреагировать, а Марголина уже нет, и я стою, разинув рот перед огромадным холстом, на котором старинный замок, сад и озеро.
Помните Тома Сойера, который красил забор и все ему завидовали, и за мзду уговаривали уступить кисть и краску? Так вот, он был всего лишь заборным мазилой, а я целый день была театральным художником-декоратором. И свои кисть и краску не уступила бы ни-ко-му!
- Ты вот этой красочкой и вот этой кисточкой закрась вот это и это место. И не бойся. Испортишь - я перекрашу.

ОТПЕТАЯ ЖИЗНЬ (29)

РИДНА НЭНЬКО УКРАИНА, Я БОЛЬШЕ НЕ ПОРЧЕНА
За все время нашего пребывания в Одессе отец активно занимался своим служебным переводом на Приднепровскую Железную Дорогу и обменом нашей ростовской квартиры на днепропетровскую. На нем же лежал и весь переезд. В Ростов мы больше не вернулись. В школу малость подзадержались и в Днепропетровск прибыли к октябрьским праздникам. В свой класс я вписалась без проблем. Никто ж не знал, что я порчена.
Только оказавшись на Украине, я осознала, в каких голодных краях мы проживали до сих пор. Здесь никому не надо было еще с ночи занимать очередь за молоком. Продукты лежали на магазинных полках свободно. А главное, мама наконец-таки пошла работать, и в семье воцарилось счастье. В Днепропетровске у родителей оказалось много друзей-однокурсников еще по Ленинградскому Институту Инженеров Железнодорожного транспорта. Отец не так часто мотался на линии, поскольку уже работал не прорабом, а главным инженером.
А у нас в школе был хор. И записывали туда в обязательном порядке. И на уроках пения преподавались очень серьезно и теория музыки, и музлитература. Как звали учительницу пения и руководительницу нашего хора, я не помню. Фамилия у нее была Голубь. Ребята немножко посмеивались над ней. В моменты артистического экстаза она так неистово дирижировала и притоптывала ножкой, что это выглядело весьма карикатурно.
ХОР! Самый прекрасный и самый древний музыкальный инструмент в мире! Единый живой поющий организм. Наверное, благодаря моим тщетным попыткам подражать мужским голосам к тому времени у меня установилось меццо-сопрано с широким диапазоном.

ОТПЕТАЯ ЖИЗНЬ (30)

ЧИФИРЬ
Мы жили на Вокзальной улице. Дом, в котором была наша квартира, стоял рядом с мостом через Днепр. Зеленый двор, где я играла с мальчишками в казаки-разбойники и просто в прятки. Во дворе, в кустах, беседка. Однажды я пряталась в этих кустах, когда в беседке сидел старый дядька, известный вор-рецидивист по кличке Чифирь. Его все ребята боялись. Про него много жутких историй ходило. Если бы я только знала, что Чифирь в беседке сидит - ни за что бы в те кусты не залезла. А теперь вот сидела ни жива, ни мертва. А Чифирь надрывно кашлял, харкал на пол, курил папиросы и бренчал на гитаре, гундося себе под нос:
Я встретил девушку
на пересылочке.
Она фартовая пацаночка была.
И ей понравилась
улыбка жулика
и откровенные жиганские глаза.
Я забыла про то, что Чифирь страшный дядька, и что я вообще-то здесь просто в прятки играю и, раз я не нашлась до сих пор, значит, уже дальше играют без меня. Передо мной сидел худой старик в майке на потном, разрисованном синими наколками теле, и откровенно тосковал под гитару, не красуясь ни перед кем, сам с собой.
И вот этап идет,
и уезжаю я.
И уезжаю я быть может навсегда.
Но ты не плачь, не плачь,
моя пацаночка,
ведь я приеду и увезу тебя.
Мир перевернулся. Почему-то вспомнилась няня Шура. Это ж про нее пел Чифирь! Это ж он ее потерял!
Вот сроки кончились.
Вернулись жулики.
И воротился я в любимый город свой.
Но среди всех подруг
не нахожу я вдруг
голубоглазенькой пацаночки своей.
Да если бы няня Шура слышала, как по ней убиваются - она бы прилетела к Чифирю на крыльях любви!

ОТПЕТАЯ ЖИЗНЬ (31)

БЕЗ ГЛАНД, С ГИТАРОЙ И НЕ ПАЦАН
Как-то, перекупавшись в майском Днепре, я угодила в больницу со страшной простудой. Там мне, наконец-таки, вырезали эти гребаные гланды. Врачиха сказала, что без гланд я буду петь еще лучше.
После операции меня отправили в Евпаторию, все к той же бабушке Клавдии. И наконец-таки я все лето могла не вылезать из моря. Я увлеклась подводным плаваньем и охотой на бычков и крабов. Одно меня удручало: У МЕНЯ РОСЛА ГРУДЬ! И с этим ничего нельзя было поделать. Камушки под сосками припухали и болели. К концу лета уже нельзя было бегать в одних трусах. Пришлось напялить майку. От лифчика я категорически отказывалась. Эти дурацкие чашечки и лямки бесили меня. Рушились все мои сокровенные и заветные мечты. Я превращалась в женщину.
А бабушка Клавдия сокрушалась только о том, что мои родите-ли больше не заботились о моем музыкальном образовании.
Вернувшись домой, снова закорешилась с Чифирем. К занятиям в школе я не испытывала никакого интереса. Училась на тройки, оставаясь отличницей только по Русской и Украинской словесности. Даже уроки пения меня больше не интересовали.
В хоре мы пели Туликова "ПЕСНЮ О РОДИНЕ" и Моцарта "ХОР КОЛОКОЛЬЧИКОВ" из оперы "ВОЛШЕБНАЯ ФЛЕЙТА", но я уже перестала испытывать наслаждение от своего меццо. Прокуренный хрип Чифиря затмил все мои прежние вокальные предпочтения. И я закурила, благо, семья была курящей и проблем с папиросами не было. Курила тайком, без бравады. И действительно, по утрам голос грубел, но потом в том же хоре мое сопрано было безупречно.
Родители наотрез отказались купить мне гитару. Мама сказала, что на гитарах только урки в подворотнях играют.

ОТПЕТАЯ ЖИЗНЬ (32)

ДВЕ ТЕТРАДИ
Когда дедушка Сережа с бабушкой Ниной наконец-таки полу-чили в Ленинграде квартиру в Купчино, на Бухарестской улице, ба-бушка Нина устроилась на работу в кинотеатр "СЛАВА". Она там продавала периодическую печать и открытки. Мы стали получать от нее бандероли с интересными журналами. Самый ценный из них для меня был журнал "ГОРИЗОНТ" с пластинками. Тогда я впервые услышала Окуджаву. Две песни: "НАДЕЖДЫ МАЛЕНЬКИЙ ОРКЕСТ-РИК" и "ПО СМОЛЕНСКОЙ ДОРОГЕ". Я эти песни сразу же разучила и показала Чифирю. Чифирь долго сморкался, а потом сказал:
- Про Смоленский этап я ни разу не слыхал. Как, говоришь, его зовут, - Булат Окуджава? Грузин, значит. Интересно, где он сидел? Надо корешей поспрошать. Может, он у кого в тетрадках записан.
Вот тогда-то я и узнала, что урки ведут тетрадки как обыкновенные девчонки. В этих тетрадках, так же, как и у девчонок, записываются полюбившиеся им стихи и песни. И у Чифиря тоже была такая тет-радь. Большая, пухлая, замызганная общая тетрадь в клеточку с вклеенными туда фотками голых теток. Тетки мне не понравились - сиськи висят, письки косматые. Некрасивые тетки. А вот стихи и песни были интересные. Не было там ни про стройки коммунизма, ни про родные просторы. Хотя и попадались некоторые из кино-фильмов. А остальные все больше про побег из зоны, про драки, про карты, много про маму и прокурора. В общем, жизненные стихи и песни. Особенно мне одна понравилась, под названием "ПРО-ЩАЛЬНЫЙ УЖИН". Красивая песня. Я ее выучила и девчонкам пе-ла.
Отлив лениво ткет по дну
узоры пенных кружев.
Мы пригласили тишину
на наш прощальный ужин.

ОТПЕТАЯ ЖИЗНЬ (33)

ТЕМ И ХОРОШ, ЧТО НЕ МАЛЬЧИШКА
Гитара притягивала ко мне девушек. Я здорово насобачилась косить под пацана. И уже далеко не все мои знакомые девчонки знали, что я не пацан. Мечта про Пушкина реализовалась мистическим образом. После избавления от кос окружающие стали находить во мне внешнее сходство с юным Пушкиным. А лично я тогда косила уже под Есенина, поскольку вовсю строчила любовную лирику и считала своим долгом прослыть вечно пьяным разбитным малым.
В эти годы родителям было не до меня. У бабушки Нины случился инсульт, и мама плотно засела в Ленинграде. Там она встретила старую студенческую любовь, и их роман возобновился.
Отец нас с сестрой распустил окончательно. Однажды я вернулась домой под утро совершенно пьяная. Батя не стерпел и ударил меня кулаком в лицо. Сломанный нос только прибавил мне мальчишеского шарму. Неспокойная я была, ой, неспокойная... И уже, как трудный подросток, состояла на учете в детской комнате милиции.
Известный в городе хореограф Андриес Родригес как раз готовил постановку "ЗА ДЕТСТВО СЧАСТЛИВОЕ НАШЕ СПАСИБО, РОДНАЯ СТРАНА!" А, поскольку воспитан он был на соцреализме, то и артистов на роли беспризорников пошел набирать из местных хулиганов. Так через детскую комнату милиции я угодила к нему. Вряд ли он заметил во мне способную танцорку. Скорее, в нем шевельнулся инстинкт Пигмалиона, и он из неуклюжего шагающего экскаватора стал лепить изящного травести. Я танцевала у него мальчика-цыгана, который был разведчиком у красных.
Андриес Родригес был одним из испанских детей, завезенных когда-то в Советский Союз из фашистской Испании.

ОТПЕТАЯ ЖИЗНЬ (34)

БИБЛИЯ, КОМСОМОЛ И СЕКСОТРЕНИНГ
Папа нанял домработницу. Простую задушевную хохлушку тетю Фросю, которая все время стряпала галушки, раз в неделю белила квартиру, ходила на рынок и в церковь. У нее была большая старая толстая книга под названием БИБЛИЯ. Мой интерес к этой книге тетя Фрося уважила с удовольствием. В Библию я впилась мертвой хваткой. Все ее фиты, яти и твердые знаки только пуще раззадоривали меня. Мы даже в церковь с тетей Фросей сходили, втихаря от всех. Таким образом ТАИНСТВО для меня стало не пустым звуком.
Действующий собор находился тогда за обкомом партии. Про днепропетровский обком партии тогда так и говорили: "У Бога за пазухой, у Ленина за спиной". Это потому, что перед обкомом стоял памятник Ленину.
Тогда я уже сочиняла песни. У людей появились магнитофоны. Многие крутили Битлов и Высоцкого. Вот я и стала под это все гнать отсебятину. И даже приняла участие в каком-то городском смотре самодеятельности, где мне за песню на русском языке, про расстрелянного комсомольца, дали грамоту, а на украинском языке "БОЖЕВIЛЛЯ ЮДИ" (сумашествие Иуды) вызвали к директору на ковер за увлечение религией. Из меня долго пытались вытрясти, кто же так "втягивает" меня в эту поповщину, но я им тетю Фросю не выдала. Сегодня такая узколобая тупость смешна, а тогда меня за эту "выходку" не приняли в комсомол. А ведь я всего-навсего интересовалась историей.
Отец, прознав о моем увлечении Библией, достал с полки сто раз смотренные мною альбомы Русского Музея, Эрмитажа и Третьяковской галереи и сказал:

ОТПЕТАЯ ЖИЗНЬ (35)

ДЕВИЧЬИ РАЗБОРКИ И ВЕСНА НА ДНЕПРЕ
В школу я ходила для галочки. Учителя давно махнули на меня рукой. По утрам, перед занятиями, пацаны гоняли футбол в школьном дворе. И я свои вратарские навыки не теряла. Мои одноклаcсницы уже стали заглядываться на мальчиков. Поскольку предметы их воздыхания были моими друганами, им срочно приспичило водить дружбу со мной. Но для меня они были скучными пай-девочками, и дружба не получалась. В меня тоже влюбился одноклассник. Он был младшим братом одной из девчонок, с которыми я тренировалась в поцелуях. Его звали Витька Прохоров. Он не мог быть моим друганом. Он не гонял в футбол и не косил под Битлов на гитаре. Всегда сторонился наших шумных затей. У него был врожденный порок сердца. Но он отлично учился и помогал мне выкручиваться на контрольных. Однажды сам пересев за мою парту, он так там и остался, несмотря на кривые усмешки одноклассников.
В нашем классе среди девчонок кипели какие-то страсти, но я их не замечала. Только однажды, на большой перемене, заскочив в туалет, застала жуткую сцену. Одной девочке скрутили за спиной руки, а все остальные, подходя по очереди, плевали ей в лицо. Моя попытка заступиться за несчастную потерпела фиаско. Меня просто вытолкали вон. Ошарашенная увиденным, я не нашла ничего лучшего, как, залетев в учительскую, с порога проорать:
- Пока вы тут - они там!..
Конечно, учителя этот кошмар в туалете прекратили и занялись расследованием случившегося, поскольку спасенная от дальнейшей расправы девочка была дочкой высокопоставленного лица среди работников торговли. А я сразу же обрела статус ябеды и сексотки.

ОТПЕТАЯ ЖИЗНЬ (36)

ПРЕСТУПЛЕНИЕ И НАКАЗАНИЕ
Портфель оказался дома. Его притаранил Витька Прохоров буквально после первого урока. Тихий, благополучный отличник впервые сбежал с уроков. Дома была тетя Фрося. Утирая Витьке сопли, она вызвонила с работы моего отца и Витькину мать. И уже к моему возвращению домой в школе разгорелся громкий скандал. А Витьку неотложка увезла в больницу. Отец был чернее тучи. Тетя Фрося не переставая крестилась и клала поклоны в пустой угол. А Аленка, поджав по-тетифросенски губы, заявила:
- Як шо Витька помрэ - наших учителев посодют!
Меня аж досада взяла. Ну, училки-то при чем?
На следующее утро с нами в школу пошли наш отец и Витькина мать. Зря это было, ой зря! Авось бы мы сами разобрались, без взрослых, а тут... Пока родители с педагогами в учительской базары разводили, ко мне в коридоре подошла главная заводила всех девчонок и основная командирша на предмет моей травли Верка Нудная.
- Ну шо? Батьку на пiдмогу узяла? Сiксотка срана!
А дальше в моих глазах бледнозеленая стена школьного коридора окропилась брызгами крови. Когда меня оторвали от Верки, она была без сознания.
Потом меня куда-то везли, задавали какие-то вопросы. Это все я уже совершенно не запомнила. Запомнила только то, что мне сказали, что Верка скончалась в больнице, не приходя в сознание. Туго, но я понимала, что я убийца. Но ни чувства раскаяния, ни жалости к загубленной жизни не испытывала. Всю душу заполнила тупая тоска, от которой хотелось просто удавиться.
Я и сейчас порой испытываю эту тоску. Особенно когда кто-нибудь пытается выяснить со мной отношения. Дальше я уже не хочу знать, хороший это человек или плохой. Я бегу от такого человека.

ОТПЕТАЯ ЖИЗНЬ (37)

КОВАРСТВО И ЛЮБОВЬ
Пока я осваивала швейную машинку и раздувала щеки в духовом оркестре, в Днепропетровске за мою судьбу шла ожесточенная борьба. Очень активно действовали витькины родители. Подключился директор центрального гастронома, за чью дочь я когда-то пыталась вступиться. Огромную роль сыграл Андрес Родригес. Оказывается, хореография была его душевным увлечением. Теперь это принято называть хобби. А в миру он был врач-кардиолог, специалист по кардионеврозам и т.д. Работал в днепропетровском медицинском институте. Психология тогда была совершенно непопулярна, но он нашел специалистов, сумевших заставить высшие инстанции пересмотреть мое дело.
Домой меня вернули поздней осенью следующего года. И хоть наша тетя Фрося закатила мне пир с галушками, я своему возвращению была не рада. Там, во Львове, оставалась любимая девушка. Мы поклялись друг другу, что никогда не расстанемся. Уже все решено. Она знает одну барыгу в Мукачево, которая может подсобить справить мне мужскую ксиву, по которой я смогу жениться на своей любимой.
Любимая играла на тромбоне. Круче нас никого не было. Как мы с ней зажигали "ЧЕРЕМШИНУ"! Я писала ей письма. Я знала, как надо писать письма ТУДА, чтобы они доходили до адресата. Но в ответ была тишина. Потом, ближе к Новому Году, освободилась моя закадычная подруга Светка Троян. Мы с ней там закорешились, поскольку оказались из одного города и из одной школы, только из параллельных классов. Светка рассказала мне, что сразу после моего отъезда моя любимая закрутила роман с вновь прибывшей пацанкой, и еще месяц назад они сыграли свадьбу и договорились, что после освобождения заедут в Мукачево к одной барыге,

ОТПЕТАЯ ЖИЗНЬ (38)

ВЫПУСКНОЙ БАЛ
В школе староста класса, девочка - отличница по имени Лариса аккуратно переписывала вечно разбросанные мои стихи в отдельную тетрадь. Однажды в раздевалке спортзала, когда мы сидели с ней вдвоем, она расплакалась:
- Я такая ненормальная! Я люблю тебя, как можно любить только мальчика!
- Нет, Лариса, с тобой все в полном порядке. Это я ненормальная.
Мы со Светкой Троян давно усвоили понятия о порядочности.
- Надеюсь, ты не будешь портить честную девушку? А Лариса действительно честная девушка, из порядочной семьи.
- Ну, что ты, Свет! Я Ларису не трону.
Приехала мама. Она приехала подготовить меня к выпускному балу. Мама повела меня в ателье к портному шить бальное платье. Светка умирала со смеху:
- На хрена козе баян!
А мне было не до смеха. Это я в колонии могла заявить, что не надену косынку, а дома маме, которая только ради этого и приехала, что я могла сказать?!
С маминым приездом в доме все не заладилось. Мою трубу она просто выкинула.
- Девушка с гитарой еще куда ни шло, но с трубой!..
Конечно, где-то, как-то по-своему мама меня любила и старалась обустроить мое счастье. Вот только мне от ее стараний было тяжело дышать.
А тете Фросе запретили по субботам белить квартиру. Она только мел разбадяжила, а мама ей:
- Ша! Хватит в доме сырость разводить. Это тебе не хата глинобитная!
Тетя Фрося растерялась:
- И шо же я теперь буду делать? А ну, как клопы с тараканами заведутся?
А мама ей:
- Нечего дурью маяться! Клопы с тараканами только у пьяниц и нерях заводятся. Посуду вовремя мой, продукты в холодильнике держи и мусор чаще выноси.
Ночью тетя Фрося плакала, а утром ушла.

АНЮТА

По досочке через ручей,
по бревнышку через канаву,
на лодочке через речку,
за речкою город большой.

А в городе храм высокий
стоит, золоченой крышей
блестит, а в том храме картина,
а на картине Бог.

Читала Анюта в книге,
сказал Он: "Ко мне придите,
униженные, обиженные".
И вот Анюта пришла.

Пришла о своем поплакать,
обиду свою поведать,
чтоб если и не поможет,
подскажет, как дальше жить.

А Он там худой и голый,
в терновом венце, распятый,
печально голову свесил,
и кто бы Ему помог.

Заплакала тут Анюта
и тронулась восвояси
на лодочке через речку,
по бревнышку через канаву,
по досочке через ручей.

И пусть протекает крыша,
и бьют ее муж и деверь,
под крышею золотою
бывает и по-страшней.

Ну что у нее за горе?
Какие уж тут обиды?
Жива, одета, обута.
Пусть рваное, но свое.

И если терпеть все молча,
покорно стирать и стряпать,
авось не прибьют гвоздями,
не выставят на показ.

МЕЧТА

/из подслушанного в поезде/

Когда ничего не имеешь реально,
не грех помечтать и, в бескрайние дали
в мечтах унестись, там парить и царить
средь звезд синей выси. И так до зари,

пока не разбудит банальный рассвет,
и свет не развеет мечтательный бред.
Но что-то сбывается так ли, иначе.
Спасибо судьбе за такую раздачу.

И пенный прибой благодарности вторит: -
Ведь ты же мечтала про домик у моря?
Чтоб, как Александр Степанович Грин...
Всего-то мечтала про домик у моря,
а черти закинули на Сахалин!